Могли бы легко сойти за змей на пальцах.
Должна была быть некая логика. Я не знал того, что соединяла Дверная скважина позади семейного склепа Сноу на скалистом пути, который привел меня к Авдию Трублуду, но что-то должно было быть там. Видя, как мы все связаны друг с другом здесь, то этим что-то могло быть, вероятно, кровью.
Что соединяет один из этих участков в Его Саду Вечного Мира с Великими? Если бы был винный магазин на кладбище — или похороненный гроб, полный "Дикой Турции" дяди Абнера, или руины посещаемой пекарни, известной лимонным пирогом-безе — то он не должен где-то позади далеко от меня находится.
Но у Ручья Болотной птицы было свое собственное кладбище. Не было ни склепа или земельного участка для Айви, Абнера, Суллы или Делилы в Вечном Мире.
Тогда я нашел красный "X" позади того, на что бы сказала моя мама, что это один из самых старых маркеров дани на кладбище, и я знал, что это должно было быть там.
Так что я сложил карту и решил проверить его.
Через несколько минут, я уставился на белый обелиск из мрамора.
Конечно же, слово "СВЯЩЕННОЕ" было вырезано на разрушающемся камне с прожилками, прямо выше мрачно выглядящего черепа с пустыми глазами, которые уставились прямо на тебя. Я никогда не понимал, почему один жуткий череп отмечал горстку старых могил Гатлина. Но все мы выявляли особую признательность, даже при том, что он был убран на дальний край Вечного Мира, где было сердце старого кладбища, задолго до того, как новое было создано вокруг него.
Конфедерация иглы - это так люди Гатлина называли это место, не из-за его заостренной формы, а из-за дамы, которую там закопали. Кэтрин Купер Сьюелл, которая основала главу Гэтлина Дочерей американской Революции — вероятно, не после самой Революции — проследила, чтобы ДАР заработал достаточно денег для обелиска прежде, чем умереть.
Она вышла замуж за Самуэля Сьюэлла.
Сэмюэль Сьюелл построил и управлял Пивоваренным заводом "Пальметто", первым ликероводочным заводом в округе Гатлина. Пивоваренный завод "Пальметто" создал одну вещь, и только одну вещь.
"Дикую Турцию"
“Довольно умный,” сказал я, кружась к задней части обелиска, где искривленное ограждение сварочного железа поклонилось и разломалось на кусочки. Я не знал, смогу ли я увидеть путь назад домой, но здесь в Иномирье, люк Дверной Скважины хорошо прорезается у основания скалы, это было ясно, как день. Прямоугольный контур входа извивался между рядами выгравированных раковин и ангелов.
Я прижал руку к мягкому камню и почувствовал, что он уступает подо мной, откачиваясь от солнечного света в тень.
Дюжина неравномерных каменистых ступеней вела вниз, я очутился на том, что походило на тропу из гравия. Я прошел за поворот в проход и заметил свет, объединяющий на расстоянии. Подойдя ближе, я почувствовал запах болотной травы и затопленной пальметта. Этот запах не возможно перепутать ни с чем.
Это было правильное место.
Я подошел к искареженной деревянной двери, на половину приоткрытой. Сейчас ничто не могло удержать свет или горячий, липкий воздух, который только становился все жарче и неприятней, когда я поднимался по ступенькам по другую сторону дверей.
Ручей Болотной птицы ждал меня. Я не мог еще увидеть его края за высокыми кипарисами, но я знал, что он находится там. Если бы я проследовал по грязному пути перед собой, то я бы нашел путь к дому Аммы вдалеки от своего дома.
Я протиснулся сквозь заросли и увидел ряд маленьких домов, недалеко от кромки воды.
Великие. Это должно было быть их.
Когда я спустился вниз по тропинке, то слышал голоса. На ближайшей веранде три женщины столпились вокруг стола с колодой карт. Они спорили и отмахивались друг от друга, словно Сестры, когда играют в Скрабл.
Я на расстоянии узнал Твиллу. Я подозревал, что она собиралась присоединиться к Великим, когда умерла в ночь на Семнадцатую Луну. Все-таки странно было видеть ее здесь, болтающую на крыльце, и как она играет с ними в карты.
“Ты не можешь теперь бросить эту карту, Твайла, и ты знаешь это. Ты думаешь, что я не вижу, как ты мухлюешь?” Женщина в красочном платке подтолкнула карту назад к Твайле.
“Теперь, Сулла. Ты может и Провидица, дорогая. Но ничего там нет, чтобы увидеть,” ответила Твайла.
Сулла. Вот кто она такая. Теперь я узнал ее из видения - Пророчица Сулла, самая известная из всех предков Аммы.
"Ну, я думаю, вы обе Обманщицы". Третья женщина бросила свои карты на стол и поправила круглые очки. Ее шаль была ярко-желтой. "И я не хочу играть с тобой одной." Я старался не смеяться, но сцена была слишком хорошо мне знакома, словно я был как дома.
"Не будь ворчуньей, Далила." Сулла покачала головой.
Далила. Она была одна в очках.
Четвертая женщина сидела в кресле-качалке у края крыльца, с обручем в одной руке и иглой в другоq. "Почему бы тебе не пойти и не порезать на кусочки пирог старой тети Иви? Я занята своим шитьем. "
Иви. Было странно, наконец, увидеть ее лично после видений.
“Пирог? Ха! ” Старик смеялся на своем кресле-качалке — с бутылкой "Дикой Турции" в одной руке и трубкой в другой.
Дядя Абнер.
Я чувствовал, что знаю этого человека лично, хотя мы никогда и не встречались. В конце концов, я был на кухне, когда Амма готовила для него более ста пирогов на протяжении многих лет – может быть даже, тысячи.
Гигантская ворона полетела вниз и приземлилась на плечо Дяди Абнера. "Ты там не найдешь пирог, Далила. Мы поработали втихую.”
Далила остановилась, одна рука была на двери. “Почему бы работать не втихую, Абнер?”
Он кивнул в мою сторону. "Я думаю Амария занята сейчас приготовлением пирогов для него." Он очистил свою трубку, выбросив старый табак за перила крыльца.
"Кто, я?" Я не мог поверить, что дядя Абнер на самом деле разговаривает со мной. Я сделал шаг в их направлении. "Я хотел сказать, здравствуйте, сэр."
Он проигнорировал меня. «Я задался вопросом, я что больше не увижу свой любимый лимонный пирог (безе), раз мальчик любит его тоже."
"Ты будешь стоять и смотреть или всё же подойдёшь сюда?" Сулла стояла спиной ко мне, ведь она знала,что я все еще был там.
Твила щурилась от солнечного света. "Итан? дорогой,это ты?"
Я шел к дому, так, словно испытывал желание оставаться там, где и был. Я не знаю, почему был так возбужден. Я не ожидал, что Великие будут выглядеть настолько обычно. Они могли казаться любой группой старых людей, болтающих на веранде солнечным днем. За исключением того, что они были все мертвы.
"Да. Я хочу сказать, да, мэм. Это я."
Дядя Абнер встал и подошел к перилам, чтобы получше рассмотреть меня. Огромный ворон, по-прежнему сидел у него на плече. Он захлопал крыльями, дядя даже не вздрогнул. "Как я уже говорил, теперь мы не получаем ни пирогов, ни многого другого, потому что мальчик здесь с нами”.
Твила махнула на меня. “Может быть, он поделится немного им с вами”.
Я поднялся по деревянным потертым ступенькам, а колокольчики постукивали друг о друга. Это было, словно на одном дыхании.
“Он - дух, все в порядке.” Сказала Сулла. Крошечная коричневая птица прыгала вокруг стола. Это был воробей.
"Конечно это он, он дух." Иви фыркнула. "Иначе бы его здесь не было."
Я держался возле мусорки дяди Абнера у его большого места.
Когда я приблизился достаточно близко, Твила вскочила и обняла меня. "Не могу сказать, что я рада, что ты здесь, но все таки я рада тебя видеть."
Я обнял ее в ответ. “Да, ну, в общем, я тоже не очень счастлив, что нахожусь здесь.”
Дядя Абнер сделал глоток виски. “Тогда, почему ты пошел и спрыгнули с той дурацкой башни?”
Я не знал, что сказать, но Сулла ответила раньше, чем я успел бы подумать о чем-либо. "Ты знаешь ответ на этот вопрос, Абнер, так же хорошо, как знаешь свое собственное имя. А теперь хватит, мальчику сейчас трудно. "
Ворона снова замахала крыльями. “Кто-то же должен,” сказал дядя Абнер.
Сулла повернулась и посмотрела на дядю Абнера. Я подумал, что это был такой же взгляд, каким и Амма дядю изучала. “У тебя нету достаточной сильны, чтобы остановить Колесо Судьбы самостоятельно, и ты знаешь, что у мальчика не было выбора.”
Далила принесла плетеное кресло для меня. "Теперь подойди и сядь с нами."
Сулла продолжала переворачивать карты, но это были обычные игральные карты.
“Вы тоже можете их читать?” Это не удивило бы меня.
Она засмеялась, и воробей зачирикал. "Нет, мы просто играем в джин." Сулла перетасовала свои карты. "Говорят, что - это джин."
Далила надулась. "Ты всегда побеждаешь."
"Ну, я снова выиграла", сказала Сулла. "Так почему бы тебе не сесть рядом, Итан, и рассказать, что привело тебя к нам."
"Я не уверен, как много вы знаете."
Она подняла брови.
"Итак, вы, наверное, уже знаете, что я ходил к Авдию Трубладу, этот старый -"
"Ммм хм." Она кивнула.
"И если он говорит правду, то существует способ вернуться домой." Я путался в своих словах. "Я имею в виду, в дом, когда я был жив".
"Ммм хм."
"Я должен забрать свою страницу из -"
"Хроник Магов", она закончила за меня. "Я все это знаю. Так почему бы тебе не пойти дальше и не сказать, что тебе нужно от нас".
Я был уверен, что она знала, но в любом случаи хотела спросить меня. Это было действительно верно.
"Мне нужен камень." Я думал, о том, как лучше описать его. "Это, вероятно, звучит странно,но я видел, как вы носите, носили еге однажды в моем видении. Он блестящий и черный..."
"Этот?" Сулла раскрыла свою ладонь. Там был он. Черный камень, который я видел в своем видении.
Я кивнул с облегчением.
"Проклятье,что вы делаете." Она вжала камень в мою руку, закрывая мои пальцы вокруг него. Он пульсировал какой-то странной теплотой, казалось, что она исходила изнутри.
Далила посмотрела на меня. "Ты знаете, что это такое?"
Я кивнул. "OАвдий сказал, что он называется глазом реки, и мне нужно два таких, чтобы перейти через реку."
“Тогда, считай, что тебя еще один нужен,” сказал дядя Абнер. Он не сдвинулся от пермла. Он был занят тем, что заполнял свою трубку табаком сухих листьев.
«О, есть еще один." Сулла понимающе улыбнулась. "Разве ты не знаешь?"
Я покачал головой.
Твила протянул свою руку и взяла мою. На ее лице появилась улыбка, а ее длинные косы просользили через плечо, когда она кивнула. "Un cadeau (на франц. "Подарок"). Подарок. Я помню, что отдала его Лене,"сказала она с сильным акцентом французского креольского. "Речной глаз является мощным камнем. Приносит удачу и безопасность в путешествии." Пока она говорила, я видел ожерелье Лены. Гладкий черный камень всегда свисал на ее цепочке.
Конечно.
У Лены был второй камень, который нужен был мне.
"Ты знаешь, как добраться до реки и найти свой путь? ” Спросила Твила, отпуская мою руку.
Я извлек карту тети Прю из моего заднего кармана. "У меня есть карта. Моя тетя дала ее мне."
"Карта это хорошо", сказала Сулла, разгдлядывая карту. "Но птица лучше." Она щелкнула языком, и воробей приземлился на ее плече. " Карта может ввести тебя в заблуждение, если ты ее неправильно прочтешь. Птица всегда знает путь"
" Я бы не хотел, забирать у вас птицу." Она уже дала мне камень. Мне казалось, что я принимаю слишком много. Кроме того, птицызаставляли меня нервничать. Они были похожи на старушек, но с более резкими клювами.
Тщательно прочистив свою трубку, дядя Абнер направился к нам. Даже не надвигаясь на меня с неба, он был все же выше меня. Он слегка прихрамывал, и я не мог не задаться вопросом, чем вызвана его хромота.
Он положил свои руки на ремни подтяжек, на которых держались его коричневые штаны свободного кроя. "Тогда возьми мою"
Простите, сэр.
"Мою птицу". Он поднял плечо, и огромный ворон взъерошил свои перья. "Если ты не хочешь принять птицу Суллы, которая, как я понимаю, не намного больше полевой мыши - то я предлагаю взять мою."
Мне было страшно стоять рядом с грифом, размером с ворону. Я определенно не хотел брать его куда-либо с собой. Но я должен быть осторожен, потому что он предлагал мне то, что сам ценил, а я не хотел его оскорбить.
Я действительно не хотел его оскорбить.
"Я ценю это, сэр. Но я не хочу брать вашу птицу. Кажется он... " Ворон громко вскрикнул. "Действительно привязан к вам."
Старик отмахнулся от моего беспокойства. "Ерунда. Эшу умный, названный в честь бога перекрестков. Он видит двери между мирами и знает дорогу. Не так ли, мальчик? "
Птица сидела гордо на плече человека, как будто зная, что дядя Абнер воспевал ему свои дифирамбы.
Далила подошла и протянула руку. Эшу враз захлопал крыльями, опускаясь на землю возле нее. "Ворона также является единственной птицей, которая может пересеката между мирами - завесы между жизнью и смертью, и на много хуже места. Эта старая куча перьев является мощным союзником и лучшим учителем, Итан."
“Вы хотите сказать, что он может перебраться в мир Смертных?” Это было действительно возможно?
Дядя Абнер поднял густой дым из трубки в мое лицо, когда заговорил. "Конечно, может. Тут и там, туда и обратно. Единственное место, куда птица не может направиться так это под воду. И только потому, что я никогда не учил его плавать."
- Таким образом, он может показать мне путь к реке?
“Он может показать тебе намного больше, чем это, если ты обратишь внимание.” Дядя Абнер кивнул птице, и она взлетела в небо, кружась над нашими головами. “Он будет вести себя лучше, если ты будешь делать ему подарки, время от времени, точно так же, как богу, в честь которого я его и назвал.”
Я понятия не имел какие подарков предложить ворону, богу вуду или ворону, названного именем одного из них. У меня было чувство, что для постоянного птичьего корма нужно будет что-то резать.
Но мне не о чем беспокоиться, потому что дядя Абнер сказал, чтобы я знал. "Возьми это." Он вылил виски во вдавленную флягу и вручил мне еще и маленькую банку. Это была та самая, которую он открывал, чтобы заполнить свою трубку.
"Ваша птица пьет виски и ест табак?"
Старик нахмурился. "Радуйся, что ему не нравится Поедание тощих мальчиков, которые не знают своего пути вокруг Иномирья."
- Да, сэр.
Я кивнул.
"Теперь убирайся отсюда и возьми мою птицу и камень." Дядя Абнер прогнал меня. "Если я не будете получать пироги от Амарии, то здесь и подвешу тебя."
"Да, сэр." Я положил баночку с табаком и флягу в карман с картой. "И вам спасибо."
Я спускался по лестнице и уже сошел с крыльца. Я повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на великих, которые собрались вокруг карточного стола, шьют и суетятся, хмурятся и пьют виски, в зависимости от того, с кем ты разговориваешь. Я хотел их запомнить как обычных людей, которые были великими по причинам, не связанных с видением будущего или пуганием адом Темных Магов.
Они напомнили мне Амму и все, что я любил в ней. То, как у нее на все имеются ответы и она отправляет меня с чем-то странным в моих собственных карманах. То, как она хмурилась на меня, когда волновалась, и напоминала мне обо всех вещах, которых я еще ничего не знал.
Сулла встал и перегнулась через перила крыльца. "Когда ты увидешь Хозяина реки, убедительно скажи, что я послала тебя, ты слышишь?"
Она сказала это так, как будто я знаю о том, о чем она говорит. “Речной Хозяин? Кто это, мэм?”
"Ты узнаешь его, когда увидешь." Сказала она.
"Да, мэм." Я начал поворачиваться обратно.
"Итан", дядя Абнер затризвонил, “Когда вернешься домой, скажи Амарии, что я - жду ее лимонное безе и корзину жареных цыплят. Две большие жирные голени …. сделай четыре.”
Я улыбнулся. "Сделаю."
"И не забудь отправить мою птицу обратно. Он через некоторое время стает злобным. "
Ворон кружили надо мной, когда я спускался вниз по лестнице. Я понятия не имел, куда я иду, даже с картой и табаком, что питается птица, и которая может пересекать между мирами.
Это не имеет значения, если у меня есть моя мама, тетя Прю, Темный Маг, бежавший из того самого места, в которое я пытаюсь пробраться, и все Великие, и Твила в добавок для полного порядка.
Сейчас у меня был один камень, и чем больше я думал о Лене, тем больше я понимал, что всегда знал, где найти другой. Она никогда не снимала его со своего ожерелья. Может быть, поэтому Твила дала его ей, когда та была маленькой девочкой- для той или иной защиты. Или для меня.
В конце концов, Твила была могущественным некромантом. Может быть, она знала, что я в нем буду нуждаться.
Я приду, Ли. Как только смогу.
Я знал, что она не могла услышать меня с помощью келтинга, но я прислушался к ее голосу в глубине своего сознания, так или иначе. Как будто память о нем могла каким-то образом заменить слышанье ее.
Я люблю тебя.
Я представил ее черные волосы и ее зеленый и золотой глаза, ее потрепанный зажим и ее черный лак с облупленными краями.
Была только одна вещь, которую надо было сделать, и это было время для меня, чтобы сделать это.
Испорченные вещи.
Это не занимало у меня много времени, чтобы вернуться той же дорогой к Федеральной Игле, и в этот раз я нашел свой собственный путь к "Звездам и Полосам". Сейчас я переходил как старый призрак. Как только я приобрел этот навык — неким образом позволял своему разуму делать всю работу за меня, не сосредотачиваясь ни на чем вообще — это казалось столь же легким, как и ходьба. Даже проще, потому что я фактически не ходил.
И как только я окажусь там, то уже буду знать, что делать, и смогу самостоятельно выполнить это. Фактически, я на самом деле с нетерпением жду этого. Я раннее немного обдумывал, что сделаю. И теперь понимаю, почему Амме так нравятся кроссворды. После того как ты получаешь способность мыслить, то это становится своего рода привыканием.
Когда я вернулся в офис — в прошлом Городской болотных охладитель — макет текущего выпуска лежал на одном из трех маленьких столов, прямо там, где и в прошлый раз. Я веером разложил бумаги. На этот раз я нашел кроссворд без особых проблем.
Эта головоломка была закончена раньше, чем предыдущая. Может быть, персонал обленился, зная, что теперь есть шанс, что кто-то другой сделает это за них.
В любом случае, Лена прочитает кроссворд. Я взял ближайшее письмо и подтолкнул его на место.
Пять по вертикали.
О. Н. И. К. С.
Как и черный камень.
Шесть по горизонтали.
П. Р. И. Т. О. К.
Как и река.
Четыре по вертикали.
Г. Л. А. З.
Как и очи.
Семь по горизонтали.
Х. А. Р. И. З. М. А.
Как и очарование.
М. А. М. А.
Как и моя собственная. Лайла Джейн Иверс Уэйт.
С. Е. Р. Ь. Е. З. Н. Ы. Й.
Как и нешуточный.
Это было сообщение. Мне нужен черный камень - око реки, и то ожерелье, которое ты носишь для красоты. И я хочу, чтобы ты оставила его для меня на могиле моей матери. Я не могу объясниться яснее, нежели так.
По крайней мере, не в этом номере газеты.
К тому времени, когда я закончил, было чувство истощении, словно я весь день бегал спринт на баскетбольной площадке. Я не знал, сколько времени должно пройти в Иномирье прежде, чем Лена получит мое сообщение в этом мире. Я только знал, что она его получит.
Потому что я уверен в ней, как в самом себе.
Когда я возвратился домой в Иномирье — в мой дом или могилу моей мамы, независимо от того, как ты называешь его, — то оно уже лежало там, ожидая меня на пороге.
Она, должно быть, оставила его на могиле моей матери, как я и просил.
Я не мог поверить, что это сработало.
Черный камень из ожерелья Лены из Барбадоса, то, которое она всегда носила на шее, лежало на середине половика.
У меня теперь есть второй речной камень.
Волна облегчения накатила на меня. Это продолжалось около пяти секунд, пока я не понял, что означает этот камень.
Это было время, чтобы идти дальше. Время, чтобы попрощаться.
Так почему я не могу заставить себя сказать это?
"Итан." Я услышал голос своей мамы, но не поднял глаз.
Я сидел на полу в гостиной, спиной к дивану. У меня был дом и автомобиль, потерявшиеся кусочки старого Рождественского города моей мамы. Я не мог отвести взгляд от автомобиля.
"Ты нашла потерянный зеленый автомобиль. А у меня не получалось."
Она ничего не ответила. Ее волосы выглядели еще грязнее, чем обычно. На ее лице были видны дорожки слез.
Я не знаю, почему город был выставлен именно на журнальном столике, но я подвинул дом и переместил крошечный зеленый оловянный автомобиль дальше вдоль по столу. Дальше от игрушечных животных, церкви с согнуты шпилем и трубки очистителя в виде дерева.
Как я уже сказал, пришло время идти дальше.
Часть меня хотела взять управление над вторым, слыша о том, что я должен был сделать, чтобы вернуться к моей старой жизни. Часть меня не заботилась ни о чем, но увидев Лену снова.
Но когда я сидел там, то мог думать лишь о том, как сильно не хочу оставлять свою маму. Как я скучал по ней, и как быстро я привык видеть ее дома, слышать ее в соседней комнате. Я не знаю, хочу ли я бросить это снова, независимо от того, насколько сильно мне нужно возвратиться.
Таким образом, все, что я мог сделать, это просто сидеть и смотреть на старый автомобиль, и думать о том, как то, что было потеряно так давно, могло быть найдено снова.
Моя мама вздохнула, и я закрыл глаза, прежде чем она смогла сказать хоть слово. Но это не остановило ее. "Я не думаю, что это мудро, Итан. И не думаю, что это безопасно, и также не думаю, что ты должен идти. Неважно, что твоя тетя Прю говорит." Ее голос дрогнул.
"Мам."
"Тебе только семнадцать."
"На самом деле, меня нет. И я теперь ничто." Я посмотрел на нее. "И я люблю разорвать об этом с тобой, и уже поздно поздновать для этих слов. Ты должна признать, что сейчас безопасность не может быть самым большим моим беспокойством. Теперь, когда я умер и все."
"Ну, если ты так говоришь." Она вздохнула и села на пол рядом со мной.
"Что ты хочешь, чтобы я сказал?"
"Я не знаю. Принять?" Она старалась не улыбаться.
Я улыбнулся в ответ. "Извини. Принять." Она была права. Люди не хотели говорить "мертв", только не там, где мы хаходились. Это было невежливо. Как будто после сказанного, это становилось правдой. Как будто сами слова были более мощными, чем то, что с тобой произошло.
Может быть это так.
(Может быть они были)
В конце концов, это то, что я должен был сделать сейчас, не так ли? Уничтожить страницу со словами из определенной книги в библиотеке, которая изменила мою судьбу в мире смертных. Это действительн овыглядит столь неправдоподобно, что слова - это способ формирования всей жизни человека?
"Ты не знаешь, чего хочешь для себя, дорогой. Может быть, если бы я поняла это для себя, тебя бы даже здесь не было. Не было бы автомобильной аварии и не было бы водонапорной башни -" Она остановилась.
"Ты не можешь препятствовать вещам, которые происходят со мной, мама. И даже эти вещи." Я прислонился головой на край дивана. "Даже испортить вещи."
"Что, если я хочу?"
"Ты не можешь. Это моя жизнь, или что это такое." Я повернулся, чтобы посмотреть на нее.
Она положила голову мне на плечо, держа свое лицо вблизи моего.Что-то она не сделала, когда я был ребенком. "Это твоя жизнь. Ты прав на счет этого. И я не могу принимать решения за тебя, независимо от того,на сколько я этого хочу. Хотя хочу очень и очень."
"Я отчасти понимаю тебя."
Она грустно улыбнулась. "Я только что получила тебя назад. Я не хочу потерять тебя снова ".
"Я знаю. Я не хочу оставлять тебя. "
Бок о бок, мы смотрели на Рождественский городок, может быть, в последний раз. Я поставил машину туда, где она должна стоять.
Я знал, что у нас никогда не будет другого Рождества вместе, что бы ни случилось. Я хотел бы остаться или уйти, но в любом случае, я хотел бы двигаться дальше. Вещи не могли быть такими навсегда, даже не в этом Гатлине-что-не-Гатлин. Могу я получить свою жизнь назад или нет.
Ситуация изменилась.
Затем она вновь изменилась.
Я думаю, что жизнь похожа на это, и даже смерть.
Я не мог быть и с моей мамой и с Леной, оставаясь в одной цельной жизни. Они никогда не встретятся, хотя я уже рассказал им все, что должен рассказать о другом из них. Когда я сюда попал, моя мама сделала так, чтобы я смог описать каждый елемент ожерелья Лены. Каждую строчку каждого стихотворения, когда-либо написанных ею. Каждую историю о пустяках, которые происходили с нами, и вещах, о которых я даже и не знал, что помню.
Однако, это не было то же самое, что и семьея, или независимо от того, кем мы могли бы быть.
Лена, моя мама и я.
Они никогда не будут смеяться надо мной, или держать что-то в тайне от меня, или даже ссориться со мной. Моя мама и Лена были два самых важных человека в моей жизни, или в жизни после смерти, и я никогда не могу видеть их обоих вместе.
Вот о чем я думал, когда я закрыл глаза. Когда я открыл их, моя мама исчезла, как будто она знала, что я не смогу ее оставить. Как будто она знала, что я не смогу уйти.
Честно говоря, я не знаю, смог бы я сделать это самостоятельно.
Теперь я никогда не узнаю.
Возможно, это было лучше.
Я сунул в карман два камня и спустился вниз по ступенькам, аккуратно закрывая за собой дверь. Запах жареных помидоров доносился из-за двери.
Я не прощаюсь. У меня было ощущение, что мы еще увидим друг друга. Когда-нибудь, как-нибудь.
Кроме этого не было ничего, что я бы мог сказать маме, чего бы она не знала. И не было возможности сказать что-то еще и выйти за дверь.
Она знала, что я любил ее. Она знала, что я должен был уйти. В конце концов, это не очень много, чтобы говорить.
Я не знаю, смотрит ли она на меня.
Я говорил себе, что да.
Я надеялся, что нет.
Морской владыка.
Когда я вошел в Портал, известный мир уступил место неизвестному миру более быстро, чем я ожидал. Даже в Иномирье, есть некоторые места, которые заметно больше других.
Река была одним из них. Эта река не была похожа ни на одну из тех, что я видел в Смертном Гатлине. Как и Великий барьер, она была иллюзией. Чем-то, что соединяло миры вместе, не будучи ни в одном из них.
Это была полностью неизведанная территория.
К счастью, ворон дяди Абнера, казалось, знает дорогу. Эшу кружился над головой, скользя и зависая выше меня, иногда садился высоко на ветви и ждал меня, если я слишком отставал. Он также, казалось, не возражал против работы, он терпел наши поиски, издавая лишь случайные пронзительные крики. Возможно он любил выбираться для разнообразия. Он напомнил мне Люсилль, когда мы путишествовали, только я заставал ее едящей маленькие тушки мышей, когда она была голодна.
Я его застал смотрящим на меня, он действительно глядел на меня. Каждый раз, когда я начинал чувствовать себя нормально, он снова ловил мои глаза и тогда по моей спине шли мурашки, словно это он делал нарочно. Будто он понимал, что может так делать.
Я задался вопросом, был ли Эшу реальной птицей. Я знал, что он мог пересекать миры, но это не делало его сверхъестественным? Согласно дяде Абнеру, он только сделал его вороном.
Может быть все вороны были просто жуткими.
Когда я шел дальше, сорняки болота и кипарисы, выступающие из темной воды, привели к более зеленой траве возле берега, к траве, настолько высокой, что я мог увидеть местность только по верху.
Я плёлся по траве, за чёрной птицей в небе,стараясь много не думать о том,куда я иду и что я оставляю позади. Достаточно трудно было себе не представлять, выражение моей мамы, когда я вышел за дверь.
Я отчаянно пытался не думать о ее глазах, о том, как они загорелись, когда она увидела меня. Или ее руки, как она махала ими в воздухе, когда разговаривала, будто думала, что может вытащить слова из неба пальцами. И ее руки, обнимающие меня, словно мой собственный дом, потому что она была из того места, откуда был и я.
Я старался не думать о том моменте, когда закрылась дверь. Она никогда не откроется снова, не для меня. Совсем не так.
Это то, чего я хотел. Я сказал это себе, пока шел. Это то, что она хотела для меня. Чтобы у меня была жизнь. Жить.
Уйти.
Эшу пронзительно кричал, а я отбивался от высоких зарослей и травы.