Амма Трюдо была признана юридически мертвой после ее исчезновения из Поместья Уэйтов, дома Митчелла и Итана Уэйта, на Хлопковом Изгибе, в Центральном Гатлине," - я прекратил читать вслух.
Я сидел за ее кухонным столом, где в керамическом кувшине печально ждала ее Одноглазая Угроза, и не мог поверить, что я читал некролог Аммы. Ведь все еще ощущал запах соуса Red Hots и карандашного грифеля.
"Держи газету." Тетя Грэйс склонилась над моим плечом, пытаясь прочесть газету, но ее очки с линзами в десять диоптрий были слишком слабы, чтобы она могла что-то прочесть.
Тетя Мерси сидела в своей инвалидной коляске с другой стороны стола, рядом с моим отцом."Они бы лучше что-нибудь написали о пироге Аммы. Или Господь свидетель, я отправлюсь в "Звезды и Полосы" и выскажу все, что о них думаю. Тетя Мерси все еще была уверена, что наша городская газета была названа в честь флага Конфедерации.
"Это "Звезды и Полосы," - мягко поправил ее отец. "И я уверен, что они приложат все усилия, чтобы почтить память обо всех талантах Аммы.
"Хмм." Тетя Грейс фыркнула. "Люди здесь пренебрегают талантами. Прюденс Джейн в течение многих лет прослушивалась в хор."
Тетя Мерси скрестила руки на груди. "А ведь у нее был голос, словно у ангела, стоил его однажды услышать."
Я был удивлен, что тетя Мерси могла то-то услышать без своего слухового аппарата. Она продолжала говорить, когда ко мне обратилась Лена с помощью кельтинга.
Итан? Ты в порядке?
Я в порядке, Ли.
Но звучит это, как не все впорядке.
У меня есть дело.
Подожди. Я тоже иду.
Лицо Аммы смотрело на меня из напечатанной черно-белой газеты. На ней было ее лучшее воскресное платье с белым воротником. Я задумался о том, что кто-то сделал это фото на похоронах моей мамы или тети Прю. Это, возможно, был Мэйкон.
Тогда там были многие.
Я положил газету на древесину со шрамами. Я ненавидел этот некролог. Кто-то из газеты должно быть написал о ней, кто достаточно хорошо не знал Амму. Они поняли все неправильно. Я думаю, у меня есть новая причина ненавидеть "Звезды и Полосы" так, как тетя Грейс.
Я закрыл глаза, слушая Сестер, как они беспокоятся обо всем, от некролога Аммы до того факта, что Тельма не могла приготовить правильно овсянку. Я знал, что это был их способ проявить свое уважение женщине, которая воспитала моего папу и меня. Женщина, которая приносила им кувшин за кувшином со сладким чаем и убеждалась, что они не выходят из дома с заправлеными юбками в колготки, когда уезжали в церковь.
Спустя некоторое время, я уже не слышал их вообще. Просто тихий звук траура Поместья Уэйтов. Половицы скрипели, но на этот раз я знал, что это не Амма в соседней комнате. Ни один из ее горшков не стучал. Ножи больше не нападали на разделочную доску. Не будет горячей пищи у меня.
Только если мой папа и я самостоятельно не научимся готовить.
Не было никаких кастрюль, накопленных на нашей подъездной дорожке. Не на сей раз. Не было ни души в Гатлине, которая осмелилась бы принести тушеное мясо в качестве выражения сочувствия, чтобы почтить мисс Амму Трюдо. И если они принесут, то мы все равно не будем есть.
Не то, чтобы никого вокруг действительно верил в то, что она ушла. По крайней мере, это то, что они говорили. "Она вернется, Итан. Помнишь, как она появилась, не проронив ни слова, на следующий день после твоего рождения?" Это была правда. Амма вырастила моего отца и съехала к ручью Болотной Птицы, к своей семье. Но, как гласит история, на следующий день, когда мои родители привезли меня домой из больницы, она вернулась, со своей стеганой сумкой в руках.
Теперь Амма ушла и она не вернётся. Лучше чем любой другой я понимал. как это работало. Я смотрел на изношенное пятно на половицах печи перед дверью духовки.
Я скучаю по ней, Ли.
Я скучаю по ней тоже.
Я скучаю по ним обоим.
Я знаю.
Я слышал, как Тельма заходила в комнату с куском табака за щекой. "Все в порядке, девочки. Я думаю, что для вас достаточно волнений для одного утра. Давайте вернемся в другую комнате и посмотрим, что мы сможем выиграть в шоу "Цена права".
Тельма подмигнул мне и выкатила коляску с тетей Мерси из комнаты. Тетя Грейс шла прямо за ними с Джеймсом Харлоном, возле ее ног. "Я надеюсь, что они дадут один из тех холодильников, что самостоятельно подает воду."
Мой отец потянулся за газетой и продолжил читать с того места, где я остановился. "Поминальная служба пройдет в часовне у Ручья Болотной птицы." В моей голове мелькнула Амма с Мейконом, стоящие лицом к лицу по середине туманного болота по ту сторону полуночи.
"Ай, черт, я пытался объяснить каждому, кто слушал. Амма не хотела бы поминальной службы." Он вздохнул.
"Нет."
“Она беспокоится где-нибудь прямо сейчас и говорит: "Я не вижу причин, чтобы вы тратили впустую хорошее время, оплакивая меня. И конечно, мой Любимый Избавитель, я не трачу впустую свое время, оплакивая вас."
Я улыбнулся. Он склонил голову влево, точно так же, как Амма, когда волновалась. “Д У Р А Ч Е С Т В О. Десять вниз. Как целая ничейная вещь (?), но мешанина и ерунда, Митчелл Уэйт.”
На сей раз я смеялся, потому что мой папа был прав. Я мог слышать ее высказывание через него. Она очень не хотела быть центром внимания, особенно когда это вовлекло позорный Погребальный Парад Жалости в Гатлине.
Мой папа прочитал следующий абзац. “‘Мисс Амма Трюдо родилась в Не корпоративном округе Гатлина, в Южной Каролине, шестой из семи детей, родившихся у покойной семьи Трюдо.” Шестой из семи детей? Амма когда-то упоминала своих сестер и братьев? Я только помнил ее разговор о Великих.
Он читал дальше некролог. “Часть своей карьеры она посвятила пекарской деятельности, прославляясь в округе, по крайней мере пять десятилетий и на многих окружных ярмарках.” Он снова покачал головой. “Но никакого упоминания о Золоте Каролины? О Господи, я надеюсь Амма не читает этого там, на каком-нибудь облаке. Она будет метать молнии, на лево и направо.”
Она не такая, подумал я. Амму не волнует, что они говорят о ней. Не люди в Гатлине. Она сидит где-нибудь на крыльце с Великими.
Он продолжил. "Мисс Амма оставила свою большую семью, множество двоюродных братьев, и близких друзей семьи." Он сложил газету и бросил ее обратно на стол. "Где та часть, где мисс Амма оставила двоих жалких, голодных, печальных мальчиков, когда-то обитающих в поместье Уэйтов?" Он нервно стучал пальцами по деревянной столешнице между нами.
Я не знал, что сказать в первую очередь. "Папа?"
"Да?"
"Как думаешь, с нами все будет хорошо?"
Это было правдой. Это то, что она делала все это время, если вы подумали об этом. Оставляя нам все готовое какое-то время, когда она не должна была оставлять нам готовое в течение всего времени после этого.
Пока что.
Мой отец, должно быть, понял, потому что он быстро опустил руку мне на плечо. "Да, сэр. Перестань, я это знаю."
Я больше ничего не сказал.
Мы сидели там вместе, глядя в кухонное окно. "Все остальное совершенно неважно." Его голос шатко звучал и я знал, что он плачет. "Она воспитала нас достаточно хорошо, Итан."
“Конечно, она это сделала.” Я сам боролся со слезами. Из уважения, я предполагаю, как сказал мой папа. Вот как это должно было быть сейчас.
Это правда.
Было больно - это чуть не убило меня, но это было так же реально, как и потеря моей мамы была реальной. Я должен был принять это. Может быть, это был способ, которым Вселенная объясняет, по крайней мере эту ее часть.
Правильные вещи и простые вещи это не одно и тоже.
Амма учила меня этому лучше чем любой другой.
"Может быть, сейчас она и Лила Джейн заботятся друг о друге. Может быть, они сидят вместе, обсуждая жареные помидоры и сладкий чай." Мой папа смеялся сквозь слезы.
Он понятия не имел, насколько был близок к правде, но я не сказал ему этого.
"Вишни." Это было все что я сказал.
- Что? - мой папа весело на меня посмотрел.
“Маме нравятся вишни. Прямо из дуршлага, помнишь?” Я повернул голову в его сторону. “Но я не уверен, что тетя Прю позволит либо-кому из них вставить хоть слово."
Он кивнул и протянул руку, пока она не коснулась моей руки. "Твоей маме все равно. Она просто хочет, чтобы ее оставили в покое с ее книгами на какое-то время, тебе так не кажется? По крайней мере, пока мы туда не попадем?"
"По крайней мере." Сказал я, хотя не мог смотреть на него сейчас. Мое сердце вытаскивали многими различными способами одновременно, и я не знал, что чувствую. Часть меня жалела, что я не могу сказать ему, что видел маму. То, что ей хорошо.
Мы так и сидели, не двигаясь или разговаривая, пока я не почувствовал, что мое сердце начинает сильно биться.
Ли? Это ты?
Выходи Итан. Я жду.
Я услышал музыку, прежде чем Колотушка оказалась в поле моего зрения, завидев ее через оконное стекло. Я встал и кивнул своему папе. "Я собираюсь к Лене на какое-то время."
"Иди на столько, насколько нужно."
"Спасибо, папа."
Когда я повернулся, чтобы выйти из кухни, я поймал последний взгляд своего отца, сидящего в одиночестве за столом с газетой. Я не мог этого сделать. Я не мог оставить его в таком состоянии.
Я потянулся за газетой.
Я не знаю, почему я взял ее. Может быть, я просто хотел, чтобы она со мной еще немного побыла. Может быть, я не хочу, чтобы мой папа сидел один со всеми этими чувствами, увлеченный в бумагу с глупым кроссвордом и худшим некрологом.
Тогда это пришло ко мне.
Я вытащил ящик Аммы и схватил карандаш №2. И поднял его, чтобы показать отцу.
Он усмехнулся. “Начатый острый, она его заострила.”
“Это то, что она хотела бы. В последний раз.”
Он откинулся на спинку стула, пока еще не дотягиваясь до ящика и не бросая мне коробку "Красных Горячих". "В последний раз."
Я обнял его. "Я люблю тебя, папа."
Потом я провел своей рукой по всей длине кухонного окна, отправляя рассыпанную соль на пол по всей кухне.
“Пришло время впускать призраков.”
Прежде чем Лена нашла меня, я уже был на полпути вниз, спускаясь по ступенькам крыльца. Она упала в мои объятия, обвив меня своими тощими ногами. Она вцепилась в меня, а я держал ее, словно никогда друг друга и не отпускали.
Было электричество, много электричества. Но поскольку ее губы нашли мои, не было ничего, кроме сладости и мира. Будто как приходишь домой, когда еще дом - убежище, а не сама буря.
Все было по-другому между нами. Не было ничего, что удерживало бы нас друг от друга. Я не знал, было ли это из-за Нового Порядка, или потому, что я отправился в Иномирье и вернулся обратно. В любом случае, я мог держать руку Лены без прожигания дыры в моей ладони.
Ее прикосновение было теплым. Ее пальцы были мягкими. Теперь ее поцелуй был просто поцелуй. Поцелуй, который был столь же большим и столь же небольшим, каким может быть поцелуй.
В это время не было грозы или пожара. Ничего не взрывалось или сжигалось, не было даже короткого замыкания. Лена принадлежала мне так же, как я принадлежал ей. И теперь мы можем быть вместе.
Колотушка посигналила и мы перестали целоваться.
"Не сегодня." Линк высунул голову из окна. "Я поседею сидя здесь и смотря на вас, ребятки."
Я усмехнулся ему, но я не мог отделить себя от неё. "Я люблю тебя, Лена Дачанис. Всегда любил и всегда буду любить". Сегодня эти слова были так же достоверны, как и в первый раз, когда я сказал их, в предверии её Шестнадцатой луны.
"И я люблю тебя, Итан Уэйт. Я любила тебя с самого первого дня когда мы встретились. Или раньше." Лена улыбаясь смотрела прямо в мои глаза.
"Раньше." Я улыбнулся в ответ, прижимаясь к ней.
"Но я должна сказать тебе кое-что." Она наклонилась ближе. "То, что тебе, вероятно, следует знать о девушке, которую ты любишь."
Мой желудок немного перевернуто. "Что это?"
"Мое имя."
"Ты серьезно?" Я знал, что Маги узнают свои настоящие имена после того, как будут призваны, но Лена не была готова сказать его мне, независимо от того, сколько раз я просил ее об этом. Я полагал, что она скажет тогда, когда почувствует, что время пришло. Я думаю, что это теперь.
"Ты все еще хочешь знать?" Она усмехнулась, потому что она уже знала ответ.
Я кивнул.
"Жозефина Дюкейн. Жозефина дочь Серафины." Последнее слово было прошептано, но я слышал его, как если бы она кричала его с крыш.
Я сжал ее руку.
Её имя. Последняя потеренная часть пазла ее семьи, и одна вещь, которую вы не сможете найти ни на одной родословной.
Я не рассказал Лене о ее матери. Часть меня хотела верить, что Сарафина отдала свою душу, чтобы я мог быть с Леной снова, что ее жертва была больше, чем просто месть. Когда-нибудь я расскажу Лене, что ее мать сделала для меня. Лена имеет право знать, что Сарафина не была такой уж плохой.
Колотушка прогудела снова.
"Поехали, голубки. Мы должны добраться до Dar-ee Keen. Все ждут."
Я подхватил Лену с другой стороны и притянул ее к себе на лужайку перед домом возле Колотушки. "По пути нам нужно будет сделать небольшую остановку."
"Это привлечет каких-то Темных Магов? Мне понадобятся ножницы?"
"Мы просто собираемся в библиотеку."
Линк оперся лбом о руль. "Я не возобновил свой читательский билет, еще с того времени, когда мне исполнилось десять лет. Я думаю, что у меня будет больше шансов с Темными Магами."
Я стоял у автомобиля возле передней двери и смотрел на Лену. Задняя дверь открылась сама по себе и мы оба сели.
"Ей, мужик. Теперь я твой таксист? Вы Маги и Смертные действительно жмуритесь, когда хотите выказать признательность парню." Линк сделал музыку погромче, словно не хотел услышать то, что я должен был сказать.
"Я ценю тебя." Я ударил его по затылку, хорошем и твердом. Он, кажется, даже не почувствовал этого. Я разговаривал с Линком, а смотрел на Лену. Я не мог перестать смотреть на нее. Она была красивее, чем в моих воспоминаниях, более красива и более реальна.
Я пропустил прядь ее волос сквозь свои пальцы, и она прислонилась щекой к моей руке. Мы были вместе. Трудно было думать или видеть, или даже говорить о чем-то другом. Тогда я плохо себя чувствовал, чтобы ощущать себя так хорошо, когда я нес "Звезды и Полосы" в заднем кармане.
“Подождите. Послушайте это.” Линк сделала паузу. “Это именно то, что мне нужно было, чтобы закончить свою новую лирику. Леденец девочки. Боль настолько сладкая, она заставляет тебя хотеть швырнуть —”
Лена положила голову мне на плечо. "Я уже говорил, что моя кузина вернулась в город?"
“Конечно она здесь.” Я улыбнулся.
Линк подмигнул мне в зеркало заднего вида. Я снова ударил его по голове, как машина тронулась и поехала вниз по улице.
"Я думаю, ты станешь рок-звездой." Сказал я.
"Ты знаешь, что я должен вернуться к работаю над своим демо-треком? Потому что, как только мы выпустимся, я направлюсь прямо в Нью-Йорк, великое время.... "
Линк был так полон дерьма, он мог сойти за туалет. Так же, как и в старые времена. Так же, как оно должно было быть.
Это было доказательство, в котором я нуждался.
Я по настоящему был дома.
Через одиннадцать.
"Вы идите, ребятки." Сказала Линк, поднимая последнее демо Святых Роликов. “Я буду вас ждать здесь. Я получаю достаточно книги в школе.”
Лена и я вылезли из колотушки и стояли перед библиотекой округа Гатлина. Ремонт был дальше, чем я помнил. Все основное строительство на улице было закончено, и прекрасные дамы из "Дар" уже начали высаживать саженцы возле двери.
Внутренняя часть здания была менее закончена. Пластмассовые листы висели по одну сторону, а инструменты и козлы я увидел по другую. Но тетя Мэриан уже обустроила эту особую область, что меня не удивляло вообще. Она предпочла бы половину библиотеки, чем ее отсутствие.
"Тетя Мэриан?" Мой голос раздался громким эхом, чем обычно, и через несколько секунд она появилась в конце прохода в одних чулках. Я видел слезы в ее глазах, когда она бросилась с объятиями.
- Я все еще не могу в это поверить.
Она обняла меня сильнее.
- Поверь мне, я знаю.
Я услышал звук туфель от не покрытого коврами бетона.
"Мистер Уэйт, это удовольствие видеть тебя, сынок.” На всем лице Мейкона была нарисована огромная улыбка. Это была та же самая улыбка, кажется, которая была каждый раз, когда он видел меня, и это вызывало у меня небольшое напряжение.
Он обнял Лену сжатие и направился ко мне. Я протянул руку, чтобы пожать ее, но он качал руками вокруг моей шеи вместо этого.
- Это здорово видеть вас тоже, сэр. Мы хотели бы поговорить с вами и тетей Мэриан.
Она подняла бровь.
- Да?
Лена крутила свое ожерелье очарования, ожидая меня, чтобы объяснить. Я предполагаю, что она не хотела сообщать новости своему дяде, что мы теперь можем разобраться со всем, что мы хотим, не подвергая мою жизнь опасности. Таким образом, я получил награды. И столь заинтригованный, каким казался Мейкон, я был вполне уверен, что ему больше нравилось, когда поцелуй Лены представлял угрозу ударом тока.
Мэриан повернулась к Мейкону в недоумении.
-Замечательно.Как Вы думаете, что это означает?
Он шагал перед стопками книг.
-Я не полностью уверен.
-Независимо от того, что это, Вы думаете, что это затронет других Магов и Смертных? - Лена надеялась, что это было некоторым изменением в Порядке Вещей. Возможно космический бонус, после всего через, что я прошел.
-Это сомнительно, но мы, конечно, изучим это. -Он взглянул на Мэриан.
Она кивнула.
- Конечно.
Лена попыталась скрыть свое разочарование, но ее дядя знал ее слишком хорошо.
-Даже если это не затрагивает других Магов и Смертных, это затрагивает вас двоих. Изменение должно начаться где-нибудь, даже в сверхъестественном мире.
Я услышал скрип, и открылась передняя дверь. “Доктор Эшкрофт?”
Я смотрел на Лену. Я узнал бы тот голос где угодно. Очевидно, Мейкон тоже признал его, потому что он нырнул позади стопок с книгами вместе с Леной и мной.
-Привет, Марта. - Мэриан подарила г-же Линкольн свой самый дружественный голос библиотекаря.
Я видела автомобиль Уэсли перед зданием? Он здесь?
Прости, но его нет.
Линк, вероятно, распластался на полу Колотушки, скрываясь от своей матери.
"Что я еще сегодня могу сделать для вас?" Вежливо спросила Мэриан.
-Что Вы можете сделать,-г-жа Линкольн суетилась, -попытаться прочитать эту книгу колдовства и объяснить мне, как мы можем позволить нашим детям выносить это из публичной библиотеки.
Мне не нужно было оглядываться, чтобы знать, какую серию книг она имела в виду, но я просто не мог удержаться. Я высунул голову за угол, чтобы увидеть маму Линка, размахивающую копией " Гарри Поттер и принц-полукровка " в воздухе.
Я не мог удержаться от улыбки. Хорошо осознавать, что некоторые вещи в Гатлине никогда не изменятся.
Я не вынимал Звезды и Полосы во время обеда. Они говорят, что когда кто-то, кого Вы любите, умирает, Вы не можете есть. Но сегодня у меня был чизбургер с дополнительными солеными огурцами, двойным заказом картошки фри, малиновый коктейль Oreo и банановый сплит с горячей помадкой, карамелью и дополнительными взбитыми сливками(?).
Я чувствовал, что не ел неделями. Я предполагаю, что ничего фактически не съел в Иноморье, и мое тело, казалось, знало это.
Пока Лена и я ели, Линк и Ридли шутили вместе, что для кого-то это больше походило на борьбу, если никто не знал их лучше.
Ридли покачала головой.
-Серьезно? Колотушка? Разве мы не пробегались через это на пути сюда?
-Я не слышал. Я обращаю внимание приблизительно только на десять процентов того, что ты говоришь. -Он поглядел на нее через свое плечо.-Я на девяносто процентов слишком занят смотря на тебя, и при этом еще говорю.
-Да, ну, в общем, возможно я на сто процентов слишком занята, смотря в сторону. - Она действовала раздражающе, но я знал Ридли лучше, чем это.
Линк только усмехнулся.
-И они говорят, что ты не используешь математику в реальной жизни.
Ридли развернула красный леденец на палочке и сделала демонстрацию его, как всегда.
-Если ты думаешь, что я поеду в Нью-Йорк с тобой в том ведре ржавчины, ты более сумасшедший, чем я думала, Hot Rod.
Линк уткнулся носом в ее шею, а Рид шлепнула его. "Давай, детка. Это будет потрясающе, в последний раз. И на этот раз нам не придется ночевать в Колотушке."
Лена подняла бровь на свою кузину.
- Вы спали в машине?
Рид махнула своими светло-розовыми волосами. "Я не могла оставить Шринки Динка в одиночестве. Это не из-за того, что он тогда был гибридом."
Линк вытер жирные руки о футболку с "Iron Maiden". "Рид, ты знаешь, что любишь меня. Признайся."
Ридли сделала вид, как будто хотела стремглав от него убежать, но она не сдвинулась ни на дюйм. “Я - Сирена, на случай, если ты забыл. Я никого не люблю.”
Линк поцеловал её в щеку.
- Кроме меня.
"У вас будет еще место для двоих?" Джон удерживал поднос с мороженным и картофелем-фри в одной руке, а другой рукой прижимал Лив.
Лена улыбнулась Лив и пододвинулась. "Всегда"
Был момент, когда я не мог заставить их двоих находиться в одной комнате. Но ощущалось, что прошла целая вечность. Технически для меня, я думаю, это так и было.
Лив скрывалась под рукой Джона. Она была одета в рубашку с периодической таблицей и со своими фирменными светлыми косами. "Я надеюсь, вы не думаете, что мы поделимся." Она провела рукой по бумажному пакету, полного фри (жаренных) перцев чили.
"Я никогда бы стал между тобой и твоими фри, Оливия." Джон наклонился и быстро поцеловал.
“Умный мальчик. ” Лив выглядела счастливой — это не косметика сделала ее вид счастливый, а реально она была счастлива. И я был счастлив за них обоих.
Шарлотта Чейз крикнула из-за прилавка; было видно, что ее работа на лето превратилась в круглогодичную внешкольную работу. "Кто-нибудь хочет кусочек пирога с орехами? Свежеиспеченного из духовке?" Она подняла печально выглядящую коробку с пирогом. Это выглядело не как из только что вытянутый из духовки пирог, даже не Сара Ли.
- Нет, спасибо.
Сказала Лена.
Линк все еще смотрел на пирог. "Уверен, что он не достаточно хорошо, чтобы быть худшим Амминым пирогом с орехами." Он тоже скучал по Амме. Это я мог точно сказать. Она всегда наблюдала за его той или иной проделкой, но она любила Линка. И он это знал. Амма спускала ему с рук то, чего мне никогда не прощала, что напомнило мне кое-что.
"Линк, что ты делал в моем подвале, когда тебе было девять лет?" По сей день Линк никогда не рассказывал мне об этом, когда Амма застала его там. Мне всегда хотелось узнать, но это была одна тайна, которую я никак не мог вытянуть из него.
Линк заерзал на сиденье. "Давай, мужик. Некоторые вещи остаются личными."
Ридли подозрительно посмотрела на него. “Это, когда ты набрался водки и тебя рвало повсюду?”
Он покачал головой. "Да нет. Это было в чужом подвале." Он пожал плечами. "Эй, здесь есть очень много подвалов."
Мы все смотрели на него.
“Прекрасно.” Он нервно теребил свои остроконечные волосы. “Она поймала меня …”, Он колебался. “Она поймала меня одетым—”
"Наряженным?" Я даже не хочу думать о том, что это значит.
Линк смущенно потер лицо. "Это было ужасно, чувак. И если моя мама когда-нибудь узнает, то она убьет тебя за то, что рассказал, а потом и меня."
Что ты надел? - спросила Лена - Платье? Каблуки?
Он встряхнул головой и покраснел: "Хуже".
Ридли ударила его по руке, выглядя возбуждённо. "Проклятие, что, чёрт возьми, ты надел?"
Линк опустил голову. "Форму штатского солдата. Я украл её из гаража Джимми Вика"
Я рассмеялся, и в течение секунды Линк тоже. Никто больше за столом не понимал греха Южного мальчика — отец, которого возглавил Федеральную Конницу в реконструкции Сражения на Медовом Холме и мать, которая была почетным членом Сестер Конфедерации — примерять униформу противников со времен гражданской войны. Тебе нужно побывать в Гатлине.
Это была одна из тех невысказанных истин, как например, что ты не испечешь пирог для Уэйтов, потому что он не будет лучше Амминого; ты не сядешь перед Сисси Ханикатт в церкви, потому что она говорит все время прямо в параллель с проповедником; и ты не выберешь цвет краски для своего дома без консультации миссис Линкольн, если, конечно, ваше имя не Лила Эверс Уэйтт.
Гатлин был таким.
Это была семья, все это и все они - отчасти хорошие и плохие.
Миссис Ашер даже сказала миссис Сноу, а та сказала миссис Линкольн, а она Линку, чтобы он сказал мне, что она была рада, что я вернулся домой от тети Каролины. Я сказал Линку, чтобы поблагодарить ее, и я имел в виду его. Может быть, однажды снова миссис Линкольн даже испечет мне свои знаменитые пирожные.
Если она это сделает, я держу пари, что помою тарелку.
Когда Линк высадил нас, Лена и я направились прямо в Гринбраер. Это было наше место, и не важно, сколько ужасных вещей здесь произошло, оно всегда будет тем местом, где мы нашли медальон. Где я увидел Лену, впервые перемещающую облака, даже если я и не понимал этого. Где мы практически сами учили латынь, пытаясь перевести Книгу Лун.
Секретный сад в Гринбраере содержал в себе наши тайны ещё с самого начала. И в некотором смысле, мы снова начинали.
Лена одарила меня забавным взглядом, когда я наконец разворачивал бумажку, которую носил полдня.
“Что это?” Она закрыла свой блокнот на спирали, тот, за которым она, сочиняя, провела все свое время, заполнив его страницы не достаточно быстро.
-Кроссворд.
Мы лежим на животах в траве, свернулись друг против друга на нашем старом месте у дерева около рощ лимонов, около каменной плиты под очагом. Подходящий для его имени, Greenbrier был самым зеленым,каким я когда-либо его видел. Ни саранчи или пучка мертвой коричневой травы в поле зрения. Гатлин действительно вернулся к своей старой лучшей версии.
Мы сделали это, Ли. Мы не знали, насколько сильными мы были.
Она положила голову мне на плечо.
Теперь мы делаем.
Я не знал, сколько времени это продлится, но я поклялся, что никогда не буду принимать это как очевидное снова. Ни одну минуту того, что у нас было.
- Я думаю, что мы сможем сделать это. Ты знаешь, для Аммы.
- Кроссворд?
Я кивнул, и она засмеялась.
-Ты знаешь, я никогда не смотрела на те кроссворды? Ни разу. Только когда ты ушел и начал использовать их, чтобы говорить со мной.
-Довольно умно, не так ли?
Я толкнул ее.
-Лучше, чем когда ты пытался написать песни. Хотя твои кроссворды не были такими великолепными с другой стороны. -Она улыбнулась, кусая свою нижнюю губу. Я не мог сопротивляться, чтобы поцеловать ее много раз и, пока она наконец не отстранилась, смеясь.
“Хорошо. Они были намного лучше.” Она коснулась его лба.
Я улыбнулся.
- Признай, Ли. Ты полюбила мои кроссворды.
"Ты шутишь? Конечно, да. Ты возвращался ко мне каждый момент, когда я смотрела на эти глупые пазлы."
- Я был в отчаянии
Мы развернули бумагу между нами, и я вынул карандаш №2. Я должен был знать то, что мы увидели бы.
Эмма оставила мне сообщение, как те, которые я оставил для Лены.
Два по горизонтали.Как и в, быть или не быть.
Б. Ы. Т. Ь.
Четыре вниз. Противоположность зла.
Х.О.Р.О.Ш.О.
Пять вниз. Жертва раны, полученной от катания на санках, по роману Эдит Вартон.
И.Т.А.Н
Десять по горизонтали. Выражение радости.
А.Л.Л.И.Л.У.Й.Я.
Я скомкал бумагу и вытащил Лену ко мне.
Эмма была дома.
Эмма была со мной.
И Амма ушла.
Я рыдал, пока не зашло солнце, и луг вокруг меня не стал столь же тёмным как и тьма, которую я чувствовал.
Гимн Амме.
Порядок не упорядочен
не более чем вещи являются вещами
Аллилуйя
никакого смысла, будет сделан из водонапорных башен
или рождественских городов
когда Вы не можете сказать что внизу
Аллилуйя
могилы всегда могилы
изнутри или
и любовь раскрошила то, что не может быть раскрошено
Аллилуйя
один я любил, я любил, один я любил, я проиграл
теперь, она сильна, хотя она ушла
найдя и заплатив за свой путь
она улетела
Аллилуйя
осветите темноту — поют великие люди
новый день
Аллилуйя
Эпилог. После.
В ту ночь, я лежал на своей древней кровати из красного дерева в своей комнате, как и поколения Уэйтов до меня. Подо мной книги. Рядом со мной -- сломанный мобильник. Старый iPod висит у меня на шее. Даже моя карта с маршрутом была снова на стене. Ее повесила Лена. Не важно, насколько удобно все было. Я не мог спать -- так много я думал о том, что должен был сделать.
По меньшей мере, вспомнить.
Когда я был маленький, мой дедушка умер. Я любил своего дедушку, есть тысяча причин почему я не рассказывал тебе, и тысяча историй которые я с трудом помню.
После это случая, я обратно прятался на дереве, которое выросло на границе с нашим забором, где соседи бросали в меня и моих друзей зеленые персики, и где мы бросали их в соседей.
Я не мог перестать плакать, независимо от того как сильно я закрывал кулаками глаза. Я думаю я никогда не понимал как люди умирают, раньше.
Первым вышел на улицу мой папа и пытался уговорить меня спуститься с этого глупого дерева. Потом моя мама пыталась.Она сказала, что ничто не заставит меня чувствовать себя лучше. Я спросил, мой дедушка находится на Небесах, как говорили мне в воскресной школе. Моя мама сказала, что она не уверена в этом. Это проявлялся историк в ней. Она сказала, что никто толком не знает, что происходит, когда мы умираем.
Возможно мы станем бабочками. Возможно мы переродимся в новом теле. Возможно мы умрем и ничего не произойдет.
Я только сильнее плакал. Это не совсем тот историк, которого ты ищешь в таких ситуациях. Именно тогда я сказал ей, что не хотел, чтобы Поппи умер, но больше всего я не хотел, чтобы она умерла, и еще больше, я не хотел умирать сам. Тогда она сломалась.
Это был ее папа.
Позже я самостоятельно слез с дерева, и мы плакали вместе. Она притянула меня в объятия на крыльце имения Уэйтов, и сказала, что я не умру.
Я не умру.
Она обещала.
Я не собирался умирать, и она тоже.
После этого единственное, что я помню, как мы собрались внутри и съели три куска малиново-вишневого пирога, корка которого была посыпана сахаром. Кто-то должен был умереть прежде, чем Амма приготовит этот пирог.
В конце концов я вырос и стал старше, и прекратил искать колени мамы всякий раз, когда испытывал желание поплакать. Я даже прекратил ходить к тому старому дереву. Но это было за долго до того, как я понял, что моя мама мне лгала. И даже когда она оставила меня, я помнил то, что она сказала.
Я не знаю, что я пытаюсь сказать. Я не знаю, что все это на самом деле.
Почему мы беспокоимся.
Почему мы здесь.
Почему мы любим.
У меня была семья, и они были всем для меня, и я даже не знаю, когда они были у меня меня. У меня была девушка, и она была для меня всем, и я знал, каждую секунду что она у меня есть.
Я потерял их всех, все о чем только мог мечтать парень.
Я нашел свой путь домой, но не обманывайте себя. Ничего не будет так же как и раньше. Я не уверен, хотел бы я чтобы это было.
Так или иначе я - все еще один из самых везучих парней вокруг.
Я не церковный человек, не тогда, когда дело доходит до молитвы. Честно говоря, для меня это никогда не было большой надеждой. Но я знаю об этом, и я хочу рассказать об этом. И я действительно надеюсь, что кто-то будет слушать.
Это точка. Я не знаю, что это такое, но все, что я имел, и все, что я потерял, и все, что я чувствовал -это что-то значило.
Может быть, в жизни нет никакого смысла. Может быть, это единственный смысл жизни.
Вот чeму я научился. Это то, что я собираюсь делать в дальнейшем.
Жизнь.
и любовь, как прекрасно это звучит
Лена Дюкейн. Ее имя рифмуется с дождем.
Я больше не падаю. Так говорит Ли, и она права.
Я думаю, вы могли бы сказать, что я лечу.
Мы оба.
И я вполне уверен, что где-то там, в настоящем голубом небе, и с размахом пчел-плотников летает и Амма.
Все мы, в зависимости от того, как Вы посмотрите на это. Лететь или падать, это ваше дело.
Потому что на самом деле небо -- это не синяя краска, и в этом мире существуют не только два типа людей: глупые и застрявшие. Мы просто думаем, что так и есть. Не тратьте время ни на то, ни на другое-- на что угодно. Оно того не стоит.
Ты можешь спросить мою маму, если выберешь правильную звездную ночь. Вид с двумя магическими лунами, с Северной и Южной Звездой.
По крайней мере, я знаю, что могу.
Я встаю по ночам и иду по скрипящим половицам. Они чувствуются удивительно реальными, и нет ощущения, что я сплю. На кухне я беру в охапку безупречные стаканы из шкафа, который висит над столом.
Один за другим я установил их на столе подряд.
Пустые, за исключением при лунном свете.
Свет холодильника так ярок, он неожидан для меня. На нижней полке, позади гниющего качана нешинкованной капусты, я нахожу его.
Шоколадное молоко.
Я так и знал.
Я не хотел его больше, и я не мог быть здесь, чтобы пить его, но я знал, что не было никакого способа заставить Эмму перестать покупать его.
Я вскрыл картон и оттопырил носик - это то, что я мог бы сделать даже во сне, что фактически является государством, в котором я нахожусь. Я не смог бы приготовить дяде Абнеру пирог, если моя жизнь будет зависеть от этого, я даже не знаю, где Амма держит рецепт рулета "Выдумка".
Но это я знаю.
Один за другим, я наполняю стаканы.
Один за тетю Прю, которая видела все, не моргая.
Один за Твилу, которая отдала все без колебаний.
Один за мою маму, которая отпустила меня не один раз, а дважды.
Один за Амму, занявшую свое место среди Великих, чтобы я снова смог занять в Гатлине свое.
Может показаться, что стакана шоколадного молока недостаточно, но на самом деле это не молоко, и все мы это знаем -- во всяком случае, все мы здесь.
Потому что лунный свет мерцает на пустых деревянных стульях вокруг меня, и как всегда, я знаю, что я не одинок.
Я никогда не одинок.
Я пододвигаю последний стакан через участок лунного света на треснутом кухонном столе. Свет мерцает, как глаз Шира.
-Выпьем,- говорю я, но имею в виду не это.
В особенности не для Аммы и не для моей мамы.
Я люблю вас, и буду любить всегда.
Вы нужны мне, и вы останетесь со мной.
Хорошее и плохое, сахар и соль, удары и поцелуи -- то, что было до, и то, что будет после, вы и я --
Мы все замешаны в этом вместе, под одной теплой хрустящей корочкой пирога.
Все обо мне помнит все о вас.
Тогда я снимаю пятый стакан с полки, последний из оставшихся чистых. Я заполняю его до краёв молоком, и теперь я должен понемногу отхлёбывать его прежде чем начать пить, а то молоко выльется.
Лена смеётся над способом, которым я всегда заполняю чашку, такую полную, что сейчас всё выльется. Я чувствую, что она улыбается в своём сне.
Я поднимаю мой стакан и начинаю пить под луной.
Никогда жизнь не казалась на вкус более сладкой.
Fabula Peracta Est. Scripta Aeterna Manent. - После того, как роман полностью написан.
Луна провидицы, слёзы Сирены,
Девятнадцать Смертей, своенравных страхов,
Могила инкуба и реки Волшебника,
Финальную страницу Конца составляют.