Развитие философии права в России на долгие годы оказалось прерванным в результате большевистского переворота. Постепенно правовую науку заменила марксистская правовая идеология, носившая общеобязательный характер. Если до середины 30-х годов внутри марксистской правовой доктрины еще была возможна полемика, то с конца 30-х годов определение права как воли господствующего класса приобрело статус незыблемой истины.
<QUEST1< FONT>Существенную роль в становлении советской правовой доктрины сыграл П. И. Стучка (1865-1932) - один из ведущих идеологов и руководителей новых органов юстиции, в продолжение 1917-1918 годов занимавший должность Наркома юстиции, а в 1923-1932 гг. — Председателя Верховного Суда РСФСР. В сформулированном им от лица Наркомюста РСФСР определении право трактуется как орудие классового господства: «Право — это система (или порядок) общественных отношений, соответствующая интересам господствующего класса и охраняемая организованной силой его (т. е. этого класса)»1. При этом им формулировался тезис о постепенном отмирании права. В частности, Стучка писал: «Для буржуазного правоведа слово "право" неразрывно связано с понятием государства, как органа охраны, орудия принуждения господствующего класса. С падением, или, правильнее, отмиранием государства, естественно падает, отмирает и право в буржуазном смысле. О пролетарском же праве мы можем говорить лишь как о праве переходного времени, периода диктатуры пролетариата или уже о праве социалистического общества в совершенно новом смысле этого слова, ибо с устранением государства как органа угнетения в руках того или иного класса взаимоотношения людей, социальный порядок будут регулироваться не принуждением, а сознательной доброй волей трудящихся, т. е. всего нового общества»2. Нерсесянц В. С. Философия права. Учебник для вузов. М., 1997. С. 177 (второй абзац). <QUEST2< FONT>Тезис об отмирании права поддерживал и Евгений Брониславович Пашуканис - автор так называемой «меновой» теории права, которую он обосновал в своей книге «Общая теория права и марксизм» (1924).
|
|
Пашуканис рассматривает право как неотъемлемую принадлежность капиталистического общества, которое есть прежде всего общество товаровладельцев. Обменное отношение между товаровладельцами и есть, как подчеркивает Пашуканис, то «социальное отношение sui generis, неизбежным отражением которого является форма права»3. Таким образом, правовед выводит право из меновых отношений товаровладельцев: «…Общественные отношения людей в процессе производства, - пишет он, - приобретают здесь вещественную форму в продуктах труда, относятся друг к другу как стоимости. Товар — это предмет, в котором конкретное многообразие полезных свойств становится лишь простой вещественной оболочкой абстрактного свойства стоимости, проявляющейся как способность обмениваться на другие товары в определенной пропорции… Но если товар приобретает стоимость независимо от воли производящего его субъекта, то реализация стоимости в процессе обмена предполагает сознательный волевой акт со стороны владельца товара… Таким образом, общественная связь людей… для своей реализации требует особого отношения людей как распорядителей продуктами, как субъектов, “воля которых господствует в вещах”… Поэтому одновременно с тем как продукт труда приобретает свойство товара и становится носителем стоимости, человек приобретает свойство юридического субъекта и становится носителем права»4.
|
|
Соответственно в условиях производства и обмена товаров отношения людей выступают, с одной стороны, как отношения вещей-товаров, с другой стороны — как отношения независимых и равных друг другу единиц, правовых субъектов (носителей субъективного права, субъектов права). «Товарный фетишизм, — отмечает Пашуканис, — восполняется правовым фетишизмом... Наряду с мистическим свойством стоимости появляется не менее загадочная вещь — право. Вместе с тем единое целостное отношение приобретает два основных абстрактных аспекта — экономический и юридический»5.
Таким образом, из товарообмена возникает договорное отношение. При этом согласно Пашуканису договор – центральное понятие права и входит в саму идею права в качестве ее составной части: «В развитии юридических категорий, — писал он, — способность к совершению меновых сделок есть лишь одно из конкретных проявлений общего свойства право- и дееспособности. Однако исторически именно меновая сделка дала субъекта как абстрактного носителя всех возможных правопритязаний. Только в условиях товарного хозяйства рождается абстрактная правовая форма, т. е. способность иметь право вообще отделяется от конкретных правопритязаний. Только постоянное перемещение прав, происходящее на рынке, создает идею неподвижного их носителя»6.
Пашуканис был противником узкодогматического, позитивистского подхода к праву. В частности, он писал в связи с этим: «Все эти (позитивистские. – Е. Т.) определения подчеркивают связь между конкретным содержанием правового регулирования и экономикой. Однако в то же время право как форму они стремятся исчерпать признаком внешней, государственно-организованной принудительности, т. е. по сути дела не идут дальше грубоэмпирических приемов той самой практической или догматической юриспруденции, преодоление которой должно составить задачу марксизма»7. С позиций марксистской идеологии он отстаивает по сути социологический подход к праву. Пашуканис Е. Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М., 1980. С. 79-81
|
|
И. П. Разумовский, полагая, что «вопросы права… это основные вопросы марксистской социологии», также развивал советскую правовую доктрину в социологическом ключе. Право в его интерпретации – это «порядок общественных отношений, в конечном счете отношений между классами, поскольку он отображается в общественном сознании, исторически неизбежно абстрагируется, отдифференцировывается для этого сознания от своих материальных условий и, объективируясь для него, получает дальнейшее сложное идеологическое развитие в системах норм»8.
<QUEST3< FONT>Психологическую концепцию классового права разрабатывал ученик Л. И. Петражицкого Михаил Андреевич Рейснер (1868-1928).
Рейснер предпринял попытку поставить учение Петражицкого об интуитивном праве «на марксистское основание». Теперь оно интерпретировалось как классовое право, которое «в виде права интуитивного вырабатывалось вне каких бы то ни было официальных рамок в рядах угнетенной и эксплуатируемой массы»9. При этом если Пашуканис считал право принадлежностью исключительно капиталистического общества, то Рейснер выступал против отождествления всего права с эксплуататорским. Он полагал, что каждый общественный класс, как господствующий, так и эксплуатируемый, вырабатывает собственное интуитивное классовое право. Соответственно у революционных масс есть свое классовое интуитивное право, которое должно лечь в основу их будущего господства. Нерсесянц В. С. Философия права. Учебник для вузов. М., 1997. С. 236. Как отмечает в связи с этим В. С. Нерсесянц, «преодоление индивида как субъекта права в рейснеровской концепции класса — субъекта права по сути дела означает не просто игнорирование субъективных прав индивида, но и отрицание права вообще, поскольку без индивида как исходного, опорного, определяющего и формообразующего субъекта права в принципе невозможны ни другие (вторичные и производные от индивида — субъекта права) субъекты права, ни право как специфическое явление…»10.
Процесс смены старого позитивного права новым интуитивным правом угнетенных масс Рейснер описывал так: «Когда перерастают производительные силы тот или иной способ производства, когда последний становится для них давящим тормозом и цепями, тогда под покровом существующего традиционного права рождается право интуитивное, порою долго растет в бессознательной тиши, наконец, как существующее действующее реальное право, определяющее психику данного класса, приходит в столкновение с правом позитивным, в частности, официальным, и на этой почве борьбы двух прав разыгрывается трагедия бунта и усмирений, революций и поворота вспять. Каждый класс становится под знамена своего права, класс угнетающий цепляется за авторитет традиционных символов, идей и государственной практики, восстающий класс опирается не на соображения исторической необходимости, или на социологические законы, а на требования «справедливости», которое обосновывается и философски, и морально, и исторически»11.
В отличие от «неподвижного, писаного, чужого, самодержавного закона» интуитивное право представляется Рейснеру «гибким, чутким и родным»: «Право мощное, хотя безвластное, право действительное, не бумажное, право народное, не законное, право, каждый момент рождающееся среди широких народных масс — это право светится нам конечною точкой нашего будущего развития. Право-справедливость низведет закон на подобающее ему место организационного и социально-хозяйственного плана»12.
<QUEST4< FONT>До середины 30-х годов советское правоведение развивалось в полемике между различными направлениями. В центре дискуссий находились две наиболее влиятельные в то время концепции — Стучки и Пашуканиса. Так, Рейснер, в частности, критиковал определение права, предложенное Стучкой: «Как очевидно, в этом определении права по существу не имеется никакого определения права, так как таким же принудительным порядком общественных отношений может быть в одинаковой степени и религия, и мораль, и соответственная техническая организация, и экономический порядок, и политический строй». Кроме того, по мнению Рейснера, занимавшего антиэтатистскую позицию, право трактуется Стучкой исключительно как функция государства, а наличие пролетарского классового права (наряду с субъективными правами других классов) — игнорируется. Подобное отождествление права и власти обусловливает невозможность отличить правовой порядок от любого порядка принуждения и насилия. «С этой точки зрения, — отмечает правовед, — всякий "порядок", который несет с собою та или иная вооруженная армия современного государства в виде порядка применения бомбардировки, расстрелов, реквизиций, захвата заложников и военного террора вообще — все это является правовым порядком...».
Еще в 20-х годах Рейснер отмечал, что целью новых марксистских правоведов «является не научное исследование, а определенное идеологическое построение, которое во что бы то ни стало должно превратить диктатуру пролетариата и его веления в единственное правое и правильное право, которое бы самим своим наличием устранило возможность каких-то других, вне официального законодательства стоящих прав»13. Со второй половины 30-х годов, особенно после Совещания 1938 г. по вопросам науки советского государства и права, советская правовая доктрина приобрела исключительно этатистский характер и полемика внутри марксисткой юриспруденции стала невозможной.
<QUEST5< FONT>Главным идеологом этатистского правопонимания стал Генеральный прокурор СССР А. Я. Вышинский (1883-1954). Согласно его определению, выдвинутому на Совещании 1938 г., право — это «совокупность правил поведения, выражающих волю господствующего класса, установленных в законодательном порядке, а также обычаев и правил общежития, санкционированных государственной властью, применение которых обеспечивается принудительной силой государства в целях охраны, закрепления и развития общественных отношений и порядков, выгодных и угодных господствующему классу»14. Теория Е. Б. Пашуканиса была объявлена «вредительской», а сам правовед был казнен в 1937 г. К «врагам народа», ответственным за «крайне неблагополучное положение на правовом участке теоретического фронта», были причислены и многие другие ученые-юристы, взгляды которых не соответствовали данному определению права. Предложенное Вышинским классово-этатистское определение права стало выражением официального правопонимания и сохраняло свое общеобязательное значение вплоть до смерти И. В. Сталина в 1953 г.