Я подошла к своему рабочему месту, заглянула в электронную почту, просмотрела
сообщения с пометкой “срочно”. Я подумала, что почему-то все в мире считают, что их сообщение, кровь из носа, какое срочное, хотя отлично знают, что оно направится прямиком в корзину. А сколько из них я прокляла за то, что они без всякой необходимости
потревожили меня. Я вспомнила последнее срочное сообщение, которое написала сама и
подумала, что получатель тоже, должно быть, проклинает меня, потому что единственная
срочность послания заключалась в том, что надвигались выходные. Я спустилась налить
кофе с одним из приятелей-сослуживцев. В лифте я объявила ему, что не купила сигареты, поскольку больше не собиралась курить. Но потом, попросив у него сигарету, я выкурила ее за чашкой кофе и вернулась к своему столу. Просмотрев ожидающие утверждения рекламные тексты, пару из них отвергла, затем один написала и взглянула на другие публикации, чтобы сравнить, и вдруг обратила внимание на ажиотаж в офисе. Я подняла голову, оторвавшись от компьютера, и увидела вошедшего посыльного с огромнейшим букетом красных роз. Он подошел прямо к моему столу, вытащил на подпись квитанцию и протянул ее мне. У меня остановилось сердце. Все вокруг зашумели, вскочив на ноги со своих мест, и начали бурно аплодировать. Я поднялась со стула, чтобы взять букет, и когда он оказался в моих руках, мое сердце снова забилось. Оно так сильно колотилось, что почти выскакивало из груди: “Боже мой! Бето! Бето! Ну, конечно же, он!” Я поцеловала букет, положила его на стол и, вся дрожа, распечатала конверт с открыткой. Я чувствовала, что все мои соратники по рекламе сильно переживали за меня после той истории, и теперь радовались, так же, как я. Я улыбнулась им. Донато, мой шеф, подмигивал мне из-за двери своего кабинета. Я прочла написанное на открытке: “ Спасибо за последнюю рекламную кампанию. Это был успех. Подпись: Фармацевтическая кампания Одетте ”. Я снова сунула открытку в конверт. Все молча смотрели на меня в глубокой тишине, а потом снова расселись по своим местам.
|
|
Опустив голову, я направилась в туалет. Там была Лупе, наша уборщица.
- Ната, что с тобой? – спросила она, увидев меня.
Я вдруг принялась плакать. Лупе обняла меня, и я ощутила мягкое, нежное
прикосновение ее розового халата и горячий запах ее кожи – смесь моющего средства и увлажняющего крема. Она ласково погладила меня по волосам.
- Он запутался, дочка, вот и запропастился.
Я еще пуще принялась рыдать. Поразительно, как некоторые люди знают, что с тобой
творится, так что тебе даже не приходится ничего говорить.
- Пойдем, деточка моя, пойдем. Дай-ка я тебя умою.
Лупе вымыла и вытерла бумажным полотенцем мое лицо и причесала меня влажными от
воды пальцами. Потом достала из кармана халата флакончик туалетной воды, побрызгала из
него мне на руки и растерла капли своими руками. В точности, как моя бабушка. Когда
иногда по субботам моя мама оставляла меня у нее на ночь, в воскресенье с утра бабушка
причесывала мои спутавшиеся волосы влажной расческой, выпрямляя и вытягивая их, прежде чем собрать в конский хвост. Потом она перетягивала их синей шелковой ленточкой, завязывала бант и пшикала на меня туалетной водой. Я смотрела на себя в зеркало, а оттуда, из зазеркалья, за мной наблюдала будто бы другая девочка с тугой косичкой и своим синим бантом. Я даже не решалась моргать, чтобы не дай Бог не испортить ей прическу. Мной овладел хотот, и Лупе, услышав, что я смеюсь, облегченно вздохнула.
|
|
- Ну, все, все, будет, давай! - она звучно расцеловала меня в обе щеки. - Хватит
развлекаться, дочка, не то ты заставишь своих приятелей волноваться.
Я вышла из туалета. Шеф позвал меня к себе в кабинет и поздравил с удачной рекламной
кампанией. Подошло обеденное время, и я пригласила всех тесной компанией посидеть в баре. Съесть я решила что-нибудь легкое и заказала филе с картофелем. Я выкурила
сигарету, и мы поднялись в офис. Вернувшись за свой стол, я переделала кучу неотложных дел. Я работала, не покладая рук. Сосредоточившись на составлении текстов, я проработала, не отрываясь, весь остаток дня. Когда я взглянула на часы, то увидела, что почти все разошлись по домам. Я собрала свои вещи, взяла розы и вышла из офиса.
Когда я направилась разыскивать свою машину, на дворе была уже почти ночь. По дороге
я встретилась еще с одним человеком, ушедшим из офиса так же поздно, как и я.
- Красивые цветы…
- Спасибо.
Это был Мауро. Что он делал в агентстве в это время? Какая, к черту, разница.
Придя домой, я открыла банку фаршированного перца, налила бокал вина, закурила
сигарету, села на диван и зажгла свечу, чтобы не чувствовалось запаха дыма. Я оглядела свое жилище и подумала: “Черт возьми, какой миленький дом. Он хорош, как никогда. Твою
мать, вот ведь скотство-то какое – быть одной и не иметь возможности ни с кем насладиться
уютом и красотой моего дома.” Ну вот, я снова вспомнила тебя. А потом я подумала о
Мауро. Что ж, быть может, когда-нибудь он и придет в мой дом, сядет на этот диван, мы
выпьем по бокальчику вина, а потом перепихнемся. Будем ли мы потом держать это в секрете, и так ли уж важно будет хранить эту тайну для того, чтобы на работе не узнали? Будут ли наши отношения иметь смысл, или это будет только трах, обычный, ни к чему не обязывающий секс? Умеют ли люди хранить секреты. Будь у Риты геморрой, она раструбила бы об этом на все четыре стороны, будь геморрой у меня, я держала бы это при себе. Полюблю ли я когда-нибудь Мауро по-настоящему? А, может, я только хочу в него влюбиться? Все это – дурость, чушь, лишь бы провести время. Все это только для того, чтобы забыть тебя. Господи, я же пишу только по воскресеньям, а сегодня понедельник, так зачем же я пишу? Да просто я – обычный человек, я всего лишь женщина.