Мая 2017
Святые князья и страстотерпцы Борис и Глеб
После смерти в 1015 году святого князя Владимира на княжеский престол в Киеве сел его сын Святополк, который, по мнению летописца, на самом деле был сыном Ярополка. Власть Святополка была не прочна, так как князь Борис находился во главе войска в походе на печенегов и обладал реальной возможностью изгнать Святополка и самому занять княжеский престол в Киеве. Когда князь Борис во главе войска возвращался из похода, не найдя печенегов, ему сообщили о смерти отца и о том, что Святополк провозгласил себя князем Киевским. Дружина князя Владимира, бывшая с Борисом, не хотела, чтобы княжил Святополк. Ведь в этом случае их место заняла бы дружина Святополка. Поэтому дружина князя Владимира предложила князю Борису самому занять киевский престол. Как повествует «Повесть временных лет» дружина обратилась к князю Борису с такими словами: «Вот у тебя отцовская дружина и войско. Пойди, сядь в Киеве на отцовском столе».[1] Однако князь Борис отказался. Он ответил дружине: «Не подниму руки на брата своего старшего: если и отец у меня умер, то пусть этот будет мне вместо отца».[2] После такого ответа войско разошлось. Князь Борис остался лишь со своими отроками. Происходило это на реке Альта.
Святополк, несмотря на благородство, проявленное князем Борисом, решил умертвить его. Чем он руководствовался? Побудительных мотивов могло быть два. Первым мотивом могла быть ненависть к князю Владимиру, перешедшая на его любимого сына. Вторым мотивом был страх, как бы князь Борис не задумал покуситься на киевский престол. Согласно «Повести временных лет», Святополк отправил расправиться с князем Борисом вышгородских детей боярских во главе с Путшей. Убийцы пришли к шатру князя Бориса ночью. Святой Борис, узнав об опасности, молился. «И помолившись Богу, возлег на постель свою. И вот напали на него как звери дикие, из-за шатра, и просунули в него копья, и пронзили Бориса, а вместе с ним пронзили и слугу его, который, защищая, прикрыл его своим телом. Ибо был он любимец Бориса. Был отрок этот родом угрин (венгр), по имени Георгий; Борис же его сильно любил, и возложил он на него гривну золотую большую, в которой он и служил ему. Убили они и многих других отроков Бориса. С Георгия же с этого не могли они быстро снять гривну с шеи, и отсекли голову его, и только тогда сняли гривну, а голову отбросили прочь; потому-то впоследствии и не обрели тела его среди трупов. Убив же Бориса, окаянные завернули его в шатер, положили его на телегу и повезли, а он еще дышал. Святополк же окаянный, узнав, что Борис еще дышит, послал двух варягов прикончить его. Когда те пришли и увидели, что он еще жив, то один из них извлек меч и пронзил его в сердце. И так скончался блаженный Борис, приняв с другими праведниками венец вечной жизни от Христа Бога, сравнявшись с пророками и апостолами, пребывая с сонмом мучеников, почивая на лоне Авраама, видя неизреченную радость, распевая с ангелами и веселясь со святыми. И положили тело его в церкви Василия, тайно принеся его в Вышгород».[3] «Повесть временных лет» поименно называет имена убийц князя Бориса: «Вот имена этих законопреступников: Путша, Талец, Еловит, Ляшко, а отец им всем сатана».[4] Один из отроков святого князя Бориса спасся – Моисей Угрин, брат Георгия Угрина. Он пришел в село Предславино, к дочери святого князя Владимира княжне Предславе и поведал ей о происшедшей трагедии. Она поспешила отправить гонца с этим известием в Новгород – к брату Ярославу. Моисей Угрин прославился впоследствии как один из наиболее почитаемых преподобных Киево-Печерских. Третий их брат, преподобный Ефрем Новоторжский, основатель Новторожского монастыря отыскал голову брата Георгия и взял ее с собой в Новый Торг.
Совершив убийство князя Бориса, Святополк задумал убить и его единоутробного брата Глеба, князя Муромского. В источниках содержится две версии событий, связанных с убийством Глеба Владимировича. Первая версия отражена в «Повести временных лет». Согласно ее повествованию, Святополк послал сказать Глебу, не знавшему о смерти отца: «Приезжай сюда поскорее, отец тебя зовет: сильно он болен».[5] Глеб отправился в Киев с малой дружиной. Откуда он отправился, летописец не объясняет. Вероятно, подразумевается, что князь Глеб отправился в Киев из своего Муромского княжества. Затем в «Повести временных лет» следует такое сообщение: «И когда пришел он на Волгу, то в поле запнулся конь его о яму и повредил себе немного ногу».[6] Продолжая свой путь, князь Глеб достиг окрестностей Смоленска. Можно ли, отправляясь в Киев, оказаться на Волге, а затем в окрестностях Смоленска? Судя по всему, прямого пути из Киева в Северо-Восточную Русь тогда не существовало. Поэтому путь из Мурома в Киев шел по Оке и Днепру, то есть через Смоленск. Вероятно, можно было путешествовать и так: от Мурома по Оке на Волгу, далее по Волге до водораздела Волги и Днепра. В это время князь Новгородский Ярослав прислал сказать князю Глебу: «Не ходи: отец у тебя умер, а брат твой убит Святополком».[7] Сам Ярослав получил весть об этом из Киева от своей сестры Предславы. Мог ли Ярослав получить эту весть раньше Глеба и сообщить ему? Это представляется вполне возможным, если учесть, что путь из Киева в Новгород использовался часто и возможно был большой торговой дорогой. Муром же находился в глухом лесном углу. Кроме того, Ярослав узнал об убийстве Бориса потому что получил известие о нем от своей сестры Предславы.
Услышав весть о смерти отца и брата, князь Глеб стал скорбеть. Внезапно появились посланные Святополком его убийцы. Они быстро захватили корабль князя Глеба. Отроки, сопровождавшие князя, пали духом и не смогли его защитить. Один из убийц, по имени Горясер, велел зарезать Глеба. Этот приказ исполнил собственный повар князя Глеба по имени Торчин.[8] Тело князя было брошено между двумя колодами. Е.Е. Голубинский полагает, что тело положили в гроб, выдолбленный из дубовой колоды, и накрыли второй дубовой колодой. Впоследствии тело князя Глеба было перенесено в Вышгород и погребено рядом с телом князя Бориса в церкви святого Василия.
Существует, однако, и другая версия событий, связанных с гибелью Глеба. В составленном преподобным Нестором Летописцем «Чтении о житии и погублении Бориса и Глеба» говорится, что во время смерти отца Глеб находился в Киеве. Узнав о том, что Святополк умышляет против Бориса, Глеб решил бежать в «северные страны». «Чтение о житии …» рассказывает об этом так: «Святополк, радуясь отцовской смерти, сел на коня и скоро дошел до города Киева, и сел на престоле отца своего. И стал на блаженного Бориса замышлять, как, каким образом погубить его. Узнав об этом, святой Глеб хотел бежать в северные страны, так как там был другой брат святых. Глеб говорил: «Как бы меня не погубил». Решив уехать, пошел сначала в церковь Святой Богородицы, и, пав посреди церкви, молился так: «Господи мой Иисусе Христе, Кого ради все было, заступник на тебя уповающим, внемли и видь, что сделать хотят с рабом Твоим Борисом, а моим братом, Ты ведь все знаешь. Но если и мне судил убитым быть в городе этом, не стану избегать предопределения Твоего, если же нет, будь со мною на всяком пути и не оставь меня. Господи Иисусе Христе, не предай же меня на смерть, Ты есть Спас, и Тебе слава вовеки. Аминь». Так молился святой Глеб и, встав с земли, пошел к иконе Святой Богородицы и здесь, пав, поклонился со слезами. И, поцеловав образ Святой Богородицы, вышел из церкви. Пошел к реке, где был маленький корабль приготовлен, сел в него и так убежал от законопреступного брата». Таким образом, согласно «Чтению о житии и погублении Бориса и Глеба», святой Глеб бежал из Киева, зная уже о смерти отца, а не наоборот. Далее «Чтение о житии …» рассказывает более подробно, чем «Повесть временных лет» о гибели князя Глеба. Преследуя многие дни князя Глеба, убийцы настигли, наконец, его. «И когда уже приближались, увидели внезапно те, кто были со святым, идущий на них корабль, и взяли оружие, собираясь биться с ними. Святой же Глеб умолял их не сопротивляться и говорил: «Братья мои, если не будем биться с ними, то, если возьмут меня, не убьют, а поведут меня к брату моему. И он, увидев меня, может быть, смилостивится надо мной и не погубит меня. А если вы будете сопротивляться, и вас погубят, и меня убьют. Но молю вас, братья мои, не сопротивляйтесь им, пристаньте к берегу, а я в своем корабле пойду посреди реки, и пусть они подойдут. Там увидим, с миром ли пришли, если же нет, то, если возьмут меня, не погубят, а, как прежде сказал, поведут меня к брату моему. А он, увидев меня, сжалится надо мной и не погубит меня. Вы же только немного отступите к берегу и не бейтесь с ними». Они же, послушав святого, пошли к берегу, горюя о святом и часто оборачиваясь, чтобы увидеть, что с ним будет». Преподобный Нестор поясняет слова князя Глеба: «Это святой умолял их, заботясь, чтобы и их не погубили, и не пролили кровь неповинную. Хотел святой один за всех умереть и потому отпустил их».
Убийцы настигли корабль князя Глеба, зацепили его за уключины и притянули к себе. Гребцы корабля князя Глеба бросили весла. Среди оставшихся на корабле был повар Торчин. Ему велели заколоть святого Глеба, говоря: «Возьми нож твой, зарежь господина своего, чтобы не умереть злой смертью». «Окаянный же повар не подражал тому, кто заслонил собою святого Бориса, а уподобился Иуде-предателю, извлек свой нож и, схватив святого Глеба за благородную его голову, хотел его заколоть». Святой Глеб успел произнести молитву, после чего повар зарезал его.
Святополк не удовольствовался кровью Бориса и Глеба. По его приказанию где-то в Карпатах был убит еще один сын князя Владимира – Святослав, князь Древлянский, пытавшийся бежать в Венгрию.
Князь Ярослав не знал еще о смерти отца и об убийстве князя Бориса, когда в Новгороде разразился крупный конфликт. Нанятые им варяги чинили новгородцам разные обиды и насиловали замужних женщин. Новгородцы напали на варягов и перебили их. Ярослав призвал виновников расправы над варягами, якобы для примирения, и велел их перебить. После этого он получил от Предславы известие о смерти отца и убийстве Бориса. Он собрал вече и попросил у новгородцев помощи против Святополка. Ярослав ради этого признал свою вину в деле в происшедшем только что кровопролитии и выразил готовность выплатить денежный штраф за убитых. Новгородцы поддержали его. Ярослав собрал войско и отправился в поход на Киев. В конце 1016 года он разгромил войско Святополка под Любичем и занял Киев. Святополк бежал к своему тестю князю Болеславу Польскому.[9] Ярослав после вступления в Киев дал новгородцам свод законов – «Правду Ярослава». В 1017 году Киев подвергся осаде со стороны печенегов, которых, видимо, нанял Болеслав Польский. Болеслав в это время воевал с чехами и с Германским королем Генрихом II и постарался обезопасить свой тыл с помощью печенегов. Во время сражения с печенегами князь Ярослав был тяжело ранен. В результате этого ранения он до конца жизни сильно хромал. В «Пряди об Эймунде» говорится, что печенегами командовал Бурицлейв, которого историки чаще всего отождествляют со Святополком. В целях борьбы с Болеславом Ярослав заключил союз с Генрихом Германским. В 1017 году Ярослав предпринял поход на Болеслава и захватил какой-то его город, вероятно Берестье (Брест). Об этом говорит немецкий хронист Титмар Мерзебургский. Однако этот успех имел локальный характер. Болеслав успешно действовал против Генриха и принудил его к миру, который был заключен в 1018 году.
В 1018 году Болеслав неожиданно напал на Ярослава и сумел разгромить его войско в сражении возле Западного Буга. После этого Болеслав и Святополк двинулись прямо на Киев и, не встретив сопротивления, заняли его. Помимо поляков в войске Болеслава были саксонцы, венгры и печенеги. Как рассказывает Титмар Мерзебургский: «В соборе святой Софии, который в предыдущем году по несчастному случаю сгорел,[10] прибывших (Болеслава и Святополка) с почестями, с мощами святых и с прочим всевозможным благолепием встретил архиепископ этого города».[11] Это первое упоминание в источниках о пребывании в Киеве митрополита. Тогда титулы митрополита и архиепископа часто употреблялись как синонимы. Восхищаясь величиной Киева, Титмар говорит следующее: «В этом большом городе, являющимся столицей того королевства, имеется более четырехсот церквей и восемь рынков, народу же – неведомое множество».[12] Мать Ярослава Рогнеда и девять его сестер были в это время в Киеве. Одна из сестер, Предслава, стала жертвой распутного Болеслава, который сделал ее своей наложницей. Формально это было обставлено как брак, несмотря на то, что Болеслав был женат. В брак с германской принцессой Одой он вступил незадолго до похода на Киев.
После понесенного разгрома Ярослав с четырьмя лишь воинами бежал в Новгород. Он был столь напуган, что хотел бежать дальше – за море. Однако новгородцы во главе со своим посадником Константином, сыном Добрыни, воспротивились этому и порубили княжеские ладьи. Они заявили, что готовы сражаться с Болеславом и Святополком. Ярослав заручился поддержкой короля Англии и Дании Кнута и короля Швеции Олафа. Союз с Олафом был скреплен браком между Ярославом и дочерью Олафа Ингигерд. Ингигерд (в крещении Ирина) причислена Церковью к лику святых. Ярослав стал готовиться к новому походу на Киев. Тем временем Святополк и Болеслав рассорились. «Повесть временных лет» говорит даже, что Святополк велел убивать поляков.[13] Болеслав ушел в Польшу, вывезя из Киева богатую добычу и Предславу, и других сестер Ярослава. Присматривать за добычей он приставил Анастаса Корсунянина. Болеслав удержал также за собой находящиеся возле границ Польши червенские города, ранее завоеванные князем Владимиром у поляков. Святополк, оставшись без поддержки со стороны тестя, не смог противостоять Ярославу и бежал к печенегам. Ярослав беспрепятственно занял Киев.
В следующем 1019 году Святополк с печенегами пошел на Ярослава. Битва между Святополком и Ярославом произошла на берегу реки Альта, там, где погиб святой Борис. «Была же тогда пятница, - рассказывает летописец, - и всходило солнце, и сошлись обе стороны, и была сеча жестокая, какой не бывало на Руси, и, за руки хватаясь, рубились и сходились трижды, так что текла кровь по низинам».[14] Сражение продолжалось до вечера. Победителем стал Ярослав. Святополк бежал.
О дальнейшей судьбе Святополка Окаянного «Повесть временных лет» повествует так: «И когда бежал он, напал на него бес, и расслабил все члены его, и не мог он сидеть на коне, и несли его на носилках. И бежавшие с ним принесли его к Берестью.[15] Он же говорил: «Бегите со мной, гонятся за нами». Отроки же его посылали посмотреть: «Гонится ли кто за нами?» И не было никого, кто бы гнался за ними, и дальше бежали с ним. Он же лежал немощен и, привставая, говорил: «Вот уже гонятся, ой, гонятся, бегите». Не мог он вытерпеть на одном месте, и пробежал он через Польскую землю, гонимый Божиим гневом, и прибежал в пустынное место между Польшей и Чехией, и там бедственно окончил жизнь свою».[16]
В последнее время часто высказывается мнение, что убийство Бориса и Глеба было организовано не Святополком, а Ярославом. Основанием для такого утверждения является интерпретация норвежских по происхождению «Пряди об Эймунде» и «Саге об Ингваре Путешественнике». «Прядь об Эймунде» входит в состав «Саги об Олафе Святом». Эта сага долгое время передавалась в устной традиции и лишь в конце XIV века была записана в Исландии. «Прядь об Эймунде» нельзя признать историческим произведением. Это скорее художественное сказание на историческую тему, наподобие русских былин. То же можно сказать и относительно «Саги об Ингваре Путешественнике». Скандинавские саги как исторические источники очень ненадежны.
Главный герой «Пряди об Эймунде», находясь в Норвегии, предлагает своим сподвижникам отправиться в Гардарики, как скандинавы называли Русь. Эймунд так описывал открывающиеся им перспективы: «Я слышал о смерти Вальдимара конунга с востока из Гардарики, и эти владения держат теперь трое сыновей его, славнейшие мужи. И зовется Бурицлав тот, который получил большую долю отцовского наследия, и он – старший из них. Другого зовут Ярицлейв, а третьего Вартилав. Бурицлав держит Кэнугард, а это – лучшее княжество во всем Гардарики. Ярицлейв держит Хольмгард, а третий – Палтескью и всю область, что сюда принадлежит. Теперь у них разлад из-за владений, и всех более недоволен тот, чья доля по разделу больше и лучше: он видит урон своей власти в том, что его владения меньше отцовским, и считает, что он потому ниже своих предков. И пришло мне теперь на мысль, если вы согласны, отправиться туда и побывать у каждого из этих конунгов … Для нас будет хорошо – добудем и богатство и почесть».[17] Хольмагрд – это Новгород, Палтескью – Полоцк, Кэнугард – Киев. Яроцлейв – новгородский князь Ярослав Владимирович. Вартилав – князь Брячислав Полоцкий, не брат, а племянник Ярослава. В дальнейшем в «Пряде об Эймунде» он под именем Вартилава смешивается с князем Тмутараканским Мстиславом Владимировичем. Кто же такой Бурицлав? Большинство историков считают, что Бурицлав – это Святополк Окаянный, смешанный с его тестем польским князем Болеславом I Храбрым. Болеслав некоторое время, после победы над Ярославом в 1018 году, фактически княжил в Киеве вместе со Святополком. Допущение, что Бурицлав – это Святополк прекрасно соответствует как русским, так и зарубежным источникам. Кстати сказать, в скандинавских сагах об Олафе Трюгвассоне говорится, что дочь Бурицлейва была женой датского конунга Свена Вилобородого. В действительности женой Свена была дочь князя Мешко Польского, родная сестра Болеслава Польского. В данном случае тесть Святополка Болеслав не только назван Бурицлейвом, но и спутан с собственным отцом.
Далее в саге рассказывается о том, что Эймунд и его спутники отправились в Хольмгард, к конунгу Ярицлейву. Эймунд участвовал в войне Ярицлейва с Бурицлейвом. За описанием этой войны угадывается война Ярослава Владимировича со Святополком и Болеславом Польским. В конце концов, как повествует «Прядь об Эймунде» Бурицлейв исчез. Случилось это после его нападения на Киев в 1017 году. Но затем Бурицлейв появился с войском из степняков. Эймунд спросил Ярослава, следует ли убить Бурицлейва? Яроцлейв ответил: «Не стану я побуждать людей к бою с Бурицлейвом конунгом, ни винить, если он будет убит».[18] После этого Эймунд с побратимом Рангаром и десятью своими лучшими людьми отправился против Бурицлейва. Он определил, где станет лагерем Бурицлейв, и сделал ловушку из согнутого дерева. Ночью Эймунд и его товарищи с помощью этого приспособления сорвали шатер Бурицлейва и убили его. Эймунд с отрубленной головой Бурицлейва явился к Яроцлейву. Тот покраснел и не поблагодарил Эймунда. С тех пор Эймунд лишился доверия Яроцлейва. Через некоторое время Эймунд перешел на службу к князю Брячиславу Полоцкому. В другом скандинавском памятнике, в «Саге об Ингваре Путешественнике» убийство Бурицлейва приписывается другому Эймунду – Эймунду Акасону, отцу Ингвара Путешественника. В этой саге говорится, что Акасон взял Бурицлейва живым, ослепил его и привел к Яроцлейву.
Однако ряд историков придерживаются другого мнения. В 1957 году в Москве вышла книга Н.Н. Ильина «Летописная статья 6523 года[19] и ее источник: Опыт анализа». Ильин, основываясь в первую очередь, на «Пряди об Эймунде» пытается доказать, что убитый Эймундом Бурицлейв – это князь Борис Владимирович. Гипотеза Ильина обрела популярность и была взята на вооружение многими историками. В качестве примера можно указать вышедшую в 1999 году в Москве книгу И.Н. Данилевского «Древняя Русь глазами современников и потомков (IX – XII вв.): Курс лекций. Пособие для студентов вузов». Отождествление Бурицлейва с Борисом зиждется, по сути дела, только на созвучии имен: Бурицлейв – Борислав.[20] Однако такое допущение противоречит текстам как русских летописей, так, отчасти, и самой «Пряди об Эймунде». Германские и поздние польские источники ничего не знают о княжении Бориса в Киеве.
Насколько вообще можно доверять описанию в «Пряди об Эймунде» обстоятельств смерти Бурицлейва? «Мотив убийства с отрубанием головы, в том числе и брата, равно как и демонстрация брату отрубленной головы, имеет многочисленные параллели в в древнескандинавской и древнеевропейской литературе. Более того, описание в пряди этой сцены чрезвычайно схоже с эпизодом из «Саги о Харальде Суровом» в «Круге земном». Согласно Снорри викинг Хакон, охраняющий по поручению датского конунга страну, убивает бывшего воспитанника и любимца Свена Асмунда, ставшего разбойником и грабителем». Вот описание этой сцены в «Саге о Харальде Суровом».
«Затем Хакан поспешил к Свену конунгу и прибыл к нему в то время, когда конунг сидел за столом. Хакон подошел к столу, положил голову Асмунда перед конунгом и спросил, узнает ли он ее. Конунг не отвечал, но густо покраснел. Затем Хакон удалился. Немного погодя конунг послал к нему своих людей и отпустил его прочь. «Скажите ему, что я не намерен причинять ему никакого зла, но я не могу поручиться за всех моих сородичей».[21]
А вот рассказ из «Пряди об Эймунде». «И идет Эймунд к Ярицлейву и рассказывает ему всю правду о гибели Бурицлава. «Теперь посмотрите на голову, господин, - узнаете ли ее?» Конунг краснеет, увидя голову. Эймунд сказал: «Это мы, норманны, сделали это смелое дело, господин…». Ярицлейв конунг отвечал: «Вы поспешно решили и сделали это дело, близкое нам: вы должны позаботиться о его погребении».[22]
«Как Ярицлейв Эймунда, так и Свен подстрекает Хакона к убийству Асмунда, хотя и не дает такого приказа. Как и Ярослав, Свен фактически обвиняет убийцу в превышении полномочий, однако не карает его. Более того, мы видим здесь и текстуальные совпадения: и в том, и в другом случае убийца, демонстрируя голову, задает вопрос, узнает ли конунг голову убитого, конунг же, увидев голову, краснеет. Весьма вероятно, что этот эпизод в «Пряди об Эймунде» строится по образцу «Саги о Харальде Суровом Правителе» с использованием ее топики и фразеологии. Как видим, весь эпизод убийства Бурицлава состоит из цепочки традиционных мотивов, а его кульминация является переложением фрагмента более ранней и известной саги».[23]
Правление святого благоверного князя Ярослава Мудрого после его окончательной победы над Святополком Окаянным
По благословению святейшего патриарха Алексия II в 2005 году имя князя Ярослава Мудрого внесено в месяцеслов как имя святого, чтимого всей Русской Православной Церковью. Ранее он являлся местночтимым святым на Украине. Про обстоятельства прихода Ярослава к власти уже говорилось выше. Теперь поговорим о событиях, происшедших после битвы на Альте. Летописец, рассказав о битве при Альте и гибели Святополка, и, сопроводив этот рассказ нравоучительными рассуждениями, так завершает свой рассказ: «Ярослав же сел в Киеве, утер пот с дружиною своею, показав победу и труд велик».[24]
После бегства и гибели Святополка Окаянного Ярослав сел в Киеве очень прочно. Однако у него оставались еще два соперника. В Полоцке княжил Брячислав, племянник Ярослава. Он сумел в 1021 году захватить Новгород, но был побежден Ярославом и бежал в Полоцк. Другим соперником Ярослава был его родной брат Мстислав Владимирович. Этот князь княжил в отдаленной от остальной Руси степями и Азовским морем Тмуторокани. Мстислав отличался мужеством и воинскими доблестями. Он воевал с касогами[25] и победил касожского князя Редедю. Когда войска Ярослава и касожского князя построились для битвы, Редедя предложил Мстиславу не губить дружины, а сойтись в поединке. Мстислав согласился. Перед поединком он помолился Пресвятой Богородице, обещав воздвигнуть храм в Ее честь. Мстислав победил в поединке, а Редедя погиб. После этой победы Мстислав сделал касогов своими данниками. Он исполнил свой обет и построил в Тмуторокани храм во имя Пресвятой Богородицы. Сыновья Редеди считаются предками двух известных в России дворянских родов – Лопухиных и Ушаковых. В 1024 году, воспользовавшись отсутствием Ярослава, Мстислав внезапно подошел к Киеву, намереваясь занять киевский княжеский престол. Однако киевляне его не приняли. Тогда Мстислав сел княжить в Чернигове. Последовавшая затем между Ярославом и Мстиславом война закончилась в 1026 году примирением братьев. Мстислав был признан князем Черниговским. Границей между владениями братьев стал Днепр. «И начали, - говорит летописец, - жить мирно и в братолюбии, и затихли усобица и мятеж, и была тишина великая в стране».[26]
В 1031 году, вскоре после смерти Болеслава Польского, Ярослав и Мстислав совершили весьма успешный совместный поход на поляков и вновь присоединили к Руси червенские города.
Мстислав Черниговский скончался в 1036 году. Его сын Евстафий умер еще раньше. Мстислава погребли в заложенном им в Чернигове Спасском соборе. В то время этот храм еще строился. После кончины Мстислава Ярослав вновь распространил свою власть на Левобережье Днепра.[27] В том же году печенеги с громадной силой напали на Киев. Сражение между русскими и печенегами произошло на месте, где ныне находится киевский Софийский собор. Тогда это место находилось вне города. Сражение было очень тяжелым, но Ярослав все же одолел.
Под 1037 годом «Повесть временных лет» сообщает: «Заложил Ярослав город великий, у того же града золотые ворота; заложил и церковь святой Софии, митрополию, и затем церковь на Золотых воротах – святой Богородицы Благовещения, затем монастырь святого Георгия и святой Ирины. И стала при нем вера христианская плодиться и расширяться, И черноризцы стали умножаться, и монастыри появляться. И любил Ярослав церковные уставы, попов любил немало, особенно же черноризцев, и книги любил, читая их часто и ночью и днем. И собрал писцов многих, и переводили они с греческого на славянский язык. И написали они книг множество, ими же поучаются верующие люди и наслаждаются учением божественным. Как если бы один землю вспашет, другой же засеет, а иные жнут и едят пищу неоскудевающую, - так и этот. Отец ведь его Владимир землю вспахал и размягчил, то есть крещением просветил. Этот же засеял книжными словами сердца верующих людей, а мы пожинаем, учение принимая книжное».[28] Сказав далее подробно о пользе книжного учения, летописец продолжает про князя Ярослава: «Ярослав же, как мы уже сказали, любил книги и, много их написав, положил в церкви святой Софии, которую создал сам. Украсил ее золотом, серебром и сосудами церковными, и возносят в ней к Богу положенные песнопения в назначенное время. И другие церкви ставил по городам и по местам, поставляя попов и давая от богатств своих жалованье, веля им учить людей, потому что им поручено это Богом, и посещать часто церкви. И умножались пресвитеры и люди христианские. И радовался Ярослав, видя множество церквей и людей христианских, а враг сетовал, побеждаемый новыми людьми христианскими».[29] Известно также, что в 1030 году Ярослав создал училище в Новгороде, где обучалось 300 детей.
В княжение Ярослава имел место рецидив язычества в Суздале. Под 1024 годом «Повесть временных лет» сообщает о восстании волхвов в Суздале. Князь Ярослав в это время находился в Новгороде. «В тот же год, - рассказывает летописец, - восстали волхвы в Суздале; по дьявольскому наущению и бесовскому действию избивали старшую чадь, говоря, что они держат запасы. Был мятеж великий и голод по всей той стране; и пошли по Волге все люди к болгарам[30], и привезли хлеба, и так ожили. Ярослав же, услышав о волхвах, пришел в Суздаль; захватив волхвов, одних изгнал, а других казнил, говоря: «Бог за грехи посылает на всякую страну голод, или мор, или засуху, или иную казнь, человек же не знает, за что».[31]
Под 1044 годом «Повесть временных лет» содержит следующую странную запись (приводим ее дословно по-славянски): «Выгребоша 2 князя, Ярополка и Ольга, сына Святославля. И крестиша кости ею, и положиша я в церкви святыя Богородица».[32]
Ярослав вел последнюю в русской истории войну с Византией. Война оказалась неудачной. В 1043 году русский флот под командованием сына Ярослава князя Владимира во время похода на Константинополь был разбит бурей. Часть русских воинов попала в плен к грекам. Летописец сообщает, что после этого много русских было ослеплено в Царьграде. Владимиру Ярославичу удалось спастись и вернуться на Русь, хотя его корабль и потонул во время бури. Владимир Ярославич известен как строитель новгородского Софийского собора, где и был погребен. Он причислен Церковью к лику святых. Преставился святой благоверный князь Владимир Ярославич Новгородский в 1052 году.
Видимо в связи с конфликтом с Византией стоит следующее событие. В 1051 году князь Ярослав собрал епископский Собор, который самостоятельно поставил митрополитом русского пресвитера Илариона. Поставление Илариона произошло в соборе святой Софии в Киеве. Это был первый случай самостоятельного поставления митрополита русскими архиереями.
При Ярославе Мудром Русь осуществляла обширные дипломатические сношения. Эти сношения часто скреплялись династическими браками. Василий Осипович Ключевский называл Ярослава Мудрого «тестем Европы». Его дочери вышли замуж за европейских королей. Мужем Елизаветы стал король Гаральд Норвежский, а после его смерти – король Свейн Датский. Мужем Анны Ярославны стал Генрих I Французский, мужем Анастасии – венгерский король Эндрю I. Старший сын Ярослава Мудрого Изяслав женился на дочери польского короля Мешко II. Святослав Ярославич был женат на дочери немецкого маркграфа, а Всеволод Ярославич – на дочери Византийского императора Константина Мономаха Марии. Одну из своих сестер, Добронегу (Марию), Ярослав выдал замуж за Казимира Польского. Из дочерей Ярослава Мудрого наиболее значительный след в истории оставила Анна. У французов она известна под именем Агнесса. В 1049 году она венчалась в Реймсе с французским королем Генрихом I. В 1060 году Анна овдовела и управляла Францией в качестве регентши при своем сыне малолетнем короле Филиппе I. Через два года она постриглась в монашество в основанном ею монастыре. Оттуда ее похитил один французский граф. Состоялась свадьба. Римский папа признал это брак незаконным. Однако семейная жизнь этой четы продолжалась 12 лет, до смерти графа. Сама королева Анна скончалась в 1075 году. Сохранились ее автографы. Анна была образованной женщиной. Ее первый супруг король Генрих писать, видимо, не умел, так как подписывался через трафарет. Видимо именно Анна привезла во Францию славянское Евангелие. Оно стало ценной реликвией французской короны. На этом Евангелии присягали французские короли, начиная с сына Анны Филиппа I. В 1554 году Евангелие было передано в собор города Реймса, где короновались французские короли. Оно состоит из 45 листов, исписанных с обеих сторон. Первые 16 листов исписаны кириллицей и содержит воскресные евангельские чтения по восточному, славянскому обряду. Остальные 29 листов написаны глаголицей и содержит воскресные евангельские чтения по римо-католическому обряду.
Преставился святой благоверный князь Ярослав Мудрый в 1054 году в возрасте 76-ти лет. В историю Ярослав Владимирович вошел как Ярослав Мудрый. Так он был прозван за любовь к просвещению и успешную государственную и законотворческую деятельность.
[1] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. М., 1978. С. 149.
[2] Повесть временных лет … С. 149.
[3] Повесть временных лет … С. 149, 151.
[4] Повесть временных лет … С. 151.
[5] Повесть временных лет … С. 151.
[6] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси … С. 151.
[7] Повесть временных лет … С. 151.
[8] По-видимому, он происходил из народности торков, – кочевников, кочевавших в степи вблизи юго-восточной границы Киевской Руси. По информации «Повести временных лет». Торки участвовали в болгарском походе князя Владимира. Впоследствии он осели на территории Киевской Руси, вблизи степной границы. Там был основан город Торческ.
[9] Болеслав Храбрый.
[10] Летопись под 6525 (1017) годом кратко отмечает: «Погорели церкви». Повесть временных лет … С. 157.
[11] Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 328.
[12] Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 328.
[13] Повесть временных лет … С. 159.
[14] Повесть временных лет … С. 159.
[15] Вероятно, Святополк бежал через свое бывшее Туровское княжество в Польшу.
[16] Повесть временных лет … С. 159.
[17] Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. М., 2009. Т. V: Древнескандинавские источники. С. 121-122.
[18] Святые князья-мученики Борис и Глеб: Исследования и тексты. СПб., 2006. С. 127.
[19] То есть 1015 года по летоисчислению от Рождества Христова.
[20] Борислав, согласно гипотезе Н.Н.Ильина, - полное имя князя Бориса. Более распространенно толкование имени Борис и как тюркского Барыс, что означает Барс.
[21] Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С.
[22] Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. М., 2009. Т. V: Древнескандинавские источники. С. 132.
[23] Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 2003. С. 521-522.
[24] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. – М., 1978. – С. 161.
[25] Касогами русские летописи называют народ адыгов (ныне адыге, кабардинцы, карачаевцы и черкесы).
[26] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. – М., 1978. – С. 163.
[27] Еще один брат Ярослава Судислав Псковский был, по словам летописца, оклеветан перед ним. Ярослав заточил брата в поруб.
[28] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. – М., 1978. – С. 165-167.
[29] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. М., 1978. С. 167.
[30] Имеются в виду волжские болгары.
[31] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. М., 1978. С. 163.
[32] Повесть временных лет / Памятники литературы Древней Руси: XI – начало XII века. М., 1978. С. 168.