КАК ВЫРАЗИТЬ ЭТО СЛОВАМИ?

 

«Ум должен знать, что он не в силах

ухватить то, что я собираюсь описать.

Бесконечность воспринимает себя

из себя же в каждый момент, внутри каждой

частицы себя, повсюду и единовременное»

Сюзан Сигал

 

«Когда я говорю слово "ты",

То подразумеваю сотни вселенных».

Руми

 

Как выразить это словами? Это видно столь ясно, но тем, периферийным зрением: когда поворачиваешься в его сторону, чтобы ухватить с помощью концепции, вы­разить с помощью языка, оно исчезает. Все учителя, все древние мастера ходят вокруг да около: это заставляет меня улыбнуться всякий раз, когда я сталкиваюсь с чем-то, что косвенно указывает на это. Но выразить словами это невозможно. Оно гениально. За пределами гениаль­ности: абсолютное, ошеломляющее Сияние. «Божест­венный гипноз» есть Само-гипноз.

Вы когда-нибудь пытались сыграть в прятки с сами­ми собой? Не особенно увлекательно: вы всегда знаете, где искать, а притворяться, что не знаете, получается не слишком убедительно. Где я могу спрятаться от самого себя так, чтобы я не мог найти себя… до тех пор, пока не найду? Ответ вам известен. Вы просто не знаете, что знаете его.

Вы знаете, что с миром что-то не так, со всем его ус­тройством. Это подобно той самой занозе в вашем уме. Все это просто не складывается в единое целое: что-то не так с этой картинкой, но вы просто, хоть убей, не мо­жете понять, что именно. Вы ищете и рыщете, и боре­тесь, надеетесь, молитесь, слушаете и учитесь, и всякий раз, когда вам кажется, что вы что-то понимаете, оно ус­кользает от вас. И вам становится ясно, что это часть то­го, что идет не так; это безумие, это не должно даваться с таким трудом. Затем внезапно вы получаете то, что хо­тели, и вы понимаете, что это не должно быть настолько легко. Это не то, что вы на самом деле хотели. И вы сно­ва принимаетесь за поиски, исследования и борьбу. Не понимая, что больше искать нечего. Не только весь жизненный путь вашей собственной личной истории работает против вас, но и весь ваш опыт, мысли, воспоминания, беды, раны, привязанно­сти и победы, и все, чему, по вашему мнению, вы научи­лись, что приобрели и потеряли. Но еще тяжелее прихо­дится с перенятым грузом и инертным движением всего этого невероятного эксперимента, миллиардов тел-умов, подобных вашему, но отличных от вашего, одер­жимо стремящихся в одном и том же направлении, давая поддержку и опору и делясь общепринятыми зна­ниями и заверениями, чтобы увлечь вас с собой из ко­лыбели в могилу. Примкнете ли вы к революции или к Республиканской партии, или к Группе владельцев «харлей-дэвидсона», или к Католической церкви, или к Ис­ламскому джихаду, или к монастырю дзэн, или к НОЖ (Национальной организации женщин), или к АА, или к ААА, или к последователям Шри Рама, или к местной футбольной команде, или к Уэйт Уочерс^[10], или к Волонтерам хосписа, или к Гринпису, или к Морской пехоте, — все это одно и то же. Все они будут побуждать вас делать то, что делают они, и думать так, как думают они, и вам захочется поверить им, но в какой-то момент вам станет ясно, что все это — чушь.

Здесь вы правы. Само исходное условие ложно. Ос­нова, на которой базируются все действительные пред­положения о жизни, вселенной и всего вокруг, на 180 градусов отстоят от цели. То, во что верят, чему учат, что поддерживают и награждают определениями «естест­венный», «нормальный», «правильный», «здоровый» и «здравый», «хороший», «истинный», «ценный», «полез­ный» и «заботливый», даже «священный» и «святой», ес­ли следовать им, уведут вас по садовой тропинке, и, да­же стараясь изо всей мочи, вы все равно останетесь спать крепким сном.

Нечто действительно удивительное во всем этом — понимание того, что вся человеческая традиция, исто­рия, движение и склонность к «духовности», «святости» и «священности» находятся совершенно вне правиль­ной дороги. Все это пребывает в полном заблуждении. Нет ничего святого, духовного, священного или божест­венного во Всем, Что Есть. Оно целиком а-теистично. Оно от начала и до конца, полностью и совершенно без-личностно. Человеческая склонность к благоговейному трепету, к тайному и сверхъестественному — просто склонность, часть запрограммированности организмов тела-ума.

Здесь нет ничего неправильного, ничего такого, чего следует остерегаться, что нужно избегать или исправ­лять. У непосредственно этого тела-ума, с его индейски­ми и романо-католическими истоками, в избытке пре­данности, свойственной бхакти, вызывающей слезы в глазах при пении баджан или чтении Руми; и как вы, возможно, заметили, изъясняться оно склонно сообраз­но. Это замечательно трогательное сновидческое качество этих штуковин тела-ума, и, на самом деле, оно мо­жет быть даже весьма прекрасным. Но дело лишь в их функционировании, в их точке зрения. По сути, нет ни­чего духовного или святого в понимании, что того, кто думает так, ощущает духовность или святость, не суще­ствует. Это просто то, Что Есть.

 

«Видите ли, поиск уводит вас от самих себя; он идет в противоположном направлении; здесь нет никакой взаимосвязи. Поиск всегда ведется в не­верном направлении, поэтому все, что вы считае­те очень глубоким, все, что вы считаете священ­ным, — лишь загрязнение в этом сознании. Воз­можно, вам не нравится слово "загрязнение", од­нако все, что вы считаете священным, святым и глубоким, является загрязнением». (У. Г. Кришнамурти)

 

Истина противоположна всему, что вы знаете. Вещи не являются тем, чем кажутся, и тем, чем вас научили их считать. Думание — не есть ваше нормальное состояние. Личная вовлеченность — не есть ваше естественное со­стояние. Даже то «священное» и возвышенное, что вы называете «любовью», не является вашим естественным состоянием. Стараться, заботиться, жадно стремиться, желать, иметь убеждения, иметь мнения, необходимость отстаивать эти свои позиции, необходимость вообще в чем-либо — ничто из этого не является вашей изначаль­ной природой, вашей истинной сущностью. Все это — приобретенные, обусловленные паттерны поведения, гипноз, призванный поддерживать ваше пребывание во сне. Обусловленность проникает столь глубоко, что вы считаете ее своей истинной природой, но я уверяю вас, это не так. Отступите. Ваше Я первично по отношению ко всему, что вы считаете истинным и реальным.

И когда Я, эта Истина, это ни-что вашей изначаль­ной природы взорвет и уничтожит вашу сновидческую осознанность, вы поймете, что это всегда было ближе к вам, чем что-либо, известное вам.

 

«Я сказал вам все, что составляет самую суть Ис­тины: нет ни вас, ни меня, ни Высшего Существа, ни ученика, ни гуру». (Даттатрея)

 

Нигилизм? Вы называете это нигилизмом? Вы даже не представляете себе, насколько это выходит за пределы нигилизма. Вам все понятно здесь? Я говорю что-то та­кое, что невозможно выразить словами? Разумеется, нет.

 

«Существование мира подобно сновидческому миру спящего. Мы ощущаем мир как реальный, потому что мы ощущаем свое тело как реально су­ществующее, и наоборот. Это фундаментальная иллюзия. Люди считают, что мир уходит корнями в древность. На самом деле, он возникает с вашим сознанием.

Видимое есть отражение вашего собственного со­знания.

Вы видите себя в мире, в то время как я вижу мир в себе. Вам кажется, что вы рождаетесь и умирае­те; в то время как для меня мир возникает и исче­зает». (Нисаргадатта Махарадж)

 

Видите? Вспышку, возможно, мгновенный проблеск. Впрочем, это бессмысленно, потому что вы знаете не­выразимое так же, как знаю его я. Вы есть Я. Мы опять там, с чего начали.

Здесь всегда происходит только одно. Знаю, я всегда говорю, что ничего не происходит. Разницы нет. Это вы­глядит поразительно, бесконечно сложно, кажется, что несметное количество вещей взаимодействуют и замыс­ловато связаны между собой, но это не так. Все абсолют­но просто. Вы знаете это. Всегда происходит только од­но, один танец, «единственный танец, который сущест­вует», и это танец Я. И этот танец есть Недвижимость.

Однажды я провел несколько послеполуденных ча­сов, слушая, как один учитель объясняет реальность примерно следующим образом: Допустим, всю свою жизнь вы посвятили рассматриванию фотографии дере­ва. Красивой, полноцветной, с высоким разрешением. И вы решили, что это все, что есть: эта красивая фото­графия дерева — то, что вы считаете реальностью. Но я, говорит он, здесь, чтобы помочь вам сделать шаг назад, к тому, что было до фотографии. (Он читал Махараджа.) Я покажу вам негатив, с которого была сделана фотогра­фия (это было до появления цифровых фотоаппаратов), и вы неожиданно поймете, что вся ваша реальность име­ет обратную сторону. Здесь, в дуальности, всякая вещь имеет свою противоположность, существующую с ней наравне. Если вы поместите негатив на фотографию, то обнаружите, что они сводят друг друга на нет. То, что имеет темный цвет на фотографии, является световыми пятнами на негативе, и наоборот. Даже цвета противо­положны друг другу. Поэтому то, что вы получаете, ког­да совмещаете их, есть ничто. Позитивное сводит на нет негативное и наоборот, так что не остается ни позитив­ного, ни негативного, остается ничто. Пустота. И это то, чем на самом деле является реальность. Не тем, чем вы всегда ее считали, и не ее противоположностью, но од­новременным существованием и не-существованием обеих.

В конце концов, я поднялся и вышел. То, что он говорил, было, конечно, верно. Так что же? В чем проблема?

В дереве, идиот! Господи, ты сам сделай шаг назад! На улице растет дерево, под дождем и под солнцем, с корнями в земле, с листвой на ветру, на которое кто-то навел фотоаппарат, чтобы сделать тот негатив и снимок. А жизненная правда этого дерева настолько далека от всей этой вдалбливаемой логики фотографии, ее нега­тива и ничто, получаемого путем их совмещения, что вы даже представить себе не можете. А разговоры о пещере Платона! Проснитесь! Все эти разговоры бесполезны. Истина того, Что Есть, настолько далека от того, что вы воспринимаете, думаете и теоретизируете, что это дей­ствительно совершенно бесполезно. Но вы тоже об этом знаете.

 

«То, что у нас теперь есть, —

не фантазия.

Это не горе,

Не радость, не состояние суждения,

Не ликование и не грусть.

Они приходят и уходят.

Неизменно только Присутствие.

 

Что можно еще желать?

То, чем мы сейчас являемся,

сотворило тела, клетка за клеткой,

вселенную, звезда за звездой.

Тело и вся вселенная

возникли из этого;

это ни из чего

не возникло».

 

(Руми)

 

 

КРАЙНЕ СВОЕОБРАЗНО

 

«Ты должен понять, что большинство

этих людей не готовы к тому, чтобы их

отключили от источника питания.

А многие из них настолько привыкли,

настолько безнадежно зависимы от системы,

что они будут бороться, чтобы защитить ее».

Морфей (из фильма 'Матрица')

 

«Никто не говорил мне,

что наступят такие дни.

И правда, очень странные дни».

Джон Леннон

 

«Незнакомец в незнакомой стране»: так ощущаются большинство переживаний этого мира после джунглей. Сияние, Все Что Есть, знание того, что «дэвида» нет, а есть только струящееся Сознание. Произошла опреде­ленная адаптация к этому, и таким образом жизнь про­должается через этот сновидческий персонаж, с присут­ствующей всегда и повсюду совершенной Сияющей Недвижимостью, беспрестанно изливающейся и види­мой — сейчас и всегда, не этой штуковиной ум-тело.

Сновидческие персонажи являются тем, чем являют­ся: обычными людьми, идущими по жизни, занятыми сновидческой суетой и играющими свои предписанные сценарием сновидческие роли, не имеющими понятия об Истине и считающими свои «я» реальными. Не осознающими Сияния, которым «они» являются. Большин­ство из них подавляющую часть времени несчастливы, но и у них бывают особые моменты; в любом случае все взаимодействия представляют собой относительно пря­молинейные взаимодействия между сновидческими персонажами в пределах заданное™ сновидения.

Да, время от времени кажется, что понимание дает сбой и остается только сильное замешательство и неспособность к общению. Да, есть некая неотфильтрованность в переживании жизни, а крайняя ограничен­ность аппарата ум-тело порой делается слишком оче­видной. Но даже тогда, с этой точки зрения, все это удивительно и прекрасно и всегда абсолютно безличностно. Простое видение того, что возникает. Что прине­сет с собой сегодняшний сценарий?

Это немного сюрреалистично: с одной стороны, струящееся Сознание, каким-то образом притворяюще­еся, что забыло, кто оно, а с другой — вполне очевидно, кто оно. Сновидению не хватает убедительности, прав­доподобия, так что постоянно присутствует чувство удивления: неужели никто не видит, насколько обман­чива и фальшива вся эта иллюзорная реальность? В ней полным-полно дыр, полно подсказок. Она обнаружива­ет всю непоследовательность и отсутствие составных ча­стей, что свойственно любому сновидению. Много раз на дню случаются моменты, предоставляемые бесплат­но, срывающие сновидческий покров, но никто не ви­дит этого, потому что все, подчиняясь обусловленности, сами «латают дыры» там, где в противном случае это могло бы привести к разрушению всего карточного до­мика. «Вы видели это? Нет, я тоже не видел». «Что это было? Ах да, конечно, ничего. Там ничего и не могло быть». Это конечно безумие, но здесь есть определенная логика, даже не лишенная привлекательности.

Разница между пробужденностью и непробужденностью столь невероятно тонка, что трудно сказать, существует ли она вообще. Если использовать несколько странноватый образ, то все, что здесь требуется, это лишь крошечный сдвиг в сознании, метафорический сдвиг ума в сторону от того, где он находится, на прак­тически незаметное расстояние; и этот сдвиг, этот хло­пок будет достаточным для изменения восприятия в той степени, чтобы все стало видимым так, как оно есть. Крошечный, настолько крошечный, что практически ничего не требуется. Я называю это «фазовым сдвигом», возможно, потому что слишком часто смотрю «Стар Трек». Все остается, как оно есть, только восприятие переходит в фазу того, Что Есть. Что изменилось? Ниче­го — столь минимальный сдвиг здесь требуется.

Другая аналогия. Допустим, вам приснился сон, или у вас было видение, и в этом видении все было струя­щимся светом. Все, что есть, — это только струящийся свет. Часть этого струящегося света превращается в стул, на который вы в свою очередь садитесь. Затем струя­щийся свет принимает вид человека, который говорит: «Я хочу быть способным пробудиться и увидеть свет». Вы смотрите на этот свет, образующий эту человеческую форму, и говорите: «Но то, чем ты являешься, это же и есть струящийся свет». Струящийся свет отвечает: «Нет, мне так не кажется, я этого не ощущаю. Я чувствую се­бя в темноте, одиноким и страдающим от боли. Покажи мне, как мне увидеть тот свет, о котором ты говоришь». Тем временем струящийся свет, образующий эту челове­ческую форму, практически ослепляет вас своей красо­той и сиянием, и все, что вы можете подумать, это «что, черт возьми, здесь вообще происходит?»

Когда вещи видятся таким образом, порой нелегко постоянно помнить о том, что с точки зрения сновидческих персонажей брешь эта не столь бесконечно мала; скорее, она бесконечно огромна. Но очевидно и то, что в этом нет необходимости.

Это похоже на то, как если бы вы, допустим, только что вступили на небеса. Совершенство, красота, чудо, свобода, блаженство, изобилие, любовь, все, о чем вы только способны помыслить. Удивительно. Сердце ваше поет. Но тут в углу вы замечаете маленький жалкий пер­сонаж, свернувшийся эмбрионом и закрывший глаза рукой, прижимающий к себе несколько своих грязных, сломанных пожитков и что-то бормочущий себе под нос. Вы подходите и пытаетесь заговорить с ним: «Эй, дружище, эй, открой глаза, посмотри вокруг, посмотри, где ты находишься». Он посылает вам проклятия, отво­рачивается, накрывается своим пальто и продолжает бормотать. Вы делаете вторую попытку: «Эй, слушай, приятель, посмотри: все в порядке! Взгляни, брось все это барахло, оно не нужно тебе, здесь все есть, прекрас­ные веши, все, что ты хочешь». Тут он внезапно кидает­ся на вас с криками: «Отвяжись от меня, не трогай мои вещи!» Это не вызывает симпатии, это вызывает жа­лость.

Странность в случае персонажей «духовные искате­ли», тел, кто твердит о желании пробудиться, заключа­ется в том, что, говоря это, они одновременно, и совер­шенно не понимая того, тратят большую часть своего времени и энергии на самую активную деятельность, на какую только способны, чтобы помешать этому слу­читься. Серьезно. Вы думаете, я утрирую, но это не так. Искатели рассуждают о пробуждении, о просветлении, но практически все они понятия не имеют, о чем гово­рят. Они рассуждают об этом как о чем-то таком, что мо­гут получить, к чему могут прийти, «достичь», что изме­нит их и их переживание жизни. Очевидно, что на ка­ком-то этапе своего пути эти сновидческие персонажи впитали в себя сновидческие идеи «пробуждения», ве­роятно, подразумевающие некий сдвиг в сновидении, но совершенно явно ничего общего не имеющие с под­линным пробуждением, которое неизменно будет означать, что и сон, и сами они прекратят свое существо­вание.

 

«Поиск начинается с индивидуума и заканчивает­ся полным уничтожением индивидуума». (Рамеш)

 

«Полное уничтожение» здесь не имеет ничего обще­го с каким-нибудь розыгрышем на вечеринке. Это нечто абсолютное и совершенно радикальное, часто кровавое и жестокое, называемое полным уничтожением; стира­ние существования; прекращение бытия; смерть. Не смерть тела: ничто не умирает, когда умирает тело. Реальная смерть; единственно реальная смерть, на­столько реальная, насколько это возможно: смерть индивидуального «я».

Духовное искательство есть по сути своей хождение малыми кругами. Это приводит к двум вещам: создает иллюзию движения, достижения чего-то; и не дает оста­новиться, стать неподвижным, чтобы оглянуться вокруг и понять тщетность всего этого. Прежде всего, оно не подвергает сомнению эго, это чувство индивидуального «я». Работа нал собственной «духовностью» только ук­репляет чувство «я», то есть прямо противоположна все­му, что могло бы поставить его каким-либо образом под удар, уже не говоря о том, чтобы уничтожить его.

Струящийся свет есть уже струящийся свет. Малень­кий человечек в углу уже на Небесах. Здесь в буквальном смысле ничего не требуется делать, чтобы куда-то по­пасть или чего-то достичь. Единственное, что мешает вам понять это, — чертово упорство, с каким вы держи­тесь за свои разбитые, жалкие пожитки, считая их всем, что у вас есть: за идею о том, что вы являетесь кем-то. Эта вера, эта история о существовании личности, с крайне лелеемыми воспоминаниями и ранами, мечта­ми, надеждами, устремлениями, отличительными чер­тами, мыслями и теориями; именно то, что вы так силь­но прижимаете к груди, когда пускаетесь во все эти искания, мешает вам найти хоть что-нибудь, увидеть, где вы находитесь и Чем вы являетесь.

Что требуется для того, чтобы тот маленький персо­наж, съежившийся в уголке Небес, поднялся, открыл глаза и увидел, где он? Подумайте об этом, поскольку то, что требуется для этого, требуется для пробуждения любого искателя, дабы он «вошел в Царствие Небес­ное».

 

«Многие люди считают, что не "видят" этого, но я думаю, что сначала нужно посмотреть, прежде чем отвергнуть; мы видим это лишь на мгновение, но бессознательно моментально отвергаем. Я ду­маю, что это просто невозможно не видеть». (Ду­глас Хардинг)

 

Это как путешественник в кресле, который любит книги и журналы о путешествиях, но никуда не едет, по­скольку не хочет рисковать. Искатели разглагольствуют о пробуждении и читают все духовные книги и журналы и даже выполняют все практики, уходят в ритриты и за­нимаются медитациями, службами и служением, но только до тех пор, пока это ограничивается вращением молитвенного колеса и не влечет за собой непосредст­венного процесса уничтожения.

Вам действительно нужно отпустить все это. Это так просто. Никакого пробуждения не произойдет, пока вы виснете на своем «я». Хождение на сатсанги и задавание всевозможных теоретических вопросов о духовности, над которой вы работаете, или о целительстве уязвлен­ного «я», или о достижении более глубокого инсайта весьма бесполезно, а в этой перспективе немыслимо.

 

 

«Так называемая самореализация — это открытие для себя и своими силами того, что нет никакого "я", чтобы его открыть. Это вызовет шок: "На что, черт возьми, я потратил всю свою жизнь?" Это шокирует, потому что уничтожит каждый нерв, каждую клетку, вплоть до клеток мозга костей. Поверьте, легко не будет… Вам придется пол­ностью отказаться от всех своих иллюзий, и тогда истина начнет сама выражать себя своим собст­венным способом». (У. Г. Кришнамурти)

 

Если вы намерены что-то сделать, тогда сделайте вот что. Во-первых, уясните для себя, действительно ли это просыпание, это просветление — то, что вы хотите. Вам действительно хочется умереть? Вы действительно хоти­те, чтобы «вас» не было, а существование продолжалось, если таковое будет, не в качестве того «себя», которое вы знаете и любите, а в качестве пустой оболочки и с без­личностным Сознанием, продувающим сквозь нее? Ес­ли это то, что вы хотите (а как бы вы могли этого хотеть, собственно?), значит, вы говорите о пробуждении от ложного сна индивидуальности и в таком случае може­те продолжать. Ваши мысли, ваши молитвы, ваши медитации, ваше задавание вопросов на сатсангах, что бы вы ни «делали», будут наполнены осознанием того, что то, чем вы себя считаете, — иллюзорно, и реши­мостью взорвать, уничтожить эту иллюзию под назва­нием «вы».

Можете вы «сделать» это? Конечно же, нет: «вы» — это сновидческий персонаж, следующий своей роли в сновидении. Но кому дано знать, что предпишет эта роль? Если она потребует от персонажа пробуждения, то где-то все это должно начаться, и персонаж, возможно, обнаружит себя вовлеченным в круговорот таких собы­тий, которые в итоге сами приведут его к смерти. Не фи­зической смерти. Знаете, есть контейнеры одноразового пользования; оглянитесь вокруг: их подвергают посто­янной переработке. Скорее, к смерти реальной, на­столько реальной, насколько это возможно. Смерти то­го, кого это волнует. Если вы решите, что то, что вы на самом деле хотите, отличается от этого полного и окончательного «пробуж­дения», то и слава Богу. Да будет ваша жизнь прекрасна; наслаждайтесь невероятным, удобоваримым пиршест­вом из материальных, духовных, психологических и нью-эйджевских радостей, доступных здесь. Растите, расширяйте, меняйте, развивайте и улучшайте свою жизнь до невероятности; развивайтесь и делайтесь более зрелыми, становитесь глубже, мудрее и красивее. От­кройте для себя свое высшее «я», свое высшее предназ­начение и осуществите его. Я говорю это абсолютно ис­кренне и даже, можно сказать, с привкусом приятного томления того, что осталось от штуковины «дэвид». Это никоим образом не является чем-то «второго сорта» — такого понятия просто нет. Примите то, что предлагает вам сновидение; для того оно и существует, чтобы им наслаждались. Сознание только наслаждается, только воспринимает все это через сновидческие персонажи, так что пусть среди них будут и такие, посредством ко­торых возможно пережить все многообразие духовного рынка.

Только в таком случае не пытайтесь говорить о про­буждении — в таких речах просто нет никакого смысла.

 

ВЕЧНО НЕРОЖДЕННЫЙ

 

«В свое время вы поймете,

что ваше истинное величие находится там,

где заканчивается ваше существование»

Рамана Махарши

 

«Бедная, печальная вещь, ты думаешь,

что смерть сама по себе реальная

Иккю

 

Что касается смерти тела, так называемой физиче­ской смерти, то здесь необходимо понять, что вопрос или трудности могут возникнуть только в том случае, если присутствует отождествление с телом. С точки зрения отождествленного тела вы видите, что тела умирают. Вы предполагаете, что разумный индивидуум, бывший этим телом, также умирает вместе с ним. И вы заключа­ете, что однажды и вы тоже умрете.

Чувство эго индивидуального «я» пытается возло­жить надежду на жизнь после смерти, или на перерож­дение, или на какой-нибудь «второй шанс», но свиде­тельства всего этого в лучшем случае обрывочны, поэто­му тут начинается паника и ужас, поскольку физическая смерть выглядит весьма окончательной.

Большинство мировых религий предлагают учения об определенных формах бессмертия, но вы не верите в них: если бы вы верили, то полное уничтожение смертью не пугало бы вас. Говорят, что страх смерти является основным, первородным страхом, порожда­ющим все другие страхи, и в качестве основополага­ющего психологического фактора формирует всю жизнь.

Все это — иллюзия, и все это базируется на сущност­ном заблуждении о том, что вы являетесь индивидуумом, неотделимым от тела, которое несомненно умирает.

Что не было рождено, не может умереть. Вы — не­рожденные. Это суть Понимания: как можно пережи­вать из-за неизбежной смерти этих организмов тела-ума, этих персонажей сна, когда известно, что то, что есть Я, Я, оживляющее все подобные организмы, — это Все Что Есть; вечное, свободное, нерожденное.

 

«Реальное не умирает. То, что нереально, никогда не существовало.

Когда вы поймете, что смерть происходит с телом, но не с вами, вы просто пронаблюдаете, как ваше тело будет сброшено, словно изношенное одеяние.

Вы подлинные безвременны, за пределом жизни и смерти.

Тело будет оставаться в живых столько, сколько это необходимо.

Совершенно не важно, как долго длится эта жизнь».

(Нисаргадатта Махарадж)

 

После смерти тела Я остается тем же безвременным, нерожденным, безличным Присутствием, которым оно и было до рождения тела. Отождествление с телом-умом — промежуточная фаза и никак не влияет на Я.

Но это еще не все. Даже внутри самого сновидения, пусть даже это тело-ум, с которым происходит отожде­ствление, вы называете «собой», страх смерти остается ненужным заблуждением. Наши культуры оказали нам медвежью услугу, превратив смерть в монстровидный призрак, недоступный для исследования. В западной медицинской модели смерть считается катастрофой, икак таковую ее требуется отвергать, избегать, оттягивать настолько, насколько это возможно. Это убеждение уходит корнями глубоко в нашу культуру, но это лишь обусловленность, не разделяемая многими другими культурами. Действительно, небольшое размышление на эту тему обнажит абсурдность подобного мышления. Когда тело рождается, то его смерть неизбежна, абсо­лютно, вне всяких сомнений. Таково естественное след­ствие рождения. Зачем же рассматривать это как катаст­рофу, как нечто такое, чего следует избегать?

Никому не дано испытать собственную смерть. Ни­кто никогда ее не испытает. Это невозможно по опреде­лению. Наиболее распространенное определение физи­ческой смерти — это «смерть мозга»; ровная линия; отсутствие сенсорного восприятия и перцепционных преобразований, мыслей, эмоций, воспоминаний, лю­бого рода внутренней активности, а потому того, что мы называем опытом. Смерть есть прекращение опытных переживаний этого тела-ума. Таким образом, если от­сутствуют переживания тела-ума, то и не может быть пе­реживания смерти этого тела-ума.

Можно сравнить это с засыпанием. Всю свою жизнь вам приходилось засыпать, но вы никогда не пережива­ли это. Вы переживали сонливость, ложились, станови­лись еще более сонливыми… следующее, что вы помни­те, это пробуждение и постулирование того, что в ка­кой-то момент вы, должно быть, уснули, но у вас нет непосредственного переживания этого, поскольку тот, кто должен был бы пережить засыпание, если бы он не спал, уснул!

То же и в случае смерти. Восприятие и переживание происходят до самой смерти, затем переживание пре­кращается, и мы говорим, что тело-ум умерло. Просто. Смерть никогда не является переживанием, поскольку все переживания прекращаются. Как же можно бояться того, что невозможно испытать?

 

Несомненно, перед смертью тело-ум может испытать боль и страдание, прежде чем прекратится переживание. Это может пугать или по меньшей мере быть не очень-то желанным. Такова естественная реакция тела-ума. Понятно, что мы можем испытывать страх перед ста­ростью, немощностью или какой-то специфической бо­лезнью. Но сама смерть не существует как переживание, скорее, это просто слово, которым мы обозначаем пре­кращение переживания.

Большинство страхов смерти возникает из-за лож­ной информации, основанной на отделении и активном избегании смерти в нашей культуре. На самом деле, те­ло как раз создано для того, чтобы умереть, и не так уж часто сама физическая смерть сопровождается сильным страданием. Да, это случается, но в большинстве случа­ев боль и страдание происходят до нее, во время болез­ни, а когда наступает час смерти, физические и психи­ческие функции естественным образом стихают и по­степенно угасают. Смерть, как правило, происходит намного легче и мягче, чем принято думать. Это под­тверждают те, кто постоянно работает с умирающими.

Таким образом, с физической смертью Сознание прекращает переживать сновидение внутри или посред­ством этого организма тела-ума. Оживляющая сила Со­знания прекращает свое функционирование в этом теле, и потому тело перестает быть одушевленным, чувству­ющим, перестает быть тем, что мы называем «живым», и быстро распадается, разлагается на составные элемен­ты. Но это не может быть пережито непосредственным образом, поскольку по определению переживание уже закончилось. А Сознание, которое есть то, что есть Я, чем Вы на самом деле являетесь, которое есть Все, Что Есть, продолжается, ибо оно нерожденное, бессмерт­ное, вечное. Никогда, ни при каких условиях не ограни­чивалось этим телом-умом.

Это возвращает нас к концепции того, что единст­венная истинная смерть — это не смерть тела, но смерть, полное уничтожение чувства индивидуального «я». Это та смерть, то полное уничтожение «я», которой так сильно боится эго, что непрерывно возводит вокруг это­го болезненные, жуткие фантазии. Это та самая смерть, которая вызывает страх физической смерти. И это та са­мая смерть, которая, собственно, и стоит того, чтобы ее исследовать.

Существует образ, зачастую возникающий во сне: открытая дверь, за ней тьма; делаешь шаг и провалива­ешься в пустоту. Обычно на этом месте эго будит вас в холодном поту и с колотящимся от страха смерти сердцем.

Но такая реакция — лишь дело обусловленности, убеждения; дело отождествления себя с телом. Кстати, образ этот весьма уместен. Практически любая духовная традиция рекомендует этот шаг с края пропасти в Пус­тоту. Чувство эго индивидуального «я» непременным образом трактует это отрицание себя как Пустоту — то, чего нет, куда оно не может отправиться.

Пожалуйста, обратите внимание, что следующая часть будет очень рациональной и весьма простой и, по­нятая верно, окажется трансформирующей. Редко мож­но найти кого-либо, с кем описываемое в концепции действительно случилось, уже не говоря о тех, кто на са­мом деле понял это. Это секрет жизни и смерти и бес­спорное знание, неотъемлемое от пробуждения:

 

Если «это», мир вещей и идей,

Видится как нечто подлинное, истинное,

как «реальность»,

тогда То, которое абсолютно и в корне своем есть «не-это»,

для которого не существует слов или представлений внутри «этого»,

будет непременно казаться ни-что, нереальностью, Пустотой.

Возможно, это вызовет страх, ужас, отрицание.

Только когда «это», эта так называемая «реальность»,

полностью постигается как подобная сну иллюзия,

тогда то, что есть «не-это»,

сразу становится видимым как то, Что Есть.

Пустота, поэтому, является не вашим врагом,

но вашим истинным Я;

и функция несуществующего фальшивого чувства

индивидуального «я» состоит в том,

чтобы скрывать это от вас.

Страх и попытка избежать ее отступают;

Теперь им просто нет места; они исчезают,

а сердце отворачивается от иллюзии «этого»

и открывается навстречу тому, Что Есть,

зная, что истинное величие кроется там,

где оно прекращает свое существование.

 

Можно сказать много слов в пользу смерти до смер­ти тела; возможно, она несколько ускоряет все процес­сы, что усложняет способность концентрации. В насто­ящий момент, находясь в самой гуще того, что вы при­нимаете за свою жизнь, вы, при необходимости, можете практиковать «позитивное» построение и укрепление чувства индивидуального «я» до тех пор, пока оно не станет достаточно сильным, чтобы вы могли перейти к «негативному» процессу постижения того, что оно об­манчиво, нереально, в конце концов, что его никогда не существовало; и тогда, может быть, вы сможете отпус­тить его, позволить ему умереть, отпасть.

И тогда возможно освобождение от этого эго, кото­рое преследовало и всю жизнь изводило вас страхами своей кончины, поскольку оно окажется чем-то абсо­лютно нереальным, чем-то таким, с чем даже не стоит бороться, чтобы победить его. Эго и смерть, которой, как оно убедило вас, вам нужно опасаться больше все­го, — это лишь уставший голос на магнитофонной плен­ке в пустой комнате, который, услышанный снаружи, показался вам голосом мощного и пугающего врага; но теперь провод выдернут, и голос стих.

Это и означает «умереть до смерти», сделать шаг за врата без врат в Пустоту и в одиночестве прогуляться по вселенной.

 

ВОЛШЕБНЫЙ МИР

 

«Мир иллюзорен.

Реален только Брахман.

Брахман есть мир»

Рамана Махарши

 

«Целый мир во всех десяти направлениях

Есть одно сияющее сокровище.

Какое отношение это имеет к пониманию?»

Генша

 

 

I

 

ВСЕ ЕСТЬ, КАК ОНО ЕСТЬ

Это волшебный мир: он весь устроен из зеркал.

Если у этого сна есть хоть какие-то правила,

одно из них, похоже, это то, что если вы

отвернетесь от чего-то,

то снова увидите его.

То, от чего вы отворачиваетесь,

то, к чему вы поворачиваетесь,

есть вы Сами.

 

Лишь тот, кто видит свое истинное лицо

без зеркала,

знает Себя.

Тогда волшебный пузырь лопается

и все проекции исчезают

поскольку нет двух — есть только один.

 

Нет отделенности или отдаленности,

потому как нечему быть отделенным или отдаленным.

Тот, кто смотрит

глазами возлюбленного,

глазами незнакомца,

(глазами мыши, ястреба,

ярчайшей из звезд, этою камня),

это тот, кто смотрит

и теми глазами, которые вы называете «своими».

 

На определенном «уровне» все это знают.

Это шепот, неотступное звучание, ощущение,

(столь часто понятое неверно),

подобное занозе в вашем уме:

Тот, кто смотрит, есть Все.

И Все есть, как оно есть.

 

II

 

В примечательной небольшой книжке «Дары непо­знанных вещей» биолог Лайл Уотсон среди прочего упо­минает океанского кальмара. С точки зрения биолога, с кальмарами связано несколько странных фактов, кото­рые складываются в весьма причудливую картину, если вообще складываются.

У кальмара есть глаз, который удивителен для такого моллюска — весьма недоразвитого беспозвоночного с несегментированным телом. Глаз кальмара необычайно развит: радужная оболочка, хрусталик, который может фокусироваться на различные расстояния, и сетчатка как с палочками, так и с колбочками, позволяющими различать контрасты и цвета. Глаз кальмара каждым дюймом своим развит настолько же, насколько развит человеческий глаз, и обладает той же зрительной спо­собностью. Несмотря на это, животное, к которому при­делан этот глаз, не располагает мозгом, который хоть в какой-то степени обладал бы возможностями перера­ботки зрительной информации, поступающей через этот удивительный глаз. На само