По приезде в заповедник меня сразу приняли на должность старшего научного сотрудника, ответственного за ведение раздела Летописи природы по млекопитающим и птицам.
В заповеднике были еще фенолог-энтомолог М. Коржавина; одержимые и высококвалифицированные ботаники – супруги И.Г. Левичев и Л.С. Красовская; зоолог В.А. Вырыпаев, очень увлекающийся в своих исследованиях (специально не читал статьи других авторов по теме своих исследований, чтобы быть абсолютно оригинальным в результатах) и горячий по характеру. Однажды, когда его плохо слушался конь, он укусил его за ухо. Конь сбросил его из седла в пропасть, и при падении у Виталия сломалось ребро.
Зимой в горах Тянь-Шаня самая комфортная - меховая одежда (Чаткальский хребет, 2700 м, ноябрь 1978 г.)
Через полтора года нашей совместной работы Виталий повздорил с директором заповедника и уехал в Киргизию, а его обаятельная жена Валентина, учительница русского языка, с двумя детьми уехала в Иркутскую область.
После их отъезда мы въехали в их дом на территории центральной усадьбы заповедника, где жили все сотрудники научной части. В 1977 г. в заповедник из Таджикистана приехал со своим многочисленным семейством (3 сына и 2 дочки) кандидат биологических наук Юрий Лынов, который работает в заповеднике и сейчас.
Лесники-объезчики заповедника выполняли функции охранников, и в их обязанности входило еще поддержание в исправном состоянии дорог и троп, участие в биотехнических работах, в учетах численности животных и пр. Все они должны были вести полевые дневники и фиксировать проделанные хозяйственные работы, встречи живых и павших животных и другую информацию. Их наблюдения я ежемесячно разносил в повидовые карточки картотеки мониторинга животных заповедника. Большинство из них были хорошими следопытами и охотниками. Наиболее искусным был начальник Майдантальского участка Хожанов Алимбай.
Алимбай (первый всадник) прекрасно знал все горные тропы в заповеднике и его окрестностях (ноябрь, 1978 г.)
В 50-60-е годы лесники (киргизы-саяки) из кишлака Кумышкан жили в горах и были потомственными охотниками. Но после прошедших оползней их выселили из горных селений, поэтому в горах они ориентировались великолепно и чувствовали себя здесь как дома. Алимбай был очень добрым и ответственным человеком. Хорошо знал потаенные тропы в горах, повадки зверей и умело скрадывал их при выслеживании. Много раз сопровождал меня в длительных путешествиях и помогал в исследовательской работе.
Я постоянно расспрашивал Алимбая и других людей про горное мумие, о происхождении и природе которого известно около 20 вариантов-легенд. Оно особенно высоко ценится из Чаткальских гор. В Ташкенте продуктивно работает клиника профессора Шакирова, в которой используют мумие при лечении людей. Мне неоднократно приходилось быть свидетелем эффективного снижения кровяного давления, быстрого вылечивания герпеса и ран на теле, профилактики ангины и гнойного отита и многих других отклонений здоровья у людей. В своей семье мы давно и успешно используем мумие. Мой хороший приятель, химик по профессии, в лаборатории крупного химкомбината провел анализ Чаткальского мумие и установил богатейший состав различных соединений с присутствием 64 элементов таблицы Менделеева. Лесоустроитель из г. Ташкента В. Кожухов поведал мне об основных индикаторных признаках поиска мест образования мумие. Находясь в горах, я постоянно искал его, обследовал вынюхиванием встреченные расщелины, скальные ниши и пещеры. Я нередко находил места с интенсивным специфическим запахом мумие, но само мумие обнаружить не смог. Как-то в минуты откровения Алимбай сказал, что в хорошо освоенных людьми горах Западного Тянь-Шаня искать месторождения мумие бесполезно, так как они были давно найдены местными жителями (когда в горах постоянно жили люди в кишлаках). Эти места искусно замаскированы камнями, обросли мхом и лишайниками и сейчас передаются по наследству. Приходят в эти схроны раз в 15-20 лет, забирают мумие и вновь все маскируют.
Однажды зимой меня с лаборантом на вертолете забросили на полевую базу самого дальнего Мандайтальского участка заповедника, куда после выпадения снега другими способами забраться было невозможно либо с большим риском для жизни. Я обследовал доступную для передвижения территорию, впервые на заповедной территории обнаружил следы туркестанской рыси, установил места зимней концентрации кабанов и горных козлов. В малопосещаемом людьми ущелье Зиндан выстрелил из карабина в подозрительного на саркаптоз козла, но только ранил его. Был уже вечер, и на заснеженных склонах в сумерках и темноте было рискованно тропить раненое животное. Утром я вернулся на свой след, обследовал в бинокль склоны, установил по отпечаткам на снегу направление движения и пребывание животного. Козел стоял в скальной нише, глубиной около 2 метров, привалившись боком к стенке. Там же отдыхал еще один козел. Я подошел и добрал подранка. Второй козел убежал.
В нише меня обдало запахом мумие. Обследование показало выход натеков чистого черного мумие (бывает мумие и бурого цвета) из угла свода на высоте около трех метров. По щели и углублению в каменной стенке оно стекало вниз. На высоте чуть выше двух метров в стенке щель с мумие была вылизана языками животных в желобок глубиной около 1 см. Когда я стал обследовать добытого козла, в ротовой полости и на языке его были фрагменты мумие. Похоже, козел после ранения пришел сюда лечиться.
В летнее время я обследовал этот скальный выступ на мелкоземистом, заросшем арчовыми деревьями склоне и нишу в нем. Это была монолитная скала, изнутри которой вытекало мумие. К нише вели три хорошо натоптанные тропинки, по которым сюда приходили разные звери и прилетали даже птицы. Камни на тропе имели вытертые лапами углубления от вековых хождений диких животных к живительному источнику.
Хочется рассказать еще об одном примечательном леснике Анарбае, щупленьком, небольшого роста и неприхотливом человеке. Одевался он бедно, поскольку имел имел 10 детей. У него были удивительно зоркие глаза. Я, да и другие лесники, на большом расстоянии в 12-кратный бинокль порой не могли в скалах увидеть горного козла или другого зверя, а он без бинокля точно идентифицировал место и облик животного. Однажды мы ехали с ним по тропе над глубоким ущельем, на дне которого чуть видна была вода протекавшей речки. Анарбай окрикнул меня со словами, что в воде много маринки (горная рыба, экологический аналог форели, обитавшей в других горных системах). Мы долго спускались к реке. Рыболовных снастей с собой не было. Анарбай снял сапоги и прямо в одежде пошел в одну из заводей, где плавали рыбы. Наклонился, руки по локоть опустил в воду и стал медленно двигаться. Вдруг выбрасывает руками одну рыбину, после следующего захода - вторую и т.д. Мои неуклюжие попытки не увенчались успехом. Я все делал, по словам Анарбая, правильно, но мастерство проявляется в тонкостях и мелочах, которые освоить дано не каждому. Феномен Анарбая не перестает удивлять, и я часто вспоминаю этого скромного маленького киргиза.
Самым старым по возрасту был лесник Берсакбай (дядя Алимбая), который до 1921 г. воевал за басмачей с красноармейцами. Сейчас он стал муллой и правоверным мусульманином. Первый год он не здоровался со мной за руку и даже за один достархан со мной не садился, так как по мусульманской вере я был «грязный», поскольку ел мясо кабана и сурка.
Лесные объездчики всегда помогали в моих исследованиях (сентябрь 1979 г), справа налево Берсакбай, Пазивай, Керимбай, Иранбай, Саурсек)
По мусульманским повериям сурок – проклятый Аллахом за свои грехи человек, убивать его нельзя. Но при этом Аллах наделил сурка целебным жиром, чтобы во искупление греха этим жиром можно было исцелить больного человека. Наличие у меня сурчиного жира сломало недоверие и пренебрежение Берсакбая ко мне, так как ему жир нужен был для лечения родственников. Когда меня не было в стационарной горной палатке, я часто находил в ней оставленные Берсакбаем в мое отсутствие очень ароматные и никогда не плесневеющие лепешки. Его жена примешивала в тесто для лепешек какую-то растущую в тех местах травку, которая не давала развиваться плесени.
Берсакбай рассказал мне историю, как рыба маринка помогла правоверным мусульманам поверить в Советскую власть в 1922 году. После изгнания басмачей в их кишлак прислали трех комсомольцев для агитации населения и обучения их грамоте. Мулла сказал людям, чтобы не давали комсомольцам еду. А в речке было много маринки, так как из-за ее ядовитой икры местные люди ее не ловили и не употребляли в пищу. Комсомольцы стали ловить рыбу в реке и мулла сказал, что сейчас аллах покарает неверных. Но комсомольцы жили и продолжали свою агитационную деятельность. Через несколько дней мулла объяснил населению, что если аллах их не покарал, следовательно, комсомольцы говорят и все делают правильно. И иногда на собраниях комсомольцы выступали совместно с муллой. Потом оказалось, что один из комсомольцев ранее учился в университете и знал о ядовитости икры и черной слизистой оболочки, обволакивающей внутренности рыбы. Только за неделю до икрометания икра утрачивает свою ядовитость. Комсомольцы ели только нежное и вкусное мясо рыбы, а икру выбрасывали. Так биологические знания помогли в социально-политическом переустройстве отдельно взятого кишлака.
Еще одна история про очень ленивого и толстого лесника Казакбая - казаха по национальности. Дважды в год, весной и осенью, со стационарных точек на постоянных площадях мы проводили учет численности горного козла. Кому-то по жребию приходилось ехать высоко в горы и мерзнуть на ночевке, а кому-то - в нижние и средние пояса гор, куда и ехать ближе, и ночевать комфортнее.
И вот Казакбаю с другим лесником Иранбаем весной выпало ехать по самому дальнему высокогорному маршруту. Он стал жаловаться на головную боль. С собой у меня всегда была аптечка с лекарствами. Зная уловки Казакбая, перед выездом на маршрут я дал ему две таблетки пургена, со словами, что головная боль скоро пройдет.
Обследование территории заповедника
После возвращения я поинтересовался его самочувствием. Он запричитал: «Ой-бой, Машкин-ака, голова не болит, но другое место болит…!». Я предложил его вновь полечить, но он наотрез отказался. Его напарник Иранбай потом со смехом рассказывал о той поездке. Казакбай из-за своей лени даже в туалет порой верхом на лошади ездил, а тут только сядет на лошадь и сразу же спрыгивает в кусты. Так и дошел с малыми остановками пешком до самой вершины. После чего и при спуске вниз боялся сесть на лошадь верхом, так как боялся, что его опять «пронесет». С тех пор в моем присутствии Казакбай больше никогда не болел.
Нам часто приходилось сопровождать гостей заповедника, и лесники потом часто давали свою оценку всем как полевикам. Им понравились доктора наук С.М. Успенский и В.С. Пажетнов своей настойчивостью и бесстрашием, когда они лазили по заповеднику в поисках медведей. Кстати, Савва Михайлович со свойственной ему энергией мне сказал, что защищать диссертацию по сурку Мезбира я должен в Москве, в их институте (ВНИИ природа).
С некоторой жалостью, а больше с пренебрежением они говорили об одном известном специалисте по тигру, когда тот на тропах над ущельями слезал с лошади и шел по тропе на четвереньках, боясь поглядеть вниз. Лесники знают, что лошадь никогда не сорвется в пропасть, а человек без лошади на той же тропе может упасть.
Долго вспоминали великого путешественника и знаменитого телеведущего Ю. Синкевича и известного английского зоолога Д. Даррелла, которых забросили на вертолете на полевую базу дальнего участка, где они долго ждали, да так не дождались хорошей погоды для поездки за горными козлами. В горах все время был туман. С восхищением констатировали, что Синкевич водку пил только стаканами, а Даррелл пил только коньяк, но постоянно малыми дозами.
В заповедник приезжало много разных делегаций и отдельных специалистов. Для веселой преамбулы перед посещением полевой базы в Башкызылсае директор заповедника В.М.сипов договорился с директором винного завода в кишлаке Шампань (это на полпути на базу), что будет завозить к нему гостей, где их будут угощать местным вином.
Директор Чаткальского заповедника, кандидат биологических наук Виктор Михайлович Есипов, лесовод по профессии, активно поддерживал все мои научные инициативы
На винзаводе были очень рады такому предложению пообщаться со знатными людьми и рекламировать свою продукцию. Гости заходили в кабинет директора, им рассказывали и показывали местные вина, а потом была дегустация в лаборатории, где стояли конические мензурки-стаканы емкостью 1 литр. За отсутствие посуды извинялись и наливали по полной мензурке, предупреждая, что по местным обычаям надо выпивать до дна. На базу в жаркую погоду гости всегда приезжали развеселые, и никто не сетовал на опасную дорогу над ущельями.
В августе 1978 г. после международного конгресса териологов в г. Ашхабаде приехал 21 делегат от Америки, Франции, Германии и других стран. Они благополучно остаканились в Шампани, а на базе их ждало изысканное азиатское угощение с пловом и другими восточными блюдами, но с русской водкой. Как всегда, к вечеру температура воздуха в горах с 38°С опустилась до 20°С. От резкого перепада температур организм человека не успевает быстро перестроиться, поэтому гости замерзали, так как все были в футболках или рубашках-безрукавках. Гостей одели в чапаны (узбекские халаты), во всевозможные полевые куртки и свитера, которые были у сотрудников на базе. Своему соседу по столу - зоологу из Германии - я предложил свитер из нечесаной верблюжей шерсти. Сначала он только поеживался, но через час снял свитер и уже с удивлением поглядывал на кутавшихся в одежду своих коллег-попутчиков. В моем свитере он получил великолепный игломассаж, и ему был нипочем вечерний холод даже в футболке. Я верблюжий свитер одевал только на другой тонкий свитер.
Утром удивлению иностранцев не было предела, так как вместо традиционного кофе на завтрак подали жареную кабанятину под шампанское. Надо было видеть их лица. Но вскоре все с аппетитом позавтракали, под шампанское было сказано около десятка тостов и в заключение от лица делегации зоолог из Италии сказал: «Рахмат, этто… неззабывваеммо!!!». Это был маленький образец традиционного азиатского гостеприимства.
Хочется рассказать еще один случай с американцем, который по всему миру изучал какой-то род растений (признаюсь, не запомнил), искал его и у нас. Он приехал с мешком своих пакетированных продуктов, но во время экскурсий в горах мы его кормили тем, что бог послал (хлеб, мясо, рыба, овощи и пр.). Традиционно перед отъездом Давида в Пакистан я пригласил его на домашний ужин. После ужина Давид спрашивает меня: «Виктор, я у вас ничего не понимаю. У тебя зарплата 150 рублей, жена не работает, есть маленькая дочка. Как вы живете? Я, при моей зарплате 4500 $ в месяц, и любой средний по доходам американец не можем позволить себе питаться так, как питаетесь вы». Я ответил: «Сам удивляюсь!». Уезжая, Давид оставил свои пакетированные и консервированные продукты нам. Их не ели ни кошки, ни собаки, а только клевали куры. Впрочем, сейчас наши магазины завалены такими же несъедобными продуктами. На кого равнялись, то и получили!
Регулярно сотрудники заповедника приглашали на летний период студентов на учебные практики из различных вузов страны. Это были квалифицированные помощники в нашей работе и для себя они собирали достаточный материал для курсовых или дипломных работ. Многие из них впоследствии стали кандидатами и докторами наук (Т. Галанина, Г. Цызин, З. Минина, Р. Будрис, Е. Хлебосолов и др.).
Ежегодно по взаимному обмену студентами к нам приезжали группы студентов-ботаников Ташкентского и Варшавского университетов. В отличие от студентов зоологов, ботаники были очень наивными. Постоянно мы подшучивали над ними, заставляя продувать от червей целые коробки макаронов (предварительно показав одну макаронину с засунутым червячком). На пыльных тропах показывали следы «гномиков», удивительно похожие на детские отпечатки ног, только пяточка у них несколько уже человеческой. И они ночами сидели в кустах у тропы в ожидании гномиков, но никому так и не посчастливилось их увидеть, хотя шорохи они слышали. Это были следы дикобразов, которые активны по ночам, а при движении они шуршат своими иглами.
Для поездки в дальние участки заповедника тестированием мы вели отбор студентов, которые по своим параметрам отвечают требованиям «настоящего путешественника». Главный тест – это введение в раскрытый рот спичечного коробка, развернутого диагональной плоскостью к лицу. Перед тестированием студенты тренировались перед зеркалом или пытались вставить коробок друг другу в рот. Это надо было видеть!!! И других шуток было предостаточно.
Однажды я тестировал студентов на замужество. В Вятке молодым дают вареный кусок выйной связки коровы, и они должны ее перекусить. Быстро перекусишь – быстро женишься или выйдешь замуж. От добытого горного козла я дал студентам по кусочку связки, и в мгновение ока студентка биофака МГУ Олеся Оболина перекусила ее. Через полгода она вышла замуж, а остальные не смогли перекусить, и их бракосочетание состоялось значительно позже. Значит, народные приметы «работают».
Горы масштабны, и там порой очень сложно оценить расстояние. Трудно оценить и свои физические возможности. Не случайно говорят, что в горах самый короткий путь – это тропа. Однажды студенты-охотоведы Валера Дербенцев и Женя Хлебосолов (в будущем доктор биологических наук) усомнились в этой истине и не пошли со мной по длинной тропе с одного хребта на другой. В результате по прямому и короткому пути они приползли вымотанные и по времени вместо 3 затратили 5 часов. Впоследствии они всегда искали торные тропы. «Свои синяки и шишки вкуснее».
Были и печальные случаи. Летом в жару девчата в заповеднике всегда ходили полуобнаженные и, конечно же, собирали цветы. Изумительно красива в цветении купена неопалимая, или ясенец. И хотя всех студентов-ботаников предупреждали о сильнейших ожогах на теле от прикосновения к этому цветку, тем не менее, почти ежегодно приходилось лечить сурчиным жиром ожоги на руках и теле у любительниц прекрасных цветов. Одну польскую студентку с обширными ожогами всей передней части тела срочно пришлось эвакуировать в ожоговую клинику г. Ташкента.
Со всеми лесниками и метеонаблюдателями у меня были добрые отношения. Общаясь с ними, я многому научился: читать следы диких животных; прогнозировать изменение погоды в горах; подковать лошадь в полевых условиях прямо на колене; готовить плов и другие блюда; выбрать брод в горной реке и преодолеть склон при отсутствии тропы; сохранить свежее мясо в летнюю жару; доверять лошади в темноте и в критических ситуациях и многому другому.
Благодаря их урокам, меня 4 раза из бурной реки вытаскивала лошадь, потому что я бросал повод и только держался за луку седла. Правда, вещи уплывали, но я оставался жив. Когда я попал в лавину, которую спровоцировал сам, помог не только случай, но и желание выжить, и я выкарабкался. В таких лавинах погибают и дикие животные. В вытаивающих весной выносах снежных лавин я находил погибших одиночных животных и группы до 5-13 горных козлов. Что интересно, мясо их было хорошо сохранившимся и пригодным в пищу, хотя в желудках было довольно много растительных остатков. Для сравнения: добытый, но не выпотрошенный в течение пяти часов лось даже на морозе приобретает запах разлагающихся пищевых растительных остатков в его желудочно-кишечном тракте. Мясо такого лося из-за этого запаха становится не пригодным в пищу.
Верховой наездник прекрасно знает о подвижности ушных раковин у лошадей. Лошадь при ходьбе постоянно поводит ушами в разные стороны. Однажды я ехал верхом вдоль заросшего кустарниками берега горной реки. Грохот воды был сильный, но мой конь постоянно поводил ушами и головой в сторону противоположного берега. Через некоторое время я увидел на другом берегу (примерно в 100 м) всадника, с удивлением отмечая невероятный слух или какое-то другое восприятие лошади. Потом при верховой езде я постоянно следил за движениями ушей и, ориентируясь на направление ушных раковин, в густых зарослях стал обнаруживать птиц, кабанов и других животных, которые обычно подпускают лошадь ближе, чем идущего по земле человека. Эту особенность я стал использовать на охоте и успешно добывал кабанов, подпускающих лошадь к самой лежке. Таким образом я ожидал верхом на лошади на утреннем пролете очень осторожных уларов (горных индеек). Если на этом же месте стоит один человек, то улары облетают его далеко стороной. Таким образом из малокалиберной винтовки я стрелял планирующих по утрам вниз по склону птиц. В течение дня улары поднимаются вверх по склону и там ночуют. Даже добыл волка, идущего по тропе к нам навстречу. При крупном звере конь не только оба уха направляет строго в одном направлении, но и походка его становится более напряженной. По этим признакам я менял в ружье дробовой патрон на пулевой и совершал результативный выстрел.
Горы сами учат и воспитывают людей. Так, мой лаборант Николай верхом на лошади при переходе в период интенсивного снеготаяния весной бурной горной реки не убрал ноги из стремян. Несущийся в толще воды камень ударил по ноге лошадь, и она упала под струи водопада. Течение затащило Николая под брюхо лошади, так как стремя удавкой захватило его ногу, а лошадь не могла выбраться из водопадной ямы. В этой скоротечной ситуации я не мог помочь Николаю. Тогда я встал по колено в воде на скальный уступ берега и при очередной попытке лошади выбраться, схватился за луку ее седла и выбросил лошадь на сушу. Тут же отрезал от седла ремень стремени, тем самым спас Николая. В критических ситуациях у человека иногда проявляются скрытые возможности организма (сверхспособности), которыми его наделила природа и о которых он сам даже не подозревает. Известен случай, когда на Северный полюс прилетел самолет, и один из летчиков, не успев отойти от самолета, неожиданно столкнулся с белым медведем. Мгновенно он запрыгнул на крыло самолета. Сбежавшиеся люди не поверили, что он сам запрыгнул на высоту 2,5 метра. Для подтверждения летчик решил повторить прыжок. Однако в спокойной обстановке и без «лишней» одежды покорить эту высоту он не смог.
Казалось бы, простое дело - пройти вдоль по бревну. Но при переходе над бурной рекой у некоторых людей начинает «кружиться» голова, и человек падает с бревна в воду. Студентов не один раз приходилось спасать из стремительного потока. Для таких людей дополнительно необходимо натягивать страховочную веревку.
Еще одно правило в горах: никогда не садись на холодный камень. Однажды в конце мая рано утром я пришел для наблюдений на учетную площадку сурков. Солнце еще не взошло и было прохладно. Я сел на плоский камень и почти 3 часа фиксировал внутрисемейные и межсемейные взимоотношения помеченых мною сурков. Около 10 утра появилась тучка и пошел дождь. Я решил спрятаться, но встать не смог – так резко «стрельнуло» в спину. Я лежал под дождем, так как боль в спине буквально парализовала ноги. Тогда я на четвереньках стал двигаться в сторону своей стоянки и таким способом преодолел 3 км, потом еще сутки отлеживался в палатке. Как говорят узбеки, за ночь камень вбирает весь холод гор, если сядешь на него без курпачи (ватная стеганая подкладка), он весь холод отдает человеку.
Горы прекрасны, но и опасны. Весной снег в горах быстрее всего тает у скал, которые еще полностью покрыты снегом (особенно на южных и восточных экспозициях склонов или вершин). Образуются обширные околоскальные подснежные полости. Идя по ровному снегу во второй половине дня, когда снег наиболее мягкий от солнца, можешь провалиться в такую полость и быть заваленным массой влажного снега. Я не раз был в таких ситуациях, и только благодаря ножу на поясе и веревке в рюкзаке удавалось выбираться из таких ловушек. В горах надо быть осмотрительным и бдительным с точки зрения безопасности, так как неожиданности подстерегают на каждом шагу.
Перед буранами по еле заметным признакам изменения облачности на небе лесники прогнозировали предстоящую бурю. Приходилось иногда в ночь уходить к перевалам и преодолевать их по снегу толщиной до 2 м. Буквально плывешь по снегу. Закутываешься с головой накидкой и полностью отдаешься во власть лошади. Лошади чувствуют тропу, идут вплотную друг за другом. Через 1-2 часа здесь уже не пройти - так быстро накапливается снег, а ветер его быстро уплотняет. И тогда приходится идти несколько дней обходными путями.
В грозовом облаке у высоты Ховля (2100 м) я подъезжал к стоянке знакомых чабанов, у которых хотел укрыться от дождя. В этот момент у их палатки в шест с антенной для тразисторного приемника ударила молния. Откинув полог, я обнаружил мертвым одного чабана, а второй был без сознания. Я перетащил его с подстилки шатра на улицу, и он пришел в себя.
В горах наиболее высоко ценится партнерская взаимовыручка, прямота и честность. Правда, лесники иногда хитрили на охоте. Если мы убивали козлов, то мясо потом нужно было делить поровну между участниками. Охотники знали, что я всегда предпочитаю мясо кабана, и, чтобы моя пайка от горного козла досталась им, они не один раз лукавили. Приходят с номеров и говорят: «Там кабан на нас напал, и мы его убили». Когда однажды по снегу я проверил следы, то оказалось, что кабан убегал, а не нападал на человека.
В горах лесники заповедника - надежные люди, мне всегда искренне помогали. Со своей стороны, я всегда почти все мясо при научных отстрелах козлов и медведей отдавал им, поскольку у каждого было от 5 до 10 детей.
У всех лесников было много предрассудков. Однажды лесники пришли ночевать к моей палатке, в стороне от которой была вырыта яма для бытовых отходов. Там были консервные банки, которые повадились вылизывать горностаи и каменные куницы. По ночам порой был такой грохот, что я даже просыпался. Я поставил капкан. И вот ночью (а ночи на юге очень темные и тихие) раздался душераздирающий крик-верещание. Все лесники выскочили из палаток и стали молиться, чтобы отвести шайтана. Когда я принес куницу, все как один заявили, что кричит, как шайтан, хотя все были прекрасные охотники и зверей знали хорошо.
На прощальном тое (перед моим увольнением из заповедника) один из лесников, произнося тост, сказал: «Мы всегда наблюдали за тобой, Машкин-ака, когда ты скатывался с крутых вершин на своих самодельных лыжах и ждали, когда ты убьешься. Но ты остался живой, значит, ты хороший человек!».