И во сне пахнут руки матери 9 глава

Почему она вышла?

Просьба внука

К дедушке Тарасу пришли на баштан трое внуков — Петя, Ивась и маленький Тарасик. Долго гостили они у дедушки. Угощал он внуков и арбузом, и дыней, и медом, и яблоками, и вишневым соком.

На прощание каждому дал по большому арбузу. Проводил внуков за курень, к кустарнику, который рос рядом с баштаном. Дедушка уже подходил к куреню, вдруг слышит: Тарасик, семилетний внук, возвратился из кустарника и окликает:

— Дедушка Тарас!

Дед спрашивает:

— Что такое, Тарасик? Почему ты возвратился?

— Позвольте нам, дедушка, один арбуз украсть...

От неожиданности дедушка растерялся. Уже рот открыл, что­бы накричать: «Ах, шалуны, разбойники...», но, взглянув на умоля­ющие глаза Тарасика, на его облупленный от жары нос, что-то вспомнил и, боясь улыбнуться, сказал строго:

— Смотрите мне... чтобы не больше одного арбуза... И берите... то есть крадите, вон с той стороны...

Дед Тарас повернулся и пошел в курень, шел и все время улы­бался, вспоминая свое детство.

Внук Тарасик, подпрыгивая, побежал к кустарнику сообщать радостную весть: дедушка разрешил украсть один арбуз...

Дедушкин пояс

Уже больше месяца ждет маленький Сашко, когда он пойдет в школу, считает, сколько дней осталось до школы. Наконец счаст­ливый день пришел. Завтра первое сентября.

Сашко проснулся на рассвете. Надел новые штаны, пиджак, еще раз проверил, все ли положил в портфель.

Тихонько, чтобы не услышали отец и мать, открыл Сашко шкаф. Там висел дедушкин пояс. Погиб Сашин дедушка на фронте. Его друг, возвращаясь домой, привез дедушкин пояс — широкий, с большой пряжкой, а на пряжке — звезда.

Снял Сашко пояс, надел под рубашку: покажет мальчикам, какой у дедушки был пояс. Расскажет о дедушке-герое.

В соседней комнате проснулась мама.

— Я уже собрался в школу, — сказал Сашко.

Именинный обед

У Нины большая семья: мать, отец, два брата, две сестры, ба­бушка. Нина самая маленькая: ей девять лет. Бабушка самая старшая; ей восемьдесят два года. Когда семья обедает, у бабушки дрожит рука. Все к этому привыкли и стараются не замечать. Если же кто-нибудь посмотрит на бабушкину руку и подумает: почему она дрожит? — рука ее дрожит еще сильнее. Несет ложку бабуш­ка — ложка дрожит, капельки на стол капают.

Скоро день рождения Нины. Мать сказала, что на ее именины будет обед. Она с бабушкой испечет большой сладкий пирог. Пусть Нина пригласит своих подруг.

Пришли гости. Мама накрывает стол белой скатертью. Нина поду­мала: и бабушка за стол сядет, а у нее рука дрожит. Подруги смеять­ся будут, расскажут всем в школе.

Нина сказала тихонько маме:

— Мама, пусть бабушка сегодня за стол не садится...

— Почему? — удивилась мама.

— У нее рука дрожит... Капает на стол...

Мама побледнела. Не сказав ни слова, она сняла со стола белую скатерть и спрятала в шкаф.

Мама долго сидела молча, потом сказала:

— У нас сегодня бабушка больна. Именинного обеда не будет. Поздравляю тебя, Нина, с днем рождения. Мое тебе пожелание: будь настоящим человеком.

Моя мама пахнет хлебом...

В один день в детский сад пришли двое новеньких — Толя и Коля. Их привели мамы.

Мальчики познакомились.

Толя спрашивает Колю:

— Где работает твоя мама?

— А ты не догадался? — удивился Коля. — От нее пахнет лекар­ствами. Моя мама — врач. Если заболел человек — мама его выле­чит. Без врача люди не могли бы жить. А твоя мама где работает?

—- А ты разве не понял? Она же пахнет хлебом. Моя мама — пе­карь. Она кормит людей. Без хлеба никто не сможет жить.

— И врач? — удивленно спросил Коля.

— И врач не сможет, — с гордостью сказал Толя.

Кто рассказывает сказку бабушке?

Два брата, трехлетний Петрик и пятилетний Николай, привыкли, что бабушка Мария кормит их ужином, стелет постель и укладывает спать. А потом садится на стул и рассказывает им сказку.

Бабушкина сказка убаюкивает мальчиков. Они засыпают.

А утром, едва проснувшись, Петрик и Николай видят: бабушка Мария уже хозяйничает на кухне, готовит им завтрак.

Однажды Николай спросил:

— Бабушка, а когда вы ложитесь спать?

— Тогда, когда вас уложу...

— А встаете когда?

— Тогда, когда вам еще остается три часа спать.

— А кто же вам сказку рассказывает, бабушка?

Бабушка Мария улыбнулась и ничего не ответила. А Николай все думал: кто же рассказывает бабушке сказку?

Яблоко в осеннем саду

Поздней осенью маленькие сестрички Оля и Нина гуляли в яблоневом саду. Был тихий солнечный день. Почти все листья с яблонь опали и тихо шелестели под ногами. Только кое-где на де­ревьях оставались пожелтевшие листочки.

Девочки подошли к большой яблоне. Рядом с желтым листком они увидели большое красное яблоко.

Оля и Нина вскрикнули от радости.

— Как оно сохранилось? — удивилась Оля.

— Сейчас мы его сорвем, — сказала Нина.

Девочки сорвали яблоко. Оле хотелось, чтобы яблоко досталось ей, но она сдержалась и предложила:

— Пусть твое будет яблоко, Нина.

Нине тоже хотелось, чтобы яблоко было ее, но Нина тоже ска­зала:

— Пусть твое будет яблоко, Оля...

Яблоко переходило из рук в руки. Но вот им обеим пришла в голову мысль:

— Отдадим яблоко маме.

Они прибежали к маме радостные, взволнованные. Отдали ей яблоко.

В материнских глазах сияла радость.

Мама разрезала яблоко и дала девочкам по половинке.

На бабушкиной кровати

Самым большим другом у маленькой Светланки была бабушка. Никто не умел так понимать и жалеть девочку, как бабушка.

Мама и папа любили Светланку, но иногда не разрешали ей то, что очень уж хочется. Бывало, иногда сделает Светланка что-то не так, а мама не сердится, грустит. Девочке больно смотреть, как грустит мама, и она тогда идет на кровать к бабушке. При­жмется к бабушкиной щеке, погладит бабушка внучку свою по го­ловке, и так становится тепло и спокойно на сердце, что хочется подойти к маме и сказать ей: «Мама, я никогда не буду так делать...»

А теперь нет бабушки у Светланки. Умерла бабушка. Осталась только кровать бабушкина с синим одеялом и белоснежной по­душкой. Мама сказала: «Пусть стоит бабушкина кровать всегда». Время от времени она выносит на солнце бабушкину постель, сти­рает и гладит наволочки и простыни.

Пошла однажды Светланка в сад, нарвала зеленых яблок и ест. Увидела мама, ничего не сказала, только покачала головой и за­грустила. Целый день была печальная и молчаливая. А Светланка думала: «Лучше бы вы, мама, разгневались, чем грустите». Захо­телось Светланке, чтобы кто-то пожалел ее. Легла она на бабушкину кровать, прижалась лицом к подушке. И показалось ей, что подушка еще теплая: сберегла тепло бабушкиной щеки.

Легче стало на душе у Светланки: «Мамочка, никогда больше я не буду делать так, чтобы ты грустила».

Материнские глаза

Я закрываю глаза и вижу глаза материнские. Где бы я ни была, о чем бы ни думала — я вижу их везде. В них — и доброта, и ласка, и любовь. Я счастлива, когда у мамы радостные, добрые, улыбаю­щиеся глаза. Вот я прихожу из школы, мама посмотрит мне в глаза, глянет, как я иду, как смотрю — и все видит, как у меня на душе, все ли у меня в порядке.

А иногда в глазах материнских грусть, тревога, печаль, смя­тение. Иногда — укор, обида... Я отдала бы все свои радости, толь­ко бы в глазах материнских было спокойствие, только бы она не го­ревала и не страдала.

Материнские глаза — это первое, что открылось мне в мире. Это первый лучик счастья и лучик мысли. Отчизна начинается с ма­теринских глаз.

Хочу и на папу быть похожей...

Трехлетняя Соня очень похожа на маму. Все у нее такое же, как у мамы: синие глаза, черные брови, белая коса, ровный маленький носик, розовые губки, длинные ресницы. Даже маленькая черная родинка под левым ухом такая же, как у мамы. И улыбается Соня так же, как мама; прищурит глаза и поднимет брови высоко-высоко, будто удивляется чему-то.

Кто ни придет к трактористу Степану Петренко, все говорят:

— Как похожа дочка на маму...

Удивляется Соня: почему это она не похожа на папу? Спросила маму, а та говорит:

— Вот подрастешь немного — и на папу будешь похожа.

Но не хочет Соня ждать.

Каждый вечер папа Сони, возвращаясь с работы, умывается, переодевается и садится за стол. Мать и Соня ждут его и ужинают все вместе.

Вот и сегодня возвратился папа, моется во дворе возле колодца. Соня подошла к умывальнику и начала тоже умываться.

— Почему это ты умываешься, Соня? — удивилась мама.

— Хочу и на папу быть похожей.

Дедушка и Андрейка

Привлекли Андрейку черные ягоды. Залез он на шелковицу, полакомился вволю, а тут дождь пошел.

Пересидел Андрейка дождь в густых ветвях на дереве. Только хо­тел спуститься — смотрит: под шелковицей сидит дедушка Петро. Вышел он после дождя в сад в белой сорочке, и голова вся белая, словно молоко.

«Что делать? — заволновался Андрейка. — Слезешь с шелко­вицы — стряхнешь на деда капли, вымокнет он и заболеет».

Сиди!^- Андрейка, прислонившись к ветке, боится шевельнуться. Ждет, когда дедушка домой уйдет. А дедушка не спешит.

Наконец он тяжело поднялся со скамейки. Глянул вверх и уви­дел Андрейку. Удивился дед, спрашивает:

— Ты почему сидишь на дереве, внучек?

— Боюсь стряхнуть на вас капли.

Дедушка отошел — и Андрейка слез с шелковицы. Обнял дед внука и расцеловал.

«Почему дедушка такой добрый сегодня?» — удивленно поду­мал Андрейка.

Пусть я буду ваша, бабушка...

На окраине села живет старенькая бабушка Марина.

— У нее нет никого-никого, — часто говорит мама Марийке, трехлетней дочке. Марийка с мамой живут через дорогу от бабушки Марины.

Встанет утром Марийка, посмотрит на бабушкин двор и видит: сидит бабушка на стульчике, греется на солнце и смотрит на нее, Марийку.

Марийка бежит к бабушке;

— Добрый день, бабушка.

— Добрый день, Марийка, — радостно отвечает бабушка. — Посиди возле меня, дитятко.

Марийка посидит немного, послушает сказку. Но долго сидеть не хочется. Манит луг — сколько бабочек там летает. Манит реч­ка — какой песочек чистый на берегу, какая вода теплая.

Марийка собирается бежать, а бабушка вздыхает.

— Почему вы вздыхаете, бабушка?

— Потому что некому слова сказать. Одна я, одинешенька...

— Пусть я буду ваша, бабушка, — тихо шепчет Марийка и целует ее в морщинистую щеку.

— Хорошо, детка, будешь моя, — улыбается бабушка Марина.

До вечера Марийка бегала по лугу, купалась, любовалась ба­бочками. Но о бабушке не забывала. Побегает на лугу, потом при­бежит к бабушкиному двору и защебечет:

— Я не забыла, что я ваша, бабушка!

Письмо к внуку

Это было в годы Великой Отечественной войны. Наши войска вели тяжелые бои. Фашисты наступали с танками и пулеметами, у наших солдат было уже мало сил.

На высокой степной могиле советский воин Иван Красношапка установил свой пулемет. Много фашистов скосил он пулеметным ог­нем, но враг наступал и наступал. Вот уже и нечем стрелять у Ивана Красношапки. Достал он маленький листочек и написал:

«Я, советский солдат Иван Красношапка, бился до последнего патрона. Осталась у меня граната. Вот идут ко мне фашисты. Я бро­шу гранату, убью еще несколько врагов и сам погибну. Не дамся вра­гу живым в руки.

Сын мой Николай! Я оставил тебя дома десятилетним. Найдешь это письмо — узнаешь, как бился с врагом и погиб твой отец. А не найдешь письмо ты — найдет твой сын, а мой внук. Вырастайте на­стоящими сыновьями нашей Советской Отчизны». Положил Иван Красношапка письмо в гильзу, закрыл ее и закопал в землю...

Прошло двадцать пять лет. Пришел к большой степной могиле десятилетний пионер Миша Красношапка. Увидел гильзу от патро­на. Открыл и прочитал письмо. Затаив дыхание, слушали его товари­щи каждое слово.

— Клянусь, дедушка, — тихо сказал Миша, — буду настоящим сыном Советской Отчизны. А на твоей могиле посажу дуб. Это будет вечный памятник твоему подвигу.

Седой волосок

Маленький Михайлик увидел в материнской косе три седых во­лоска.

— Мама, у вас в косе три седых волоска, — сказал Михайлик.

Мама улыбнулась и ничего не ответила.

Через несколько дней Михайлик увидел в косе у матери четыре седых волоска.

— Мама, — спросил Михайлик удивленно, — у вас в косе уже четыре седых волоска, а ведь было три... Почему же поседел еще один волосок?

— От боли, — ответила мама. — Когда болит сердце, тогда и седеет волосок...

— А отчего же у вас болело сердце?

— Помнишь, ты полез на высокое-высокое дерево. Я выглянула в окно, увидела тебя на тоненькой ветке. Сердце заболело, и воло­сок поседел.

Михайлик долго сидел задумчивый, молчаливый. Потом он подо­шел к маме, обнял ее и тихо спросил:

— Мама, а если я на толстой ветке буду сидеть, волосок не по­седеет?

Кто же нам хлеб будет делать?

Отец пятилетнего Андрейки работает трактористом. Каждый день очень рано он идет на работу: нужно быть в поле до восхода солнца.

Проснется Андрейка, а папы уже нет дома. Он спрашивает у ма­мы:

— Мама, где наш папа?

— На работу пошел.

— Какая же у него работа?

— Наш папа хлеб в поле делает.

Каждый день мама идет в магазин и приносит домой большой белый каравай. Вместе с хлебом она покупает и две маленькие булочки.

— Это тот хлеб, что наш папа делает? — спрашивает Андрейка.

— Да, этот хлеб делает папа, — отвечает мама.

Один раз Андрейка проснулся и видит: лежит отец в постели.

— Тихо... — прошептала мама, — папа болен.

Андрейка умылся, оделся, сел возле окна. Он был грустный, задумчивый.

— Мама, — сказал Андрейка, — кто же теперь нам будет хлеб делать?

Жаль себя

Шестилетний Гриша, бегая по двору, наступил на маленькую колючку. Колючка впилась в ногу, стало больно. Мальчик сел на лавку, положил ногу на ногу и стал извлекать колючку.

Сына увидела мать. Что это делает Гриша? Всплеснула руками, подбежала к сыну, обняла, поцеловала его и заплакала:

— Сыночек мой маленький, бедное дитя, тебе больно?

В это мгновение Гриша почувствовал: нога заболела, в пятке закололо. Мать обмыла ногу, забинтовала.

— Посиди, сынок, не бегай, — сказала она Грише, вытирая слезы.

Но Грише сидеть не хотелось, и он побежал гулять.

Прошел час. Бегая по двору, Гриша наступил на маленький острый камушек. Он вспомнил, как плакала мама над колючкой, и ему стало больно. Он побежал к дому, сел на лавочку. Поднял ногу, посмотрел: от камушка остался красный след. Увидел этот след Гриша, еще больше стала болеть нога.

— Мама... — захныкал он, — идите быстрее, нога болит...

Увидела мать, всплеснула руками, побежала к сыну, обняла его,

поцеловала... У Гриши закапали слезы. Ему было жаль себя...

Прошло несколько лет. Гриша стал школьником. Когда стояли сильные морозы, он оставался дома. В ненастье мальчику тоже не хотелось идти на занятия, и мама говорила ему: ничего не случится за один день, не ходи сегодня в школу.

Вот Гриша уже и подросток. Класс идет на работу в поле, а он — дома. То живот болит, то нога.

Грише восемнадцать лет. Он стал высоким, стройным, красивым юношей. Призвали Григория на службу, в армию. Среди ночи про­звучал сигнал боевой тревоги. За три минуты солдаты оделись и по­строились. Пошли в далекий поход. Все идут быстро и бодро, один только Григорий повесил голову и еле передвигает ноги.

— Почему вы так медленно идете? — спросил у Григория коман­дир.

— Не могу... тяжело... — отвечает.

— А разве может быть служба в армии легкой?

Григорий молчал.

Седьмая дочь

Было у Матери семь дочерей. Поехала однажды Мать в гости к сыну, а сын жил далеко-далеко. Возвратилась Мать домой через месяц. Когда она вошла в хату, дочки одна за другой стали говорить, как они соскучились по Матери.

— Я соскучилась по тебе, как маков цветок по солнечному лу­чу, — сказала первая дочь.

— Я ждала тебя, как сухая земля ждет каплю воды, — про­молвила вторая дочь.

— Я плакала о тебе, как маленький птенец плачет о птичке... — ворковала третья дочь.

— Мне трудно было без тебя, как пчеле без цветка, — сказала четвертая дочь, ласкаясь к матери и заглядывая ей в глаза.

— Ты снилась мне, как розе снится капля росы, — щебетала пятая дочь.

— Я выглядывала тебя, как вишневый сад выглядывает со­ловья, — прошептала шестая дочь.

А седьмая дочь ничего не сказала, хотя сказать ей надо было очень много. Она сняла с ног Матушки обувь и принесла ей воды в большом тазике — помыть ноги.

Сказка о Гусыне

В жаркий летний день вывела гусыня своих маленьких жел­теньких гусят на прогулку. Она показывала деткам большой мир. Этот мир был зеленым и радостным — перед гусятами раскинулся огромный луг. Гусыня учила деток щипать нежные стебельки моло­дой травки. Стебельки были сладкие, солнышко теплое и ласковое, трава мягкая, мир зеленый и поющий многими голосами жучков, бабочек, мотыльков. Гусята были счастливые.

Вдруг появились темные тучи, на землю упали первые капли дождя. А потом посыпались крупные, как воробьиные яички, гра­динки. Гусята прибежали к маме, она подняла крылья и прикрыла ими своих детей. Под крыльями было тепло и уютно, гусята слы­шали, как будто бы откуда-то издалека доносится грохот грома, вой ветра и стук градинок. Им даже стало весело: за материнскими крыльями творится что-то страшное, а они в тепле и уюте.

Потом все утихло. Гусятам хотелось поскорее на зеленый луг, но мать не поднимала крылья. Гусята требовательно запищали: выпускай нас, мама.

Мать тихо подняла крылья. Гусята выбежали на траву. Они уви­дели, что у матери изранены крылья, вырваны многие перья. Мать тяжело дышала. Но мир вокруг был таким радостным, солнышко сияло так ярко и ласково, жучки, пчелы, шмели пели так красиво, что гусятам почему-то и в голову не пришло спросить: «Мама, что с тобой?» И когда один, самый маленький и слабенький гусенок подошел к маме и спросил: «Почему у тебя изранены крылья?» — Она тихо ответила: «Все хорошо, мой сын».

Желтенькие гусята рассыпались по траве, и мать была счаст­лива.

Мама не любит жареных грибов

В воскресенье Дмитрик пошел с мамой в лес.

Начиналась осень. В лесу было тихо. Где-то в чаще стучал дя­тел. Первые пожелтевшие листья падали с кленов.

В лесу было много грибов. Мама взяла из дому корзинку и те­перь время от времени наклонялась, чтобы сорвать белый аромат­ный гриб. Дмитрик тоже хотел помогать маме, но грибы почему-то редко попадались ему на глаза.

Домой вернулись в полдень. Мама почистила грибы, помыла их и начала жарить на сковородке. В комнате запахло так вкусно, что у Дмитрика даже слюнки потекли. Он с нетерпением ждал, когда грибы поджарятся.

Вот наконец они и готовы. Мама положила жареные грибы на тарелку. Дмитрик начал есть.

— Ой, и вкусные же!— сказал он.— А вы, мама, почему не едите?

— Я не люблю жареных грибов, — тихо сказала мама.

— А какие же грибы вы любите?

— В лесу...

Через неделю из далекого города приехал в гости мамин брат, дядя Петро. Он привез много вкусных вещей: рыбу, икру, колбасу. Мама все поставила на стол. Дмитрик никогда не ел такого вкусного.

— Вы ведь и колбасу не любите, мама? — спросил он.

— Не люблю... — тихо ответила мама.

Забыла...

У Аленки есть одна только мама: нет ни папы, ни бабушки, ни братика, ни сестрички.

Мамин день рождения — первого мая. Разве можно забыть этот день?

Задолго до дня рождения Аленка готовила маме подарок. В ма­ленькой тетради она рисовала что-то хорошее — цветок, птичку или колосок пшеничный и писала: «Поздравляю вас, мама, с днем рождения».

А в этом году случилась беда.

Учительница поручила Аленке выучить стихотворение и расска­зать это стихотворение на пионерском сборе.

Аленка так увлеклась стихами, что и не заметила, как прибли­зился день рождения мамы.

Завтра день рождения, а она вспомнила об этом только сегодня вечером. Вспомнила и покраснела от стыда. Взглянула на маму. Мама сидит возле стола — молчаливая, задумчивая, смотрит в окно.

Аленка взяла альбом для рисования, цветные карандаши и по­шла в школу. Там никого не было. В коридоре сидел сторож.

Аленка села за стол и начала рисовать. Долго она рисовала синее небо над широким полем, в небе поет жаворонок, сияет солнце.

Девочка закончила рисунок и пошла домой. Мама все еще сидела возле стола.

Аленка открыла перед мамой альбом с рисунком и сказала:

— Поздравляю вас, мама, с днем рождения.

И поцеловала маму.

Мама радостно улыбнулась.

Перестелим дедушке постель

У пятилетнего Юры есть отец, мать и дедушка Николай.

Утром папа идет на работу, дедушка отправляется на свою утреннюю прогулку, а мама говорит Юре:

— Пойдем, сын, перестелем постель дедушке.

Вдвоем с мамой они снимают с дедушкиной кровати пуховую перину, выбивают ее на свежем воздухе и снова укладывают на кровать.

Юре очень нравится эта работа: теперь дедушке будет мягко ле­жать в кровати, он будет улыбаться во сне.

Однажды Юра с отцом ездил на далекий остров на Днепре. Уехали они на рассвете, целый день путешествовали по острову и вернулись домой поздно вечером.

Поужинали, легли спать. Среди ночи мама слышит: поднялся Юра, сел на кроватке и плачет.

— Что с тобой, сынок? — взволнованно спросила мама.

— Дедушкину постель сегодня не перестилали?

— Нет, не перестилали. Но ведь это только один день... Ни­чего не случится, — уговаривала мама сына.

— Дедушке спать жестко... Вы же сами говорили, что у него косточки старые, и на фронте он ранен...

Едва успокоила мама сына.

На следующий день перестилали дедушкину постель дважды — утром и вечером.

В гостях у бабушки Марии

Возле школы живет бабушка Мария, старенькая и одинокая.

Однажды Павел шел из школы домой. Видит, бабушка Мария из колодца воду достает. Нелегко ей, старенькая уже, дрожат от на­пряжения руки. Павел подошел к бабушке и сказал:

— Давайте я вам помогу.

Бабушка ничего не сказала, но в ее глазах Павел увидел бла­годарность. Он вытащил воду, перелил ее в ведро, отнес в хату.

В хате бабушки Марии он был впервые. На стене, завещанной большим цветастым ковром, висел портрет красноармейца с саблей, в буденовке. Красная пятиконечная звезда будто сияла на буденов­ке, такая она была яркая. Молодой буденовец улыбался.

Павел не мог оторвать глаз от портрета.

— Это красный буденовец? — спросил шепотом мальчик.

— Да, красный буденовец, — тихо ответила бабушка Мария и вздохнула.

Только сейчас Павел заметил: над ковром висит шапка-буде­новка. Настоящая, будто ее только что снял с головы герой-будено- вец и повесил над портретом.

— Бабушка, разрешите мне надеть на голову буденовку... Ну, на одну минутку.

— Надевай, сынок, — тихо сказала бабушка, и голос у нее задро­жал.

Павел осторожно снял со стены шапку-буденовку, надел ее на голову и стал смирно перед портретом.

— Почему вы плачете, бабушка? — тихо спросил Павел. — Я и завтра приду, воды принесу... Разрешите только шапку-буденовку еще раз надеть...

Самые ласковые руки

Маленькая девочка приехала с мамой в большой город. По­шли они на базар. Мама вела дочку за руку. Девочка увидела что- то интересное, от радости захлопала в ладоши и потерялась в тол­пе. Потерялась и заплакала.

— Мама! Где моя мама?

Люди окружили девочку и спрашивают:

— Как тебя зовут, девочка?

— Оля.

— А как маму зовут? Скажи, мы ее сейчас же найдем.

— Маму зовут.... мама... мамочка...

Люди улыбнулись, успокоили девочку и снова спрашивают:

— Ну, скажи, какие у твоей мамы глаза: черные, голубые, синие, серые?

— Глаза у нее... самые добрые...

— А косы? Ну, волосы какие у мамы черные, русые?

— Волосы... самые красивые...

Опять улыбнулись люди. Спрашивают:

— Ну, скажи, какие у нее руки... Может быть, какая-нибудь родинка у нее на руке есть, вспомни.

— Руки у нее... самые ласковые.

И объявили по радио:

«Потерялась девочка. У ее мамы самые добрые глаза, самые красивые косы, самые ласковые в мире руки».

И мама сразу же нашлась.

Три яблока

Когда Марийке исполнилось семь лет, она посадила яблоньку. Через три года яблонька зацвела, и на ней завязались три яблока.

Каждый день ходила Марийка в сад, смотрела, как росли ябло­ки. Они с каждым днем становились крупнее, наливались соком. Ма­рийке не терпелось: ведь эту яблоньку она посадила для мамы, так ее и назвала — Мамина яблоня. Она мечтала о том дне, когда яблоки созреют, она пойдет в сад, сорвет их и принесет маме.

Наконец этот день настал. Яблоки стали розовыми, душистыми. Ясным летним утром Марийка пошла в сад, сорвала яблоки, поло­жила их на тарелочку и понесла в хату. От волнения ее лицо рас­краснелось.

— Мама, примите от меня этот подарок, — тихо сказала Ма­рийка. — Это с вашей яблони...

Мама обняла и поцеловала дочку. Взяла тарелочку с тремя розо­выми яблоками и поставила ее на окно.

Прошел день, другой, третий. Каждый день Марийка напомина­ла:

— Мама, ешьте яблоки...

А мама только улыбалась и говорила:

— Пусть еще постоят...

Кто кого ведет домой

В детском саду есть два пятилетних мальчика — Василько и Толя. Их мамы работают на животноводческой ферме. В шесть часов вече­ра они заходят в детский сад за детьми.

Мама одевает Василька, берет его за руку, ведет за собой и гово­рит:

— Пойдем, Василько, домой.

А Толя одевается сам, берет маму за руку, ведет за собой и гово­рит:

— Пойдем, мама, домой.

Дорогу засыпало снегом. Есть только узенькая тропинка в снегу.

Мать Василько идет по снегу, а сын — тропинкой. Ведь она ведет Василько домой.

■Ill

Толя идет по снегу, а мама — тропинкой. Ведь Толя ведет маму домой.

Прошло двенадцать лет. Стали Василько и Толя сильными, строй­ными, красивыми юношами.

Зимой, когда глубоким снегом замело дороги, тяжело заболела мама Василька.

В тот же день заболела и Толина мама.

Врач жил в соседнем селе, в пяти километрах.

Василько вышел на улицу, посмотрел на снег и сказал:

— Разве можно по такому снегу идти? — Постоял немного и воз­вратился в дом.

А Толя пошел по глубокому снегу в соседнее село и вернулся с врачом.

Бабушкины жаворонки

«С чего начинается Родина?» — спросил Учитель. Пришел я до­мой и думаю об этом. Вспоминаю детство. Пытаюсь найти на дне сво­их воспоминаний то, что осталось от самых первых солнечных утр и длинных-длинных дней.

Самое первое мое воспоминание — это бабушкины руки. Ни ми­нуты они не были без дела. Помню, месит бабушка тесто пшеничное — белое-белое. А руки у нее — черные-черные. Лепит из теста жаворон­ков, кладет их в печь. Белые-белые жаворонки. А руки — черные-чер- ные, морщинистые, дрожащие.

Я спрашиваю у бабушки:

— Бабушка, почему у вас руки черные-черные, а жаворонки бе­лые-белые?

Бабушка отвечает:

— Если бы руки у меня были белые, то не было бы ни теста бело­го, ни жаворонков.

Отчизна для меня начинается с рук любящих, работящих.

Отец вернулся

В одной счастливой семье росли две девочки — Зина и Зоя. Им было по два года. Каждый день они с нетерпением ожидали, когда отец возвратится с работы. Бежали навстречу отцу к воротам; отец брал их на руки — Зину на правую, Зою на левую. Так и входил он в хату — с дочерьми на руках, а в хате встречала их счастливая мама.

Но вот пришло на нашу землю большое горе: напали фашистские захватчики. Пошел отец на фронт. Три года сражался он с фашис­тами.Часто писал письма, просил маму поцеловать Зину и Зою, и ма­ма, целуя их, плакала, а девочки говорили: «Мама, не плачь... тато придет...»

Потом писем не было несколько месяцев. Вдруг пришло письмо от фронтового друга отца. Писал он Зине, Зое и их маме, что отец и

^K'IHI, l104Ul>1,llitH' <•imipillliX

муж их ранен и скоро возвратится домой.

В теплое солнечное утро ранней весны Зина и Зоя играли во дворе. Им было уже по пять лет. Они стояли у тающей снежной бабы и ду­мали: как бы еще хоть на день сохранить ей жизнь? У хаты стояла мама.

«Тато идет!» — крикнула она.

Зина и Зоя увидели, как к ним приближается высокий, стройный солдат с мешком за плечами. Радостно воскликнув: «Тато!» — де­вочки побежали навстречу. Они протянули ручонки, ожидая, когда он, как всегда, возьмет их на руки — Зину на правую, а Зою на левую. Но тато молчал и не брал их на руки. Дети хотели взять его руки в свои маленькие ручонки, чтобы он скорее поднял их. И вдруг они уви­дели, что у таты нет рук. Только пустые рукава шинели.

Девочки подняли головы и испуганно посмотрели отцу в глаза.

Он склонился над ними, из его глаз на белый снег капали слезы. Зина и Зоя обняли тату, прислонились щеками к пустым рукавам шинели и плакали.

— Ой, тату, не надо брать нас на руки, мы уже не маленькие, — прошептала Зина.

— Нам уже пять лет, — добавила Зоя.

Мама прислала

Мальчики играли в мяч на лугу. Игорь похвастался: