Изабелла Ахатовна Ахмадулина родилась в 1937 году в Москве. С 1955 по 1960 год училась в Литературном институте имени М. Горького. В 1962 году выпустила первый сборник стихотворений «Струна». Всего вышло около десяти сборников ее стихов.
Ахмадулина — поэт камерный, с особой грассирующе-прохладной интонацией. В ее стихах нет открытой публицистичности Евтушенко, масштабно-метафоричных «антимиров» Вознесенского. Что же позволило ей в 60-е годы войти в группу «громких» поэтов? Внутренний динамизм, чувство движения времени, острое ощущение новизны — вот что объединило ее с «эстрадными» поэтами.
Как Евтушенко и Вознесенский, много ездила по стране и по миру, отражая в стихах и очерках впечатления от встреч с людьми.
На творчество Ахмадулиной оказала влияние поэзия Пушкина и Лермонтова, Ахматовой и Цветаевой, Пастернака и Павла Антокольского. Повлияли на нее также грузинские поэты, переводами стихов которых она занималась. Со временем на первый план в качестве жизненного и эстетического ориентира для нее выходит Пушкин. Его присутствие ощущается во многих стихотворениях Ахмадулиной, особенно явственно — начиная с 70-х годов.
Центральная тема поэзии Ахмадулиной — тема творчества, рождения прекрасного («Лунатики», «Свеча», «Воскресный день», «Ночь», «Слово», «Немота», «Другое», «Подражание», «Однажды, покачнувшись на краю...», «Стихотворения чудный театр...»).
| Свеча Всего-то — чтоб была свеча, свеча простая, восковая, и старомодность вековая так станет в памяти свежа. И поспешит твое перо к той грамоте витиеватой, разумной и замысловатой, и ляжет на душу добро. Уже ты мыслишь о друзьях все чаще, способом старинным, и сталактитом стеаринным займешься с нежностью в глазах. И Пушкин ласково глядит, и ночь прошла, и гаснут свечи, и нежный вкус родимой речи так чисто зубы холодит. 1960 |
| Воскресный день (Отрывок) <...> Ну что ж, земля, сегодня — отдых мой, ликую я — твой добрый обыватель, вдыхатель твоей влажности густой, твоих сосулек теплых обрыватель. Дай созерцать твой белый свет и в нем не обнаружить малого пробела, который я, в усердии моем, восполнить бы желала и умела. Играя в смех, в иные времена, нога ледок любовно расколола. Могуществом кофейного зерна язык так пьян, что хочет разговора. И, словно дым, затмивший недра труб, глубоко в горле возникает голос. Ко мне крадется ненасытный труд, терпящий новый и веселый голод. Ждет насыщенья звуком немота, зияя пустотою, как скворешник, весну корящий, — разве не могла его наполнить толчеей сердечек? Прощай, соблазн воскресный! Меж дерев мне не бродить. Но что все это значит? Бумаги белый и отверстый зев ко мне взывает и участья алчет. Иду — поить губами клюв птенца, наскучившего и опять родного. В ладонь склоняясь тяжестью лица, я из безмолвья вызволяю слово. В неловкой позе у стола присев, располагаю голову и плечи, чтоб обижал и ранил их процесс, к устам влекущий восхожденье речи. Я — мускул, нужный для ее затей. Речь так спешит в молчанье в ней погибнуть, свершить звукорожденье и затем забыть меня навеки и покинуть. Я для нее — лишь дудка, чтоб дудеть. Пускай дудит и веселит окрестность. А мне опять — заснуть, чтоб умереть, и пробудиться утром, как воскреснуть. 1961 |
Можно сравнить стихотворение с пушкинской «Осенью»!!!!!!!!!!!
Важнейшей ценностью жизни поэтесса считает человеческие отношения — дружбу и любовь («По улице моей который год...», «Влечет меня старинный слог...», «Симону Чиковани»).
| * * * По улице моей который год звучат шаги — мои друзья уходят. Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден. Запущены моих друзей дела, нет в их домах ни музыки, ни пенья, и лишь, как прежде, девочки Дега голубенькие оправляют перья. Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх вас, беззащитных, среди этой ночи. К предательству таинственная страсть, друзья мои, туманит ваши очи. О одиночество, как твой характер крут! Посверкивая циркулем железным, как холодно ты замыкаешь круг, не внемля увереньям бесполезным. Так призови меня и награди! Твой баловень, обласканный тобою, утешусь, прислонясь к твоей груди, умоюсь твоей стужей голубою. Дай стать на цыпочки в твоем лесу, на том конце замедленного жеста найти листву и поднести к лицу, и ощутить сиротство как блаженство. Даруй мне тишь твоих библиотек, твоих концертов строгие мотивы, и — мудрая — я позабуду тех, кто умерли или доселе живы. И я познаю мудрость и печаль, свой тайный смысл доверят мне предметы. Природа, прислонясь к моим плечам, объявит свои детские секреты. И вот тогда — из слез, из темноты, из бедного невежества былого друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова. 1959 |
Противником обывательской тишины выступает Ахмадулина в стихотворении «Цветы» и поэме «Сказка о Дожде» (1962).
Ахмадулина ищет гармонию между культурой, повседневным бытом и природой («Маленькие самолеты», «Сумерки», «Зима», «Случилось так, что двадцати семи...», «Плохая весна», «Не писать о грозе»). Природа в ее творчестве становится соучастницей человеческой жизни («Снегопад», «Метель», «Дом и лес», «Бьют часы, возвестившие осень...», «Как никогда, беспечна и добра...»).
| Сумерки Есть в сумерках блаженная свобода от явных чисел века, года, дня. Когда? — неважно. Вот открытость входа в глубокий парк, в далекий мельк огня. Ни в сырости, насытившей соцветья, ни в деревах, исполненных любви, нет доказательств этого столетья, — бери себе другое — и живи. Ошибкой зренья, заблужденьем духа возвращена в аллеи старины, бреду по ним. И встречная старуха, словно признав, глядит со стороны. Средь бела дня пустынно это место. Но в сумерках мои глаза вольны увидеть дом, где счастливо семейство, где невпопад и пылко влюблены, где вечно ждут гостей на именины — шуметь, краснеть и руки целовать, где и меня к себе рукой манили, где никогда мне гостем не бывать. Но коль дано их голосам беспечным стать тишиною неба и воды, — чьи пальчики по клавишам лепечут? Чьи кружева вступают в круг беды? Как мне досталась милость их привета, тот медленный, затеянный людьми старинный вальс, старинная примета чужой печали и чужой любви? Еще возможно для ума и слуха вести игру, где действует река, пустое поле, дерево, старуха, деревня в три незрячих огонька. Души моей невнятная улыбка блуждает там, в беспамятстве, вдали, в той родине, чья странная ошибка даст мне чужбину речи и земли. Но темнотой испуганный рассудок трезвеет, рыщет, снова хочет знать живых вещей отчетливый рисунок, мой век, мой час, мой стол, мою кровать. Еще плутая в омуте росистом, я слышу, как на диком языке мне шлет свое проклятие транзистор, зажатый в непреклонном кулаке. 1962 |
Особое место занимает любовная лирика («Пятнадцать мальчиков, а может быть, и больше...», «Не уделяй мне много времени...», «Нежность», «Твой дом», «Мы расстаемся — и одновременно...»).
Стихи, посвященные русским поэтам:
«Уроки музыки», «Четверть века, Марина, тому...», «Биографическая справка», «Клянусь», «Таруса» (Марине Цветаевой); — «Бессмертьем душу обольщая...» (А. Блоку); Памяти Бориса Пастернака», «Метель» (Б. Пастернаку); — «Зимняя замкнутость» (Б. Окуджаве); — «В том времени, где и злодей...» (памяти О. Мандельштама); — «Я завидую ей — молодой...», «Снимок» (Анне Ахматовой); — «Москва: дом на Беговой улице», «Эта кровь не моя есть ущерб и зачет...» (В. Высоцкому); — «Отрывок из маленькой поэмы о Пушкине».
В 2005 году Белла Ахмадулина стала лауреатом Государственной премии Российской Федерации.