Эта поза является частью комплекса упражнений «Приветствие Солнца». Это укрепляющая поза, которая добавляет дополнительное преимущество относительно естественного прогиба в позвоночнике.
Используемая в начале занятий йогой, эта поза открывает и расширяет грудную и сердечную чакры, позволяя укрепить плечи.
Лягте на живот, напрягите ягодичные мышцы и, опираясь на ладони, приподнимите грудную клетку, выдвигая ее вперед, шея должна оставаться прямой.
ТРЕНТ
Я бы вполне мог стать олимпийским спринтером, вот как быстро я взбежал по лестнице и постучал в запертую дверь Женевьевы. Я повернул ручку, но она волшебным образом не открылась.
- Мармеладка. Открой эту чертову дверь! - я вздрогнул от звука собственного голоса. Он кричал об отчаянии.
- Просто уйди.
- Черта с два я уйду. Открой эту дверь, или я ее нахрен выломаю.
- Ты этого не сделаешь!
Повернувшись, я прицелился плечом, сделал упор на одну ногу, отталкиваясь всем своим весом, и устремился вперед. Деревянная дверь задребезжала на петлях.
- О Боже! Нет. Не ломай мою дверь! Я не могу позволить себе ее починить!
Она возилась с замком.
Как только дверь открылась, я обхватил ее за талию, прижал к груди и повел назад к кровати, пока она не уперлась в нее бедрами. Затем я плюхнул нас обоих на удобную кровать.
Женевьева извивалась до тех пор, пока ее ноги не раздвинулись, и мое тело уютно не устроилось между ними. Забавно, но именно там я и хотел оказаться.
- Отпусти меня, Трент!
Чем дольше она боролась, тем больше теряла самообладание. Я взял ее руки за запястья и положил их рядом с ее головой.
- Ни за что. Ты не убежишь от этого. Признаюсь, в тот момент я совершенно потерялся. Я облажался.
Она фыркнула и издала булькающий горловой звук.
- И сколько раз это случалось до меня? А? Нужно ли мне сдавать анализы? - слезы, которые она пыталась сдержать, наполнили ее глаза, и они стали похожи на сверкающие черные камни.
Я поднял брови до самой линии роста волос.
- Ты намекаешь, что я – потаскун? Она перестала сопротивляться.
- Хочешь сказать, это не так?
Я подумал обо всех женщинах, которые были до нее. Черт возьми, было несколько таких, имени которых я, вероятно, даже не мог назвать, не говоря уже о всех тех развратных вещах, что я делал с ними, но ни разу, ни разу я не был без защиты. Это был смертный грех.
- Нет, я бы не стал тебе так лгать. Я побывал с изрядной долей женщин.
- Она поджала губы. - Ладно, честно говоря, у меня их было больше,
чем положено, но, Мармеладка, ни одна из них не сравнится с тобой. И я не принадлежал ни одной из них. Я использовал презерватив с каждой женщиной, с которой когда-либо спал. Клянусь всем святым. Черт возьми, клянусь своей карьерой, это единственное, что до тебя хоть что-то для меня значило. – Одной рукой я поставил крест на сердце и сказал: - Пусть я никогда не смогу попасть по бейсбольному мячу, если лгу. Да поразит меня Господь сейчас же! - я приподнялся и ударил себя в грудь. - Тебе не нужно беспокоиться о болезнях. Я чист. Только на прошлой неделе прошел медосмотр. Команда должна проходить их регулярно, и тренер вызвал меня для обследования, чтобы убедиться, что я выполняю свое обещание – ограничиваюсь в выпивке и не сую ничего в нос или в вены.
Женевьева закрыла глаза, и по ее щекам потекли слезы.
- Это не воспрепятствует беременности. Трент, не знаю, смогу ли я пережить еще одну ошибку или изменить свою жизнь.
Слезы падали, а я их снимал поцелуями, ощущая их соленый вкус, и то, чем они были. Сожалением.
Это чувство сильно ударило меня в живот. Последнее, что я когда-либо хотел, чтобы она сожалела о времени, проведенном вместе. Конечно, мы с ней трахались, но это не значит, что она не была особенной. Каждый раз с Женевьевой был чем-то особенным. Уникальным. Самым лучшим, что у меня был, потому что он что-то значил. С ней дело не всегда сводилось к тому, чтобы кончить. Это было... больше.
Я потерся своим носом о ее.
- Эй, не плачь. Мы с этим разберемся. Что бы ни случилось, мы с этим разберемся.
Она усмехнулась. Эта женщина имела наглость смеяться надо мной.
- Да, а что будет, если я залечу, а ты отправишься на выездные игры? Погладив ее по щеке, я посмотрел ей прямо в глаза.
- Не собираюсь отрицать, что эта возможность пугает меня до чертиков, но я также не собираюсь подчеркивать то, что мы не можем ее контролировать. Если ты забеременеешь, мы станем родителями. Конец истории.
Она застонала и уронила голову на руки.
- Мне нужно об этом подумать.
- Тут и думать не о чем. Я забочусь о том, что принадлежит мне, и так же, как я помогу с машиной, я позабочусь о том, чтобы обеспечить тебя.
Она застонала.
- Только не это снова. Ты не дашь мне денег, чтобы заплатить за дом и спасти машину. Все, точка. Эта лодка уже уплыла. Я уже выставила машину на продажу.
- Не поговорив со мной? - я съежился и усмехнулся.
У меня сейчас не лучшие времена, но ей со многим пришлось столкнуться. Угроза потерять дом. Продажа машины, чтобы его спасти. Роуэну и Женевьеве пришлось ввязаться в сделку и потерять одну из своих семейных реликвий. Оплошность с презервативом и потенциальная возможность того, что мои пловцы могут прямо сейчас проникать в ее матку. Почему-то эта мысль не пугала меня так сильно, как должна была бы.
Женевьева попыталась толкнуть меня в грудь, но я был намного сильнее и крепко ее держал.
- Не надо, - сказал я.
- Не надо чего? Сходить с ума? Потому что я это и делаю. Ты ведешь себя как мой парень, а не как мужчина, с которым я встречаюсь.
На этот раз я усмехнулся.
- Мармеладка, я твой мужчина. Единственный парень в твоей жизни. Привыкай к этому. В ближайшее время ничего не изменится.
- А если я забеременею?
От одной мысли о том, что она будет вынашивать моего ребенка, мой член затвердел. Я знал, что она почувствовала это, когда выгнулась дугой и прижалась бедрами к его стальной длине.
- Как ты можешь почувствовать, эта идея имеет свои возможности.
Она вздохнула и надула губы. Видеть это, было, безусловно, одним из самых ярких моментов моего дня... если не считать траха на «Станге».
- Ты свинья, - простонала она.
Я воспринял это как ее способ сказать, что она меня простила. Она больше не пыталась сбежать. Во всяком случае, она прижималась к моему стволу, когда он пришел в полную боевую готовность.
- Я собираюсь снова тобой овладеть. Мы опять поссорились.
- И так будет всякий раз, когда мы будем ссориться? - она скривила губы в легкой ухмылке.
Я приподнял ее майку, снял спортивный лифчик, наклонился вперед и втянул в рот розовый сосок.
- Дай бог, - простонал я и прикусил ее сосок.
Она стонала, дрожа подо мной, пока я заставлял ее забыть все, что произошло сегодня - драку в йога-центре, наши разногласия на обочине, нашу горячую дискуссию по поводу отсутствия презерватива.
Всё. Единственная проблема заключалась в том, что я оставил свою сумку внизу. После того, как я заставил ее кончить мне на губы, я приподнял ее бедра, чтобы снова наполнить ее своим членом, и даже не моргнул, что на мне не было презерватива.
В этот раз я впитывал каждое скольжение, сжатие и интенсивное давление, находясь внутри моей женщины. Когда я схватил ее за бедра и подтолкнул их к подмышкам, то вошел в нее по самые яйца, заставляя каждый сантиметр моего члена двигаться как можно дальше, пока я не уткнулся прямо в ее матку.
Обосновавшись глубоко, я кончил.
ЖЕНЕВЬЕВА
Прошла уже неделя с тех пор, как произошел случай с презервативом. Если бы я не знала Трента, то поверила бы, что он пытается сделать меня беременной.
- Милая, не могла бы ты передать мне картофельную запеканку? - попросил Ричард, отец Трента, накладывая себе на тарелку самую сочную индейку, которую я когда-либо видела.
Обычно Роуэн, Мэри и я отправлялись на День Благодарения в дом Сент-Джеймсов, где Эмбер и ее бабушка, Сандра, готовили нам ужин. У них никогда не было традиционной индейки. В прошлом году были ребрышки. Им нравилось разнообразие, поэтому, когда Эмбер сказала, что на праздники они собираются в путешествие по Мексике, я не удивилась. Они следовали туда, куда дул ветер, что делало их отдых еще более веселым. Возможно, Эмбер даже сказала миссис Сент- Джеймс, что меня пригласили к Фоксам на День Благодарения. Она всегда беспокоилась, что нам некуда будет пойти. В этом году у меня был официальный семейный ужин с родителями моего парня.
Это было определенно не то, что я когда-либо думала, буду делать. Тем не менее, я не могла сказать, что не была взволнована этим, а Роуэн и Мэри были взволнованы еще больше. Возможность провести праздники со своим кумиром была для моего брата высшей точкой.
В течение последних двух месяцев я пыталась убедиться, что они не слишком привязались друг к другу, но это было бесполезно. Статус кумира был очень высок для Роуэна, а когда Трент с его мамой пришли на последний концерт Мэри, принеся ей два букета цветов, он в значительной степени завоевал ее любовь. Мэри пропала.
Что же касается меня... как бы мне ни хотелось сохранить свое сердце и уберечь его от разрыва, я больше не могла отрицать, что испытываю серьезные чувства к этому порочному горячему бейсболисту. С самого первого дня он был предан только мне и моей семье, а его семья... ох...
они были невероятно добры - любящие, утешающие, и самое главное... приветливые. Роуэн, Мэри и я чувствовали себя очень желанными гостями в их доме и до сегодняшнего дня наслаждались несколькими семейными обедами, а этот был самым большим. На мой взгляд, если женщина проводила большой праздник со своим парнем, это означало новый уровень их отношений. Так сказать, опрокидывание песочных часов.
- Вот, пожалуйста, мистер Фокс. - Я протянула ему блюдо. Ричард нахмурился.
- Я же просил тебя, милая, называй меня Рич или папа. - Он подвигал бровями, глядя на Трента.
Я рассмеялась, когда глаза Трента расширились, и он опустил взгляд на свою тарелку.
- Ну-ну, не волнуйся, мой мальчик. Хотя мы были бы рады расширить нашу семью. - Джоан Фокс дала Тренту свой собственный беззастенчивый намек.
Трент закашлялся и сделал большой глоток пива.
- Мама, папа, правда. Остановитесь. Мы можем просто наслаждаться ужином, не намекая на то, что я женюсь на Женевьеве, и к концу года она будет босая и беременная?
Кусок индейки застрял у меня в горле, и я поперхнулась. Трент сильно похлопал меня по спине, выбивая кусок. Я выплюнула его в салфетку и встала.
- Эм, мне нужна минутка. Прошу меня извинить. - Я подпрыгнула, будто мой стул был объят пламенем.
- Смотрите, что вы наделали. Вы ее огорошили, - прорычал Трент.
Они были очень взволнованы. Черт возьми, и я тоже. Так долго я не была ни с кем, кроме Брайана, и это было приятно. Даже лучше, чем приятно. Это казалось реальным. Я только надеялась, что в течение сезона так все и останется. Трент не собирался бросать свою работу, и
я бы не хотела, чтобы он бросал то, что любил. Если мы собирались продолжать наши отношения, нам нужно поговорить о времени его отсутствия и обо всем, что происходило между нами.
Конечно, на нас все еще давил гигантский груз неизвестности. Через неделю у меня должны были начаться месячные. С каждым днем, когда эта дата становилась все ближе, я молилась, чтобы мы избежали пули. Однако я не была уверена, что Трент был на одной волне со мной. Мне приходилось просить его пользоваться презервативом каждый раз, когда мы занимались сексом.
Тем временем у меня была назначена встреча с гинекологом, чтобы та назначила мне противозачаточные средства. Если мой парень не хочет, чтобы нам что-то мешало, я должна сделать это реальностью. Казалось, его совершенно не волнует тот факт, что я вполне могу быть беременна.
Как только я освежилась и вернулась к ужину в честь Дня благодарения, то почувствовала себя намного лучше. Мы ели, шутили, обсуждали планы на оставшуюся часть года, и я объявила, что продала папину машину. По словам Эмбер, которая занималась этим для меня, пока я работала столько часов, сколько могла, и проводила свободное время с Трентом, братом и сестрой, она нашла покупателя, который охотно заплатил все пятьдесят тысяч. Как бы это ни было потрясающе, мне все равно было грустно.
Когда мы вернемся домой, машины уже не будет, а вместе с ней исчезнет и еще одна частичка моего отца.
ТРЕНТ
Глубоко погрузившись в неловкое отжимание, я сделал долгий, напряженный вдох.
- Сколько еще ждать? - я заскрипел зубами.
Люди, которые думали, что йога - это одни только Дзены и расслабление, чтобы обрести свое внутреннее «Я», находились в
состоянии грубого заблуждения.
- Еще тридцать секунд. Ты можешь это сделать, Трент.
Я застонал и продолжил удерживать свое тело вертикально в положении отжимания. Носками я сильно упирался в коврик для йоги, пока выгибал спину. Поза собаки мордой вверх должна была быть легкой прогулкой, так как она не заставляла делать выпады ногой, что происходило раньше. К сожалению, бедра, квадрицепсы, ягодицы и икры - все это пришлось напрячь, чтобы щадить поясницу. Я поднял подбородок и попытался дышать, следуя за ее громким дыханием. Она делала слышимые вдохи и выдохи, чтобы я не забывал дышать, но было чертовски трудно удержаться, когда верхняя часть моего тела находилась высоко, а ноги горели огнем.
- Хорошо, медленно опусти колени вниз, а затем опусти грудь между большими пальцами.
В этой позе моя задница торчала вверх, и я выглядел как червяк. Я отрицательно покачал головой.
- Эти позы становятся все более странными, Мармеладка. Женевьева хихикнула.
- Ладно, здоровяк, расслабь живот на коврике и прижмись к нему щекой. Дай своему телу немного времени. Мы вот-вот перейдем к управляемой медитации.
- Слава Богу! - я нахмурился и коснулся щекой коврика, снимая трепещущее напряжение в шее после семидесяти пяти минут жесткой йоги, через которую она меня заставила пройти. Женщина сказала, что это укрепляющее средство, и я верил, что нужно усердно работать, чтобы получить хорошие результаты, но сегодняшнее занятие надрало мне задницу.
Наверное, потому, что я не спал всю ночь, рыскал по Интернету, пытаясь придумать, что подарить ей на Рождество.
- Ладно, перевернись на спину.
Я так и сделал, а потом молча приподнял ноги, чтобы она могла просунуть валик под подколенные сухожилия. Для моей травмированной ноги это было потрясающе. Несколько мгновений спустя она добавила ароматическое масло мне на подбородок и в место между губами и носом, чтобы я мог вдыхать древесный аромат. Следующий шаг всегда был потрясающим. Она положит мне на глаза подушечку, блокируя любой излишний свет, поставит классическую фортепианную музыку и проведет меня через блаженство.
В моем сознании пронеслись звуки одной из мелодичных фортепианных пьес Шопена.
- Я хочу, чтобы ты дышал. Пусть все идет своим чередом. Ты сегодня много поработал, дал своему телу благословение. Вдохни в себя эту гордость. Позволь себе быть поглощенным ею, ибо ты заслужил ее, усердно ради нее трудился. И расслабься... отпусти все это.
Голос Женевьевы обладал силой, способной успокоить все, что меня беспокоило. Мало того, что он был нежным и ровным, ее голос звучал с тембром, соответствующим моим чувствам. Ее запах, прикосновение и все остальное еще больше расслабили меня. Когда я был с ней, я чувствовал себя в безопасности. Это звучало странно в устах большого парня, который всегда сам о себе заботился, но я был абсолютно честен с собой. Время, проведенное с этой женщиной, принесло мне покой, радость и любовь, которой я никогда не знал.
В своей жизни я был достаточно благословлен. Мама и отец дали мне все, что могли, хорошо меня воспитали, показали, чего можно достичь в жизни упорным трудом и самоотверженностью, и я следовал этому учению.
Каким-то образом, несмотря на весь блеск и очарование славы, я потерял немного более простой стороны жизни. Быть с одним человеком и любить все, что она принесла в мой мир, в мою душу. С Женевьевой я получил кое-что из этого назад - проблески жизни, которую я мог бы иметь... если бы я упорно работал и был предан тому, чтобы стать тем человеком, которым я должен быть. Ради нее и ради себя. Мне нужно было набраться мужества, пройти неизведанные пути
и дать ей жизнь, которую она заслужила, и славу в том, что она стала частью большого целого.
Ее голос поднимался и опускался вместе со звуками фортепиано.
- А теперь представь, что ты смотришь на себя сверху вниз. Один цвет заполняет пространство вокруг твоего тела. Что это за цвет? - эти слова были произнесены так же, как и все остальные, но звучали так, словно они доносились из конца длинного коридора.
Красный.
Глубокий, темно-малиновый свет искрился вокруг моей фигуры, когда я представил, что смотрю вниз на себя в студии. Он мерцал и вспыхивал, когда я впитывал тончайшие оттенки.
- Какой бы цвет ты ни видел, это чакра, которая тебя направляет. Она является частью твоей естественной сущности и может быть открытой или закрытой, в зависимости от того, на каком этапе своего жизненного пути ты находишься.
Красный тон мерцал и пульсировал вокруг моего лежащего тела, и я представил, как он становится ярче, когда крошечные нити света закружились у основания моего тела. На моих глазах нити действовали как корни, впиваясь в циновку подо мной, в пол и глубже. Подобно дереву, пустившему корни, моя сущность погрузилась в землю и нашла там свой дом.
Как только я почувствовал, что все глубже проваливаюсь в пол, а мое тело тяжелеет с каждым вдохом, я услышал ее голос.
- Я собираюсь вернуть тебя обратно, досчитав до пяти. Когда я скажу
«один», ты проснешься и будешь готов начать свой день.
Она вела обратный отсчет, медленно пробуждая меня от этой мирной медитации, и корни начали разрываться на части. Я нахмурился, когда она добралась до цифры один. Я сел и повернулся к ней лицом, как мы делали каждый день, только теперь я полностью погрузился в воспоминания о своем опыте.
И точно так же, как вчера и позавчера, она держала свои руки в центре груди, ее глаза были открыты, и она смотрела на меня самым завораживающим взглядом и завершала частный урок словами, которые прожигали меня насквозь и приятно впивались в мое сердце.
- Свет во мне склоняется перед светом в тебе… Когда я нахожусь в том месте во мне, и ты находишься в том месте в себе… Мы - одно целое. Намасте.
Она поклонилась, и ее голова коснулась пола. Я повторил этот жест. Когда я поднялся, она подняла руки ко лбу, прижав к нему пальцы, а затем поднесла их ко рту и коснулась губ легким поцелуем. Я не знал, что означает этот поцелуй, но мне хотелось думать, что она благословляет меня.
И когда мой милый ангел открыла глаза, я понял, что она действительно благословляет меня, потому что она уже сделала это. Само ее присутствие в моей жизни было и остается благословением.
Только одна мысль владела мной в тот момент. Ее глаза открылись, и эти черные глубины пронзили мою душу насквозь.
- Женевьева. - Она наклонила голову и улыбнулась, что согрело меня от макушки до самых кончиков пальцев ног. - Я влюблен в тебя.
ЖЕНЕВЬЕВА
Я несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что мне не померещилось то, что он сказал.
- Трент…
Я боролась со своими чувствами к Тренту с того самого дня, как мы встретились, поняв, только к тому времени, когда моя семья провела День благодарения с его семьей, что эти чувства стали слишком глубокими. Когда я благодарила Господа, я благодарила его за Трента.
- Я люблю тебя. Правда.
Трент пожал плечами и положил руки на колени, его карие глаза не отрывались от моих. Он не отвел взгляда и не попытался уклониться от того, что сказал. Нет. Он вел себя как настоящий мужчина и оставался сильным в своем убеждении.
Мы сидели в позе лотоса лицом друг к другу и беспомощно смотрели друг на друга.
- Слишком рано... - я съежилась, как только слова слетели с моих губ. Трент покачал головой.
- Нет. Я находился в глубокой релаксации и кое-что понял.
- Что ты любишь меня? - мой голос надломился.
- Ну, это уже некоторое время не давало мне покоя. Я просто не знал, как об этом сказать. Но именно тогда, когда ты сказала мне представить себе цвет, все стало так ясно. - Его голос был полон благоговения.
- И?
Он ухмыльнулся и склонил голову набок.
- Мой цвет был красным. Я молча кивнула.
- Муладхара-чакра или корневая чакра. Я знаю с того самого дня, как мы встретились, что твоя корневая чакра была заблокирована. Я вообще-то удивлена, что ты увидел именно этот цвет. - Мое сердце билось в два раза сильнее. Видеть красное шло вразрез со всем, чем он был и являлся большую часть своей взрослой жизни. Во всяком случае, он всегда сопротивлялся тому, чтобы постоянно оставаться на одном месте.
- Так что же тебе стало ясно? - спросила я, чувствуя, как колотится мое сердце, а волосы на шее встают дыбом.
Трент облизал губы, и я наблюдала за этим легким движением. Мне ничего так не хотелось, как поцеловать эту пухлую плоть.
- Я еще дойду до этого. Но сначала, почему ты решила, что моя корневая чакра заблокирована? - он нахмурил брови.
Я глубоко вдохнула, чтобы дать себе время собраться с мыслями.
- Ты всегда в разъездах, почти никогда не бываешь в своей квартире, и хотя там все на высшем уровне, как я уже говорила, на самом деле ничего лично тебя там не держит. Ты бейсболист, который постоянно путешествует, и ты признался, что у тебя не было серьезных отношений с тех пор, как ты закончил колледж. Обычно люди с заблокированной корневой чакрой склонны быть взбалмошными, постоянно находится в движении, и их очень мало что надолго удерживает на одном месте.
- До сих пор. - Его карие глаза стали поразительно зелеными.
- То есть? - я боялась услышать это, но всем сердцем хотела, чтобы он поверил в то, что я подозревала.
- Теперь у меня есть ты. У меня есть Роуэн и Мэри. Мои отношения с родителями никогда не были лучше, и я не собираюсь отправляться в путь. Черт возьми, я не собираюсь спать один в постели в своей холодной квартире.
Я сглотнула, эмоции забили мне горло, будто туда засунули комок ваты.
- И что же это значит для тебя?
Я затаила дыхание, ожидая кульминации, конца шутки. Трент говорил все, что я когда-либо мечтала от него услышать. Он пришел к выводу, что больше не стоит жить той жизнью, которую он вел. Что за пределами блеска и гламура была честная и настоящая жизнь с женой, семьей и домом.
- Это значит, что я, наконец, дома. Где бы ты ни была, я хочу пустить свои корни.
Я больше не могла сдерживаться.
- Я тоже тебя люблю! - взвизгнула я.
Я наклонилась вперед и, усевшись Тренту на колени, в комнате для частных занятий йогой в «Доме Лотоса», обняла его лицо и призналась в своей любви через поцелуй - единственное действие, которое сказало все.
Он любил меня. Я любила его. Это были мы, преданные друг другу. Пускающие корни для совместного будущего.
ГЛАВА 18
 |
Духовное уравновешивание корневой чакры может оказаться сложным процессом. Хотя медитация дает возможность установить связь с высшим духовным уровнем, который естественным образом заземлит вас, вы не всегда можете полагаться на внешние источники, чтобы обеспечить свою жизнеспособность. Но вы всегда можете рассчитывать на связь с вашим высшим «Я» и/или на веру в высшую силу, чтобы направлять вас.
ТРЕНТ
Наконец-то наступило Рождество. Я целый месяц сидел как на иголках и не мог дождаться, когда преподнесу подарок семейству Харпер.
Женевьева крепко спала рядом со мной в своей постели в доме в Беркли, который оставили ей родители. Долгое время я просто смотрел, как она спит. Эта женщина была прекрасна и днем, и ночью, но в покое черты ее лица становились ангельскими. Нежность, которой не было днем, пробежала по ее бледной коже, делая похожей на тончайший шелк.
Прижавшись к ее спине, я поцеловал ее в шею, ожидая красноречивого
«м-м-м».
- М-м-м, - пробормотала она и прижалась своей идеальной попкой к моему утреннему стояку.
Черт. Она возбуждала меня каждый чертов раз. Две недели подряд я спал в ее постели. И каждое утро ее упругое, сонное тело обладало силой, способной погубить меня. Перевернув ее на спину, я перекинул
ногу через нее и скользнул по ее телу, удерживая большую часть своего веса на предплечьях. Мое подколенное сухожилие протестовало, когда я скользил вниз. Паря между ее грудями, я вдыхал ее запах. Смесь вчерашних шалостей в душе с лимонным гелем для тела и моим мылом с ароматом свежести соединились во что-то пьянящее и аппетитное.
Медленно я двинулся вниз по ее телу. Я взглянул на нее в последний раз, прежде чем залезть под одеяло. Ее голова была повернута набок, а рот слегка приоткрыт. Легкие дуновения воздуха вырывались из ее рта, последние остатки сна удерживали ее. Но это ненадолго. Я планировал разбудить ее чертовски мощным рождественским утренним оргазмом - то, что я надеялся сделать новой традицией.
На моей девочке были только трусики и майка, так что у меня был легкий доступ, я просунул палец в шов сбоку ее кружевных трусиков и почти без усилий разорвал тоненькую лямочку. Я повторил это действие с другой стороны, и ткань ослабла и соскользнула. Схватив ее за колени, я раздвинул их и поднял вверх, выставив на всеобщее обозрение ее киску. Одеяла давали мало простора для дыхания, но кому нужен был воздух, когда меня звал сочный персик?
Когда ее ноги дернулись, я понял, что она проснулась, но был готов. Я держал их крепко, и с быстротой ниндзя любителя кисок опустился на нее губами, пробуя на вкус, прежде чем она смогла даже произнести
«Доброе утро».
- Трент... - я лизал ее вверх и вниз, быстро ударяя языком по затвердевшему клитору. - Малыш... ох... - я засунул свой язык как можно глубже, желая попробовать самую ее сущность.
Ее бедра дернулись, но я не позволил ей контролировать свои движения. Нет, сегодня утром был только я. Она возьмет каждую каплю удовольствия и будет кричать от облегчения, когда я слижу все до последней капли. Используя два пальца, я вошел в ее жар. Ее тело задрожало, когда я подключил их и нашел то местечко внутри, которое приводило ее в безумство.
- О боже...
Это был второй страстный отклик. Третий, и я попробую этот сладкий нектар прямо из источника. Я заурчал и провел несколько минут, глубоко входя в нее, сводя с ума. В какой-то момент она снова воззвала к богу, но на этот раз, держась за мою голову руками поверх одеяла. Она попыталась и не смогла сдвинуть свои бедра вверх и оседлать мой рот. Не в этот раз. Войдя в нее третьим пальцем, я отправился за наслаждением, обхватив губами ее клитор, коснувшись его языком и ударив удвоенной силой, неоднократно лаская пальцами в сочетании с жестким всасыванием.
Ее киска стала очень мокрой, все, что я мог слышать, были затрудненные звуки моего дыхания и чувство скольжения моих пальцев внутрь и наружу, когда она кончала, пока я тремя пальцами находился в глубине ее.
- О, боже... - это прозвучало музыкой для моих ушей.
Я позволил ей пережить свое освобождение, заставляя его длиться и длиться, пока ее тело просто не сдалось. Затем я слизнул ее сливки, обводя языком набухший клитор, давая ему последнее мягкое касание, прежде чем поцелуями проложить себе путь вверх по ее телу. Когда я добрался до ее майки, то задрал ее так, чтобы можно было провести языком по каждому набухшему соску. По твердым маленьким бугоркам, размером с ластик на карандаше и красным, как малина, а я даже к ним не прикасался. Я прищурился и посмотрел на затвердевшие пики.
- Ты играла со своей грудью, Мармеладка.
Одна мысль о том, что она здесь, наверху, пощипывала эти сочные кончики, заставляла мой член становиться таким твердым, что им можно было резать алмазы. Она пробормотала что-то невнятное, что- то среднее между «пришлось» и «не было выбора».
Не торопясь, я пробрался вверх по ее телу, прижался к ней сбоку - где мне нравилось быть почти так же, как между ее бедрами - и поцеловал ее в губы.
- Счастливого Рождества, Мармеладка.
На этот раз она приложила больше усилий в ответном поцелуе.
- Ну, скажу я тебе. - Она дунула вверх и смахнула волосы с глаз. - Счастливого Рождества. Должна ли я отплатить тебе тем же? - она знойно ухмыльнулась.
Хм... я думал об этом целых две секунды. Это была не та причина, по которой я спустился ниже, но теперь, когда она предлагала, кто я такой, чтобы отвергнуть сочные губы моей девушки вокруг своего члена?
- Хоу-хоу-хоу, сейчас вдует мне она... - пропел я, придумывая слова Рождественской песни.
Она хихикнула, а затем перекатилась через меня. Она облизала каждый мой сосок, покусывая плоские диски, пока я не застонал и не погладил ее задницу. Я посмотрел вниз, и она подмигнула мне, поцелуями прокладывая свой путь по возвышенностям и впадинам моего живота, пока не достигла небольшой растительности соломенного цвета, которую она называла счастливой дорожкой. Я был полностью согласен с этим описанием, потому что если моя женщина царапала ногтями эту дорожку, я чувствовал себя счастливым.
Как раз когда она собиралась залезть под одеяло, я потянул его вверх и в сторону, сбросывая это дерьмо прямо на пол.
Она надула губки.
- Я думала, ты захочешь, чтобы я действовала инкогнито, как и ты.
- Черт возьми, нет! Я не хочу ничего, что помешало бы мне смотреть, как самая красивая женщина на свете обхватывает губами мой твердый член и отсасывает его рождественским утром. Вот как создаются воспоминания, Мармеладка. Самые лучшие. Те, к которым мы можем возвращаться год за годом...
В ту секунду, когда ее рот поглотил головку моего члена, я не думал ни о чем другом, кроме ее рта, губ, языка, и что это самое лучшее гребаное Рождество, которое когда-либо у меня было.
ЖЕНЕВЬЕВА
- Не могу поверить, что ты это сделал.
Я покачала головой и посмотрела на лежащие передо мной бумаги. Трент сложил руки перед собой. Он сидел рядом со мной, опершись локтями на колени и повернув ко мне голову.
- Тебе нравится? Я фыркнула.
- Нравится ли мне? Конечно, нравится, но это слишком. Трент, ты оплатил мои студенческие кредиты и остаток семестра, который мне понадобится, чтобы получить диплом косметолога?
- Да. Я думал, ты хочешь закончить, а тебе осталось всего ничего, детка. Теперь у тебя есть эта возможность. - Он указал на строчку на бланке. - Видишь. Я уже записал тебя на начало последнего семестра в феврале. В это же время у меня начинается весенняя тренировка, при условии, что нога придет в норму.
- Так и будет, - сказала я. Трент усмехнулся:
- С твоей помощью, я в это верю. После чертовой уймы тренеров, я удивлен, что у меня теперь такая подвижность. Все это твоя заслуга, Мармеладка. Твоя йога и самоотдача привели меня к выздоровлению.
Я закатила глаза.
- Нет, малыш. Все это сделал ты сам. Твоя самоотдача на ежедневных занятиях и соблюдение режима. Но ты меняешь тему разговора!
Я знала, сколько стоит эта школа, и все еще была должна пять тысяч по кредитам, которые, по-видимому, теперь были погашены.
Трент наклонился вперед и обхватил мои щеки ладонями.
- Мармеладка, посмотри на меня. Ты хочешь вернуться и получить свой диплом? - Я кивнула. - А ты хочешь иметь свой собственный
салон? - И я снова кивнула. - Тогда заткнись и прими подарок. На этот раз я нахмурилась.
- Да, Вивви. Это просто смешно. Кроме того, я хочу, чтобы Трент открыл наш подарок, - сказал Роуэн, потирая руки.
- Да, да! Трент, мы все вместе над ним работали! – Мэри, обутая в шлепанцы, подпрыгивала на месте и хлопала в ладоши.
- Ладно, показывайте.
Мэри указала на высокий подарок рядом с рождественской елкой, по размерам напоминающий плакат. Трент наклонился и разорвал обертку, будто ему было пять лет.
Меня беспокоила его реакция. Денег у нас было немного, так что подарок был самодельный. У Трента была нежная сторона, которая в основном состояла в том, чтобы заниматься со мной любовью и быть добрым к моему брату и сестре и своим родителям, но я надеялась, что этот подарок заставит его чувствовать себя большей частью целого.
Пару недель назад он сказал мне, что наконец-то чувствует себя дома, со мной и моей семьей. Так что за последние две недели мы втроем тайно фотографировались вместе, взяли снимки, что его мама сделала на День Благодарения, и несколько тех, что мы сняли на мобильный телефон, когда гуляли. Я распечатала их все, и мы втроем сделали скрапбукинг с особым дизайном по краям. В коллаже все фотографии с нами и его родителями были в рамках. Одна большая, счастливая семья в стиле телесериала «Семейка Брэйди».
Трент прикрыл рот рукой.
- Это... это... ах-ренеть. То есть...вау... - его глаза были широко раскрыты, а челюсть отвисла, когда он перебирал пальцами по разным фотографиям. - Это один из лучших подарков, которые я когда-либо получал.
Мэри взвизгнула и бросилась к нему в объятия. Он крепко обнял ее и погладил по волосам. Затем он встал, и Роуэн по-мужски ударился с
ним кулаком. Трент притянул моего брата за руку и крепко обнял. Сначала Роуэн напрягся, но потом обхватил Трента руками и крепко сжал. Вот тогда-то по моему лицу и потекли слезы.
С тех пор как умер папа, Роуэну не хватало этой мужской связи. За последние два месяца Трент набрался мужества, отдавая все свое время Роуэну, что определенно помогло тому немного выйти из своей скорлупы, но с тех пор как мы потеряли отца, это был первый раз, когда он обнимал мужчину так, как сейчас.
Я встала и бросилась в объятия Трента.
- Я так рада, что тебе нравится, - всхлипнула я, уткнувшись в его теплую шею.
Он прижал меня к себе, поцеловал в щеки и вытер мои слезы.
- Мне нравится, и я люблю тебя. А теперь я хочу сделать Роу подарок, но ты должна пообещать, что не будешь злиться. Это мой подарок, как мужчина мужчине. Мне будет очень больно, если ты не позволишь ему принять его.
О, нет. Мои мысли крутились вокруг возможностей. После моего подарка и дома мечты Барби для Мэри в комплекте с четырьмя новыми Барби, куклами Кена, гоночной машиной и шкафом, полным одежды, варианты были бесконечны. Что он мог подарить, когда Роуэну скоро исполнится семнадцать?
- Роу, ты готов принять свой подарок? Глаза Роуэна загорелись.
- Да, конечно. Как скажешь, старик.
Он явно старался быть крутым, и это на самом деле работало на него.
- Хорошо, но этот подарок - на Рождество и твой день рождения. Я не хочу, чтобы твоя сестра убила меня за то, что я переборщил.
- Эм... ладно.
Голос Роу дрогнул. Он прочистил горло и последовал за Трентом, когда тот вышел из дома. Мы втроем последовали за Трентом прямо к входной двери и остановились на крыльце. Там, на подъездной дорожке, стояли родители Трента рядом с винтажным «Мустангом» нашего отца.
- Срань господня! Папин «Станг». - Глаза Роу были размером с тарелку. Он провел пальцами по волосам и потянул за них. - Не может быть! - он посмотрел на машину, на меня, снова на машину, а потом на Трента, который протягивал ему связку ключей.
- Да, может. Ни один мужчина не должен оставаться без машины, которую любил его отец и хотел, чтобы она стала его. Правда, папа? - крикнул Трент с крыльца в морозный утренний воздух туда, где его отец крепко обнимал его маму.
- Чертовски верно, сынок!
Я открыла и закрыла рот по меньшей мере раз пять. Роуэн, напротив, схватил ключи, обнял Трента и побежал вниз по ступенькам, где улегся на машину и обнял ее в знак приветствия. Трент подошел ко мне, когда Мэри сбежала вниз по лестнице, чтобы обнять Фоксов.
Они тут же заключили ее в свои любящие объятия.
- Счастливого Рождества, милая. У нас для т