324 Далее мы рассматриваем вопрос, следовало ли правительству пойти на военную операцию для сдерживания Аргентины на более раннем этапе. Мы подразумеваем два возможных пути действия правительства: более раннюю отправку в поход оперативного соединения, достаточно крупного для защиты или, если придется, возвращения островов вооруженной рукой, и развертывание относительно малого формирования в виде одной ядерной подлодки, действовавшей бы самостоятельно или при поддержке надводных судов.
325 По нашему разумению, не представлялось целесообразным готовить к выходу в море крупное оперативное соединение, способное отвоевать Фолклендские острова до того, как сделалась очевидной неминуемая угроза вторжения. Как мы разъясняли ранее, до 31 марта она не считалась неизбежной. Высылка такого соединения являлась бы несоразмерным и в самом деле провокационным ответом на события на Южной Георгии, а также – непоследовательным шагом на фоне одновременных попыток разрешить проблемы дипломатическими способами.
326 Меньшее формирование могло быть развернуто либо открыто как сдерживающее средство, либо скрытно – в целях предосторожности, чтобы, если понадобится, сделать тайное присутствие явным. Мы отмечаем три случая, когда отправка в поход такого формирования выглядела бы оправданной: до совещаний в Нью‑Йорке в конце февраля, в начале марта, в свете явного роста нетерпения Аргентины в отношении отсутствия большого прогресса в ходе переговоров, или позднее в марте, когда события на Южной Георгии стали подталкивать участников спора в направлении к открытой конфронтации.
327 В данной связи проводятся параллели с акцией, предпринятой предыдущим правительством в ноябре 1977 г., когда в ареал отправились два фрегата и атомная субмарина. В этом случае поход проводился скрытно как возможная мера для поддержании позиции на переговорах. Посему самая близкая параллель – переговоры в Нью‑Йорке в феврале 1982 г. В то время отмечались признаки роста нетерпения со стороны Аргентины в форме bout de papier и сопутствовавшего ей враждебного комментария в аргентинской прессе, однако же до известной степени обстоятельства тогда складывались иначе, чем в ходе переговоров 1977 г. Вообще 1977 г. стал напряженным периодом для англо‑аргентинских взаимоотношений, и существовал больший риск перехода к военным действиям со стороны Аргентины. В начале предыдущего года страны отозвали послов, к тому же отмечались случаи нарушения британского суверенитета в форме установления аргентинского присутствия на острове Южный Туле, а кроме того, Аргентина позволяла себе физические акты агрессии в отношении иностранного судоходства. До переговоров в 1977 г. в объединенной разведывательной комиссии оценивали риск применения Аргентиной силовых мер в случае провала переговоров как очень высокий. В таких обстоятельствах действия против британского судоходства рассматривались как наиболее серьезная угроза.
328 Ожидался провал переговоров в результате раунда совещаний в декабре 1977 г. Условия накануне февраля 1982 г. выглядели иными, и, по нашему разумению, они не оправдывали подобного же развертывания военно‑морских сил.
329 В марте 1982 г. существовал более веский повод для обдумывания какой‑то подобной акции в свете роста нетерпения со стороны Аргентины, выразившегося в коммюнике, опубликованном 1 марта Министерством иностранных дел Аргентины и сопровождавшемся воинственным замечанием в аргентинской прессе. Как мы разъясняли в абзаце 148, в конце короткого совещания 5 марта лорда Каррингтона уведомили о действиях, предпринятых в 1977 г. Как лорд Карринггон показал по данному вопросу устно, упоминание носило мимолетный характер. Он поинтересовался, знали ли аргентинцы об отправке группы военно‑морских сил, когда же ему ответили, что нет, у него сложилось впечатление, будто подобная мера еще менее уместна для него в сложившемся положении. Вообще же, как сказал нам лорд Каррингтон, несмотря на явное ухудшение и усложнение обстановки, он и в тот момент не считал перспективы продолжения переговоров безнадежными. По его мнению, не произошло ничего такого, что могло бы послужить побудительным моментом для отправки в плавание такого сдерживающего средства. По его мнению, факт выхода в море кораблей мог стать известным. И таком случае возникла бы угроза дальнейшему течению переговоров, являвшихся его целью. Оглядываясь на прошлое, он выразил сожаление, что не пришел к мысли отправить ядерную подлодку в данный ареал на более раннем этапе, между тем 5 марта ему не казалось, будто степень изменения ситуации делала подобные действия оправданными.
330 Мы не считаем это мнение неблагоразумным применительно к тому времени, но уверены в возможности получения потенциальных преимуществ правительством, если бы на данной стадии оно шире посмотрело на момент повышения опасности со стороны Аргентины и казалось бы вопросом, нуждается ли такая позиция в использовании того или иного сдерживающего средства как дополнения к уже задействованным дипломатическим инициативам и плану действий в чрезвычайных обстоятельствах.
331 И наконец мы спрашиваем, следовало ли предпринимать более ранние действия по развертыванию кораблей в регионе в ответ на углубление кризиса на Южной Георгии. По мнению лорда Карринггона, вариант с развертыванием надводных кораблей был чреват риском получения сим фактом широкой известности в момент, когда правительство так страстно желало избежать любых шагов, могущих выглядеть провокационными. В таком случае акция грозила бы лишь подтолкнуть Аргентину к эскалации конфликта и к нападению на Фолклендские острова, защитить которые правительство фактически не имело воэможностей. Подобные возражения не так очевидны в отношении похода ядерной субмарины, поскольку существовало больше шансов сохранить ее выдвижение в ареал в тайне. Решение отправить в плавание первую атомную подлодку было принято в начале понедельника, 29 марта.
332 Мы полагаем резонным возникновение оснований для подобных действий в конце предыдущий недели в свете телеграммы от 24 марта военного атташе в Буэнос‑Айресе и донесения от 25 марта о выходе в плавание аргентинских кораблей с вероятной целью перехвата HMS «Эндьюранс». Мы бы ожидали более быстрой реакции Министерства обороны на два вышеупомянутых сообщения, каковые являлись отражением первых актов враждебной деятельности со стороны правительства Аргентины.