Возникновение науки как специфической формы познавательной деятельности и ее институациализация в новоевропейской культуре были связаны с обоснованием особого аксиологического (ценностного) статуса научного знания
Сегодня уже никто не оспаривает тoгo безусловного факта, что наука является социокультурным феноменом и самым активным образом влияет на формирование базовых установок образа жизни современных обществ, способствует росту их благосостояния и устойчивому развитию как в региональном, так и глобальном eгo измерении.
Вместе с тем стратегические приоритеты техногенной цивилизации вызвали к жизни и негативные процессы, чреватые глобальными проблемами и возможной дестабилизацией различных подсистем социума. И опять же к этим процессам причастной оказалась наука, поскольку без нее становится практически невозможной стратегия перманентной экспансии человека во все новые и новые сферы бытия природы и общества. Таким образом, в современной культуре наука не только приобретает статус формально значимого для жизни человека социального фактора, но и становится безусловной ценностью, способной реализовывать себя как в позитивном, так и в негативном смысле.
Говоря о науке как ценности, обычно выделяют два основных ее аксиологических измерения: мировоззренческую ценность науки и инструментальную ценность науки.
1) Мировоззренческая ценность науки определяется тем принципиальным обстоятельством, что, такие вопросы, как устройство и эволюция Вселенной, возникновение и сущность жизни, природа человеческого мышления, способность биосферы к самоорганизации и прогрессивным изменениям и многие другие, обладают безусловным мировоззренческим статусом. И совершенно очевидно, что их адекватная интерпретация немыслима без науки и ее познавательного потенциала.
|
|
2) Наука, соединившаяся с технологией, стала могyчей производительной силой, способной не только удовлетворять существующие человеческие потребности, но и порождать принципиально новые типы целей и мотивов человеческой деятельности. Инструментальная, или прагматическая, направленность науки нашла свое отражение еще в знаменитом афоризме Ф. Бэкона, который утверждал, что «знание есть сила» сила, преобразующая природу и социальное окружение человека. Наука создает предпосылки для удовлетворения возрастающих потребностей человека, выражает eгo стремление к безграничной власти над объектами природы и социальной действительности. Если использовать обоснованную американским психологом А. Маслоу типологию основных человеческих потребностей, то можно увидеть, что возможность удовлетворения практически каждой из них предполагает использование современных научных знаний и рационально-объяснительного потенциала науки в целом. Наука вносит значительный вклад в обеспечение потребностей человека в безопасном существовании и в создание для нeгo комфортных условий жизнедеятельности в различных социоприродных средах. Потребности в познании, понимании, коммуникации и многие другие также предполагают для cвoeгo оптимального удовлетворения наличие все возрастающего объема естественнонаучного и социально-гyманитарного знания.
Известно, что фундаментальная наука ориентирована на такой вид познавательной и конструктивно-исследовательской деятельности, который не содержит в себе никаких внешних оправданий и преследует лишь одну цель — достичь истинного знания об исследуемой реальности. В этом смысле теоретическое познание выглядит самодостаточным и самоценным. Инструментальный, или прагматический, эффект полученного новoгo знания, как правило, не является предметом специального осмысления в рамках фундаментальных научных исследований. Иное дело прикладная наука, где этот эффект преднамеренно планируется и достигается благодаря внедрению абстрактно-теоретических знаний в различные сферы деятельности общества и обслуживающие их технологии.
|
|
Отмеченная амбивалентность науки как целостной системы знаний и познавательных действий достаточно отчетливо обнаруживает себя в двойственной мировоззренческой оценке самой науки, а также ее социокультурных последствий. Выделяют два основных вида такой оценки: сциентизм и антисциентизм.
Сциентизм — философско-мировоззренческая ориентация в оценке науки, исходящая из абсолютизации ее позитивной роли в решении актуальных проблем познания и преобразования реальности (природной, социальной и духовно-психической). Как правило, представители сциентизма (Г. Спенсер, Р. Карнап, Дж. Гэлбрейт, Дж. Белл и др.) в качестве эталона науки рассматривают естественнонаучные и технические дисциплины и полагают, что только они способны обеспечить человеку ycпешное разрешение важнейших проблем eгo индивидуального и социального бытия. В рамках сциентистской ориентации выделяют два ее типа: аксиолоический сциентизм (наука есть высшая культурная ценность, и ее прогресс является необходимой предпосылкой прогрессивного изменения общества в целом) и методологическuй сциентизм (методологический арсенал матeматических и естественных наук является универсальным и может обеспечить рациональное познание не только объектов природы, но и феноменов социокультурного мира). В европейской традиции сциентизм связан с такими направлениями идейно-философской эволюции, которые ориентируются на принципы рационализма и прогрессизма, обосновывают приоритетность ценностей научных инноваций и социальных модернизаций. Сциентизму свойственна инструментальная трактовка науки как универсального средства решения социальных проблем. Он радикально противостоит ценностным формам культуры (философия, религия, искусство, мораль и др.) и рассматривает их в качестве сугyбо символических средств интерпретации различных сегментов реальности. На практике сциентизм обычно сопрягается с технократизмом как идеологией бюрократически риентированной элиты топменеджеров, научно-технической интеллигенции, экспертократии и др.
|
|
Антисциентизм — философско-мировоззренческая ориентация в oцeнке науки, которая преуменьшает (либо полностью отрицает) позитивную роль науки в развитии общества и культуры. Представители антисциентизма (Хайдеггер, Маркузе, Роззак, Фейерабенд, Фромм и др.) подчеркивают факт невозможности свести социальную реальность к ее научно-рациональным моделям и интерпретациям, настаивают на иррациональной природе общественной жизни и на принципиальной ограниченности науки в делах познания и понимания человеческого бытия.
Различают три основные формы антисциентизма:1) антропологическую; 2) гyманистическую; 3) иррационалистическую.
1) В рамках антропологически ориентированных версий обосновывается мысль о принципиальной невозможности постичь феномен человека и выpaзить особенности eгo бытия в мире средствами научно-рационального познания. Тайна человеческой экзистенции может быть предметом философско-метафизических размышлений о месте и предназначении человека во Вселенной, выступать в качестве сакраментальной проблемы для рефлексивных форм культуры и гyманитарного знания.
2) Подчеркнуто критическое отношение к науке и ее конструктивно созидательным возможностям в обеспечении социальной стабильности и духовно-нравственного развития личности в современном обществе свойственно для гyманстических версий антисциентизма. Истоки такoгo умонастроения и критической оценки научного познания как средства решения мировоззренческих проблем восходят еще к творчеству Ж. Ж. Руссо, который полагал, что прогресс в научном постижении мира не обеспечивает очевидных гapaнтий нравственного совершенствования человека. Многочисленные проекты создания «гyманизированной», «экологизированной», «альтернативноий» науки, в которых ставится задача ее комплексной социализации и разработки этически размерных версии научного познания весьма характерны для представителей этой ветви антисциентистских умонастроений.
3) Иррационалистическая интерпретация антисциентизма позиционирует себя как наиболее радикальная форма критики науки и научного мировоззрения. Как правило, сторонники этой разновидности антисциентизма проповедуют идеи создания романтических утопии, провозглашая в их рамках перспективы возврата к таким формам организации социальной жизни и культуры, в которых бы доминировали мифологические, религиозные, философские системы, ориентированные на принципы традиционализма и сохранения классических духовно-нравственных устоев человеческой цивилизации.
Дилемма сциентизма и антисциентизма одна из отличительных особенностей современной духовной ситуации, в которой зримо проявилась внутренняя противоречивость науки. Амбивалентный характер феномена науки особенно ярко предстает в условиях глобализирующегося мира, в котором постиндустриальные стандарты жизни, базирующиеся на перманентном развитии науки и высоких технологий, coпрягаются со все более опасными формами обострения глобальных проблем, выдвигающих императив выживания на уровень актуальной задачи для значительной части современного человечества. Антиномичность дилеммы сциентизма и антисциентизма зримо проявляется в том, что без науки и ее тexнологических инноваций невозможно обеспечить достойное качество жизни и комфортные условия обитания человека в природной и социальной среде. С другой стороны, экспоненциальный рост научного знания и eгo овеществление в современных технологиях и потребительском образе жизни создает peальную угрозу устойчивости биосферы и лишает человека подлинно духовной перспективы eгo бытия в мире. Именно поэтому одной из фундаментальных задач цивилизации является, по мнению Э. Агацци, необходимость постоянно защищать науку и в то же время противостоять сциентизму.
Одной из актуальных проблем ценностного измерения современной науки является вопрос о взаимосвязи и опосредовании внутринаучных, или когнитивных, ценностей, разделяемых сообществом ученых, и социальных цeнностей, задающих фундаментальные приоритеты и цели развития общества на конкретном историческом этапе eгo существования.
а) Внутринаучные ценности представляют собой совокупность нормативных предписаний и институциональных императивов, которые выполняют функции организационной интеграции различных научных сообществ и peгyлируют характерные для них формы исследовательской деятельности. Этот тип ценностных ориентации ученого нередко называют когнитивными цeнностями, поскольку они в существенной степени определяют структурно-содержательные требования, предъявляемые к новым научным знаниям.
К внутринаучным ценностям могут быть отнесены различные методологические императивы, задающие тот или иной тип научной рациональности в качестве необходимого нормативного образца для новой научной теории. Модели объяснения и обоснованности знания, стандарты eгo организации и структурного оформления, логико-методологические требования объективности, непротиворечивости и многие другие составляют пространство этих имманентных для науки норм и ценностей, определяющих интерсубъективный и общезначимый статус новых научных результатов. Но не только логико-методологические и содержательные аспекты научного поиска детерминируются внутри научными ценностями. Не менее существенно их влияние на формы консолидации научных сообществ, их совместной деятельности, корпоративную этику, способы профессионального общения и трансляции знаний.
Та или иная совокупность внутри научных ценностей предписывает ученому определенную модель профессионального поведения и профессиональной ответственности за достоверность и качество научных результатов, которые он считает возможным обнародовать перед лицом своих коллег и общества в целом. Эти ценности составляют основу этоса науки как комплекса нормативных правил и предписаний, свободно принимаемых сообществом ученых в качестве обязательных презумпций их совместной деятельности в сфере науки. Широкую известность получила модель этоса науки, разработанная Р. Мертоном. Она органично соединяла в себе когнитивные и коммуникационно-деятельностные аспекты научного творчества. Однако в этой модели не учтено в должной мере влияние тех ценностных установок и социокультурных ориентации, которые определяют отношение к науке за пределами научного сообщества и задают видение и оценку науки с позиций доминирующих в обществе социальных ценностей и приоритетов развития.
По мнению Р. Мертона, особенность науки как социального института определяется, в первую очередь, тем, что только она дает нам объективно-предметное и истинное знание. Основным механизмом, определяющим функционирование науки, является совокупность норм и императивов, регулирующих профессиональную деятельность учёных как членов научного сообщества. Эти правила профессионального поведения обеспечивают своеобразие науки как социального института и гарантируют его стабильное функционирование, несмотря на то, что учёные рассредоточены в пространстве и времени и включены в различные социокультурные системы. Обязательный для науки комплекс ценностей и норм, который Р. Мертон называет «научным этосом», включает в себя четыре основополагающих «институциональных императива»: Универсализм — предполагает независимость результатов научной деятельности от субъективно-личностных контекстов научного познания. Согласно данному императиву, наука — это интернациональное и демократическое предприятие. Коллективизм — предписывает учёному незамедлительно передавать плоды своих трудов в общее пользование, т. е. сразу же после тщательной проверки научных результатов знакомить с ними всех членов сообщества без каких бы то ни было предпочтений. Научные открытия образуют общее достояние и принадлежат исследовательскому коллективу. Учёный как автор открытия может претендовать только на право приоритета, но не собственности, что гарантирует ему лишь профессиональное признание и уважение. Бескорыстность — означает такое требование к профессиональному поведению учёного, которое не предполагает учитывать никакие интересы, кроме достижения истины. Этот императив направлен на радикальный запрет любых действий с целью приобретения признания за пределами научного сообщества (финансовый успех, власть, слава, популярность и т. д.) Организованный скептицизм — требует детальной и всесторонней проверки любого нового научного результата. Для науки не существует ничего «святого», огражденного от методологических сомнений и критического анализа. Таким образом, согласно Р. Мертону, названная комбинация норм или императивов обеспечивает функциональную цель науки — продуцирование нового объективно-истинного знания и его дальнейшее развитие. Возникает вопрос, почему учёный поступает именно таким образом, в чём причина соблюдения им указанных норм профессионального поведения. Р. Мертон считает, что основополагающей мотивацией, в данном случае, является стремление учёного к профессиональному признанию в научном сообществе. Следовательно, действенность норм научного этоса основана на предположении о полной рациональности поведения учёного. Однако впоследствии, Р. Мертон отказывается от этого идеализированного представления о реальной практике научных исследований. Он анализирует такие явления в жизни науки, как конкуренция, подозрительность, зависть, скрытый плагиат и т. д. В результате обосновывается вывод о существовании так называемой «социологической амбивалентности», т. е. двойственности и противоречивости мотивов и, соответственно, профессионального поведения учёного. Исследуя приоритетные конфликты и феномен многократных открытий, Р. Мертон заключает, что реальные отношения в науке существенно отличаются от их идеализированной модели, описываемой в рамках институционально-нормативной парадигмы. В работе «Амбивалентность учёного» он рассматривает целый ряд противоположно направленных нормативных требований, которые реально регулируют научно-исследовательскую деятельность. Так, например, учёный должен как можно быстрее сообщать о своих новых результатах членам научного сообщества. Вместе с тем, он обязан тщательно их проверять и не торопиться с публикацией. Далее, учёный обязан быть восприимчивым к новым идеям и концепциям. Однако, при этом он не должен поддаваться интеллектуальной моде и последовательно отстаивать свои научные взгляды и принципы и т. д. Развивая идею амбивалентности, Р. Мертон осуществляет комплексный анализ бытия науки и выделяет четыре основных роли, которые может выполнять учёный на разных стадиях его профессиональной карьеры: исследователь, учитель, администратор, эксперт.
б) Социальные ценности укоренены в культуре общества и детерминируют важнейшие императивы социальной жизни. Свои нормативно регулирующие функции они реализуют в форме политических, религиозных, правовых, моральных, эстетических взглядов и убеждений, разделяемых членами научного сообщества. Отношение к науке, формы ее оценки и интерпретации в различных социальных группах и конкретно исторических типах социума всегда составляли важную часть аксиологического пространства культуры и конституировали различные модели взаимодействия общества и науки.
Наука, существующая как базисный компонент в структуре техногенной цивилизации, на протяжении последних четырех столетии оценивалась по-разному. В эпоху Просвещения и экспансии научного разума на многие сферы новоевропейской культуры она рассматривалась обществом как безусловное благо, гapaнт прогресса и социальной справедливости. Затем (в связи с кризисными процессами в европейском обществе и разочарованием в программах eгo фронтальной модернизации на принципах научно-технической рациональности) все более популярной становится идея ценностной нейтральности нaуки как чисто академической сферы деятельности, преследующей лишь цели постижения истины. Со второй половины XX века в европейской культуре оформляется сложная матрица аксиологических характеристик науки, в которой отчетливо просматривается суперпозиция двух базовых ценностей, задающих основные параметры социального восприятия науки. Во-первых, это принцип свободы научного исследования как условие продуцирования ею интеллектуальных и технологических новаций, необходимых для развития общества. Во-вторых, это требование социальной ответственности научного сообщества не только за непосредственный результат исследовательского поиска, но и за практическое eгo использование в различных подсистемах общества и социальной жизни.
Интенция на оценку науки в соответствии с принципом ее социальной ответственности становится особо заметной тогда, когда осуществляется очередной этап в процессе ее институциализации и она обретает вид «большой науки». В такой период наука не только оказывает существенное влияние на разработку средств человеческой деятельности, но и определяет наиболее актуальные и приоритетные ее цели. Именно научное сообщество устами наиболее выдающихся своих представителей (А. Эйнштейн, Б. Рассел, В. И. Bepнадский, А. Д. Сахаров и др.) впервые заявило о необходимости эффективного социального контроля над наукой с тем, чтобы снизить риски, инициированные научно-техническим прогрессом, и скорректировать фундаментальные цели социального развития, сориентировав eгo прежде вceгo на гармоничный диалог человека и природы, на обеспечение перспектив выживания человечества в условиях перманентного роста знаний. Таким образом, сфера ценностной компетенции науки в этих условиях еще более увеличивается.
Интерес к проблемам социальной ответственности науки стимулировал развитие различных стратегии исследования ее социокультурной детерминации. Одной из самых актуальных таких стратегий является разработка этики науки как нормативной системы принципов и регламентации научно-познавательной деятельности, учитывающих специфику морального регулирования поведения и деятельности человека. До середины 20-го века проблемы этики науки не являлись объектом ocoбого внимания и систематического изучения. Этические вопросы науки и научного творчества обсуждались, как правило, в форме традиционного морализаторства и декларативных призывов к ученым учитывать в своей профессиональной деятельности требования и нормы нравственности. Этические оценки науки и ее вклада в развитие современной цивилизации давались абстрактно, вне применения к конкретным научным направлениям, дисциплинам и специализациям. Ситуация радикально меняется, когда экспансия науки затрагивает сферу непосредственного человеческого существования и распространяет свое влияние на биофизиологические, психические и духовные аспекты жизнедеятельности человека. В предметное поле научных исследований вовлекаются т.н. антропоразмерные системы, в структуре которых в качестве атрибутивнoгo элемента выступает сам человек во всем богатстве и конкретности eгo психофизиологических, социальных и духовно-нравственных характеристик. Именно в таких познавательных ситуациях актуализируется сфера нравственной компетенции и ответственности ученого не только за результат, но и за формы проведения научных экспериментов (в том числе за использование эффективных техник манипулирования с объектами). Здесь отчетливо проступает принципиальная граница возможностей науки и научного метода освoeния сложных человекоразмерных систем. Еще И. Кант утверждал, что в coответствии с фундаментальными этическими принципами человек никогда не может рассматриваться как средство, а должен оцениваться только как цель. Этот гyманистический пафос этики Канта все более осязаемо обнаруживает себя при планировании и проведении научных исследований в таких предметных областях, как экология, молекулярная биология, биомедицина, генетика и генная инженерия, психология и др.
В качестве примера, демонстрирующего необходимость этической peгyляции научных исследований на одном из самых актуальных и проблемных направлений развития биологии, можно указать на феномен клонирования. В стpoгo научном смысле слова клонирование — это сложная экспериментальная технология, позволяющая осуществлять точное воспроизведение той или иной биологической системы с сохранением ее наследственной информации, закодированной в полном наборе гeнов. Принципиальная возможность клонирования живых организмов появилась в результате развития генной инженерии, т. е. тончайших технологии, позволяющих извлекать из клеток одного организма группу гeнов (либо даже единичный гeн), кодирующих необходимый продукт, и соединять их с молекулами ДНК, способными проникать в клетки другого организма и размножаться в них. В феврале 1997 года появилось сообщение о том, что в лаборатории Я. Вильмута в Рослинском институте (Эдинбург) появилась Долли из соматической клетки дoнора. 236 неудачных опытов, предшествовавших этому успеху, не помешали Вильмуту заявить, что существует техническая возможность клонирования человека. Естественно, данное заявление вызвало шок не только в широком общественном мнении, но и в рамках научного сообщества. Такая перспектива может создать поистине беспрецедентную ситуацию в науке, когда под вопрос будут поставлены многие этические, философские и религиозные ценности. Реализация подобной перспективы оценивается серьезными учеными как весьма сомнительная. Однако мы должны констатировать: прогрессирующая наука в очередной раз напомнила человечеству о безграничности своих возможностей. Все это, безусловно, актуализирует проблему этического контроля над научными исследованиями в тех областях знания, которые непосредственно затрагивают сферу человеческого бытия.
Не случайно сегодня столь популярны различные формы этической экспертизы планируемых научных исследовании и инновационных проектов. К примеру, в США существует закон, согласно которому биомедицинские исследования, финансируемые из федерального бюджета, должны быть подвергнуты такой экспертизе. Она проводится независимым этическим комитетом в соответствии с тщательно разработанными нравственными кодексами и процедурами.
Этические комитеты как специально созданные структуры для ocyществления социального контроля над наукой впервые возникают в США во второй половине 20-го века, затем появляются при больницах и научно-исследовательских центрах в ряде европейских стран. В состав комитетов входят не только ученые и специалисты, но и независимые эксперты из других областей знания и даже представители общественности, абсолютно не имеющие специального образования и профессиональной подготовки в рассматриваемой области науки. Безусловно, деятельность таких комитетов не всегда coответствует профессиональным критериям, согласно которым следовало бы оценивать новые научные результаты и возможные перспективы их широкого социально-практического использования. I1менно поэтому этические комитеты нередко подвергаются серьезной критике. Тем не менее, их появление и активная деятельность в последние десятилетия на многих магистральных направлениях развития современной науки убедительно свидетельствует о том, что среди множества форм социального контроля над наукой этическое регyлирование научных исследований обретает все более устойчивый статус и высокий гyманистический смысл.