Для того, чтобы сравнить между собою и свести воедино вышеприведённые данные о разложении крестьянства, мы не можем, очевидно, брать абсолютные цифры и складывать их по группам: для этого требовались бы полные данные по целой группе районов и одинаковость приёмов группировки. Мы можем сравнивать и сопоставлять только отношения между группами высшими и низшими (по владению землёй, скотом, орудиями и т. д.). Отношение, выраженное, например, тем, что 10% дворов имеют 30% посева, абстрагирует различие абсолютных цифр и потому годно для сравнения со всяким подобным отношением любой местности. Но для такого сравнения надо выделить в другой местности тоже 10% дворов, не больше и не меньше. Между тем размеры групп в разных уездах и губерниях не равны. Значит, приходится дробить эти группы, чтобы взять по каждой местности одинаковую процентную долю дворов. Условимся брать 20% дворов для зажиточного крестьянства и 50% — для несостоятельного, т. е. будем составлять из высших групп группу в 20% дворов, а из низших групп — группу в 50% дворов. Поясним этот приём на примере. Положим, что мы имеем пять групп такого размера от низшей к высшей: 30%, 25%, 20%, 15% и 10% дворов (S = 100%). Для составления низшей группы берём первую группу и % второй группы 30 + (25 • 4): 5 = 50%, а для составления высшей берём последнюю группу и 2/з предпоследней группы 10 + (15 • 2): 3 = 20%, причём, разумеется, и процентные доли посева, скота, орудий и пр. определяются таким же образом. То есть, если процентные доли посева, приходящиеся на указанные доли дворов, будут таковы: 15%, 20%, 20%, 21% и 24% (S = 100%), тогда на долю нашей высшей группы в 20% дворов придётся 24 + (21 • 2): 3 = 38% посева, а на долю низшей группы в 50% дворов придётся 15 + (20 • 4): 5 = 31% посева. Очевидно, что дробя таким образом наши группы, мы ни на йоту не изменяем действительных отношений между высшими и низшими слоями крестьянства. Необходимо же такое дробление, во-1‑х, потому, что мы получаем таким образом вместо 4—5—6—7 различных групп три крупные группы с ясно определёнными признаками; во-2‑х, только таким путём достигается сравнимость данных о разложении крестьянства в самых различных местностях с самыми различными условиями.
|
|
Для суждения о взаимоотношении групп мы берём следующие данные, имеющие наибольшую важность в вопросе о разложении: 1) число дворов; 2) число душ обоего пола крестьянского населения; 3) количество земли надельной; 4) купчей; 5) арендованной; 6) сданной в аренду; 7) всего землевладения или землепользования группы (надельная земля + купчая + аренда - сдача); 8) посева; 9) рабочего скота; 10) всего скота; 11) дворов с батраками; 12) дворов с заработками (выделяя, по возможности, те виды «заработков», среди которых преобладает работа по найму, продажа рабочей силы); 13) торгово-промышленных заведений, и 14) улучшенных земледельческих орудий.
Отмеченные курсивом данные («сдача земли» и «заработки») имеют отрицательное значение, показывая упадок хозяйства, разорение крестьянина и превращение его в рабочего. Все остальные данные имеют положительное значение, показывая расширение хозяйства и превращение крестьянина в сельского предпринимателя.
По всем этим данным мы вычисляем для каждой группы хозяйств процентные отношения к итогу по уезду или по нескольким уездам одной губернии и затем определяем (по описанному нами приёму), какая процентная доля земли, посева, скота и т. д. придётся на долю 20-ти процентов дворов из высших групп и 50-ти процентов дворов из низших групп.[8]
|
|
Приводим составленную таким образом таблицу, которая охватывает данные по 21‑му уезду 7‑ми губерний о 558 570 крестьянских хозяйствах с населением в 3 523 418 душ обоего пола.
Примечания к таблицам А и Б
1. По Таврической губ. сведения о сданной земле относятся только к двум уездам: Бердянскому и Днепровскому.
2. По той же губернии к улучшенным орудиям отнесены косилки и жатки.
3. По обоим уездам Самарской губернии вместо процента сданной земли взят процент сдающих надел бесхозяйных дворов.
4. По Орловской губернии количество сданной земли (а, след., и всего земли в пользовании) определено приблизительно. То же относится и к четырём уездам Воронежской губернии.
5. По Орловской губернии сведения об улучшенных орудиях имеются лишь по одному Елецкому уезду.
6. По Воронежской губернии вместо числа дворов с заработками взято (по трём уездам: Задонскому, Коротоякскому и Нижнедевицкому) число дворов, отпускающих батраков.
7. По Воронежской губернии сведения об улучшенных орудиях имеются лишь по двум уездам: Землянскому и Задонскому.
8. По Нижегородской губернии вместо дворов с «промыслами» вообще взяты дворы с отхожими промыслами.
9. По некоторым уездам вместо числа торгово-промышленных заведений пришлось взять число дворов с торгово-промышленными заведениями.
10. Когда в сборниках есть несколько граф о «заработках», — мы старались выделить те «заработки», которые наиболее точно выражают работу по найму, продажу рабочей силы.
|
|
11. Арендованная земля бралась, по возможности, вся: и надельная и вненадельная, и пашни и покосы.
12. Напоминаем читателю, что по Новоузенскому уезду исключены хуторяне и немцы; по Красноуфимскому у. взята только земледельческая часть уезда; по Екатеринбургскому у. исключены безземельные и имеющие только покос; по Трубчевскому уезду исключены пригородные общины; по Княгининскому уезду исключено промысловое село Большое Мурашкино и т. д. Исключения эти отчасти сделаны нами, отчасти обусловлены характером материала. Очевидно поэтому, что в действительности разложение крестьянства должно быть сильнее, чем это представлено в нашей таблице и диаграмме.
Для того, чтобы иллюстрировать эту сводную таблицу и сделать наглядным полную однородность отношений между высшими и низшими группами крестьянства в самых различных местностях, мы составили нижеследующую диаграмму, на которую нанесены процентные данные таблицы, (см. на стр.92. Ред.) Направо от столбца, определяющего процентные доли всего числа дворов, идёт линия, показывающая положительные признаки хозяйственной состоятельности (расширение землевладения, увеличение количества скота и т. д.), а слева идёт линия, показывающая отрицательные признаки хозяйственной силы (сдача земли, продажа рабочей силы; эти столбцы оттенены особой штриховкой). Расстояние от верхней горизонтальной линии диаграммы до каждой сплошной кривой линии показывает долю зажиточных групп в общей сумме крестьянского хозяйства, а расстояние от нижней горизонтальной линии диаграммы до каждой пунктирной кривой линии показывает долю несостоятельных групп крестьянства в общей сумме крестьянского хозяйства. Наконец, чтобы яснее изобразить общий характер сводных данных, мы провели «среднюю» линию (определённую вычислением арифметических средних из тех процентных данных, которые занесены на диаграмму. «Средняя» линия для отличия от остальных окрашена в красный цвет). Эта «средняя» линия показывает нам, так сказать, типичное разложение современного русского крестьянства.
Теперь, чтобы подвести итог приведённым выше данным о разложении (§§ I—VII), рассмотрим столбец за столбцом этой диаграммы.
Первый столбец направо от столбца, указывающего проценты дворов, отмечает долю населения, приходящегося на высшую и низшую группу. Мы видим, что везде состав семей у зажиточного крестьянства оказывается выше, а у несостоятельного — ниже среднего. О значении этого факта мы уже говорили. Добавим, что было бы неправильно брать за единицу для всех сопоставлений не двор, семью, а 1 душу населения (как любят делать народники). Если расход зажиточной семьи увеличивается вследствие большего состава семей, то, с другой стороны, масса расходов в большесемейном дворе сокращается (на постройки, на домашнее обзаведение и хозяйство и пр. и пр. Особенно подчёркивают выгодность в хозяйственном отношении больших семей Энгельгардт в «Письмах из деревни» и Трирогов в книге «Община и подать»). Поэтому брать за единицу сопоставлений 1 душу населения, не принимая во внимание этого сокращения расходов, — это значит искусственно и фальшиво приравнивать положение «души» в большой и малой семье. Впрочем, диаграмма ясно показывает, что зажиточная группа крестьянства концентрирует гораздо большую долю земледельческого производства, чем это следовало бы по расчёту на одну душу населения.
Следующий столбец — надельная земля. В распределении её замечается наибольшая уравнительность, как это и должно быть в силу юридических свойств надела. Однако даже здесь начинается процесс вытеснения бедноты зажиточными: везде мы видим, что высшие группы владеют несколько большей долей надельной земли, чем их доля населения, а низшие группы — несколько меньшей. «Община» подаётся в сторону интересов крестьянской буржуазии. Но по сравнению с действительным землевладением, неравномерность в распределении надельной земли ещё совершенно ничтожна. Распределение надела не даёт (как это ясно видно из диаграммы) никакого понятия о действительном распределении земли и хозяйства.
Далее — столбец о купчей земле. Повсюду она концентрируется зажиточными: пятая часть дворов держит в своих руках около 6 или 7 десятых всех крестьянских купчих земель, тогда как на долю половины дворов бедноты приходится maximum 15%! Можно судить поэтому, какое значение имеют «народнические» хлопоты о том, чтобы «крестьянство» могло покупать как можно больше земли и как можно дешевле.
Следующий столбец — аренда. И здесь мы видим везде концентрацию земли зажиточными (на одну пятую долю дворов 5—8 десятых всей арендованной земли), которые к тому же снимают землю дешевле, как мы видели выше. Это перебивание аренды крестьянской буржуазией наглядно доказывает, что «крестьянская аренда» носит промышленный характер (покупка земли для продажи продукта). Говоря это, мы вовсе однако не отрицаем факта аренды из нужды. Напротив, диаграмма показывает нам совершенно иной характер аренды у бедноты, которая цепляется за землю (на % дворов 1—2 десятых всей аренды). Есть крестьянин и крестьянин.
Противоречивое значение аренды в «крестьянском хозяйстве» особенно выступает при сличении столбца об аренде со столбцом о сдаче земли (первый столбец слева, т. е. среди отрицательных признаков). Здесь мы видим как раз обратное: главные сдатчики земли — низшие группы (на Vi дворов 7—8 десятых сданной земли), которые стремятся отделаться от надела, переходящего (вопреки запрещениям и стеснениям закона) в руки хозяев. Итак, когда нам говорят, что «крестьянство» арендует землю и «крестьянство» же сдаёт землю, то мы знаем, что первое относится главным образом к крестьянской буржуазии, второе — к крестьянскому пролетариату.
Отношение купли, аренды и сдачи земли к наделу определяет и действительное землевладение групп (столбец 5‑й справа). Везде мы видим, что действительное распределение всей находящейся в распоряжении крестьян земли не имеет уже ничего общего с «уравнительностью» надела. На долю 20% дворов приходится от 35% до 50% всей земли, а на долю 50% дворов — от 20% до 30%. В распределении посева (следующий столбец) оттеснение высшею группой низшей выступает ещё резче, — вероятно, потому, что неимущее крестьянство часто не в состоянии хозяйственно пользоваться своей землёй и забрасывает её. Оба столбца (о всём землевладении и о посеве) показывают, что покупка и аренда земли ведут к уменьшению доли низших групп в общей системе хозяйства, т. е. к оттеснению их зажиточным меньшинством. Это последнее играет уже теперь главенствующую роль в крестьянском хозяйстве, сосредоточивая в своих руках почти такую же долю посева, как и все остальное крестьянство, вместе взятое.
Два следующие столбца показывают распределение в крестьянстве рабочего скота и всего скота. Процентные доли скота очень незначительно отличаются от процентных долей посева: это и не могло быть иначе, так как количество рабочего скота (а также и всего скота) определяет размер посева и в свою очередь определяется им.
Следующий столбец показывает долю разных групп крестьянства в общей сумме торговых и промышленных заведений. Пятая часть дворов (зажиточная группа) сосредоточивает около ½ этих заведений, а ½ дворов бедноты — лишь около 1/5, [9]
то есть «промыслы», выражающие превращение крестьянства в буржуазию, сосредоточиваются преимущественно в руках наиболее состоятельных земледельцев. Зажиточные крестьяне вкладывают, следовательно, капитал и в земледелие (покупка земли, аренда, наём рабочих, улучшение орудий и пр.), и в промышленные заведения, и в торговлю, и в ростовщичество: торговый и предпринимательский капитал находятся в тесной связи, и от окружающих условий зависит, какая из этих форм капитала получает преобладание.
Данные о дворах с «заработками» (первый столбец слева, в числе отрицательных признаков) характеризуют тоже «промыслы», имеющие однако противоположное значение, знаменующие превращение крестьянина в пролетария. Эти «промыслы» сосредоточены в руках бедноты (на 50% дворов 60—90% всего числа дворов с заработками), тогда как зажиточные группы принимают в них ничтожное участие (не надо забывать, что мы не могли точно отделить хозяев от рабочих и в этом разряде «промышленников»). Стоит сопоставить данные о «заработках» с данными о «торгово-промышленных заведениях», чтобы видеть полную противоположность двух типов «промыслов», чтобы понять, какую невероятную путаницу создаёт обычное смешение этих типов.
Дворы с батраками оказываются везде сосредоточенными в группе зажиточного крестьянства (на 20% дворов 5—7 десятых всего числа батрацких хозяйств), которое (несмотря на свою болыпесемейность) не может существовать без «дополняющего» его класса сельскохозяйственных рабочих. Мы видим здесь наглядное подтверждение тому положению, которое высказано было выше: именно, что сопоставлять число батрацких хозяйств с общим числом крестьянских «хозяйств» (в том числе и с «хозяйствами» батраков) — нелепо. Гораздо правильнее сопоставлять число батрацких хозяйств с одной пятой долей крестьянских дворов, ибо зажиточное меньшинство сосредоточивает около % или даже 2/з всего числа батрацких хозяйств. Предпринимательский наём рабочих в крестьянстве далеко превосходит наём рабочих из нужды, по недостатку семейных рабочих: на долю 50% неимущего и малосемейного крестьянства падает лишь около х/ю всего числа батрацких хозяйств (и здесь, впрочем, в число неимущих попали лавочники, промышленники и пр., нанимающие рабочих вовсе не из нужды).
Последний столбец, показывающий распределение улучшенных орудий, мы могли бы озаглавить, по примеру г. В. В., так: «прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве». Наиболее «справедливым» оказывается распределение этих орудий в Новоузенском уезде Самарской губернии, где у пятой части зажиточных дворов — только 73 орудия из 100, а у половины дворов бедноты — целых три штуки из сотни.
Переходим к сравнению различных местностей по степени крестьянского разложения. На диаграмме явственно выделяются в этом отношении два рода местностей: в Таврической, Самарской, Саратовской и Пермской губерниях разложение земледельческого крестьянства оказывается заметно сильнее, чем в Орловской, Воронежской, Нижегородской губерниях. Линии первых четырёх губерний идут на диаграмме ниже средней красной линии, а линии последних трёх губерний идут выше средней, т. е. показывают меньшее сосредоточение хозяйства в руках зажиточного меньшинства. Первого рода местности — наиболее многоземельные и строго земледельческие (в Пермской губернии выделены земледельческие части уездов), с экстенсивным характером земледелия. При таком характере земледелия разложение земледельческого крестьянства легко учитывается и сказывается поэтому наглядно. Наоборот, в местностях второго рода мы видим, с одной стороны, такое развитие торгового земледелия, которое нашими данными не учитывается, например, посевы конопли в Орловской губернии. С другой стороны, мы видим здесь громадное значение «промыслов», как в смысле работы по найму (Задонский уезд Воронежской губ.), так и в смысле неземледельческих занятий (Нижегородская губерния). Значение обоих этих обстоятельств в вопросе о разложении земледельческого крестьянства громадно. О первом (различия формы торгового земледелия и сельскохозяйственного прогресса в различных местностях) мы уже говорили. Значение второго (роль «промыслов») не менее очевидно. Если в данной местности масса крестьянства состоит из батраков, подёнщиков или промысловых наёмных рабочих с наделом, то разложение земледельческого крестьянства выразится здесь, разумеется, очень слабо. Но для правильного представления о деле надо сопоставить этих типичных представителей сельского пролетариата с типичными представителями крестьянской буржуазии. Воронежский подёнщик с наделом, уходящий на «заработки» на юг, должен быть сопоставлен с таврическим крестьянином, производящим громадные посевы. Калужский, нижегородский, ярославский плотник должен быть сопоставлен с ярославским, московским огородником или крестьянином, держащим скот для продажи молока, и т. д. Точно так же, если масса местного крестьянства занята обрабатывающей промышленностью, получая от своих наделов лишь небольшую часть средств к жизни, — то данные о разложении земледельческого крестьянства должны быть дополнены данными о разложении промыслового крестьянства. В V главе мы и займёмся этим последним вопросом, теперь же нас занимает лишь разложение типично земледельческого крестьянства.
Диаграмма, изображающая таблицы А и Б
(см. диаграмму на стр.92. Ред.)
• Сплошные линии показывают в процентах (считая от верхней горизонтальной линии) долю зажиточного крестьянства в общей сумме земли, посева, скота и т. д.
• Пунктирные линии показывают в процентах (считая от нижней горизонтальной линии) долю неимущего крестьянства в общей сумме земли, посева, скота и т. д.
• Чёрные линии показывают степень разложения по отдельным уездам или группам уездов, номера которых (1—7) показаны в таблицах А и Б.
• Красные линии показывают «среднюю» степень разложения (т. е. арифметические средние из тех процентных данных, которые занесены на диаграмму).
Процентные отношения к итогам по уездам или по группам уездов [10]
