Собираюсь пойти в паб «Альбатрос» со своим приятелем Клэем, чтобы наверстать упущенное и выпить немного пива. На ужин не жди. Увидимся вечером, Мармеладка. Будь голой;-)
«Альбатрос» (Прим. переводчика: в другом значении «альбатрос» переводится как «обуза»). Боже, неужели это имя подходит к текущей проблеме нашей жизни? Набирая темп, я направилась домой, чтобы приготовить ужин для семьи и выяснить, что и как я собираюсь рассказать Тренту о ребенке.
ТРЕНТ
Стол закачался, когда мы с Клэем опрокинули третью порцию текилы
«Patrón Silver».
Пустые пивные кружки валялись в кабинке, где мы сидели. До сих пор мы пили на равных, хотя он клялся, что может уложить меня под стол в любой день недели. Я принял этот вызов и увеличил ставку, поставив наличные. По сто долларов с каждого, а проигравшему принадлежал титул слабака.
Несколько парней из команды неторопливо вошли внутрь. Мы поиграли в бильярд, выпили пива, выпили по рюмке и повторили все сначала. Мы выпили по четыре пива и по четыре рюмки на каждого, и я чувствовал себя очень хорошо.
- Эй, Фокси, давненько я тебя не видела, - раздался хриплый голос у меня за спиной.
Прежде чем я успел обернуться, ДонМари обняла меня за плечи, а ее рука легла мне на бедро и поползла вверх.
ДонМари была высокой и худой, с гигантской парой фальшивых сисек, которые выглядели на ней очень хорошо. Уверен, она заплатила немалые деньги за то, чтобы эти буфера так хорошо выглядели. В свое время я повидал несколько таких, и ее были солидными. ДонМари – одно имя, все в одно слово. Я знал это, потому что однажды ночью, когда мы немного повеселились, она заставила меня написать его черным маркером на моем животе. На самом деле за эти годы у нас было несколько веселых ночек. Она была фанаткой команды. Таскалась за нами с места на место, укладывая в постель того игрока, который ей нравился в то или иное время.
Она была чертовски хороша в постели, очень внимательна, а ее навыки отсоса были просто великолепны.
- Привет, ДонМари. Не возражаешь убрать свою руку? - я запнулся и нахмурился.
- Зачем мне делать такую глупость? Если я правильно помню, тебе нравилось то, что могла делать эта рука.
Я пьяно хихикнул и опустил глаза. Ее ярко-красные ногти были похожи на когти, впивающиеся в плоть моего бедра, напоминая, что они не были нежными лилейно-белыми руками моей Мармеладки - женщины, которая была бы очень зла, если бы увидела эту цыпочку, повисшую на ее мужчине.
- Извини, дорогая, я мужчина лишь для одной женщины, и так оно и останется.
ДонМари усмехнулась, прислонилась своими фальшивыми сиськами к моей груди и лизнула сбоку мою шею. Я ничего не мог с собой поделать. Мой член ответил, болезненно твердея в джинсах.
Она прикусила мое ухо.
- Держу пари, что я могла бы изменить это правило «одной женщины» на «одну женщину за раз». – Она снова прикусила ухо и потянула за него.
Это было приятно, но не так хорошо, как, когда моя девочка касалась и целовала меня там.
Алкоголь тяжело закружился у меня в животе, я моргнул.
Как раз когда я собирался сказать ДонМари, чтобы она пошла погулять, я повернул голову и увидел самую красивую женщину в мире. А потом я перестал ее видеть, потому что липкие губы накрыли мои, и меня поцеловала женщина, которая на вкус была как яблочное пиво. Я попытался спихнуть ее, но ДонМари вцепилась мертвой хваткой. Черт возьми, эта стерва была очень сильной. Я мотнул головой, но она воспользовалась этим как возможностью перекинуть через меня ногу и запрыгнуть мне на колени.
- Тебе нельзя верить!
Слова Женевьевы ударили мне в уши прямо перед тем, как поток ледяного пива растекся прямо по моей голове и вниз за воротник рубашки, по груди, и по всей ДонМари, которая, вскрикнув, спрыгнула с меня так быстро, что я едва успел уловить мелькнувшее пятно цвета.
- Ах ты лживый кусок дерьма! А я еще за тебя беспокоилась! Я прождала весь вечер, мне нужно было поговорить с тобой, хотя утром у меня занятия. И вот ты здесь, на часах без четверти два, а твой рот на этой... этой... девке!
- Мармеладка, пожалуйста. Выслушай. - Слова звучали странно, будто я говорил с полным ртом мраморной крошки.
- Нет, не называй меня так. Теперь я для тебя никто иная, как женщина, чье сердце ты разбил. Женщина, чью жизнь ты разорвал на части. И женщина, которая беременна твоим ребенком! - ее голос надломился.
Меня снова будто окатило холодным ведром воды, когда ее слова попали в цель. По моим рукам пробежали мурашки, а желудок болезненно сжался.
- Меня сейчас вырвет, - пробормотал я, не в силах пошевелиться. Я даже не мог подобрать слов, чтобы ответить на то, что она сказала. Пиво и текила, которые я выпил на пустой желудок после тренировки, соперничали за внимание.
Последнее, что я увидел, был Клэй, протягивающий руки к моей рассерженной маленькой белокурой богине.
- Ты не так поняла. ДонМари просто решила поиграть…
Клэй попытался, но не сумел убедить Женевьеву в своей правоте. Возможно, потому, что он был так же пьян, как и я, но когда мы приехали, он съел целый обед, а я забыл о еде, из-за того, что проболтал с товарищами по команде. Плохое решение. Идти сюда вместо того, чтобы отправиться домой к моей женщине, было плохим решение. Твою мать. Я все испортил к чертям собачьим.
- Убери от меня свои руки. А ты, - Женевьева указала на Донмари, - можешь его забрать!
Она глубоко вздохнула, по ее лицу текли слезы, повернулась и стремительно вышла из бара.
Я попытался пойти за ней, но мои ботинки, словно набили цементом. Каждый шаг давался все тяжелее и тяжелее, чем следующий.
- Женевьева! - взревел я, падая вперед и ударяясь обо что-то твердое и мокрое, пахнущее несвежим пивом.
ЖЕНЕВЬЕВА
- Женевьева, я захожу!
Сначала я вздрогнула, думая, что это Трент стучит в мою дверь, но это была Эмбер, моя лучшая подруга во всем мире. Слава Богу.
Она вошла в комнату и сморщила нос. Я села и провела рукой под носом, чтобы стереть остатки соплей.
Она села рядом со мной, ее лицо было серьезным и добрым.
В последний раз я так далеко опускалась в эмоциональном штопоре, когда умерли родители. Сейчас было не совсем так, но это была смерть. Смерть отношений и будущего, о котором я мечтала больше всего на свете. И что еще хуже, у меня было доказательство этого потенциального будущего, надежно укрытое в моей утробе.
Я старалась быть сильной. Старалась смотреть на нее так, словно это был всего лишь очередной день, и я не проплакала весь вечер так сильно, что у меня горел нос и саднило горло, но я не могла быть таким человеком. Не сейчас. Не с тем, что я знала, и уж точно не перед моей лучшей подругой.
Мое тело затряслось, а губы задрожали. Слезы потекли по щекам и покрыли толстовку Трента, в которую я облачилась вчера вечером для своего фестиваля слез.
- Господи, Вив, что случилось? Это Трент?
Я выдавила из себя искаженную версию «да».
- Значит из-за Трента?
Я едва могла дышать, поэтому просто кивнула и дала волю слезам. У меня потекло из носа, и я снова вытерла слезы и сопли, пытаясь втянуть в себя воздух. Печаль и гнев были двумя стенами, рушащимися на меня, я попыталась сделать вдох.
- О, нет. Он что, порвал с тобой?
Я покачала головой и заплакала еще сильнее, рыдания сотрясали все тело. Я подтянула ноги к груди и обняла их, положив голову на колени, чтобы у меня была норка, куда я могла бы спрятаться.
Эмбер погладила меня по голове, запустив пальцы в грязные пряди моих волос.
- Ты с ним рассталась? - ее тон был мягким и мелодичным - теперь самый успокаивающий голос в мире, когда моей мамы не стало.
Я молча кивнула.
- Да.
Я закашлялась и снова заплакала, опустив голову и выпуская все это наружу.
В течение нескольких минут она позволяла мне плакать, продолжая успокаивать и шептать нежные слова ободрения. В конце концов, ей понадобилось больше информации.
- Ладно. Тогда почему же ты такая? - она медленно подняла руку и прикрыла рот ладонью. - О нет!
Моя нижняя губа выпятилась, будто была на это запрограммирована. Я молча кивнула.
- Он изменил? - ахнула она.
Я снова кивнула. Моя губа задрожала, и я судорожно сглотнула, стараясь сдержать тошноту, поскольку слюни были моим единственным скудным обедом со вчерашнего дня. Как бы то ни было, мой желудок скрутило, взбунтовавшись от недостатка пищи.
- Подлый грязный пес! Не могу поверить, что он это сделал. Извини. Слава Богу, ты узнала об этом лишь через несколько месяцев, а не через год. Или еще хуже - после того, как ты бы вышла замуж и родила детей от этого неудачника. - Она покачала головой и нахмурилась.
Я ничего не ответила. Просто смотрела на ее милое личико, длинные каштановые волосы и добрые зеленые глаза.
В ее глазах появился понимающий блеск, и она наклонила голову.
- Ты что-то мне не договариваешь?
Облизнув губы, я села и откинула с глаз грязные волосы.
- Я вчера узнала, что... - я даже не могла подобрать нужных слов. Боже, это оказалось труднее, чем я думала.
Эмбер схватила меня за обе руки и сжала их.
- Что угодно. Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно. Мы лучшие подруги на всю жизнь. Несмотря ни на что. Обещаю. - Она наклонилась и поцеловала мне обе руки. - А теперь расскажи мне. Ты пугаешь меня до смерти.
Я сделала глубокий вдох, два полных вдоха, а затем сорвала пластырь.
- Эмбер, я беременна.
- О, это не так уж плохо... вот увидишь... ты придешь в себя. Подожди... что? - она сжала мои руки в яростной хватке.
- Ты делаешь мне больно! - я выдернула руки.
Эмоции нахлынули на лицо Эмбер, как волна цунами, разбивающаяся о бесплодный берег. Шок. Счастье. Смятение. Страх. А потом... гнев. Она встала, уперла руки в бока и принялась расхаживать по комнате.
- Эта низменная, гнилая, грязная, мерзкая дворняжка! Я не могу в это поверить. Он обрюхатил тебя, а потом изменил! Ну и придурок. Но, знаешь, что? - она повернулась, уперев руки в бока, став похожей на Чудо-Женщину. - Ты обчистишь его до нитки. Ты сказала, что он невероятно богат, верно?
- Да, но...
Она покачала головой и рассекла рукой воздух.
- Я так устала от того, что мужчины используют в своих интересах хороших женщин. Если понадобится, мы сделаем тест на отцовство. Покажем, кто именно отец этого ангелочка. Боже мой... - она провела рукой по волосам. - Это безумие. Ты в порядке? А что сказал доктор?
Я пожала плечами.
- Я в полном порядке. Ребенку шесть недель и четыре дня... Ну, теперь уже пять. Сердцебиение хорошее. Очень быстрое. - Я сглотнула. - А ты хотела бы посмотреть?
Мне хотелось показать кому-нибудь свой маленький орешек, растущий внутри меня.
- Черт возьми, да, я хочу посмотреть. Несмотря ни на что, теперь у меня лучший статус тетушки. Подумать только, в скором будущем я смогу заботиться о маленьком мальчишке или девочке. - Она улыбнулась.
Я притянула ее в свои объятия.
- Спасибо тебе. Спасибо за то, что ты меня любишь. За то, что не судишь меня. - Я шмыгнула. Я не хотела, чтобы слезы снова вернулись.
Эмбер крепко меня обняла.
- Милая, я бы никогда не осудила тебя. То, что я девственница, еще не значит, что я осуждаю тех, кто выбирает секс. И я определенно не осуждаю тебя за то, что ты забеременела. Все происходит в мгновение ока. Я понимаю. Я просто беспокоюсь о тебе.
Я выдохнула воздух, который сдерживала.
- Я тоже беспокоюсь за себя. Это огромный рывок в пятилетнем плане. А я только что вернулась в круговорот событий с домом, счетами и своей курсовой работой, которую должна была начать в следующем месяце. Сейчас я не могу этого сделать. Использовать его деньги... ох.
Я снова легла на кровать и погладила живот. Напряжение в моих конечностях заставляло все мое тело чувствовать себя пучком обнаженных нервов.
Болело все.
Эмбер легла рядом со мной.
- Я обещаю быть рядом с тобой и малышом, - поклялась она, проводя крест на сердце.
Слезы вернулись с удвоенной силой и покатились по моим щекам.
- Я обещаю, что позволю тебе быть рядом и попрошу о помощи, когда она мне понадобится. - Я тоже перекрестила сердце.
- Я люблю тебя, Вивви. Ты - сестра, которой у меня никогда не было.
- Ты сестра от другого отца, Эмбер.
Она фыркнула и захихикала. Лежа там с моей лучшей подругой, я смирилась с тем, что это стало частью моей судьбы, частью Божьего плана. Почему он был так жесток, я не знала. По крайней мере, несмотря на все это, у меня была любовь моей сестры, брата и моей лучшей подруги. В какой-то момент я думала, что Трент и его семья будут частью этого, и я полагала, что, в конечном счете, это так и будет, но только в другом качестве.
Я потерла живот, успокаивая боль глубоко внутри, которая проистекала скорее из расколотого сердца, чем из маленькой жизни, растущей внутри меня.
ГЛАВА 20
 |
Когда ваша корневая чакра открыта и сбалансирована должным образом, вы будете чувствовать себя в безопасности в своем мире. Обычные ежедневные задачи покажутся вам не требующими усилий, и вы проведете свой день в полном покое. Вы не должны сомневаться или беспокоиться о своем месте в этом мире. Вы будете чувствовать себя защищенным в ваших отношениях и в безопасности в отношении финансов, карьеры и будущего.
ТРЕНТ
- Просыпайся, жалкий кусок дерьма! - раздался гулкий голос прямо над моим лицом.
Мне на лицо что-то капало, собираясь в уголках каждого глаза. Я что на улице?
Я несколько раз моргнул, пытаясь открыть глаза. В комнате было так светло, будто мне в глаза светил фонарик. Заслонив рукой свет, я попытался сесть. Комната закружилась, и у меня заболела голова, словно я побывал в драке и проиграл. Еще как.
- Чувак, вставай. Сейчас три часа дня. Кто-то должен здорово кого-то умаслить.
Я узнал этот голос.
- Клэй? - мой голос звучал тонко и хрипло, будто голосовые связки пропустили через мясорубку.
- Да, парень, вставай. - Кровать подо мной задрожала. - Господи, ну и слабак же ты!
Кровать все двигалась, и если бы он продолжил в том же духе, меня бы вывернуло прямо на него.
Поделом ему за то, что он разбудил мою задницу, когда я чувствовал себя отбросом.
- Чувак, отвали! Мне нужно поспать. Черт, а где же Женевьева? От моей Мармеладки мне полегчает, - пробормотал я, перевернулся и потерся лицом о подушку, которая пахла «Тайдом», а не лимонным гелем для душа. Если бы я мог достаточно скоординировать свои мозговые клетки, чтобы двигать мышцами лица, я бы надулся. - Пусть моя девочка приготовит мне что-нибудь, чтобы усмирить это дерьмо, перекатывающееся у меня в животе, хорошо?
Ответа не последовало.
- Кстати, а где она? - я открыл один глаз и осмотрел комнату.
Лицо Клэя появилось сбоку и оказалось на одном уровне с кроватью.
- Ее здесь нет. Ты в своей квартире. Мы приехали сюда на такси и рухнули на диван. Неужели ты ничего не помнишь о прошлой ночи?
Этот акт размышления заставил мои мозги биться о черепную коробку, словно там маршировал оркестр барабанщиков.
Вспышки воспоминаний о прошлой ночи начали проникать в мое сознание.
ДонМари прислонилась своими фальшивыми сиськами к моей груди и лизнула мою шею сбоку.
Крики Женевьевы.
«Тебе нельзя верить».
«Ах ты лживый кусок дерьма!» Жидкость, вылившаяся мне на голову.
«Теперь я для тебя никто иная, как женщина, чье сердце ты разбил».
«Беременна твоим ребенком».
Мир вращается и становится черным.
- Вот дерьмо, Клэй. Я так облажался.
Я провел рукой по лицу, отчаянно пытаясь разогнать туман. Клэй сел на кровать и похлопал меня по плечу.
- Да. Ты облажался. Ну что, пойдем умасливать?
- Да, черт возьми.
Я потер кулаками глаза и снова опустил лицо, ночная щетина покалывала мне ладонь. Когда я поднял руку, отвратительный запах достиг моих ноздрей. Повернув голову, я понюхал подмышку и почувствовал резкий запах пива и текилы.
- Но сначала мне нужно принять душ.
***
- Открой! Я знаю, что ты там, - крикнул я в тяжелую деревянную дверь дома Женевьевы в Беркли.
Наконец дверь открылась, и я оказался лицом к лицу с высокой брюнеткой. Хорошенькая, но невзрачная, совсем не похожая на мой белокурый огненный шар.
- Разве после первых двадцати стуков ты не понял, что твое присутствие нежелательно? - она моргнула и ехидно улыбнулась.
- Нет. Мне нужно поговорить с Женевьевой. Брюнетка отрицательно покачала головой.
- Значит, ты тот самый богатенький бейсболист, который за два броска обрюхатил мою лучшую подругу и изменил ей при первой же возможности. Да, ей абсолютно нечего тебе сказать. Проваливай.
Я застонал и зашаркал ногами, испытывая непреодолимое желание вломиться в дверь. Моя Мармеладка страдала в этом доме, и мне нужно было все исправить.
- Но мне нужно с ней поговорить. И я не изменял! Она резко откинула голову назад.
- Неужели? Целовать какую-то девку и позволить ей тереться о свои причиндалы, сидя у тебя на коленях, в общественном месте, пока твоя беременная подружка нервничает дома, ожидая, чтобы рассказать тебе, что у нее будет ребенок, может и не измена для тебя, - она обвиняюще ткнула в меня пальцем, - но для остального мира, уверяю тебя, это измена. А теперь… - на этот раз она махнула мне рукой в знак прощания, - хорошего дня. Когда придет время, мы попросим наших адвокатов связаться с тобой по поводу алиментов и тому подобному.
- Алименты на ребенка? К черту! – зарычал я сквозь стиснутые зубы, гнев пронзил мою спину огненным жаром.
- О, так ты не собираешься платить? Ну, это мы еще посмотрим. - Ее невинность, казалось, соскользнула с ее лица по щелчку пальца. - Тесты на отцовство докажут…
- Я не отрицаю, что ребенок мой! - прорычал я. - Я отрицаю, что ей понадобится адвокат. Я буду рядом с ней каждую секунду беременности, лежа в ее постели. - Я указал на верхний этаж дома.
Девушка в дверях фыркнула и приложила руку к груди.
- Ты бредишь, если думаешь, что заставишь ее увидеть в тебе кого-то другого, кроме как лживого изменщика. - В ее словах было столько презрения, что они почти обжигали мне кожу.
Я застонал и тяжело вздохнул.
- Послушай, милочка…
- Эмбер. - Горькое презрение наполнило каждую букву ее имени.
- Эмбер, точно. Лучшая подруга. Да, она рассказывала мне о тебе. Я с нетерпением ждал с тобой встречи, но у нас не было случая познакомиться, потому что последние пару месяцев ты находилась далеко на своей стажировке. Как бы то ни было, мне нужно с ней поговорить. Есть кое-что, что мне нужно ей сказать.
Эмбер улыбнулась умиротворяющей улыбкой, не показывая зубы - жест, который говорил человеку, что тот испортил свой день, навалив кучу дерьма. И я был тем парнем. Парнем, который заслужил этот жест. Черт. Я никак не мог достучаться до ее лучшей подруги. Мне придется попробовать что-то другое.
- Боюсь, это произойдет не скоро. Женевьеве нужно немного времени. Как ты знаешь, у нее и так много забот, а тут еще выявились новые подробности. Ну, к этому придется немного привыкнуть. Советую тебе дать ей немного времени. Подожди, пока она сама с тобой свяжется.
- Хорошо. Просто скажи ей, что я заходил и просил мне позвонить.
Я одарил ее самым умоляющим щенячьим взглядом из своего арсенала.
***
Прошло две недели. Две долбаные недели абсолютно никакого ответа от Женевьевы. Я звонил, писала СМС, заходил каждый день. Студия йоги даже не позволила мне войти через главную дверь. После того, как я стал кричать на весь центр, ко мне вышла ангельского вида женщина, примерно в возрасте моей мамы, по имени Кристал. Йоги не любят, когда люди повышают голос и верещат в их вестибюле, когда они пытаются обрести свой Дзен. Кристал, по-видимому, владелица этого заведения, предложила мне полный возврат оплаты. Оказалось, что когда кто-то лажал с кем-то из них, они не слишком доброжелательно реагировали на это и давали понять, что в то время я не был желанным гостем в их заведении.
В полном отчаянии я подошел к ее дому и сел на крыльцо. Прошло два часа, прежде чем на подъездной дорожке остановился «Мустанг». Я бросился к гаражу и стал ждать, пока Роуэн выйдет.
Увидев меня, он нахмурился. Это был не очень хороший знак.
- Чего ты хочешь, Трент? - он попытался быстро пройти мимо меня, перекинув рюкзак через плечо.
- Мне нужно поговорить с твоей сестрой, приятель.
Он издал нечто среднее между насмешкой и пыхтением.
- Зачем? Чтобы заставить ее еще немного поплакать? Потому что это все, что она делает. Это и рвота. Что бы ты с ней ни сделал, это разбило ей сердце. Обычно, когда парень разбивает девушке сердце и все еще хочет ее вернуть, это происходит потому, что он ей изменил. Так вот что случилось?
Его взгляд был жестким.
- Все было совсем не так.…
Он протиснулся мимо меня, качая головой.
- Я всегда думал, что ты - самое лучшее, что когда-либо случалось с нами. Великий Трент Фокс. - Он широко развел руки. - Лучший нападающий во всем бейсболе. А теперь ты просто придурок, который погубил мою сестру. Оставь нас. А еще лучше, - он подошел ко мне и сунул мне в руку связку ключей, - возьми машину и уезжай. Мне ничего не нужно от того, кто обидел мою сестру только для того, чтобы залезть к ней в трусики. Надеюсь, что следующая женщина, с которой ты переспишь, наградит тебя венерическим заболеванием.
Затем он прошел через гараж и исчез в доме, металлическая дверь опустилась на бетон.
Мое сердце сильно сжалось, а колени задрожали. Боже, я причинил боль этой семье и уже начал сомневаться, смогу ли когда-нибудь до них достучаться. Острая боль пронзила мое сердце, и я согнулся пополам. Я сделал несколько глубоких вдохов и потер грудь. Звенящий звук напомнил, что у меня в руках что-то было. Ключ. А рядом с ключом от машины болтался ключ, который позволит мне войти.
Ключ от входной двери.
***
Позже тем же вечером, около полуночи, осмотревшись, я обошел дом.
Вокруг было темно и тихо. Обойдя дом сзади, я воспользовался ключом и открыл дверь. Сигнализация пискнула один раз. Я ввел дату смерти родителей Харперов. Она пискнула еще раз и выключилась.
Я не мог поверить, что прибег к взлому с проникновением. Ну, формально я не взламывал дверь, так как у меня был ключ, но все же... если они захотят выдвинуть обвинения, я могу попасть в серьезные неприятности. Это того стоит. У женщины наверху было мое сердце и мой не рожденный ребенок.
Я должен был действовать. Рискнуть всем. Вот что сказала мне мама, когда я объяснил ей ту дерьмовую грозу, что разразилась в баре. Сначала она отругала меня на чем свет стоит. Потом бегала по дому, планируя будущую жизнь своей внучки или своего внука, и то, как она будет играть в ней заметную роль.
Медленно, я направился вверх по лестнице. Из комнаты Роуэна лилась музыка, но в этом не было ничего необычного. Парень даже спал под нее.
Затаив дыхание, я поднялся по небольшой лестнице и прислушался у двери Женевьевы. Ничего, кроме тишины. Я сделал один маленький вдох и повернул ручку. Я посмотрел на кровать, но ее там не было. В ванной комнате горел свет. Тихо ступая, я подошел туда, и там, на полу, увидел свой самый страшный кошмар.
Безжизненное тело Женевьевы лежало на розовых ковриках ванной. Я подбежал, упал коленями на кафель и рывком притянул ее к себе.
- Детка, о, боже, Женевьева! - я похлопал ее по лицу. Ее веки затрепетали. Я притянул ее голову к своей груди и поблагодарил Бога, что она не оставила меня. - Женевьева, что случилось?
Ее глаза закатились, она моргнула, ее взгляд расфокусировался.
- Сильно тошнит.
У нее снова начались позывы.
Я перевернул ее, и ее вырвало густой зеленой желчью.
- Роуэн! - заревел я во всю глотку.
Его дверь с грохотом ударилась о стену. Затем я услышал топот его ног по лестнице, поднимающихся на лестничную площадку и вбегающих в комнату. В носках он заскользил по деревянному полу.
- Что ты сделал? - завопил он.
- Ничего! Я нашел ее без сознания. Ее сильно тошнит.
- Да, знаю я, тупица. Ее рвет без остановки уже две недели.
Он перешагнул через нас, взял тряпку, намочил ее и положил ей на лоб.
- Она вся горит. Что же нам делать? - он поморщился, и его лицо побледнело.
Я быстро принял решение и поднял ее на руки.
- Следи за своей сестренкой. Я отвезу Женевьеву в отделение неотложной помощи.
- Она же не одета! - сказал Роуэн, дергая себя за волосы.
Я посмотрел вниз. Женевьева была в крошечной маечке и трусиках, и больше ни в чем.
- Дай мне одеяло. Скорее!
Роуэн набросил его поверх бесчувственного тела Женевьевы.
- Мармеладка, с тобой все будет в порядке. Все будет хорошо. Роу, позвони моей маме. Пусть она приедет сюда, чтобы присмотреть за Мэри. Встретимся в больнице «Саммит Медикал».
- Ладно. Хорошо.
Он остановился, глубоко вздохнул, поднял плечи и отвел их назад. На месте Роуэна стоял мужчина. Каким-то образом, за те десять секунд, что потребовались ему, чтобы взять себя в руки, он стал старше.
ЖЕНЕВЬЕВА
Я проснулась от звука сердитого шепота, но держала глаза закрытыми, не уверенная, что хочу, чтобы кто-нибудь знал, что я проснулась. Один из голосов был похож на Трента, а другой - на мою подругу Эмбер.
- Повторю это еще раз. Я. Не. Изменял. Женевьеве. Эта девица - фанатка. Трахает все, что движется. Я был пьян, а она повисла на мне.
Трент произносил слова отрывистым шепотом.
- О, конечно. Удобное оправдание. - Даже шепот Эмбер звучал натянуто. Она полностью включила режим мамы-медведицы.
- Эмбер, клянусь тебе. Клянусь всем святым, жизнью моей матери, моей работой, я никогда не изменю Женевьеве. Я люблю ее. Больше всего на свете.
Она усмехнулась.
- Это ты сейчас так говоришь, но что будет, когда она станет огромной из-за беременности? А?
- Будет больше того, что я люблю, - тут же ответил он.
Я почти рассмеялась, потому что это был ответ в стиле Трента.
- А когда ты уедешь? У тебя не будет домашнего уюта, чтобы согреть тебя ночью. Что произойдет тогда?
Он вздохнул, и это прозвучало тяжело, будто его будущее балансировало на грани этого вопроса.
- Я не знаю, Эмбер. Куча парней женаты и имеют подружек. Надеюсь, Женевьева сможет приезжать. Я буду тусоваться с парнями, у которых есть ЖИП. Во что бы то ни стало.
- ЖИП?
- Жены и подруги. И я поклянусь Женевьеве, если она ко мне вернется, то я буду держаться подальше от всех этих фанаток. Особенно ДонМари. Кстати, ей очень скверно. Она тоже перепила, и обычно, когда игрок говорит ей, что он в отношениях, она тут же отступает.
- А теперь ты защищаешь свою подстилку?
Слова Эмбер были язвительными, и мне хотелось протянуть руку и защитить Трента, потому что я знала, он говорил серьезно, хотя мне все еще было больно это слышать.
- Нет. Нисколько. Я просто хочу, чтобы было ясно, что я к ней не приставал. Она воспользовалась мной. У меня есть три человека, включая Клэя, которые точно расскажут тебе, как все произошло.
- Ну, рада за тебя. Кучка лжецов готова тебя поддержать.
- Иисус, Мария и Иосиф, женщина! Ты бы и нос себе отрезала назло собственной физиономии, - прорычал Трент.
Гортанный смешок раздался в комнате громче, чем прежде.
- Не смей произносить имя Господа всуе.
- Во имя Христа! - промурлыкал Трент.
Настало время, когда я должна была объявить о своем присутствии и прервать их, прежде чем все станет еще более скверным.
- Кто-нибудь хочет услышать, что скажу я? - мой голос прозвучал еле слышным шепотом.
Эмбер и Трент бросились ко мне, встав по обе стороны больничной койки.
Трент склонился надо мной, поцеловал мою кисть, ладонь и запястье, прежде чем прижать мою руку к своей щеке.
- Слава Богу, ты в порядке. Ты меня так напугала. - Его глаза наполнились непролитыми слезами.
Эмбер протянула мне розовый стакан с соломинкой, и я отхлебнула воды. Ощущение было такое, будто мне в горло вонзились острые лезвия бритвы. Я несколько раз кашлянула, но была удивлена, когда вода не попросилась обратно.
- Что случилось? - я взглянула на капельницу, которая закачивала жидкость в мое тело.
- У тебя сильное обезвоживание. За последние пару недель ты сильно похудела из-за тошноты. Они сделали УЗИ влагалища, пока ты была в отключке, ребенок в порядке. Сердцебиение по-прежнему сильное. - Трент улыбнулся. - Они прописали тебе довольно сильные лекарства от тошноты. - Он потерся лицом о мою руку. - Мармеладка…
Я закрыла глаза и повернула голову к своей подруге.
- Эмбер, спасибо тебе за то, что ты здесь.
- Нет иного места, где бы я хотела быть, - сказала она.
- Мне нужно несколько минут поговорить с Трентом. Хорошо?
Она кивнула, сердито посмотрела на Трента и направилась к двери.
- Я буду снаружи, если тебе понадобится выгнать какого-нибудь нахального бейсболиста, разбивающего сердца.
Я улыбнулась.
- Спасибо, Эмбер. Со мной все будет в порядке.
Когда дверь закрылась, Трент наклонился вперед и прижался лбом к моему животу. Вот тогда-то и начались слезы. Мужчина, которого я полюбила, - испорченный, красивый, добрый, самоуверенный, самонадеянный мужчина - сжимал мое тело и плакал. Каждое слово бальзамом ложилось на мою израненную душу.
- Я не изменял, - выдавил он из себя. - Я бы не стал, ты должна мне верить. Прошу, Женевьева. Ты нужна мне. Мы нужны ему. Я готов на что угодно, чтобы сделать все правильно.
Он поднял голову. Темно-фиолетовые пятна ореолами окружали его карие глаза.
- Я люблю тебя. Я люблю этого ребенка. Я хочу быть с тобой. Всегда. Женевьева, я хочу жениться на тебе. Построить нашу совместную жизнь. Я, ты, - он положил руку мне на живот, - наш ребенок, Роуэн и Мэри. Одна большая счастливая семья. Пожалуйста, не отбирай это у нас из-за недоразумения. Этого больше никогда не повторится. Клянусь.
Трент поцеловал меня в живот и сжал мою руку. Я была несчастна, ничего не чувствовала в течение двух недель. Совершенно и бесповоротно потеряна без него. Я больше не знала, как быть самой собой. И так как я носила его ребенка, я не хотела быть только собой. Я хотела быть частью «нас»: его, меня и нашего ребенка. Конечно, Роуэн и Мэри тоже будут там, но это было началом моей собственной семьи.
- Я верю тебе и…
- И что? - в его глазах скопилось еще больше слез.
- Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя, Трент, и я не хочу прожить еще один день без тебя.
- О, слава Богу. - Его плечи опустились, и удерживаемое его напряжение, казалось, просочилось прямо из его пор, когда он закрыл глаза и позволил слезам катиться по щекам.
Я взяла его за руку и притянула к себе. Он поцеловал меня в лоб, в каждую щеку, залитую слезами, о которых я даже не подозревала, и, наконец, в губы. Простое, изменяющее жизнь прикосновение губ к губам сказало все, что нам нужно было сказать, и даже больше.
ЭПИЛОГ
 |
ЖЕНЕВЬЕВА
- Мармеладка, проснись! - Трент уткнулся носом мне в шею и потерся подбородком.
Ощущение, как от тысячи порхающих бабочек, покалывало мою шею и все тело, когда он покрывал поцелуями каждую доступную поверхность.
- М-м-м, это очень приятно.
Он уткнулся своим щетинистым подбородком мне между грудей. Через несколько секунд он уже сдвинул вниз мою майку, и прохладный воздух поцеловал кончики моих возбужденных сосков. Они мерзли не так уж и долго. Трент облизал каждый кончик и втянул один в горячий рот. Он обвел его языком, загипнотизировав меня, прежде чем нежно прикусить чувствительную вершинку. Молния желания пробежала по моей груди и спустилась прямиком между бедер. Мой клитор болел и пульсировал, нуждаясь, чтобы Трент оказался в другом месте.
Я широко раздвинула ноги, чтобы он мог втиснуть между ними свое большое тело, а я могла бесстыдно потереться промежностью о его увеличившуюся эрекцию. Боже, как же я любила его большое тело. Все в нем кричало о мужчине, сексе и экстазе, все было упаковано в один прекрасный комплект, который был полностью моим.
- Детка, я в деле.
Он потянул за тугую вершинку, и я выгнулась дугой.
- Да, давай. - Я охнула, позволяя ему хорошенько надо мной поработать.
Он усмехнулся у моей груди, поцеловал ее, а затем впечатался в мое лоно своими бедрами.
- Нет, Мармеладка. Я получил контракт. Игры возобновились. - Он скользнул рукой вниз между нашими телами, проникая мне под трусики. Через несколько секунд он просунул два пальца глубоко внутрь. Я ахнула и приподнялась, желая ощутить его еще глубже. Всегда глубже, так чтобы не знать, где заканчивается он, и начинаюсь я.
Он касался меня пальцами, сильно надавливая, дразня, как мне нравилось, то местечко внутри, и отходя назад. Он повторял этот процесс до тех пор, пока у меня внизу все стало настолько влажно, что он бы мог пить из меня. Вот как ему это нравилось. Трент всегда сводил меня с ума, прежде чем избавлял от страданий и раздавал оргазмы так, словно подавал блюдо с декадентскими десертами.
- Малыш... - я наклонила бедра, пытаясь усилить ощущения, которые заставили бы меня переступить через край.
- Если я позволю тебе кончить, ты выслушаешь меня? - он ввел пальцы, удерживая их, высоко и глубоко.
Я застонала и выгнулась дугой, почти кончая.
- Да, пожалуйста.…
Я умоляла постоянно. С тех пор как у меня начался второй триместр беременности, я все время хотела его. Днем и ночью, а иногда и между ними.
Он охотно подчинился. Он считал своим мужским долгом заботиться о своей беременной девушке.
- Ну что, Мармеладка, ты готова к этому?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова, когда он потирал меня изнутри. С порочным блеском в глазах, нацелившись большим пальцем, он сильно надавил на мой клитор. Все мое тело содрогнулось, удовольствие пробежало по каждой конечности, вызвав
такое сильное ощущение, что у меня перехватило дыхание. Он покрутил большим пальцем вокруг моего горячего бугорка, еще раз вогнал эти восхитительные пальцы высоко и глубоко, а затем втянул мой возбужденный сосок в рот. Когда он прикусил его, я потеряла рассудок, тело и сердце из-за единственного мужчины, который мог одарить меня таким невероятным блаженством.
В течение нескольких мгновений он медленно и неглубоко касался меня там, прежде чем убрать руку, стащить с меня трусики и облизать мою киску.
- Чистый мед. Прямо как конфетка, - прорычал он, а затем засунул свой язык так глубоко, как только мог, и закружил им, я вся задрожала у его рта.
Как только я успокоилась, он поцелуями проложил себе путь обратно по моему телу, встал на колени и подтянул мои ноги вверх, положив мои лодыжки на свои мускулистые плечи, так, что мои ноги были прижаты к его ушам. Затем он медленно и осторожно вошел в меня, стараясь не согнуть меня пополам там, где лежал его ребенок. Войдя глубоко, он прижался ко мне, закружил бедрами и остановился.
Я открыла глаза и надулась.
- Почему ты остановился? Я только вошла во вкус. Он засмеялся и поцеловал мою лодыжку.
- Потому что раньше ты меня не слушала. Я пытался сказать тебе, что только что закончил разговаривать по телефону. Мой контракт продлили на пять лет. И ты никогда не поверишь, на какую сумму. - Он ухмыльнулся и толкнулся в меня.
Я ахнула.
- Очень большую?
Он укусил меня за лодыжку.
- Обрати внимание.
Я приподняла бедра, чтобы он понял намек на то, что мне нужно.
- Я вся внимание.
- Не к моему члену. К моим словам. Мне продлили контракт на следующие пять ле