Группа III. Трехлопастные наконечники стрел.

Отличительной чертой трехлопастных наконечников стрел являются их высокие баллистические качества. Такие наконечники были наиболее устойчивыми в полете и наносили при попадании «болезненные рваные раны». Их основное назначение — поражение не защищенного доспехами противника, о чем свидетельствуют большая величина лопастей и остро­угольное оформление лезвия. Как и наконечники первых двух групп, они относятся к отделу черешковых и имеют четырехгранный приостренный насад.

Для многих наконечников стрел преобладающей группы — плоских и для некоторых трехлопастных характерно наличие на насаде стрел по­лых костяных шариков-свистунок с двумя полярно расположенными овальными резными отверстиями. Они имеют бочонковидную или биконическую форму и размеры от 2,8 до 7,5 см, причем величина свистунок находилась в прямой зависимости от размеров наконечников. Основное назначение этих изделий — создание шумового устрашающего эффекта, хотя не исключена и такая их роль, как закрепление наконечника в древке стрелы или управление ею в полете. Мнение же, что «свистящие стрелы» у монголов являлись предметом роскоши, принад­лежностью высшей знати, к настоящее время нельзя счи­тать правильным. Раскопки погребений XII—XIV вв. свидетельствуют об обратном: стрелы со свистунками нашли широкое распространение преж­де всего среди рядовых кочевников. И хотя средневековая историогра­фия скупа на упоминания о применении татаро-монголами «поющих стрел», надо думать, что на самом деле оно не было таким редким. Их могли использовать и для крепления горящей пакли или в качестве ем­кости горючего материала при поджоге осаждаемых крепостей, затыкая или обматывая в последнем случае отверстия ветошью или тканью.

Для изготовления древка («модон эшэ»), которое обеспечивало направ­ление полета стрелы, монголы, как и большинство центрально-азиатских народов II тыс. н. э., использовали росший по берегам рек и озер кус­тарник, преимущественно иву, хотя источники упоминают, также можжевельник и березу. Судя по фраг­ментам древок, найденным в погребениях монголов в Восточном Забай­калье, они представляли собой точеные, округлые в сечении ци­линдрические деревянные стержни, чуть сужающиеся при подходе к утку, диаметром 0,8 см. О длине древок из-за их плохой сохранности можно лишь догадываться, но, учитывая описание монгольских стрел в письменных источниках, надо думать, она не превышала 70—80 см («два фута, одну ладонь и два пальца»).

Способ крепления черешковых железных наконечников стрел в древ­ках был, вероятно, следующим: их или вбивали в древко без его пред­варительного расщепления, обматывая затем крепкими нитями, или же, расщепив, стягивали трещину плотно уложенной нитью и берестой, предварительно докрыв ее клейким составом.

Важным элементом стрелы являлось оперение («удэ хомон»), кото­рое придавало ей устойчивость в полете и способствовало меткости при­цельной стрельбы. У монголов XII—XIV вв., согласно пись­менным источникам, для оперения стрел применили перья орла. Возможно, как и другие народы Центральной и Северной Азии, монголы использовали также перья коршуна и гуся, тетерева и дятла. Интересно, что стрела с перьями, взятыми из передних перьев правого крыла птицы, вертелась на лету направо и причиняла рану соответственно своему полету, а с левого крыла — в обратную.

Особо хочется остановиться на употреблении монголами яда («хорон») для обработки железных наконечников стрел. Источники достаточ­но четко указывают, что наступательное оружие татар «напоено ядом». Закономерно возникает вопрос: что могли использовать вои­ны орды в качестве быстродействующего отравляющего вещества? Центрально-североазиатское военное искусство знало два вида таких ядов. Первый был известен еще иохэ и, видимо, имел раститель­ное происхождение. «Обыкновенно в седьмой и восьмой луне составля­ют яды и намазывают стрелы.... Пораненный немедленно умирает. Ког­да варят яды, то одно испарение ядового состава может умертвить человека». Второй же вид яда («могайн хорон») получали от изобилующих в степях гадюк. Змей ловили весной, когда яд у них наиболее опасен, высушивали его, чтобы перед сражением развести с водой и полученным составом намазать наконечники. От стрелы с таким наконечником уже не требовалось прицельного попадания — достаточно было небольшой царапины, чтобы надолго, если не навсегда, вывести противника из строя.

Так как лук и стрелы являлись важным элементом вооружения та­таро-монгольского воина, такой же необходимой принадлежностью его снаряжения был и колчан. Пока известен только один тип монгольских колчанов — открытый. Он имеет деревянный, обтянутый берестой кар­кас и овальной формы горизонтально срезанные горловину и днище с постепенным расширением стенок от приемника к днищу. Сами днища, видимо, изготавливались из какого-то органического материала, возмож­но, кожи или войлока, так как в погребениях они не сохранились. Бе­реста для колчанов снималась со ствола продольным разрезом, стороны ее заводились одна на другую и сшивались прочными нитями. Стрелы в таких колчанах хранились наконечниками вниз, при этом их число на один колчан было не более 30. Колчаны крепились к поясу с помощью железных крючков — щитковых, с кольцами и проволочных. Судя по преобладающему по отношению к умершему положению колчанов в могилах, их носили у пояса на левом боку.

Еще одной принадлежностью конного татаро-монгольского воина, свя­занной с оружием дистанционного боя, был напильник, который они «всегда носят при колчане... для изощрения стрел»]. Он изготавливался из железной, довольно массивной пластины, которой в про­цессе ковки придавали форму сегмента. Напильник имел клиновидный четырехгранный насад для рукояти и характерный выступ-носик на конце изделия.

До сих пор плохо изучено такое защитное вооружение татаро-монго­лов, как щит, предназначенный для предохранения головы и корпуса воина от поражения. Ни сами щиты, ни какие-либо их детали в монгольских памятниках не обнаружены. Поэтому о наличии щитов у татаро-монголов судить можно лишь на основании письменных хроник и изображений монгольских воинов. Согласно этим источникам, щит был круглым, небольшим (около 80 см), плетенным из прутьев или склеен­ным из деревянных плах, с деревянной поперечиной. Наружная поверх­ность щита покрывалась твердой кожей, на которую у тяжеловооружен­ных воинов наклепывались металлические диски и сегменты, а внутрен­няя укреплялась войлоком. По краю щита пропускалась окантовка. Все щиты имели круглые металлические навершия-умбоны.

Следующий вид вооружения тяжелого татаро-монгольского конного-воина представлен оружием ближнего боя. Оно включает предметы полифункционалъного назначения, соединяющие в себе функцию нанесения колющих и рубящих ударов (сабли, мечи, палаши), и оружие монофунк­ционального назначения, сохраняющее в своей форме специализирован­ную функцию нанесения рубящих (топор) и колющих (копье) ударов.

Все известные нам остатки сабель найдены в Кара-Коруме. Это слабоизогнутые стальные полосы с коротким острием и узким концом, дли­ной около 1 м и шириной 3,0—3,5 см. Внешне они мало чем отличают­ся от обычных мечей, разве что только однолезвийным клинком, что, ви­димо, и послужило поводом средневековым авторам назвать их «несколько кривыми мечами» при характеристике вооружения монголов. Сабля была довольно мощным оружием в руках умелого всадника из-за ее сравнительной легкости, что «допускало более быстрые движения руки, нежели тяжелый меч, и, несмотря на разницу в весе, кривой кли­нок немногим уступает прямому в силе удара, если его изгиб рассчитай правильно и с соблюдением надлежащего распределения центров тяжес­ти и удара».

Что же касается мечей, то они представлены изделиями двух типов. Первый имеет прямой двулезвийный клинок и округленный конец, сбли­жающий его с европейскими мечами каролингского типа, второй - более массивную полосу и не круглый, а заостренный конец, чем приближа­ется к мечам, бытовавшим в Европе в XIII—XIV вв. Помимо мечей и сабель в комплект вооружения латной конницы мон­голов входили также прямые однолезвийные клинки-палаши, ширина которых достигала 3 см., круглой формы железные булавы с втульчатым насадом, упомянутые в источниках как «палицы из хоро­шего железа», топоры с клиновидным насадом, а также копья; последние были, как правило, втульчатыми и различались по форме пера: у одних оно было ромбовидное, длиной 12,0 см, у других — пиковидное, длиной 18,0см. По сведениям письменных источников, древки копий иногда раскрашивались красной киноварью («улан зос»), что, видимо, должно было сказаться па поражающих свойствах оружия и символизировать успех в бою.

Особое внимание уделялось защите боевого коня. Согласно письмен­ным источникам, она изготовлялась следующим образом: «...берут рем­ни от быка или другого животного шириною в руку, заливают их смо­лою вместе по три или по четыре и связывают ремешками или веревоч­ками; на верхнем ремне они помещают веревочки на конце, а на нижнем — в середине, и так поступают до конца; отсюда, когда нижние ремни наклоняются, верхние вставляют, и таким образом удваиваются или утраиваются на теле. Прикрытие лошади они делят на пять час­тей; с одной стороны лошади одну, а с другой другую, которые прости­раются от хвоста до головы и связываются у седла, а сзади седла на спине и также на шее; также на крестец они кладут другую сторону, там, где соединяются связи двух сторон; в этом куске они делают от­верстие, через которое выставляют хвост, и на груды также кладут одну сторону. Все части простираются до колен или до связей голеней; а перед лбом они кладут железную полосу, которая с обеих сторон шеи связывается с вышеназванными сторонами».

Таким образом, татаро-монгольский конский доспех состоял из пяти частей: нагрудника, двух боковин, наспинно-нагрудной части и двух­частного нашейника — и был твердым — «ламинарным» или «ламилярным». Однако наряду с ним, судя по иранским и японским миниатю­рам, применялся и мягкий доспех в виде попоны, обши­той металлическими бляхами. По этим же источникам, видно, что трехстворчатое конское боевое оголовье хотя и применялось, но обяза­тельным не было.

Несколько слов следует сказать и о седле («эмээл»). Как и мон­гольские седла недавнего прошлого, оно имело деревянный остов и дуго­образные луки, украшенные резьбой, раскраской и металлическими бляшками. Обе луки окантовывались полосками железа, а полки седла скреплялись железными пластинками, при этом высота передней луки была немного выше задней. Ленчик покрывался войлоком, а затем об­тягивался кожей. Под седло клали войлочный потник, который прикры­вался украшенным тисненым орнаментом и металлическими бляшками кожаным чепраком. Цвет чепрака, как и изготовленною из того же ма­териала тебенека (трапециевидной формы лопасти с закругленными на нижней, широкой части углами), был темно-коричневый, причем тебенек украшался тисненным клетчатым узором и декоративным орнаментом.

В предметы конского снаряжения («мориной ээбсэг») входили также удила, стремена, подпружные пряжки, седельные кольца, предметы ук­рашения сбруи.

Удила («хазаарай амап») по способу крепления к ним ремней пово­да и оголовья относились к типу двусоставных с кольчатыми псалиями. Они изготавливались из двух четырехгранных железных стержней с оди­наковыми размерами звеньев и несомкнутыми кольцами, в которые про­девались железные кольчатые псалии одинакового диаметра. Обычный размер половинок вместе с псалием равнялся 10—12 см при диаметре колец 4—6 см.

В отличие от удил стремена («дуроо») были более разнообразны по типам. Нами выделено три типа стремян. Первый включает изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и прямоугольной же петлей для путлища. Второй тип — стремена подтреугольной формы. Наконец, третий тип — изделия арочной формы с невысоким прямоугольным выступом и дугообразной бородкой в основании дужки. Кроме этого, видимо, надо отметить и деревянные стремена, которые, хотя и не обнаружены в археологических памятниках, этнографически прослеживались у неко­торых групп монголов еще в XIX в.

Подпружные пряжки («улам бэли») - костяные, бронзовые и железные изделия, при этом последние — самые многочисленные. Есть овальные, круглые, прямоугольные железные пряжки, материалом для изготов­ления которых служила различного сечения проволока.

Украшалась сбруя, судя по находкам в восточно-забайкальских могильниках XII—XIV вв., круп­ными медными бляхами, которые нашивались на нагрудные или шейные ремни, а также мелкими, используемыми для убранства уздечки. Последние, помимо меди изготавливались из кости. Кроме этого, для украшения сбруи применя­лись различного рода узлы («хударгин уялаа», «зангилаа», «хударгин сасаг») в сочетании с плетением из тонких ремней.

Особенностью снаряжения татаро-монгольского конного воина было отсутствие шпор. Здесь же необходимо отметить и то, что вопреки сложившемуся у некоторой части исследователей мнению лошади у монго­лов подковывались, наглядный пример чему — находки широких подков без шипов («таха») в Кара-Коруме.

Легковооруженный конный воин. В отличие от тяжеловооруженного всадника легкий конный лучник не имел такого богатого арсенала средств защиты (оружия). Он был одет в сшитую из шкуры кобарги, косули, соболя, лисьих или волчьих лап шапку («малгай») с острой или округлой тульей и расширенным кверху околышем, с которой свободно свисали пушистые звериные хвосты, мягкий панцырь («хатапгу деель») в виде длинною кафтана с фигурными листовидными оплечьями, сши­тый из слоеной кожи, войлока и прочной ткани и часто простеганный металлическими пластинками, или в стеганый халат с косым запахом и узкими длинными рукавами, кожаные рукавицы («архап»), стеганые штаны и сапоги.

Вооружение легкой конницы татаро-монголов составляли лук, тех же типов, что и описанные выше, стрелы с железными и костяными нако­нечниками, а также сабля и волосяной аркан.

Учитывая, что перечисленные виды оружия легковооруженного всад­ника - те же, что и у панцирных воинов, здесь мы рассмотрим только костяные наконечники стрел («годли»). Они подразделяются нами на два отдела, две группы и семь типов.

Отдел I. Черешковые наконечники стрел. Это самая распространен­ная категория костяных наконечников. Они имеют плоский, клиновид­ный в боковой проекции насад с рядами поперечных косых нарезок на обеих плоскостях для крепления с древком.

Группа I. Ромбические наконечники стрел.

Группа II. Трехгранные наконечники стрел.

О назначении костяных наконечников стрел нет единого мнения. Одни исследователи рассматривают их как принадлежность только охотничье­го снаряжения, другие же считают их универсальны­ми, предназначенными как для добычи промыслового pверя, так и для применения в бою. Последняя точка зрения подтвержда­ется и письменными источниками. Исходя из этого, мы от­носим костяные наконечники стрел к предметам вооружения татаро-мон­голов.

Что же касается снаряжения боевого коня легковооруженного воина, то оно, видимо, было простым, без использования конского защитного доспеха.

Пеший воин («ябаган сэрэбшэ»). Несмотря yа отсутствие сведений о наличии у татаро-монголов пехоты и характеристики их как неспособ­ных к пешему бою, «ибо у них короткие ноги и длинное туловище», существование у них пехоты как вспомогательного рода войск, на наш взгляд, вполне допустимо. Она могла формироваться из числа «вассалов или побежденных народов» для охраны и обеспечения «метко и мощно бьющих устройств» - катапульт, стенобит­ных машин, саперных работ, а также для различных обозных нужд. Воин мог быть вооружен подобно легковооруженному всаднику, но иметь не круглый, а прямоугольный станковый щит, сплетенный из прутьев на деревянном каркасе. В зимнее время к этому добавлялись лыжи («сапа»).

Таковы в основных чертах вооружение всадника и пехотинца, а так­же снаряжение боевого коня у татаро-монголов, свидетельствующие о вы­соком уровне развития у них военного дела.

ЛИТЕРАТУРА

Худяков Ю. С. Вооружение енисейских кыргызов VI—XII вв. Новосибирск: Нау­ка, 1980.

Овчинникова Б. В. К вопросу о вооружении кочевников средневековой Тувы (по материалам могильника Аймырлыг).— в кн.: Военное дело Древние племен Си­бири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981.

Ларичев В. Е., Тюрюмина Д. В. Военное дело у киданей (по сведениям из «Ляо-ши»).— В кн.: Сибирь, Центральная и Восточная Азия в средние века. История и культура Востока Азии. Т. III. Новосибирск: Наука. 1975.

Плано Карпини. История монголов. — В кн.: Путешествие в восточные страны Плано Карпини и Рубрука. М.: Изд-во АН СССР, 1957.

Гаврилова А. А Могильник Кудырге как источник по истории алтайских племен. М.—Л.: Наука, 1965.

Савинов Д. Г. Новые материалы по истории сложного лука и некоторые вопросы его эволюции в Южной Сибири.— В кн.: Военное дело древних племен Сибири и Центральной Азии. Новосибирск: Наука, 1981.

Киселев С. В., Мерперт И. Я. Железные и чугунные изделия Кара-Корума — в кн.: Древнемонгольские города. М.: Изд-во AН СССР, 1961.