Через одиннадцать дней после этих событий, ближе к вечеру, тумен саков-уранхаев вышел к южной оконечности Хобсогола. Берега большого озера были лесисты, но граница Улу оюра и земли тунгусов располагались севернее, в трёх суточных переходах.
Впервые за последнее время тумен встал на более или менее продолжительную стоянку, в ожидании подхода своих людей. Пока тысячи занимали назначенные места и устанавливали юрты, настал вечер. Вскоре по всему берегу и дальше в степи запылало множество костров, у которых, готовя вечернюю трапезу, суетились люди. Воздух стал наполняться запахом дыма и мясного варева.
…
Уже наступила ночь, но хан Калаш и Чолбон-боотур ещё обсуждали полученное повеление великого хана и предстоящий поход, начатое во время плотной вечерней трапезы.
- Чолбон! Ты знаешь, наши купцы рассказывают, что на землях тунгусов, куда нам предстоит двинуться, сразу за ближайщими горами есть озеро, которое в несколько раз больше этого Хобсогола и от которого текут две большие реки, одна больше другой. Одна течет на запад, а другая уходит на восток и потом на север до самого Улу муус кудулу.
- Про большое озеро я слышал ещё в походе на восток.
- Получается нам надо отыскать эту восточную реку и затем идти вдоль неё.
- Выходит, что так. Но как долго нам предстоит идти и что там нас ожидает?
- Это известно только Тангара.
- И не говори.
Беседа продолжилась далеко за полночь.
…
Творец всего живого – лучезарное солнце успело ещё семь раз залить своим светом всю округу, когда, наконец, сквозь войско Бастемир-боотура, стоявшего в суточном переходе от озера, прошёл большой караван уранхаев.
Эту весть Чолбон-боотуру принесли посланцы из дозорной сотни. Туменбасши сразу же дал знать об этом хану Калашу и вскоре оба, со всеми мынбасши и небольшой свитой выехали навстречу долгожданному обозу.
|
|
Выехав на невысокий увал, они увидели впереди в отдалении огромный табун лошадей, за которым, отстав, двигался пестрый поток кибиток и повозок, запряженных величавыми бактрианами54. Было видно, что ещё дальше за ним гнали большую отару баранов. Вся эта масса медленно приближалась.
Хан Калаш сидя верхом на гнедом жеребце, нервно бил камчой по кожаному сапогу. Его волнение в какой-то момент передалось коню, и он стал перебирать ногами. Властный всадник тут же привёл коня в чувство, зажав его стременами и пару раз дернув за узду.
- Добрался онбасши до сыновей или нет? Смогли ли они вырваться? – крутились мысли в голове хана.
Наконец мимо них, стала проходить неудержимая лавина коней, почуявших воду. Это был табун заводных коней тумена. И тут от коневодов отделилось три всадника, которые вскачь пустились к всадникам на верху увала. Лицо хана вглядевшегося в этих на вид простых пастухов, вдруг озарилось улыбкой. Первого он узнал сразу – это был тот же онбасши, которому он и поручил привести сыновей. Уже признав его, хан скорее догадался, чем распознал в двух других, одетых обычными табунщиками своих младших сыновей – Энсела и Эркина. План удался, и сыновья добрались до отца живыми и невредимыми.
Все трое подскакав, спешились. Онбасши взял у парней поводья и остался на месте, а сыновья поспешили к отцу.
Хан Калаш, Чолбон-боотур и тысячники тоже спешились. Хан явно довольный, радостно обнял сыновей. Пока молодые люди приветствовали всех боотуров, хан прошёл к стоявшему поодаль онбасши и также крепко обняв его, снял с пояса свою саблю и передал ему. Воин, не ожидавший такого от хана, изумленно глядел то на дорогое оружие в своих руках то на коней, которых держал под уздцы.
|
|
Тем временем Чолбон-боотур уже отдавал указания по размещению обоза, табунов и скота на месте стоянке тумена...
Чуть погодя, хан с сыновьями верхом тронулся в сторону озера, а боотуры пустились навстречу обозу.
…
К вечеру стоянка тумена в виде большой дуги, опиравщейся на берега озера, существенно преобразилась. В каждой тысяче, уже до этого вставшей отдельным кругом, теперь было видно много юрт. Повсюду заметно оживленное движение.
В юрте туменбасши чаёвничают Чолбон-боотур и Харашаш55, жена темника, которая, как и полагается ей по положению, привела сюда всё хозяйство тумена. Темник, властный воин, теперь выглядит совсем по-другому - сейчас это просто сильный и счастливый мужчина и отец.
54) бактриан – азиатский двугорбый верблюд;
55) Харашаш – женское имя буквально означающее «Черновласка», с казахского языка;
Детям, мальчикам пятнадцати и тринадцати лет и девочке лет восьми, не сиделось, и они выбежали наружу.
Харашаш сидит, прильнув к мужу. Женщина в длинном желто-синем платье из дорогой чжу-чженьской ткани, а её голову, грудь и спину украшают массивные серебряные украшения. На лице, всё ещё красивой сорокалетней женщины, несмотря на радость встречи, всё же чуть заметна тревога и как только дети оставили их наедине, она спросила мужа – Чолби! Ханские гонцы мне так ничего и необъяснили. Что случилось?
|
|
Чолбон-боотур нежно обняв супругу – Жаным56! Нам предстоит отправиться к Улу муус кудулу.
- К самому Муус кудулу? Зачем?
- Зачем? Чтобы основать там Северный улус нашего ханства.
- И когда выступать?
- Через три дня.
- Чолби! Ты не хочешь мне ещё что-то сказать?
- Что-то ещё?
В последовавшей тишине только мелодично звякнули серебряные подвески.
…
Во внутренней части стоянки тумена, на небольшой возвышенности распожена ханская ставка и тут же рядом юрта темника. Ближе всех к ним размещена тысяча Нюргун-боотура, которой в этот раз поручена их охрана.
У юрты Чолбон-боотура, в руках одного из воинов развевается большой Ту - стяг тумена саков-уранхаев. Тонкое кожаное полотнище дополняют три длинных конских хвоста-бунчука. Ту – главный атрибут тумена, ибо только постоянный большой войсковой отряд, численностью десять тысяч воинов, властью великого хана наделяется правом иметь отличительный флаг. Тумен саков-уранхаев один из трёх боевых туменов орды Восточного улуса. Сама же орда является постоянным войском улуса и подчинена его правителю. Таково государственное устроение всех трёх улусов Великого тюркского ханства. В любое время в ханстве имеется двенадцать туменов постоянного войска и их хватает, чтобы обеспечивать безопасность своих границ и контролировать всю обширную территорию. Кроме этого, в случае необходимости каждый улус может дополнительно выставить ещё один-два сборных тумена, за счёт своего населения.
По заведенной практике, даже в отсутствие каких либо угроз, тумены живут жизнью большого и слаженного войска, всегда готового отправиться в поход. Раз в пять-шесть дней, все тумены передвигаются на новые места, из-за необходимости смены пастбищ для коней и другого скота.
56) жаным – милая, с казахского языка;
Каждая тысяча, при этом, кочует отдельно по своему определенному маршруту, в общем, для всего тумена районе кочевья, преодолевая за день определенное расстояние – одну кочевку или кёс.
Вот и сейчас, каждая тысяча разбила свой стан в форме круга, центром которого является юрта мынбасши. Каждая сотня занимает в нём свой сектор, а по внешнему кругу размещаются кузницы и мастерские, кладовые и загоны для скота. Как правило, недалеко от стана назначается место, на котором воины в конном и пешем порядке отрабатывают как одиночные упражнения по владению оружием, так и различные приемы ведения боя и маневра в составе всей сотни и тысячи.
Каждый воин тумена проживает со своей семьей и ведёт своё небольшое домашнее хозяйство. Каждая тысяча и тумен имеют ещё и свои войсковые хозяйства, что позволяет им иметь установленную и единую для всех улусов самостоятельность в десять и пятнадцать дней соответственно.
Заведенная в ханстве хозяйственная система и налогообложение улусов и подвластных территорий обеспечивают постоянное войско всем необходимым. Раз в месяц в тумен прибывают скот, зерно и прочие необходимые запасы.
Но теперь, отправляясь выполнять повеление великого хана Угэдая, тумен будет лишен всего этого и ему придется рассчитывать только на свои запасы и добычу, захваченную в походе. Понимая это и желая лично убедиться в имеющихся силах и средствах, ещё тогда за совместным ужином, хан Калаш определил Чолбон-боотуру смотр всего тумена и его хозяйства.
Поэтому, с утра Чолбон-боотур в сопровождении Нюргун-боотура и трех воинов, верхом пустился в объезд хозяйства своего самого молодого тысячника. Опытный темник преднамеренно держал при себе тысячу своего самого молодого мынбасши. Так он приглядывал и наставлял его.
Чолбон-боотур легко одет. Он верхом на крупном рыжем жеребце по кличке Мохсогол57. В отличие от него, тысячник, ехавший на вороном коне, одет в легкую кольчугу «ак сауыт» из светлой высокопрочной стали и вооружен.
Отъезжая от своей юрты, Чолбон-боотур дернув левую узду, заставил своего коня двинуться в избранном им сейчас направлении. Так он делал всегда, когда проводил объезды своего тумена. В этот раз, Мохсогол направляемый твердой рукой наездника вывез его прямо в расположение сотни Атласа. Эта третья сотня, была особенно близка Чолбон-боотуру, ведь именно в ней когда-то начинал простым воином и он сам. С той поры утекло немало воды, прошло несколько больших походов и немало битв с разными врагами в бескрайней степи и в глухих лесах, в которых полегли отец, два брата и немало друзей.
57) Мохсогол – сокол, с якутского языка;
Пока кони преодолевали расстояние до первых юрт, между боотурами завязалась неторопливая беседа.
- Нюргун! Сколько юрт выделил для ханской ставки?
- Три. Больше не смог.
- Пока достаточно. Я потом посмотрю, нужно ли им ещё что-то.
…
Воины охраны, сидя верхом на традиционно снаряженных конях держались на почтительном расстоянии от боотуров. Въехав в линию юрт, Чолбон-боотур заулыбался увидев несколько чумазых ребятишек, весело играющих в хабылык58 у одной из ближних юрт и кучку подростков, которые в отдалении азартно подзадоривали двух своих сверстников, яростно схлестнувшихся в хапсагае59. В теплый день, деревянные двустворчатые двери некоторых юрт были открыты настежь и поэтому снаружи всадники видели их нехитрое убранство.
Некоторые хозяйки хлопотали по хозяйству снаружи и, завидев всадников, учтиво кланялись проезжающим мимо боотурам, и только малые дети не обращали на них никакого внимания.
Чуть погодя, из-за одной из юрт наперерез Чолбон-боотуру и его небольшой свите прямо выпорхнули три молоденькие девушки. От неожиданности они резко остановились, а одна из них, что-то быстро убрала за спину. Заинтересованный этой неожиданной встречей, Чолбон-боотур остановил коня и приветливо обратился к замершим красавицам – Ой бай!60 Харындастар!61 Вы, чьи такие будете и куда спешите?
Девушки смутились, узнав всадников, и начали переглядываться, и толкать друг друга локтями. На вид им лет по шестнадцать-семнадцать. Девушки одеты в платья из дабы62 простого кроя с закатанными рукавами и было видно, что до этой встречи они были заняты какой-то работой. Наконец одна из девушек, на вид самая младшая, но видимо и самая бойкая, ответила боотуру – Меня зовут Саргы. А это мои подруги Кюнняй и Айтал.
- А … так ты самая смелая … дочь Байбала – вмешался в разговор Нюргюн-боотур, хорошо знавший своих людей.
- Так, что вы там красавицы спрятали от нас? - продолжил спрашивать девушек Чолбон-боотур.
58) хабылык – якутская национальная детская игра, в котррую играют при помощи небольших палочек. Смысл её заключается в том, чтобы сложив на наружной стороне ладони с десяток палочек, вытянуть руку и резким движением руки подбросить палочки вверх и постараться поймать их этой же рукой. Победителем является тот ребенок, который смог ухватить большее количество палочек;
59) хапсагай – вид борьбы, якутский национальный вид спорта;
60) Ой-бай! – возглас удивления, с казахского языка;
61) харындастар – сестрёнки, от единственного числа харындас – сестрёнка, с казахского;
62) даба – хлопчато-бумажная ткань, в древности производимая народом чжу-чжень, большей частью синего цвета и являвщаяся предметом торга;
Стройненькая как молодая березка, красавица Кюнняй, та, что стояла справа, уже оправившись от нерешительности, подошла вплотную к всадникам, развернула замасленный лоскут ткани, который оказывается и спрятала у себя за спиной и, протянув руки, показала боотурам новенькое бастына63.
Взяв на руки украшение, Чолбон-боотур внимательно осмотрел его и признательно добавил - Да … дело рук хорошего мастера.
- Это сделал Хомордос64, новый помощник Диннях-ууса65 - уточнила Кюнняй, принимая обратно свое украшение.
- Ну, чтож, харындастар! Вот порадовали мои глаза, а теперь бегите - и Чолбон-боотур шутливо взмахнул камчой на девушек. Девушки звонко и весело рассмеявшись, тут же убежали.
Двинувшись дальше, боотуры вскоре подъехали к кузницам. Здесь всем хозяйством заправлял Майдан-уус, лучший кузнец улуса, который, несмотря на возраст и наличие учеников, сейчас раздетый по пояс, что-то сам выковывал стоя у наковальни, в одной из открытых сарайного типа кузниц. Заметив приближающихся боотуров, пожилой мастер перестал ковать, снял изделие с наковальни и сунул его в чан с водой. Затем, вытерев пот, вытащил клещами изделие из воды и уже с ним в руках, направился навстречу боотурам.
- Великих подвигов славным боотурам! - подходя вплотную к всадникам, приветствовал их кузнец.
- Уус! Ты как всегда не знаешь покоя. Хайдах кыный66?
- Великий Тангара все ещё помогает мне. Его волей ещё держу молот в руках. Вот есть одна задумка, хочу её осуществить - и кузнец показал боотурам свое новое изделие.
Чолбон-боотур не слезая с коня, взял клещи у мастера, и слегка поворачивая их, стал рассматривать творение мастера.
- По виду наконечник стрелы, но странный, не боевой. Уус! Зачем эти отверстия?
- Я вот подумал, что если стрелу сделать похожей на свистульку, то можно будет подавать ею разные сигналы. Этот наконечник я хочу надеть на полую стрелу с отверстиями и посмотреть, что получится.
- Однако… ты очень хорошо придумал. Уус! Когда ты сможешь мне показать то, что у тебя получилось?
- Завтра, ближе к вечеру. Я ещё хочу проверить его в полете.
- Хорошо. Ну что? Нюргун! День начался очень даже хорошо. Поедем дальше.
63) бастына – якутское национальное женское головное украшение из серебра, представляющее из себя неширокий узорчатый обод с двумя длинными подвесками по бокам;
64) Хомордос – прозвище, в переводе с якутского языка «муравей»;
65) Диннях-уус – прозвище, в переводе с якутского языка «настоящий мастер»;
66) Хайдах кыный? – Как ты?, с якутского языка;
Двинувшись дальше и переговариваясь между собой, боотуры направились к видавшей виды юрте, стоявшей недалеко от кузниц.
Со стороны было видно, что возле небольшой походной плавильной печи что-то мастерили два человека. То, что печь была походной, было видно из того, что она сооружена на короткой двуосной повозке. Сама плавильная печь представляет собой невысокий конус из глины с жерлом в задней торцевой части повозки и мехами для нагнетания воздуха.
Сегодня мастера печь не запускали и два небольших перевернутых тигелька67 стоят тут же рядом с печью.
Когда боотуры приблизились, оба мастера, и старик и молодой отложили свои молоточки и обрабатываемые заготовки, и учтиво встали. Тут стало заметно, что левая нога у парня не разгибалась.
Пожилого, Чолбон-боотур знал - это был мастер Диннях-уус.
- День добрый, мастера! - поздоровался с ними Чолбон-боотур.
- Многих лет вам, боотуры!
- Все трудишься, охоннёр? Чем заняты твои руки и чем ты удивишь нас сегодня?
- Да вот, боотуры, дочка моего младшего брата, уже совсем выросла. Вот и мастерим ей понемногу убранство невесты - ответил старый мастер.
- А-аа... Что-то не припомню я тебя парень, а? – вдруг спросил спросил парня
Чолбон-боотур.
- Я…, это… Хомордос!
- А…, так это ты Хомордос. Тот, который сделал бастына для нашей красавицы Кюнняй!
- Да, я.
- Великие боотуры, как и великий Тангара, знают все.
Боотуры тут же весело рассмеялись.
- Что у тебя с ногой? Хомордос - опять спросил парня Чолбон-боотур.
И тут за парня ответил Нюргун-боотур – Чолбон-боотур! В бою, в последнем походе, тунгусы порезали ему сухожилие ноги.
- Да ты что!
- Ты молодец, Хомордос. Хорошие вещи делаешь - по-отечески похвалил парня Чолбон-боотур - и уже назидательно – Смотри уус, научи парня всему, что сам умеешь. Твоё ремесло он продолжит.
- Ладно, Нюргун, можешь остаться. Дальше сопровождать меня не надо. Готовься.
Темник развернул коня и, подстегнув его ударом камчой, направил в сторону дальнего выпаса, к табунам тумена. Охрана рысью пустилась следом за ним…
67) тигель – конусообразный сосуд из огнеупорного материала (отожжненной глины) для плавки металла;
Нюргун-боотур распоряжался в своей тысяче. Начинающий мынбасши понимал, что судьба в самый подходящий момент даёт ему хороший шанс проявить себя.
Его отец, обычный воин Джамука, погиб в одной из стычек с ойратами68, а мать, старшую сестру и братишку через два года скосила черная оспа, что летом прошлась по степи, вслед за иноземным караваном, шедшим от чжу-чженей. Став сиротой, двенадцатилетний мальчик пристроился подпаском при табуне одной из сотен тумена.
Там же, уже став пастухом, Нюргун впервые взял в руки оружие и стал учиться ратному мастерству. С той поры пролетело четырнадцать лет и он молодой, сильный и хваткий воин за два больших похода и множество боев, прошел путь от простого сарбаза69 до предводителя тысячи-мынбасши. Тысячником-мынбасши он стал совсем недавно, во времена похода на восток – к Окраинному морю. К началу того похода он уже был одним из лучших сотников в своей тысяче. Тогда весной, во времена обратного перехода через замерзший пролив, провалился в предательски подмытую течением полынью их мынбасши, сам Номогон-боотур. И хотя воины успели вытащить своего тысячника из коварной полыньи, но сильная простуда, несмотря на все старания шамана, сначала свалила старого и уважаемого боотура с ног, а затем и вовсе унесла его душу к праотцам. Но перед тем как отправиться в последний путь, Номогон-боотур, оставшись наедине с Чолбон-боотуром, попросил своего туменбасши назначить новым тысячником своего сотника Нюргуна, которого отличал и считал самым достойным.
На следующий день, сразу после тризны по Номогон-боотуру, Нюргун и был поставлен предводителем тысячи, с одновременным возведением в «боотуры» и соответствующей добавки к имени.
Уже потом, на обратном пути, благодаря своей целеустремленности и отваге Нюргун-боотур завоевал признание всей тысячи, а вернувшись в родные степи в новом статусе, мгновенно превратился в завидного жениха. В течение последнего года, боотура постоянно приглашали на охоту другие мынбасши и разные деятели из улуса. По ходу действий, его как бы случайно знакомили с дочерьми на выданье. Нашлись даже самые отчаянные свахи, которые напрямую зачастили в его юрту.
Но почему-то до сих пор, все эти попытки заполучить в женихи завидного боотура не увенчались успехом, и его юрта всё также имела неустроенный вид холостяцкого жилища.
А теперь в юрту Нюргун-боотура один за другим заходили сюзбасши70 его тысячи. Двое из них, Бэдер и Харамурун были даже старше своего предводителя.
Войдя, сотники по знаку мынбасши привычно поджав под себя ноги, полукругом сели на большой и пестрый лоскутковый ковер, напротив Нюргун-боотура.
68) ойраты – протомонгольские племена или джунгары;
69) сарбаз – воин, с казахского языка;
70) сюзбасши – командир сотни воинов в каждой тысяче тумена, от тюркских слов «сюз или жуз» - сто и «басши» - командир;
В отличие юрты туменбасши, убранство жилища тысячника было простым и сейчас ожидая пока всё устроятся поудобнее Нюргун-боотур сидел на низеньком деревянном олоппосе. Наконец все десять воинов обосновались и, чувствуя важность и необычность вызова, молча, устремили свои взоры на своего командира. Тот немного помедлил и начал кратко на словах обрисовывать полученную задачу…
- Завтра и на следующий день, хан проводит смотр тумена.
- Сегодня туменбасши уже был у нас. Он доволен. Но самое главное как оценит нас наш новый ага басшылык - хан Калан. Поэтому мы должны постараться. Я чуть позже сам посмотрю все сотни.
- И потом … как уже сказал Чолбон-боотур, в походе наша тысяча пойдет головной.
- Поэтому… Баскандал! Ты пойдешь впереди в головном дозоре.
- Бэдер! Твоя сотня замыкающая. От тебя и охрана нашего хозяйства. Десятка два-три на твоё решение. Все остальные по порядку.
- Всем всё понятно?
- Понятно Нюргун-боотур, Ясно, Вопросов нет – раздалось ему в ответ.
- Тогда всё! Алга!71
Сюзбасши одновременно встали и стали выходить.
…
Когда на округу опустилась полная темнота, Нюргун-боотур наконец-то подъехал к своей юрте. Остановившись и чуть помедлив, он тронул коня с места и проехал к берегу озера.
Ветер спал, и поверхность озера в тишине наступившей ночи представляла собой абсолютную гладь, подобную зеркалу, в котором отражались мириады звёзд и луна.
Спешившись, Нюргун выбрал подходящий валун и уселся на него. Надо было привести в порядок мысли, и тысячник не спешил к себе. Свет полной луны хорошо освещал лицо и всю фигуру сильного молодого человека, сидящего на камне почти у самого уреза воды. Нос с горбинкой, необычный для саков, своим изломом придает профилю головы воина резкий и решительный вид. В довесок к этому, длинные и абсолютно черные волосы боотура, собраны взади в недлинный хвостик. Всё та же легкая кольчуга «ак сауыт» надетая поверх простой полотняной рубахи плотно облегает развитый торс тысячника. На лице боотура отчетливо отражено раздумье.
- Завтрашний день очень важен. Сам будущий правитель Северного улуса будет осматривать мою тысячу. Готов ли я? … Отданы все нужные указания. Все сотники закончили подготовку к завтрашнему дню. Сам всё у всех и проверил. Нет, мы готовы и к походу, и к бою хоть сейчас.
71) Алга! – Вперед!, с казахского языка;
И вдруг громкий всплеск привлёк внимание боотура. Он быстро поднял голову и оглядел озеро. Слева, невдалеке от берега на поверхности воды расходились круги – видимо какая-то хищная рыба гоняла мальков на мелководье.
Нюргун-боотур уже оторвавшись от дум, выбрал несколько небольших камешков и сидя стал по одному бросать их в центр расходившихся по воде кругов. Закинув их всех, он встал, и, бродя по берегу, стал отыскивать плоскую гальку.
От ханской ставки за его действиями, тихо переговариваясь, наблюдала ночная стража.
Наконец подобрав три подходящих камешка и подкидывая их в руках, Нюргун-боотур, словно вспомнив ребячество, наклонившись на правый бок, стал запускать их под небольшим углом к поверхности воды. Первый камешек в броске отскочил от поверхности воды, но на втором касании вошёл в воду. Второй бросок получился несколько удачнее – камешек отскочил от воды четыре раза. Нюргун-боотур пару раз подкинул в руке последний камешек, и, изловчившись резким броском, запустил его.
- Бир, икки, ус, тёрт, бес, алта, сэтте!72 – в тишине ночи было слышно, как боотур вёл счёт.
Улыбнувшись своему успеху, Нюргун-боотур не спеша омыл в озере руки, выпрямился и слегка потряс кистями рук в воздухе, а затем, вытерев ладони о кожаные штаны, повернулся и направился к коню.
Было слышно, как галька хрустит под ногами воина.
…
И вот он настал - день смотра. Как и спланировал хан Калаш, первый день был посвящен смотру боевых тысяч тумена.
…
Десять тысяч воинов в полной боевой экипировке выстроились в боевую линию вдоль озера. Хан Калаш в сопровождении Чолбон-боотура и обоих сыновей осмотрел каждую тысячу тумена. Каждый мынбасши лично представлял своих сотников, а те в свою очередь показывали предводителям свои сотни.
Осмотр коснулся каждого воина. Хан и туменбасши придирчиво осматривали оружие и доспехи, проверяли состояние коней. Каждый воин тумена имел легкую саблю, лук с запасом стрел и копье средней длины. Кроме основного, каждый воин имел ещё и заводного коня. Общей формой экипировки воинов были «хатырык туяхи» - чешуйчатые доспехи на основе кожаных кафтанов или стальные кольчуги, цельнометаллические или деревянные щиты с металлическими накладками и различные головные уборы – металлические шлемы и просто шапки-малахаи.
72) Бир, икки, ус, тёрт, бес, алта, сэтте! - счёт «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь!», с якутского языка;
Но в каждой тысяче были и две обособленные сотни. Одна «легкая», воины которой были экипированы в толстые стеганные кафтаны и колпак-кёлэпара на завязках, и предназначалась в основном для ведения разведки. Другая «тяжелая», её воины были экипированы в длинные стальные кольчуги, с закрепленными наней стальными пластинами и шлемы, а также имели металлические щиты. Эта сотня составляла ударную мощь тысячи в атаке. Кони «тяжелой» сотни тоже оснащались специальными хатырык туяхами. Воины «тяжелых» сотен кроме сабель имели ещё и тяжелые прямые мечи-кылыши.
После осмотра воинов всех тысяч, Чолбон-боотур и тысячники продемонстрировали хану управление сотнями, тысячами и всем туменом в походном движении и в преддверии вступления в сражение.
Уже после показательных передвижений, перед предводителями тумена продемонстрировали свое мастерство самые умелые воины тумена. Лучшие бойцы провели показательные стрельбы из лука на точность и дальность, мастерство владения копьем, саблей, мечом и арканом. Несколько разных десятков и сотен продемонстрировали отдельные приемы ведения атаки, преследования врага, отступления и засад.
Хан остался доволен результатами первого дня. Тумен представлял собой грозную силу, способную действовать как единым войском, так и отдельными отрядами.
Вечером этого же дня, хан Калаш за ужином у себя юрте, вместе с сыновьями слушал обстоятельный рассказ Чолбон-боотура о походе к Восточному окраинному морю73.
Для двух сыновей хана – Энсела и Эркина, это был первый боевой поход, и они старательно вникали во все стороны его подготовки. Улахан, их старший брат, и которым их отец пожертвовал ради них, в свои тридцать три года был уже женат и имел двоих маленьких детей. Младшие же сыновья хана, молодые мужчины двадцати восьми и двадцати пяти лет от роду, были одними из самых завидных женихов всего Великого ханства, но ещё не определились с выбором подходящих невест.
Сейчас, большего всего хана интересовали сведения о народах, заселявших земли на востоке, наличие и боеспособность их воинств. По рассказу Чолбон-боотура выходило, что и там, на востоке - до самого моря, что и теперь - на севере, живут только тунгусы.
Самое главное, что уяснили для себя хан и его сыновья из рассказа Чолбон-боотура – тунгусы могут при необходимости выставить большое войско, но для этого им требуется довольно значительное время, так как живут они в большинстве своем небольшими общинами. И самое важное, те тунгусы, которые встречались на востоке, не имели такого вооружения и доспехов, как воины саки, ибо в большинстве своем были охотниками и рыбаками. Но удальцов у них хватает и это точно.
…
73) Восточное окраинное море – Охотское море;
Второй день был посвящен ознакомлению с хозяйством тумена. С утра ага басшылык с сыновьями, и теперь уже со своим туменбасши верхом объехал весь стан тумена, разбитый на раздольных берегах Хобсогола.
Небольшие походные кузни, скорняжные и другие мастерские, припасные и поголовье вьючного и другого скота, имелись в каждой тысяче. Мастерскими заведовали настоящие мастера-уусы, но в основной своей массе мастеровые были из числа увечных воинов. Вникнув в производительность кузниц и мастерских, и тщательно изучив качество их изделий, хан Калаш убедился в том, что они способны в походных условиях восполнять потери, как холодного оружия, так и стрел.
Наличие тяглового и вьючного скота обеспечивало перевозку всего имеющегося хозяйственного скарба. Были ограниченными запасы зерновых. Поголовье скота - коров и баранов тоже не обеспечит тумен на всю продолжительность похода. И над этим стоило задуматься.
Численность тумена составляла десять тысяч воинов в десяти тысячах, по десять сотен, которые возглавляли опытные боотуры и воины, не раз участвовавшие в боях и походах. С учетом семей и мастеровых, общая численность отряда составляла почти тридцать три тысячи человек.
Выходило, что доставшееся хану Калашу войско – тумен саков-уранхаев был сплоченным войском, имевшим отличный боевой опыт и в котором, самое главное чувствовался дух и готовность ко всем испытаниям.
Хан Калаш довольный результатами всего смотра, похвалил Чолбон-боотура, после чего дал ему указание – После полудня, всем готовиться к походу. Выступаем завтра с утра.
…
Ночью хану не спалось. Думы о неизвестности предстоящего похода бередили его душу, и он вышел на свежий воздух.
Стояло полное безветрие и теплая ночь. Звездное небо, отражавшееся в идеальном зеркале большого озера, создавало картину полной безмятежности. Вокруг по берегу озера горели тысячи костров, нет-нет доносились взрывы смеха, где-то была слышна грустная песня.
Перед ханом, словно из-под земли возник сюзбасши Сулусбек, начальник сегодняшней стражи. Хан движением руки остановил воина и продолжил внимать ночным звукам. Сулусбек почтительно отошёл в темноту ночи, но остался в пределах видимости повелителя.
Хан ещё немного полюбовался картиной и звуками ночи, а затем двинулся в сторону ближайших костров. Тут же, по знаку сотника, три воина охраны невидимыми тенями двинулись следом за ним.
Приближаясь к костру, хан услышал, как кто-то, по всей видимости, из пожилых воинов, рассказывал молодым о своём трудном детстве. Под ногами хана, хрустнула галька и сидевшие в кургу быстро вскочили, когда увидели, кто вышел к их костру из темноты ночи.
- Хан! Я онбасши Боппорус, а это мои воины – назвался самый пожилой из них. Длинный шрам пересекал его правую щеку и придавал излишнюю суровость его лицу.
- Олорун! Я посижу с вами у костра. Что-то не спится в эту теплую ночь. Продолжайте свои дела - сказал им хан и первым стал садиться.
Воины стали рассаживаться. Боппорус подал знак, и кто-то из молодых воинов сразу достал еще одну чашу, наполнил её из бурдюка пенящимся кумысом и протянул хану. Тот, молча, принял чашу и вкусил напитка. Кумыс был хороший.
Слушая продолжение рассказа онбасши об однажды наступившей в степи тяжелой зиме, в голове хана всплыли картины собственного детства, и он предался приятным воспоминаниям…
- Теплый летний день. Обширный горный луг, в далеком теперь Хангае.
Мать, сидя в тени ханского шатра, наблюдает за весело играющими детьми. Мальчики – старшие братья Темир, Елабуга, Мультук и сам Калаш, намахавшись деревянными саблями, прибежали к матери и сели к накрытому дастархану. Мать разлила им слабого кумыса и стала любоваться своими чадами. Особенно дорог был ей младший, Калаш, и она любя говорит «Калышым» и гладит его по головке. Младший, утолив жажду, спрашивает – Мама, а почему меня назвали Калаш?
- Балам74! Когда твой отец впервые увидел тебя, ты маленький, весь красненький, лежал, свернувшись калачиком. Вот и назвал тебя отец – калачиком. Братья громко засмеялись – Калаш! Калашик!
Хан улыбнулся сам себе и снова пустился в тяжелые раздумья …
- Что будет с моим старшим сыном и внуками, когда Угэдай узнает, что я вопреки его повелению увел с собой других сыновей?
- Сохранит ли он им жизнь, вот в чём вопрос? Но то, что я никогда их уже не увижу это точно.
Завершив свои раздумья этим выводом, хан Калаш допил кумыс и снова прислушался к разговору воинов.
- И вот сижу я парни, в кустах под кедром, тихо делаю свои дела и вдруг слышу… сзади кто-то шебуршится. Оглядываюсь. Вижу - заяц, серый такой. Из кустов вылез и на меня уставился. Я ему – Кыш, кыш. А он видит, чем я занят и не боится, не уходит.
- Ха, ха – смеются у костра.
74) балам – дитя моё, с казахского языка;
Рассказчик продолжает – Я смутился. Какой-то заяц сидит и смотрит на мои дела. Вижу шишка кедровая, рядом. Хватаю её, и, не вставая, этому зайцу - прямо между глаз. Он как получил своё, так и скрылся. Ну, а я потом быстро догнал своих.
- Ну, так вот. А прошлой осенью опять же в Хангае. Это считай года три как прошло, после того самого случая. Мы тогда снова, помните, нет? на охоте через туже самую падь проходили. Ну, мне опять и приспечило. Я и отошёл. Саке и Бауке тогда вперед прошли, дальше по следу оленя. Сижу тихо и вдруг слышу, позади в кустах какое-то движение. Поворачиваюсь и глазам своим не верю. Рядом за кустами деревце молодое медленно двигается. Я его верхушку поверх кустов вижу. Приглядываюсь сквозь кусты и глазам своим не верю…
- Заяц большой такой и это … деревце у него растёт. Прямо посреди ушей.
И тут всех у костра обуял громкий смех.
Хан Калаш тоже улыбнулся и подумал – Уранхаи смелые и веселые люди и Тангара нам поможет!