Я прыскаю со смеху и отвечаю:
Я: Нет! Это не так. Я совершенно не могу бегать. Но это никак не связано с астмой.;)
Нейт: Пока ты там, бери с собой кроссовки и шорты для пробежки. Будешь бегать со мной по утрам.
Я: Нейт, я не ранняя пташка, и бегать — это не мое.
Нейт: Я думал, мы обсуждали послушание и последствия его невыполнения, не так ли?
Я: Да, обсуждали. Я с радостью куплю их, но если забуду, то это может быть преднамеренно.
Нейт: Не дразни меня.
Я: Даже и не думала.
Нейт: Как проходит твой день?
Я: Неплохо, довольно интересно.
Нейт: Рад, что у тебя всё хорошо. Увидимся вечером.
Я не потрудилась упомянуть дочь Изабеллы — не вижу в этом смысла.
Влюбленные парочки прогуливаются, держась за руки, и мне становится интересно, какие у них отношения: обычные или связанные обязательствами.
Нейт и я могли бы быть такой парочкой. Интересно, что бы подумали люди о нас, когда увидели бы вместе.
Я делаю последний глоток своего напитка и крепко зажмуриваюсь.
Становится ли все слишком личным между нами?
Или всё становится слишком сложным?
Я уже привязываюсь к нему.
«Привязанность не для тебя», — шепчет мне на ухо внутренний голос, считавшийся глубоко похороненным.
Я прикрываю глаза и по некоторым причинам, мне становится интересно, как ощущается смерть. Узнаю ли я, как это происходит?
Внутри меня нарастает гнев.
Меня начинает поглощать тьма.
Я не могу этого допустить.
Я сильнее этого всего.
Да.
Я становлюсь сильнее и сильнее каждый день. Сосредотачиваюсь на Нейте. Он помогает мне. Возможно, я помогаю ему.
Его защитная оболочка постепенно смягчается. Это может пойти ему на пользу. Вероятно, когда меня не станет, он будет открыт для такой девушки, как дочь Изабеллы.
|
|
Я не обращаю внимания на жжение у себя в горле и нажимаю несколько кнопок на экране телефона. Как только заканчиваю, то гоню прочь мысли об Изабелле и переключаюсь на свои сообщения.
Я: Вот еще что. Кроссовки «Найк» подойдут? Магазин находится в нескольких кварталах от меня.
Нейт: Да.
Коротко и ясно — замечательно. Пожалуй, так, как я люблю. Я убираю свой телефон и выдвигаюсь, чтобы закончить дела. К тому времени, как покупаю все, в чем нуждаюсь, наступает уже три часа дня. Ненадолго делаю остановку в продуктовом магазине и наконец-то оказываюсь дома, в доме Нейта, я имею в виду.
Я потрясена, когда открываю гараж и вижу припаркованный внутри «Рендж Ровер». Я паркуюсь позади него, потому что слишком страшно маневрировать рядом с автомобилем Нейта. Параллельная парковка пугает меня до чертиков, но мысль о том, чтобы втиснуться между машиной Нейта и бетонной стеной на самом деле приводит меня в ужас.
Если что, я перепаркуюсь, когда ему нужно будет выезжать.
Собираю все продуктовые товары и направляюсь на кухню.
— Нейт! — зову.
Нет ответа.
— Нейт?
Я кладу на кухонный стол пластиковый пакет, и когда поднимаю свой взгляд, то вижу движение в лодочном домике. Двери отсека открыты, а вишнево-красная и старая расшатанная рыбацкая лодки поменялись местами. Нейт возится на корме лодки. В низко посаженных выцветших джинсах и черной футболке, его худощавое мускулистое телосложение перемещается с легкостью, когда он со знанием дела крепко дергает канаты.
|
|
Я упираюсь локтями о стол и просто глазею — я могла бы наблюдать за ним весь день.
Секунды превращаются в минуты.
Вздыхая, возвращаюсь к ужину, ведь я же обещала Нейту, что приготовлю его.
В окне ярко горит свет, и когда я возвращаюсь в гараж за другими сумками, позолоченные рамы в кабинете Нейта блестят, словно омывающееся на пляже морское стекло.
Они чем-то меня притягивают к себе.
Я вхожу в кабинет и изучаю пейзажи, нарисованные с помощью великолепных акварелей, которые выглядят неуместными с остальной частью дома.
На них подпись: Майло Хэнсон. Их нарисовал отец Нейта.
Его работы невероятно детализированы и очень привлекательны. Интересно, почему Нейт никогда не упоминал о том, что его отец был художником.
Полагаю, что до этого еще не дошло.
Я добавляю этот пункт к своему растущему списку вопросов, которые мне хочется ему задать.
После того как размещаю свои покупки на лестнице, я бросаю еще один взгляд на улицу. Нейт, упираясь руками в бедра, стоит на бетонной площадке, просто уставившись на лодку. Даже со спины его поза невероятно великолепная.
Я быстренько отворачиваюсь. Каждый раз при виде него, мое сердце начинает грохотать, но я должна сфокусироваться на приготовлении ужина.
Я решила приготовить фетучини со сливочным соусом и добавлением красного перца. Спагетти — это единственное, чему меня научила Мими, и я бы сказала, что научилась готовить их неплохо. Когда с деньгами напряженка, эксперимент с пастой придает свою изюминку другому простому блюду, и Мими проделывала потрясающую работу по приготовлению вкусной еды.
|
|
Как только я подготавливаю ингредиенты и преступаю к соусу, включаю плиту на режим «медленный огонь» и вытираю руки полотенцем. Наполняю чайник водой, режу на ломтики свежий хлеб, накрыв его полотенцем сверху, готовлю салат, спрятав его в холодильник, затем наливаю два стакана лимонада и отправляюсь на поиски Нейта.
Нейта в помещении больше нет, но я замечаю его, как только пересекаю открытый порог. Он сидит на верхней ступени с опущенной головой, упираясь локтями в колени, и придерживая руками свою голову. На нем всё та же одежда, но волосы слегка влажные, а ноги босые. От него исходит аромат мыла под названием «Ирландская осень», который был в душевой Зака.
— Нейт? — Спешу к нему, расплескав по дороге лимонад.
Он поднимает взгляд.
— Зои, привет, Я не слышал, как ты вошла. Ты купила все, что тебе сегодня требуется?
Лимонад прилипает к моим рукам, но я все равно передаю ему.
— Да, я купила, а также парочку лишних вещей.
Он улыбается в ответ и берет стакан.
— Спасибо, выглядит неплохо.
— Подвинься. Что ты здесь делаешь?
— Просто подготавливаю катер для путешествия.
Я кладу свою свободную руку на его колено.
— Ты рано вернулся домой.
Он смотрит на меня.
— Да, я давно здесь не был. Мне нужно было собрать всё необходимое, пока ещё было светло.
Даже несмотря на то, что его волосы по-прежнему мокрые и спадают ему на глаза, я вижу его лицо полное уязвимости. Меня одолевает желание убежать — быстро и далеко — потому что, если я не сделаю этого, почувствую, как откроется еще одна дверь, и чем шире эти двери откроются, тем труднее их будет закрыть.
Но я не могу никуда уйти.
Он выглядит так, будто нуждается во мне.
Я убираю волосы с его глаз и ставлю свой стакан, чтобы обхватить его лицо своими ладонями.
— Нейт, скажи мне, о чем ты думал, когда я вошла?
Он мотает головой.
— Ни о чем. Пустяки.
— Это не правда. — Смотрю на стену из коробок, а я видела, как он пялился на нее раньше. — Расскажи мне, почему ты опустошил свой дом. Почему не был здесь со времени смерти моего брата. Каждый по-своему справляется с горем. Но иногда очень полезно поговорить с кем-нибудь об этом.
Он ставит свой стакан и встает, хватая меня за руку.
— Пошли, давай зайдем внутрь. Я уже всё сделал.
Спокойно пожимая плечами, я не двигаюсь с места.
— Нейт, — говорю низким успокаивающим голосом. — Ты можешь рассказать мне.
Рукой он проводит по волосам, затем спускает ее ниже, обхватывая сзади шею. Он стоит передо мной — такой весь худощавый, крепкий, его футболка не заправлена в штаны, но я смотрю не на его тело, я смотрю на его лицо, полное отчаяния.
— Пойдем.
Я присаживаюсь обратно на ступеньки.
— Ещё только пять часов. У нас полно времени. Почему ты полностью опустошил ту спальню, после того, как твой отец уехал в Саншайн-Виллидж?
Он прожигает меня взглядом, но я не прячусь. Ему нужно с кем-нибудь поговорить, это видно по его глазам.
— Нейт, поговори со мной. Почему ты не поднимался туда до сегодняшнего дня?
Нейт подходит к стене из коробок. Стоя спиной ко мне он отвечает:
— Видишь всё это?
— Да.
Надеюсь, что я правильно поступаю, подталкивая его к этому разговору.
Он оборачивается ко мне так, что мне становится виден назревающий шторм в его глазах.
— Это жизнь моего отца! В этих коробках! Всё, что осталось от его жизни находится прямо здесь, кроме этой его дерьмовой вафельницы, которая стоит на кухне. — Он указывает на самый верх лестницы. — И то, чем ты занимаешься там — это то же самое. Всё, что осталось от Зи будет лежать в коробках, пока ты не поймешь, что с этими вещами тебе делать. И вероятнее всего, содержимое коробок окажется в каком-нибудь подержанном магазине для кого-то другого, кто будет пользоваться этими вещами. Понимаешь, Зои, я не опустошал комнату. Я вместил жизнь своего отца в эти коробки.
— Нет, он прожил свою жизнь и до сих пор живет своей жизнью. Ты просто убрал некоторые его вещи.
Он оборачивается.
— Разве это называется убрал? Потому что это большего похоже на ощущение, которое разрывает мое сердце.
— Нейт, взгляни на меня.
Он не реагирует.
И всё же, я не отступаю. Вместо этого становлюсь перед ним и соединяю его руки со своими.
Он отталкивает меня и возвращает свой взгляд на лодку.
Тон моего голоса решительный.
— Нейт, послушай меня. Жизнь твоего отца находится не в этих коробках. — Я прислоняюсь своей грудью к его спине, кладу подбородок ему на плечо и обнимаю его. Затем, прикладываю ладонь к его сердцу. — Его жизнь находится здесь, в твоем сердце. Без сомнений, ты не можешь хранить все чужие вещи, но ты в состоянии хранить те вещи, которые имеют значение, вещи, которые напоминают тебе о человеке, вещи, которые заставляют тебя улыбаться, когда ты смотришь на них. Поэтому я приехала сюда, чтобы привезти домой хоть какую-то небольшую частичку своего брата, от которой я буду улыбаться. Чтобы взять с собой домой свою версию вафельницы твоего отца.
Нейт накрывает мою руку своей, и когда он сжимает ее, на моих глазах наворачиваются слезы.
— Я просто не смог запереть жизнь Зи в коробк, как жизнь своего отца. Только не ещё одну жизнь, и я даже попросил Рози, оставить всё как было. И сегодня я кое-что понял. Я оставил это для тебя, и из-за этого почувствовал себя придурком. Итак, для чего я туда поднялся? У меня нет никакой гребаной подсказки, потому что, как только я увидел коробки, не мог сдвинуться с места. Я даже принял душ, чтобы попытаться прийти в себя. Я не хотел, чтобы ты увидела меня таким.
Мои руки сжимают его крепче.
— Каким? Увидела в тебе человечность? Что ты в состоянии о ком-то позаботиться? Мне нравится в тебе эта сторона.
Нейт оборачивается и притягивает меня к своему телу, обнимая меня на протяжении долгого времени. Мы пребываем в объятиях словно статуи. После того, как приходим в себя, он обхватывает мое лицо руками.
— Следи за своими словами, а не то я могу подумать, что ты хочешь от меня большего, чем просто мое тело, и это не просто твоя врожденная необходимость прощупывания.
Сердце выпрыгивает из моей груди. Я стараюсь оттолкнуть свои чувства, но они растут с каждым ударом моего сердца. Мне нужно получить контроль над ними, и лишь тело Нейта может мне в этом помочь.
Проводя рукой по его груди, я шепчу:
— Я не в состоянии помочь себе. Прощупывание — это моя работа.
Затем, скользя вниз к передней части его джинсов, я улыбаюсь ему и бросаю взгляд на вишнево-красную лодку.
— Знаешь, я никогда ещё не занималась сексом в лодке.
Глава
Ненасытные
Так всё и началось. Мы занимались сексом в лодке, на кровати, на пляже, в бассейне — везде, в любом месте Ки-Уэст, где только возможно было заниматься сексом. В эти выходные роман безо всяких обязательств превратился в крепкую связь.
Он надевал повязку мне на глаза.
Связывал руки.
Брал меня сзади.
Лицом к лицу.
В позе шестьдесят девять.
Нейт обладал мною всеми возможными способами и как только мог.
Я открывалась ему, и он брал от меня столько, сколько я могла ему отдавать. Каждый раз, когда он толкался в меня всё жестче и жестче, то заставлял меня чувствовать себя всё более живой. Я ощущала, что действительно живу своей жизнью, которой хватит на двоих, и это было именно то, чего мне так хотелось.
В номере над кроватью располагалось зеркало, и это был самый любимый фрагмент нашей поездки.
— Взгляни на зеркало, — говорил он мне.
Я сидела спиной к нему у него на коленях, и когда я посмотрела вверх, представленный передо мною вид дал мне понять, что именно Фотограф и мой брат создавали для пар в клубе «Особняк». Мне хотелось запечатлеть то, как мы смотрелись вместе. Мои волосы были растрепаны, лицо раскраснелось, и тело принадлежало Нейту: его руки располагались на моих бедрах, член болезненно медленно двигался во мне, а его лицо покоилось на моей шее.
Клянусь, что от нашего соединения я могла увидеть дымящееся наслаждение — всё кругом выглядело мучительно красивым.
Это было изображение, которое я хотела запомнить навсегда.
Наполненный сексом отдых был просто волшебным, но каким-то образом открылось кое-что еще.
Фотографируясь, мы создавали воспоминания и с каждым шагом доверяли друг другу все больше и больше. Я понимала, что нам не стоило этого делать, но почему-то детские шажки превратились в гигантские прыжки. Я не хотела отказываться от всего этого.
Я могла прочувствовать, как с каждой минутой Нейт теряет немного своей прочности. И это идет ему на пользу. Находясь рядом с ним, я как никогда воспринимаю себя по-другому.
Я ощущаю себя молодой, раскрепощенной и свободной. Впервые за всё время я отдаюсь жизни на все сто, и это потрясающе.
Но вместе с тем, меня одолевает страх. И я чувствую себя еще более потерянной, чем раньше.
Мы вернулись домой вчера поздно вечером, и как только заперли лодку в сарае, Нейт открыл несколько коробок и показал мне некоторые вещи. Мы даже принесли несколько фотографий с изображением его отца и поставили их на каминной полке.
Сегодня я провела день с Рози, пакуя вещи Зака, которые оставила на прошлой неделе. Рози рассказала мне о приюте неподалеку от Винвуда, который предоставляет помощь пострадавшим от урагана, и я решила отдать его вещи людям, которые потеряли кусочек своей жизни.
Когда я подъезжаю к дому, с удивлением замечаю машину Нейта в гараже. Еще только шесть вечера, и тот факт, что он рано находится дома, заставляет меня улыбаться. Он ушел этим утром до восхода солнца, быстро поцеловав меня в лоб. Я даже не уверена, бегал ли он с утра. Спустя несколько часов, когда я услышала внизу Рози, то встала, быстро собралась и вышла из комнаты, не обращая внимания на груды нашей одежды на полу.
Как только я заглушаю машину, дверь открывается, и дверной проем наполняется самым прекрасным видом. Нейт снял свой костюма и сейчас одет в чертовски сексуальные фирменные джинсы и обычную белую майку.
Мне хочется наброситься на него прямо сейчас, не могу удержаться от этих мыслей.
Он прислоняется к дверному косяку и скрещивает свои руки на груди, выглядя при это довольно забавно.
Прикрывая дверь, я одариваю его стальным взглядом.
— Что?
Кивком головы он указывает на пустое место рядом с его машиной в гараже.
— Я собираюсь научить тебя парковаться там, знаешь об этом?
Чувствуя себя воодушевленной и озорной, я направляюсь к нему, покачивая своими бедрами.
— Уроки вождения. Я готова, если и ты готов.
Он двигается не для того, чтобы пропустить меня, а для того, чтобы прижимать к косяку. Его руки сжимают мои бедра, а губы находятся в поисках моих губ.
— Не сейчас.
— Ты уверен? — Я упираюсь в него коленом между ног и слегка надавливаю. — Потому что, мне кажется, что именно сейчас ты готов.
Дерзкий смешок возле моего уха говорит о том, что ему нравится мое нахальное поведение.
— Для начала, нам нужно выбраться отсюда.
Я прижимаюсь плотнее к его промежности.
— Ты уверен?
Нейт практически дышит мне в ухо, когда давит на меня своим телом.
Вдруг он выхватывает у меня ключи.
— Я поведу проклятую машину. Полезай в мою.
Затаив дыхание, я смотрю на него.
— Ты — отстой.
Он оборачивается на меня, выходя из гаража такой походкой, от которой невозможно оторвать взгляд.
— Я сделаю все, что ты захочешь, но позже.
Я накручиваю на палец прядку своих волос.
— Ловлю тебя на слове. Сегодня командую я. Выдержишь?
Пока я говорю ему это, он открывает дверцу «Камри». Нейт слышит мои слова, потому как облизывает свои губы, а его рот растягивается в хитрую улыбку.
— Ты будешь удивлена, когда узнаешь о моей выдержке.
Я мотаю головой, понимая, что могу остаться без секса в машине, но компромисс стоит того.
Сегодня он полностью принадлежит мне.
Перед моими глазами вспыхивают картинки обнаженного, в состоянии эрекции и привязанного к кровати Нейта, пока я поливаю его шоколадным сиропом, а затем облизываю, подводя его к краю снова и снова.
Мне интересно, позволит ли он.
Будем ли мы использовать шоколадный сироп.
— Эй, ты где? — Он обдает мое ухо горячим дыханием своего рта.
Я моргаю, и мои щеки покрываются румянцем.
— Я должна переодеться?
— Не-а. О чем ты думала только что?
— Ни о чем, — выпаливаю. — Куда мы едем?
Он приближается, придавливая меня к двери.
— О чем ты только что думала?
— О еде. Я думала о еде.
И это правда.
Посмеиваясь, он хватает меня за руку.
— Мы недолго будем отсутствовать, и Рози оставила для нас куриное филе с каким-то новым соусом. Она очень хотела, чтобы мы его попробовали.
— Ммм, звучит неплохо.
Я сажусь в машину с влажными трусиками и возбужденными сосками, в надежде, что ни то ни другое незаметно, и пока мы доберемся до места, моё возбуждение уже спадет.
Предполагаю, что мы направляемся в Саншайн-Виллидж.
Судя по приподнятому настроению Нейта, возможно, он уже заезжал туда, чтобы навестить своего отца, прежде чем вернуться домой.
Когда Нейт привез меня утром в прошлый четверг, его отец не смог узнать его. Думаю, он думал, что Нейт был кем-то другим и продолжал спрашивать, где же Мариса. Нейт выпроводил меня и попросил подождать в коридоре, а сам ушел к нему в одиночестве. Майло выглядел вполне узнаваемым, как тот человек на фотографиях на лестнице лодочного сарая, но здоровье его было далеко от того, что запечатлено на снимках.
Кажется, его болезнь Альцгеймера быстро прогрессирует.
Как только мы покинули дом престарелых и очутились в машине, я повернулась к Нейту:
— С тобой всё хорошо?
Он кивнул в ответ.
— Нейт, кто такая Мариса? — спросила я.
Он оглядел меня холодным взглядом.
— Моя мать.
Потом, он долгое время молчал. Я отношусь с пониманием к потере, когда ее как таковой еще не произошло. И являлось ли для него горем его умирающий отец или мать, которая не принимала участия в жизни Нейта, я не могла быть уверенной, но это не важно — горе присутствовало рядом с ним, и я достаточно это осознавала, чтобы предоставить ему пространство, в котором он так нуждался.
Я и горе хорошо знаем друг друга — я знакома со всеми его видами и формами. Погибло много моих родственников.
Скорблю о себе и судьбе, которая меня ожидает. Я оплакивала бабушку до того, как она умерла, когда рак отнял ее у меня, и постепенно ее здоровье начало ухудшаться. Когда для нее сон был единственным утешением. Она жила со мной, она была жива, но она не жила счастливой жизнью.
Я оставила Нейта наедине со своими мыслями, поскольку на некоторое безмолвное время, когда мы впервые сели в лодку, я была поражена своими размышлениями. Это был первый случай, когда я сомневалась в том, что судьба имела контроль надо мной. И эта мысль сделала меня еще сильнее. Я желала бороться за свою жизнь.
Нейт убирает с моего лица выбившуюся из резинки прядку волос и возвращает меня в настоящее.
Я смотрю на него.
— Эй, да что с тобой сегодня происходит?
Я хватаю свой медальон и крепко сжимаю его.
— Ничего. Просто умираю от любопытства, куда мы направляемся.
Чтобы выехать на главную дорогу, Нейту приходится развернуться, и таким образом, он, отъезжая, делает необычный разворот в три приема. Прежде чем Нейт переключает передачу, он достает из козырька свои солнцезащитные очки. Я тянусь в свою сумочку за той розовой парой, которую он мне купил.
— Это не будет для тебя сюрпризом.
Я сморю на него немного растерянно.
— Туда, куда я тебя везу, это не сюрприз.
— Ладно, — я улыбаюсь ему. — Тогда, куда мы едем?
— В галерею. Знаю, что ты хотела увидеть место, где работал твой брат.
— «Вандерласт»?
Он смотрит на меня, поджимая губы.
— В чем дело?
— Черт, — бормочет он и запрокидывает назад голову.
— Нейт?
— Ненавижу это название.
Шокированная, я поворачиваюсь к нему:
— Почему?
Для него это нечто больше, чем просто название. Я замечаю это по нему. Но пока находилась здесь, за такое короткое время я многое узнала о нем, и мне также известно, что лучше не давить на него. Если я надавлю, он еще глубже утонет в своих мыслях. Поэтому, сижу тихо и жду.
Нейт долгое время не отвечает мне. Затем, как только сворачивает на Фоунтэин-стрит и направляется на мост, ведущий на запад, он указывает впереди себя.
— Видишь это?
Я смотрю туда и наблюдаю разукрашенный закат кружочками оранжевого и желтого цвета.
— Солнце?
— Я имею в виду цвета.
— Да, я вижу.
— Они похожи на то, что мой отец когда-то рисовал.
— Да, они похожи. Я обратила внимание на картины в твоем кабинете.
Он проводит рукой по волосам.
— Да. Всё это было нарисовано до встречи с моей матерью.
Я открываю рот, чтобы ответить, но решаю подождать дальнейшего рассказа Нейта.
Он поворачивает направо на Бискайский бульвари останавливается возле светофора.
— Раньше, когда мой отец впервые открыл галерею, она называлась «У Хэнсона». Меня тогда ещё не было на белом свете, но я слышал историю от отца и парочку других от его друзей, они не совсем одинаковы, но имеют один и тот же конец.
На светофоре загорается «зеленый», и Нейт надавливает черным ботинком на педаль газа.
— Он открыл ее, чтобы демонстрировать свои картины. Тогда здания были действительно дешевыми, и эта постройка функционировала как студия, так и витрина магазина. Чтобы заработать дополнительные деньги, он также продавал предметы искусства и давал уроки. Но все изменилось для него в тот день, когда в его мастерскую вошла моя мать. Она была двадцатиоднолетней студенткой колледжа, и хотела, чтобы отец продемонстрировал ей свои скульптуры.
Статуя в доме, должно быть, его матери. Не стоит спрашивать об этом.
Нейт сворачивает на Секонд-авеню, и я знаю, что мы находимся близко к галерее.
— И, по словам моего отца, это была любовь с первого взгляда. Спустя месяц после их встречи, он попросил ее выйти за него замуж, и вместо того, чтобы вернуться в колледж, она помогала ему управлять галереей. Но ей нужна была настоящая картинная галерея, а не магазин. Она каким-то образом убедила его перестать давать уроки, продавать материалы и сказала ему, что картины, выполненные в цвете, не являлись достаточно стильными для привлечения толпы. Черно-белый являлся подходящим для людей цветом. Позже она предложила изменить название на «Вандерласт». Знаешь, что оно означает?
Мой взгляд блуждает по его лицу, наполненном большим количеством неясных эмоций.
— Что-то связано с путешествием.
Он включает поворотник и очень легко паркует свой «Ровер». Затем останавливает машину и поворачивается ко мне.
— Ты близка. Это определение означает, как сильное, врожденное желание бродить или путешествовать.
Кивая в ответ, я понимаю этот термин, но понятия не имею, к чему он клонит.
Он сглатывает и делает глубокий вдох.
— Она забеременела мной через год после встречи с отцом. Ей было двадцать два. А ему сорок, и он никогда не был женат ранее. Он жил живописью, а потом мать ворвалась в его жизнь и стала его миром. Отец делал всё ради неё. Мать налаживала контакты только с новыми и перспективными художниками. Она лепила, а мой отец руководил, она работала в сети Интернет, отец заботился обо мне. Для него это было сбывшейся мечтой, а для неё, как мне сказали, был худший кошмар. — Он качает головой. — Я даже изменил код сигнализации на название галереи, потому что это была единственная вещь, которую отец всегда помнил.
Я протягиваю ему свою руку, но он отстраняет ее от себя и выключает зажигание.
— Это она. — Он указывает через дорогу от нас на витрину магазина: на большом окне черным цветом по контуру написано название «Вандерласт», а снизу под ним красным цветом — «Художественная галерея».
Простенько, но в то же время бросается в глаза.
Галерея находится между кафе и закрытым антикварным магазином одежды.
Я смотрю на Нейта.
— Хочешь закончить этот разговор?
Он откидывает назад голову и нажимает на ручку дверцы.
— Пошли.
— Погоди минутку.
Нейт поворачивается ко мне.
— Нам необязательно идти туда.
Он вздыхает.
— Я не могу избегать этого вечно. Пойдем.
Он обходит машину и берет меня за руку, чтобы помочь мне выйти из автомобиля, и как только мои ступни касаются тротуара, он отпускает её.
Когда мы пересекаем улицу, я хватаюсь за его руку и держу её крепче.
Пешеходы бродят по тротуарам, но их не так много. Большинство магазинов закрыты, а рестораны, с открытым патио, кажутся заполненными.
Я пристально смотрю на красный цвет букв на витрине, и Нейт ловит мой взгляд.
— Это дополнение твоего брата. — Улыбается он.
Это также вызывает у меня улыбку. Мы оба грустно ухмыляемся, но, тем не менее, улыбаемся.
Нейт выглядит мрачным, пока открывает дверь.
— Эй, нам совсем необязательно открывать эту дверь. В этом нет необходимости.
Он прижимается своей головой к стеклянной двери.
— Меня здесь не было со времен смерти Зи. Теперь настало время.
Перед тем, как дарю ему нежный поцелуй, я обнимаю его и прижимаюсь к нему своей щекой.
— Мы сделаем это вместе.
Он прислоняется ко мне всем телом, поворачивается и подставляет свою щеку для целомудренного поцелуя, и этот жест удивляет меня.
Проворачивая ключ в замке, Нейт нажимает на дверную ручку, и мы входим внутрь здания. Я и Нейт стоим плечом к плечу в комнате с черными стенами и черным полом, пока звенит колокольчик.
— Ненавижу всю эту хрень, — говорит он не совсем резким тоном, а скорее забавным.
Я поднимаю взгляд и вижу несколько связанных между собой тусклых колокольчиков на петле двери.
— Охранная сигнализация? — приподнимаю бровь.
— Полагаю, можно и так сказать. — Посмеивается он.
Я поджимаю губы.
— Что ты имеешь в виду?
Он глядит на панель сигнализации позади себя.
— Ты не захочешь знать.
— Нет, извини, я хочу. Очень хочу.
Он нажимает пару кнопок на клавиатуре.
— Обычная сигнализация не установлена, но эта отлично работает.
— Кто здесь находился в последний раз?
— Риелтор. Я выставил галерею на продажу несколько недель назад.
— Должно быть, это какая-то ошибка.
— Да, я позвоню ей, когда доберемся до машины.
Различные статуи, как та, что находится в доме Нейта, украшают помещение, но кажется, они не продаются. Они гладкие и отштукатуренные — некоторые в черном цвете, другие в белом. И все они представляют женщин с различным выражением лица, выполняющие различные задачи. Скульптура, находящаяся рядом со мной, изображает бегущую женщину, и ее лицо выглядит, словно она находится в беде. Статуя, кажется, показывает стремление и преимущества тяжелой работы, либо серьезные последствия напряженной физической активности — это можно интерпретировать по-разному.
Я нахожу это увлекательным.
Есть еще приблизительно дюжина таких скульптур, как эта, и они все настолько жизненные и великолепно вылеплены.
Нейт притягивает меня к себе, нарушая мою сосредоточенность.
— Спасибо за то, что приехала сюда со мной.
Я прикусываю его губу, и просто счастлива от того, что нахожусь здесь рядом с ним.
— Можешь поблагодарить меня, рассказав мне о колокольчиках.
Он опускает свой взгляд, и застенчивый мальчишка, которым я любовалась несколько раз, возвращается.
— Скажем так, когда я встретил твоего брата, он находился в очень компрометирующем положении.
Я поднимаю взгляд на колокольчики.
— Да ладно!
— Так и есть. — Кивает он.
— Он занимался здесь с кем-то сексом?
Нейт широко ухмыляется.
— Не совсем, но очень близко. Ты бы видела его лицо, когда я открыл дверь. Излишне рассказывать о том, что вскоре появились эти гребаные колокольчики.
Я смеюсь.
— Это похоже на Зака, — говорю, сквозь веселье. Не то чтобы все это было действительно смешно, но на тот момент это выглядело неким облегчением.
Вдруг дверь, на которую указывал Нейт, приоткрывается, и две модно одетые женщины, одна в черном, другая в голубом, входят в галерею.
— О, мистер Хэнсон. Я не ожидала вас здесь увидеть, — говорит женщина в голубом, прикасаясь рукой к груди, словно напугана нашим присутствием. — Я просто показывала галерею вашей...
— Я знаю, кто она.
Все тело Нейта натягивается как струна. Что-то пошло не так, и это видно сразу.
На мгновение наступает гробовая тишина, пока Нейт сверлит взглядом женщину в черном, стоящую рядом с другой женщиной, которая предполагаю, является агентом по недвижимости.
— Ох, простите. Я не предполагала, что вы уже встречались. Ну, раз уж вы здесь, миссис Винчестер собирается сделать предложение, — возбужденно объявляет агент по недвижимости.
Глаза Нейта темнеют.
— Мне это не интересно.
Глаза риелтора лезут на лоб.
— Возможно, вы могли бы дать нам минутку, Мона, — говорит агенту другая леди.
— Конечно. Я буду рядом в кафе. — Она покидает нас, а взгляд Нейта пристально рассматривает женщину в черном.
Колокольчики начинают звенеть снова, и в этот раз в груди громко грохочет моё сердце.
Что происходит?
— Нейт, ты ведешь себя неразумно, — говорит женщина, подходя к нам ближе.
— Неразумно? Ты издеваешься надо мной?
— Нейт, пожалуйста, не разговаривай со мной таким тоном.
Сухой смешок вырывается из его рта.
— Я вообще не хотел разговаривать с тобой, с тех пор как ты приехала. Но ты не в состоянии вдолбить это в свою голову.
— Нейти, я хочу поговорить с тобой. Хочу, чтобы ты поговорил со мной. Что необходимо мне для этого сделать?
Нейт сжимает свои руки по бокам в кулаках.
— Не называй меня так!
Внезапно я осознаю, кто она: её зеленые глаза говорят мне все, что необходимо знать.
Это Мариса, мать Нейта.
— Нейт. — Я хватаю его за руку. — Возможно, нам стоит уйти.
— Зои, не могла бы ты подождать меня в машине? — Он смахивает мою руку и достает из кармана ключи от автомобиля.
— Ты сестра Закари? — Женщина пытается пожать мне руку, но Нейт толкает меня за свою спину.
— Зои, — шипит он.
Я смотрю на эту женщину.
— Вы знали моего брата?
— Не так долго, но он рассказывал о тебе с таким восхищением. — Она неподдельно улыбается.
— Тебе не стоило сюда приходить, и ты знаешь об этом, — говорит Нейт сквозь стиснутые зубы.
Её улыбка исчезает.
— Это было единственным способом связаться с тобой.
Нейт пихает мне ключи от машины.
— Иди.
Я беру их.
— Знаешь что, поехали. Мы оба уйдем.
— Нейт, не уходи.
— Ты та, кто научила меня этому.
— Нейт, это несправедливо. Я объясняла тебе, мне было не хорошо, я была не в себе.
— Зато тебе было довольно хорошо, когда ты начала новую жизнь.
— Это не так.
Он смотрит на меня, кивая по направлению к двери.
— Нет, — говорит она. — Всё хорошо. Я уйду. Но, пожалуйста, Нейт, подумай над моим предложением. Если ты продашь галерею мне, она все еще будет открыта. Если продашь кому-нибудь другому, вероятность этого будет ничтожна. Мое предложение будет честным.
— Мне не нужны твои деньги.
Она опускает взгляд.
— Я знаю. Знаю, что ты ничего не хочешь от меня. Но я не перестану надеяться, что однажды ты поменяешь свое отношение.
После ее комментария образуется тишина.
Она проходит мимо нас и смотрит на меня.
— Зои, мне было очень жаль услышать о твоем брате.
Я крепче сжимаю ключи в своей руке. Мать Нейта открывает дверь, и когда колокольчики звенят вновь, мне хочется закричать. Дверь закрывается, и я поворачиваю голову, в то время как Мариса проходит мимо окна. Она исчезает, как ни в чем не бывало.
Нейт тяжело дышит и, хотя я не смотрю на него, могу себе представить, что его глаза закрыты. Секунды спустя, он поворачивается ко мне и берет меня за руку.
— Поехали.
Прошлое не изменить, не имеет значения, насколько бы тебе хотелось этого. Что бы ни произошло между Нейтом и его матерью, он и его отец не в состоянии этого исправить.
Мне необходимо знать.
У меня была мать, которая забывала своих детей практически везде, где бы она ни находилась. И каждый день я не хотела жить таким образом, но от этого она никогда не менялась.
Мне всегда было интересно, если бы сейчас моя мать находилась рядом со мной, трезвая, остепенившаяся, могла бы я простить ее. Хотелось бы думать, что это так.
Тем не менее, я этого никогда не узнаю.
Звон колокольчиков дает мне возможность отогнать прочь свои мрачные мысли.
Нейт ведет себя тихо и быстрым шагом сворачивает на улицу. После того, как закрывает мою дверцу, он движется к своей стороне машины еще быстрее, будто беспокоится о том, что его мать может последовать за ним.
Я бросаю взгляд на кафе, находящееся прямо напротив меня, и вижу мать Нейта, стоящую прямо за дверью. Она вытирает слезы со своих глаз.
Комок подкатывают к горлу, но я проглатываю его, когда Нейт ударяет своей ступней на педаль газа. Рядом нет машин, поэтому нет необходимости ускоряться. Скорее всего, это рефлекс.
Я увидела в его глазах проблески «бежать без оглядки».
Он обгоняет одну машину за другой.
Я молчу, пока мы не доезжаем до моста, но не могу больше сдерживаться.
Его лицо выражает слишком много боли, и в порыве гнева он крепко сжимает руль, отчего его плечи выглядят скованными. Прямо сейчас он похож на загнанное в клетку дикое животное. Если я ничего не скажу, то понимаю, что он просто высадит меня и уедет.
Я также понимаю, что должна подойти к этому с осторожностью.
— Нейт, — тихонько говорю ему.
Его взгляд вспыхивает.
— Я не могу сейчас разговаривать.
— Нейт, скажи мне, что произошло, когда твоя мать ушла.
Он хлопает по рулю, и я подпрыгиваю.
Я не напугана, просто удивлена.
— Нейт, ты можешь поговорить со мной об этом.
Молчание.
— Она не уезжала, она просто исчезла, — тихо говорит он.
Я едва его слышу.
— Думаешь, что женщина, которую ты только что встретила, приятная леди, заслуживающая второй шанс, не так ли? — Он вновь смотрит на меня, прежде чем переводит свой взгляд на окно.
Медленно и постепенно я начинаю задумываться над вопросом, который он только что задал.
Я начинаю соображать, когда вижу, насколько сейчас он подавлен.
И затем, словно вращающаяся карусель в моей голове, я догадываюсь, почему он никогда не состоял в отношениях с женщиной.
Это как-то связано с тем, что мать покинула его. Это, должно быть, его сломало.
Я смотрю на него.
— Нет, Нейт. Я так не думаю. Я не знаю её настолько хорошо, чтобы так думать о ней. Вопрос в другом: полагаешь, она заслуживает второго шанса?
Автомобиль дергается по дороге в сторону, и он устраивается на аварийной полосе.