Вопрос. Русские мыслители о правовом государстве.

Из истории
государства и права

Пахомов В. Г.

докт. юрид. наук, профессор

Российский государственный социальный университет

Русские мыслители о правовом государстве

В отечественной политико-правовой науке концепция правового государства активно разрабатывается с конца XIX века. В то время ей уделяли внимание многие русские исследователи, среди них: С.А. Котляревский, Б.А. Кистяковкий, Г. Ф. Шершеневич, В.М. Гессен, М.А. Рейснер, П.А. Кропоткин и другие. Интерес к проблеме был достаточно закономерен. Так, рассуждая об истоках теории правового государства, юрист и философ права Л.М. Родионов в работе «Правовое государство» в начале века писал: «Великий смысл развития демократических начал, за которые боролись и борются народы, заключается в том, что только таким путем – и никаким иным – может быть достигнуто обеспечение права, а стало быть, и интересов общества и отдельных личностей в государстве. Ведь интересы человеческой личности и ее достоинство составляют конечную цель всех политических движений и переворотов. А так как сознание современного человечества говорит о равном достоинстве каждой отдельной личности, то справедливое государственное устройство должно обеспечить всем и каждому свободное развитие всех природных сил и способностей, удовлетворение всех разумных потребностей»[1]. С.А. Котляревский подчеркивал, что идея правового государства «есть зрелый плод той долгой борьбы за право, которая представляет одну из важнейших глав в истории человеческой цивилизации и, выросши на этой, веками возделанной почве, она может безопасно встретить напряженную переоценку ценностей, подъем волны и скепсиса, и критики»[2]. Идея правового государства не ограничивается вопросами государства и права.

Видным теоретиком правового государства был Б.А. Кистяковский (1868–1920), ему принадлежит инициатива теоретической постановки вопроса о правовом социалистическом государстве [3]. Методологической основой его исследований является комплексное применение собственно юридического метода с идеями психологической и социологической школ. Говоря о социальной природе права, Кистяковский писал: «Чаше всего социальную природу права видят в том, что оно может существовать только в обществе и что общественная жизнь обусловливает все правовые явления. Это, несомненно, верно, но не характерно для права. Ведь вся наша культура во всех ее проявлениях тесно связана с общественной жизнью. Даже язык не мог бы существовать без общества … также точно без общества не могли бы существовать ни литература, ни наука, ни искусство. Однако для всякого языка ясно, что право есть социальное явление в другом смысле, чем все эти проявления культуры; оно как бы более социально, чем все они».[4] Поскольку право носит социальный характер, то его сущность состоит не во внутренней ценности, а в том, что его нормы постоянно и регулярно осуществляются в жизни. Право – не долженствование, а исторический, социальный факт.

Анализ права с позиций социологии требует обращения к его практической реализации и, исходя из этого, рассматривать право в его воплощении в правовых отношениях. А поскольку все жизненные ситуации невозможно описать, то юрист, прежде всего, должен знать законы и уметь обращаться с ними. Однако идеальное состояние для юриста – практика в другом – в умении соединить «правовую жизнь» со знаниями законов. В этом одна из гарантий справедливости. Последняя в сфере реализации права означает беспристрастность судьи, обоснованность выводов фактическими обстоятельствами дела,
равенство перед законом, соразмерность наказания преступлению, соответствие между целями законодателя и средствами, избираемыми для их достижения.

Все это можно реализовать в правовом государстве, в том числе и государстве социальной справедливости (социалистическом).
В последнем власть строго подзаконна, в нём существует народное представительство, которое выражает верховенство народа. В социа­листическом государстве достигается «полное единение государ­ственной власти с народом». Здесь каждый, в лице своих представителей, должен участвовать в выработке законов, контроле за правительством. Но при этом каждый гражданин и народ как суверен ответственны за соблюдение правового порядка.

Кистяковский упрекал русскую революционную интеллигенцию за ее пренебрежение правом и за неразвитость ее правопонимания. Он видел причины слаборазвитости правосознания российской интеллигенции в бедности окружающей правовой жизни, в слишком большой дани увлечению метафизическими решениями политических и моральных проблем. Сущность права Кистяковский определял с философских позиций как совокупность норм, устанавливающих свободу лиц. С точки зрения социологии – совокупность норм, создающих компромисс между различными требованиями, так как всякий новоиздающийся «закон в современном конституционном государстве становится компромиссным документом, вырабатывае­мым различными партиями, которые выражают требования определенных социальных групп». Более того, «современное государство само основано на компромиссе, и конституция каждого отдельного государства есть компромисс, примиряющий стремления наиболее влиятельных групп в данном государстве».

В 1906 г. была опубликована работа Б.А. Кистяковского «Государство правовое и социалистическое», с интересом воспринятая сразу после ее опубликования, но впоследствии незаслуженно преданная забвению. Еще Фихте и Гегель под понятием государства, писал Б.А. Кистяковский, подразумевали исключительно правовое государство и представляли его как совокупность тех принципов, которые должны осуществляться в совершенном правовом государстве. «Вполне понятно, почему Фихте и Гегель, чтобы уразуметь истинную природу государства, обращали свои взоры, прежде всего и исключительно на правовое государство. Правовое государство — это высшая форма государственного быта, которую выработало человечество как реальный факт. В идеале есть более высокие формы государственности, например, социалистическое государство»[5]. По его мнению, основной принцип правового, или конституционного, государства – в ограничении государственной власти. «В правовом государстве власти положены известные пределы, которых она не должна и не может переступать». Ограничение власти происходит за счет признания неприкосновенных и неотъемлемых прав личности. Таким образом, в русской юридической литературе, пожалуй, впервые признается, что имеется известная сфера самоопределения и самопроявления личности, в которую государство не имеет права вторгаться. В этом специфика правового государства. Все права граждан и их неприкосновенность, подчеркивал ученый, составляют содержание политической свободы, без которой не может обойтись ни одно культурное общество. «Благодаря неотъемлемым правам и неприкосновенности личности, государственная власть в правовом, или конституционном, государстве не только ограничена, но и строгоподзаконна».

Говоря о правовом государстве, Б.А. Кистяковский не ограничивался признанием принципа разделения властей и необходимостьюсосредоточения власти в руках народа. Даже если власть всецело сосредоточена в руках народа, но способна по желанию отменять свободу слова, печати, собраний и союзов, государство, считал он, не только не имеет ничего общего с правовым, а, напротив, обладает обратным антиправовым характером. «Свободы эти настолько неотъемлемое право каждого человека, что тот государственный строй, в котором они нарушаются, не может быть признан нормальным, независимо от того, в чьих руках находится власть. Там, где этих свобод нет или где они во всякий данный момент могут быть хотя бы временно упразднены, там нет даже элементарной политической свободы и там государственная власть имеет характер насильственный, а не правовой». Государства, построенные на принципе народовластия, также могут быть несвободными и деспотичными, причем диктат и деспотизм здесь может привести к более трагическим последствиям, чем деспотизм одного лица. Об этом свидетельствуют примеры некоторых античных республик, практика конвента и якобинцев в эпоху Великой французской революции.

Гарантию свободы личности Б.А. Кистяковский видел в такой организации власти, при которой исключается возможность подавления личности и обеспечивается признание за ней и народом в целом прерогатив как объекта, так и субъекта власти, т. е. признается ее суверенитет. Самое важное учреждение правового государства – народное представительство – должно являться непосредственным соучастником государственной власти. Только тогда возрастает престиж власти, когда она находит поддержку и опору в своем народе, что придает ей прочность и устойчивость. «Несомненно, что полное единение государственной власти с народом, т. е. полное единство государства, как цельной организации, осуществимо только в государстве будущего, в народном или социалистическом государстве. Последнее, однако, не будет в этом случае создавать новый принцип, а только осуществит тот принцип, который провозглашен правовым государством. Возвращаясь к вопросу об организации государственной власти в правовом государстве и об участии народа в этой организации, надо отметить, что самая важная функция власти — законодательство в правовом государстве всецело подчинено народному представительству»[6].

Говоря о народном представительстве в правовом государстве, Б.А. Кистяковский считает, что в его выборах должен участвовать весь народ и никакие ограничения избирательного права принципиально недопустимы. Избирательное право должно быть не только всеобщим и равным, но и обеспечивать прямое голосование непосредственно за кандидатов, выдвинутых в представительство тайным или закрытым способом. «Требование всеобщего, равного и прямого избирательного права с тайной подачей голосов является теперь
основным требованием демократизма. При народовластии всякий должен обладать избирательным правом и никто не может быть его лишен»[7]. Поднять уровень общественного правосознания, сформировать чувство ответственности, утвердить большее уважение к законности как своих, так и чужих прав, развить в народе сознание общественной и национальной солидарности, согласия, признать важность общегосударственных и общенародных интересов возможно лишь при широком участии народных представителей в создании и выработке законов и действенном влиянии на деятельность правительства и общую политику страны. «Но как участие в законодательстве, так и влияние на правительственную деятельность может быть обеспечено всему народу только при общем и равном из избирательном праве»[8]. И для народа, и для государства, приходит к выводу ученый, всеобщее и равное избирательное право с прямой и тайной подачей голосов явилось бы большим благом. Это должно понять «всякое сколько-нибудь благоразумное и талантливое правительство»[9].

Одна из черт правового государства, по Б.А. Кистяковскому, –возможность образования любых общественных и народных организаций. «В самом деле, социалистическое государство должно быть прежде всего определенно демократическим и народным. Но и современное правовое государство является по своим принципам безусловно демократическим»[10]. Выработка учреждений будущего социального строя возможна, заключает Б.А. Кистяковский, только в правовом государстве, которое есть его школа и «лаборатория». Признав это, необходимо ценить институт правового государства и дорожить им. Над созданием социалистического строя, по его мнению, надо еще много и долго работать как теоретически, так и практически, но решение данной задачи возможно только в рамках правового государства при господстве политической свободы и демократических учреждений.

Оригинальный вариант концепции власти и правового государства был представлен Г.Ф. Шершеневичем (1863–1912).

Концепция власти. Государство представляет собой источник права как властного веления. Власть связана с волей, с умением «заставить других сообразовывать свое поведение с волею властвующих, вводить свою волю одним из существенных мотивов, определяющих поведение другого». В основе власти лежит эмоциональный и мыслительный настрой повинующихся. Шершеневич называет его «эгоистическим чувством», которое «составлено у него из страха и веры в то, что послушание может принести известные выгоды».

С позиций социологии все власти опираются на государственную власть с ее изначальным (исторически и логически) авторите­том, из нее же они черпают свои силы, тогда как государственная власть опирается непосредственно на общественные силы. С юридической точки зрения, государство есть правовое отношение, есть объект или субъект права, но это уже, по Шершеневичу, неправильные, искаженные представления о власти. С методологической точки зрения, подчеркивает он, «юридическое определение не только не способно объяснить реального существа того, что мы называем государством, но оно кроет в себе опасность затемнить пред нами истинную сущность явлений, происходящих в государстве. Понятие о государстве только одно – социологическое».

Социологическое понятие о государстве исходит из того, что трудно «построить понятие о государстве как силе, государстве как юридическом отношении, но возможно это сделать только с учетом и лишь на основе представления о нем как комбинации силы и воли». Государственная власть предстает в этом случае как «основанная на самостоятельной силе воля одних (властвую­щих) подчинять себе волю других (подвластных)».

Правовое государство. Основные пути формирования правового государства: строгое определение полномочий органам власти, устранение произвола государственной власти (установить нормы объективного права, определить пределы свободы каждого и отграничить одни интересы от других), государство должно быть ограничено охраною субъективных прав. Главные атрибуты такого государства: разделение властей, подчиненность государства стоящему над ним праву, наличие неотъемлемых прав личности, правовое самоограничение власти. Основной гарантией выступает «сдерживающая сила общественного мнения».

Он отмечает следующие пути формирования и основные параметры правового государства:

1) Для устранения произвола необходимо установление норм объективного права, которые определяют пределы свободы каждого и ограничивают одни интересы и другие, в том числе и государственной организации, – отсюда идея господства права в управлении.

2) Если личная инициатива требует простора, то государству достаточно ограничиться охраной субъективных прав.

3) Чтобы новый порядок не нарушался самими органами власти, необходимо строго определить полномочия последних, отделив от исполнительной власти законодательную, утвердить самостоятельность судебной власти, и допустив к соучастию в законодательстве выборные общественные элементы.

Реальные гарантии правовой государственности Шершеневич видит в том, что в различное время выдвигались различные гарантии правового порядка против произвола "...а) неотъемлемое ограничение власти; б) принцип разделения властей; в) правовое самоограничение власти; г) подчиненность государства стоящему над ним праву. В действительности такой гарантией является только сдерживающая сила общественного мнения".

Заметный вклад в теорию правового государства внес С.А. Котляревский (1873–1940). В работе «Власть и право. Проблема правового государства» он писал о правовом государстве как о факте общеизвестном: «...идея правового государства вошла в обиход современных цивилизованных государств… Правовое государство стало одним из политических заданий. Много раз отмечался кризис правосознания… Наличность переживаемых здесь разочарований не отнимет у данных стремлений настойчивости и выразительности: убеждение, что государство должно принять облик правового государства, остается не поколебленным».

Проблема власти была представлена Котляревским многосторонне. Помимо сравнительно-исторического освещения функциональных аспектов реализации идей господства права автор уделил немало внимания процессуальным (ритуальным) аспектам властвования и подчинения. Юристы и социологи, по мнению ученого, не всегда отдавали себе отчет в том, насколько явления властвования сохраняют в себе элемент загадочности, несмотря на их ежедневный и даже ежечасный характер проявления. Главное назначение правового государства – быть государством справедливости; ценность его определяется ценностью самого правового начала и при том предположении, что закон в таком государстве всегда справедлив и что «способ его создания есть в то же самое время – при недостатках человеческой природы –обеспечение этой возможной справедливости».

Идея правового государства не ограничивается вопросами государства и права. По мнению С.А. Котляревского, «направляя работу юриста, занятого истолкованием строения и жизни современного государства, она в то же время освещает путь политику-практику, признавшему, что ответы на задания, поставленные перед этим государством, могут быть прочными приобретениями, превратиться в неотъемлемое национальное достояние, лишь будучи облечены в правовые нормы»[11].

С.А. Котляревский особо указывал, что «степень широты самоуправления в пределах данного государства есть один из самых главных признаков того, насколько оно способно осуществлять принцип правового государства. Поддерживая И.Ф. Циона, утверждающего, что воля законодателя не является произволом, а «есть результат
размышления, основанного па верной оценке народных нужд и их соглашения с традиционными государственными задачами»[12], С.А. Кот­ляревский добавлял к этому, что власть должна быть ограничена
правом, прежде всего во имя справедливости, а «юридически конституционным нужно признать всякое государство, где народное представительство участвует в осуществлении законодательной власти,
т. е. законом в формальном смысле признается лишь акт, изданный с согласия народного представительства».

Говоря о роли суда в правовом государстве, С.А. Котляревский подчеркивал, что он должен быть одинаково независимым от давления как правительства, так и представительства, обязан защищать закон от посягательств, от кого бы они ни исходили, и предоставить возможность судье проверять обоснованность актов исполнительной власти. С.А. Котляревский считал, что «двойственность власти и права» очевидна; она «раскрывается во всей истории государства». Подтверждение этого взгляда он видит в том, что «власть не создала права, но она и не создана им» и настаивает на том, что «воля к власти есть также несомненная психологическая реальность»[13].

Государство неразрывно связано с принуждением и насилием, которые вытекают из стихии силы, составляющей его основное ядро; оно в самых высших своих формах все же рассчитано на глубокие несовершенства человеческой природы. Это значение силы для государства, по мнению С.А. Котляревского, определяет и роль права в нем. Он считает, что «право никогда не может служить самоцелью, никогда оно также не может вытеснить основной стихии государства – силы». Совершающийся в правовом государстве процесс «взаимопроникновения права и силы» никогда не может привести к их полному слиянию. С его точки зрения, «единственное, о чем здесь можно говорить, это об их взаимном сближении, их устанавливающейся относительной гармонии, одною стороною которой являются и столь разнообразные на протяжении веков разрешения проблемы правового государства». Однако правовое государство, по его мнению, никогда не перестает быть организацией силы, оно лишь «все явственнее оказывается не только организацией силы, но и организацией права».

В правовом государстве власть не должна являться и не является самобытной силой, могущей хоть в каких-либо случаях действовать несогласно с правом или вне его сферы. Эту мысль С.А. Котляревский выражает в следующих словах: «Когда мы говорим о невозможности для правового государства стать правовым до конца, то здесь приходится считаться не только со слабостью и неотчетливостью правовых запросов, предъявляемых в данном обществе к государственной власти;... здесь действует и простой инстинкт политического самосохранения, присущий всякому жизнеспособному государству при самых различных формах правления. Правовой запрос сталкивается с dura necessitas»[14].

К проблемам правового государства обращались и другие исследователи. Среди них заметный вклад внес В.М. Гессен. Он к его известным признакам (права и свободы граждан, разделение властей, связанность правительственных и судебных решений правом и т. д.) добавил необходимость представительной формы правления и наличие учреждений административной юстиции.

Предпринимая попытку дать определение понятия правового государства, В.М. Гессен писал: «Правовым называется государство, которое признает для себя как правительства создаваемые им же как законодателем юридические нормы. Правовое государство в своей деятельности, в осуществлении правительственных и судебных функций связано и ограничено правом, стоит под правом, а не вне и над ним. Отличительным свойством правового государства является подзаконность правительственной и судебной власти; такая подзаконность предполагает обособление властей – отделение правительственной власти от законодательной и судебной от той и другой». Именно начало обособления властей должно быть положено в основу формирования правового государства.

Исходя из необходимости подчинения власти закону, многие сторонники правового государства полагали, что, благодаря подзаконности правительственной и судебной властей, отношение между индивидом и государством становится правоотношением, отношением гражданства. «Государство, в лице своей правительственной власти, является правовым субъектом; и точно так же правовым субъектом является гражданин. Субъективные публичные права гражданина обеспечиваются системой юридических гарантий, осуществляющих на практике идею правового государства. Правомерность правительственной власти является в правовом государстве источником субъективных публичных прав гражданина»[15]. Обозначая основные принципы правового государства, В.М. Гессен подчеркивал, что оно должно быть демократическим, и разделение властей не может идти вразрез с его демократической природой. Благодаря этому развивается власть общественного мнения, возрастает роль демократических партий. «Придет время и всеобщее избирательное право во всех, без исключения, конституционных государствах станет реальным фактом политической жизни. Тогда – и только тогда – парламент явится действенным выразителем одной воли, – воли народного большинства. Тогда народные демократические партии будут обладать достаточною силою для того, чтобы именем народа править страной»[16].

Гессен определяет правовое государство, опираясь на фундаментальные воззрения западной политико-правовой мысли. «Правовым называется государство, – отмечает он, – которое признает обязательным для себя, как правительства, создаваемые им же, как законодателем, юридические нормы. Правовое государство в своей деятельности, в осуществлении своих правительственных и судебных функций связано и ограничено правом, стоит под правом, а не вне и над ним»[17].

По своему философскому мировоззрению Гессен примыкает к новейшему критическому идеализму и признает необходимость автономного обоснования личной и общественной этики, являясь убежденным защитником возрождающейся идеи естественного права. Без широкой и свободной идеологической критики положительного права невозможна, по мнению Гессена, никакая жизнеспособная законодательная реформа. Общественному прогрессу всегда и везде предшествует поворот к идеализму, ибо только идеализм способен быть двигателем самоотверженного труда, необходимого для коренных освободительных реформ. Правовым государством в строгом смысле Гессен признает лишь то, где господствует парламентарный строй на началах последовательного демократизма. Бюрократический строй, опирающийся на дисциплинированную армию профессионального чиновничества, составляет, по убеждению Гессена, теневую сторону всякого политического прогресса. Бюрократизация центра влечет за собой и бюрократическое омертвение местных органов. Олигархический характер, всегда присущий бюрократии, особенно резко выражен в России. В.М. Гессен писал: «Правовым называется государство, которое признает обязательным для себя, как правительства, создаваемые им же, как законодателем, правовые нормы. Правовое государство в осуществлении своих правительственных и судебных функций связанно и ограниченно правом, стоит под правом, а не вне и над ним. Отличительным свойством правового государства является подзаконность правительственной и судебной власти; такая подзаконность предполагает обособление властей – отделение правительственной власти от законодательной и судебной от той и другой»[18]. Именно начало обособления властей должно быть положено в основу формирования правового государства. Приоритет законодательной власти, продолжает далее В.М. Гессен, как власти верховной – отличительное свойство правового государства. Он находит выражение в формальном понятии закона в качестве высшей юридической нормы в государстве.

Оригинальным являлся подход к проблеме правового государства А.И. Елистратова. Используя антитезу «полицейское государство – правовое государство», он вычленил важнейшую, по его мнению, черту последнего – защиту субъективного публичного права. Отсюда, полагал ученый, правовому государству в любой его форме свойствен тип личности-гражданина, обладающей развитым самосознанием и самодеятельностью. «Роль обывателя в полицейском государстве сводилась к повиновению, к сообразованию действий своих с объявленною волей начальников»[19]. Отмечая роль полицейского государства в налаживании соподчинения разрозненных элементов средневекового общества, А.И. Елистратов подчеркивал, что по самой своей природе оно неустойчиво. Полиция, в лучшем случае, обеспечивала лишь невозможность сопротивления воле короля со стороны обезвреженной мерами благочиния личности обывателя. Действительно, твердым основанием «взаимной зависимости людей является не полицейское принуждение», а «неоспоримо свободное покорение каждой воли особо, которое поддерживается очевидной добротой законов»[20].

Свободе личности, по А.И. Елистратову, призвана служить система гарантий субъективного публичного права: внутренний и внешний контроль за законностью, осуществляемый в форме ревизий и проверок, а также институт административной юстиции. Помимо названных способов обеспечения законности административной деятельности, А.И. Елистратов впервые в качестве самостоятельного способа выделил надзор губернской прокуратуры за административными установлениями, существовавший до реформы 1864 г. Критически оценивая упраздненные судебной реформой эти формы прокурорского надзора, ученый, в то же время, с сочувствием относился к предложениям о восстановлении «административной прокуратуры» на соответствующих современным научным требованиям началах[21].
В трудах А.И. Елистратова получили развитие идеи ограничения государственного принуждения в отношении личности как главного признака правового государства, перспективы создания в структуре государственного управления России административной юстиции, значения международного права в построении правового государства в той или иной стране.

Русские мыслители относили институт административной юстиции к сущностным признакам правового государства. Так, по мнению С.А. Корфа, данный институт, имея в России солидную историю, тем не менее, не был последовательно закреплен в положительном законодательстве. Одна из причин тому – упрочение в российском государственном строе учреждений защиты так называемого «объективного права», т. е. правовых установлений, принятых верховной властью, тогда как охране «субъективного права» не уделялось значительного внимания. Он высоко отзывался о таком институте защиты «объективного» права, как надзор прокуратуры за законностью административных органов, который существовал в России с момента введения его в первой половине XVIII в. Петром I до 60-х годов XIX в.

Итак, идея правового государства присутствовала в исследованиях русских мыслителей независимо от употребления соответствующей терминологии. В то же время, они неоднозначно оценивали результаты разработки этой теории. Поднимался, например, вопрос о том, «допускает ли…отечественное законодательство те приемы разработки и те в высшей степени общие и отвлеченные конструкции», которые выработаны западноевропейскими учеными, в частности О. Майером[22]. Отмечалось также, что в России публичные отношения правового характера между администрацией и обывателем только зарождаются и защищаются «в высшей степени недостаточно и несовершенно»[23]. Критика «отвлеченных» концепций правового государства осуществлялась с позиций как признания общей ценности идеи правовой государственности, так и отрицания этой идеи ввиду ее «реакционности».

Например, М. Вишняк в статье «Идея суверенитета в политической доктрине прежде и теперь» писал: «Признавая обманчивый облик правового государства, новая доктрина питает иллюзии и потому не является политически прогрессивной. Если в известных случаях она не служит реакции, то не потому, что реакция несовместима с учением о суверенитете права, а только потому, что реакция до времени сама не взяла его к себе на службу, предпочитая моральной силе права – право фактической силы и государственной необходимости»[24]. С осторожностью относился к современным ему концепциям правового государства и М.А. Рейснер, считая, что они заслуживают серьезной критики[25].

Несмотря на критику, идеалы правовой государственности продолжали вдохновлять не только ученых-юристов, но и всю мыслящую интеллигенцию. Специфичность восприятия русским обществом этих идеалов отмечал в 1916 г. Н.Н. Полянский: «Едва ли мы преувеличим, сказав, что стремление к проведению в жизнь правового государства переживается русским обществом особенно остро, острее, чем на Западе, потому ли, что у нас оно встречает больше, чем где-либо на Западе, препятствия к своему осуществлению, или потому, что у нас оно еще молодо, еще не перестало быть порывом, еще не превратилось в настойчивую, но спокойную энергию»[26].

Преемственность проблематики правовой государственности сохранилась и после Октября 1917 г.[27], хотя внимание к ней и было в значительной мере ослаблено[28]. Одна из причин тому – чрезвычайно тяжелые условия, в которых оказалась страна в период гражданской войны[29]. К 1922 г., когда встал вопрос о реорганизации правового уклада государства в связи с переходом от экономики реквизиции и распределения запасов к экономике восстановления производства и возрождения личного интереса, юридическая мысль в лице представителей административного права вновь обращается к идеям правового государства. А.И. Елистратов пишет: «Нормальное течение экономической жизни потребует строгого разграничения взаимных обязанностей и прав государственных учреждений и граждан и авторитетного разрешения возн

40 вопрос. Г.Ф. Шершеневич как выразитель идей юридического позитивизма

Профессор Шершеневич происходил из польской дворянской семьи и родился 1 января 1863 года в Херсонской губернии. Среднее образование он получил в Казани во второй гимназии, а затем здесь же окончил в 1885 году юридический факультет Казанского университета, со степенью кандидата юридических наук, по представлению работы «Акционерные компании». В том же году он оставляется для приготовления к профессорскому званию на кафедре торгового права, сдает в 1887 году магистрантский экзамен, а в 1888 году чтением двух пробных лекций: «О праве замужней женщины на производство торговли» (по собственному желанию) и «О чеках» (по назначению факультета) начинает преподавательскую деятельность в качестве приват-доцента на кафедре торгового права. Будучи позднее утвержден на кафедре гражданского права в Казанском университете, Г.Ф. Шершеневич дважды возвращался к преподаванию торгового права с 1896 по 1898 и с 1900 по 1904-1905 учебных годов. Тот же предмет Г.Ф. Шершеневич читал и в Московском университете после своего перемещения в Москву в 1906 году.

Степень магистра гражданского права Г.Ф. Шершеневич получил в 1888 году в Московском университете после защиты диссертации «Система торговых действий. Критика основных понятий торгового права». После защиты в Казани докторской диссертации: «Авторское право на литературные произведения» в декабре 1891 года, Г.Ф. Шершеневич в следующем году был назначен профессором Казанского университета на кафедре торгового права и торгового судопроизводства, а в 1896 году он перемещается на кафедру гражданского права и судопроизводства. С тех пор преподавательская деятельность Г.Ф. Шершеневича продолжается до конца 1905 года, когда он покидает профессуру.

Страстный пропагандист знаний о праве и справедливости, Шершеневич нередко выступал против порядков в царской России. Одно из таких выступлений – его брошюра «О порядке приобретения ученых степеней», изданная в Казани в 1897 году.

В 1905 году наступает пора политической деятельности Г.Ф. Шершеневича, приводящая его к избранию депутатом от города Казани в Первую Государственную Думу. Почти одновременно, по представлению юридического факультета, Совет Московского университета постановил ходатайствовать о перемещении Г.Ф. Шершеневича в качестве экстраординарного профессора на кафедру торгового права, но в виду последовавшей уже отставки и принятия Г.Ф. Шершеневичем депутатских полномочий, могло состояться назначение его лишь сверхштатным профессором Московского университета на указанной кафедре. В этом звании он остается до 28 февраля 1911 года, когда, согласно прошению, увольняется из Московского университета. Последний год жизни Г.Ф. Шершеневич преподавал гражданское и торговое право в Московском коммерческом институте. 31-го августа 1912 года Г.Ф. Шершеневич скончался.

Г.Ф. Шершеневич был ярко выраженным представителем течения в отечественном праве, известного под названием юридического позитивизма. В России развитие общей теории права было вызвано практическими потребностями систематизации законодательства вследствие осуществления в 60-е годы Х1Х в. реформ Александра II. Необходимо было в первую очередь разработать теорию государственного права (права, создаваемого государством). Данное обстоятельство хронологически совпало с фазой усиления позитивистских настроений общества и ослабления духовной (идеациональной по терминологии П.А. Сорокина) культуры, что и обусловило развитие теории права на основе правового этатизма, уделяющего основное внимание изучению правовых норм, как они выражены в нормативных актах государства. Само право понималось как совокупность таких норм, установленных и защищаемых государством. Подобное понимание права называется в литературе также юридическим позитивизмом и юридической догматикой.