Что мы знаем о Прибалтике? Это три маленькие страны на берегу Балтийского моря, которые раньше были в составе Российской империи. После революции они отпали, а потом товарищ Сталин их обратно к империи присоединил. Прибалтийским странам сталинизм и социализм пришлись не по вкусу, Старшего Брата они не любили и поэтому при первой же возможности упорхнули от него на волю, как птички.
Птички эти такие маленькие, что некоторые широкие душой россияне их даже путают. Я, например, никак не могу запомнить, где Рига, а где Вильнюс – что в Литве, а что в Латвии. Дайте микроскоп!..
Что мы знаем о Латвии? Там живет композитор Раймонд Паулс. Или он живет в Литве? Никак на резкость не наведу...
А что мы знаем об Эстонии? Там живут очень замедленные люди... А чем Таллин отличается от Риги? О, это нам хорошо известно – в Риге делают горький бальзам на травках, а в Эстонии сладкий, поэтому он называется ликером. Первый бальзам называется «рижский» и часто встречается в московских магазинах. А второй называется «Вана Таллинн», и в Москве я его не видел. Наверное, из‑за того, что в Эстонии снесли бронзовый памятник нашему солдатику, Россия‑мама обиделась и бальзам этот продавать у себя не пожелала.
Именно поэтому я такой бальзам и купил – назло маме. Он продавался в вагоне‑ресторане поезда «Москва–Таллин». Причем как‑то странно продавался: 40‑граммовая рюмка стоила 40 эстонских крон, а поллитровая бутылка всего 75 крон – половина магазинной цены! Видать, оптом решили распродать залежи. Ведь сами‑то эстонцы этот бальзам не пьют. Туристов поят. Сами эстонцы пьют водку…
Раз такое дело, я купил бутылку за 75, а не стопку за 40. И начал попивать, глядя в окно на пролетающие березки и мужиков в телогрейках. Мужики пролетали реже. Мужик нынче – редкий вид.
Это, я вам скажу, большое отдохновение – глядеть в окошко на летящую к чертовой матери родину и попивать «Вана Таллинн». С детства забытый вкус… Ускользающая страна…
Стоп, скажет читатель!.. А что вообще автор делает в вагоне? Не скрою: кушает… Или вы хотите, чтобы я без ужина остался по вашей милости? Мне еще силы понадобятся, я в Прибалтику еду, потому что во всех прибалтийских странах легализовано короткоствольное оружие.
А ехал я туда из чисто некрофильских побуждений – мне хотелось посмотреть на горы трупов, побегать под пулями по улицам, ведь известно: «нашим людям только дай оружие – они тут же перестреляют друг друга». А прибалты, как‑никак, бывшие наши. К тому же в Таллине – половина русских, а в некоторых приграничных районах Эстонии живут практически одни русские. Это я говорю специально для писателя Юрия Полякова, фашистов и тех дундуков, кто полагает, будто национальность – это генетика.
У многих русских проблемы с эстонским языком, поэтому оружейный экзамен они сдают на русском. Эстония в этом смысле страна демократичная, здесь можно сдавать оружейный экзамен на четырех языках – русском, финском, английском и, разумеется, эстонском. Кроме того, оружие здесь вправе купить и носить не только гражданин Эстонии, но и любой человек, имеющий вид на жительство. А вид на жительство тут получить просто – достаточно купить квартиру в сосновом лесу с видом на Балтийское море и отправиться в полицию. Многие российские любители оружия так и делают. Покупают недвижимость, получают вид на жительство, выправляют разрешение на пистолет и становятся счастливыми обладателями девайса. Но хранят свое оружие на эстонской квартире, поскольку в Россию не всякое личное имущество можно ввозить. Что весьма правильно, ведь пересекая рубежи многострадальной родины, гражданин РФ становится буйнопомешанным ублюдком – так, во всяком случае, говорят нам власти, все эти чекалины, гудковы, путины.
Кстати, о Путине. Извините за небольшое лирическое отступление от эстонской темы, но раз уж он мне на язык попался, считаю своим долгом заявить: Владимир Владимирович Путин не всегда выступал против оружия. Был в его биографии момент, когда господин Путин высказался вполне недвусмысленно в пользу оружия. Причем момент этот был весьма пикантным. Никто этой постыдной пикантности не заметил. Кроме меня.
Путин был тогда президентом. 18 октября 2007 года состоялся прямой телеэфир, в котором он отвечал на вопросы граждан. Подключился к президентской студии и Кавказ. На другом конце телемоста был Ботлих. Тот самый Ботлих, по которому чеченские боевики нанесли удар в 1999 году. Увидев ботлихцев, президент пустился в воспоминания:
– Помню свой приезд. меня окружали там люди с автоматами и пулеметами в руках. Помню, какую роль сыграл Ботлих в отражении агрессии со стороны международного терроризма и ваххабизма. Люди просто без всякого подталкивания извне, из федерального центра, взяли в руки оружие и встали на защиту интересов России и своих собственных домов. В руках людей я увидел не охотничьи ружья, а ручные пулеметы, гранатометы и другое автоматическое оружие, а все они были перевязаны пулеметными лентами, как революционные матросы в 1917 году...
Далее Путин от лица, что называется, службы поблагодарил мужественных жителей Ботлиха за то, что они оборонили Российскую Федерацию и сдержали боевиков, покуда не подошла армия.
Ну, то, что на Кавказе чуть не в каждом доме автомат или пистолет, известно. Странно другое – почему Путин, который неоднократно говорил о примате закона и о том, что Россию нужно превратить в правовое государство, публично выражает благодарность уголовникам? Объясню… Откуда у российских граждан из Ботлиха пулеметы и автоматы, если у нас в стране можно получить тюремный срок за один‑единственный патрон? В России гражданин даже пистолет не может купить. А тут – пулеметы с гранатометами! Еще раз напомню: хранение и ношение незаконного оружия – это уголовное преступление. До четырех лет, между прочим. По сути, Путин выразил благодарность преступникам.
Так что же получается, все слова Путина о необходимости строить правовое государство – пустой звук? Дешевая болтовня? Страшно подумать, неужели Путин – трепло? Или я клевещу на Путина, и его слова о построении правового государства не вранье, и все защитники Ботлиха получили тюремные сроки, честно отсидев по четыре года за защиту родины?.. Это первая неясность.
А вот вторая: если Путин убедился, что дорогие россияне вовсе не такое сумасшедшее быдло, какое нам рисуют чекалины‑гудковы, если граждане, заимев аж пулеметы с гранатометами, друг друга не постреляли, а как‑то дотерпели до чеченского вторжения, да еще будучи горячими горцами, то, может быть, и из пистолетов не постреляют? А, Владимир Владимирович?..
Над нами уже смеются, ей‑богу. Когда я по Интернету списывался с прибалтийскими стрелками, то честно объяснил им свой интерес, разместив на форуме следующее объявление: мол, большой русский писатель невероятного ума пишет книгу о необходимости легализации оружия в России. И прибалтийские русские в ответах начали прикалываться: «Нет, нельзя вам оружие разрешать, опасно – перестреляете друг друга...»
Ладно, оставим в покое экс‑президента, не будем мучить его вопросами, на которые он все равно не сможет ответить. Вернемся в Эстонию, тем более что поезд уже подходит к перрону. Мне пора выходить. Меня должны встретить. Вон уже армейский «хаммер» подъезжает. За рулем его сидит веселый дядька – Дмитрий Удрас, руководитель эстонского подразделения Международной ассоциации практической стрельбы (IPSC). Лысый, как бильярдный шар. И с кобурой на боку. Очень колоритный чувачок. Он сибирский эстонец. Не из тех эстонцев, которых товарищ Сталин высылал в Сибирь перед войной, а еще из столыпинского «призыва». В России Дмитрия называли и называют эстонцем, в Эстонии русским, а сам он считает себя русским эстонцем. Такая вот национальность.
И пока мы едем к отелю «Olevi» в центре старого Таллина, где забронировал номер ваш покорный слуга, Удрас вкратце просвещает меня – рассказывает про свою любимую стрелковую ассоциацию. А мне что, пусть просвещает, все быстрее время в дороге летит, а читателю – развлечение.
– Практическая стрельба как вид спорта родилась так. После корейской войны американский подполковник Корпуса морской пехоты Джон Купер пришел к выводу, что те методики, которые используются для подготовки офицеров в армии и полиции, мягко говоря, устарели. Короткоствольное оружие модифицировалось и ушло далеко вперед, а способы обучения остались прежними. Как стреляли раньше? Пистолет в вытянутой правой руке. Стойка вполоборота. Левая рука заложена за спину. Так еще Пушкин с Дантесом на дуэли стрелялись из однозарядных пистолетов, и так офицеров учили стрелять до середины ХХ века. А в российской армии и милиции до сих пор учат «пушкиных убивать» с 25 метров.
Между тем и в Корее, и во Вьетнаме американские офицеры часто попадали в сложные ситуации: находясь в городе или даже в расположении части, они подвергались неожиданным нападениям маленьких узкоглазых людей, и в этой ситуации у них оставалась одна надежда на спасение – пистолет. Собственно говоря, пистолет конструктивно и является оружием самообороны, пистолетами же не воюют, это оружие последнего шанса. И тут все зависит только от умения им воспользоваться.
Так вот, классическая стойка не соответствует боевым реалиям. Можно ли себе представить самооборону со стрельбой в красивой стойке с 25 метров? Нет, конечно. В реальности стрельба ведется с короткой или очень короткой дистанции, для прицеливания нет времени, цель не висит неподвижно на фанерке, а перемещается, да и стрелок на месте не стоит, а тоже активно двигается. Кроме того, у него на практике нет времени на неспешное извлечение оружия, как в тире, ему необходимо быстро выхватить пистолет и сразу выстрелить. Желательно начать стрелять прямо от пояса, потому что поднять пистолет на уровень груди – значит, потерять долю секунды, которая может стоить жизни.
Ну а так как стрельба из оружия самообороны ведется на коротких дистанциях, когда важно гарантированно остановить противника, ввели стрельбу «флэшем» – по два патрона на одну цель, придумали двуручный хват и фронтальную стойку на полусогнутых ногах, которая позволяет стрелку осуществлять передвижение. Начали учиться быстро вынимать пистолет и молниеносно менять магазины. После чего возникла идея создать спорт, моделирующий разные реальные ситуации. И такой спорт был создан. По нему проводятся международные соревнования. А выглядит все это так. На площадке в живописном беспорядке расставляют мишени, и каждый участник со своим личным оружием должен пройти дистанцию, поразив максимальное число мишеней за минимальное время. Попадания измеряются в очках, а время в секундах. Потом очки делятся на секунды и получается результат. Перед соревнованием стрелок может походить по площадке, посмотреть, как стоят мишени, ознакомиться с брифингом, то есть с условиями прохождения упражнения – где находится пистолет и как лежат руки перед стартом, из какой зоны производится выстрел. Дальше – его собственный выбор. Он может менять порядок поражаемых целей, может бежать, может идти. Последовательность поражения целей не важна, важен результат.
– Полезный спорт, – соглашаюсь я, с интересом глядя, как «хаммер» Удраса протискивается по узким улочкам старого Таллина.
– Да. Во всем мире его любят, тысячи людей занимаются. Только вот Дании не повезло. Когда там к власти пришли социалисты и гомики, которые боятся оружия, они этот спорт практически закрыли, законодательно запретив перемещение с оружием. А здесь все основано на перемещении.
…Вот за что я не люблю жеманных педерастов и блондинок с кукольными глазами: «Ах, оружие! Зачем оно вам? Оно же убивает, неужели вы не понима‑а‑аете, противные?..»
В Таллине мне посчастливилось поговорить с одним из разработчиков эстонского закона об оружии, комиссаром полиции Свеном Пыйерпаасом. Как практически все эстонцы, он двуязычен и принадлежит к тому переходному поколению, которое еще помнит Советский Союз, но для которого империя – уже история, похожая на позавчерашний ночной кошмар.
– Почему мы разрешили людям иметь и носить пистолеты? – подбирая русские слова, охотно делится Свен. – Ну, потому что демократия, мы просто стали доверять своим людям, вот и все. Советская власть кончилась. Раньше много чего нельзя было – средства производства в собственности иметь, партии создавать, и вообще свободы было мало, потому что при социализме свобода отнимается у личности в счет государства. А сейчас стало можно и то и другое. И оружие.
– Легко ли далось это решение? Были противники?
– Многие говорили, что нельзя этого делать, потому что «у нас будет, как в Чикаго в тридцатых», «вы же знаете наших людей, им нельзя доверять оружие». Но ничего страшного не случилось.
Эстония страна небольшая, вся она – в десять раз меньше, чем фактическое население Москвы. А в эстонской столице обитает народу, как в небольшом провинциальном городе России, например, в Твери. При этом на руках у населения сосредоточено 56 000 единиц оружия. Сюда входят и пистолеты, и ружья, и карабины.
– А сколько среди всего этого добра пистолетов и револьверов? – спросил я комиссара.
– Это неизвестно. Компьютерная программа устроена так, что я даже не могу составить подобный запрос. Полицию это не интересует. Какая разница, сколько короткоствольного оружия и сколько длинноствольного, если и из того, и из другого можно убить?..
Комиссар Свен со смешной фамилией поведал мне о тонкостях эстонского оружейного законодательства. Одна из них весьма забавна: при полицейской проверке безработный практически не имеет шансов получить разрешение на оружие. Транспарентность! То бишь открытость, прозрачность. По умолчанию предполагается, что оружие должен получить добропорядочный человек, про которого все известно, в том числе источники его доходов. А на что живет безработный? Платит ли он налоги?.. Непонятно. Может, он наркотиками торгует. Это значит, что я никогда бы не получил разрешение на оружие в Эстонии. Потому что я – великий русский писатель. И больше никто. До клерка я не дотянул…
Или вот: так же как в Израиле, владелец пистолета может хранить дома только 100 патронов. Но это не трехгодовая «пайка», а единовременная. То есть по сто патронов ты можешь покупать каждый день и расстреливать их в тире. Главное, чтобы их у тебя было не более ста на каждый момент времени. Потому что сто первый патрон превращает нормального законопослушного эстонца в маньяка‑убийцу. И все‑таки, согласитесь, по сравнению с израильским законодательством эстонское – большой шаг вперед. Не ущемляя необоснованно свободу личности (не ограничивая количество покупаемого товара), оно больше способствует развитию экономики.
Ход моих мыслей прервал очередной пассаж комиссара:
– Есть разные подходы к оружейной проблеме. В Европе одни, в Англии другие. В Англии законы драконовские. И потому у Англии теперь большие проблемы. Британские законы превращают людей, которые просто хотят защитить себя и свои семьи, в нарушителей закона. То есть в Англии искусственно плодят преступников, объявляя ими тех людей, которые просто хотят выжить и спасти своих детей. Мы об этом говорим англичанам на всех «круглых столах» в Брюсселе.
Свен прав насчет Англии. Однако такая ужасная ситуация не только в Англии. Но и в Америке. Не во всей, конечно, а только там, где у власти дерьмокра. пардон, демократы, и оружие запрещено. Например, в Нью‑Йорке, о котором мы уже говорили. Город огромный, очень небезопасный в криминальном смысле, да к тому же власти еще и обезоружили законопослушных граждан перед лицом преступности. Гражданам волей‑неволей приходится нарушать законы и для защиты жизни носить с собой нелегальные стволы.
В декабре 1984 года 37‑летний Бернард Гец несколько раз выстрелил в четырех юных негров. Это произошло прямо в нью‑йоркском метро. Кто такой Бернард Гец и откуда у него пистолет? Бернард Гец простой инженер. А пистолет у него нелегальный, он купил его, чтобы противостоять городским хищникам‑грабителям, которые, зная, что им ничто не угрожает со стороны овец‑обывателей, совершенно распоясались. Геца грабили уже два раза, и он был вынужден купить оружие. И вот на него напали в третий раз – с той же наглой уверенностью в собственной безнаказанности. Но не срослось у гопников – в них полетели пули.
Полиция Геца арестовала. Любопытно, что суд оправдал инженера по обвинению в покушении на убийство, поскольку он защищался, но дал срок за незаконное ношение оружия.
Только вдумайтесь! Защищаясь, убивать можно. Вот только нечем, средства защиты у людей властями отняты. Хотя сама защита формально не запрещена. Экое изощренное издевательство! В России, кстати, ситуация точно такая же.
Отсидев срок, инженер вышел на свободу и, как пишут, «стал героем всех обиженных и обозленных». И даже начал политическую карьеру, выдвинув свою кандидатуру на пост public advocate – «представителя общества» – в городском правительстве. Ибо сколько можно терпеть издевательства властей, скорешившихся с преступным миром?..
Но вернемся в Эстонию, которую мы ненадолго покинули. Эстония теперь состоит в Евросоюзе, потому эстонец, оформив международное разрешение на оружие (аналог международных водительских прав), может взять с собой свой любимый пистолет в путешествие по Европе. Если он летит на самолете, просто показывает оружие, сдает его на время полета экипажу, а в аэропорту прибытия забирает... А далее использует с учетом местных законов.
Позже Удрас показал мне это разрешение – голубоватую раскладную гармошку, куда вписаны все его пистолеты. А пистолетов у Дмитрия несколько:
– Так как я занимаюсь спортивной стрельбой, мне нужно было иметь универсальную машинку – и для спорта, и для жизни. Я выбрал «глок». Его я ношу чаще всего. Есть у меня еще несколько пистолетов Макарова, но там всего 8 патронов, а в «глоке» – 17. Конечно, «глок» великоват и тяжеловат по сравнению с «макаровым», но семнадцать штук – это семнадцать штук. Однако «макаров» ругать не буду. Я знаю, что в России к нему многие скептически относятся. Но это неплохая модель для самообороны. Да, у него невысокая скорость пули, невысокая точность попадания из‑за больших зазоров в механизмах. Но за счет тех же больших зазоров – высочайшая надежность, что для оружия самообороны – первое дело. На соревнованиях важна точность, поэтому у нас многие используют чешские «че‑зеты». Там минимальные зазоры, поэтому отличный бой, но самые аккуратные стрелки носят их в специальных мешочках и перед стрельбой пыль протирают – при таких зазорах достаточно песчинки, чтобы произошло заедание. А макаровский пистолет весь болтается, точности поэтому никакой, зато надежность высока – никакой песок ему не страшен, любая песчинка в зазор пролетит, ничего не переклинив. Я вот не могу сейчас вспомнить случая, когда бы «макаров» не выстрелил по вине пистолета, а не патрона. Пистолет, бывает, трескается после сорока тысяч выстрелов, у него отламываются детальки, но все равно стреляет!.. Если на соревнованиях произойдет задержка – ничего страшного, потеряешь баллы, а вот при самообороне несрабатывание пистолета может стоить жизни. Поэтому надежность тут важнее точности, тем более что расстояние самообороны – от нуля до трех метров, а на такой дистанции промахнуться сложно из чего угодно.
– А приходилось вам или кому‑то из знакомых использовать оружие для самообороны?
– Конечно. И довольно часто. Вот недавно парень из нашего клуба случайно подрезал какого‑то таксиста на дороге. Тот разобиделся, погнался за ним, обогнал, прижал к обочине, вышел из машины с монтировкой и решительно направился к «обидчику». Наш парень тоже вышел из машины, достал пистолет и передернул затвор. Таксист мгновенно развернулся и пошел обратно к машине, только на ходу крикнул парню что‑то оскорбительное.
Вот так пистолет флегматизировал конфликт, понизив его уровень с членовредительства до простого сотрясения воздуха. Но это еще не конец истории. У таксиста‑хулигана хватило ума пожаловаться на стрелка в полицию: типа мне пистолетом угрожали! Полиция парня вызвала, записала его показания, после чего таксист был оштрафован на крупную сумму. Легко отделался: могли бы и уголовное дело завести за нападение на человека с оружием (монтировкой).
– В каком случае эстонец вправе применить оружие?
– У нас разрешено применять оружие только в случае угрозы жизни или здоровью. Например, если вас хотят побить... Случаев, когда люди используют оружие для самозащиты, множество, но они практически не попадают в полицейскую статистику, поскольку обходится без стрельбы по человеку. Обычно достаточно показать оружие, чтобы в корне пресечь конфликт. Иногда – выстрелить в воздух. Грохот выстрела обычно отрезвляет даже пьяного. А в полицейскую статистику все это не попадает, поскольку по эстонским законам владелец оружия обязан сообщить в полицию только о применении оружия, а демонстрация оружия и даже стрельба в воздух применением оружия не считается. Эстонский закон гласит: «Применение оружия – это прямые и целенаправленные действия, предпринятые с целью поразить или повредить объект с помощью оружия».
...Наши российские умники, когда им рассказываешь многочисленные случаи успешной самозащиты граждан, обычно говорят:
– А если бы у этого преступника тоже был пистолет?
Они вообще любят пофантазировать – «если бы да кабы.» Им и в голову не приходит простой вопрос: отчего же в стране, где можно купить пистолет, у хулиганов его раз за разом не оказывается? Но я человек добрый, и мне нетрудно ответить на фантазию прогибициониста в стиле «что было бы, если бы у хулигана тоже был пистолет...»
Отвечаю. Было бы то же самое, друзья мои. Удвоение пистолетов ничего не меняет: люди просто демонстрируют друг другу оружие, и на этом конфликт исчерпывается. Потому что умирать никому не охота. И убивать тоже. Убивать оппонента не входит ни в планы жертвы, ни в планы нападающего хулигана. Жертва не хочет потом отписываться в течение полугода‑года и ходить на допросы к следователю, а хулиган не хочет сидеть. Цель хулигана – покуражиться, избить, ограбить, оторваться, а вовсе не убить. Потому что за убийство получишь лет пятнадцать, а если в морду кому‑то засветишь для удовольствия, все на том и закончится. А вот если применишь оружие – все только начнется. И оба результата применения оружия преступнику не нужны – ни мертвым лежать он не хочет, ни пятнашку получить вместо удовольствия.
Этологи знают, что такое мораль хищника. Чем вооруженнее звери, тем более корректно они относятся друг к другу: в их психику «вшит» запрет на насилие, потому что оружие слишком мощное – опасно драться по пустякам! А вот голубь, символ мира, безобидная с виду птичка, может своим маленьким клювиком методично заклевать ослабевшего собрата до смерти, потому что нет программы сдерживания агрессии в силу слабой вооруженности.
– А вот недавно еще был случай, – прервал ход моих мыслей Удрас. – Мой побочный бизнес – ночной клуб. И кого‑то из посетителей охрана грубо вывела из клуба. На следующий день приехали какие‑то бандиты разбираться. Я вышел к ним с автоматом Калашникова, передернул затвор и объяснил: если человек плохо ведет себя в клубе и мешает людям культурно отдыхать, его попросят покинуть помещение. Если он не хочет выходить, его выводят. Если он пытается драться, ему могут навалять. Так что если вашему другу слегка наваляли, значит, он сам виноват.
Бандиты внимательно все выслушали, согласились с доводами Удраса и покинули клуб. Вывод: доброе слово и автомат Калашникова могут сделать гораздо больше, чем просто доброе слово. Кстати, об автомате. «Калашниковы» в Эстонии продаются, только слегка переделанные, поскольку закон запрещает эстонцам стрелять очередями. Практически во всех странах закон запрещает автоматическое оружие. И здесь я снова отвлекусь на наших любимых моральных замарашек – прогибиционистов. Мысль разрешить людям носить пистолеты кажется им настолько дикой, настолько несуразной, что они пытаются обосновать ее несуразность доведением ситуации до абсурда:
– Ишь, чего захотели! Может, вам еще для самообороны гранаты, пулеметы и атомную бомбу разрешить? Вы ведь за свободу? Какая же это свобода, если нельзя пулемет иметь? Давайте тогда уж все разрешим!
И смотрят на тебя победно восторженными глазами шестимесячного щенка. Им по простоте душевной кажется, будто их «аргумент» совершенно убоен. А он просто глуп. Ведь здравомыслящие люди добиваются легализации пистолетов не для того, чтобы утвердить абстрактные принципы некоей свободы. А исключительно в практических целях спасения человеческих жизней. Не более того.
Пистолет – оружие самообороны. Пулемет – инструмент для другой цели. Поинтересуйтесь, какие тактические задачи решает пулемет на поле боя, и все вопросы отпадут.
Можете мне не верить, в конце концов, кто я такой? Всего лишь величайший писатель современности, а пророка в своем отечестве, как известно, нет. Поэтому предоставлю слово эстонцам. Например, комиссару Свену, которому и задал этот вопрос:
– А почему запрещено автоматическое оружие?
– Вопрос цели, – ответил он буквально никоновскими словами.
А Дмитрий Удрас разжевал для дураков:
– При ведении автоматического огня контролируется только первый выстрел, он прицельный, а дальше отдача сдвигает ствол, и все остальные патроны уходят в сторону. Автомат используется там, где надо залить пространство морем огня, чтобы не дать высунуться. А при самообороне попадать в прохожих строго не рекомендуется.
Надеюсь, про гранаты распространяться не надо?..
Поэтому автоматическое оружие эстонец купить не может. И так называемое «особо опасное огнестрельное оружие» (цитата из закона) тоже не может – например, противотанковое ружье. Зато он может прийти в оружейный магазин и приобрести себе добрый австрийский «глок» за 10–11 тысяч эстонских крон, что по состоянию на середину 2009 года составляло примерно 800–900 долларов. Стальной дамский револьвер стоит приблизительно 8000 крон. Это для бедных мужиковатых дам с руками прачки. А есть вещица и для утонченной дамской ручки аристократки – титановый револьвер. По габаритам он полный аналог стального, но весит… Я подкинул револьвер на ладони – как перышко! Зато и стоит в два раза дороже стального – 17 000 крон! Для балерин, видимо. Патроны тоже недороги: один патрон для «глока» – 6 рублей на наши деньги. Для сравнения: патрон для российской «осы» – 80 рублей.
Чтобы получить оружейную лицензию в Эстонии, нужно собрать те же справки, что и в России, – о том, что не наркоман и не алкоголик. Эстонский закон довольно либерален. Например, он запрещает иметь оружие только людям, «имеющим тяжкие нарушения психики». «А если ты немного дурачок, то можно», как выразился Удрас. И это правильно, поскольку есть масса психических отклонений, при которых человек является вменяемым, то есть отдает себе отчет в собственных действиях. Не лишать же его права на самооборону.
Что же касается физического здоровья, то нельзя иметь оружие людям, «имеющим физические недостатки, которые препятствуют правильному обращению с данным оружием». То есть однорукий инвалид‑колясочник с тремя пальцами на оставшейся руке может иметь пистолет, поскольку в состоянии с ним управляться (кстати, на соревнованиях по практической стрельбе попадаются и однорукие стрелки; ничего, справляются – и с передергиванием затвора, и со сменой магазина).
Кроме того, нужно сдать экзамен по типу автомобильного – теорию и практику. К экзаменам можно подготовиться самому и сдать их экстерном, а можно закончить курсы. Сейчас идет речь о том, чтобы сделать курсы обязательными. Пока неизвестно, сколько будут длиться эти курсы – шесть часов или девять, но ясно, что не полгода: нечему там особо учиться.
В теоретическую часть экзамена входят вопросы по законодательству (аналог ПДД) и по оказанию первой помощи при огнестрельных ранениях (чтобы подстреленный бандит не подох). Помнится, в автошколе я тоже изучал, как накладывать жгут.
А практический экзамен – это стрельба. Нужно попасть в грудную мишень с двадцати пяти метров. Причем попасть неоднократно. И это, конечно, глупость неимоверная. Эта глупость пришла из армейских стрелковых упражнений и никакого отношения ни к чему не имеет. С большой натугой еще можно допустить относительную целесообразность изучения медицинских вопросов. Хотя тоже, конечно, бесполезняк, поскольку неиспользуемые знания естественным образом забываются – кто‑нибудь из вас, дорогие выпускники автошкол, помнит, как накладывать боковую колосовидную повязку? А ведь проходили!.. Бессмысленно учить тому, что наверняка забудется. Пустая трата времени, усилий и денег. И уж тем более это касается экзамена по стрельбе. Ну какая может быть самооборона на двадцати пяти метрах? Ее и на десяти сложно себе представить.
Самооборона – это выстрелы практически в упор. Пять метров – максимум. И навыки снайперской стрельбы тут совершенно не нужны. К чему терять время на бесполезное? Экзамен по стрельбе на двадцать пять метров избыточен. Это все равно что учить человека в автошколе проходить повороты в заносе или ставить автомобиль на два колеса, как это делают каскадеры.
В России, для того чтобы купить дробовик, с помощью которого можно зачистить дом от целой шоблы неприятных людей, не нужно сдавать вообще никаких экзаменов – ни теоретических, ни практических. И в этом есть свой резон: оружие – вещь простая, чтобы им пользоваться, не нужно заканчивать никаких курсов – точно так же, как их не нужно заканчивать, чтобы научиться пользоваться гораздо более сложными предметами – видеомагнитофоном, например, или соковыжималкой. Достаточно прочесть инструкцию к изделию. Причем инструкция к видеокамере или сотовому телефону обычно в палец толщиной, а к ружью – пять страничек.