Отличительной чертой трехлопастных наконечников стрел являются их высокие баллистические качества. Такие наконечники были наиболее устойчивыми в полете и наносили при попадании «болезненные рваные раны». Их основное назначение — поражение не защищенного доспехами противника, о чем свидетельствуют большая величина лопастей и остроугольное оформление лезвия. Как и наконечники первых двух групп, они относятся к отделу черешковых и имеют четырехгранный приостренный насад.
Для многих наконечников стрел преобладающей группы — плоских и для некоторых трехлопастных характерно наличие на насаде стрел полых костяных шариков-свистунок с двумя полярно расположенными овальными резными отверстиями. Они имеют бочонковидную или биконическую форму и размеры от 2,8 до 7,5 см, причем величина свистунок находилась в прямой зависимости от размеров наконечников. Основное назначение этих изделий — создание шумового устрашающего эффекта, хотя не исключена и такая их роль, как закрепление наконечника в древке стрелы или управление ею в полете. Мнение же, что «свистящие стрелы» у монголов являлись предметом роскоши, принадлежностью высшей знати, к настоящее время нельзя считать правильным. Раскопки погребений XII—XIV вв. свидетельствуют об обратном: стрелы со свистунками нашли широкое распространение прежде всего среди рядовых кочевников. И хотя средневековая историография скупа на упоминания о применении татаро-монголами «поющих стрел», надо думать, что на самом деле оно не было таким редким. Их могли использовать и для крепления горящей пакли или в качестве емкости горючего материала при поджоге осаждаемых крепостей, затыкая или обматывая в последнем случае отверстия ветошью или тканью.
|
Для изготовления древка («модон эшэ»), которое обеспечивало направление полета стрелы, монголы, как и большинство центрально-азиатских народов II тыс. н. э., использовали росший по берегам рек и озер кустарник, преимущественно иву, хотя источники упоминают, также можжевельник и березу. Судя по фрагментам древок, найденным в погребениях монголов в Восточном Забайкалье, они представляли собой точеные, округлые в сечении цилиндрические деревянные стержни, чуть сужающиеся при подходе к утку, диаметром 0,8 см. О длине древок из-за их плохой сохранности можно лишь догадываться, но, учитывая описание монгольских стрел в письменных источниках, надо думать, она не превышала 70—80 см («два фута, одну ладонь и два пальца»).
Способ крепления черешковых железных наконечников стрел в древках был, вероятно, следующим: их или вбивали в древко без его предварительного расщепления, обматывая затем крепкими нитями, или же, расщепив, стягивали трещину плотно уложенной нитью и берестой, предварительно докрыв ее клейким составом.
Важным элементом стрелы являлось оперение («удэ хомон»), которое придавало ей устойчивость в полете и способствовало меткости прицельной стрельбы. У монголов XII—XIV вв., согласно письменным источникам, для оперения стрел применили перья орла. Возможно, как и другие народы Центральной и Северной Азии, монголы использовали также перья коршуна и гуся, тетерева и дятла. Интересно, что стрела с перьями, взятыми из передних перьев правого крыла птицы, вертелась на лету направо и причиняла рану соответственно своему полету, а с левого крыла — в обратную.
|
Особо хочется остановиться на употреблении монголами яда («хорон») для обработки железных наконечников стрел. Источники достаточно четко указывают, что наступательное оружие татар «напоено ядом». Закономерно возникает вопрос: что могли использовать воины орды в качестве быстродействующего отравляющего вещества? Центрально-североазиатское военное искусство знало два вида таких ядов. Первый был известен еще иохэ и, видимо, имел растительное происхождение. «Обыкновенно в седьмой и восьмой луне составляют яды и намазывают стрелы.... Пораненный немедленно умирает. Когда варят яды, то одно испарение ядового состава может умертвить человека». Второй же вид яда («могайн хорон») получали от изобилующих в степях гадюк. Змей ловили весной, когда яд у них наиболее опасен, высушивали его, чтобы перед сражением развести с водой и полученным составом намазать наконечники. От стрелы с таким наконечником уже не требовалось прицельного попадания — достаточно было небольшой царапины, чтобы надолго, если не навсегда, вывести противника из строя.
Так как лук и стрелы являлись важным элементом вооружения татаро-монгольского воина, такой же необходимой принадлежностью его снаряжения был и колчан. Пока известен только один тип монгольских колчанов — открытый. Он имеет деревянный, обтянутый берестой каркас и овальной формы горизонтально срезанные горловину и днище с постепенным расширением стенок от приемника к днищу. Сами днища, видимо, изготавливались из какого-то органического материала, возможно, кожи или войлока, так как в погребениях они не сохранились. Береста для колчанов снималась со ствола продольным разрезом, стороны ее заводились одна на другую и сшивались прочными нитями. Стрелы в таких колчанах хранились наконечниками вниз, при этом их число на один колчан было не более 30. Колчаны крепились к поясу с помощью железных крючков — щитковых, с кольцами и проволочных. Судя по преобладающему по отношению к умершему положению колчанов в могилах, их носили у пояса на левом боку.
|
Еще одной принадлежностью конного татаро-монгольского воина, связанной с оружием дистанционного боя, был напильник, который они «всегда носят при колчане... для изощрения стрел»]. Он изготавливался из железной, довольно массивной пластины, которой в процессе ковки придавали форму сегмента. Напильник имел клиновидный четырехгранный насад для рукояти и характерный выступ-носик на конце изделия.
До сих пор плохо изучено такое защитное вооружение татаро-монголов, как щит, предназначенный для предохранения головы и корпуса воина от поражения. Ни сами щиты, ни какие-либо их детали в монгольских памятниках не обнаружены. Поэтому о наличии щитов у татаро-монголов судить можно лишь на основании письменных хроник и изображений монгольских воинов. Согласно этим источникам, щит был круглым, небольшим (около 80 см), плетенным из прутьев или склеенным из деревянных плах, с деревянной поперечиной. Наружная поверхность щита покрывалась твердой кожей, на которую у тяжеловооруженных воинов наклепывались металлические диски и сегменты, а внутренняя укреплялась войлоком. По краю щита пропускалась окантовка. Все щиты имели круглые металлические навершия-умбоны.
Следующий вид вооружения тяжелого татаро-монгольского конного-воина представлен оружием ближнего боя. Оно включает предметы полифункционалъного назначения, соединяющие в себе функцию нанесения колющих и рубящих ударов (сабли, мечи, палаши), и оружие монофункционального назначения, сохраняющее в своей форме специализированную функцию нанесения рубящих (топор) и колющих (копье) ударов.
Все известные нам остатки сабель найдены в Кара-Коруме. Это слабоизогнутые стальные полосы с коротким острием и узким концом, длиной около 1 м и шириной 3,0—3,5 см. Внешне они мало чем отличаются от обычных мечей, разве что только однолезвийным клинком, что, видимо, и послужило поводом средневековым авторам назвать их «несколько кривыми мечами» при характеристике вооружения монголов. Сабля была довольно мощным оружием в руках умелого всадника из-за ее сравнительной легкости, что «допускало более быстрые движения руки, нежели тяжелый меч, и, несмотря на разницу в весе, кривой клинок немногим уступает прямому в силе удара, если его изгиб рассчитай правильно и с соблюдением надлежащего распределения центров тяжести и удара».
Что же касается мечей, то они представлены изделиями двух типов. Первый имеет прямой двулезвийный клинок и округленный конец, сближающий его с европейскими мечами каролингского типа, второй - более массивную полосу и не круглый, а заостренный конец, чем приближается к мечам, бытовавшим в Европе в XIII—XIV вв. Помимо мечей и сабель в комплект вооружения латной конницы монголов входили также прямые однолезвийные клинки-палаши, ширина которых достигала 3 см., круглой формы железные булавы с втульчатым насадом, упомянутые в источниках как «палицы из хорошего железа», топоры с клиновидным насадом, а также копья; последние были, как правило, втульчатыми и различались по форме пера: у одних оно было ромбовидное, длиной 12,0 см, у других — пиковидное, длиной 18,0см. По сведениям письменных источников, древки копий иногда раскрашивались красной киноварью («улан зос»), что, видимо, должно было сказаться па поражающих свойствах оружия и символизировать успех в бою.
Особое внимание уделялось защите боевого коня. Согласно письменным источникам, она изготовлялась следующим образом: «...берут ремни от быка или другого животного шириною в руку, заливают их смолою вместе по три или по четыре и связывают ремешками или веревочками; на верхнем ремне они помещают веревочки на конце, а на нижнем — в середине, и так поступают до конца; отсюда, когда нижние ремни наклоняются, верхние вставляют, и таким образом удваиваются или утраиваются на теле. Прикрытие лошади они делят на пять частей; с одной стороны лошади одну, а с другой другую, которые простираются от хвоста до головы и связываются у седла, а сзади седла на спине и также на шее; также на крестец они кладут другую сторону, там, где соединяются связи двух сторон; в этом куске они делают отверстие, через которое выставляют хвост, и на груды также кладут одну сторону. Все части простираются до колен или до связей голеней; а перед лбом они кладут железную полосу, которая с обеих сторон шеи связывается с вышеназванными сторонами».
Таким образом, татаро-монгольский конский доспех состоял из пяти частей: нагрудника, двух боковин, наспинно-нагрудной части и двухчастного нашейника — и был твердым — «ламинарным» или «ламилярным». Однако наряду с ним, судя по иранским и японским миниатюрам, применялся и мягкий доспех в виде попоны, обшитой металлическими бляхами. По этим же источникам, видно, что трехстворчатое конское боевое оголовье хотя и применялось, но обязательным не было.
Несколько слов следует сказать и о седле («эмээл»). Как и монгольские седла недавнего прошлого, оно имело деревянный остов и дугообразные луки, украшенные резьбой, раскраской и металлическими бляшками. Обе луки окантовывались полосками железа, а полки седла скреплялись железными пластинками, при этом высота передней луки была немного выше задней. Ленчик покрывался войлоком, а затем обтягивался кожей. Под седло клали войлочный потник, который прикрывался украшенным тисненым орнаментом и металлическими бляшками кожаным чепраком. Цвет чепрака, как и изготовленною из того же материала тебенека (трапециевидной формы лопасти с закругленными на нижней, широкой части углами), был темно-коричневый, причем тебенек украшался тисненным клетчатым узором и декоративным орнаментом.
В предметы конского снаряжения («мориной ээбсэг») входили также удила, стремена, подпружные пряжки, седельные кольца, предметы украшения сбруи.
Удила («хазаарай амап») по способу крепления к ним ремней повода и оголовья относились к типу двусоставных с кольчатыми псалиями. Они изготавливались из двух четырехгранных железных стержней с одинаковыми размерами звеньев и несомкнутыми кольцами, в которые продевались железные кольчатые псалии одинакового диаметра. Обычный размер половинок вместе с псалием равнялся 10—12 см при диаметре колец 4—6 см.
В отличие от удил стремена («дуроо») были более разнообразны по типам. Нами выделено три типа стремян. Первый включает изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и прямоугольной же петлей для путлища. Второй тип — стремена подтреугольной формы. Наконец, третий тип — изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и дугообразной бородкой в основании дужки. Кроме этого, видимо, надо отметить и деревянные стремена, которые, хотя и не обнаружены в археологических памятниках, этнографически прослеживались у некоторых групп монголов еще в XIX в.
Подпружные пряжки («улам бэли») - костяные, бронзовые и железные изделия, при этом последние — самые многочисленные. Есть овальные, круглые, прямоугольные железные пряжки, материалом для изготовления которых служила различного сечения проволока.
Украшалась сбруя, судя по находкам в восточно-забайкальских могильниках XII—XIV вв., крупными медными бляхами, которые нашивались на нагрудные или шейные ремни, а также мелкими, используемыми для убранства уздечки. Последние, помимо меди изготавливались из кости. Кроме этого, для украшения сбруи применялись различного рода узлы («хударгин уялаа», «зангилаа», «хударгин сасаг») в сочетании с плетением из тонких ремней.
Особенностью снаряжения татаро-монгольского конного воина было отсутствие шпор. Здесь же необходимо отметить и то, что вопреки сложившемуся у некоторой части исследователей мнению лошади у монголов подковывались, наглядный пример чему — находки широких подков без шипов («таха») в Кара-Коруме.
Легковооруженный конный воин. В отличие от тяжеловооруженного всадника легкий конный лучник не имел такого богатого арсенала средств защиты (оружия). Он был одет в сшитую из шкуры кобарги, косули, соболя, лисьих или волчьих лап шапку («малгай») с острой или округлой тульей и расширенным кверху околышем, с которой свободно свисали пушистые звериные хвосты, мягкий панцырь («хатапгу деель») в виде длинною кафтана с фигурными листовидными оплечьями, сшитый из слоеной кожи, войлока и прочной ткани и часто простеганный металлическими пластинками, или в стеганый халат с косым запахом и узкими длинными рукавами, кожаные рукавицы («архап»), стеганые штаны и сапоги.
Вооружение легкой конницы татаро-монголов составляли лук, тех же типов, что и описанные выше, стрелы с железными и костяными наконечниками, а также сабля и волосяной аркан.
Учитывая, что перечисленные виды оружия легковооруженного всадника - те же, что и у панцирных воинов, здесь мы рассмотрим только костяные наконечники стрел («годли»). Они подразделяются нами на два отдела, две группы и семь типов.
Отдел I. Черешковые наконечники стрел. Это самая распространенная категория костяных наконечников. Они имеют плоский, клиновидный в боковой проекции насад с рядами поперечных косых нарезок на обеих плоскостях для крепления с древком.
Группа I. Ромбические наконечники стрел.
Группа II. Трехгранные наконечники стрел.
О назначении костяных наконечников стрел нет единого мнения. Одни исследователи рассматривают их как принадлежность только охотничьего снаряжения, другие же считают их универсальными, предназначенными как для добычи промыслового pверя, так и для применения в бою. Последняя точка зрения подтверждается и письменными источниками. Исходя из этого, мы относим костяные наконечники стрел к предметам вооружения татаро-монголов.
Что же касается снаряжения боевого коня легковооруженного воина, то оно, видимо, было простым, без использования конского защитного доспеха.
Пеший воин («ябаган сэрэбшэ»). Несмотря yа отсутствие сведений о наличии у татаро-монголов пехоты и характеристики их как неспособных к пешему бою, «ибо у них короткие ноги и длинное туловище», существование у них пехоты как вспомогательного рода войск, на наш взгляд, вполне допустимо. Она могла формироваться из числа «вассалов или побежденных народов» для охраны и обеспечения «метко и мощно бьющих устройств» - катапульт, стенобитных машин, саперных работ, а также для различных обозных нужд. Воин мог быть вооружен подобно легковооруженному всаднику, но иметь не круглый, а прямоугольный станковый щит, сплетенный из прутьев на деревянном каркасе. В зимнее время к этому добавлялись лыжи («сапа»).
Таковы в основных чертах вооружение всадника и пехотинца, а также снаряжение боевого коня у татаро-монголов, свидетельствующие о высоком уровне развития у них военного дела.
ЛИТЕРАТУРА
Худяков Ю. С. Вооружение енисейских кыргызов VI—XII вв. Новосибирск: Наука, 1980.
Овчинникова Б. В. К вопросу о вооружении кочевников средневековой Тувы (по материалам могильника Аймырлыг).— в кн.: Военное дело Древние племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981.
Ларичев В. Е., Тюрюмина Д. В. Военное дело у киданей (по сведениям из «Ляо-ши»).— В кн.: Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. История и культура Востока Азии. Т. III. Новосибирск: Наука. 1975.
Плано Карпини. История монголов. — В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М.: Изд-во АН СССР, 1957.
Гаврилова А. А Могильник Кудырге как источник по истории алтайских племен. М.—Л.: Наука, 1965.
Савинов Д. Г. Новые материалы по истории сложного лука и некоторые вопросы его эволюции в Южной Сибири.— В кн.: Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981.
Киселев С. В., Мерперт И. Я. Железные и чугунные изделия Кара-Корума — в кн.: Древнемонгольские города. М.: Изд-во AН СССР, 1961.