Трудно не повышать голос на девушку, когда ты голос поколения.
***
Поговорили с Бондарчуком о том, как продвигаются поиски новых талантов.
— Ну что, Федя? Вы, говорят, объявили конкурс на лучшую идею для фильма.
— Да, к нам на почту пришло множество заявок. Много хороших, достойных работ.
— Приметили что-нибудь?
— Да, вот, например, планируем запускать в производство мощную историю — главный герой работал в компании МТС, однако из-за кризиса его уволили. Решив отомстить бывшему работодателю, молодой человек рассказывает всему миру о секретном номере, который позволяет сотрудникам компании пополнять телефонные счета абсолютно бесплатно.
— Федор, это был спам...
***
Первой женой Дмитрия Быкова была девушка с техническим образованием, а уже потом — писательница. С первой не срослось, потому как жена постоянно комплексовала, что никогда не будет умной, как Быков. Вот, бывало, подходил к ней муж:
— Дорогая, пойдем по парку пройдемся, такая погодка хорошая!
— Не могу... мне лабораторную надо сделать.
— Что за работа? Сложная?
— "Введение в архитектуру х86/х86-64". Чертовски сложная, париться придется долго.
— Мм... прям-таки сложная? Много мозгов надо, хочешь сказать?
— Ну дааа, да.
— А я бы справился?
— Вряд ли...
— Нет, ты не поняла. Если бы я потратил на это столько же лет, сколько и ты, прочел бы все те же книги, выполнил бы все те же задания, все такое, если бы это было делом моей жизни, а не литература — я бы справился!?
— Не знаю даже, как тут так можно сказать... там еще тема такая узкая на самом деле...
— Да, да, если бы я учился на твоей специальности, а эту тему затронул бы примерно в той же степени, что и ты, то справился бы!? Мне бы хватило моего хитроумия, находчивости? Природного таланта?
— Пожалуй, что, наверное, да, хватило бы...
— Супер, тогда пойду гулять. С чувством отлично выполненной работы. С чувством гипотетически отлично выполненной работы.
— Хорошо...
— А ты занимайся. В тебя я тоже верю! Там ведь на самом деле ничего сложного-то, надо только разобраться...
И если у жены писателя работу получалось выполнить через раз, то у писателя — каждый. Конечно, девушка не смогла жить с настолько более умным мужем, и брак вскоре развалился.
***
Первой женой Дмитрия Быкова была девушка с техническим образованием, а уже потом — писательница. С первой не срослось, потому как жена постоянно комплексовала, что никогда не будет умной, как Быков. Вот, бывало, подходил к ней муж:
— Дорогая, пойдем по парку пройдемся, такая погодка хорошая!
— Не могу... мне лабораторную надо сделать.
— Что за работа? Сложная?
— "Введение в архитектуру х86/х86-64". Чертовски сложная, париться придется долго.
— Мм... прям-таки сложная? Много мозгов надо, хочешь сказать?
— Ну дааа, да.
— А я бы справился?
— Вряд ли...
— Нет, ты не поняла. Если бы я потратил на это столько же лет, сколько и ты, прочел бы все те же книги, выполнил бы все те же задания, все такое, если бы это было делом моей жизни, а не литература — я бы справился!?
— Не знаю даже, как тут так можно сказать... там еще тема такая узкая на самом деле...
— Да, да, если бы я учился на твоей специальности, а эту тему затронул бы примерно в той же степени, что и ты, то справился бы!? Мне бы хватило моего хитроумия, находчивости? Природного таланта?
— Пожалуй, что, наверное, да, хватило бы...
— Супер, тогда пойду гулять. С чувством отлично выполненной работы. С чувством гипотетически отлично выполненной работы.
— Хорошо...
— А ты занимайся. В тебя я тоже верю! Там ведь на самом деле ничего сложного-то, надо только разобраться...
И если у жены писателя работу получалось выполнить через раз, то у писателя — каждый. Конечно, девушка не смогла жить с настолько более умным мужем, и брак вскоре развалился.
***
Не секрет, что Дмитрий Быковработает преподавателем в школе.
— Дети, к следующему уроку читаем "Войну и мир".
— Дмитрий Львович, а зачем? У нас по программе Толстой ведь только в следующем году.
— А затем, что в этом романе Толстой четко описывает, что будет происходить с российской действительностью в 2017 году, дает все ответы на все вопросы и, что не менее важно, делает попытку предсказать, кто победит на следующих президентских выборах.
— Ого, ничего себе... и когда вы только успеваете обо всем этом думать, ведь у вас каждый день целиком забит всякими лекциями и эфирами!
— Признаться честно, я не успеваю...
***
Дмитрий Быков, как известно, обладает невероятным даром убеждения. Вот убедил он как-то раз жену, что она дура, которая даже яичницу нормально сготовить не сможет. И вообще — кому она сдалась, кроме него? Впрочем, через двадцать минут писатель пересмотрел свои взгляды и убедил жену теперь в том, что она самая прекрасная, что яичницы ничего не значат, а он дурак, дурак, дурак.Но уже тем же вечером Быков легко убедил супругу в следующем — она слишком зажата в постели, а все потому что не в состоянии любить никого, кроме себя. И вообще, она вся такая тихая оттого, что чересчур высокого о себе мнения. А чересчур высокого она о себе мнения потому, что родители мало ругали. А мало ругали, потому что плевать им на нее было. Еще бы не плевать — слишком уж она высокого о себе мнения. Заплакала жена: "Пожалуй, так... зачем я ему такая?". Утром, пока Быков спал, жена собрала вещи и уехала к маме, которая хоть, как читатель помнит, и плевать на нее хотела, а все-таки охотно приняла и поддержала.
Проснулся Быков, прочитал записку и горько пожалел о вчерашнем. Эх, убедить бы жену в том, что в постели она такая зажатая, потому что просто чиста и невинна! Впрочем, Быковпрекрасно понимал, что уже вечером бы снова поменял свои взгляды... ибо именно бесконечный поиск правды, постоянный пересмотр приоритетов и динамика в суждениях — все это позволяет ему оставаться таким тонко чувствующим современность писателем. По крайней мере, в этом убедил себя сам Быков, а ведь мы с вами помним, что даром убеждения он владеет прекрасно...
***
Как-то раз Дима Быковпригласил свою поклонницу в кафе — познакомиться поближе, как говорится. Девушка заказала сок, Дмитрий же попросил принести: шашлык, борщ, семгу, блины со сметаной, банановый десерт, молочный коктейль, кофе и сто грамм.
Принесли все это на стол. Девушка пьет свой сок, а у Быкова перед носом все его богатство. "Глупо как-то получается", — поразмыслил писатель.
— А вы не хотите съесть мой борщ? А то я, пожалуй, не осилю.
— Нет, что вы, спасибо, я не голодна.
— Да ну, бросьте, не обижайте!
— Право, не стоит!
— Да я попросту не съем, угостить вас хочу, мне нетрудно!
— Ладно, смотрите, как мы сделаем: я скушаю половину, остальное вам отдам!
— Ну, ладно, договорились!
Что ж, приступает писатель к шашлыку, а дама его борщ к себе пододвигает.
Доел Дима шашлык, смотрит на девушку, та ему возвращает тарелку: "Спасибо, очень вкусно!".
— Но тут... извините, конечно, но тут, надо заметить, ощутимо меньше половины!, — расстроился кавалер.
Девушка покраснела. Оба молчали. Дмитрий закурил. "Какой же маленькой кажется сигаретка в руках у такого большого писателя", думала девушка.
***
О высшем образовании.
После школы Дуня Смирноварешила поступать в МГУ на филолога. В первый же день своей учебы она сидела на паре по истории зарубежной литературы, как вдруг профессор выдал:
— Вот когда вы начнете читать настоящую научную литературу, вас будет тошнить, и вам станет очень плохо. Потому что настоящая наука — это огромная куча мусора.
"Какая дерзкая провокация", — подумала Дуня, — "Я тут всего несколько часов, как вдруг такое неслыханное бунтарство! Он же учит студентов... он должен ЛЮБИТЬ науку! А он... нет, я просто сделаю вид, что ничего не слышала, не могу вот так сразу пересмотреть картину мира... но боже мой... он действительно плохой парень!".
Вот такое вот говно и происходит в университетах.
***
В двадцать лет Дуня Смирновазадалась вопросом: "Почему я такая тупая? Потому что меня в детстве мало хвалили, и мне не хватает уверенности в себе? Или меня хвалили слишком много, и оттого у меня не возникало острой нужды что-то доказывать людям, развиваться?".
За ответом девушка отправилась в дом своих родителей.
— Мама, вы хвалили меня много или мало?
— Мы... мы хвалили тебя средне.
"Ну, спасибо, — подумала Дуня. — Вот и выросла теперь средней посредственностью".
***
Однажды Дуня Смирноваподошла на какой-то вечеринке к сильно пьяному Звягинцеву.
— Приветик! — сказала Дуня.
Звягинцев икнул, повернулся к Дуне, приготовился ее радостно обнимать, случайно споткнулся, упал к ней на грудь и улыбнулся.
"Влюбился, значит. Влюбился. Что ж, Дуня, разрушила ты жизнь очередному парню. Зачем же ты этим занимаешься? Удовольствие тебе это доставляет? И ведь главное знала, знала заранее, зачем шла! Влюблять шла! Отчего шла, если он тебе не нравится? Ох, злая ты женщина, судьбы рушишь и наслаждаешься этим! А потом стыдно! Непременно стыдно!".
Вдруг Звягинцев снова икнул, закачался и упал. Вставать категорически уже не хотелось, хоть и знал он где-то внутри, что надо бы, ведь все равно дергать начнут. Решил расплакаться, чтоб не приставали. Лежал себе спокойно и плакал, потихонечку засыпая. Дуня держала его за руку, хотя твердо знала, что несчастному влюбленному Андрею было бы лучше навсегда о ней забыть.
***
Снова поговорили с Дуней Смирновой.
— Здравствуйте.
— Здрасте. Это хорошо, что вы парень.
— Почему?
— А с девушками я не общаюсь. С девушками мне скучно, пустые они все. Думают только о парнях. Поэтому лично я могу общаться только с парнями. У них хоть голова на плечах есть.
— Логично.
— Спасибо, котик.
***
Ксюша Собчакнапишет, бывает, что-нибудь в твиттер. Ну, например: "Апелляция к зрительской реакции иррелевантна качеству фильма".
А потом идет в ресторан с Лешей Навальным. Десерт долго не несут, говорить не о чем, тогда она вдруг:
— Знаешь, Леша, я тут сейчас подумала, апелляция к зрительской реакции иррелевантна качеству фильма.
А он такой:
— Да-да, я читал это у тебя в твиттере.
***
Еще во времена студенчества подошел как-то Звягинцевк своей подружке и говорит:
— Ласточка моя, поехали в эти праздники на электричках в Ленинград!
— Не знаю, Андрей, надо к сессии готовиться... и денег у нас мало...
— Пофиг на сессию! Поехали, поехали! А деньги — будем бегать от контроллеров!
— Нет, все-таки нельзя...
— Да что же ты!? Только представь! Мы загоримся этой превосходной идей, напишем нашим друзьям из Ленинграда, чтобы ждали, пойдем на вокзал, будем шутить и веселиться, целоваться в тамбуре, переночуем, гуляя по Твери! Будем обниматься, говорить! Сначала все будет сказочно, а потом нам захочется спать, но мы этого даже не поймем, просто ухудшится настроение... кто-то из нас заноет по пустяковому поводу, второй в ответ что-нибудь выкинет, кто-то почувствует несправедливость... я, скажем, решу, что ты меня совсем не любишь, ежели позволяешь такое, ты резко куда-нибудь уйдешь, но тебе станет холодно, тогда ты вернешься на вокзал, а там уже буду я, мы увидим друг друга, но даже не подойдем, будем только больше беситься, что жизнь так прозаично свела нас на вокзале, потому что больше некуда уйти, пусть и хочется... да, настроение будет ужасное, мы чуть ли не разойдемся навсегда! Ты потратишь последние деньги на поезд, чтобы уехать без меня, я сяду на электричку, буду все проклинать... вернемся уже к понедельнику, успеем к третьей паре, ленинградским друзьям скажем, что возникли трудности! Выспимся, помиримся!
— Ах, Андрей! К черту все! Поехали!
***
Однажды Звягинцев, когда только начинал ухаживать за своей будущей девушкой Аней, пригласил ее в кафе. Он заказал себе кофе и сэндвич, а она — кофе и чизкейк. "Отлично! Анечка заказала чизкейк! Можно блеснуть своими познаниями", обрадовался режиссер.
— А знаешь ли ты, что все чизкейки у нас делаются в одном месте для всех вот этих кафе, а сюда только привозятся? Это не они делают, — важно сказал Звягинцев.
— Ого, я и не знала! Как интересно, — ответила Аня.
Вы знаете, девушки умеют польстить самолюбию молодых людей, тем более, если хотят с ними строить отношения. А молодые люди всегда готовы обманываться. Короче, сошлись.
Через год наша парочка уже сидела в какой-то кафешке со своими друзьями. Подруга Ани заказала чизкейк. Звягинцев с важным видом сказал:
— О, ребят, а вы знаете, что все чизкейки делаются вовсе не тут? Они все в одном месте готовятся, а сюда их просто привозят!
— Занятно, — сказал парень подруги Ани, читая меню.
Прошло еще полгода. Сидели в кафе вдвоем. Аня, может, и съела бы чизкейк, но выслушивать "интересный факт" о тонкостях его производства ей совершенно не хотелось. Заказала просто кофе.
— Не хотите попробовать наши чизкейки? — Спросила официантка.
— Знаем мы ваши чизкейки, — гордо улыбнулся режиссер. — Вы их не сами готовите, их все готовят где-то в другом месте, а только потом к вам привозят.
— Как пожелаете, — ответила официантка и отошла.
Режиссер еще несколько секунд тихонько хихикал, очевидно, над тем, как ловко обманул корпорацию, попытавшуюся впихнуть ему чизкейк, который на самом деле изготавливался где-то в другом месте. Но не на того напали, Звягинцев-то все знает! Аня несколько сконфузилась.
Вернулись домой, Аня говорила по телефону с подругой, а Звягинцев играл в компьютер в наушниках. Вообще-то наушники сломались еще неделю назад, но по привычке режиссер продолжал их надевать. Для большего погружения в процесс, наверное. Короче, не так важно все это, а важно то, что Звягинцев случайно подслушал слова Ани:
— А этот мой опять про чизкейки свою глупость говорил, представляешь! Ну сколько можно? Да еще с таким важным видом!
Звягинцев пришел в ужас, но вовремя осекся, дабы не подать виду, что все слышал. Продолжал кликать по мышке, но за игровым процессом уже не следил. Он задавал себе один и тот же вопрос: "Почему глупость? Почему глупость? Почему глупость?".
Еще неделю режиссер ходил грустный. "Ну почему же это глупость? Почему? А я ей докажу, что не глупость, докажу!", размышлял режиссер. И пригласил девушку отужинать в кафе.
Отужинали, Аня уже собралась просить счет.
— Погоди, — остановил ее Звягинцев. — А как же десерт? Официант, простите, подойдите, пожалуйста!
— Что-нибудь еще желаете или посчитать?
— Чизкейки у вас есть?
— Конечно.
— А можете показать, как вы их делаете?
Официант нахмурился:
— Не думаю, что это возможно... не знаю... я могу позвать администратора.
— Уж позовите.
Аня со стыда чуть под стол целиком не сползла. "Погоди, вот погоди, вот увидишь сейчас!", думал Звягинцев. Приходит администратор.
— Слушаю.
— Простите, не покажете ли вы нам, как тут готовят чизкейки?
— Конечно, если вам так угодно. Пройдемте со мной.
Звягинцев такого ответа не ожидал, заволновался. Обратился к Ане:
— Посиди пока здесь!
Аня прикрыла лицо ладошкой и не отвечала. Звягинцев отошел за администратором. Через пять минут вернулся убитый.
— Пойдем домой.
Перед сном Аня читала в кровати книжку, а Звягинцев уже минут десять сидел на краю кровати.
— Ложись ты уже!
Но режиссер не отвечал. Через пару минут вдруг сказал:
— Дурак я у тебя. Настоящий дурак. Ужасно стыдно... сами они их делают, сами. А я? Всю жизнь нес какую-то чепуху... а они... сами... и как ты только терпишь мою глупость?
Ане оставалось только устало вздохнуть.
***
Вот вам притча, господа.
Придумал как-то молодой сценарист идею для кинчика. Приходит к продюсерам, приносит заявку. Идею посчитали достойной, выплатили аванс. Поручили писать сценарий.
— Отлично! К какому числу?
— К какому хочешь.
— Это как это?
— А у нас политика такая. Мы компания типа прогрессивная. Когда успеешь, тогда и приноси. Торопить не будем, свободу даем, вы же автор. Нет, конечно, если уж совсем неприлично долго будешь писать, то найдем нового сценариста. А так — сиди себе работай, не торопись. Такая вот система у нас. Либеральная, кхе!
— Ого как... круто... ну, хорошо. До свидания!
Отправился сценарист домой радостный — надо же, какие приятные продюсеры! В первый день, значит, весело отметил это дело. Утром просыпается с со страшным похмельем, в голову начинают лезть неприятные мысли: "Вот они говорили, что если "совсем неприлично долго" буду работать, то найдут нового автора... А сколько это — неприлично долго? Полгода? Нет, полгода уж точно никто ждать не будет! Месяц? Ох, черт их поймешь... этих прогрессивных..."
Короче, разнервничался молодой сценарист, набрал у барыги спидов, ну и написал сценарий аж за три дня — мало ли что! Здоровье, конечно, напрочь погубил. Приносит готовую работу — продюсерам понравилось, денег заплатили и отпустили.
А сценарий им был нужен уже через неделю — контракт. Многих они просили написать, кучу денег предлагали, но все отвечали, что не могут представить работу в столь короткий срок. Тогда-то самый хитрый и толстый из них и придумал эту систему!
А все потому что свобода в ограничениях, господа. И в цензуре!
***
Поговорили с выпускником ВГИКа.
— Что вы думаете о кино в современной России?
— Русское кино говно!
— И что вы собираетесь с этим делать?
— Я собираюсь снимать американское. Или хотя бы французское.
— Мерси.
***
Звягинцевлежит на кровати с очередной девушкой, они смотрят друг на друга, она мило улыбается. Все прошло гладко.
— Только обещай утром не грустить.
— В смысле?
— Ну, знаешь, сейчас ведь нам с тобой так хорошо, а утром девушки отчего-то совсем не такие. Очень грустные, что ли, ты понимаешь. Это обидно, потом думаешь, будто все хорошее было неправдой!
— Ах, я обещаю не грустить, конечно!
— Ох! Спокойной ночи!
Обнимаются, засыпают. Утром она просыпается от звуков душа. Протирает глаза, приходит в себя. Резко что-то вспоминает — и натягивает на себя улыбку. Поворачивается в сторону ванной комнаты. Лежит, улыбается. Ждет. Две минуты, пять, десять. Улыбка. ВыходитЗвягинцев — девушка улыбается с удвоенной силой. Режиссер смотрит себе под ноги. Хмурый, как пес. Плюет на пол. От такой картины у девушки улыбка-то и пропадает. И тогда, наконец, Звягинцев поворачивается в ее сторону.
— Ну вот, а обещала не грустить...
***
Снял, значит, какой-то режиссер фильм про измену. Получил свой хреновприз, приходит домой, а жена ему:
— Ну, сукин сын, с кем!?
— Ты чегооо?
— С кем ты там трахаешься на стороне, кобель проклятый!? Снимай штаны, я те щас золотого льва в одно место запихаю!
— Это медведь, а не лев...
— Да хоть павлин!!! Я те щас...
— Да ни с кем я не сплю!!!
— Как же, рассказывай! Я знаю, ты все фильмы снимаешь только про себя, мудень очкастый! Не было измен в фильмах, не было — а тут на тебе, решил поднять тему измены! Ну-ну!
— Да это искусство, ты чего это самое, ты не опошляй, я это самое, вот медведь...
— Рот завали со своим медведем, дуру нашел!!!
— Это экранизация, между прочим... ясно тебе!? Экранизация!
— Да ну!?
— Вот именно! Ты книжек-то не читаешь! А вот я принес, смотри... "Двойная жизнь", повесть Льва Коротышкина, номинировалась на "Большую книгу" в 2007...
— Хммм...
— А ты, конечно, и не слышала о такой...
— Нет, если честно...
— Серость!
— Слушай, прости, дорогой, прости! Я тут просто... знаешь, надумала тут себе всякого! Дурочка! Прости! Ты же так надолго, бывает, улетаешь...
— Ну-ну! Работа такая!
— Знаю, знаю, прости...
— Обидно вообще-то такое выслушивать!
— Ох, я тебе завтра твой любимый пирог испеку! Эх, режиссер ты мой! Пойдем я медведя твоего на полочку поставлю! Придумал уже, что дальше снимать-то будешь?
— Ну, признаться, вырисовывается сюжетец! Короче, один режиссер задумывает ограбление банка!
— Ого!
— Ага! Все проходит успешно! Полный впечатлений, он загорается идеей снять первый правдивый фильм об ограблении — но вот проблема! Всем известно, что он снимает только о том, что с ним произошло... боясь вызвать подозрения, он сначала публикует книжку под псевдонимом, а уже по ней снимает фильм! Якобы экранизация! Вот так-то!
— Кхм-кхм...
***
За круглым столом обсуждается судьба нового проекта Звягинцева. Роднянский говорит:
— Итак, ребята, поздравляю, мы нашли финансирование.
— Нашли финансирование. Пф. Правильно, давайте заострять внимание на том, как мы замечательно нашли финансирование, чтобы отвести взгляд от по-настоящему серьезных проблем.
— Эм... что ж, мы переписали сценарий, вычитали, теперь он, пожалуй, идеален. Все в восторге.
— Да-да, давайте говорить о сценариях. Конечно, о чем же еще? Ведь проблем у нас нет. Проблем куча, зато сценарий хорош! Ага...
— Ну, у нас согласился сниматься Тим Рот, как мы и мечтали...
— Тим Рот согласился, замечательно. Как что не случится — давайте Тима Рота вспомним. Больше не о чем говорить. Все фигово, зато Тим Рот у нас. Ага.
— Вы кто такой вообще, уважаемый!?
— Тсс, Александр, это наш консультант. Следит за тем, чтобы съемки проходили максимально либерально.
— И сколько мы платим ему за эту фигню!?
— Мне никто не платит! Вам просто удобно так думать.
***
Поговорили с футурологом Карлом Данкинсоном о будущем кинематографа и не только.
— Здравствуйте, что вы думаете о будущем кино?
— Я уверен, что скоро кино в привычном понимании, к сожалению, отомрет. Людям будет мало пассивного восприятия аудио-визуального продукта, непременно появится интерактив. Каждый сможет управлять действиями героя. Думаю, так.
— Погодите, погодите — значит, фильмы превратятся в игры?
— Нет, потому что потребность в играх в нашем понимании отойдет. Появятся новые формы игр — людям не понадобится даже нажимать на кнопки, герой будет двигаться сам по заранее написанному сценарию.
— То есть, вы хотите сказать, что фильмы превратятся в игры, а игры — в фильмы!?
— За этим будущее.
— Хорошо, а что касается театра?
— Театр, как абсолютно архаическая форма искусства, несомненно вымрет. Как альтернатива, появятся общественные места, в которых люди будут удовлетворять естественные потребности, а именно заказывать пищу, при этом находясь все в том же светском обществе.
— Рестораны?
— Ресторанов не будет. Людям уже мало просто сидеть и есть, их постоянно надо развлекать. Сначала появятся сцены, на которых будут выступать специально обученные люди, развлекая посетителей ресторана. Позже элемент шоу окончательно вытеснит непосредственно процесс поедания пищи, как ненужную условность — людей будут рассаживать в специальные кресла, где они будут наблюдать представление.
— Поняяяятно... спасибо...
— Честно говоря, я и сам не в восторге от этих перемен, но такова тенденция.
***
Поговорили с какой-то актрисой.
— Здравствуйте. Стоит ли ожидать новых проектов с вашим участием в этом году?
— Вы знаете, сейчас для меня семья важнее карьеры.
— Очень интересно, продолжайте.
— Дочка вот в садик пошла.
— Поздравляем. Планируете ли вернуться в театр?
— Знаете, сердце мое навсегда отдано театру. Но кино — это тоже интересно, сам процесс работы доставляет мне огромное удовольствие. Я вообще трудоголик, ха-ха!
— Продолжайте.
— Последние полгода приходится вставать в пять утра. А домой знаете во сколько возвращаюсь?
— Не знаю. Во сколько?
— К полуночи! Даша спит уже давно, но на выходные мы всегда стараемся куда-нибудь выбраться.
— Это правильно. А вы дочку пиздили когда-нибудь?
— Что?!
— Не-не, забейте, просто скучно пиздец.
Про всякое.
Я, кстати, считаю себя оч крутым челом! И потому хотел бы воспитать своего сына, как меня воспитал мой отец: сбегу, как только пацан родится, а затем пару раз звякну!
***
Весной на Первом ожидается премьера сериала "Человек, который спорил в интернете и получал за это деньги". Сюжет такой: чувак проебывался по жизни, третий год учился на первом курсе, а мама с девушкой доставали типа "устройся уже на работу". У него был мощно прокачан один-единственный скилл — спорить со всеми подряд о чем угодно.Иметь какие-то свои взгляды он считал зашкварным, потому что оспорить можно все. Однажды декан отправляет его на проправительственный митинг, на котором должны были быть все студенты со всех вузов, однако приходит туда в итоге только наш герой, так как делать ему категорически нехуй. Организатор митинга решает, что если уж чувак пришел единственный из всех универов, то это же что-то значит, и предлагает ему работу. "Работа непыльная, но и получать много не будешь... в среднем рублей 350 за пять часов... нужно будет оставлять комменты в интернете пропутинские, знаешь... типа для студента в самый раз... один коммент оценивается в рубль, но это если по шаблону, два рубля, если сам что-то написал... ну, конечно, никому нельзя говорить о...". "Так, стоп! Я буду спорить с челами в интернете и получать за это бабки? Давайте сюда ваш сраный комп, я согласен!".
Итак, он приходит в офис, а там сидят пятеро долбаебов, что-то пишут. На них он внимания не обращает и садится за свой комп. Разминает пальцы и приступает. Встает через пять часов убитый — закончил. Проверяющий считает, сколько комментов написал наш герой. Никто не верит своим глазам — чел заработал почти 7 кусков за пять часов! Как так? Он что, писал по 5 комментов в секунду? Именно так! Перед нами действительно лучший спорщик в сраном интернете.
Далее он продвигается, собирает свою собственную команду. Отбор строгий. Вот подходит он к челу и говорит:
— Эй, козел, хочешь на нас работать? Для этого тебе придется спорить всегда и со всеми! Окей!?
— Да, да!
— Нет! Нет, сука! Ты должен был ответить "нет"! Должен был поспорить со мной, кусок дерьма!
Короче, наш герой набирает отличную команду спорщиков в интернете. Но дальше начинаются проблемы — он вдруг замечает, что так часто писал пропутинские комментарии, что дело уже не в споре самом по себе, нет, он становится патриотом и путинистом... сначала он даже пытается спорить в интернете сам с собой, но нихрена не выходит. Да, у нашего героя воистину появляются ценности, что очень его пугает. Дальше там дохера интриг и поднимания по карьерной лестнице. В какой-то момент его захотят убрать чуваки сверху, так как системе якобы не нужен "путинист-интеллектуал". Типа это специально так делается, чтобы либералы считали себя умнее всех. Им должно казаться, что им просто не с кем говорить в этой стране — и потому они обречены. Однако в ходе расследования нашего героя выяснится, что все это херня собачья, а в отделе пропаганды в стране тоже процветает коррупция и простая имитация деятельности. "Как так? Бля, вы можете забить на медицину, образование, вы все можете делать через задницу, но, боже мой, над пропагандой-то поработайте на совесть!". Короче, он поднимает нашу пропаганду с колен.
В конце сезона он покажет России свое лицо — получит шквал критики, поймет, что превратился в ходячий медийный штамп, но это-то и будет настоящей зрелостью нашего героя. Принять изначальную зашкварность любого начинания в этой жизни. И двигаться дальше — ради любимой девушки, ради семьи, ради общества...
Мы получили комментарий режиссера: "Вообще-то мы просто пилили деньги одного лоха-инвестора и снимали всякую хуйню ради ржаки, никогда не думали, что какой-то канал это купит. Ахуеть".
***
Исторический анекдот:
Князь (А. Н.) Голицын рассказал, что однажды Суворов был приглашен к обеду во дворец. Занятый одним разговором, он не касался ни одного блюда. Заметив это, Екатерина спрашивает его о причине.
— Он у нас, матушка-государыня, великий постник — отвечает за Суворова Потемкин, — ведь сегодня сочельник, он до звезды есть не будет.
Императрица, подозвав пажа, пошептала ему что-то на ухо; паж уходит и чрез минуту возвращается с небольшим футляром, а в нем находилась бриллиантовая орденская звезда, которую императрица вручила Суворову, прибавя, что теперь уже он может разделить с нею трапезу. Тогда Суворов принялся верещать:
— Выпустите, выпустите меня!
— Куда вас выпустить?
— Из этой отвратительной исторической байки!
— Простите?
— Да это же такой тупняк! О чем эта история? О находчивости? О том, что и исторические деятели могли шуткануть? Что за бред вообще? Почему все эти байки такие одинаковые? Я не могу!
— Не умеете вы радоваться успехам, — заключила Екатерина.
— Фух, спасибо... теперь порядок.
— Что такое?
— Сейчас здесь наклевывается хоть какая-то мораль. История о человеке, который всегда все испортит, не умеет принимать подарки судьбы... не бог весть что, но все же поприличнее большинства исторических анекдотов уже.
Загробные записки князя Н. С. Голицына. Из сказаний дяди его, князя Александра Николаевича // Русский Архив, 1905, № 12, с. 583.
***
Чем могли бы закончиться "Люди Икс"?
Противостояние Профессора X и Магнето в самом разгаре. Могут ли мутанты жить в мире с людьми? Или уничтожение человечества это естественный этап эволюции?
— Чарльз, они ненавидят нас! Пойми же! Либо они, либо мы!
— Я верю, что есть другой путь!
— Так умри же!
Ну и так далее. И все бы это продолжалось еще очень долго, если бы Магнето не познакомился с одной молодой девушкой-мутантом.
— Истребление человечества — вот единственный путь для всех нас. Согласна?
— Не знаю... мне пофиг...
— Чего? Мы говорим об истреблении человечества! У тебя должно же быть мнение на этот счет!
— Мы вчера с чуваками выпили три бутылки егермейстера на четверых... потом еще Лера описалась, представляете! Мама, конечно, заметила, что я в говно была. Но в конце концов мне уже шестнадцать!
Прибежал тогда ошалелый Магнето к своему заклятому врагу. Руки трясутся, голос дрожит.
— Чарльз, ей вообще пофиг! Вообще!
— Боже, что с тобой? Присядь! Кому пофиг, на что?
— Да ей пофиг! На все пофиг! Вообще на все! Чего ей, блин, по жизни надо-то?
— На что — "на все"!?
— На мутантов, на людей! Вот мы с тобой не можем друг с другом согласиться, но ведь тебе хотя бы не пофиг! Хотя бы не пофиг!!!
Обнял тогда Магнето своего врага и заплакал.
Как нигилисты Светлану Игнатьеву спасали
Будучи сыном помещика, Олег Буличев к девятнадцати годам столкнулся с давлением со стороны матери:
— Надо тебе жениться на Светлане Игнатьевой. Родители ее богатые, приданное большое, а финансовое положение наше необходимо налаживать. Они вот и сами хотят с нами породниться, а тебе только не оплошать осталось. Тебя же еще совсем мальчишкой у Игнатьевых помнят.
— Ох... ну... ладно... а когда мне к ним явиться надо?
— Вот сегодня после обеда.
— Но маман... маман... я сегодня после обеда собирался лежать на диване, ты же знаешь, я вчера тебе еще говорил, что планирую...
— Ну, значит, не будешь лежать! Собирайся!
— Но я уже договорился!
— С кем ты договорился?
— Ну маман, ну послушай...
— Дурак, ты хоть знаешь, что это за красавица? За ней очередь из женихов!
— А, вот... вот, что, значит, слушай сюда! Не буду я жениться на девке, которую знать не знаю! Что еще за чертовщина! Дикость, маман, дикость! Хватит уже всех подряд угнетать, маман!
— Ну, Олег, хорош придуриваться, будто ты во все это веришь...
— Верю, верю! Пойду в революционеры! Аревуар!
— Но тебе все равно придется встать с дивана!
— А вот и встану! Теперь уже из вредности встану!
— Ну вставай!
— Встану!
— Посмотрим!
И, действительно, встал. Перебрался, значится, в Петербург. Отыскал где-то на окраине коммуну революционеров-демократов.
— Устал я от этого дерьма, братья и сестры. Принимайте. Буду служить вашим идеалам или что там у вас...
— Не слишком-то уж много в тебе энтузиазма, брат. Отчего нам верить, что ты не шпион? Чем ты нам полезен можешь быть?
— Ну, я могу не мешаться...
— Вот уж! Выполняй тогда какое-нибудь задание!
— Эээ...
— Что такое? Или к матушке вернешься?
— Ладно, козлы, давайте ваше задание, нахрен. Какое говно мне предстоит разгребать?
— Да у нас задания все одного толка пока что. Вот, значит, письмо. В нем некая С. Игнатьева из Москвы жалуется, что отец ее выдает за всяких придурков против ее воли. То за студента какого-то тупого, то теперь вот за старика совсем.
— Ох... мда...
— Что?
— Ничего! И что, что жалуется?
— Как это? Ты откуда такой? Надо, значится, фиктивный брак устроить с тем, чтобы спасти девушку от домашней тирании.
— И с кем же брак!?
— Да вот с тобой. Остальные все наши переженились уже.
— Ха! Но со мной нельзя.
— Почему же?
— Да вот тот студент тупой, о котором барышня в письме-то излагает — это же я! То есть, я хочу сказать, это ее сначала за меня хотели против ее и, кстати, моей воли выдать, а я и ушел из дома... глупо получится в самом деле, если я теперь вернусь жениться на ней же!
— Ох! Это же чудесно, слышишь, просто чудесно! Афера пройдет, как по маслу. И легенд никаких выдумывать не придется. Приезжаешь, говоришь, дескать, передумал, хочешь жениться, возвращаешься с ней в Петербург, и вы вдвоем остаетесь служить идеалам революционной демократии.
— Да нет... нет же, я объясняю, осел, послушай! Они, они же хотели меня на ней женить! Насильно! Так?
— Так!
— Выходит, козлы они, что насильно женить хотели?
— Козлы и угнетатели.
— А теперь вы же... на той же самой... точно так же...
— Нет, брат, не точно так же! Мы-то готовим, так сказать, почву для революции, мы твою барышню освобождаем.
— Что за сраный бред в мои уши...
— Ну, ты с ней в кровать против ее воли ложиться не будешь, усек? А по старому укладу выходило, что имел полное право ложиться.
— А вы со своими разве не ложитесь?
— В теории, понимаешь, не ложимся, но если так случается, что люди в своем фиктивном браке влюбляются по-настоящему, то с согласия женщины...
— И часто же они влюбляются по-настоящему?
— Ну, выходит, что часто, сам понимаешь, такое приключение вместе переживают! Но суть-то не в этом.
— Так, окей... где у вас тут хренов диван?
— Ну, ты задание-то выполнишь?
— Выполню я ваше сраное задание! Но завтра.
Послали Игнатьевой письмо, что спаситель уже выезжает, и скоро она сможет освободиться от гнета родных.
Светлана Игнатьева сидела с отцом и стариком-женихом на скамейке. Сегодня старик собирался делать предложение. Девушка страшно томилась и ждала спасителя. Буличев приперся, возможно, в последний момент.
— Привет, козлы!
— Кто вы?
— Олег Буличев, сын Дмитрия Буличева, пришел жениться на вашей дочери.
— Но я слышал, вы сбежали в Петербург...
— Петербург, как выяснилось, сосет, вот я и вернулся. Давайте к делу. Готовы вы отдать свою дочь теперь?
— Право, это все довольно неожиданно, так сразу я уже не могу дать ответ... Федор Сергеевич, оставьте нас, зайдите позже...
Федор Сергеевич, тот самый новый жених, потерпев такое унижение, уныло поперся домой. Светлана и Олег остались вдвоем.
— Как ловко вы придумали, господин студент! Представиться моим первым женихом! Но ведь папенька непременно захочет встретиться с отцом Буличева, вы это учли? Как же мы все организуем? Впрочем, вы, нигилисты, пожалуй, все продумали! Ах, не томите, не томите, назовите же ваше настоящее имя! Боже, как хочется скорее начать резать лягушек! Заняться наукой, значит! Этот дом для меня — хуже тюрьмы, честное слово!
— Эй, детка... тише ты...
— Простите?
— Сбавь обороты, крошка, говорю. Я и есть Олег Буличев.
— Вы Олег? Тогда уйдите, не портите мне все дело! Сейчас сюда должен приехать нигилист, чтобы спасти от домашней тирании и неволи.
— Окей, детка, но вот только я и есть тот самый нигилист.
— Вы?
— Я. Я же сбежал в Петербург, а там вошел