Однажды летом в январе
слона увидел я в ведре.
Слон закурил, пустив дымок,
и мне сказал: «Не пей, сынок».
Игорь Губерман
История информационно‑юридическая, рассказанная исключительно мистером Люциусом Малфоем, потому что профессор Снейп, в целях безопасности своего «клиента», до сих пор категорически отказывается комментировать данные события. А с самого «клиента» что взять.
С одиннадцати лет я каждое утро просматриваю «Пророк». Где бы я ни находился. Как бы я ни провел ночь, и что бы ни ожидало меня днем. Ничто в мире не может заставить меня отказаться хотя бы бросить беглый взгляд на первую страницу. Просто чтобы убедиться – все в порядке. Конец света пока не наступил.
Айса это раздражало. Его доводы были весьма убедительны:
«Что у них может случиться?!», «Разве стоит им доверять?!», «Очень глупо тратить время на чтение газет!», «И таким образом ты хочешь узнать новости?»
‑ А как ты узнаешь новости?
‑ Если у них случится что‑то действительно достойное внимания, Кес оповестит меня.
Кто бы сомневался!
‑ А мне как прикажешь их узнавать?
‑ Так и быть. Тебе тоже расскажем.
Действительно.
Привычку получать утром газету привил мне отец. Он выписал для меня «Пророк», когда я впервые уехал в Хогвартс. Почти до четырнадцати лет я его не читал. Только пролистывал и смотрел картинки. Пока однажды не увидел на первой полосе портрет моего отца. Так я узнал о его смерти. И с того дня научился газету читать.
Я, конечно, сохранил тот номер. Прочел его целиком и даже выучил наизусть. Весь. До сих пор помню рецепт любовного зелья от Вантес Вотс. Однажды рассказал о нем Айсу. Он уверял, что я все перепутал, и это усовершенствованный вариант пургена. Ничего я не перепутал. Но не буду же я спорить с Айсом о зельях. Ему видней.
|
|
~*~*~*~
У любого правила есть исключения. И в моей жизни настало утро, когда я обошелся без газеты. Эйвери справлял день рождения на Хэллоуин. Три дня слились в один большой праздник. На четвертое утро я проснулся в Имении, лежа полностью одетым на своей постели.
Состояние было... ну, вы сами понимаете, какое. Порадовавшись, что Нарси отправилась куда‑то с утра пораньше, а не стоит рядом со скорбным лицом, я дрожащими руками нащупал палочку и избавился от похмелья. Дальше ‑ в душ.
Около получаса я приводил себя в порядок. Выйдя из ванной комнаты в теплом халате, я лениво побрел в кабинет, как обычно, завернулся в плед, уселся в кресло и, бросив равнодушный взгляд на гору почты, привычно потянулся за газетой. Вытянув из стопки нижнюю, я медленно развернул ее, размышляя, куда все‑таки делась Нарси, и не выпить ли кофе.
Хорошо, что у меня в руках не было чашки с кофе… Ожоги – это, знаете ли, такая гадость…
С первой страницы на меня смотрел мой собственный портрет. ОН снисходительно улыбался своему обалдевшему оригиналу, помахивал рукой и даже подмигивал.
Откуда здесь свадебная фотография?.. Я же на ногах не держался...
Как бы подтверждая мои мысли, ОН вдруг закрыл глаза и стал медленно исчезать за нижним краем фотографии. Когда он пропал совсем, открылся отличный вид на озеро в парке Имения.
Это было почти четыре года назад… Интересно, я во всех «Пророках» засыпаю прямо на дорожке парка?..
Перед глазами запестрели заголовки: «Смерть врага магического мира!», «Гарри Поттер ‑ мальчик, который выжил!», «Арест потомка древнейшего магического рода!», «Министерство ведет расследование!», «Ближайший соратник Темного Лорда сдался аврорам!», «Сириус Блэк – убийца!», «Люциус Малфой дает показания ‑ пять лет под Imperio!»
|
|
МЕРЛИН!
Так вот ты какая ‑ Белая Горячка.
Нельзя столько пить! Нельзя! Айс предупреждал...
Основную идею я уловил почти сразу: Повелитель умер. Ну ни хрена себе! А как же я?
Стоп! Где Айс? Почему он… Я три дня упивался в дым, а тут такое творится...
Вдруг что‑то острое впилось мне в спину под левую лопатку. Очень больно. Но у меня не было времени. Все ЭТО надо было прочитать. И как можно быстрее.
В то утро я узнал о себе много интересного.
Оказывается, последние пять лет я провел под постоянным действием заклятия Imperio. Данный факт подтверждался свидетельскими показаниями беспрерывно рыдающей Нарциссы Малфой и профессора Хогвартса Северуса Снейпа.
Когда же он успел?.. Как он вообще ВСЕ ЭТО успел?.. Тут же было помещено небольшое фото: Нарси в коралловом платье виснет на руке профессора Снейпа. У Айса вид суровый. Нарси рыдает.
Я уже четвертые сутки нахожусь под арестом в Министерстве. (Хорошо, что не в Азкабане). Моя жена мужественно изъявила желание остаться со мной. (Весело мне там, однако). А вот и фото: Нарси в голубом платье виснет уже на моей руке. Я выгляжу растеряно, улыбаюсь абсолютно идиотской улыбкой. Айс, ты гений. Мерзавец, конечно, но гений. Очевидно, что другой улыбки и не может быть у человека, с которого только что сняли пятилетнее «Imperio».
|
|
Нарси, естественно, рыдает.
Почему‑то стало тяжело дышать. Может, это все‑таки мне снится? Хотя вряд ли. Боль в спине становится невыносимой. Во сне не может быть так больно.
Я добровольно согласился сдать аврорам все запрещенные книги, яды и массу разнообразной черномагической хрени. Ну, это ты загнул, mon cher ami. Что ж я, совсем идиот?
Я раскаиваюсь. Во всем. Далее перечислялось, в чем именно. Долго перечислялось. У меня хватило терпения прочитать весь список своих злодеяний. Так странно… В целом – все правильно, но это так… написано… Какой‑то мелкий пакостник, а не злодей. Оставь мне хоть каплю самоуважения, Айс! «Лучше я позабочусь о твоей жизни, а с самоуважением ты как‑нибудь без меня разбирайся...» Я точно знал, что он ответил бы именно так.
Потрясающее по своей слюнявости фото: я, Нарси и Драко. Фото комбинированное. Драко наложен на одну из свадебных фотографий (на ней я еще не падаю на дорожку парка). Это единственная фотография, где обессиленная невыносимым горем Нарцисса Малфой не рыдает в три ручья. Семейный рай с лихвой компенсируется соседним фото, где Нарси в черном платье держит Драко на руках. Рыдают оба. Как хорошо, что меня там нет. Интересно, а почему она в черном? Меня что, уже приговорили? Может, и казнить успели… Вот уж не удивлюсь… Я уже в этой жизни ничему не удивлюсь… никогда… После сегодняшнего дня ‑ точно. Нет, суда еще не было. Ну‑ну…
Сириус Блэк отправлен в Азкабан. Сошел с ума… убил тринадцать магглов… Вот уж никогда бы не подумал… Пожизненно… Без суда… Крауч распорядился… И за что я раньше так Крауча не любил?.. Нормальный мужик оказался…
А вот и Лестранги... Уже в Азкабане... Сами виноваты. Пошли бы со мной к Эйву – дома бы сейчас сидели, а не в тюрьме.
Белл сделала заявление... Я ‑ «малахольный придурок»?.. «бледная немочь»?.. «безмозглый хорек»?.. Ах ты, ведьма! Это я «ни одного шага не мог ступить без пинка Темного Лорда»? Тебе уже дали пожизненно? Тоже ждешь суда? Обидно…
Нет, ну какая стерва! Может, поэтому Нарси в черном платье?.. Бедняжка… Стоп… Белл… Айс… ЧЕРТ! Так ведь… Беллочка, я тебя люблю, дорогая сестренка… солнышко мое… Это Айс ее заставил. И Нарси. Я уверен. Но если она действительно так думает… Ладно. Потом разберемся.
Никогда бы не сказал, что «avada kedavra» может отскочить от головы. Это ж какая голова должна быть? Наверное, это наследственное. Поттер был тот еще придурок…
Так вот что они там с Петтигрю замышляли… А причем тут Блэк?.. Он что, тоже... Чушь какая‑то… Ну Гриффы дают! Куда нам до них? Обалдеть!
Точно не гвоздь в кресле. Спина болела уже целиком и грудь тоже. Я задыхался. Может, меня отравили?.. Стало страшно. Надо позвать кого‑нибудь. Тягучая боль то сжимала грудь, то разрывала меня изнутри, она надежно обосновалась в левой руке, уже захватила плечи и горло. Болел даже подбородок. Когда же это кончится?!
Я решительно поднялся. Айс часто говорил, что надо сначала подумать, а потом делать. Стоило вспоминать об этом иногда. Но у меня нет времени думать. Я задыхаюсь. Ну почему никого нет?..
Несколько шагов, и мир перевернулся.
Второй раз за этот день.
~*~*~*~
Смеется легкое созданье,
А мне отрадно сочетать
Неутешительное знанье
С блаженством ничего не знать.
В. Ходасевич,
"Полузабытая отрада"
Свой двадцать седьмой день рождения я встречал в постели. Айс был вчера и кричал, что привяжет меня к кровати, если я «только посмею помышлять о том, чтобы встать раньше положенного срока». Вот так. Мне уже и «помышлять» нельзя. Ненавижу его.
Он отнял у меня палочку. Попрятал шоколад. Заколдовал все мои газеты. В них теперь печатают такую ерунду... То есть печатают, что надо, но я вижу в них «методологию разведения красавки плотоядной на приусадебном участке».
Глупо. Я все знаю. Эйвери присылает мне сов по пять раз в день.
Я знаю, что Каркаров арестован. Во всем признался. Насколько я могу судить – действительно практически во всем. Недоумок.
Я знаю, что Трэверс и Долохов в бегах. Их ищут.
Розье тоже ищут. Так понимаю, что на Айса он не понадеялся. И зря, на самом деле. Хотя… Никогда он нам особо не нравился.
Я знаю, что Уилкс убит аврорами. Это ужасно… Сдаваться надо было, а не бегать от них…
Я знаю, что Лестранги под арестом, но уже у Руди в замке… И то счастье.
В общем и в целом, я знаю все. Только одно имя не попалось мне ни разу. Не могу найти Уолли. Айс все равно не скажет. Может, Уола тоже уже убили, как Уилкса… Довольно неприятное предположение. Эйва я не спрашивал. Мне страшно…
И, наконец, я прекрасно знаю именно то, что Нарси с Айсом пытаются скрыть от меня в первую очередь.
Я знаю, что суд над Люциусом Малфоем ‑ послезавтра.
И лучше бы я этого не знал. Слал бы Эйв своих сов кому‑нибудь другому. Хотя больше некому… Руди и так не скучает… с Белл не соскучишься.
На суд я, конечно, не пойду. Айс пойдет. Я бы согласился пролежать здесь еще месяц, если бы мог хоть одним глазком посмотреть на шоу, которое он там устроит. Могу поспорить, что думоотвод он мне не даст. По крайней мере, в ближайшие несколько месяцев.
Эйв прислал мне огромный список книг, ядов и еще Мерлин знает чего. Оказалось, что все это я добровольно сдал аврорам. Ну и ладно. Айсу виднее, что мне следовало сдавать, а что нет. Он здесь гораздо лучше ориентируется, чем я. Ну, в библиотеке точно лучше. Да и в ядах мне с ним не тягаться. Вот в ритуалах он мне, пожалуй, уступает. Хотя непонятно, почему. Просто он их не любит. Там театральности много… Но все, что для этих обрядов нужно, стоит, как известно, не дороже денег. Так что потом разберемся.
Эйв прислал настоящую газету и три фунта шоколада. За те две недели, что я болею, Айс сделал из меня мученика правосудия. Образ получился весьма живописный. Молодой, практически умирающий отец семейства… В глазах общественности инфаркт явно пошел мне на пользу. Наверное, я не вынес открытия, что пять лет был под «imperio». Во всех злодеяниях покаялся, во всех грехах раскаялся. Все отдал… Авроры могут теперь открывать черномагический супермаркет, ну, или музей. Имени меня. А уж сколько денег ушло в их Министерство! Я теперь спонсирую правосудие. Офигеть!
Я нахожусь под домашним арестом. Эйв тоже. Его бабушка очень уважает Айса. Им наш профессор помогает не меньше, чем остальным. Как ‑ не знаю. Но знаю, что и Эйву, и Лестрангам, сказочно повезло. Если уж Айс за что‑либо берется, то сделает в лучшем виде. Будьте уверены.
Но Эйвери ‑ не Малфой. Его не называют «ближайшим другом» и «правой рукой» Темного Лорда. Мне страшно. Весь шоколад я уже съел. Айс ничего не рассказывает. Панические размышления о том, что если бы было, что рассказать жизнеутверждающего, то он бы обязательно рассказал, оптимизма не прибавляют.
Зачем, ну зачем, Эйв написал, что послезавтра для меня «все кончится». Он за меня рад! У него там что, расслабление мозга от пирогов с ежевикой? Он не понимает, как двусмысленно звучит эта фраза?
Его суд только в следующем месяце. Если бы не письмо, я бы думал, что мой тоже.
Уже почти час дня. Почему они бросили меня одного? И Нарси нет. Она теперь всюду за Айсом бегает…
Мне никогда в жизни не было так страшно...
Ненавижу страх!
Вот придут, я скажу, что все знаю. И истерику закачу. Любопытно будет посмотреть, как они перепугаются...
Почему же их нет? Глупый Эйв. Что такое три фунта? На два дня и то мало. Может поискать что‑нибудь выпить. Праздник, как никак. Последний, можно сказать. Нет. Айс меня убьет. Да он наверняка все попрятал. Все равно ничего не найду.
Даже бояться скучно. Газеты ненастоящие. Шоколад кончился. Палочки нет. Сволочь он, вот что я вам скажу.
Позлившись еще какое‑то время, я уснул.
~*~*~*~
Разбудили меня громкие голоса и хохот. Потом хохот стих, голоса стали приближаться. Открылась дверь, Нарси в темно‑изумрудном платье, которое уродовало ее безмерно (подарок любимой сестрички Белл), подлетела к моей постели и кинулась целоваться, сжав меня в объятиях. Айс смотрел на нас и улыбался. Тоже зрелище не для слабонервных. От его улыбки однажды сова сдохла. Сам видел. На втором курсе. Он потом клялся, что отравил ее случайно. Но я четко запомнил: он улыбнулся ‑ она упала.
От Нарси пахло вином, и я озверел окончательно. Все это время они развлекались! БЕЗ МЕНЯ!
Я затряс головой и начал считать до десяти, чтобы успокоиться.
Раз. Два. Три. Им плевать на меня!
Четыре. Пять. У меня оставалось два последних дня!
Шесть. Семь. И вместо того, чтобы провести их со мной, сидеть рядом, держать меня за руку, проявлять сочувствие, наконец!..
Восемь. Вместо этого они сбежали рано утром, пока я спал, и нажрались неизвестно где в мой день рождения!
Девять. Явились ночью и пришли ржать в мою спальню!
Десять.
‑ Вон отсюда! Убирайтесь вон! ‑ заорал я, досчитав до десяти и, следовательно, успокоившись.
Стало больно… горло…
Нарси шарахнулась от меня к Айсу, и этот негодяй промурлыкал ей, как будто меня здесь не было:
‑ Надо было сказать ему утром. Напоили бы его снотворным, обеспечив тем самым сутки тишины. Ты меня не послушалась, и мы получим истерику сейчас.
Он сделал паузу.
‑ Правда, Люци? ‑ наконец обратился он ко мне так издевательски‑ласково, что в другое время я постарался бы разбить ему голову подсвечником. Сейчас сил на это не было.
‑ Что сказать? ‑ спросил я шепотом, хотя мне уже не нужен был ответ. Я его знал.
В груди что‑то ухнуло. Мгновенно появился страх, что сейчас вернется боль...
‑ У меня есть для тебя потрясающая новость, ‑ теперь Айс смотрел насмешливо, ‑ я разрешаю тебе вставать.
Нарси тихонько выскользнула из комнаты, и я отрешенно подумал, что она пошла сменить платье. Должна же она понимать, что оно ужасно.
Я начал подниматься с постели, не отрывая взгляда от Айса. Почему он молчит? По его лицу нельзя было ничего понять. Он подошел и поддержал меня под руку. Это было очень кстати. Голова кружилась, а колени норовили подогнуться.
Айс довел меня до кресла, и я с облегчением свалился в него.
Какого Мерлина я так рвался вставать?
Он продолжал молчать, и я только сейчас заметил, что левая рука у него все время за спиной. Он что, ранен? Нет, не может быть. Что‑то прячет? Тут я кое‑что вспомнил:
‑ Верни мне палочку.
‑ В столовой. И чтобы ее получить, тебе придется дойти туда. Самостоятельно.
Айс опять насмехался надо мной. Он же отлично видит: не то что до столовой, я обратно до своей кровати только на четвереньках дойду, если он мне не поможет.
‑ Что у тебя там? ‑ я из последних сил изображал равнодушие.
‑ Ну, это сюрприз. Я же должен сегодня тебя поздравить. Можешь считать, что это подарок, ‑ с этими словами он протянул мне лист пергамента.
‑ Что это?.. ‑ я, не сделал ни малейшей попытки взять «подарок». Именно потому, что отлично знал ответ на свой вопрос.
Айс держал заключение по моему делу. Видимо, выписку из решения суда или что‑то в этом роде. Они все закончили сегодня. Ничего себе – подарочек.
Мне опять стало страшно. Намного страшнее, чем утром.
Я не хочу…
Ненавижу страх!
Понятно, что раз Айс вернулся живой и даже веселый, то до конца своих дней перестукиваться с друзьями детства мне не грозит. Иначе его, то есть, якобы, меня, дементоры забрали бы сразу в зале суда. Азкабан ‑ это, конечно, самое ужасное. Но ведь есть масса других малоприятных вещей, которые они могут со мной сделать. Каких? Да все что угодно. Полный простор для полета фантазии.
Меня могут признать недееспособным и отдать под опеку, если они поверили в пятилетнее «imperio». Конфисковать Имение и другую собственность, по крайней мере, в Англии. Отправить в Св. Мунго на принудительное лечение, все из‑за того же «imperio»... Да мало ли...
Они с Нарси пришли очень довольные. Но они ведь мне ничего не рассказывали. Я не знаю, чего можно было ожидать. Может, они радуются, что я проведу остаток своей жизни в больнице? В свете того, что мне известно про Азкабан, у них есть повод веселиться. Все наши или в тюрьме, или в бегах, или убиты.
Я умоляюще посмотрел на Айса. Он поднял брови и рассмеялся:
‑ Разрешите полюбопытствовать, чего вы так испугались, лорд Малфой? С вас официально сняты все обвинения. Это даже не суд был, а разбирательство. Счастлив сообщить, что вы оказались настолько изворотливы, что умудрились никого не сдать. В отличие от ваших многочисленных приятелей, ‑ Айсу надоело паясничать, и он, оставив официальный тон, перешел к обычным ехидным интонациям. ‑ Свои газеты получишь завтра. А сейчас тебе придется‑таки дойти до столовой. Так и быть, один бокал вина я тебе разрешаю. Но не больше. Вставай!
Я его почти не слушал. Болтун. Все самое важное он сказал в начале. Хочет, чтоб я встал? Пожалуйста...
Не поднимаясь, я сполз с кресла прямо ему под ноги. И пока он не понял, что происходит, крепко обхватил его колени руками и ткнулся в них лицом. Мы стояли так несколько секунд, пока он не опомнился. Потом мгновенно, как будто я дернул его за ноги, опустился на ковер рядом со мной. Никогда не видел у него такого растерянного лица. Стоило того. Кажется, я засмеялся.
Помню, мы долго сидели на полу, Айс обнимал меня за плечи, а я рыдал, пытаясь сказать ему никому не нужные слова. Он гладил меня по голове и шептал что‑то. Потом я опять смеялся и снова рыдал...
Не зря он пообещал Нарси истерику. И откуда он всегда знает, что я буду делать?
~*~*~*~
На следующее утро я добрался, наконец, до газет. За две недели их скопилось предостаточно. Голова раскалывалась.
Конечно, мне вчера досталось гораздо больше, чем один бокал вина. После успокоительного. Божественное сочетание. Так что жаловаться не приходится.
Теперь, когда непосредственная опасность миновала, можно заняться подсчетом ущерба, нанесенного незапланированной кончиной Лорда лично мне.
Финансовую сторону вопроса я решил оставить на сладкое. Она меня беспокоила меньше всего, а развлекала безмерно.
На первом месте по важности стояло доброе имя Малфоев.
Вот этим и надо заняться. Дел полно. И для фантазии раздолье...
Сейчас это главное. Я уверен.