– Да ты издеваешься надо мной! – вспыхнула женщина, а варвар невольно подметил, как она становится похожа на дворфа, когда волнуется или злится.
– Нет, нет, что ты! – замахал руками Вульфгар. – Я просто подумал, как забавно, что я пытаюсь давать тебе советы, а ты даже прислушиваешься к мнению человека, который нашел себе жену в самом неподобающем месте и воспитывает ребенка, который не принадлежит ни мне, ни ей.
Кэтти‑бри немного подумала, а потом улыбнулась обезоруживающей улыбкой.
– А мы‑то с тобой сами кто? Приемные дети дворфа, который вырастил нас, как плоть от плоти своей, – добавила она.
– Стоит ли тогда говорить об особенностях воспитания Дзирта До'Урдена? – со смехом, спросил Вульфгар.
Кэтти‑бри расхохоталась.
– Похоже, – с трудом вымолвила она, – Реджис в нашей компании самый нормальный!
– Тогда берегись! – театрально провозгласил Вульфгар под новый взрыв смеха. – Может, потому нас так манит дорога, что слишком многое переплелось в наших судьбах!
Кэтти‑бри перестала смеяться, и лицо ее помрачнело – она мысленно вернулась к началу разговора о состоянии Бренора.
– Да, возможно, – согласилась она. – Но так было, пока Бренор был с нами и Дзирт еще не жил где‑то в горах в одиночестве.
– Нет! – решительно возразил варвара встав на ноги. – Так было и есть!
Кэтти‑бри вздохнула, но Вульфгар не дал ей сказать ни слова.
– Я вот думаю о жене и малышке, которых оставил в Мифрил Халле, – продолжал он. – Я каждый раз выхожу сюда, зная, что могу больше не увидеть Делли и Кэлси. Но тем не менее иду, потому что меня зовет дорога, так же как и тебя. Придется смириться, что Бренора больше нет, а Дзирт… кто знает, где‑то он сейчас? Может, копье какого‑то орка уже навечно остановило его бег? Хоть и я, и ты уверены в обратном и ни на минуту не сомневаемся, что он жив‑здоров и скоро вернется к нам. Но даже если наши надежды не оправдаются и Реджис навсегда останется правителем Мифрил Халла или советником при Банаке Браунавиле, я все равно не откажусь от своего пути. Это моя жизнь, я должен чувствовать дыхание ветра на лице и видеть звезды над головой. Такой уж жребий мне выпал – сражаться с орками, гигантами и всеми, кто мешает жить добрым людям. И я принимаю его и буду следовать своему предназначению, пока не стану слишком стар, чтобы шагать по дороге, или же вражеский клинок не окончит мои дни. И Делли это знает. Она мирится с тем, что я буду мало времени проводить в Мифрил Халле. – Он хмыкнул и спросил: – Да и могу ли я вообще называть ее женой? А Кэлси – дочерью?
|
|
– Ты хороший муж и прекрасный отец для малышки.
Вульфгар благодарно глянул на нее.
– Но все‑таки я не сверну с дороги, – продолжал он, – и Делли Керти не станет вынуждать меня к этому. Это я люблю в ней больше всего. И уверен, что, даже если меня вдруг не станет, она вырастит Кэлси так, как надо.
– Так, как того потребует ее природа?
– Но ведь независимость важнее всего, – ответил Вульфгар. – И гораздо труднее освободиться от внутренних оков, чем тех, которые налагают на нас другие.
Кэтти‑бри опешила:
– Именно это я сказала одному нашему другу.
– Дзирту?
– Угу.
– Тогда прислушайся к собственным словам, – посоветовал варвар. – Ты любишь его и жить не можешь без путешествий. Зачем тебе нечто большее?
|
|
– Но если я хочу завести собственных детей…
– Рано или поздно ты разберешься в этом и тогда решишь, как изменить свою жизнь. А может случиться и так, что вмешается судьба и даст тебе то, на что ты никак не можешь отважиться.
Женщина затаила дыхание.
– И, кроме того, неужели так плохо стать матерью детей Дзирта До'Урдена? Если младенец унаследует хотя бы половину его талантов и хотя бы десятую часть душевных качеств, он станет самым великим человеком севера.
Кэтти‑бри глубоко вздохнула и вытерла глаза.
– Если уж Бренору удалось вырастить парочку таких непосед и сумасбродов, как мы… – подмигнув, не договорил Вульфгар.
Девушка усмехнулась и тепло посмотрела на него.
– Довольствуйся любовью и тем счастьем, что она несет, – посоветовал варвар. – Не нужно слишком много думать о будущем, которое так неясно. Ты же счастлива рядом с Дзиртом. Зачем желать большего?
– Ты говоришь совсем как он, – ответила она. – Правда, он так убеждал себя, а не меня. И призываешь меня к тому же, к чему стремился он, – наслаждаться настоящим и забыть об остальном.
– Да, и когда Дзирт принял это и успокоился, ты начала сомневаться, – с лукавой усмешкой заметил варвар. – Едва ему стало хорошо и все внутренние противоречия были улажены, как ты воздвигла между вами стену из своих страхов и ваши отношения перестали развиваться.
Она качала головой, но Вульфгар не сомневался в том, что он прав.
– Повинуйся зову сердца, – тихо сказал великан. – Час за часом и день за днем. Пусть поток течет свободно. Стоит ли ограничивать свою жизнь страхами, которые могут оказаться абсолютно пустыми?
|
|
Кэтти‑бри подняла на него глаза, и варвар понял, что ноша ее стала немного легче. Он наклонился и поцеловал девушку в лоб. Лицо ее осветилось ясной улыбкой, похоже было, что впервые за долгое время она почувствовала себя спокойно. К чему жертвовать радостями настоящего: страстью к приключениям и любовью к Дзирту ради каких‑то надуманных опасений? Казалось, что внутри у Кэтти‑бри рушатся некие преграды и улыбаться она стала естественней и проще.
– И когда это ты успел стать таким разумным? – с иронией спросила она.
– В аду и после, когда вышел оттуда, – серьезно ответил Вульфгар. – Сперва это был ад Эррту, а потом – мой собственный.
– И что же, теперь ты свободен? – склонив голову набок, спросила женщина. – Свободен на самом деле?
Лицо Вульфгара осветилось такой непосредственной, мальчишеской, задорной улыбкой, что и без слов было ясно – он свободный человек.
– Пойдем‑ка, зарубим парочку орков, – предложил он, и Кэтти‑бри с радостью согласилась.
Глава 12
ОРОЧЬЯ ХИТРОСТЬ
Они текли по долине между Низинами и горами к северу от Долины Хранителя, как темная река. Войско орков, возглавляемое Обальдом – Груумшем, замыкал такой большой отряд гигантов, какой не собирался уже несколько веков. Они шли, сминая кусты и разгоняя крупных и мелких зверей.
К северу от склона, где шел бой с дворфами, в укрытом от ветра месте, царь Обальд Многострельный впервые за долгое время встретился со своим сыном.
Ульгрен явился на встречу разъяренный, готовый требовать еще больше солдат для победы на своем участке. Опасаясь, что Обальд и Герти начнут корить его за промедление, он решил, что лучший способ защиты – нападение, и приготовился обвинить отца в том, что тот не дает ему подкрепление.
Но как только он вошел в шатер, решимость сменилась замешательством. Он сразу понял, что сидящий перед ним вождь – не тот отец, которого он всегда знал, а кто‑то более… могучий.
У его ног, в красном одеянии и уборе из перьев, сидел шаман, которого Ульгрен прежде никогда не видел. А чуть поодаль хмуро восседала Герти Орельсдоттр.
Но это он отметил лишь мимоходом, потому что не мог оторвать взгляда от Обальда, от его могучих мускулов, перекатывающихся под кожей, и от свирепого лица. Правда, царь орков почти всегда был не в духе, но Ульгрен чутьем понял, что сейчас это что‑то другое.
– Ты так и не загнал их в Мифрил Халл, – обронил Обальд.
Ульгрен не понял, обвиняет его отец или просто констатирует очевидное.
– Они сильные противники, – стал оправдываться молодой орк. – Мы не успели настичь их, и они забрались на самый верх скалы и сразу начали строить защитные укрепления.
– И эти укрепления сейчас завершены?
– Нет! – уверенно заявил Ульгрен. – Мы постоянно атакуем их. Они продолжают работу, но бои их изматывают.
– Тогда нападай снова и снова! – рявкнул Обальд, резко подавшись вперед. – Раз не можешь уничтожить их, пусть дохнут от изнеможения. Прижми их так, чтобы они сами убрались в свои норы!
– Мне нужно больше воинов.
– Ничего ты не получишь! – заорал царь, вскочил и приблизил лицо к физиономии сына. – Бейся до последнего! Уничтожь их, сотри в порошок!
Ульгрен пытался твердо смотреть ему в глаза, но у него не вышло, да и гнев куда‑то пропал. Обальд привел с собой войско, в десять раз превосходившее его собственное, да еще с толпой гигантов. Одним мощным ударом теперь можно было загнать дворфов в Мифрил Халл.
– Я двинусь на восток, – объявил царь. – И перекрою им выход из восточных ворот у Сарбрина. Там же я встречусь с троллем Проффитом – он взял Несм – и устрою все так, чтобы он начал наступать на дворфов под землей.
– Тогда сперва надо закрыть западный вход, – возразил Ульгрен, но отец гаркнул «Нет!», даже не дослушав.
– Нет, – сказал он уже спокойнее. – Недостаточно просто загнать этих мерзавцев в подземелье. Раз они осмелились противостоять нам, пусть погибнут! Будешь изводить их и уничтожать постепенно. Пусть остаются там, где есть, но я хочу, чтобы они были обессилены. Скоро я вернусь, и мы с ними расправимся.
– Я потерял уже много сотен солдат, – пожаловался Ульгрен.
– Потеряешь еще больше, – невозмутимо сказал царь.
– Тогда они не выдержат и сбегут. Они и так уже купаются в крови своих собратьев. Чтобы добраться до дворфов, им приходится взбираться по трупам товарищей.
Зарычав, Обальд резко встал и схватил Ульгрена за грудки. Молодой орк вцепился в руку отца, пытаясь вырваться, но тот без малейшего усилия зашвырнул его в дальний угол шатра.
– Они не осмелятся бежать, – уверенно сказал Обальд, поворачиваясь к шаману, одетому в красное. – Они увидят триумф Обальда.
– Обальд есть Груумш! – с готовностью завопил Аргант.
Ульгрен недоуменно уставился на отца, пораженный той силой, что исходила от него. Быстро глянув на Герти, он заметил, что она слегка напугана и явно подавлена. Лишь потом он осознал, что за все время разговора она, вопреки обыкновению, не сказала ни слова.
Это Герти‑то, дочь Ярл Серорукой, которая всегда свысока относилась к оркам!
Орки рекой потекли к востоку.
Напуганный и ошеломленный Ульгрен Троекулачный наблюдал с высокого уступа за уходом войска отца. Отец дал ему подкрепление, но совсем незначительное. Солдат было достаточно, чтобы продолжать удерживать дворфов на скале и изматывать их, но не более.
Почему‑то царь Обальд больше не требовал уничтожить противников на склоне. Правда, доводы его звучали вполне здраво: он хотел как можно дольше удерживать их наверху, чтобы отрезать от остальных, а потом перебить и этот небольшой отряд. Однако Ульгрен не мог избавиться от подозрения, что отец просто хочет присвоить себе весь успех.
От этих размышлений его отвлек какой‑то шум сзади.
– Я уж начал бояться, что ты не придешь, – сказал он Герти, которая вскарабкалась на уступ пониже и теперь стояла вровень с ним.
– А разве это не я просила тебя прийти сюда? – отозвалась она.
Ульгрен с трудом удержался от желания огрызнуться. Герти он ненавидел, но разговор этот имел для него чрезвычайную важность.
– А ты стала бояться отца, – заметил он.
– А ты будто нет?
– Он стал сильнее, – признал Ульгрен.
– Обальд хочет встать над всеми.
– Царь Обальд, – поправил ее молодой орк. – И что же, ты хочешь просить меня помешать возвышению орков?
– Да нет, не орков, – ответила великанша. – Я бы посоветовала тебе присматриваться к тому, как Обальд забирает все больше власти в свои руки. Найдется ли тебе место радом с полубогом?
Ульгрен настолько сник, что не стал снова поправлять Герти, не желавшую признавать титул отца.
– Или ты надеешься, что тебе достанутся слава и почет? А может, при первой же неудаче ты попросту станешь козлом отпущения?
Орк оскалился, словно готов был вцепиться в горло великанше, хотя, конечно, никогда бы на это не отважился. Обальд удерживает его от победного броска, но, если сын его подведет, он это знал, наказание будет суровым.
– Что требуется от меня? – неожиданно спросила гигантша.
Ульгрен оглянулся на текущую мимо тьму орков и снова с любопытством поглядел на Герти, пытаясь понять, что она имеет в виду.
– Как я понимаю, когда придет время разбить этих дворфов, ты бы хотел, чтобы орки за победу славили тебя, – рассуждала великанша. – И я тебе в этом помогу.
– А они за это будут славить Герти? – добавил он, подозрительно щурясь.
– Если не вся слава достанется Обальду, – пояснила она, – то можно и не бояться, что в случае провала всю вину свалят на нас.
Все вроде было логично, но Ульгрену дико было даже вообразить, что у них с Герти может быть нечто общее. Раньше он часто ссорился с отцом только из‑за того, что тот видел в гигантах союзников. К тому же Ульгрен понимал, что Герти презирает его больше, чем ненавидит Обальда и орков вообще. Он всегда был для нее только жалким червяком.
А теперь они заключают соглашение за спиной у Обальда.
Ульгрен задумчиво поглядел вдаль, на склон, где окопались дворфы, и сказал:
– Мне нужны великаны. Чтобы поддержать моих солдат и метать большие камни.
– Дворфы высоко, и у них преимущество в расположении, – сказала Герти.
– Тогда что ты предлагаешь? – с досадой спросил орк.
– Вон там, – сказала гигантша, показывая на отрог на западе, – мои солдаты будут за пределами досягаемости дворфов и на уровне высоты противника. Так что мы будем стоять на фланге и исполнять роль артиллерии.
– Даже гиганту оттуда ничего не добросить, – возразил Ульгрен.
– Зато как раз нормально для наших катапульт.
– Там под кряжем туннели, – сказал орк. – Дворфы их заняли и удерживают, так что трудно будет…
– Наверное, труднее будет возражать отцу, когда он скажет, что ты не оправдал его ожиданий.
Ульгрен сразу подтянулся и в одно мгновение отбросил все сомнения.
– Тогда займи этот отрог, а я дам тебе воинов, чтобы удержать его и оттуда ударить по дворфам. Ради нашей общей славы, – сказала Герти.
– Задачка не из легких.
Но Герти без слов кивнула на склон, где под утренним солнцем уже начинали разлагаться горы трупов, оставшиеся после длительных боев.
– Пф! Они там снова бьются, а нам приходите смотреть, – жаловался старый Язвий Мак‑Сом Торгару Молотобойцу.
Торгар подошел к разлому в скале, выходящей на восток, как раз на ту сторону, где уже много дней шли бои. Орки и гоблины снова атаковали и сейчас с воплями и гиканьем неслись вверх по склону. Дворфы, готовясь дать отпор, занимали боевые позиции. Кэтти‑бри уже осыпала серебряными стрелами приближающиеся вражеские толпы. Время от времени в первых рядах орков как будто взрывались маленькие снаряды – это Айвэн Валуноплечий пустил в ход свой хитроумный маленький арбалет. Он, конечно, не сомневался, что Банак с его отрядами выстоит и в этот раз, но его разбирала досада, что мирабарские дворфы не могут сражаться бок о бок с ними.
– Хотя нужно ведь, чтобы кто‑нибудь оставался, – желая подбодрить Торгара, продолжил Язвий, опуская ему на плечо тяжелую ладонь, – так что мы хорошо служим королю Бренору.
– Ага, удерживаем туннели, которые никто и не собирается занимать! – буркнул Торгар.
Но едва он это сказал, как из‑под земли, повторяясь эхом, донесся крик:
– Орки! Орки в туннелях!
Торгар с Язвием удивленно переглянулись и в один голос повторили:
– Орки.
– Орки! – радостно завопил Язвий, которого уже разбирал боевой задор. – Парни! Готовьте топоры! Пора шинковать орков!
Дворфы начали распределяться по заранее условленным позициям, с восторгом предвкушая сечу, которая, судя по шуму из более глубоких северных туннелей, уже началась.
Торгар на ходу отдавал короткие приказания, хотя его вымуштрованные солдаты и так знали, что нужно делать. За несколько дней мирабарские дворфы досконально изучили туннели и знали каждую нишу и поворот, за которым можно было спрятаться. Но все же Торгар старался подбодрить и подзадорить их, чтобы они самоотверженно сражались за своего нового короля и новый дом.
Он все тщательно продумал, поэтому им с Язвием тоже удалось поучаствовать в сражении. Оба понеслись по уходящему вниз коридору, занимая уступ, нависавший над просторной овальной пещерой. Внизу уже примерно десяток дворфов дрался с первыми орками.
Почти не сбавляя шага, Торгар спрыгнул вниз, вклиниваясь в ряды орков, сразу завалил двоих. Он тут же вскочил, размахивая топором. Вслед за ним летел Язвий, а за ним прыгнули и еще несколько дворфов. Увидев, что прибыло подкрепление, остальные принялись рубиться еще яростней, стараясь пробиться к Торгару и товарищам. Перевес почти мгновенно оказался на стороне дворфов. Орки падали, пытались бежать, но их не пускали свои же, напиравшие в пещеру из туннелей.
– Уложите их побольше, и они побегут! – прокричал Торгар.
Прошло немного времени, и дворфы, поскальзываясь в орочьей крови, добрались до входа в туннель и оттеснили захватчиков. Торгар стоял в середине первого ряда, остальные же выстроились дугой у выхода из коридора, чтобы не пропустить ни одного противника. Но орки все равно наступали из глубины и, даже несмотря на ранения, лезли вперед по трупам соплеменников. Их напор не уменьшался, и на каждого дворфа приходилось по крайней мере пятеро орков.
– Что за упрямые скоты! – выругался рядом с Торгаром Язвий и треснул топором очередного противника.
– Да, чересчур упрямые, – согласился Торгар едва слышно.
Ему не хотелось, чтобы остальные заметили его тревогу. Но Торгар никак не мог понять, почему орки по‑прежнему пытаются пробиться через этот узкий туннель. Дворфы рубили каждого, кто делал хотя бы шаг в сторону пещеры, но они все равно упрямо лезли вперед.
Крики доносились и из других коридоров, там, видно, шли не менее ожесточенные бои.
Время шло, горы трупов росли, а орки все прибывали и прибывали без конца.
Торгар оглянулся назад: на уступе, как договаривались, дворф ждал его приказаний.
– Вторая позиция! – крикнул командующий, и тот мигом сорвался с места.
– Все слышали! – закричал Язвий. – Запираем! – И с этими словами он забежал за большой камень, который специально поместили у входа, и уперся в него спиной. – По сигналу!
Торгар спешно расправлялся с орком, а за его спиной ребята торопились прикончить тех, кто оставался в пещере.
Улучив мгновение, пока у входа не появились новые орки, Торгар рявкнул:
– Давай!
Язвий приналег, и громадный камень покатился. Торгар едва успел отскочить.
– Пошли! Пошли! Пошли! – кричал Язвий. Дворфы стали торопливо подбирать раненых и отступать в противоположный конец пещеры, откуда уходил коридор на юг.
Но не успели они добраться до выхода, как орки начали прорываться из заваленного туннеля. Из‑за камня высунулось два копья, и одно из них угодило в беднягу Язвия.
– Мой зад! – вскричал старик.
Торгар подхватил друга и поволок за собой, хотя у него на плече и так уже был один раненый. Нужно было добраться до южного коридора, где заранее приготовили валуны, чтобы в случае подобного отступления обрушить их на врагов. Дворфам пришлось отступать во всех туннелях, но они провели здесь несколько дней, а этого было более чем достаточно, чтобы подготовиться к защите.
Вскоре Торгару снова пришлось вступить в бой. Плечом к плечу с ним дрался и Язвий, самозабвенно размахивая топором, несмотря на то, что сильно припадал на одну ногу. Вместе с горсткой дворфов они удерживали небольшой зал, полный сталагмитов, пол в котором немного повышался в южном конце. Все были полны решимости заставить орков дорого заплатить за каждый клочок земли и потому дрались так отчаянно, что горы орочьих трупов росли как дрожжах.
Но твари все напирали и напирали.
– Вот ведь упрямые скоты! – снова не сдержался Язвий.
Торгар даже откликаться не стал – и так уж было совершенно очевидно, что орки вознамерились занять туннели любой ценой. И вдруг в зал с западной стороны неожиданно влетел отряд дворфов.
– Гиганты! – завопил один из них, не дав Торгару даже рот открыть, чтобы отчитать их за покинутые без приказа позиции. – В туннелях гиганты!
– Гиганты? – недоуменно повторил Язвий. – Они тут не поместятся.
Вновь прибывшие дворфы уже вовсю рубились с орками, противостоявшими отряду Торгара.
И тогда командир увидел, что солдат сказал истинную правду: вход западного коридора был перекрыт гигантом, точнее, гигантшей, вползшей в туннель на четвереньках.
– Займитесь ею! – крикнул Торгар своим дворфам.
Высоко подняв топоры, они с готовностью ринулись к огромной женщине, не обращая внимания на предостерегающие крики только что прибывших товарищей.
В нее разом полетело около десятка топоров, но все они отскочили от голубоватой кожи великанши.
– Неужели еще и волшебство? – прошептал Торгар.
Гигантша же, словно расслышав его слова, широко и злорадно ухмыльнулась и начала делать пальцами какие‑то движения.
Бойцы Торгара снова бросились на нее. Внезапно в зале поднялся ветер, посыпался мокрый липкий снег, и дворфы, не видя дороги перед собой, стали падать, оступаясь на скользком полу.
– Сомкнуть ряды! – крикнул Торгар, перекрикивая шум.
Но тут под самым потолком возникла ярчайшая вспышка, опустилась и поглотила трех дворфов, пытавшихся выполнить приказ.
– Бегите! – заорал Язвий.
– Нет, – пробормотал Торгар, и в его глазах вспыхнула ярость, не менее сильная, чем магический огонь, вызванный великаншей. Недолго думая, он бросился вперед.
Она поглядела на него с ненавистью и стала бормотать новое заклинание.
Поспешив, Торгар занес топор, не обращая внимания на бурю, свой страх и чародейство. Когда до гигантши оставалась всего пара шагов, он прыгнул.
Внезапно сокрушительная боль скрутила его, словно невидимая рука, прямо за сердце и сжала с огромной силой. Он из последних сил пытался ударить, руки не повиновались. Боль оказалась непреодолимой.
Торгар врезался в великаншу и отлетел назад, она даже глазом не моргнула. Он попытался упереться ногами покрепче, но они тоже не слушались. Тогда Торгар сделал несколько неверных шагов назад, ошеломленно глядя на гигантшу, и упал.
Дворфы заметались, закричали, стали пробиваться к своему вожаку, пригибаясь под напором ветра.
Герти (это была она) быстро скрылась, поскольку истратила все известные ей заклинания, а в зал ввалилась орава орков, чтобы прикрыть ее отступление.
Не обращая внимания на боль и кровь, струившуюся по бедру, Язвий первым добрался до Торгара и влепил ему пощечину, пытаясь привести в чувство.
Хватая ртом воздух, Торгар глянул на друга и прошептал:
– Больно. Клянусь Морадином, она раздавила мне сердце.
– Да ну, у тебя не сердце, а кремень! – отрезал старик. – Кончай ныть! – И с этими словами перекинул товарища через плечо и направился к ходу, стараясь не поскользнуться на обледеневших камнях.
Им пришлось пройти много залов, и везде дворфы из Мирабара сражались за каждый дюйм туннелей.
Но орки проявляли поразительное упорство и готовность отдать десяток своих за одного противника. Медленно, но верно они отвоевывали зал за залом, коридор за коридором.
У южного края пещеры Язвий скрепя сердце отдал приказ обрушить последний, самый большой участок потолка.
– Окапывайтесь здесь, – приказал он дворфам, многие из которых были ранены, – и сражайтесь за честь Мифрил Халла до последнего вздоха. Боевые Топоры приняли нас, как братьев, так давайте же не подведем их.
Бойцы постарались ответить на его призыв бодрыми возгласами. Из строя вышла уже треть из тех четырехсот, что ушли из Мирабара, включая и самого Торгара, но ни один не жаловался. Этот последний рубеж был укреплен лучше других, и если орки будут упорствовать и пытаться выбить их и с этого пятачка, примыкающего к скале над Долиной Хранителя, то поплатятся многими сотнями жизней.
Дворфы заняли свои места и стали ждать. Раненые вооружились чем могли. Кто не мог стоять, садились поближе к опорам и брали легкие метательные орудия. Тяжелораненых перевязали и оттащили вглубь. Попрощались с погибшими.
Они ждали. Но орки, заняв три четверти пещерного комплекса, так больше и не показались.
– Эти держались дольше всех, упрямые, – заметил Банак, глядя на орков и гоблинов, которые наконец сдались и побежали вниз по склону.
Больше часа они все прибывали, бросаясь в бой очертя голову. После последней схватки на склоне осталось больше трупов, чем за все предыдущие атаки, вместе взятые. И все это время дворфы стойко держались на своих позициях, не уступая ни дюйма, не давая оркам даже слабой надежды на победу.
Но они все равно наступали.
– Упрямые или все же тупые? – переспросил Тред Мак‑Клак.
– Тупые, – уверенно заявил Айвэн Валуноплечий.
– Хи‑хи‑хи, – поддержал его брат.
Однако он сразу оборвал смешок, а у Банака ответ замер на губах. Они заметили, что из туннелей на западе показалась цепочка дворфов Торгара. Многие несли мертвых или раненых.
– О Морадин! – выдохнул Банак, вдруг поняв, что жаркая схватка на склоне была лишь отвлекающим маневром, чтобы он не смог послать подкрепление парням из Мирабара.
У него защемило сердце. Они ведь совсем недавно поселились в Мифрил Халле, многие даже не видели еще свои новые дома, а некоторые уже и не увидят никогда.
– Это организованное отступление, – отметил Айвэн. – Они не бегут, похоже, им пришлось сдать позиции.
– Ступай к Торгару, – велел ему Банак, – или тому, кто его заменил. Узнай, не нужна ли наша помощь.
С воплем «Уа!» Пайкел ринулся вслед за братом. Кивнув Банаку, Тред тоже поспешил за ними.
Почти сразу к дворфскому командующему подошли мрачные Кэтти‑бри и Вульфгар, с ног до головы заляпанные кровью.
– Зачем им это? – спросила женщина. – Они столько своих потеряли, чтобы занять эти туннели, но зачем они им нужны? С Мифрил Халлом они не только не соединяются – даже близко не подходят.
– Но орки этого не знают, – рассудил Банак.
Однако Кэтти‑бри это не убедило. Она чувствовала, что причина кроется в другом, и, взглянув на Вульфгара, поняла, что брат с ней согласен.
– Пойдем, – сказал варвар.
– Я уже послал к Торгару Валуноплечих и Треда, – сказал Банак.
– Мы не к Торгару, – покачал головой великан. – Эти туннели не представляют для наших врагов никакой ценности…
Банак молча кивнул. Никто не высказал вслух своих опасении, однако от этого они не стали менее очевидными. Орки пошли на такие жертвы из‑за гигантов.
Вульфгар и Кэтти‑бри сорвались с места и быстро нагнали трех дворфов.
– Мы наверх, – обходя их, на бегу бросила женщина.
– Эй, захватите моего брата! – крикнул Айвэн. – От него на воздухе больше толку, чем под землей.
– Моего ба‑ата! – восторженно взвизгнул Пайкел и помчался вслед за рослой парой.
Кэтти‑бри и Вульфгар охотно приняли его в компанию, потому что уже не раз убеждались, каким полезным может оказаться этот странный «ду‑ид». Добравшись до южной оконечности отрога, рядом с выходом из подземного комплекса, они стали карабкаться наверх.
– Мы держимся! – гордо крикнул им один дворф, шагавший самостоятельно, несмотря на серьезное ранение.
– Не сомневаемся! – крикнула в ответ Кэтти‑бри. Дворф вскинул сжатый кулак и невольно сморщился от боли.
Вульфгар первым полез по склону. Благодаря высокому росту и силе он легко одолевал сложный подъем. На тяжелых участках он оборачивался, протягивал руку Кэтти‑бри и подтаскивал ее вверх. А вот маленькому Пайкелу карабкаться было очень трудно, а варвар не мог до него дотянуться, даже если ложился на живот.
Тогда Пайкел, хитро улыбнувшись, жестом успокоил спутников и стал что‑то бормотать. Потом, хихикая, он пристально поглядел на отвесную скалу, протянул к ней руку, и тут оказалось, что камень стал податлив, как тесто. Зеленобородый дворф, не переставая хихикать, быстро вылепил несколько ступенек и прошел мимо варвара и женщины, жестом предлагая им подниматься следом.
Верхняя часть отрога оказалась очень изрезанной, что ограничивало видимость, но передвигаться все же можно было, даже несмотря на свистящий ветер. Зато этот ветер донес до них запах новых противников прежде, как друзья их увидели.
Затаившись за высоким выступом, они стали следить за первым из гигантов, карабкавшимся наверх. Кэтти‑бри осторожно навела Тулмарил и прицепилась, но Пайкел схватил стрелу и покачал лохматой головой.
С другой стороны поднимались еще несколько гигантов.
– Один выстрел, – прошептал Вульфгар и сжал Клык Защитника. – Выстрелишь – и беги.
– Готова, – отозвалась женщина и знаком попросила Пайкела отпустить стрелу и бежать.
С поросячьим визгом дворф метнулся из‑за выступа и припустил к югу, а ближайший к нему гигант взревел и бросился в погоню. Однако в грудь ему впилась серебряная стрела, и он отпрянул. И почти сразу, вращаясь в воздухе, из‑за выступа вылетел громадный боевой молот и поразил великана еще раз. Гигант оступился и покатился по склону.
Вульфгар и Кэтти‑бри услышали дикий вопль, но, что там происходит, уже не увидели. Они неслись вниз во весь опор. На южном спуске настигли Пайкела, и варвар, не говоря ни слова, подхватил его под мышку и понесся дальше, перескакивая по уступам и камням. Едва вся троица оказалась внизу, сверху градом посыпались громадные камни, и друзья стали помогать раненым дворфам прятаться в туннеле.