Когда сходятся два таких упрямых барана, как мы, кто знает, что их ждет завтра… Верно?
КАКОГО…?
Лейни
Мне снился сон. Я чувствовала спиной руки Ноя, обнимавшего меня под звездным небом и нашептывавшего в ухо приятные бессмыслицы.
– Прости меня, я не знал, – шептал он. – Но теперь, когда ты здесь, я уже не отпущу тебя. Никогда, Дилейн. Теперь ты – часть меня. Я не дам тебе просто так уйти от меня.
– А я никуда и не хочу уходить, Ной. – Я вздохнула и покрепче прижала ухо к его груди. – Я хочу быть с тобой вот так, как сейчас, всегда. Обними меня и никогда не отпускай.
– Никогда. Я люблю тебя, Лейни. Пожалуйста, скажи, что и ты…
Его хрипловатый голос затих, все вокруг затуманилось и растаяло. Я попыталась вернуть это видение силой мысли, но поздно. Я просыпалась.
– Надеюсь, ты не собираешься проваляться тут весь день?
– Что?
Я села и мутным спросонья взглядом осмотрела комнату, вернее, хотела осмотреть, потому что сделать это довольно сложно, когда у тебя все лицо закрыто волосами – прямо какой‑то кузен Ит из семейки Адамс. Руки мои влезли в этот стог, раздвигая занавес, чтобы увидеть гада, осмелившегося потревожить мой сон. Да и голос явно не принадлежал Ною.
– Отвали, Полли, – буркнула я и упала обратно на кровать. Взяв подушку Ноя, прижала ее к груди, втянула носом его запах и счастливо вздохнула. – Я сплю.
Если бы она не шумела, исчезла куда‑нибудь, кто знает, может, я еще смогла бы увидеть продолжение такого прекрасного сна.
– Уже нет, – сказала Полли, и я услышала, что она подходит ко мне, бог знает зачем, но, если бы начала меня тормошить, клянусь, я дала бы ей по лбу так, что мало не показалось бы. А потом еще за уши оттаскала бы. Она была слишком шумной и непоседливой по утрам и за одно это заслуживала трепки. Но пока что я выжидала, надеясь застать ее врасплох.
|
|
– Что тебе нужно? – чуть не заныла я, когда она отдернула шторы и яркое утреннее солнце нарушило покой моего уютного сонного гнездышка.
Я зашипела и зарылась лицом в подушку, в голову мне полезли мысли о вампирах, что в свою очередь натолкнуло на воспоминания о вампирическом сексе, который был у нас с Ноем совсем недавно.
Нужно будет повторить.
Суперкиска так и взвилась, как будто в нее закачали море кофеина. Вот шлюха! Наверное, она собралась настаивать на своем.
– Для начала я хочу, чтобы ты что‑нибудь сделала с этой жутью на голове, – сказала Полли. Я почувствовала, как она брезгливо приподняла один из моих спутанных локонов, отбросила его и вытерла руки. Она что, решила, что у меня вши? – А потом мы поговорим.
– О чем? – Мой и без того сонный голос стал тише, и я чуть не задохнулась, почувствовав собственное утреннее дыхание. Волосы могли подождать. Мне были нужны зубная паста и щетка.
– О том. Теперь давай, шевели своей маленькой задницей, пока я не принесла воды со льдом и не вылила тебе на голову, – сказала она.
Я, запыхтев, села и, прищурившись, взглянула на нее.
– Знаешь, Полли, я тебя терпеть не могу.
Приняв душ (успев при этом дважды ублажить себя подаренной Ноем серебряной «пулей»), побрив нужные места и, конечно, почистив зубы, я вернулась в спальню. Полли уже застелила кровать и подобрала мне одежду на сегодня. Я, одевшись, завязала волосы в большой узел и спустилась вниз.
– Полли? – позвала я, не зная, где ее искать.
|
|
– Я здесь! – донеслось из кухни.
Оказалось, она уже заварила кофе и налила мне чашку.
– О, ты почти стала похожа на человека.
– А ты только что спасла свою задницу, – бросила я в ответ.
Откуда ей было знать, что для меня самое приятное пробуждение – это ароматный «Фолджерс» в первой утренней чашке. Хотя я очень сомневалась, что богатый аромат, который уловила, мог давать «Фолджерс». Наверняка у Ноя в доме водились только элитные сорта суперэлитного кофе.
Я села напротив Полли и осторожно насыпала сахар в чашку.
– Так что за срочное дело заставило тебя потревожить сон спящей красавицы?
– До этого мы еще дойдем. Сначала я хочу знать: вы уже попробовали «глубокую глотку»? – спросила она, не скрывая нетерпения.
– Ага. Думаю, из тебя хороший Йода получится, и не только потому, что у тебя маленький рост.
– А ты – хороший ученик, юный Скайуокер. Или мне называть тебя Стритуокер? – спросила Полли, очень похоже изображая голос Йоды. Мы рассмеялись, но потом она резко умолкла и прокашлялась. – Извини меня, – сказала Полли с виноватым выражением лица.
– За что? – не поняла я.
– А, да так, ерунда. – Она отпила кофе.
– Нет уж. Раз проговорилась, – я направила на нее палец, – выкладывай все.
Полли, поставив чашку, тяжело вздохнула.
– Господи, он убьет меня. Я точно знаю, – сказала она, нервно ломая руки.
– Кто? Ной? – Господи, ну о ком еще она могла говорить со мной? – За что, Полли?
Она поморщилась, как будто собиралась сказать то, о чем не хотела говорить. Потом закрыла лицо руками и посмотрела на меня в щелку между пальцами.
|
|
– Я знаю, Лейни… Я знаю все.
– Да что все‑то? Ты говоришь загадками. Намекни хотя бы, – сказала я, сделав, как мне показалось, пригласительный жест.
– Я знаю о вашем с Ноем контракте. Знаю, что он заплатил два миллиона долларов за то, чтобы ты жила с ним следующие два года. Знаю, что вы с ним познакомились не случайно. Знаю про секс. Господи, Лейни, я знаю обо всем… Скажу честно, я бы хотела ничего этого не знать, потому что для меня это слишком, – выпалила она на одном дыхании.
Руки у меня задрожали так, что пришлось поставить чашку: я испугалась, что могу уронить ее, или швырнуть в стену, или сотворить еще что‑то совсем дурацкое.
– Это он тебе рассказал? – Голос у меня был сравнительно спокойным, что меня необыкновенно поразило.
– Нет, нет, нет, нет, не‑е‑е‑е‑ет. Прошу тебя, Лейни, он тут ни при чем, – запричитала она таким тоном, будто хотела все исправить. – Понимаешь, я занимаюсь его счетами. А тут увидела крупную трансакцию и решила спросить его. Честно говоря, было нетрудно догадаться, что к чему. Деньги были переведены примерно в то же время, когда появилась ты. А потом… Ну, ты же знаешь меня. Я начала рыть. Хотя, по совести, мне не пришлось бы этого делать, если бы ты призналась во всем с самого начала, а не вешала лапшу на уши про Элвиса, Тупака, Джексона и наркоту… Ной тоже мне не особенно помог. Когда я спросила его о деньгах, он сказал, что ты была мужчиной, и деньги пошли на операцию по смене пола, и…
– Стоп, стоп, стоп! – закричала я. – Подожди, что ты сейчас сказала?
Полли сделала глубокий вдох.
– В какой части? Или ты хочешь, чтобы я начала все сначала?
– Господи, нет. Не думаю, что мои мозги выдержат такое еще раз. – Я потерла нос: еще немного, и у меня взорвалась бы голова от всех этих причитаний и откровений. – Полли, Ной сказал тебе, что я была мужчиной и сменила пол?
– Ага. А потом сказал, что пошутил, – пожала она плечами, но в следующую секунду глаза ее округлились, как два блюдца. – Он ведь пошутил, да? У тебя ведь на самом деле не было шланга, правда?
– Нет, – проскрежетала я.
– Нет, был? – ошарашенно и одновременно с малой толикой любопытства промолвила она.
– Нет, Полли, у меня не было шланга, – медленно проговорила я, подумав: Ной Кроуфорд пожалеет о каждом из своих слов. Моя месть будет страшна.
– Хорошо. То есть это… хорошо, – сказала она и облегченно вздохнула. А потом поставила локоть на стол, подперев им голову. – Лейни, зайка, зачем ты это сделала? Зачем ты продала себя?
– Это моя тайна, только моя, Полли. И я не хочу, чтобы ты рыскала вокруг нас и вынюхивала. Если ты будешь продолжать, клянусь, я начищу твою маленькую тощую задницу, – пригрозила я, и она клятвенно перекрестила сердце. – К тому же Ной этого тоже не знает.
– Да, и не сомневаюсь, что он не слишком старался тебя расспросить. Ведь тогда ему пришлось бы рассказать тебе о Джули, – кивнула она и добавила вполголоса: – Корова.
– Погоди, ты уже во второй раз упоминаешь это имя. Кто такая Джули? Бывшая подружка, что ли?
Если кто‑то и мог проболтаться, так это Полли. Она уже и так, пожалуй, рассказала больше, чем должна была.
– Клянусь, если Ной когда‑нибудь узнает, что я об этом тебе говорила, он выставит меня. И Мейсон, наверное, тоже. Сделают меня крайней, и мы обе окажемся без крыши над головой, без денег, не на что будет в магазин сходить…
– Это ужасно, – саркастически поддакнула я.
– Знаю, – серьезным тоном отозвалась она. – Ладно, слушай, я тебе расскажу, но только если ты мне расскажешь, что у тебя с Ноем на самом деле.
Я вспомнила свой сон, однако это ведь был всего лишь сон, верно? Ной никогда не стал бы питать ко мне таких чувств, какой бы богиней «глубокой глотки» я ни была.
– Все очень просто, Полли. У нас исключительно деловые отношения, не более того, – сухо сообщила я.
– Расскажи это кому‑нибудь другому, Лейни. Можешь обманывать Ноя, можешь даже обманывать саму себя, но я в это не верю, – с вызовом бросила она. – Я слышала, как ты разговаривала во сне. Послушала, пока будила тебя. И судя по тому, что услышала, ты конкретно запала на босса, сестричка.
– Господи боже, Полли! Тебе обязательно нужно лезть не в свое дело? – вскипела я, оскорбленная вмешательством в собственную жизнь.
– Эй! Не поминай Господа всуе! – Она погрозила мне пальцем.
Поставив локти на стол, я сокрушенно запустила пальцы в волосы.
– Прости меня, Полли. Мне и самой не доставляет все это ни малейшей радости. Кажется, я начинаю влюбляться в человека, который заплатил столько денег, что хватило бы кормить какую‑нибудь голодающую деревушку до скончания века, только за то, чтобы иметь возможность в любое время залазить мне в трусы, не заморачиваясь о последствиях. И как бы я ни старалась его возненавидеть, у меня ничего не получается. Что со мной не так? Может, это стокгольмский синдром? Нет, меня же не похищали и держат здесь не против моей воли. Я пошла на это совершенно добровольно, но сейчас все становится слишком реальным. Понимаешь? – Полли глядела на меня с искренним сочувствием и кивая, просто для того, чтобы показать, что ловит каждое слово. – Да еще дома у меня такое творится, что остается только на Бога надеяться. Однако надежда эта слабая, потому что я живу совсем не святой жизнью… Понимаешь, я понятия не имею, что вообще здесь делаю. Только, кажется, увязаю все глубже и глубже. Вот смотри: кто я для него? Шлюха. И он никогда не будет испытывать ко мне чувств, хоть отдаленно похожих на то, что чувствую к нему я… Ох!
Лицо у меня горело. Казалось, что в любую секунду я могу разреветься как дура. Нет, я все равно не позволила бы себе такого, чтобы не показаться еще более слабой и еще более ранимой. И все же я была рада, что выплеснула все это, прежде чем наступил полный и окончательный нервный срыв. Трудно в такое поверить, но я была очень и очень близка к этому.
Полли, кажется, прониклась моей историей и – удивительное дело – слушала, не перебивая и не требуя подробностей. Словами не описать, насколько я была ей благодарна.
Она, потянувшись через стол, взяла меня за руку с ободряющей улыбкой.
– Бедная, тяжело тебе, да?
– Не хочу я об этом говорить.
Мы с Полли одновременно рассмеялись. Но смех‑то был не самым веселым, ведь обе поняли, как по‑дурацки прозвучало мое заявление после того, как я так распиналась.
– Да не волнуйся, милая. Ты выдержишь. И потом, мало ли что может произойти. Ной ведь тоже не железный. По крайней мере, мне так кажется. Наверняка этот неприятный маленький прокол с Джули выбил его из колеи только на время и он не останется бесчувственным до конца своих дней.
– Да‑да, ты ведь собиралась мне об этом рассказать. Так что там произошло между Ноем и этой девицей?
– Ну, начать с того, что она сука, каких свет не видывал, – презрительно усмехнулась Полли. – Ной встречался с ней около двух лет. Ее отец – доктор Эверетт Фрост, близкий друг семьи, так что понятно, как они познакомились.
– Я… я встречалась с доктором Фростом, – кивнула я.
– Эверетт – нормальный человек, я не сужу о нем по его дочери. Короче, Ной как‑то раз уехал по делам, решив (где только была его голова?) сделать ей предложение, когда вернется. Ему отчего‑то почудилось, будто он любит ее. Не уверена, что он вообще тогда знал, что такое любовь, и сомневаюсь, что знает это сейчас. В общем, вернувшись домой, он застал ее со своим лучшим другом, когда тот пялил ее в зад.
Я, ахнув, схватилась за сердце. И сделала это не для драматического эффекта, а от искреннего изумления и даже потрясения.
– Не может быть…
– Да, «не может быть» – это еще мягко сказано, – кивнула Полли. – Уж не знаю, сердце Ноя было разбито или пострадало только его эго, в любом случае он был раздавлен. – Полли посмотрела на меня страшным взглядом матери‑медведицы, защищающей своего медвежонка. – И вот еще что, Лейни: я не знаю, выдержит ли он что‑нибудь подобное еще раз. В общем, если то, что происходит между вами, выйдет на другой уровень, помни это, поняла меня?
Ну не чудо?! Этот надоедливый комарик разговаривает со мной таким властным тоном да еще угрожает, словно какой‑то громила. Но у меня Полли страха почему‑то не вызывала. Ей‑то точно не о чем было беспокоиться: ко мне Ной Кроуфорд никаких нежных чувств не испытывал и я была намерена бороться с любыми поползновениями своей души, чтобы самой не попасть под этот поезд. Любое чувство, которое, возможно, у меня возникнет к нему, должно быть сразу же спрятано глубоко‑глубоко внутри, если я не хочу, чтобы мое сердце разорвал на мелкие кусочки единственный мужчина, обладавший достаточной властью для этого.
– Я прекрасно тебя поняла, Полли. Не волнуйся. Хотя, мне кажется, в этой истории тебе нужно беспокоиться не о Ное.
– Да, я это знаю. Он со стороны кажется крутым парнем, но если проступает его истинное «я»… – Она вздохнула. – Да, он такой, поэтому причин для волнения у меня достаточно.
– Ах, не говори так, Полли, – всхлипнула я, уткнувшись лицом в ладони.
– Прости, подруга. – Она встала и потрепала меня по плечу. – Выше нос и помни: от судьбы не уйдешь. – Подмигнув, она взяла клатч и сунула его под мышку. – Мне нужно делами заниматься. Поговорим попозже.
Полли целомудренно поцеловала меня в щеку, и через миг я услышала удаляющийся цокот ее каблуков. Теперь меня оставили наедине с моими заботами. Правда, заботы‑то были не мои: я думала о Ное и том ужасе, через который он прошел.
Да, мои собственные проблемы были куда важнее – угасающая с каждым днем мать, отец без работы. Но заботливая натура и, возможно, ставшее уже привычным состояние самоотречения заставили меня на время отодвинуть мысли о маме на второй план.
Когда в сознании промелькнул тревожный образ Ноя и Джули, я подняла себя на смех – скорее солнце превратится в ледышку, чем случится подобное. Я знала это, но, если бы такое когда‑нибудь произошло, мое сердце все равно сделалось бы во сто крат холоднее.
Бедный Ной. Теперь понятно, почему мужчина с лицом, за которое можно убить, и телом, за которое не грех умереть, опустился до того, чтобы покупать себе женщину… Чтобы она никогда не выкинула подобный номер, не поступила с ним так низко…
Так низко… Это, по‑видимому, ставит меня на самую низшую ступень, разве не так? Конечно да. И пусть я недостаточно хороша для него. Пусть. Я все равно буду заботиться о нем так, как ему нужно, хотя бы эти два года, на которые мы связаны, я просто не могу вести себя иначе.
Ной
Десять минут, чтобы купить ее.
Час, чтобы ее губы поцеловали моего голодного приятеля.
Три дня, чтобы попробовать на вкус ее соки.
Четыре дня, чтобы лишить ее девственности.
Две недели, чтобы сойти с ума.
Вот хрень.
Чуть больше двух недель. Пятнадцать, мать их, дней.
Ровно столько понадобилось купленной девственнице на то, чтобы окрутить меня и накрепко привязать к себе. Джули не удалось это за два года, что мы были вместе. Но Дилейн? С ней весь мой мир перевернулся за две гребаные недели.
Все должно было пойти совсем не так. Как, спрашивается, я должен был продержаться два года, если уже приношу ей на блюдечке все, что она просит? Мне бы стоило поменять имя. Хренов Сахарная задница Кроуфорд подходит гораздо больше.
Черт!
На работе я ничего не мог делать, только думать о ней. Именно поэтому и докатился до того, что попросил Сэмюеля захватить ее, когда он отправится за мной. Да, я бы легко мог заставить его нарушить все существующие в Иллинойсе правила дорожного движения, чтобы привезти меня к ней побыстрее. Но когда у меня появилась мысль о покупке вертолета, чтобы не торчать в пробках, я решил: будет куда проще доставить ее ко мне.
У меня с головой точно что‑то не в порядке. Пожалуй, хорошо бы пройти какую‑нибудь реабилитационную программу, чтобы избавиться от своей новой одержимости – это явно что‑то нездоровое.
Я уже несколько минут мерил ногами подъездную дорожку, когда наконец подъехал Сэмюель. Он попытался выйти, чтобы открыть мне дверь, но я жестом остановил его. Если открою дверь сам, то окажусь рядом с ней гораздо быстрее. Схватив ручку, я рванул ее и увидел… мою малышку за два миллиона, в одном моем халате и туфлях на шпильках. Она оделась именно так, как я и просил, позвонив утром. Господи боже, она сидела, откинувшись на спинку. Неподпоясанный халат черными шелковыми складками ниспадал с ее плеч. Я этого не просил, но обрадовался, что она решила проявить немного инициативы.
Черт возьми, это кремовое, шелковое видение одной рукой играло с грудью, а второй поглаживало плоский живот. Только один человек так прикасался к ее обнаженной плоти – я, и она снова манила меня.
Губы мои скривились в усмешку, когда я осмотрелся по сторонам, проверяя, не пялится ли кто‑нибудь на мою женщину. Я должен был сам отыметь ее, должен был пометить свою территорию и не мог, не хотел ждать, пока мы окажемся дома.
– Домой, Сэмюель, – прорычал я. – И езжай какой‑нибудь спокойной дорогой, только не мешай нам.
– Как пожелаете, сэр. – Он, кивнув, вернулся на водительское место.
Я быстро шагнул в салон и захлопнул дверцу, отгораживаясь от внешнего мира, чтобы в одиночку насладиться скрытыми сокровищами Дилейн. Потому что я – эгоистичный ублюдок и никогда ни с кем не делюсь. Никогда. Я даже не хотел, чтобы кто‑нибудь увидел то, что принадлежало мне.
Встав перед ней на колени, я отбросил портфель и пиджак в сторону, быстро расстегнул ремень и брюки и спустил их до колен. Мой «парнишка» тут же выпрыгнул, и мне пришлось схватить его, чтобы он не болтался из стороны в сторону.
– Смочи его, киса, – сказал я, устраиваясь перед ней так, чтобы он оказался прямо перед ее лицом.
Благослови ее боже, она облизала губы, жадными глазами осматривая меня, а потом наклонилась и открыла рот, намереваясь взять меня. Я остановил ее.
– Не так. Оближи его. Хочу видеть, как твой язычок ходит по мне.
Она сексуально улыбнулась, а потом слизнула капельку влаги с кончика. Член дернулся сам по себе, и я зашипел сквозь стиснутые зубы. Не отрывая от меня глаз, она взялась за его основание, потом высунула язык и провела им от низа до самого верха по всей длине.
– Твою мать… – прохрипел я.
Боковым зрением я увидел, что она сомкнула бедра и стала водить ими вперед‑назад, чтобы доставить и себе немного удовольствия. Я должен был увидеть ее! Мне нужно было увидеть ее возбуждение.
– Покажи мне себя, киса. Раздвинь ноги шире.
Она издала жадный звук, оглаживая головку языком, а потом поставила одну ногу на пол и открылась передо мной. Святые небеса, она уже вся сочилась соком. Я, приложив к ней руку, скользнул пальцами в ее шелковистые складки. Она выгнула спину и придвинула бедра ближе ко мне, но я отодвинулся – мне хотелось поиграть с ней.
Я нежно погладил комочек нервов раз, второй, третий, потом надавил тремя пальцами и начал медленно массировать. Дилейн послушно сделала круговое движение бедрами и прижалась к моим пальцам. Потом я почувствовал, как ее горячий рот поглотил моего «приятеля». Втянув воздух носом, я стал смотреть, как она работает со мной. Мои пальцы скользнули к ее центру и все три вошли внутрь. Им было ужасно тесно, тем не менее она подалась им навстречу. Я вынул их и опять ввел, на этот раз два пальца, чтобы погладить ее маленькую волшебную точку G, и это ввергло ее в настоящее неистовство.
Две недели назад она была чистой девственницей. Сегодня я мог поклясться, что она – профессионал.
– Ох, тише, детка, а то я сейчас кончу, – предупредил я.
Конечно, кончить ей в рот и увидеть, как она меня проглатывает, было бы совсем неплохо, но сейчас мне хотелось не этого. Мне нужно было поставить на ней метку, поставить изнутри.
Я попытался отстраниться, но она достаточно крепко держала меня. Пришлось вынуть пальцы, взяться за ее плечи и чуть надавить, чтобы она отпустила. Дилейн надула губки, и это было так охренительно сексуально, что я, не выдержав, наклонился к ней и поцеловал в нижнюю губу. Она запустила пальцы в волосы у меня на затылке и протолкнула свой язык между моих губ, желая соединения. Я отдал ей свой язык без боя, но ненадолго – меня распирало от жажды попасть внутрь нее, и я не хотел тянуть.
Поэтому я оторвал от нее губы, взял ее под колени и рванул на себя так, что она легла на сиденье спиной. Раздвинув ее ноги, вклинился между них с пульсирующим от нетерпения «приятелем». Дилейн придвинулась ко мне ближе, но мне все еще хотелось поиграть.
– Смотри на него, милая. Смотри, пока я буду тебя трахать.
Ее взгляд опустился на разделявшее нас пространство, и рот приоткрылся, когда я взял головку и начал водить ею по ее складкам, прикасаясь к клитору. Она уже вся покрылась влагой и превратилась в горячий шелк.
Я, оттянув нежные складки, увидел, как расширяется ее вход. Она казалась такой тугой, что я поразился, как вообще могу поместиться в нее (размеры‑то у меня немаленькие). Ладони Дилейн не хватает, чтобы просто охватить моего «дружка», и все же мне удалось войти в это крошечное отверстие.
Я покрутил головкой вокруг ее входа, потом уперся в него.
– Черт, я хочу тебя. Я должен быть внутри.
Я медленно начал входить, наблюдая, как понемногу погружаюсь внутрь. Она издала невероятно сексуальный звук.
– Тебе нравится смотреть? Черт, как же это заводит! – Я вдруг понял, что дрожу, но мне было плевать. Господь всемогущий, наблюдать за этим оказалось невероятно эротично.
– Боже, да! – ответила она, и я многозначительно поднял брови, ведь она сказала «боже», а должна была назвать меня по имени.
Я вышел из нее и прошел по клитору так, чтобы оказаться между ее складок. Всего несколько мощных толчков – и я покрылся ее влагой. Больше не было сил терпеть. Одним быстрым движением я вонзился в нее, отчего с ее земляничных уст слетел крик.
– О черт, Ной, – простонала она, когда я взял ее за бока и начал размеренные движения.
Я заметил, что она употребляла слово «черт», когда ей было особенно хорошо. Признаюсь, это заметно повышало мою самооценку.
Мы оба смотрели, оба дышали через приоткрытые губы, оба восхищались тем, как совершенно выглядим, соединенные воедино. Я чувствовал, как сжимались ее стенки, словно ее сладкая маленькая киска, заявляя на меня свои права, не желала отпускать. С каждым толчком мои яички бились о ее ягодицы, невероятно усиливая ощущения. Я как будто попал в трахательный рай. Мне нужно было, чтобы она первой дошла до пика, – перед своим финалом мне захотелось сделать кое‑что еще.
– Прикоснись к нам, киса. Положи на себя руку и расставь пальцы вокруг меня, – приказал я.
Она робко переместила вниз руку, украшенную подаренным мною браслетом. Голова ее запрокинулась, зазывно открыв для меня изумительную длинную шею, и я не собирался отказываться от приглашения. Наклонившись, легонько царапнул зубами гладкую кожу и втянул ее в рот. Потом поцелуями проложил дорожку к уху, не переставая вгонять себя в ее изумительное тело.
– Ты скучала по мне сегодня, Дилейн? Черт, как же я по тебе скучал! – Для убедительности я стал двигаться быстрее. – А ты? Ты играла с собой, когда представляла, как будешь трахаться со мной? Может, ты даже мой подарок пустила в дело? Признавайся, хитрая киса…
Она кивнула, но мне этого было мало.
– Скажи это. Я хочу слышать.
– Два раза, – призналась она. – Но с настоящим сексом такое не сравнится.
– О чем… я… и говорю, – прорычал я, подкрепляя каждое слово мощным толчком.
Она в ответ даже всхлипнула, потом намотала на кулак мой галстук и рывком притянула меня к своим необыкновенным губам. Я стал жадно целовать ее, заявляя право на то, что и так принадлежало мне, вновь и вновь подтверждая его, – наверное, больше для себя, чем для нее. Пока наши языки увлеченно обнимались, я взялся за ее бедра крепче и принялся двигаться еще быстрее.
Мой «парнишка» работал словно отбойный молоток, и я чувствовал, как ее стенки сжимаются на нем с каждым входом и выходом. Прервав лихорадочный поцелуй, я опустил голову, поймал губами ее торчащий сосок и легонько сжал его зубами. Тут же ногти ее свободной руки впились в кожу у меня на голове и она прижала меня к себе сильнее, но мне пришлось с сожалением оторваться от ее груди, чтобы немного отклониться – очень хотелось входить в нее еще глубже. Я опустил глаза вниз. Там тоже был я – я появлялся и исчезал внутри ее налившихся складок.
– Положи пальцы мне в рот, киса. Я хочу почувствовать твой вкус.
То, как Дилейн мне подыгрывала, исполняя каждое мое указание, рождало просто невероятные ощущения. Она скользнула пальцами в свои складки, собрала сок и поднесла их к моему рту. Потом игриво провела кончиками пальцев по моим губам, я высунул язык, слизнул ее дар и только после этого открыл рот, впустив в себя ее пальцы. Почувствовав ее вкус, громко застонал. Она была восхитительна. Пальцы ее я отпустил, только когда облизал их полностью.
– Как тебе мой вкус?
Чтоб я сдох! Как она смотрела на меня! Как облизывала губы, как произносила эти грязные, грязные слова…
– Попробуй сама, – сказал я, выйдя из нее.
Если ей захотелось побыть грязной маленькой штучкой, я покажу ей, каким грязным могу быть я сам.
Я поднялся так высоко, как позволял низкий потолок лимузина, одновременно направляя ее голову к своему паху. Она прекрасно поняла мое желание и с жадностью взяла меня в рот. И гореть мне в аду, если эта маленькая колдунья не замычала от удовольствия, почувствовав на мне свой вкус. Пару раз двинув бедрами вперед‑назад, я вышел из ее сладкого рта.
– Время большого траха, а не маленьких игр, – сказал я и снова пристроился у нее между ног.
Она стонала и вскрикивала, выгибала спину и шептала мое имя, кусая губы и мечась из стороны в сторону. Это было волшебное зрелище.
– Черт! Я хочу, чтобы ты кончила. – Мне понадобилось напрячь все силы, чтобы не выстрелить в нее.
– Сильнее, Ной! Резче!
Я бы с радостью так и поступил. Но здесь, в машине, было проще это сказать, чем сделать. И тут меня осенило. Я вышел из нее.
– Повернись, киса. Я хочу глубже.
Она протестующе заворчала, но я знал, что лучше для нас обоих, поэтому уступать не собирался.
– Повернись, встань на колени на сиденье и возьмись за спинку, – торопливо приказал я.
Она, кажется, немного смешалась, но сделала, как было велено. Я помог ей встать на колени передо мной лицом к заднему стеклу. Ее аппетитная задница выглядела идеально, а спина изогнулась под правильным углом, открывая полный доступ к прелестной маленькой киске между ног. Но, увидев едущие позади нас машины, она повернула голову, как будто прячась от них.
Войдя в нее сзади, я наклонился вперед, чтобы чувственно прошептать на ухо:
– Не волнуйся, Дилейн. Мы их видим, но они нас увидеть не могут. Жаль, что им не видно, какая тут красота. Я бы хотел, чтобы весь мир видел то, чего им никогда не получить.
С этими словами я поднялся и заработал бедрами. Под таким углом я входил намного глубже, крошечное отверстие между ягодицами соблазнительно манило. Дилейн крепко схватилась за спинку, у нее даже побелели суставы, я же входил в нее так сильно, так быстро, так глубоко, как только мог. Пот стекал у меня со лба и капал с кончика носа, галстук, который Дилейн затянула у меня на шее, мешал дышать. Но главным, поистине всеохватывающим ощущением было то, как сжимались вокруг меня ее стенки.
К черту внешний мир. Все, что нужно, находилось прямо передо мной.
Вспомнив, как ей это понравилось в прошлый раз, я провел большим пальцем между ягодицами и надавил на тугое отверстие в центре. Она, тут же громко застонав, изогнула спину. Поэтому я пошел дальше и надавил сильнее, пока не спрятались две фаланги. Дилейн уронила голову и чуть подвинулась ко мне.
– Да, малышка. Тебе приятно, а? – сказал я, вынув до половины палец и вводя его обратно. – Я оттрахаю тебя сюда. Я обязательно войду в твою маленькую тугую попочку, и тебе это понравится. Ты полюбишь это! Скоро. Очень скоро.
Я почувствовал, как ее стенки начали сжиматься на мне ритмичными волнами, когда она поддалась оргазму.
– О, Ной! – закричала она.