// Введение
Из иных соматических лечебных методов при неврозах можно указать на применение лечения инсулином, электростимуляцией, общеукрепляющими лекарствами, гидротерапией, массажами, гимнастикой.
Субкоматическая инсулинотерапия (при которой больной в результате снижения уровня сахара в крови находится в сумеречном состоянии, но не теряет полностью сознания; появляются сопутствующие вегетативные нарушения, главным образом, обильное потоотделение), возможно дает хорошие эффекты при длительных неврозах с упорными вегетативными нарушениями, например, головными болями, отсутствием аппетита, бессонницей. Иногда наблюдается улучшение при неврозах навязчивых состояний, наиболее устойчивых к лечению.
Электростимуляция как и инсулиновые комы (коматическая форма инсулинотерапии) и большие дозы нейролептиков причисляются к героическому лечению и оставляются для большой психиатрии. Если же доминирующим симптомом является снижение настроения, устойчивое к лечебным препаратам, тогда электрошоки могут принести улучшение.
Общеукрепляющие препараты в форме витаминов, инъекций биостимина, опотонина, глюкозы с витамином С и т.п. находят довольно широкое применение в лечении неврозов. Безусловно, они оказывают определенное укрепляющие действие, но более суггестивное. Благодаря им больной чувствует себя леченным (в некоторых кругах нашего общества вера в инъекции еще довольно сильная!), а врач успокаивает свое волнение, какое пробуждается в нем в результате его бессилия при невротических симптомах.
Гидротерапия является одним из наиболее старых методов лечения неврозов, сегодня, может быть неправильно, недооцениваемым. Гидротерапия положительно влияет на нервную систему, особенно на сосудодвигательные нарушения, которые вызывают головные и сердечные боли, парестезии, чувство замерзания пальцев рук и ног и т.п. Кроме того она действует мобилизирующим образом на больного, уменьшая неврастеническое чувство усталости.
|
|
Массажи и физиотерапевтические процедуры, такие как электризация, показаны при истерических поражениях, при писчем спазме и иных двигательных нарушениях функционального типа. Хотя в случаях конверсии нельзя концентрироваться на нарушенной функции, однако определенные процедуры необходимы, потому что больному кажется, что ему никто не хочет помочь, а к его страданиям относятся несерьезно.
Общий массаж и гимнастика дают хорошие результаты в общем самочувствии больного, вселяют уверенность в свои физические силы и уменьшают вегетативные нарушения.
Экскурсии играют важную роль. Больной, хотя бы на короткое время, расстается со своим окружением, может посмотреть иными глазами на различные конфликты издали, что всегда имеет место при общении с природой, а кроме того экскурсии действуют положительным образом на физическое и психическое самочувствие. Усилие, связанное с более трудными экскурсиями и спортом, также действует на основе разрядки скрываемой агрессии. Мобилизация вегетативной и эндокринной системы, связанная с негативными чувствами, в этом случае используется положительным образом.
// СОЦИОТЕРАПИЯ. БОЛЬНИЧНАЯ АТМОСФЕРА
Третью терапевтическую плоскость составляет социотерапия. Лечебная среда играет важную роль в лечении не только психических, но и соматических болезней. Известно, что в одних больницах пациентов лечат лучше, в других хуже, несмотря на одинаковые терапевтические методы, а может быть даже и лучше в тех больницах, где в конце концов не получают желаемых результатов. Существенным моментом в лечении оказывается самочувствие больного в процессе терапии, которое зависит от неопределенного фактора, так наз. "атмосферы" или "климата" данной больницы. Из повседневного опыта известно, что существуют места, в которых человек чувствует себя хорошо и охотно возвращается туда, а в иных местах чувствует себя плохо и избегает их.
|
|
Иногда люди изменяются в определенном месте, но остается климат; говорится о "genius loci", который более постоянный, чем люди, составляющие это учреждение. Можно предполагать, что социологические структуры удерживаются дольше, чем психологические, поэтому "ближе церковь, чем поп". Качество "атмосферы" лучше всего определяют прилагательные "холодный" и «теплый». Холод отталкивает, человек съеживается, накладывает маску, чувствует себя натянуто, скованно, от иных его отделяет расстояние. А тепло притягивает, в тепле хорошо, свободно, движения плавные, человек чувствует себя "в своей тарелке", может сбросить маску, люди кажутся милыми и дружески настроенными. В "теплой" атмосфере превалирует позиция "до" окружения, а в "холодной" - "от" или "над" окружением; в последнем случае окружение рассматривается как предмет, человек старается руководить им и переделать по своему собственному образцу и плану.
|
|
// НЕБОЛЬШАЯ ГРУППА
Психиатрическое отделение носит характер небольшой группы, в которой контакт между людьми непосредственный - "лицом к лицу" ("face to face"). Такие группы делятся на официальные и неофициальные или игровые. В первых - членов группы связывает общее задание, необходимое для исполнения, и поэтому принимаются в расчет только знания, связанные с определенным заданием (такой группой может быть судейский коллектив). В неофициальных группах членов группы связывает их взаимный контакт, задания изменчивы и не играют важной роли, человек оценивается только как человек, а не как средство для проведения группового задания. Более важны черты личности, чем знания и способности, связанные с групповыми заданиями. В неофициальных группах можно быть самим собой, в официальных - необходимо приспособиться к предъявляемому группой заданию (например, сохранить важность судьи). Легко догадаться, что группа психиатрического отделения относится к модели неофициальной группы.
// ИГРА
Игра составляет тоже существенный и характерный момент в неофициальной группе. Одной из черт игры является факт, что все делается "понарошку"; можно принимать различные формы поведения, которые не могли бы быть в "серьезных ситуациях", где все становится серьезным и тяжеловесным. Игра выраженным образом контрастирует с весом психиатрических проблем больных, который превышает их силы и приводит к надлому. Падая на дно человеческого страдания, больные легче возвращаются к утраченному равновесию в этой легкой атмосфере "понарошку", чем в нормальной серьезной жизни, как человек перенесший в жизни почти все несчастья может только улыбаться.
Кроме того, игровая атмосфера позволяет испробовать различные формы поведения, в ней нет такого огромного чувства ответственности как в нормальной жизни. Ребенок в игре может быть "взрослым", подражать родителям, героям своей мечты и т.д. Этот момент пробы различных потенциальных функциональных структур составляет важный воспитательный фактор игры. В случае психически больных игровая атмосфера позволяет им попробовать различные формы поведения, вернуться к нормальной жизни, из которой они были вытолкнуты.
// ЭМОЦИОНАЛЬНОЕ ОТНОШЕНИЕ К БОЛЬНОМУ
Уже более 20 лет тому назад в докладе Всемирной организации здравоохранения, посвященном лечению психических нарушений*, было подчеркнуто, что среди различных лечебных методов наиболее важную роль играет неопределенный элемент, называемый "климатом", "атмосферой" больницы. "Климат" не может быть запланирован, ни создан приказом. Он составляет равнодействующую многих факторов, таких как взаимоотношение персонала, удовлетворение своей работой, чувство смысла и справедливого порядка, господствующего в данном учреждении и т.д. Однако самым важным из них, безусловно, остается соответственное отношение к больному, исходящее не из служебной обязанности, а из действительного эмоционального настроения. Роль врачей, особенно занимающих руководящие посты, очень существенная, ибо их отношение к больным неоднократно служит примером для остального обслуживающего персонала.
Если больной чувствует, что его одобряют, верит в больничный персонал и его усилия, то такая ситуация вызывает у него чувство безопасности и возвращает ему веру в себя и людей. Это чувство безопасности составляет самый существенный фактор в этом, т.н. терапевтическом климате. Безопасность - это защита перед всем злым и неприятным в окружении больного и одновременное обеспечение его основных потребностей. Если в периоде детства у людей или животных наблюдается реакция поиска матери, то именно потому, что мать составляет часть окружающего мира, обеспечивает безопасность. Это "теплое существо" неоднократно так нужно в жизни, особенно во время преследующих неудач и несчастий. Такой действительный смысл вложен в слово "приют" (место безопасное от насилия).
* The UN Technical Report. Expert Committee on mental health, third report 1953; World Health Organization, Genewa, Technical report series.Nr 73, p. 17-18.
// ПРИЮТ
Социотерапия играет самую большую роль при психозах, особенно шизофренического типа, при которых страх перед окружающим миром наиболее силен. Однако при всех психических нарушениях, даже и мании, при которой увеличенная жизненная динамика способствует более легким контактам с окружающими, существует потребность приюта, убежища, т.е. безопасного места.
При неврозах проблема "приюта" не такая существенная, как при психозах, особенно острых, тем не менее существуют ситуации, в которых невротик должен на какое-то время найти безопасное место и изолироваться" от своего окружения. Такая необходимость может появиться в тех случаях, когда среда вызывает невротические изменения (например, семейные, рабочие конфликты и т.п.). Временное изолирование от источника конфликта дает возможность оценки со стороны всей сложившейся обстановки. Иногда невротическое беспокойство так сильно, что врач не в состоянии его уменьшить в условиях амбулаторного лечения; то же относится и к пониженному настроению и самоубийственным мыслям. Иногда беспокойство проявляет сам врач, поскольку не всегда уверен в своем диагнозе невроза или же чувствует свое бессилие в лечении тяжелых невротических проявлений. Тогда направление пациента в больницу успокаивает и врача и больного. Трудно дать точные показания для госпитализации невротиков. Как правило, амбулаторное лечение проводится так долго, как это возможно, а лечение в закрытых лечебных учреждениях применяется как ultimum refugiens. Чувство безопасности психиатрического отделения уменьшает не только невротическое беспокойство, но и невротический эгоцентризм.
// "ВТОРАЯ ЖИЗНЬ" ПСИХИАТРИЧЕСКОГО ОТДЕЛЕНИЯ И ЭГОЦЕНТРИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ БОЛЬНОГО
Персонал, а в первую очередь врачебный, только частично видит и знает все то, что действительно происходит в отделении. Большинство психиатров отдает себе отчет в таком положении дел. Были даже и такие психиатры, которые принимали на себя роль пациента, чтобы ознакомиться с жизнью отделения со стороны больного.
В отделении между больными устанавливаются приятельские отношения илиантагонизмы, больные успокаивают один другого или наоборот пугают, рассказывают о своей жизни, открывают свои тайны, о которых не говорят врачу. Образуются малые группы, вроде клик, встречаются интриги, борьба за лучшее место в отделении и т.п. Для социолога это общество особенно интересно, так как его члены не только постоянно изменяются, но и происходят из различных общественных групп, страдают различными психическими нарушениями, представляют различные типы личности.
Иногда вызывает удивление факт совершенно иного поведения больного в присутствии врача и персонала, чем среди одних только пациентов.
Жизнь в отделении, беседы с иными пациентами, узнавание их страданий и конфликтов постепенно уменьшают эгоцентрическое поведение невротика; он начинает интересоваться другими, а это уже первый шаг к выздоровлению. При индивидуальной психотерапии часто, несмотря на огромные усилия психотерапевтов, больной сохраняет уверенность в своем несчастье, несравнимом ни с кем и ни с чем, а эта уверенность подтверждается до некоторой степени фактом, что столько об этом говорят.
Беседы с иными пациентами как бы открывают ему глаза на общее человеческое страдание. Он перестает быть один, иные тоже страдают, а может быть даже и больше; в результате контакта людьми, такими же как и он, т.е. больными, он возвращается в общественный круг. Это взаимное воздействие больных имеет то преимущество над воздействием врача, что в этом случае обе стороны - действующая и воспринимающая - соединены общей судьбой, а при психотерапии действующая сторона всегда представляет мир здоровых людей, в каком-то смысле слова лучших, приспособленных к окружающей действительности. Поэтому трудно, иногда, врачу переломить невротический эгоцентризм больного. Эгоцентризм представляет собой специфическую защиту перед миром здоровых людей, в котором люди не страдают, не переживают таких страшных конфликтов, они счастливы. Этот завуалированный образ действительности защищает больного перед принятием ответственности за собственную судьбу: "я так страдаю, так несчастлив, как никто на свете", "никто меня не понимает, рассудок мой изнемогает, ведь никто так сильно не страдает". При таком восприятии себя и окружающего мира трудно больному объяснить, что иные тоже страдают и часто еще сильнее, что большинство его невротических страданий связано с его фальшивыми эмоциональными реакциями и что при определенном усилии он сам мог бы многое изменить. Нельзя перекладывать ответственности за лечение на больного; врач должен принять на себя эту ответственность, хотя ему известно, что результат лечения зависит только от больного, т.е. от степени его изменения. По отношению к иным больным эгоцентрическое поведение больного теряет свой смысл. Они ни в чем не могут помочь, поскольку сами больны. Подчеркивание своих страданий, своей особенности тоже ничего не дает. По отношению к врачебному и иному больничному персоналу пациент может быть более требователен, так как считает, что "я больше страдаю, чем иные, и поэтому больше требую". Между собой больные чувствуют себя как среди своих; это уже не мир здоровых, обязанность которых спешить на помощь страдающим, но чего, к сожалению, этот мир не хочет сделать; отсюда обусловленное чувство обиды по отношению к окружающему миру. Среди больных антагонизм исчезает; эти люди такие же как и больной. Они легче могут понять его, потому что сами страдают, они тоже выбились из колеи нормальной жизни.
Безусловно, в этих взаимных контактах могут быть и отрицательные стороны, когда больные пугают один другого опасностью своих болезненных симптомов. Однако, превалируют положительные аспекты. Часто невротический больной после нескольких часов, дней или недель пребывания в отделении поправляется, а это улучшение его состояния необходимо приписать психотерапевтическому воздействию атмосферы отделения. Действует и изоляция от невротической внешней среды - домашней или рабочей. Это улучшение более выражено, чем в тех случаях, когда больной выезжает в дом отдыха или в санаторий. Существенную роль играет не столько изменение окружения, сколько само отделение. Эти первые сигналы улучшения появляются иногда раньше, чем персонал приступает к психотерапевтическому или фармакологическому лечению, и этот факт связан с изменением эгоцентрического поведения больного. Больной уже не один на свете среди так наз. здоровых людей, сильных, приспособленных; больной не зовет их на помощь, не просит ни о чем. Одинокое "я" изменяется на "мы". Большинство вопросов между больными, имеющих важное значение для лечебных результатов, разрешается вне участия врачебного персонала. Больше видит средний медицинский персонал, поскольку чаще встречается с больными.
// "ТЕРАПЕВТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО." БОРЬБА ЗА "ОТКРЫТЫЕ ДВЕРИ" В ПСИХИАТРИИ
В современных методах психиатрического лечения большую роль приписывают так наз. "терапевтическому обществу". Пребывание в психиатрическом отделении должно оказывать лечебное действие. Речь идет об образовании групповых связей как среди больных, так и среди сотрудников, а также об установлении связей между персоналом и больным, которые бы положительным образом влияли на ресоциализацию психически больных. Все находящиеся в отделении составляют терапевтическое общество: больные, врачи, медицинские сестры, нянечки, административный персонал и т.д.
При лечении всех психических нарушений, как в малой, так и большой психиатрии, терапевтическое общество играет большую роль. Даже при глубоких органических деменциях и умственной отсталости оно тоже имеет свое значение. Но особенно оно валено при лечении шизофрении и неврозов. При этих болезнях эмоциональная связь с людьми, а вернее ее нарушение, составляет осевую проблему болезни.
Интерес психиатров к терапевтическому обществу датируется со второй мировой войны. Почти каждая мировая катастрофа, в результате нарушения общественной стабилизации, акцентирует внимание общества на психиатрической проблематике. Больные становятся более близкими и понятными, поскольку все общество переживает кризис общественной нормы. Во время последней мировой войны и непосредственно после нее в Англии началось психиатрическое движение, известное как "борьба за открытые двери в психиатрии". Его участники добивались уменьшения пропасти, разделявшей психически больного от так наз. нормальных людей. Больным старались дать максимальную свободу, побуждать, а не препятствовать их инициативе, укреплять в них чувство собственного достоинства.
Было ли это движение новым? Англичанам послужили образцом терапевтического общества малые английские больницы первой половины прошлого столетия. В этих больницах существовали семейные отношения. Врачи жили в больницах, ели вместе с больными, проводили с ними много времени. Все хорошо знали друг друга. Во второй половине XIX века была принята модель больших психиатрических больниц, в которых совместное проведение времени было невозможным. Это изменение стиля в организации больничной психиатрической помощи согласуется, по времени, с расцветом научного направления в психиатрии - в форме генетических и органических взглядов и логических психологических конструкций, которые старались выяснить этиологию психических нарушений. Сегодня снова появляется тенденция модели малой психиатрической больницы и считается, что общее число коек не должно превышать ста.
// Две границы: персонал - пациент, "нормальный" - "ненормальный"
Для образования терапевтического общества необходимо перейти две границы: одну, отделяющую больничный персонал от больных, вторую - отделяющую здоровых от психически больных. Терапевтическое общество должно объединять, а не разделять людей; если в нем самом существуют границы, тогда люди, принадлежащие к этому обществу, автоматически делятся на два лагеря - по одной и другой сторонам границы - "мы" и "они".Граница тоже автоматически увеличивает антагонизм между людьми из противоположных лагерей.
Переход этих указанных границ - нелегок. Граница, отделяющая врача и вообще больничный персонал от больного, заключается в "самой сущности лечения: кто-то должен лечить, чтобы кто-то лечился. Здесь должно существовать разделение на: действующий субъект и воспринимающий это действие объект. И кто-то должен верить в умение и добрую волю лечащего. "Закрытые двери", разделяющие "людей в белом" от больных, существовали всегда. Врач издревле, когда медицина была главным образом магией, и позднее, когда она становилась наукой, оставался для больного человеком, обладающим магической властью над его здоровьем и жизнью. Этот элемент веры в магическую мощь врачей не остается без значения для терапии, независимо от того, на чем она опирается - на научных достижениях или только на суеверии. Чтобы сохранить эту веру, врач должен держаться на определенном расстоянии и в изоляции. Если бы двери полностью открыть и больные увидели бы все, что делается за кулисами театра медицины, их вера,наверное, ослабела бы, а это в свою очередь отрицательно повлияло бы на лечебные результаты.
Существенный для лечебных результатов элемент веры в магическую силу врача не играет в психиатрии большой роли, а иногда бывает даже вреден. Этот элемент имеет свое значение при неврозах и психосоматических болезнях, а при психозах и так существует так много магических элементов, в результате отрыва от действительности и, поэтому, прибавление еще одного вряд ли могло бы принести какую-нибудь пользу. Элемент сближения с больным, позволяющий дать ему возвращение к действительности, в психиатрии значительно более важный, чем элемент веры в магическую силу врача. Власть над здоровьем и жизнью больного, как и каждая власть, прокладывает расстояние, которое должен преодолеть психиатр, поскольку для больного самым важным моментом становится близость врача, на которого он может положиться.
В психиатрии невозможно отношение субъекта к объекту, которое делит людей на лечащих и леченных. Психиатр и при диагностическом и лечебном воздействии не может ни на минуту забывать, что пациент это субъект, в котором что-то происходит, который переживает, планирует определенным образом эмоциональные отношения к окружающему миру. Психиатр должен помочь больному в его собственном усилии изменения; но сам не может его изменить. Стремление к изменению другого человека противопоставляется его субъективизации. Иными словами - психически больные лечатся сами, а психиатр им только помогает, как говорилось в старой врачебной поговорке: "medicus curat, natura sanat". Эта проблема особенно отчетливо проявляется при неврозах, когда пациент часто требует от врача прописи различных лекарств, процедур, гипноза - одним словом, чтобы врач рассматривал его как предмет, а врач, в свою очередь, знает, что эти средства мало ему помогут, если больной сам не изменит своих эмоциональных реакций, стремлений, планов и т.д. Наверное, такое изменение не зависит полностью от воли больного, так как нельзя управлять своим настроением, чувствами, но тем не менее изменение должно произойти в больном спонтанно.
Вторая граница, отделяющая так наз. нормальных от ненормальных людей, еще более трудна для перехода, так как отражает глубоко скрытые в человеке тенденции к остракизму - отбрасыванию иного. Достаточно бывает иного цвета кожи, одежды, форм поведения в обществе, чтобы быть отброшенным, оказаться вне гераклитового круга общего мира. Эта тенденция существует и в животном мире. Когда в стаде воробьев появляется альбинос, то серые птицы заклевывают его. Возможно, что для образования общественной группы необходимо прочерчивание границы, отделяющей "общее" от "иного". Агрессия против "иного" защищает общество перед нарушением тождественности. Аналогично каждый живой организм защищается перед инвазией чужеродной биохимической структуры, а анафилактический шок может служить примером такой реакции. Появление границы часто встречается в живой природе; даже в рамках того же организма клетки со сходной функцией и морфологическим строением отделяются от соседних границами соединительной ткани. В каждой социологии - человеческой, животной, растительной - появление группы и границы между группами представляет кардинальную проблему. Что же относится к человеку, то излишне подчеркивать, чем являются в его истории границы, сколько крови пролито из-за них и сколько для них перенесено страданий.
Психиатры, как известно, делились и делятся на тех, которые принимают границы между нормой и патологией, считая, что границы между здоровыми и психически больными носят качественный характер, и на тех, которые этой границы не признают, исходя из факта, что невротические и психотические элементы находятся в каждом человеке, а разница между здоровыми и больными носит только количественный характер. Много аргументов говорит в пользу обоих взглядов, но до сего времени ни одного из них нельзя доказать. В конце концов принятие одного или другого взгляда - это только вопрос веры, а в ней все связано с сильным эмоциональным отношением. Это, возможно, одно из наиболее важных решений психиатра: хочет ли он видеть больного как диво человеческой натуры или как отражение собственных, иногда не совсем осознанных переживаний, а в мире больного - трагически гиперболизированных.
Если же говорить об отношении к больному, то не так важно теоретическое отношение к вопросу границы между нормой и патологией, как эмоциональное отношение, желание войти в мир переживаний больного и усилие, необходимое при сближении с больным и понимании его. Понимание больного всегда связано с желанием сближения с ним и, наоборот, нельзя ничего понять на расстоянии. Собака - наш приятель - понятна нам; ее психология умещается в ясперсовской verstehende Psychologie. С другой стороны, отделяющее людей пространство связано с желанием подчинения одних другим; командир перед тем, как отдать приказ, должен отойти от группы подчиненных.
В литературе, посвященной терапевтическому обществу, много внимания уделяется двум противоположным позициям - авторитетной и эгалитарной. Первая образуется в тех случаях, когда структура группы сохраняет право иерархии, а следовательно, представляет собой пирамиду, на вершине которой находится руководящий состав, а основание состоит из обычных членов группы. Вторая представляет горизонтальную структуру группы, где все равны, как например в игре.
Для психиатра, стоящего на позиции острой границы между нормой и патологией, самым важным является возвращение больного к норме и ликвидация в нем таких структур, которые от этой нормы отбегают. Это правильное с врачебной точки зрения стремление не может, однако, связываться с чувством расстояния по отношению к тому, что ненормально. С эмоциональной точки зрения эта проблема довольно сложна, ибо желание разрушения всегда связано с отрицательными (эмоциями, которые отделяют нас от окружающего мира. Речь идет о том, чтобы с грязной водой не выплеснуть младенца. В приплыве терапевтического энтузиазма можно вместе с ликвидацией патологических форм переживаний уничтожить и самого больного.
Сближение, которое представляет собой первое условие правильного отношения к больному, довольно трудное задание. Оно требует от врача большого эмоционального и умственного усилия, а одновременно подвергает его постоянным фрустрациям, как в сфере познания, так и действия.
Сближение с больным означает усилие, связанное со входом в мир больного, принятием его чувств независимо от их знака, отказ от роли осуждающего, хотя может быть и хотелось бы осуждать. В таком случае больному нужно оказывать постоянную помощь, при одновременном сознании, что эта помощь может быть неэффективной. Переживания больного часто наталкиваются на собственные, не всегда осознанные, проблемы. Узнаем больного через собственное отражение и, поэтому, психиатрию нельзя выучить по книге и лекциям. Это обогащение знаний о самом себе благодаря узнаванию больного, безусловно, представляет собой наиболее великолепный, но и очень утомительный аспект психиатрии. Каждый только до определенной степени принимает сведения о самом себе.
Психиатрическое познание очень пробабилистично. Иногда кажется, что мы уже находимся у источника загадки, а при следующей встрече вся концепция оказывается ошибочной. Трудно оценить и лечебные эффекты. Приписываем улучшение нашей психотерапии, электрошокам, инсулинотерапии, нейролептикам. В действительности же улучшение в большей мере может наступить в результате сердечного отношения медицинской сестры, приятельских отношений с больным отделения, а может быть и флирта. Творческое начало, имеющееся в каждом человеке, требует собственной оценки его труда. Психиатр осужден на фрустрацию. Что он сделал? Может ли он сказать, что узнал человека или действительно помог ему? Объективность творчества расплывается в субъективных оценках и не помогают даже очень жесткие научные правила, которые должны уточнить цену познавательной и терапевтической деятельности.
Поэтому отношение психиатра к больному можно определить как амбивалентное. Больной его привлекает, без него он не может обойтись, отношения с так наз. нормальными людьми становятся скучными, они возбуждают в нем чувство раздражения; его привлекает динамика мира больных, но больной его отталкивает, когда он чувствует себя потерянным в мире больших чувств, трагедий, тайн и бессильным в своих усилиях; чувствует, что его эмоции притупляются, что он становится похожим на сторожа в галерее искусства, который равнодушно смотрит на великие творения мастеров. Он убегает от больного в безопасное место, в вихрь организационных работ, теорий, научных биохимических исследований, физиологических опытов, статистических разработок, где контакт с больным сведен до минимума. Перед тайной, какой является человек, его охраняют диагностические этикетки, готовые схемы истории жизни, готовые концепции этиологически различной природы и ценности, профессиональный язык, с его таинственными греческими и латинскими словами, а в последнее время и английскими, которые создают научную атмосферу.
// "Pecking order"
В общественной жизни не только среди людей, но и среди животных наблюдается иерархия власти. Курица с более высоким общественным цензом клюет нижестоящую, что та покорно переносит, но в свою очередь она проявляет агрессию к нижестоящей, чем она, курице. Это так наз. "pecking order" - порядок долбления. Не только агрессия разряжается согласно ступенькам иерархии. Общественное подражание, чаще всего, распространяется в группе по такому же порядку. В конкретной общественной группе врачи находятся выше в иерархии власти, чем больные и, поэтому, их отношение к больному является столь существенным вопросом.
Об однородности группы свидетельствует способность пользоваться местоимением "мы", т.е. "we feeling". Если в группе образуется граница, разделяющая ее членов на "мы" и "они", тогда вместо одной появляются две группы. Представленная здесь проблема границы между нормой и патологией имеет не только теоретическое значение. Чтобы появилось терапевтическое общество "люди в белом" и "люди в пижамах" должны быть соединены общим местоимением "мы". Если последние остаются "varii", тогда создается отдельная группа, хотя и более многочисленная, но стоящая на низшем уровне общественной иерархии, обозначенная знаком ненормальности.
"Люди в белом" делятся на три подгруппы. Каждая из них наделена иным общественным и экономическим положением и занимает различную позицию в иерархии учреждения (психиатрической больницы или отделения). Чем выше положение на лестнице иерархии, тем реже становятся контакты с больным. Самую большую часть времени проводят с больным санитары, а меньше всего - шеф учреждения. Это, конечно, касается количества, а не качества контактов, поскольку контакт врача с больным иной, чем таковой же медицинских сестер и санитарок. Такая ситуация для больных довольно плохая, так как чаще всего они встречаются с теми, кто в силу своей общественной низкой позиции, низкой зарплаты может чувствовать себя обиженным, а как указано выше, при "pecking order", свою агрессию может разрядить только на больных, поскольку только они стоят ниже в больничной иерархии.
// Медицинская сестра
Одной из основных проблем пациента психиатрического отделения является его эмоциональная изоляция от окружающего мира. Она представляется в различных формах, но всегда соединяется с необходимостью проявления к нему милого отношения, теплой атмосферы и почти материнской опеки. Особенно резко эта проблема появляется у больных шизофренией и по мнению многих авторов теплое отношение к больному составляет наиболее важный терапевтический фактор этой болезни.
В отделении медицинская сестра, главным образом, успокаивает эмоциональный голод больного. Это возможно истекает из определенных черт личности, предрасполагающих к этой профессии, которую можно, вернее, назвать призванием, чем профессией. При оценке результатов терапевтических методов как психологических, так и соматических слишком мало внимания уделяется опеке со стороны медицинских сестер.
Работа медсестер протекает в тени, а весь свет сконцентрирован на работе врача. А именно медицинские сестры несут бремя ухода за больным, они должны научиться очень трудному искусству импровизированной психотерапии, т.е. умению решать конфликты, уменьшать болезненное напряжение больного, переламливать его сопротивления, они должны уметь вызвать улыбку на лице больного. Об этом искусстве мало пишется в учебниках по психиатрии, а оно неоднократно более трудно, чем то, что официально называется психотерапией. В тех отделениях, где медицинские сестры пребывают постоянно, а врачи меняются, именно они являются центральными фигурами, т.е. теми, кто создает климат отделения.
Если же говорить о врачах, то существенное значение имеет их руководящая роль в структуре иерархии психиатрического общества и в результате такой роли их способы мышления и поведения часто резонируют с большим усилением в низших подгруппах. Это положение относится особенно к старшим врачам и к так наз. руководству.
Известен факт, описываемый в психиатрической литературе, что конфликты между врачами и между врачами и медицинскими сестрами отражаются на психическом состоянии больных. Климат, господствующий среди врачей, проникает в иные подгруппы, а особенно к больным.
// Больные
В противоположность относительно стабилизированным подгруппам, состоящим из персонала отделения, подгруппы больных постоянно изменяются. Для социолога эта группа может быть интересна с той точки зрения, что перманентно находится in statu nascendi. Групповая связь между больными, несмотря на относительно короткое пребывание в отделении, образуется, как правило, легко и быстро. У одних больных эта связь более стойкая, у других - более слабая, а некоторые не устанавливают контакта с соседями, изолируются от них в течение всего времени пребывания в больнице.
По-видимому, сила групповой связи выраженным образом коррелирует с результатами лечения и играет в терапии важную роль. Между больными появляются симпатии, антипатии, специфический стиль контакта между собой и персоналом, кружатся сплетни и иногда весьма меткие замечания в адрес персонала и т.д. Иногда приятельские отношения, установленные в отделении, продолжаются годами, встречаются и проявления любви с последующими супружескими узами.
Общественная жизнь больных довольно богата, но не всегда доступна врачебному наблюдению. Узнавание больного со стороны его общественной жизни в отделении расширяет психиатрический горизонт. Нередко психиатр удивлен своими скупными сведениями о больном. Кататонический ступор исчезает во время танцев в клубе, шизофренический аутизм сменяется живым откликом на страдание иного больного, а наклонность к краже изменяется в сторону преувеличенной честности при работе в буфете" клуба больных.