С утра следующего дня, тумен саков-уранхаев оставил позади озеро и направился на север, в сторону величественной горы Мунку-сырдык, чья белоснежная шапка господствовала над всей округой. Войско из-за обоза и скота преодолевало в день всего четыре кёся.
На третий день пути, тумен вышел на перевал, за которым начинался «Улу оюр», и оставив слева от себя заснеженный пик, начал спускаться вниз, двигаясь вдоль небольшой речки, текущей между двух отрогов в сторону лесистой равнины.
С седловины перевала, вслед уходящему в неизвестность тумену, долго смотрел Бастемир-боотур и прибывшие с ним воины. Ещё накануне, оставив свои тумены у озера Хобсогол, Бастемир-боотур с сотней воинов догнал уранхаев на подъёме и сопроводил их до самого перевала. И здесь на границе Улу оюра, два старых побратима Чолбон-боотур и Бастемир-боотур напоследок крепко по-братски обнялись и расстались навсегда.
- Брат! Пусть Тангара вам поможет! – крикнул Бастемир-боотур вслед уже спускавшемуся вниз Чолбон-боотуру.
Тот остановился и, повернувшись, бросил ему в ответ - Уруй-Айхал!75
…
75) Уруй-Айхал! – междометие, выражающее воодушевление, клич (девиз) используемый саха-уранхаями и поныне и соответствует «Слава, славься»;
В пути, в зависимости от характера местности, тумен двигался то лесом, то открытыми участками, а то и каменистым берегом горной реки, порой переправляясь вброд с одного на другой берег петляющей реки.
Шли по чужой территории, и поэтому тумен держал предбоевой порядок, с выделением охранений. Но всё же, внезапного нападения избежать не удалось. Уже почти на выходе из горного прохода, на передовой отряд, возглавляемый Нюргун-боотуром, напали тунгусы.
Место для засады было выбрано очень умело. Здесь, русло горной речки сжималось в тисках каменистых берегов, и поток воды превращался в бурную стремнину. Правый берег на значительном пространстве представлял собой скальный обрыв, который словно стена вставал из воды. Левый же пологий берег – узкая каменистая россыпь, на край которой выходил густой лес.
Тунгусы, устроившие засаду, пропустили головной дозор передового отряда, а участь десятка воинов из левого бокового охранения была печальна. Внезапное нападение предрешило исход этой короткой схватки в лесу, и когда в узкий проход втянулась вся передовая тысяча, на неё из леса неожиданно обрушился град стрел, и сразу вслед за ним, всю походную колонну с левого фланга атаковали тунгусские воины.
Неожиданность нападения возымела свою губительность – под градом стрел сразу появились потери, и началось определенное смятение, ведь тунгусские воины буквально врубились в бок колонны. Но сюзбасши не растерялись, стали подавать команды и вскоре бой стал управляем по всему берегу реки.
Стремнина водного потока не позволяла уранхаем маневрировать, и внезапную атаку пришлось отражать с места, лишь развернув строй влево, лицом к врагу. Жестокий бой накоротке, шёл одновременно по всей глубине колонны и здесь всё решали не только отвага и мастерство воина, но и его экипировка и вооружение.
Тунгусам не удалось раздробить боевой строй тысячи Нюргун-боотура с налета, и вскоре их первоначальный успех уступил место ратному мастерству атакованных.
К тому же, замыкающей сотне удалось в скоротечной схватке уничтожить противостоящих ей тунгусов и она начала теснить нападавших с фланга. Вскоре верховые, облаченные в доспехи и имеющие железное оружие воины-уранхаи раз, за разом разя противника ударами сабель и копий, начали повсеместно теснить тунгусов обратно к лесу.
Нюргун-боотур уже сразил пятерых тунгусов, когда в круговерти ближнего боя прямо перед его конем возник крепкий тунгусский воин с копьем.
Боотур поддал коню ногами и устремился на врага, но тот оказался не из робкого десятка и ощетинился копьем. Удар. Копье тунгуса вошло прямо в грудину скакуна, и он, ещё продолжая свое движение, вместе с всадником стал заваливаться на правый бок.
В падении, тысячник смог откатиться от коня, и сразу не выпуская из рук саблю, вскочил на ноги. Тунгусский воин был тут как тут, его копье осталось в пронзенном коне, и теперь в его руках была массивная деревянная палица. Нургун-боотур несколько раз рассек воздух перед тунгусским воином, чтобы остановить его наступательный порыв, увернулся от очередного удара палицы, сделал ложный выпад саблей и, увернувшись ещё от одного от размашистого удара противника, в прыжке с разворотом рубанул тунгуса по шее. Его голова тут же слетела с его плеч, фонтан крови ударил вверх и оросил все камни вокруг, а тело … рухнуло на колени, замерло, и чуть подавшись вперед, ничком упало на окровавленную гальку.
Тут же рядом раздались громкие крики. Ближайшие тунгусские воины бросились наутек, и вскоре бегство врага охватило всё место сражения. Уранхаи сразу же устремились вслед за убегающими врагами, разя их на ходу, и общая команда - Тохтан76! Тохтан! - не сразу положила конец преследованию.
Убедившись в том, что тунгусы безповоротно обратились в бегство, Нюргун-боотур направил в сторону шедших где-то позади главных сил тумена, десяток своих воинов, что бы предупредить их о возможной опасности и только после стал приводить в порядок свой возбужденный неожиданной схваткой отряд.
Несмотря на скоротечность сражения, и откровенно худшую оснащенность противника, потери были и у уранхаев. Тунгусское воинство составляли сплошь умелые и меткие охотники. Среди них было немало и достойных воинов, так, что от рук их полегло и немало людей Нюргун-боотура. Но, на, то и доля воина – пасть в бою с оружием, великая честь для него. Пока оказывали помощь раненым, определились со своими потерями и разобрались с пленными тунгусами, прошло немало времени, и день стал близиться к концу. Несмотря на это, двинулись дальше, ибо на месте боя, несмотря на победу разбивать лагерь было нехорошо. Тела своих павших воинов забрали с собой, так как похоронный обряд решили провести с утра.
Как только тысячник определился с местом ночлега, в лесу сразу же расставили сторожевые посты и под их охраной стали разбивать походный стан. Проходя через этот густой лес, головная тысяча тумена, в отличие от открытых просторов степи, юрты не ставила. Воины лишь группировались своими десятками вокруг своих костров и ночью спали тут же на открытом воздухе. Так же у костра устроился сейчас и сам тысячник.
Пока на костре готовилась нехитрая походная трапеза, Нюргун-боотур сидя на снятом с коня седле, через толмача77 Хабарку опрашивал пленных тунгусов. Со времен последнего похода на восток, в каждой тысяче были воины, бегло изъяснявшиеся на тунгусском языке.
76) Тохтан! – Остановитесь!, с якутского языка;
77) толмач – переводчик;
Как оказалось, за уранхаями следили, как только они вошли в пределы Улу оюра. Отряд тунгусов, осуществивший нападение на передовую тысячу был сводным и состоял из тысячи трёхсот тунгусских воинов. Его предводителем был именитый тунгусский охотник и воин Далахай, тот самый которого и свалил сам Нюргун-боотур.
Уже утром, двоих, захваченных в плен тунгусов, Нюргун-боотур с очередным посыльным десятком отправил в главные силы тумена - к хану, а одного, более разговорчивого оставил у себя. Этот сговорчивый молодой тунгус в обмен на обещание сохранить ему жизнь и свободу, поведал Нюргун-боотуру всё, что знал об этих местах.
С его слов выходило, что недалеко к востоку, всего в трех суточных переходах есть огромное озеро Баргуз. В озеро впадает и из него же вытекает одна большая река Селенга, но река эта течёт среди тайги и гор, и уходит дальше на запад, а не на север.
Новость о наличии озера и большой реки была обнадеживающей и поэтому с командиром посыльного десятка, уводившего пленных тунгусов, Нюргун-боотур передал сведения о местности, впереди и сообщение о том, что он идет дальше вперёд, но ждёт указаний о дальнейших действиях.
Посыльный онбасши Туллук, получивший задачу лично от Нюргун-боотура, понимал, что чем быстрее он доставит пленных и вернется обратно, тем будет лучше и поэтому, получив указания тысячника, без лишних слов прошёл к ожидавшим в отдалении своим воинам, вскочил на своего коня.
– Бардыбыт78! – кратко бросил он, разбирая поводья, и первым тронул коня. Все десять его воинов, тут же запонукали своих коней и рысью двинулись вслед за ним.
У одного из них на поводу был конь, на котором сидели связанные вместе два пленника-тунгуса. Десяток воинов, вереницей проезжавщий через стан своей тысячи, молча провожали взглядами все встречавшиеся на их пути, и так продолжалось пока их фигуры не затерялись среди деревьев. Вот, наконец, Туллук и его воины, двигаясь в обратном направлении по проторенному вчера пути, добрались до бекета79. Бекет – четвёрка воинов у костра среди деревьев. Где-то слева и справа, на удалении видимости друг друга, вокруг разбитого на ночь стана тысячи были расставлены другие воины.
Находившиеся на посту воины были из другой сотни и, хотя знали путников, но порядок несения службы в охранении не нарушали.
- Тохта! Туллук, ханна бардыгыт?80
- Туменге81 – ответил онбасши и, достав из-под горлового выреза кольчуги, показал им небольшую серебряную пластинку на тонком кожаном ремешке.
78) бардыбыт – двинулись, с якутского языка;
79) бекет – пост, пикет;
80) Тохта! Туллук, ханна бардыгыт? – Стой! Туллук, куда направились?, с якутского;
81) туменге – в тумен, с якутского;
На пластинке была изображена летящая птица – это был всем известный знак гонцов. Воины на посту расступились и лишь напутствовали тронувшихся дальше уранхаев - Сэрэнян сыллин! 82
…
Чем дальше двигался отряд Нюргун-боотура, тем ниже он спускался, и тем шире становилась речка, вдоль которой лежал их путь. Лес впереди как бы раздвигался перед воинами и чем-то напоминал предгорья Хангая. Чувствовалось, что впереди большое открытое пространство.
Вскоре тысячу догнали оба посыльных десятка, направленных к хану после сражения с тунгусами. На взмызленных конях, Туллук привёз Нюргун-боотуру указание выйти к озеру и ожидать прибытия главных сил тумена.
Наконец, на третий день пути, с утра выйдя на почти степной простор, передовая тысяча после полудня достигла берега озера. Зрелище было просто неописуемое. И хотя все воины тумена были и на берегах Окраинного моря, но были они там зимой и видели лишь одно бескрайнее безмолвие льда и снега. А тут, сверху, с невысоких скальных берегов были видны как необозримый простор, так и неимоверная глубина озера, а его мощь ощущалась в волнах, разбивавшихся о скалы. Но место, куда вышел передовой отряд, было не очень удобно для стоянки и поэтому, чтобы встать на ночлег пришлось двинуться дальше, вдоль берега влево, туда, где было видно, что берег положе. Прошли ещё с один кёс, прежде чем вышли туда, где скальный берег сменился пологим песчаным, а лес отошёл далеко от берега на почтительное расстояние. Здесь открывалась достаточно большое, почти степное пространство, прилегающее к озеру и рассекаемое посередине рекой. Место было в самый раз, и Нюргун-боотур немного подумав, решил остановиться здесь и разбить свой стан на берегу озера и невдалеке от леса. Вода и дрова должны быть рядом, это первое правило при выборе места стоянки. Вскоре уже стояла юрта мынбасши, и вокруг неё, уже дымило множество костров. Табуны лошадей с водопоя уже направлялись на пастьбу. Далее за ними, в степи была видна сотня верховых воинов, уходящих вдаль от стана. Это выдвигалась сторожевая сотня, назначенная для прикрытия со стороны степи. Другая сотня уже выставляла свои посты по границе леса и степи. Сюзбасши Баскандал как никогда был доволен задачей, которая досталась ему сегодня. Одно дело было стоять на постах на открытом пространстве под солнцем, а другое - под сенью леса. Пока расставляли посты, Баскандал слышал за спиной довольные разговоры своих воинов, и это было хорошо.
Линия постов сотни Баскандала была короткой, всего с полкёся и поэтому сюзбасши выставил всего десять постов по пять воинов. Посты стояли в прямой видимости друг от друга, на расстоянии примерно в два полёта стрелы.
82) Сэрэнян сыллин! – Будьте осторожны!, с якутского языка;
Сам сотник вместе с полусотней, оставленной им для резерва и последующей смены всех постов, решил разместиться на краю леса у самого озера. Пока он вернулся с расстановки стражи, уже стемнело и на выбранной им стоянке, всё уже было готово к вечерней трапезе. В походе сотник питался из общего котла, вместе со своими воинами и теперь, сойдя с коня, Баскандал направился прямо к кострам. Пищу, каждый десяток готовил самостоятельно, а сюзбасши кормился вместе с десятком Джеремея. Когда сюзбасши приблизился к кострам, смех и громкие разговоры прекратились, воины уже снявшие доспехи и чувствовавшие себя легко и вольготно встали. Сотника Баскандала, бывалого воина уважали, а молодые воины даже побаивались.
…
Баскандал, сидя на брошенном, на землю седле, держал в крепких руках касешку и рассказывал сцену из какой-то охоты. Рядом с ним также на седлах, а то и просто на свернутых овчинных полушубках сидели Джеремей и воины его десятка. Ели уранхаи, как и полагается, сидя вокруг своего костра и предварительно одарив Байаная83. Совсем молодой парень Хабырыс, при этом был только и занят тем, что потчевал сотника и своего онбасши. Молодые воины в походе несли эту обязанность поочередно. Сегодня была отварена копченая баранья ляжка, к которой был добавлен подстреленный здесь же заяц. И теперь поев мяса, воины, неспеша, запивали его наваристым мясным бульоном с куртом84. В походе все питались одинаково, походными запасами и лишь на продолжительных стоянках или когда удавалось добыть дикого зверя, появлялось разнообразие в пище.
Костер, в который Хабырыс подбросил дров, весело затрещал. В отдалении у других костров тоже были слышны разговоры. Кое-кто из воинов уже начал отходить от костров. Вскоре быстро стемнело, и под светом далеких звёзд раздалась непривычная для этих мест грустная песня.
...
К полудню вторых суток показались идущая вдоль берега озера плотная колонна главных сил тумена, и к вечеру долину уже было просто невозможно узнать. Множество людей и скота заполнило всё пространство на целый кёс вдоль берега и вглубь степи.
Уже вскоре людей быстро облетела весть, что назначена стоянка на пять дней. Это был первый раз, когда в этом походе тумен встал на такой продолжительный отдых. Если первый день люди просто отдыхали, то на второй день в лес от каждой тысячи ушли небольшие отряды охотников, а на берега озера и реки вышли не только одиночные рыболовы, но и целые группы рыбаков, среди которых было много мальчиков постарше. Они же и стали первыми, кого осчастливил Байанай.
83) Байанай – в якутском мирозрении дух, хозяин тайги, покровитель охотников и рыболовов;
84) курт – тюркский твердый сыр белого или бежеватого цвета, получаемый из подселенного створоженного молока, спрессованного и высушенного на солнце, в произвольной форме, часто в форме шариков;
Трое друзей Ильдис, Байбал и Томпо, ещё накануне вечером нарезали себе ивовых удилищ и оснастили их. А уже с раннего утра мальчики пробовали свои силы на неизвестной им реке. Ильдису двенадцать лет от роду, а двум его друзьям по тринадцать. Мальчики были сыновьями воинов из пятой сотни тысячника Томтор-боотура и давно дружили.
Сегодняшняя рыбалка, была очередной затеей Байбала, который верховодил в их кругу. Мальчики были достаточно умелыми рыбаками, но сегодня рыбалка явно не клеилась. Дело в том, что между ними и другой группой знакомых им мальчишек был заключен спор – кто из них раньше поймает на незнакомом месте рыбу и у кого будет самый крупный улов. Сначала соперники условились отправиться на озеро, но потом передумали из-за его удаленности. Их тысяча стояла дальше всех и поэтому соперники по взаимному согласию отправились на реку. И теперь, Айтал, Борук, Улахан и Сунтар, ребята чуть постарше, заняли наилучшее место. Они облюбовали ивовые заросли и просто недопустили туда младших рыбаков. Друзьям не оставалось ничего другого как пытать счастья в других местах, и они стали осматриваться, что там выше и ниже по течению. Но берег везде был не особо примечателен и ребята, сговорившись, отправились ниже по течению. Рыбалка не клеилась ни у тех и не у этих. Было несколько поклёвок, но рыбаки спешили, и пока ничего не удавалось поймать. Это и понятно, на кону с одной стороны стояли три наконечника для стрел и старенький источенный нож с другой.
Наконец Ильдис вспомнил такое, о чём ему не раз говорил отец. Мальчик воткнул конец удилища в землю, поднялся на травянистый берег и всмотрелся в сторону степи и в обе стороны вдоль реки, а затем бегом устремился ещё дальше вниз по течению реки. Место, куда побежал Ильдис, было достаточно далеко и почему то с берега не просматривалось. Оттуда поднимался дым, а значит, там был костёр, и это стоило того, что мальчик пустился туда во всю свою прыть. Через какое-то время, вконец запыхавшийся и раскрасневшийся Ильдис добрался до своей цели. Здесь у костра оказалось двое взрослых мужчин и два мальчика из их же тысячи. В отдалении от костра паслись два коня. На водной поверхности небольшой заводи виднелся рядок скрученных из бересты поплавков сети.
Ильдис почтительно поприветствовал взрослых и сверстников, а затем попросил у них уголька для костра. Один из мужчин спросив у мальчика, кто его отец, утвердительно кивнув головой, разрешил ему взять уголёк.
Ильдису дали два прутка и он, зажав ими крупный и ярко-красный уголёк, поблагодарил хозяев и пустился в обратный путь. Уже торопясь донести уголёк до места, мальчик ещё раз быстро осмотрел одно приглянувшееся ему место и, убедившись, что надо переходить, стал разводить здесь свой костёрок.
Наконец огонь разгорелся и мальчик, напоследок подбросив в костерок собранных вокруг веточек, побежал дальше, порой переходя на шаг, чтобы отдышаться.
Томпо, уже начавший беспокоиться, поднялся на бережок и увидел подбегающего Ильдиса.
- Ильдис. Хантан сюрян кяллин?85
- Место хорошее нашёл. Идёмте скорее туда.
- Где это?
- Видишь дым. Я там костёр специально развёл.
Мальчики, продолжая разговарить, спустились к воде.
- Что нибудь поймали?
- Нет, даже и не клевало.
- Байбал! Собирайся. Я нашёл место получше.
- Далеко?
- Не очень.
Так же разговаривая между собой, друзья собрали снасти и воодушевленные возможностью выигрыша отправились в направлении костра Ильдиса.
Прийдя на место, Ильдис в отличие от друзей не стал сразу закидывать удочку, а подсобирал на берегу дровишек и подбросил их в костёр. Затем поджав под себя босые ноги, сел рядом с костром и достал из пазухи мешковатой полотняной рубахи толстую грубую лепёшку.
- Аал отум иччитя! Эхэкян барахсан Байанай!86.
- К Вам обращаюсь я, сак-уранхай Ильдис. Я очень Вас прошу. Дайте нам сегодня немного рыбы. Это очень важно, потому что мы можем проиграть наш спор, и над нами будут смеяться. Я обещаю, что мы ничего лишнего брать не будем, а всю маленькую рыбу отпустим. Помогите нам.
- Вот эту лепешку. Я даю тебе От эхэкян – и мальчик отломив от лепёшки небольшой кусочек бросил его в костёр.
- А эту лепёшку. Байанай я даю тебе – отломив другой кусочек, Ильдис встал и подойдя к берегу, положил его на воду.
Томпо и Байбал в это время уже сидели в разных сторонах и терпеливо смотрели на воду.
Ильдис поднял своё кореватое удилище, и ещё раз внимательно осмотрев эту обнаруженную им заводь, решительно направился к воде.
Зажав в левой подмышке конец ошкуренного ивового удилища, Ильдис нацепил на крючок кусочек всё той же лепёшки, слегка плюнул на него и огляделся.
- Томпо, какая глубина?
85) Ильдис. Хантан сюрян кяллин? – Ильдис. Ты откуда прибежал?, с якутского языка;
86) Аал отум иччитя! Эхэкян барахсан Байанай! – Повелитель огня! Дедушка Байанай!, с якутского;
Затем вытащив из середины поплавка деревянную иглу, которой регулировался бег поплавка по жилке, на глаз установил, требую глубину и забросил снасть. Аккуратно подведя небольшой сосновый поплавок к краю видных на поверхности водных растений, мальчик стал ожидать поклёвки. Скрученная жилка, сделанная из длинных конских волос, была видна в воздухе, но становилась невидимой в воде. Волос для жилки брали только из хвостов лошадей белой масти. Более умелые рыбаки пользовались более тонкой жилкой, просто связывая концы нескольких длинных волос.
Через некоторое время мальчик заметил, что его поплавок чуть-чуть дрогнул, а потом, резко поднырнув, стал убегать в сторону. Ильдис тут же резко подсёк и сразу почувствовал тяжесть на том конце. Сначала мальчик попытался сразу на весу вытащить рыбу из воды, но у него это не получилось. Тогда чуток поборовшись с невидимой рыбой, он стал просто, водя удилищем из стороны в сторону подводить её к берегу. На шум борьбы подбежали Томпо и Байбальчик. Наконец Ильдису удалось подвести видимо обессилившую рыбу вплотную к берегу и ребята, наконец, увидели её. Она была чуть короче, чем стрела. Томпо не выдержал и, забежав в воду в полголени, руками выбросил её на берег. Большая серебристая рыба потрепыхалась на песке и замерла, судорожно хватая воздух ртом. Мальчики обступили добычу и стали её осматривать. По общему мнению, такую рыбу они ещё не встречали. Ильдис стал отцеплять рыбину от крючка, а теперь уже радостный Томпо бегом пустился к соперникам, чтобы огорошить их новостью о поимке невиданной рыбы.
Улов Ильдиса стал первым, но и не последним в этот день. Хотя более удачливыми оказались лишь взрослые рыбаки. В сети и другие снасти они наловили много ленков, хариусов и такой же рыбы, какую поймал и Ильдис. Не менее добычливыми оказались и вернувшиеся к вечеру охотники. Обилие зверья, которое наблюдалось во время похода, подтвердилось на первой же охоте. Вечером, повсюду в котлах уже варилось мясо добытых лосей и маралов. Удача на промысле подняла настроение всего люда и у многих костров ещё затемно охотники продолжали рассказывать сцены из сегодняшней охоты.
…
На второй день отдыха, хан Калаш объявил сбор всех мынбасши тумена. Боотуров собрали в самой большой юрте ставки. От места, где она была разбита, открывался изумительной красоты пейзаж – голубое небо с белыми облаками над гладью большого озера и далекие берега озера, которые были очерчены синеватыми горами с заснеженными вершинами.
Большая белая ханская юрта внутри была убрана соответствующим образом. На кереге - решетчатых стенках юрты висели шкуры волков и лис-корсаков, охотничьих трофеев хана.
На полу поверх толстых пестрых ковров лежат две полосатые шкуры бабыров87. Прямо перед ханом Калашем, большой черногривой головой к сидящим боотурам, расстелена шкура теперь уже редко встречающегося хахая88. Между шкурами на кереге развешано различное хорошо выделанное холодное оружие
В юрте, в общем кругу боотуров, рядом с Чолбон-боотуром сидят оба его сына. Совет у хана начался не так давно и сейчас только закончил говорить младший из всех мынбасши Нюргун-боотур. Предводитель передового отряда, который первым прибыл сюда и организовавший разведку близлежащей местности, Нюргун-боотур изложил всё, что ему удалось узнать от тунгусов, и то, в чём он сам лично убедился. До этого Чолбон-боотур хану кратко обсказал состояние всего тумена.
Хан Калаш, сегодня в день отдыха и в отличие от боотуров не в доспехах, а в кафтане простого кроя. Он внимательно слушал каждого говорившего и постепенно в его голове выстраилась следующая картина:
- Мои знания о тунгусах подтверждаются. Как такового государства у тунгусов - нет. Есть родственные племена, возглавляемые старейшинами-вождями.
- В основном тунгусы живут, кочуя по тайге одним семейством. В ближайших пределах есть от шести до десяти крупных стойбищ местных тунгусов, возглавляемых своими старейшинами.
- Тот тунгусский отряд, что осуществил нападение на наш передовой отряд, был не постоянным, и включал максимум возможных воинов, которых могли выставить местные тунгусские племена. Теперь после первого и ощутимого поражения это небольшое тунгусское войско должно быть просто разбежалось по стойбищам и вряд ли соберется, пока не объявится новый решительный и выдающийся воин, готовый постоять за свою землю.
- Это большое озеро называется Баргуз. Река, что впадает в Баргуз, называется - Верхняя Селенга, а та, что вытекает из озера - Нижняя Селенга. Но река эта всегда течёт на запад.
- В горных отрогах на западном берегу озера Баргуз, в шести днях пешего хода берет свои истоки другая река. Тунгусы зовут эту реку - Елюй. Река эта вначале небольшая, течет среди тайги и гор, а потом набирает силу. И река эта, между прочим, несёт свои воды прямо на север. И скорее всего, эта река и есть та самая искомая нами Илин эрюс89.
- Предстоит лишь переправиться через Нижнюю Селенгу и выйти к Илин өрюс, чтобы потом двинутся вдоль ее русла дальше на север.
87) бабыр – тигр, это название сохранилось в устной памяти и языке народа саха и поныне;
88) хахай – лев, это название также сохранилось в устной памяти и языке, и иногда его применяют в отношении человека, когда хотят охарактеризовать его грозного человека;
89) Илин эрюс – в переводе с якутского «Восточная река», река Лена - главная водная артерия Якутии;
- Переправа через Селенгу возможна лишь ниже по течению, в одном суточном переходе отсюда. Река слишком мощная, чтобы с ней не считаться.
И всё это время, пока хан выстраивал эти мысли, боотуры молча сидели в ожидании ханского решения, а трое пленных тунгусов под охраной всё так же стояли снаружи юрты.
Чолбон-боотур, во время похода внимательно изучавший и старавшийся пристроиться к хану, уже уяснил для себя поведенческую модель младшего брата Великого хана, и сегодня, сидя на ковре в его шатре старался предугадать ход мыслей хана Калаша.
- Я бы на его месте, первым делом постарался окончательно решить проблему с местными тунгусами. Хоть они и никудышные воины, но оставлять их в тылу не поставив их на своё место не стоит. Так и надо сделать. Чолбон? Какой Чолбон?
- Кто-то меня зовёт? Ах да это же меня – наконец сообразив, что к нему обращается хан Калаш, Чолбон-боотур быстро нашелся – Слушаю, мой повелитель!
- Чолбон-боотур! Завтра сам осмотри место возможной переправы. Потом мы с тобой подумаем как быть дальше. А этих троих – хан прямо указал пальцем на пленных тунгусов – этих троих отпустить к своим. Но пусть передадут своим, что я жду всех их предводителей через три дня. Так пусть и передадут. Всё на этом, сегодня и закончим.
Все свободны.
...
Выехав с утра пораньше, темник решился добраться к указанному месту, идя вдоль берега река, что бы по пути лично убедиться в отсутствии других вариантов. Когда наконец небольшой отряд добрался до искомого места у слияния двух рек, то обнаружил там одиноких чум. Увидев вооруженных всадников необычного вида, бывшее там семейство тунгусов, попыталось спастись бегством на своей утлой лодчонке. Посланный вдогон, толмач Хабарка сумел докричаться до них и они поверив ему на слово, неуверенно, но всё таки вернулись, и после в сопровождении всё того же толмача подошли к своему чуму, где их уже ожидали спешившиеся боотуры. Единственная их собака вначала попыталась облаять непрошенных гостей, но когда на неё цыкнул один из воинов, замолчала и поджав хвост быстро скрылась в жилище.
Что бы как то разрядить обстановку, Нюргун-боотур отослал всех своих воинов подальше и через Хабарку обратился к мужчине – Мы саки-уранхаи и пришли в твой дом с миром. Не бойтесь! Мы никого не тронем и скоро уйдем. Как тебя зовут и что ты тут делаешь?
Пока Нюргун-боотур говорил, а Хабарка переводил, тунгус удивленно смотрел то на толмача, то на двух видных воинов, стоявших прямо перед ним.
Чумазые с виду дети, трёх и шести лет, при этом робко выглядывали, спрятавшись за своей матерью.
Тунгус видимо поняв, что ему и его домочадцам пока ничто не угрожает, начал отвечать на вопросы – Я, Чилчикэн, а это моя семья, жена Селенга и дети. Я здесь охочусь и ловлю рыбу.
- Так ты хорошо знаешь эти места, Чилчикэн?
- Да. Я всю жизнь живу в этих местах.
- Вот эта река Селенга, в какую сторону дальше она течёт по вашим землям?
- Это река наша мать-кормилица. Дальше она течёт прямо на закат солнца.
- А вот эта другая река, что это за река?
- Это речка Бойчикан, она течет вон с тех с гор, за которыми тоже большое озеро.
- Вон из тех гор?
Пока распросы тунгуса продолжались, Чолбон-боотур внимательно слушал его ответы и вдруг неожиданно задал тунгусу всего лишь один вопрос – Ты знаешь где находится большая река, которая течёт прямо на север?
Возникло неловкое молчание...
- Этот самый главный – отметил про себя тунгус, переведя взор с Нюргун-боотура на Чолбон-боотура и более внимательно рассмотрев его.
- Однако он здесь всё будет решать, и ему надо говорить правду – уже окончательно определился сам с собой Чилчикэн.
- Большая река которая течёт на север?
- Да?
- Из этих мест прямо на север течёт только речка Елюй90. Я знаю её. Зимой я там бывает ловлю соболей. Но это не такая большая река как Селенга
- И как до неё дойти? – задал уже следующий вопрос туменбасши.
- Чтобы добраться до речки Елюй, надо просто переправиться на тот берег и отправиться вглубь гор, вон по той большой пади – и Чилчикэн показал боотуром на противоположный берег реки.
- Вон по той? И как долго до неё идти, Чилчикэн?
- Если налегке то четыре дня. Прямо на неё и выйдите.
- Хорошо. Чилчикэн! Мы ещё сюда вернёмся. Но ты никого не бойся. Всем говори, что Чолбон-боотур разрешил тебе и твоей семье жить и охотиться в этих местах.
- Чолбон-боотур?
- Да. Это я.
- Так. Нюргун! Если отсюда есть прямой до Восточной реки, то это просто очень хорошо. Пойдем посмотрим на реку вблизи.
90) река Елюй – тунгусское название реки Лена;
Оба боотура, оставив в покое тунгускую семью, прошли прямо к берегу Нижней Селенги и осмотрелись. Ранние доклады разведки тумена оказались правильными. Было видно, что русло реки где-то чуть выше стало шире и течение Селенги замедлилось. Ниже по течению был виден остров. Впадавшая слева другая река не особо и сказывалась на быстроте течения Селенги. Со слов Чилчикэна выходило, что это была та самая горная речка, вдоль которой уранхаи шли через горы от озера Хобсогол. К тому же, сразу за Селенгой открывался прямой проход к одной из целей похода – выход к речке Елюй или Восточной реке.
Наконец всё обсудив, боотуры направились к коням.
Чилчикэн стоя у своего чума, наблюдал за прищельцами со стороны пока они не сели верхом на своих диковинных зверей и не скрылись из виду, направившись на восток.
...
Чолбон-боотур и Нюргун-боотур в сопровождении сотни воинов возвращались после осмотра места будущей переправы. Невысокие степные кони подгоняемые всадниками шли достаточно быстрой рысью по открытой речной долине, но уже вечерело и Нюргун-боотур предложил темнику заночевать в пути.
- Сколько нам ещё ехать? – спросил тот в ответ.
- До темноты не доберёмся, это точно.
- Уверен?
- Да.
- Ладно. Только надо найти удобное место...
Вскоре в степи у одинокого березового колка разгорелись костры.
...
Уже поев походной вяленой конины, Чолбон-боотур сидя у костра, на снятом с коня седле, вместе со своим молодым тысячником обсуждал бой его тысячи с тунгусской засадой. Огонь костра освещал красновато-желтым цветом лица разговаривавших боотуров и придавал разговору атмосферу некой таинственности.
- Место для засады, Нюргун-боотур они выбрали самое идеальное. Река, скалы, лес и узкий проход. Впредь будь особо осмотрителен в подобных местах.
- Да... что ни говори, а охотник, это тот же воин.
- Нюргун! Разница между ними всё таки есть. И она заключается в осознании необходимости убийства. Один убивает зверя и убивает ради добычи пищи, а другой, должен убить человека и убить только для того, чтобы остаться в живых самому.
- Но есть и то, что их объединяет. Ни тот и ни другой не убивают просто так, от нечего делать. Только тогда, когда нужно и только для того, чтобы жили другие.
Вокруг в тишине ночи был слышен звон комаров и нет-нет доносилось фырканье коней.
Почти в это же самое время, мучавшийся бессонницей хан Калаш также обдымывал предстоящий поход - Как ни крути, а через Селенгу надо будет переправиться. Где и как, это уже и неважно.
- Было бы хорошо оставить здесь часть людей для контроля над этой местностью, но нас слишком мало.
- Да … земли эти очень богаты. Даже озеро просто кишит рыбой и зверьем.
- Пусть и будет Байкёлем91 – Богатым озером, а не Баргузом каким-то. Пусть так и будет. Завтра надо будем всем и объявить.
Этим и закончился день.
…
Ещё до полудня Чолбон-боотур подробно обсказал хану Калашу результаты своей поездки к месту предстоящей переправы.
Получив новые указания хана, Чолбон-боотур приступил к подготовке тумена к грандиозной переправе. А она должна была стать грандиозной, ибо степнякам сакам-уранхаям ещё не приходилось преодолевать реку подобной ширины и такого течения.
Ориентировав своих тысячников о предстоящих действиях и поставив им задачи по порядку выдвижения к месту переправы, Чолбон-боотур распорядился собрать всех мастеровых тумена на берегу и свести туда десятка четыре кедровых стволов. Уже после полудня, Чолбон-боотур в приподнятом настроении оседлал своего скакуна и пустился к реке, туда, где виднелось скопление люда.
…
Солнце уже наполовину скрылось за краем далёких гор, а Чолбон-боотур всё ещё был на берегу Селенги, где вместе с тысячниками и мастеровыми пытался определиться с наиболее простой в изготовлении и одновременно надёжной конструкцией плота. Вопрос об изготовлении лодок даже не рассматривался, ибо была очевидна их нецелесообразность. Собравшиеся на берегу, уже пришли к одному общему мнению. Выходило, что для переправы будет нужно не более пятидесяти больших плотов. С их размером тоже определились и теперь только выбирали наиболее оптимальную конструкцию. Мастеровые показали боотурам три варианта сборки плотов, но к их сожалению Чолбон-боотура они не удовлетворили.
Первый способ заключался в простой связке бревен при помощи веревок и сыромятных кожаных ремней и был просто ненадежным, так как был чреват их размачиванием, что неминуемо приведет к ослаблению связок.
91) Байкёль – современное озеро Байкал, с якутского языка;
Второй предложенный вариант предполагал крепление бревён к другу путём прибивки к ним поперечных жердей, но этот способ требовал выделки на месте большого количества металлических гвоздей, что в условиях похода было затруднительно и нежелательно. Ещё один способ был предложен мастеровым Ахчанныр-уусом92, но он был более трудоёмким по сравнению с другими вариантами. Его суть заключалась в том, что в концевых частях бревен высверливались отверстия, в которые вбивались небольшие колышки и на которые потом своими отверстиями вдевались соседние бревна.
День заканчивался и темник неудовлетворенный результатами работы так и объвил мастеровым – Уусы! Такой крепёж плотов не пойдет. Думайте. У вас есть ещё один день.
Высказав своё решение, Чолбон-боотур направился к ожидавшим его воинам. Следом за ним двинулись, и все тысячники. Вскоре боотуры уже верхом плотной кучкой поднимались вверх по пологому склону.
Мастеровые тумена, плотники и кузнецы остались на берегу.
…
Дни стоянки в окрестностях озера Байкёль пролетели быстро, но все успели восстановить свои силы и были готовы снова двинуться дальше. Утром шестого дня тумен уже снялся с временной стоянки и направился вниз по течению реки. На этот переход к месту переправы ушёл весь день.
Здесь, всё на том же месте стоял чум Чилчикэна. Когда посланцы Нюргун-боотура подъехали к чуму, там оказалась лишь женщина с детьми. Как оказалось, сам гл