Юг Германии… Мюнхен… Это город на реке Изар, являющийся столицей Баварии и административного округа Верхняя Бавария. Теперь это ещё и «свободный город» и крупнейший город Германии после Берлина и Гамбурга.
Именно в пивной этого города в 1920 году была создана нацистская партия, а в 1923‑м в Мюнхене произошёл «пивной путч», что дало право Гитлеру назвать этот город «столицей движения». Его движения. В 1933 году рядом с Мюнхеном был основан первый концлагерь в Дахау, здесь начинали свою карьеру видные деятели нацистской партии, здесь же в 1934 году в ходе «ночи длинных ножей» были убиты политические противники фюрера.
Так что случайным место жительства Степана Бандеры здесь никак не назовёшь.
«Его личный охранник Василий Шушко вспоминал, что во время послевоенной эмиграционной жизни только однажды он с Бандерой ночевал в гостинице, – пишет С. Липовецкий. – Во всех других поездках Банд ера использовал палатку, которая постоянно находилась в их автомобиле, – проводник бережливо относился к кассе Организации, которая формировалась из пожертвований рядовых членов. Более того, семья Бандеры некоторое время проживала в Германии в лесу, в доме без электричества и других бытовых удобств, а детям необходимо было ежедневно проходить через лес шесть километров в школу. Семья Бандеры в то время жила под фамилией Попель, и дети, которые много слышали о Бандере, не знали, что это их отец».
Украинский историк В. Марченко несколько детализирует эту картину: «После войны семья С. Бандеры оказалась в зоне советской оккупации. Под вымышленными фамилиями родственники лидера ОУН были вынуждены скрываться от советских оккупационных властей и агентов КГБ. Некоторое время семья жила в лесу в уединённом домике, в маленькой комнате без электричества, в стеснённых условиях шестилетней Наталье приходилось ходить за шесть километров по лесу в школу. Семья недоедала, дети росли болезненными.
|
|
В 1948–1950 годах они под вымышленной фамилией жили в лагере для беженцев. Встречи с отцом были так редки, что дети даже забывали его. С начала 50‑х годов мать с детьми поселилась в маленьком селе Брайтбрун. Здесь Степан мог бывать чаще, почти каждый день. Несмотря на занятость, отец уделял время для занятия с детьми украинским языком. Брат и сестра в 4–5‑летнем возрасте уже умели читать и писать по‑украински. С Наталкой Бандера занимался историей, географией и литературой. В 1954 году семья переехала в Мюнхен, где уже жил Степан».
Джугало Казимир Степан Иванович с 1956 года работал в ЗЧОУН в специальной группе К‑3, референтом по связи с Краем. Педагог по образованию, он был на год старше Бандеры и в начале 60‑х годов разочаровался в националистическом движении.
А ведь ещё в 1943‑м он добровольно вступил в дивизию СС «Галичина» и с конца сороковых был председателем Организации украинцев в Австрии.
Вот что он расскажет в своём открытом письме, опубликованном в 1967 году: «Проводника я встречал почти ежедневно в бюро ЗЧОУН на Цеппелинштрассе, 67 (конечно, когда он был в Мюнхене). Он приезжал на «работу» на своей шикарной автомашине марки «Опель‑капитан», тогда я и познакомился с ним. Бандера старался всегда быть важным, деловитым. Я слышал не одно его выступление перед членами Организации. Говорил он всегда одно и то же. О необходимости усиления диверсионной работы на Украине, о «деле», «поступке», о необходимости жертв. Не скрывал того факта, что финансовые расходы на заброску шпионов оплачивает БНД, более того, Бандера хвастал этим, видя в работе на родных землях, которая будет снабжать ценной информацией БНД. Работа на западногерманскую разведку не пятнает украинского националиста, подчёркивал Бандера и приказывал агентам, отправлявшимся на Украину, вербовать там надёжный элемент, переправлять доверенных ему людей за границу. Эти «парни с Украины» проходили бы в БНД специальное шпионское обучение и снова возвращались на родную землю. «О, это были бы настоящие, ценные агенты!» – восклицал «проводник», довольный своим «гениальным» планом. Рекомендовал также заниматься саботажем, убивать авторитетных советских граждан. Группе Ганяка цинично советовал пересылать в БНД надуманные, сфальсифицированные информации о заварухах, бунтах населения, сопротивлении и борьбе против советской власти в западных областях Украины…»
|
|
31 марта 1950 года Степан Бандера дал своё первое интервью западным журналистам. Как подчеркнут последние, место встречи и дорога к нему тщательно охранялись охраной. Название места в окрестности Мюнхена не было известно её участникам. И тем не менее интервью состоялось.
«– Какое вы занимаете положение?
– Председатель провода организации украинских националистов.
– Какие цели преследует ОУН?
– Освобождение Украины, свержение состояния порабощения Украины большевистскою Россией, восстановление независимости Украинского государства на украинской этнографической территории, уничтожение российского империализма, разделение СССР на самостоятельные национальные государства всех порабощенных Москвой народов.
|
|
– К какому государственному строю относится ОУН?
– К демократическому и социально справедливому. ОУН борется против большевистской диктатуры, против коммунистического общественного порабощения… В Украинском государстве украинский народ свободною волей должен решать сам о его государственном и общественном строе. Украинское государство заверяет свободное развитие всех участков жизни – религии, культуры, хозяйства, обеспечит всестороннюю личную свободу и справедливость всем гражданам Украины, свободу индивидуальной и сборной деятельности граждан на общественно‑политическом, хозяйственном, культурном и других участках.
– Каким способом хотите достичь своих целей?
– Революционной, оружием‑политической борьбой целого украинского народа в совместном противобольшевистском фронте с другими порабощенными народами».
Достаточно сказать, что в этом интервью С. Бандеры весьма много надуманного, если не сказать, конкретной лжи. Например, его спрашивают: «– Когда, где и почему посадили вас немцы?»
Он отвечает, что после провозглашения Украинского государства. До 1943 г. держали в тюрьме гестапо в Берлине, а затем до сентября 1944 г. в концлагере.
Почему освободили? Бандера говорит, что освободили его, стараясь расположить его к себе. Но от сотрудничества он отказался и бежал из‑под полицейского надзора в начале 1945 года.
Ещё один вопрос: «Украинский народ ожидает освобождения от войны между Америкой и СССР?»
Бандера и здесь лукавит, когда говорит, что рассчитывает на освобождение собственной борьбой, а война может лишь только помочь этому. Но реалии‑то были как раз таки другими.
В этом же интервью он отрицает какую‑либо связь с западными разведками. В частности, речь шла об американцах.
Но после завершения Второй мировой войны ОУН не только оказалась в зоне оккупации западных союзников, но прежде всего в сфере интересов спецслужб западных стран.
С официальным началом холодной войны в 1947 году их активность в эмигрантской среде при поддержке разведок США и Великобритании возрастает.
Более того уже с 1946 года в самой ОУН (б) назревает внутренний раскол между «ортодоксами» во главе со Степаной Бандерой и «реформистами» 3. Матлы и Л. Ребета, который оформится в 1956 году, когда ОУН последних выделится в отдельную – третью организацию украинских националистов, после ОУН (м) и ОУН (б).
Вот что рассказал М. Бердник по этому поводу ветеран госбезопасности В.В. Чубенко: «– Дело в том, что те оуновцы, которые предвидели разгром фашистской Германии, заблаговременно готовили запасные пути. В 1944 г. на специальном сборе они создали УГВР… Они утверждали, что это вовсе не организация, подобная скомпрометированной ОУН, а такая себе институция, белая и пушистая, которая, по мнению создателей, сможет репрезентовать «воюющую» Украину.
Разборки среди бандеровцев за границей привели к созданию оппозиции, которая направила свою деятельность против Бандеры как крайне скомпрометировавшей себя фигуры, а также против идеолога ОУН Дмитрия Донцова, слишком уж откровенного в своих симпатиях к фашизму. Эта оппозиция прикрылась названием УГВР, добавив ещё две буквы – ЗП, то есть, «закордонне представництво». Она намеревалась не только от обанкротившейся ОУН, но и начать наступление лично против Бандеры и дискредитировать его – и как политика, и как уголовного преступника…
– А как отреагировал Бандера на раскол возглавляемой им оппозиции?
– Исключением из ОУН Лебедя, Гриньоха, Ребета, Охримовича и угрожал физической расправой над ними. Он добавил к названию своей ОУН ещё две буквы – 34 («закордонш частини»). С Бандерой остались самые близкие его подручные – Стецько, Пидгайный, Матвиейко и ряд других, менее значимых лиц.
Так к 1946 г. официально закончился очередной раскол в ОУН, в результате чего были созданы две враждующие между собой националистические организации – 34 ОУН и ЗП УГВР, которые сразу же стали решать актуальный для них вопрос – поиск новых хозяев.
В зарубежной прессе они откровенно сознавались, что ранее связались с гитлеровскими банкротами, а теперь им надо ориентироваться на более влиятельные силы, в частности, на американскую разведку. (…)
– Ещё в 1945 г. Лебедь в Италии установил связи с американской разведкой. Наряду с этим член ЗП УГВР Врецьона по заданию Лебедя вёл переговоры с американскими разведчиками в швейцарском Цюрихе. В июле 1945 г. делегация ЗП УГВР с участием Ивана Гриньоха и Романа Ильницкого дважды побывала на приёме у командующего оккупационными войсками в Западной Германии Эйзенхауэра. Во время бесед они предложили свои услуги в шпионской деятельности. В начале 1946‑го один из католических кардиналов познакомил Лебедя и Гриньоха в Ватикане с сотрудником американской политической разведки Новаком. Во всех этих случаях представители ЗП УГВР просились в наймиты не с пустыми руками, а со сведениями военного, политического и экономического характера, которые были им переданы руководителями националистических банд из западных областей Украины.
Со временем интересующих американцев сведений стало не хватать и угэвэровцы передавали им вымышленные сообщения, выдавая их за вроде бы полученные от руководимого ими подполья на Украине, подчёркивая при этом, что 34 ОУН, которую возглавляет Банд ера, там влияния вообще не имеет. Так они стремились закрепить свои связи с американцами.
В 1950 г. американская разведка, которой крайне важна была информация о Советском Союзе и которая ещё не догадывалась, что её нагло дурачат, потребовала от руководителей ЗП УГВР более конкретной работы. Лебедю было предложено подобрать людей, чтобы после подготовки в разведшколе перебросить их на Украину для связи с националистическим подпольем и организации разведработы.
Это было именно то, о чём угэвэровцы могли только мечтать. Такая работа могла бы прежде всего укрепить их позиции как перед американцами, так и среди националистов за границей. Оставалось только подобрать людей и организовать разведшколу. И такая школа была создана. А вот каким наукам там обучали, рассказал нам один из шпионов, задержанных на Украине: «Офицеры американской разведки Джон, Дейв, Джим, Том учили нас работать на радиостанции, стрелять из разных видов оружия, закладывать мины и осуществлять диверсии, фотографировать документы и военные объекты, рассказывали, каким способом собирать разведывательную информацию в Советском Союзе. На аэродроме возле Кауфбейрена нас учили прыгать с самолёта с парашютом».
Когда же группы разведчиков‑диверсантов были подготовлены, возник вопрос – кого же первым из руководителей надо забросить на Украину, чтобы он смог выполнить несколько важных задач: установить связь с руководителем подполья Василием Куком… склонить его и всё подполье к работе на американскую разведку, подчинить всю ОУН ЗП УГВР. Словом, ЗП УГВР должна была вызвать к себе интерес американской разведки на долгие годы. (…)
19 мая 1951 г. Охримович, а с ним и группа, в состав которой входили радисты и разведчики, были выброшены из американского самолёта на территорию Украины на Ивано‑Франковщине. Охримовичу удалось встретиться с Куком. Они проанализировали ситуацию, которая сложилась на Украине и за границей, обсудили задания, которые поставили перед ними ЗП УГВР и американская разведка. Примерно через полтора года Охримовича и всю его группу захватили наши органы безопасности».
«Надо было хорошо знать Бандеру, его стремление к вождизму, к ничем не ограниченной личной власти, к авантюризму, к жестокости в отношениях не только с врагами, чтобы так больно его ударить, – продолжает Владислав Васильевич. – В результате конфликт в оуновской среде, тлевший с середины 40‑х годов, завершился ещё одним расколом в ОУН. Матла и Ребет создали новую организацию – ОУН‑з (ОУН за кордоном), сателлит ЗП УГВР. Формально её возглавил Ребет, но фактически руководил всё тот же Лебедь. Положение Бандеры заметно ухудшилось.
– А что же делали в этой ситуации Бандера, Стецько и их подельники?
– Шёл 1954 год… Вроде бы ещё вчера Ярослав Стецько со своими подручными ехал машиной немецкой разведки в обществе представителя абвера доктора Феля в баварский лес, чтобы возглавить отдел организованного Гиммлером отряда «Вервольф».
Вроде бы ещё вчера Гелен, чувствуя надвигающийся крах Третьего рейха и желая спастись, передавал английской и американской разведке свою антисоветскую агентуру, в том числе в проводе ОУН, штабе УПА – во главе с Бандерой, Стецько, Шухевичем, Лебедем и др.
Уже тогда этой публике не давали покоя заботы о новых хозяевах, более щедрых, чем немцы, и о подполье на Украине, без которого за границей ты никому не нужен. Естественно, все бросились к американцам, и Бандера со Стецько тоже прокладывали туда дорожку. Но куда спрячешь известные всему миру связи с фашистами (да ещё какие!), которые скомпрометировали всю ОУН и её «провiдникiв». А с Бандерой вообще боялись иметь дело как с авантюристом и опасным человеком.
А тут ещё и советские представители потребовали от американцев выдачи лиц, сотрудничавших с фашистами. В такой ситуации Бандере было непросто решать свои проблемы. И всё же связь с разведкой, правда, не с американской, а с английской, ему удалось установить. Немало для этого сделал ближайший его сподвижник Ярослав Стецько, который до последнего вздоха Бандеры был его правой рукой, а после гибели заменил его на посту «провiдника» ОУН.(…)
– Бандера вёл агентурную разведку в среде ЗП УГВР, знал про разведшколы и про направление работы ЗП Лебедя с американской разведкой. Их цели фактически совпадали с его же намерениями – заинтересовать собой разведку и в то же время оправдаться перед «украiнскою спiльнотою», мол, все эти связи с разведкой только на пользу Украине. А «спiльнота» вспоминала, как уже однажды они возлагали надежды на фашистов и хорошо знали, в чьи карманы шла «польза» за проданные в шпионство украинские души.
Бандера очень заволновался. О задании, которое должен был выполнить посланный американцами Охримович, ему не надо было рассказывать. Он понимал: его опережают.
– Он что‑то делал для того, чтобы изменить своё положение и доказать свою нужность?
– Конечно. Вскоре по согласованию с англичанами была создана группа, которую возглавил руководитель Службы безопасности 34 ОУН Мирон Матвиенко (псевдо «Усмiх»), и началась её подготовка.
– Была ли у вас информация о том, как готовили диверсантов англичане?
– Методы подбора и процесс обучения в разведшколах американских и английских были почти одинаковыми. Так, один из засланных шпионов рассказал нам следующее. После войны он пребывал в лагере для «перемещённых лиц» в городе Траунштайн, где под воздействием сладких речей националистов о необходимости борьбы «за волю Украiни» вступил в ОУН. К этому его подтолкнули воспоминания об оккупированной немцами Украине. Со временем он переехал в Англию, был разнорабочим. И там, как член ОУН, заполнил анкету, в которой одним из вопросов было: готов ли ты для организационной работы пойти на Украину? Следует заметить, что ОУН в Лондоне, выполняя указание Бандеры, брала на учёт всех украинских эмигрантов, особенно членов ОУН, и подбирала из них кандидатов для разведки.
Потом этот парень нам рассказал, что от руководителя ОУН в Англии Григория Драбата (псевдо – Днiпровий) он получил приказ прибыть в Манчестер. Там его встретили оуновцы Рипецкий (псевдо – Борислав) и Мацив (псевдо – Богдан). «Они, ссылаясь на мою анкету, в которой я дал согласие идти в Край, потребовали от меня исполнения этого обязательства. При этом предупредили, что перед тем, как пойду на Украину, я должен пройти «вiдповiдний вишкiл» в английской разведшколе. Спустя несколько дней в Лондоне меня познакомили с Богданом Пидгайным, более известным среди оуновцев по псевдо – Аскольд. Набрав в Англии целую группу, Пидгайный направил нас в сопровождении Богдана на английском самолёте в Западную Германию, в город Дюссельдорф. Оттуда нас перевезли в город Левенкузен, где на улице Миттельберг, 11 мы начали учиться в школе радистов английской разведки».
Потом эту группу снова перевезли в Лондон, где она продолжила обучение на Альбтон‑стрит, 5, Холен‑стрит, 3, в других местах. На аэродроме «Абингтон» возле Оксфорда проходили парашютную подготовку под руководством инструкторов Робертсона и Питера. С группой работали также другие разведчики – Рочестер, Чилтон и Бейли. Постоянно встречался с курсантами член провода 34 ОУН Богдан Пидгайный, бывший унтерштурмфюрер дивизии СС «Галичина». Он занимался подбором людей в разведшколы, контролем их учёбы и засылкой на Украину. Пидгайный был личным представителем Бандеры в английской разведке.
«Несколько раз со мной встречался Степан Бандера, – рассказывал бывший шпион, – он убеждал меня, что только в случае победы Запада в атомной войне можно будет создать независимую Украину, и что тогда провод ОУН, имея в своём распоряжении материалы об Украине, сможет выступить перед западными государствами как какая‑то сила».
После подробнейшего инструктажа относительно сбора развединформации группа была заброшена на Украину.
И всё же Бандере не удалось опередить Лебедя. Группа Матвиейко была заброшена на Украину почти одновременно с группой Охримовича. Они не помешали друг другу, потому что Матвиейко был захвачен нами сразу же после приземления. (…)
Группа приземлилась, им надо было связаться с Центром и доложить о прибытии. Мы подождали, пока они дали сигнал, что «прибыли благополучно, устраиваемся». Брать радиста нельзя, ведь существует масса условных сигналов для сообщения о работе под контролем. За два‑три дня допросов он ничего не скажет. А нам было нужно, чтобы радист дал сигнал – «Приземлились благополучно». После этого мы берём целиком всю группу. Начали работать с Матвиейко и его радистом. Остальные боевики нас интересовали мало – они пошли под суд. (…)
– Он сразу же пошёл на контакт. Рассказал, что его подготовила английская разведка и забросила для установления связи с подпольем – организации здесь базы. Рассказал, что спор между бандеровцами 34 ОУН и лебедевцами ЗПУГВР колоссальный. И что главный вопрос стоял так: кому подчиняется подполье? Потому что без подполья они никому там не нужны. От Матвиейко мы узнали, что американские и английские разведчики говорили: «Слушайте, вы разберитесь там между собой, потому что мы просто не знаем, с кем из вас иметь дело».
Через какое‑то время Бандера получает сообщение от уже подконтрольного нам Матвиейко, что тот успешно устроил свою базу на Львовщине, начал выполнение задания «приятелей», но для более активной работы ему нужны материальная помощь и получившие спецподготовку кадры. Матвиейко также информировал Бандеру, что он уже подбирает из членов Львовского провода кадры для получения соответствующей подготовки за границей.
Бандера чувствовал себя на седьмом небе и очень активно откликался на просьбы Матвиейко. Его поддержали «приятели», и потянулись на Украину к Матвиейко украинцы шпионы.
Как американцы, так и англичане часто посылать самолёты боялись, а потому подготовленные англичанами группы шли пешком через Чехословакию и Польшу или же переправлялись в Польшу на воздушном шаре, а дальше – пешком на Украину. Они несли деньги, рации, письма Бандеры, новые задания разведки и оставались в распоряжении Матвиейко. Надо ли говорить, что многих из них мы перевербовали, а тех, кто отказывался от сотрудничества, отдавали под суд.
Вспоминая события того времени, Матвиейко писал: «Бандера и Стецько знали, что никакого подполья на Украине уже нет, но решили послать меня на Украину для того, чтобы передать в 34 ОУН ведомости о якобы существующем проводе ОУН на западноукраинских землях. Это, по мнению Бандеры и Стецько, дало им возможность манипулировать этой «информацией» перед иностранными разведками и получать за это деньги. Для меня было абсолютно ясно, что Бандера и Стецько приносят меня в жертву своим личным интересам и интересам капиталистических разведок, но, боясь расправы в случае отказа, я согласился выполнять их задания…»
– А как же асы английской разведки? Они не подозревали о том, что засланные ими агенты работают под контролем советских органов госбезопасности?
– Со временем английскую разведку перестала устраивать информация, которую предоставляла эта «группа подпольщиков». Англичане требовали разведданных о секретных объектах. Всё чаще возникал вопрос, действительно ли существуют на Украине оуновские базы? Этого Бандера боялся больше всего. Ведь истинное положение дел он знал не хуже остальных. Более того, были ситуации, из которых можно было однозначно сделать вывод о том, что Бандера знал, что Матвиейко его дурит. Но признать это Бандера не мог. И он вынужден был продолжать эту игру. Она была ему просто необходима, и он со страхом ожидал, чем всё это закончится. Знал, что когда‑то придётся объяснять, куда девались большие деньги английской разведки, куда пропали диверсанты, подготовленные в разведшколе, да и вообще как так получилось, что английская разведка несколько лет ходила в дураках?»
Профессор Е.Ф. Безродный основной причиной раскола оуновского лагеря также называет «не какие‑либо идеологические, идеологически программные или политические расхождения», а борьбу «за право быть единым репрезентантом «интересов Украины» перед иностранными разведками подобно тому, как основной причиной первого раскола оуновского лагеря была грызня за право репрезентации таких же «интересов» перед гитлеровцами».
В частности, он пишет: «28 декабря 1953 г. Бандера подписал соглашение с оппозицией под названием «План и некоторые уточнения деятельности временного руководства 34 ОУН – база действия коллегии уполномоченных», которым Бандера фактически был отстранён от руководства 34 ОУН. Всё это стало следствием того, что сама жизнь показала бесперспективность террористической деятельности. Среди рядовых членов ОУН росло недовольство своим руководством, которое жило старыми представлениями и не вписывалось в новые реалии жизни. Падал авторитет С. Бандеры, в ОУН вызрел кризис. Дело дошло до того, что оппозицию возглавил заместитель Бандеры, руководитель службы безопасности Н. Лебедь. Бандеру и некоторых его сторонников открыто обвинили в том, в чём они в своё время обвиняли мельниковцев. Как отмечал один из авторитетов оуновского движения Лев Ребет, Бандера и Стецько «психологически не восприняли решений ОУН, которые вырабатывались в борьбе и труде во время их отсутствия. Окружение Бандеры сознательно неверно и демагогически определяло их как отклонение от программы ОУН в сторону большевизма. По линии отрицания политики и программы ОУН на Украине шло формирование эмигрантской группы С. Бандеры, ядро которой составляли люди, которые не были причастны к деятельности ОУН во время войны.
Положение в ОУН определил один из членов провода ОУН М. Матвиейко такими словами: «Уже давно не было тайной, что основной причиной раздоров, которые привели к расколу националистического лагеря, были не какие‑то идеологически программные или политические различия: камнем преткновения была борьба за право стать первым и единственным представителем интересов Украины…»
Степан Бандера – это человек низкого роста, с большой лысиной на голове. Остаток своих волос он причёсывал набок. При его быстрой походке было заметно, как он «как бы тянет за собой довольно длинные руки».
Бандера был известен в своей среде ещё и как банальный бабник. Характерной чертой очевидцы называли «страсть хранить в своей квартире различные старые вещи (тряпки, верёвки, банки и т.п.). Отъезжая из лагеря в Митенвальде, он забрал с собой полмашины старых, поношенных вещей, которые были выброшены выезжавшими в США членами организации». По рассказам жены Бандеры – Ярославы, «сразу после капитуляции Германии он со своим помощником ходил по разбомбленным немецким квартирам, искал разного рода вещи, которые свозил к себе в дом».
СТЕПАН БАНДЕРА КАК БАБНИК…
«Дело доходило даже до скандалов, которые известны в широких кругах, – напишет Мирон Васильевич Матвиейко. – Много имеется женщин, оскорблённых им. Немало шума было о его романе с Марией Мыцык (жена Горбача).
Дошло до того, что жена ловила Бандеру «на горячем». Мыцык прямо заявила жене последнего, что она его любит, и жена Бандеры вынуждена была поставить перед ним вопрос – либо она, либо Мыцык. Роман Бандеры с Мыцык продолжается ещё с 1945 года, и ему в настоящее время не мешает то, что Мыцык вышла замуж за Горбача.
Бандера и сейчас, бывая в Мюнхене, заезжает почти каждый раз к Мыцык. Из‑за этого у него дома бывают скандалы. Он часто избивает свою жену. Даже тогда, когда она была беременной, бил её ногами. Его жена – самая несчастливая женщина. Она не по своим годам выглядит старой, часто плачет. Временами создаётся впечатление, что она сумасшедшая. Об избиениях её Бандерой она сама рассказывала моей жене и другим.
Связной Бандеры Юрий неоднократно говорил моей жене, что такого подлого человека, как Бандера, он ещё нигде не встречал. Из‑за этого Юрий покинул Бандеру. Перед этим его покинул (связной) Андриюк, а адъютант Лебедя из‑за Марии Мыцык стал смертельным врагом Бандеры. Однажды жена Бандеры взяла к себе на квартиру для помощи девушку, но вскоре вынуждена была её отправить, ибо Бандера «добирался» до неё. От Пеленички мне известно, что Бандера вместе с ним ходил к проституткам. Бандера также пытался изнасиловать жену члена ОУН Михаила Баняса.
Как ранее я рассказывал, Баняс получил от меня задание, как руководителя СБ ОУН, организовать охрану Бандеры, обеспечить его квартирой и быть ему во всём помощником. Баняс вложил в это дело всю свою душу. Любые мелочи он улаживал всегда с большой преданностью. Когда жена Бандеры находилась в роддоме, Баняс направил свою жену, чтоб она присмотрела за двумя малолетними детьми Бандеры и готовила ему пищу. Бандера в первую же ночь пытался её изнасиловать. Жена Баняса оказала сопротивление, и он разбил ей лицо, в результате чего она окровавила не только себя, а Бандеру и постель.
На другой день Баняс пришёл на квартиру Бандеры и застал жену заплаканной. Она рассказала ему обо всём, и Баняс в первую минуту хотел застрелить Бандеру, однако того уже не было дома. Большие упрёки по этому вопросу Баняс делал и мне, так что пришлось достаточно долго его успокаивать. Кончилось всё это тем, что Баняс по моему поручению пошёл к Бандере и рассказал ему об этом. При этом Баняс заметил, что ему проводники ОУН советовали стрелять таких членов организации, которые не то что насилуют, а даже сманивают чужих жён.
Для Бандеры это явилось большой неприятностью, но это нисколько не изменило его характера. Баняс, а с ним и другие работники СБ, этим случаем были очень озлоблены. Этот факт, а также известный мне случай избиения им беременной жены унизили в моих глазах Бандеру. Атмосфера в его квартире невыносима из‑за того, что между ним и женой бывают частые ссоры… Бандера закрывает свет своей жене мелочностью и упрямством. Он вмешивается во все домашние дела, заглядывая в каждый горшок. Принуждает свою жену быть в хороших взаимоотношениях с Мыцык Марией, бывать у неё дома и даже приглашать к себе в гости…»
Степан Бандера как свинья по отношению к людям, которые его охраняют и обслуживают.
«Некоторые участники ОУН оставили работу у него буквально через несколько дней. Приведу такой пример с Шостаком. Он был назначен личным шофёром Бандеры. Однако через два дня от него ушёл, заявив своим непосредственным руководителям в проводе ОУН, что лучше умрёт от голода, но не будет работать у Бандеры.
Лица, которые находились при Бандере продолжительное время, как, например, шофёры Миклош и Шостак, ходили всегда голодные и оборванные. Бандера почти не давал им денег, в то время как взял на себя обязательство обеспечивать их денежным содержанием, не желая, чтобы зарплату им выплачивали их руководители. Они часто жаловались на Бандеру и даже вынуждены были просить у него для проезда на трамвае. Когда Бандера бывал в Мюнхене, он обычно обедал в ресторанах, а люди из его обслуги и охраны оставались голодными. Когда от Бандеры все сбежали, я с трудом уговорил Пеленичку, чтобы он вернулся. Однако он выдержал возле Бандеры всего несколько месяцев, а затем ушёл от него».
СТЕПАН БАНДЕРА КАК БЕСПРИНЦИПНЫЙ ЧЕЛОВЕК…
«Он буквально трясётся над деньгами. С этим связана его несправедливость к людям. Если человек ему предан, то пусть он будет даже преступником, но Бандера будет его защищать всеми силами и держать при себе. Ярким примером являются Николай Климишин и Евгений Горобач. Оба они являются финансовыми референтами 34 ОУН, растратили или растранжирили деньги Организации. Например, Климишин получил кассу в 5 миллионов немецких марок, а передал Горобачу через год только две тысячи марок. Я лично доложил Бандере доказательства о растрате Климишиным и Горобачём нескольких сот тысяч марок. Но всё же он их защитил и не привлекал к ответственности. На этой основе между мной и Бандерой доходило до ссор, но ничего я не мог сделать. Когда речь шла о Горобаче, то он всегда брал его под защиту, так как жена последнего, Мария являлась любовницей Бандеры».
СТЕПАН БАНДЕРА КАК ПРОВОДНИК…
«Даже по трупам своих наиболее близких друзей и работников старается удержаться во главе провода ОУН. Бандера – очень упорный и бесшабашный в проведении в жизнь своих планов и намерений. Этим самым иногда доводит Организацию до катастрофы. За допущенные ошибки людей наказывает. Однако сам он и его приближённые, особенно Стецько, Климишин и Горобач… допускают серьёзные ошибки. На работу в провод он подбирает таких людей, которые до конца ему преданы и автоматически голосуют за него во время выборов.
Бандера ненавидит людей с другими взглядами, скоро освобождает их от занимаемых важных должностей. Когда речь идёт о нём, то его противники или люди, в чём‑то заподозренные, к нему доступа не имеют…
Бандера по настоянию Пидгайного не разрешал мне проверять подозрительных людей (связников, прибывавших из Западной Украины). Это делал только потому, что ему надо было доказать американцам и англичанам о наличии своей связи с Краем…
Баядера как проводник использует организацию исключительно для своих целей. Он завёл Организацию при немцах до гестапо и абвера, а сейчас отдал для услуг английской разведке и торгуется за неё с американской разведкой… Бандера также связан со «вторым братом» Гитлера – испанским Франко. В этом его помощником является униатский епископ Иван Бучко…
Глава 15.
УБИЙЦА И ЖЕРТВЫ
Не знаю, правда ли, но якобы на очередной конференции, когда Бандеру избрали проводником Организации, он ответил достаточно артистично: «Благодарю! Смертный приговор принимаю!»
При этом перманентная охота на лидера ОУН длилась целых пятнадцать лет. Как пишет Г.З. Санников: «Умный и расчётливый политик, умелый политический игрок с авантюрным уклоном, Бандера отлично понимал, что даже самый могучий деревенский бык не остановит паровоз, который всё равно раздавит его. Заведомо зная финал его идеологической несостоятельности в вооружённой борьбе за независимую и свободную от советской власти Украину, он постепенно превращался в политический труп и всё меньше интересовал наших западных противников. Политическая звезда Бандеры начала закатываться.
Решение о ликвидации Бандеры принималось высшими государственными инстанциями. Органы госбезопасности были только исполнителями приговора Верховного суда.
Решение инстанций о ликвидации руководителей ОУН принималось не только в отношении Бандеры. Так, должен был быть уничтожен и известный идеолог и теоретик украинского национализма Лев Ребет.
Попытки подхода к Бандере предпринимались ещё в конце 40‑х годов. Но сделать это было сложно: Бандера был крайне осторожен, усиленно охранялся Службой безопасности ОУН, имел при себе пистолет, с которым никогда не расставался. В Германии он проживал под другой фамилией, известной самому узкому кругу его сподвижников, поэтому установить местожительство и проследить за ним было крайне трудно».
Известно, что в 1947 году покушение на Бандеру готовил Ярослав Мороз. Он должен был совершить убийство, напоминающее сведение счётов в среде украинцев националистов, эмигрантов. Мороз был разоблачён СБ ОУН.
В 1948 году покушение на Бандеру готовил Владимир Стельмащук. Ему удалось выйти на след Бандеры. Но когда Стельмащук узнал о своём разоблачении СБ ОУН, то просто исчез. Были и другие агенты, завербованные госбезопасностью Советского Союза и другие попытки…
Богдан Сташинский родился в 1931 году в Борщовичах Львовской области. Ему было 19 лет, когда он, студент педагогического института, ехал «зайцем» на поезде во Львов, но был задержан, а потом и завербован.
Дело в том, что вся семья этого молодого человека имела большие заслуги перед УПА, сестры обшивали упивцев, носили им еду в схроны. Во время польской оккупации дед Сташинского хату покрасил в жёлто‑голубой цвет, за что от поляков досталось по первое число: все закрома их уничтожили, так что голодали всю зиму. Да что там, на Сташинских держалось село! У них в хате была читальня, они сельский хор организовали. Сестры Мария и Ирина какими рукодельницами‑искусницами были! (А. Харченко, со слов соседки и крестницы сестры Сташинского.)
Богдана до сих пор помнят на родине как доброго хлопца. «Дров наколет старикам соседям, воды с колодца принесёт... Умный был, к языкам способный, хоть и из простой семьи – отец плотничал, мать в колхозе работала».
А вот что рассказывает о Сташинском Г.З. Санников: «В 1950 году мы вплотную подвели нашу агентуру к близкому окружению Бандеры. Начало подготовки этой операции относится к 1951 году. Выбор пал на завербованного территориальными органами госбезопасности Львовской области Богдана Сташинского. К этому времени он успешно выполнил своё первое задание по розыску убийцы известного писателя‑коммуниста Ярослава Галана…
Вскоре Сташинский выполнил ещё одно задание: он через родную сестру вошёл в доверие к её жениху – руководителю вооружённой группы оуновских повстанцев и ушёл к ним в лес, где находился некоторое время в составе этого отряда. По данным агента, группа была уничтожена. Под влиянием окружавшей его советской действительности в период учёбы в одном из вузов Львова, повышения общего благосостояния населения Западной Украины мировоззрение Сташинского постепенно менялось.
Переломный момент произошёл после того, как он стал свидетелем казни 12‑летнего сельского мальчика, задушенного удавкой одним из командиров оуновского отряда только за то, что его родители открыто симпатизировали советской власти.