Содержание
Пролог
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава
Глава 25
Глава
Эпилог
Пролог
С 27-летием меня.
Закари Флауэрс
Август
Давайте будем честными.
Ночные клубы не для танцев. И не для выпивки. Они для того, чтобы поохотиться и снять кого-нибудь.
Поэтому любой парень, который добровольно ожидает и парит в очереди свои яйца, платит смехотворную сумму, протискивается через битком заполненный бар, тратит двадцать пять долларов на «Ред Булл» и водку, кричит под рёв музыки, и всё это без каких-либо гарантий на потрахаться, выжил из своего чёртового ума.
В смысле, да ладно!
Дешёвый бар за углом имеет столько же потенциала, как и любой выпендрёжный клуб, если не больше, с его гораздо менее разборчивыми клиентами и дешёвыми напитками.
Рот Нейта растягивается в огромной ухмылке.
— Мы прибыли.
— Да неужели. — Если немного взволнованное сообщение Нейта не предупредило меня, то мигающие лампы неоновой вывески с названием «Танцевальный зал» разумеется, сделали это. Гребаная «А» практически ослепляет меня. Один взгляд из окна, и я готов развернуться и поехать домой. Как и предполагал, очередь километры и километры длиной. Я рассчитываю на быстрый уход с более чем дружелюбным «Пока», но что-то заставляет меня остаться. Нейт замедляет машину в пробке, хватая меня за плечо.
|
|
— Чуть не забыл. С днём рождения, друг.
Дергаю плечом, сбрасывая его руку с себя.
— На хрен дни рождения. До сих пор не могу поверить, что позволил тебе уговорить меня на это.
Генеральный директор «Скайлайн Холдингс», который также является моим лучшим другом, паркует свой модный «Рендж Ровер» на обочине.
— Давай, мужик, не каждый день парень становится на год старше.
Да, двадцать семь, какой охренительный год, чтобы ждать его с нетерпением.
Поколение за поколением многие члены моей семьи умирали — не все, но их достаточно, чтобы внушать беспокойство — в возрасте 27-ми лет. Мой прапрапрадядя прыгнул с крыши здания во время депрессии, дочь моей прапратети утонула в озере, мой дед погиб во Вьетнаме во время войны, а моя мать скончалась от передозировки.
Всем было по 27 лет.
Все умерли трагическим образом.
На основании этих данных, есть хороший шанс, что я могу быть следующим.
Так что, да, как я уже сказал — охренительный год.
— Ты знаешь, как говорят, не так ли Зи? — восторженный голос Нейта выводит меня из моего мрачного расположения.
— Думаю, да Нейт. Но, пожалуйста, скажи мне еще раз. — Я пытаюсь подавить саркастический тон, который сочится из моих слов, но это не так просто.
Один придурок, одетый в красную куртку дергает дверцу Нейта, чтобы открыть, и Нейт практически орет:
— Живи полной и активной жизнью!
Моя дверь широко открывается, спустя несколько секунд. Я выхожу, засовывая руку в карман, чтобы достать пачку «Мальборо», нуждаясь в быстром перекуре, прежде чем мы войдем в зону для некурящих.
— Я надеюсь это то, чем ты занимаешься, потому что я мог бы просто убить тебя после того, как постою в этой очереди.
|
|
Нейт вручает парню из обслуживающего персонала деньги и ждет чек.
— Пожалуйста, ты знаешь, что это не про меня. — Я не могу сдержать свою улыбку.
— Мне следовало об этом догадаться, — бормочу я, засунув сигарету между губ. — Как ты смог провернуть это?
Он пожимает плечами.
— Моя подруга работает поблизости, и она хочет меня с кем-то познакомить.
— Она? — Поигрываю бровями.
Нейт просто качает головой.
Какого черта.
Как правило, Нейт относится к типу деловых и азартных парней, поэтому приход в клуб не соответствует его предпочтениям. Прыжки с парашютом, гоночные машины, поездка в казино на Багамах — это больше его ритм жизни. Мне было интересно, что заставило его прийти сюда, теперь я знаю.
Девушка.
Нейт и девушка.
Моё любопытство задето. Я знаю его пять лет и никогда не видел с одной девушкой дважды. На самом деле он тип парней — полюбил и бросил. Над вспышкой от зажигалки, я рассматриваю своего друга, пока он крутится около автомобиля. Нейт Хэнсон — чудо природы. Умник и бог — всё в одном. Парень, который получает всё, что хочет, даже не пытаясь. И как ни странно, он даже не пользуется, как следует, всеми красивыми женщинами, которых у него полно. Я даже не могу вам сказать, когда он последний раз трахался.
Ошеломляет.
Я — полная противоположность. Когда мне предлагают, я беру то, что могу получить. Глубоко затягиваясь, позволяю дыму медленно скользить из моих легких. Нейт встречается со мной на тротуаре, я не могу не сказать ему:
— Знаешь, я на самом деле с нетерпением жду сегодняшнего вечера.
|
|
Он смотрит на меня.
— Рад слышать это. Теперь пошли внутрь и начнем праздновать. — Я закатываю на это свои глаза.
Наслаждаться началом года, в котором я могу умереть?
Это трудно сделать.
Мысль о новых начинаниях задевает что-то глубоко внутри меня. Я смотрю прямо на него.
— Начиная с сегодняшнего вечера у меня новый девиз.
Он приподнимает бровь.
— О, да? Позволь услышать.
— К чёрту — «Живи полной и активной жизнью»! Как насчет: «Живи так, будто ты умираешь?»
Я не рассказал Нейту, что означает этот год, но вскоре сделаю это. По-видимому, не обеспокоенный моим изменением нашего давнего девиза, он ухмыляется мне.
— Звучит как отличный план. Давай начнем.
В этом-то и проблема, у меня нет плана, но впервые в моей жизни он мне нужен. Нейт направляется к входу, игнорируя тот факт, что конец очереди находится в километрах в другом направлении.
Со свистом выдыхаю, когда толпа цыпочек, раскачивая телами, проходит мимо, из-за чего поворачиваю голову к ним.
Я люблю женщин, каждую из них.
Господь знал, что делал, когда создавал их.
На самом деле, я думаю, если со мной что-то случится, трах был бы единственной вещью, по которой я бы скучал больше всего, то есть, если вы можете по чему-либо скучать после того, как умрёте.
Нейт смотрит на меня.
— К чему ухмылка?
Дергаю головой в сторону, и я указываю позади нас.
— Ты видел их только что? — Он пожимает плечами, как будто не имеет гребаного представления, о чём я говорю. — Неважно. В последнее время я много размышлял и думаю, может быть, это будет год, когда я наконец-то остепенюсь.
— Ты чокнутый. Знаешь об этом?
Я не могу не смеяться.
— Никогда не отрицал этого.
— Кто знает, Прекрасный принц? Может быть, внутри ты встретишь любовь своей жизни?
У меня поднялось настроение в связи с переменами моих взглядов на жизнь, и я отвечаю:
— В том-то и проблема. Как выбрать единственную, когда я люблю их всех?
Он ускоряется.
— Пошли. Не отставай от меня, ладно?
Я выдыхаю последнюю затяжку, и перед тем, как догоняю его, ищу место, чтоб потушить сигарету. Идет «юбка» с ногами длиннее, чем у любой супермодели.
— Бл*дь, она горячая.
Нейт качает головой.
— Ты ещё тот озабоченный ублюдок. К черту поиски твоей Золушки. Согласись, ты никогда не мог довольствоваться только одной.
— Да. Ты, вероятно, прав. Я не виноват, что нет ничего похожего на прикосновение женщины. И, по крайней мере, я спешу полюбоваться тем, что может предоставить этот прекрасный город, в отличие от некоторых людей, которых я знаю.
Он стреляет в меня взглядом.
— Трата времени, мужик.
Я хватаюсь за свою грудь и отступаю назад.
— Да. Ты говорил это много раз. Твоя романтическая философия всегда разбивает моё сердце.
— Пора привыкнуть. Ты должен прекратить сейчас поиски, потому что если ты действительно найдешь кого-то, в итоге она только разобьет твое сердце.
Правда в том, что только я разобью её сердце, если моё чертово наследие сбудется. Но я уже решил, что не могу проживать этот год, думая таким образом. Вместо того, чтобы прибедняться, говорю ему, как я отношусь к его взгляду на любовь.
— Ты убиваешь меня, мужик, правда.
— Это даёт тебе тему для разговора.
Мой мобильник вибрирует, и я вытаскиваю его из кармана. Я смотрю на экран и не могу скрыть свою улыбку. Это текст с прикрепленной к нему фотографией моей сестры с шоколадным тортом на день рождения. Шоколадный, потому что это её любимый, и она будет единственной, кто его съест.
Нейт бросает взгляд.
— Твой перепихон на ночь?
Я пялюсь на него.
— Нет, это моя сестра, которая поздравляет меня с днем рождения.
Зои позвонила мне около пяти раз за сегодня. Обычно я возвращаюсь домой на свой день рождения, но постоянное управление галереей означает, что я не могу поехать в этом году.
Он хватает мой телефон, чтоб посмотреть на фото.
— Почему это она никогда не приезжала навестить тебя за все годы нашего знакомства?
Я пожимаю плечами.
— Мими большинство времени болела, так что, мне было проще приехать домой.
Зои является единственным самым важным человеком в моей жизни. Она — солнечный лучик, который ты можешь видеть через облака. Она — свет в конце тоннеля. Она всегда верила в меня, как никто другой. Также, она всегда помогала мне двигаться вперед во времена, когда и я думал, что, возможно, мне не удастся сделать это.
Я обязан ей всем.
Всё, что я хочу для неё, — чтобы она была счастлива.
Она заслуживает это.
Я надеюсь, вскоре сестра обретет счастье, как только все дерьмо, о котором она должна волноваться, уляжется, и она закончит свою учёбу. Я должен найти способ помочь ей в скором времени. Несмотря ни на что, перед её именем будет стоять сокращение «Д-р» (прим. перев. доктор). Я позабочусь об этом в любом случае. Я подвел её уже много раз в своей жизни, но ни в этот раз.
— Торт ко дню рождения милый, но пришло время отложить сладкое в сторону и отпраздновать по-настоящему, — говорит Нейт.
Я стреляю в ответ немного с сарказмом.
— Предвкушение меня убивает.
— Знаешь что, Флауэрс? Ты — нечто. — Он смеется. Я смеюсь вместе с ним и позволяю блуждать своему взгляду. Нейт терпеливо ждет цыпочку перед ним, одетую в очень короткую юбку и на слишком высоких каблуках, которая оплачивает свою сумму в пятьдесят долларов. Я бегло осматриваю её, но когда она поворачивается, и я вижу её блузку, застегнутую на все пуговицы, отвожу взгляд.
Она горячая, но не мой тип.
Мы находимся в самом центре Саут-Бич на красочной Вашингтон-авеню в Майами. «Танцевальный зал», должно быть, самый крутой клуб в округе. Эта толпа нереальна. Сотни людей находятся в тревожном ожидании на улице, чтобы попасть внутрь. И у нас получается зайти туда. Но здешние цыпочки — не для меня. Надменные, стервозные женщины — единственный тип, который я терпеть не могу. И я вижу их за километр.
Когда мы наконец-то достигаем своей очереди, бархатная веревка блокирует нас от того, чтобы пройти дальше.
— Скажи Джереми Маккуин, что я здесь,— говорит Нейт строгим ровным голосом.
Здоровенный, мускулистый мужчина осматривает его сверху вниз.
— Ваше имя будет…?
— Натаниэль Хэнсон.
Мужчина поднимает голову.
— Сэр, приятно встретить вас.
Сэр? Я впечатлен.
Нейт вытаскивает свой бумажник.
Вышибала отклоняет его движением руки.
— Ваши деньги не приветствуются здесь.
Нейт кивает.
— Признателен, но в этом нет необходимости.
Перед тем, как вышибала снимает с крючка бархатную веревку, он смотрит прямо на меня и ворчит:
— В следующий раз наденьте галстук.
Я игнорирую его. Похоже, что я когда-нибудь носил галстук? Когда он не позволяет нам пройти, я сдаюсь и киваю.
Чувак наконец-то отцепляет веревку, и я быстро двигаюсь внутрь. Я смотрю на Нейта, одетого в черную на пуговицах рубашку и дорогие черные слаксы.
— Ты не носишь, чертов галстук.
Он пожимает плечами.
— Просто забудь об этом и получай удовольствие.
Я забиваю на это и оглядываюсь вокруг, на самом деле, чувствуя, будто приезд сюда — это то, что мне нужно, чтобы начать мой новый год, который может быть моим последним.
Я никогда не видел подобного интерьера. Есть своего рода лобби со старомодной, огромной люстрой. Арки в баре покрыты зеркальными стеклянными панелями со светодиодами. Есть высокий потолок над танцполом, и область около него заполнена кожаными диванами и декоративными каминами.
— Мило. Я прав? — Нейт просматривает толпу.
— Да. Это место кишит цыпочками и не только пафосными. — Клуб — это сиськи и ноги от стены до стены. Меня окружают платья с глубоким вырезом, короткие юбки и высокие каблуки.
Гребаные небеса.
Он приподнимает бровь.
— Я знал, что тебе понравится. Я возьму нам выпивку. Что предпочитаешь?
— Пиво, на данный момент. Спасибо, мужик. Я просто буду здесь проверять сцену, ожидая своего шанса задуть одну или две свечи.
Он качает головой перед тем, как уйти. Его шаг полон уверенности и, как всегда, он не спешит. Мы оба ростом около двух метров, но я гораздо объемнее. Тем не менее, пусть это не вводит вас в заблуждение. Я мог бы тягать железо, но всю свою жизнь Нейт обучался боевым искусствам. Хотя я никогда не признаю это, он мог бы выбить из меня дерьмо.
Музыка гремит, пока я осматриваюсь. Повсюду парни в костюмах, большинство из них опрятные как Нейт. Я выгляжу как белая ворона в джинсах, рабочих ботинках и черной футболке.
Будто меня это заботит.
Группа из симпатичных девушек стоят вместе. Я концентрируюсь на них, до тех пор, пока не обращаю внимания на ту, которая носит корону или подобную херню.
Слишком много девчачьих замашек для меня.
Мой взгляд переходит к трио из цыпочек.
Одна из них одета в кожу.
Эта мне больше подходит.
Я как раз устанавливаю зрительный контакт, когда хриплый женский голос шепчет мне на ухо:
— Ты здесь новенький?
Моя голова поворачивается. Зрелище полного великолепия стоит рядом со мной — экзотическая женщина с темными волосами, темными глазами и смуглым цветом кожи, которая практически сияет. У нее рубиновые красные губы, высокие скулы, и она выглядит как Элизабет Тейлор из «Клеопатры». Мими заставила меня смотреть этот фильм, по крайней мере, раз пятьдесят — он был её любимый.
Я не могу пошевелиться.
Не могу разговаривать.
Я полностью захвачен, околдован.
— Эммм... Да, я здесь впервые, — удается мне сказать.
— Я всегда могу отличить новичка.
Сногсшибательная девушка, которая, не могу поверить, всё ещё разговаривает со мной, одета в блузку с низким вырезом и облегающую бедра юбку.
Горячая. Совершенно, чертовски горячая.
Обжигающее тепло идет прямо к моему члену.
Охренеть.
Мой член пульсирует, и мое сердце бьется с удвоенной скоростью.
— Ты часто сюда приходишь?
Срань Господня! Я просто использовал самый старый подкат?
Она смеется.
— Я часто здесь бываю. Раньше здесь никогда не видела никого похожего на тебя.
Моё качание головой едва заметное. Если бы она являлась кем-то другим, я бы в ответ сказал какое-нибудь дерьмо, либо ушел прочь.
— Я не имела в виду то, как это прозвучало.
Я пожимаю плечами.
— Я понимаю.
Она перекидывает свои волосы на одну сторону.
Именно тогда я замечаю её бейджик.
На нем напечатано «СТИЛИСТ».
— Расскажи мне, ты здесь работаешь?
Её улыбка угасает, пока она возится с тем, чтобы снять бейджик.
— Нет, но я работаю рядом и забыла, что ношу это.
— Ох, да? Чем ты занимаешься?
Её глаза впериваются в мои.
— Это сложно.
Мои брови сведены вместе.
— Загадочная.
— Может быть.
— Да Ну?!
Раздумывая, она прикусывает губу, но прежде чем может ответить, мне пихают пиво, и человек, который держит это пиво, оборачивает свою руку вокруг плеча моей девочки и целует её. Каждый инстинкт в моем теле оживает током и желанием врезать, убить ублюдка, рёв гремит в моих ушах, пока я не слышу глубокий, знакомый голос.
— Я вижу, ты познакомился с Жизель? — Нейт ухмыляется мне.
Твою мать. Он знает её!
— Зи, это Жизель. Жизель, это мой друг Зи и сегодня у него день рождения.
— С днем рождения. — Она улыбается мне, и я тотчас же знаю, чего хочу себе пожелать. Жизель лучше не быть девушкой Нейта.
Я протягиваю руку, но когда она кладет свою в мою, у меня появляется острое желание поцеловать, вместо того, чтобы пожать её. Так я и делаю.
Мои губы на её коже разжигают огонь внутри меня.
Жизель дарит Нейту знающий взгляд.
— Джереми в баре. Вон там, — указывает она. — Высокий. В кожаной куртке.
Он смотрит поверх своего плеча.
— Спасибо. Извините, я на минуту.
Я делаю глоток своего пива.
— Давай займем столик.
Она кивает.
— Следуй за мной. В задней части клуба тише.
Её походка такая же очаровательная, как и всё остальное в ней. Она легко пробирается сквозь толпу людей к высокому столику в углу. Когда мы садимся, она скрещивает покрытые чулками ноги таким образом, что я вижу мельком её оголенную кожу и чуть выше подвязку. Мои глаза расширяются.
У меня появляется острое желание дотянуться и погладить её там. Я с трудом могу себя остановить. Я перевожу свой взгляд на её лицо.
— Что ты говорила?
Она смеется, очевидно, заметив мою рассеянность.
— Как насчет того, что мы начнем с тебя?
— Хорошо. Что ты хочешь знать?
— Какое твое настоящее имя?
— Закари Флауэрс, но мои друзья зовут меня Зи.
— Зи? Не Зак?
Я киваю.
Она хихикает.
— Мне больше нравится Зак. Ты не возражаешь, если я буду тебя так называть?
— Не-а. Называй меня как хочешь. Только моя сестра называет меня Заком.
Она улыбается.
— Итак, Зак. Чем ты зарабатываешь на жизнь?
Я улыбаюсь в ответ, мне нравится форма её губ, звук голоса.
— Сейчас я управляю галереей отца Нейта.
Она делает глоток своего напитка, затем облизывает губы, позволяя своему языку выскальзывать и слизывать алкоголь.
— Так ты художник?
Я киваю, слишком поглощен тем, что она делает, чтобы говорить.
Я пялюсь. Я знаю, что это так.
Однако я ничего не могу с этим поделать. Её губы похожи на прекрасный поцелуй, оставленный на салфетке — красные, великолепные и в форме сердечка. Ее тело двигается с уверенностью, которую я никогда не видел в женщине.
Официантка идет с подносом шотов и ставит их в центре столика.
— Мы не заказывали это, — даю знать официантке.
Она пожимает плечами.
— Тот парень заказал, — она указывает на Нейта. — Так что, берёте это или нет?
— Да, — отвечает Жизель прежде, чем я. Официантка уходит прочь, и Жизель поднимает один из шотов.
Я делаю то же самое.
— За новых друзей.
Она поднимает палец вверх.
— Нет, подожди.
Я задерживаю свою рюмку в воздухе.
Она чокается об мою.
— С днем рождения.
Я медленно ей киваю, впитывая каждый её сантиметр, и ставлю шот обратно, понимая, что, когда она сказала: «С днем рождения», я не думал о своей судьбе, своем наследии или о клубе.
Всё это время я думал о ней.
— Твоя очередь. Скажи мне, что означает надпись на твоем бейдже, — настаиваю.
— Хммм... Это нелегко.
— Ну, попробуй.
— Скажем так, если бы ты работал со мной, подходящее для тебя прозвище было бы Художник.
Художник. Мне нравится, как это звучит.
Я приближаюсь.
— Расскажи мне ещё.
— Что ты хочешь знать?
Мой новый девиз звенит в моих ушах: «Живи так, будто ты умираешь».
И я решаю делать именно это.
— Всё, — шепчу я.
Сначала слова
Доктор Джулия Рэймонд
В конце мая следующего года.
Постарайтесь не быть наивными.
С точки зрения развития фобии, мы знаем, что её можно получить или привить. Если фобия получена, обычно это обусловлено тем, что происходит нечто, с чем человек не смог смириться. Что бы это ни было, оно внедряется в подсознание.
Если фобия привита, это, как правило, из-за условного рефлекса или получения дезинформации. Например, ребенку можно сказать: «Берегись собак. Они могут укусить и убить тебя». Если ребенок уже имел тенденцию бояться или беспокоиться, он, скорее всего, будет бояться собак.
Зои Флауэрс страдает танатофобией — патологическая боязнь смерти, или, по крайней мере, это был мой первоначальный диагноз, когда она обратилась ко мне пять недель назад.
Я в этом уже не уверена.
Я была заинтригована с первой минуты, когда она вошла в мой кабинет. С ней было что-то не так. Я видела её как пациентку несколько лет назад, когда она пыталась работать над своими эмоциями к своей матери. Теперь она женщина, всё такая же вежливая, умная и красиво одетая, но когда она пришла, ее выражение лица было печальным от отчаяния.
— Итак, Зои. Что привело вас сегодня ко мне? — как только я спросила, она устроилась на своем месте. Она не волновалась или извинялась, как большинство моих пациентов. Она посмотрела в мои глаза и сказала.
— Есть очень хороший шанс, что я могу умереть в течение следующего года, и мне страшно. В некоторые дни я так зла из-за этого, но в другие просто чувствую себя потерянной. Я здесь потому, что хочу, чтобы вы помогли мне смириться со своей судьбой, и так я смогу выбрать какое-нибудь направление для дальнейшей жизни.
Я устроилась на своём месте, взяла ручку из держателя на столе и установила её возле моего блокнота. В своих мыслях я уже диагностировала её — классический случай танатофобии.
— Что заставляет вас думать, что вы можете умереть?
— Мой брат умер несколько недель назад.
Я ничего не сказала и терпеливо ждала.
— Прежде, чем вы подумаете, что у меня танатофобия, я хочу сказать вам, мой страх не иррациональный.
«Типичный ответ», — подумала я.
— Продолжайте.
Из её глаза просочилась слеза, и я вручила ей пачку «Клинекс».
— Несколько лет назад моя двоюродная бабушка рассказала нам с братом, что наша семья была проклята, что из поколения в поколение члены нашей семьи трагически умирали молодыми в возрасте двадцати семи лет. Она дала название этому «Клуб 27», и сказала, что её дочь присоединилась к нему наряду со многими другими родственниками. Мой брат и я думали, что она была сумасшедшей. Хотя мы понимали, что наш дедушка умер в двадцать семь лет — он погиб, выполняя свой долг, и наша мать умерла в двадцать семь лет — скончалась от передозировки. Мы не относились с большим доверием к её заявлению. Это звучало абсурдно.
«Фобия привита», — подумала я про себя.
Я написала в своём блокноте цифру 27.
— Вы сказали, ваш брат ушел из жизни недавно. Сколько лет ему было?
В это время она отвела свой взгляд.
— Ему было двадцать семь лет.
Фобия получена, я записала.
— На прошлой неделе был мой день рождения, мне исполнилось двадцать семь.
Это привлекло моё внимание.
— Ну, это, разумеется, выглядит совпадением. Давайте вернёмся немного назад. Вы сказали, что ваша двоюродная бабушка первая привлекла ваше внимание к этому... явлению. Давала ли она вам больше информации о семейной истории, проблемах психического здоровья, что-нибудь, на что вы могли бы пролить некоторый свет?
Небольшая хмурость появляется на лице Зои, когда она обдумывает.
— Нет. Я была тогда всего лишь подростком. И, как я говорила, думала, она была сумасшедшей. На самом деле, я никогда не обращала внимания на то, что она нам рассказала, пока не умер мой брат.
Как ни смотри, это не классический случай.
С тех пор, как Зои вернулась в мой кабинет, я провела встречу за встречей, обсуждая этот парализующий синдром, который помешал ей в выполнении таких простейших задач, как планирование приготовления ужина на следующий день, и более сложных, таких как, оформление её заявления на докторскую степень или отъезд в Майами, чтобы разобраться с вещами своего брата.
Она потеряна.
Я провела массу времени, самостоятельно исследуя её состояние и обсуждая это со своими коллегами за круглым столом. Мы согласны со всем, о чём она мне рассказала, её страх не иррационален.
Как безумно бы это ни звучало, основываясь на предсказаниях, её страх логичен.
Хотя установленный курс лечения не работал.
Она продолжала оставаться брошенной на произвол судьбы.
Её сны тоже становились всё хуже. Ей снилось, что она умирает самым простым способом. Это всегда результат того, чем она занималась накануне. Это было одним из препятствий на пути к её планированию. Я дала ей упражнения, чтобы расслабить её тело и освободить её разум от попадания в ловушку собственных мыслей. Тем не менее, спустя три недели, сны по-прежнему одолевали ее.
Мне пришлось сменить план лечения и использовать нетрадиционные методы. Вместо того чтобы сосредоточиться на том, что может произойти в будущем, я решила пойти путём «принятия своей судьбы». Не с точки зрения смерти, а скорее с точки зрения жизни.
Однако я боюсь, что всё это нашло своё отражение в решительности внутри этой молодой женщины. Её страх, кажется, утих и развился в смирение.
Не то, на что я надеялась.
Когда я поняла это, мой курс лечения менялся вновь, и мы принялись за работу, возвращаясь к нормальной жизни. Мы начали с установки небольших целей: что бы она хотела осуществить завтра, на следующей неделе и даже осенью. Ежедневные занятия заставляли её перейти к пункту, где сейчас она планирует свою готовку, соглашается на встречи на следующий день, и в конце лета возвращается к своей работе.
Это был большой шаг, достойный того, чтобы отпраздновать.
Всё ещё существует темнота внутри неё, до которой, мне кажется, я не могу добраться. Она не позволит печали, которая так глубоко проявилась, всплыть на поверхность. Я боюсь, что это сочетание событий, которые произошли в её детстве и самых последних её трагедиях.
Она хрупкая.
Однако вчера у нас произошел наиболее значительный прорыв.
— Я заказала себе билет в Майами этим утром, — сказала она.
Я сцепила руки вместе.
— Что ты думаешь об этом?
Зои глубоко вздохнула.
— Я чувствую себя хорошо по этому поводу. Я хочу увидеть, где жил мой брат, и какая жизнь была у него.
— Давай обсудим поездку. Чего ты надеешься достигнуть, пока будешь находиться там?
— Это может звучать странно, но я хочу доказать себе то, что как он прожил свою жизнь — того стоило, и думаю, что это поможет мне двигаться вперёд.
Моя улыбка засияла гордостью. Я ничего не могла поделать.
— Я тоже, — сказала я ей.
Однако, в то же время, я боялась, что взваливая на себя одновременно слишком многое, она может навредить своему эмоциональному состоянию. Она не помешанная, но она хрупкая. Она чувствует, что потеряла смыслы жизни, и это больше всего меня беспокоит. Если она не цепляется за смысл жизни, её страх, касающийся Клуба 27, может стать самореализовавшимся предсказанием.
— Спасибо вам за всё, доктор Рэймонд.
Она вывела меня из моих размышлений.
— Ты не обязана благодарить меня, но, пожалуйста, позвони мне, если я тебе понадоблюсь. Я назначила тебе встречу в моём офисе через десять дней.
Эта красивая молодая девушка каким-то образом стала особенной для меня, и я надеялась на то, что этот следующий шаг должен стать прорывом; она должна была закрыть глаза на то, что может быть, и сосредоточиться на настоящем. Ей нужно было жить своей жизнью и не зацикливаться на неуверенности.
— Не забывай сосредотачиваться на своём внутреннем голосе. — Я напомнила ей, когда она открыла дверь. Зои улыбнулась.
— Я не забуду.
Внутренний голос может являться источником удивительной силы, мудрости и руководства, если вы в состоянии услышать его.
К счастью для Зои, она может.
Глава
Ящик Пандоры
Зои Флауэрс
В темноте это больше похоже на ящик Пандоры, чем на то место, где когда-то жил художник. Расположенный между двумя зданиями, каждое из которых размером с арену и освещается как футбольные поля, этот, значительно меньший дом, находится в темноте и одиночестве. Никаких машин перед домом, никого, проживающего внутри.
Картина, которая появляется сквозь дождь, не отражает хоть какую-то часть Зака. Но что-то от моего брата должно быть здесь. Хочу мельком увидеть хотя бы маленькую часть, оставленную для меня.
Прилив тоски поражает быстро.
Моё горло сжимается.
Я не могу дышать.
На лбу выступает пот, несмотря на то, что в машине прохладно. Это не один из моих приступов астмы — это горе подняло голову. Горе, с которым я пыталась справиться дома на всех тех сеансах терапии. Горе, с которым я знаю, должна смириться. Но мне трудно это делать, также как принимать свою судьбу.
Судьба — это скрытая власть, которая управляет жизненным путем. Даже если это путь, на котором не хочу больше оставаться, я не уверена, что могу отклониться от него.
Он владеет мной — я не владею им.
Моя судьба вполне может быть такой же неизбежной, как была судьба моего брата.
Я почти с этим смирилась.
Почти.
Сделав глубокий, успокаивающий вдох, я закрываю глаза, требуя от своего страха держаться подальше.
Я сильнее, чем это.
И всё же, в темноте, я не чувствую себя сильной.
Мои мысли циркулирует с печалью, и я тут же быстро открываю глаза, надеясь искоренить это чувство страха. На мгновение мои глаза трепещут, прежде чем я наконец-то в состоянии наклониться вперёд и взглянуть поближе.
Благодаря освещению фар автомобиля, я смотрю через лобовое стекло на дом, которого слишком долго избегала.
И в этот момент всё, что касается имущества, оживает. Это произведение искусства — как будто мой брат нарисовал для меня картину, чтобы облегчить мои страхи, как он делал, когда мы были детьми.
Она там, небольшая его часть, оставлена для меня, чтобы увидеть. Не его тело, превращенное в прах, не памятник на кладбище, носящий его имя, только часть того, кем он был в течение жизни, которую здесь вел.
Зелёные кирпичи по бокам подъездной дорожки показывают его модные предпочтения, парусиновый гараж треугольной формы, демонстрирует любовь к абстрактному, и современный, тропический дизайн дома с его крышей в испанском стиле — само по себе произведение искусства, достойное того, чтобы висеть на стене галереи.
Да, теперь я это вижу.
Я могу видеть, как он живет здесь.
Довольный той жизнью, которую вёл перед смертью.
Это то, на что я надеялась.
Когда я опускаюсь вниз, потёртое кожаное сиденье, кажется, поглощает меня целиком, как печаль смешивается с облегчением и сковывает каждую вену внутри моего тела. Не то, что я представляла, но чем дольше я смотрю, тем больше вижу, что он живёт здесь.
Это прекрасно.
Это он.
Внезапно, я застреваю между воображаемым состоянием, в котором пребывала, отказываясь принимать правду и реальностью моего положения. Окончательность делает меня неподвижной — я здесь, но его нет, и всё, что я могу делать, сидеть и не двигаться.
— Вы сказали 302-ой Южный Кокосовый Переулок? — спрашивает водитель через плечо.
Мои глаза встречаются с его в зеркале заднего вида.
— Да, это то самое место. Просто, подождите немного, пожалуйста.
Дрожащими пальцами я дотягиваюсь до ручки и пытаюсь собрать мужество для того, чтобы, по крайней мере, открыть дверь. Я просто не знаю, смогу ли сделать это. Я думала, с течением времени станет легче, но, возможно, прошло его недостаточно.
Водитель прочищает горло, чувствуя моё опасение.
— Хотите, чтобы я отвёз вас куда-нибудь ещё?
Я протягиваю ему кредитную карту.
— Нет. Это то, ради чего я приехала в Майами.
Он возвращает мне карту, и я тяну на свое плечо ремень небольшой дорожной сумки и выхожу. Повсюду хлюпает вода, но я останавливаюсь на минуту и смотрю на небо.
Проходят мгновения.
Секунды.
Минуты.
Я понятия не имею.
Как только собираю всё своё мужество, я переключаю свой взгляд обратно вниз и замечаю балкон. Признаться, для меня он слишком мрачный, но не могу представить, что он был построен для оформления чего-то красивого, на что стоит обратить внимание. Влага наполняет мои глаза, и мои слезы смешиваются с дождем, поскольку мысль о Заке, делающего зарисовки оттуда, приходит на ум.
Водитель вручает мне мой чемодан и закрывает багажник, прежде чем запрыгивает обратно в машину. В этот момент небо, кажется, готово разверзнуться, и перед тем, как застегнуть пальто, я промокаю насквозь. Торопясь вперед, останавливаюсь у белых металлических ворот. С легким толчком вхожу в тропический рай. Деревья растут вдоль прохода, и стена из природного камня ограждает участок. Дорожка ведет к нескольким ступенькам со стеклянной дверью наверху.
Иду медленно, очень медленно, теперь, когда я оградила себя от дождя, я слишком быстро оказываюсь у нижней части лестницы.
Я не готова к этому.
Чувствуя себя потерянной девочкой, той, которая ждет, что ее брат возьмет за руку, приведет на детскую площадку покачаться на качелях. Не могу ничего поделать, но хочу, чтоб он был здесь, рядом со мной.
Вдыхаю и выдыхаю, соленый запах воздуха захватывает мои чувства. Должно быть, океан очень близко. Интересно, песок, который его окружает, такой же, как песок на пляже, на который Мими брала меня и Зака каждое лето.
Господи, как же мы любили ездить туда.
Мы гуляли по пирсу, плавали в озере, катались на каруселях, и ели знаменитое мороженное «Эбботт». Рядом с местом, где мы жили, Канандейгуа, Нью-Йорк находился пляж, но там не было «Эбботт». Зак настолько сильно любил мороженное с ежевикой, что получал две порции.
— Мне нужно запастись до следующего лета, — говорил он.
Его так редко что-либо делало счастливым, держу пари, что Мими купила бы ему сотню мороженного в вафельных стаканчиках, лишь бы только его счастье продлилось.
Визг шин по главной дороге вырывает меня из моих воспоминаний.
На трясущихся ногах я медленно поднимаюсь по лестнице. Дотягиваюсь до ключей Зака, которые он случайно оставил дома, когда навещал меня на Рождество. Я бы отправила их по почте, но к тому времени, как обнаружила брелок с ключами, ему сделали новые.
Помню день, когда Зак сказал мне, что он купил дом. Я была рада, что у него было всё нормально, и что он был счастлив.
«Наконец-то», — подумала я.
Мне требуются еще несколько секунд набраться смелости, чтобы открыть дверь. Первый ключ, который я вставляю, не срабатывает, также не срабатывает ни второй, ни третий.
Порыв теплого ветра треплет мой черный плащ и надувает нейлон как палатку-признак приближающегося тропического шторма, про который упоминал водитель, прежде чем я отключилась от всего.
В то время как нетерпение смешивается с волнением, я задаюсь вопросом, кому позвоню, если не смогу попасть внутрь. Нейт, друг Зака, станет хорошим выбором. На протяжении многих лет мы разговаривали по телефону, если он был рядом, когда я звонила своему брату. Он также звонил мне после смерти Зака. Он сказал, что позаботится обо всем до тех пор, пока я не смогу приехать сюда. И мы переписывались по электронной почте несколько раз последние семь недель. Фактически, я написала ему до того, как села в самолет сегодня днем, сообщая ему, что приезжаю. Но последний раз, когда я проверяла, он еще не ответил.
Я удивлена.
Он всегда сразу же отвечал на мои предыдущие сообщения. Может показаться странным, я чувствую, будто знаю его хорошо, даже несмотря на то, что мы никогда не встречались.