ДНЕВНИК
1721-1725
Часть пятая
1725 год (отрывки)
Январь
28-го, в день тезоименитства нашего герцога, его величество император, к величайшему прискорбию всех его верных подданных, скончался между 4 и 5 часом утра на 53 году от рождения после 13-дневных страданий от каменной болезни и других припадков. За три дня перед тем его величеству делали операцию, которая, по-видимому, кончилась так благополучно, что все готовы уже были считать его вне опасности. Эта горестная потеря была бы невознаградима для России, если б благое Провидение не внушило здешнему Сенату, генералитету, адмиралитету и духовенству единодушной мысли провозгласить вдовствующую государыню для пользы государства и во уважение высоких ее заслуг царствующею императрицею (тем более, что она всегда показывала заботу и материнское попечение о верных своих подданных и что это согласовалось с державным намерением покойного монарха) на всю жизнь, доколе Богу угодно будет продлить дни ее величества, — без дальнейшего назначения ей наследника. Все это было подписано собственноручно вышеназванным собранием государственных сановников в 8 часов утра, при чем они обещались и поклялись стоять один за другого и держаться раз принятого решения, хотя бы то стоило им жизни. По подписании такого акта они все вместе отправились к ее величеству императрице, выразили ей сперва свое соболезнование, а потом доложили о принятом ими решительном намерении и поручили себя ее высокой милости. После того они все допущены были к целованию руки, и генерал-майор и майор Преображенского полка Ушаков был послан как к обоим гвардейским полкам, так и к стоявшему здесь гарнизоном гренадерскому полку (которые были собраны и расставлены в трех различных местах), объявить, что его величество император, по неисповедимым судьбам Провидения, в этот день утром отошел в жизнь вечную и что на престол вступила вдовствующая императрица Екатерина. Говорят, во всех трех полках не было ни одного человека, который бы не плакал об этой неожиданной и горестной кончине, как ребенок, и который не был бы сердечно доволен наступившим новым царствованием ее величества [267] императрицы Екатерины как единственным для себя утешением в этом несчастии. Вообще все люди без исключения предавались неописанному плачу и рыданиям. В это утро не встречалось почти ни одного человека, который бы не плакал или не имел глаз, опухших от слез. Члены Сената и Синода и собравшиеся вместе с ними генералы, возвращаясь от императрицы, все также горько плакали, потому что нашли ее величество в таком горестном и отчаянном положении, что при виде ее тронулось бы и каменное сердце. Ее величество вдовствующая императрица от постоянного беспокойства во время мучительной болезни государя, которого она почти ни на минуту не оставляла, и от беспрерывного огорчения и плаканья так, говорят, ослабела, что к вышеупомянутой аудиенции ее должны были вести маршал Олсуфьев и старший брат молодой Нарышкиной. Поэтому дай только Бог, чтобы ни ее величество, ни обе императорские принцессы, ни наш герцог (которые все трое почти неутешны) сами не впали в тяжкую болезнь от крайнего огорчения, причиняемого им этою горестною кончиною. На сей раз нечего было опасаться каких-нибудь беспокойств; все обошлось мирно и тихо, что прежде, как хорошо известно из истории прошедших времен, здесь редко случалось при кончине государей. Впрочем, оба гвардейских полка (пользующиеся большим весом и значением) заблаговременно приняли все меры, чтобы не случилось какого-нибудь смятения. С обеих сторон дворца, в котором скончался император и собрались все вельможи, поставлены были две гвардейские роты с ружьями, а на всех прочих местах размещены крепкие караулы. Вскоре после того как наш тайный советник Бассевич возвратился домой, к нему приехали многие иностранные министры, между прочими Кампредон, Цедеркрейц, Мардефельд и Вестфаль, чтоб узнать, как повершилось дело при императорском дворе. Все они не могли надивиться, что все кончилось так благополучно и без малейшего беспорядка. Затем весь наш двор получил приказание немедленно облечься в глубокий траур. Генерал-майор и майор гвардии Мамонов в тот же день был отправлен в Москву как для объявления там о кончине императора и вступлении на престол императрицы, так и для приведения жителей к присяге, а вместе с тем и для поддержания в этой столице тишины и спокойствия.
|
|
|
|
29-го. Его королевское высочество кушал при императорском дворе. Перед обедом тело покойного императора в сопровождении императрицы, всего двора и знатнейших вельмож было перенесено в большой зал и положено на парадную постель. Ввечеру Сенат собирался у императрицы для подписания указов по случаю кончины государя, назначенных к отправлению в провинции. В этот день разрешена была также отправка шведской почты, которую до сих пор задерживали здесь вместе с другими. [268]
|
|
30-го отпущена была и германская почта. Мы узнали в этот день, что генерал Вейсбах на днях опять отправится в Украину для командования расположенными там войсками, которые до сих пор состояли под начальством князя Голицына. В этот же день несчастный подполковник Шталь, просидевший около 8 месяцев под арестом, получил полную свободу.
31-го Шталь имел честь после обеда представляться его королевскому высочеству и всеподданнейше благодарить его за милостивое заступничество. Только в этот день прибыл из Ревеля выписанный сюда медик, опоздавший, как и многие другие. Матросам и всем служителям, состоящим в морском ведомстве, было объявлено нынче о вступлении на престол императрицы, о котором в то же время торжественно читали во всех русских церквах только что вышедший манифест.
Февраль
1-го началась здесь масленица. После обеда, когда его королевское высочество возвратился домой из императорского дворца, ему имел честь представляться Кениг, бывший секретарь несчастного Шафирова. 26 числа прошедшего месяца он был выпущен на поруки, а вчера его совершенно освободили от ареста, под которым содержали постоянно со времени падения несчастного барона Шафирова.
3-го, в день тезоименитства старшей императорской принцессы Анны, в церкви Св. Троицы в присутствии князя Меншикова, Сената, Синода, генералитета и всех коллегий происходило подписание присяги на верноподданство. Всякий получал отдельный лист, который, подписав, должен был вручить князю (Меншикову).
4-го с его королевским высочеством простился капитан Бирон (Так назван в подлиннике по ошибке, а может быть и вследствие опечатки, капитан Витус Беринг, который, как известно, был командирован для решения вопроса, соединяется ли Азия с Америкою.), которого откомандировали в Камчатку, где ему поручено выстроить небольшой корабль и потом отправиться в Америку для исследования фарватера. Он только три недели тому назад получил нужные на то приказания, но матросы со всем необходимым для кораблестроения были, говорят, отправлены вперед уже прежде. Эта экспедиция принадлежит к последним достославным распоряжениям покойного императора, задуманным им для пользы и благополучия России.
5-го. Генерал Вейсбах получил наконец разрешение отправиться в путь и, вероятно, в нынешнюю же ночь оставит С -Петербург. Он проедет на Украину через Москву. [269]
8-го. Его королевское высочество видел сегодня утром тело императора, которое уже очень почернело и попортилось, почему его теперь уже не всем показывают.
9-го. Его королевское высочество получил от императрицы в подарок огромного кабана, двух прекрасных косулей-самцов и молодого оленя, которые присланы сюда из Киева. Говорят, что и иностранным министрам сделаны отчасти подобные же подарки, потому что сюда вдруг прислано было довольно много вышеупомянутых животных, которых здесь вовсе нет. Вообще дичь здесь довольно редка, за исключением зайцев и птиц, встречающихся повсеместно в большом изобилии. Мы слышали, что сегодня арестовали одного гвардейского унтер-офицера, который распространял ложный слух, будто ко двору никому не приказано являться в кошельках, косах, париках и с палками. Но достоверно, говорят, только то, что в приемную императрицы не ведено пускать никого из здешних должностных лиц ниже генерал-майорского чина (См Приложение I.). После обеда французский министр Кампредон и шведский посланник барон Цедеркрейц имели аудиенцию у императрицы. Последнему после того показывали еще тело императора.
10-го, после обеда, его королевское высочество, наш герцог, отправился к императорскому двору, но нашел принцесс опять сильно расстроенными, потому что они поутру долго пробыли при теле и снова предались своей скорби. Любовь их к покойному императору так велика, что при виде его тела они делаются почти неутешными. Да и как не чувствовать им всю тяжесть утраты родителя: он всегда обнаруживал к ним несказанную нежность и любовь, особенно к старшей принцессе. Его высочеству по причине этой сильной горести принцесс ничего не удалось там сделать и потому он около полудня воротился опять домой; вечер однако ж провел у них.
11-го его королевское высочество получил от императрицы в подарок большую золотую табакерку с портретом ее величества, которая собственно была заказана государынею для императора.
12-го. Носятся слухи, что прежнему впавшему в немилость вице-канцлеру Шафирову возвращено опять баронское достоинство. Уверяют также, что г. Шталь получил наконец свой паспорт от князя Ромодановского, которому императрица вчера еще раз словесно отдала об этом приказание.
13-го у его королевского высочества были вице-адмирал Сивере и командор Бредаль, из которых первый дня за два приехал сюда из Кронштадта, где он начальствует, и в этот день отправлялся опять туда.
14-го, около 5 часов, его королевское высочество отправился со мною ко двору, где, пробыв несколько времени у принцесс, прошел [270] к императрице, у которой оставался с лишком два часа. Он нашел у ее величества много генералов и придворных, и я узнал, что без приглашения в приемную государыни действительно не велено являться никому, кроме придворных кавалеров и лиц, имеющих чины не ниже генерал-майорского. Ее величество императрица в этот раз очень много говорила с герцогом и была с ним вообще как-то особенно милостива.
15-го, поутру, я был вызван к тайному советнику Бассевичу, который, по приказанию герцога, объявил мне, что его королевское высочество намерен сделать графа Вахтмейстера камергером и не сомневается, что я соглашусь уступить ему старшинство, потому что он уж так долго был камергером у королевы шведской. Я сказал, что охотно подчиняюсь воле его королевского высочества, тем более что граф очень любезный и достойный кавалер и что мне самому кажется, что этому делу иначе и быть нельзя. Тайный советник был доволен моим ответом и уверил меня, что его королевское высочество примет его с особенным удовольствием. Императорские принцессы в этот день ходили опять в комнату, где стоит тело императора, и потому были очень печальны. Императрицу уже несколько раз просили приказать закрыть гроб, но она не соглашалась на это, потому что сама часто к нему приходит. Думают однако ж, что погребение совершится еще до Страстной недели. Все императорские короны и другие регалии, говорят, уже дня за три привезены сюда из Москвы. Здесь носятся слухи, что бывшему в немилости Писареву опять возвращен чин капитан-поручика бомбардиров и что рекетмейстер Паулин (Paulin) будет уволен от службы.
16-го. Так как граф Вахтмейстер третьего дня говорил с герцогом наедине и доложил ему, что на прошлой неделе получил из Швеции бумагу о своем увольнении, то его королевское высочество поутру отдал графу Бонде письменное приказание, вследствие которого Брюммер и я были приглашены к 9 часам ко двору. Граф Бонде прочел нам распоряжение, по которому граф Вахтмейстер назначался камергером, с тем чтоб по старшинству ему считаться моложе Брюммера и старше меня, потому что Брюммер еще в шведской службе был старше его; я же, как уж сказано выше, подчинился этому распоряжению по желанию герцога. В 10 часов мы пошли к его королевскому высочеству, который вручил графу Вахтмейстеру камергерский ключ.
17-го его королевскому высочеству представлялся курляндский камер-юнкер Бирон, который по какому-то делу послан вдовствующею герцогинею Курляндскою к императрице и только недавно приехал сюда из Митавы. Оба Шталя приезжали прощаться и намеревались на другой день отправиться в путь. [271]
18-го. Говорят, сегодня здесь получили из Швеции подтверждение известия, что самозванец, выдававший себя за покойного короля Карла XII, действительно арестован.
19-го, в половине девятого часа утра, ко двору приезжал генерал-лейтенант Миних, который прибыл сюда дня за два и в этот день после обеда уже опять собирался ехать, потому что должен был приводить к присяге на верноподданство ее величеству императрице всех состоящих под его начальством, а этих всех, говорят, до 15 000 человек. Он говорил, что надеется нынешним летом иметь 20 000 рабочих для продолжения работ по проведению Ладожского канала.
21-го, в воскресенье, при нашем дворе обедал в числе других и капитан Мюллер, лифляндец, который когда-то был сговорен с сестрою несчастного Монса, г-жею Кейзерлинг, и долго находился здесь в плену вместе с графом Бонде.
25-го. Младшая императорская принцесса Наталия, говорят, очень плоха: сделавшаяся у нее ровно за неделю лихорадка с пятнами опять возобновилась, и за тем последовала горячка, которая продолжается с такою силою и до того расслабила больную, что почти нет никакой надежды на ее спасение.
26-го, вечером, когда его королевское высочество был у императрицы, принцесса-невеста, также там находившаяся, подошла так близко к свече, что сожгла бы на себе весь головной убор (fontange) (Это какой-то особенный головной убор, называвшийся так по имени m-lle de Fontanges (Фонт), любовницы Людовика XIV.), а с ним и волосы, если б я не успел подбежать и загасить огонь.
Март
3-го бывший денщик и фаворит императора Василий Петрович объявлен был камер-юнкером императрицы. Он тот самый, которого покойный государь лет 5 или 6 тому назад взял к себе в денщики из певчих.
4-го, утром, в половине одиннадцатого, скончалась младшая императорская принцесса Наталия. Она была необыкновенно хороша, мила и прекрасно воспитана и не уступала бы в красоте принцессам, своим сестрам, если б Богу угодно было продлить ее жизнь. Можно себе представить, как горестна должна быть императорскому двору эти кончина в настоящее время, когда тело императора даже не предано еще погребению.
7-го. Сегодня поутру ландрат фон Розен, депутат эстляндского дворянства, вручил тайному советнику Бассевичу диплом, в котором было изображено, что это дворянство принимает его и его наследников в свои члены. После обеда по улицам объявляли с [272] барабанным боем, что погребение императора будет совершено 10 числа этого месяца и чтобы все назначенные участвовать в церемонии сообразовались с тем и были на своих местах.
8-го продолжали объявлять то же самое.
10-го, в день погребения императора (Описания этого погребения, к сожалению, недостает — Примеч. А.-Ф. Бюшинга.) и императорской принцессы Наталии, в 7 часов утра тремя пушечными выстрелами был подан из крепости первый сигнал, чтобы все назначенные в церемонию изготовились и отправились в указанные им дома, потому что во дворец императрицы должны были собраться только ближайшие родственники с их свитами, все имевшие какую-нибудь должность при телах царственных усопших и, наконец те, которым следовало нести регалии. В 11 часов его королевское высочество отправился с своею свитою к императорскому двору и к принцессам.
11-го мы осматривали Васильевский остров, который, по предположению покойного императора, со временем должен был составить собственно город С.-Петербург. Там воздвигнуто уже большое количество прекрасных каменных домов, особенно вдоль по берегу Невы, и этот ряд строений необыкновенно живописно бросается в глаза, когда едешь вверх по реке из Кронштадта. Но большая часть этих домов внутри еще не отделана. Каждому из здешних вельмож, получивших приказание там строиться, дан был план, по которому и возводился фасад дома; внутренним же устройством всякий мог располагать как хотел. Улицы хотя уже проведены, но до сих пор, кроме больших, идущих по берегу, еще мало застроены; только там и сям стоят отдельные дома, но и они со временем большею частью будут снесены. Кроме князя Меншикова и некоторых других, еще немногие из здешних вельмож живут на этом острове, потому что почти все владельцы его имеют дома и в других местах города. Мы проехали также через длинную аллею, проведенную на острове, к галерной гавани, которая находится в шести верстах от города. Она имеет более полутора верст в длину, образует круг и укреплена только в конце Невы. Устроена она только три года тому назад; глубина ее двенадцать футов, а ширина такова, что в ней могут стоять рядом четыре галеры. Мы нашли в ней уже более 200 галер и людей 20 полков, откомандированных туда частью для замещения необходимых караулов, частью для продолжения работ и укреплений. В этот день утром тело младшей императорской принцессы, вынесенное накануне, было похоронено в церкви в том самом месте, где покоятся прочие члены императорской фамилии.
13-го. Сегодня застрелился один здешний обер-аудитор по фамилии Бекель, немец, человек ученый и почтенный. Причина неизвестна. После обеда его королевское высочество получил от [273] императрицы в подарок кабана и молодого лося. Ее величество по получении дичи или вообще чего-нибудь редкого почти всегда уделяет часть и нашему герцогу.
15-го. Говорят, нынче после обеда ее величество императрица в первый раз изволила быть в Сенате и лично там председательствовать; но сенаторы собирались во дворец, куда, как слышно, и впредь будут съезжаться, когда ее величеству заблагорассудится присутствовать при их заседании.
17-го мимо нас провезли человек двести ссыльных, возвращенных сюда из Сибири. Все это были лица, которые в прошлом году (Не в прошлом, а в 1722.) не хотели присягать в верности установленному императором порядку престолонаследования.
18-го. Сегодня поутру труп недавно застрелившегося обер-аудитора был публично вытащен на позор для внушения народу страха и отвращения от самоубийства. Сперва труп этот анатомировали в здешнем госпитале и уж потом, когда в нем не оказалось ничего особенного, передали в распоряжение полиции. В России медики и хирурги при госпиталях могут для анатомирования брать все трупы преступников, если только читают над ними лекции воспитанникам. Такой обычай весьма похвален, потому что способствует образованию отличных хирургов, в которых здесь и нет недостатка.
19-го, в 11 часов утра, эстляндские и лифляндские депутаты имели отпускную аудиенцию у императрицы, при чем речь держал ландмаршал Унгерн. Аудиенцию эту императрица давала стоя, тогда как во время первой аудиенции ее величество, говорят, сидела. После речи ландмаршала депутаты подали свои мемориалы, в которых всеподданнейше просили о подтверждении старинных их привилегий, и государыня приняла их весьма милостиво.
20-го. Так как здесь принято в большие праздники снимать траур, то в этот день объявляли с барабанным боем, что на Святой неделе черное платье оставляется и что мужчины имеют являться в цветных кафтанах и черных штанах, а дамы в белых головных уборах.
21-го. У тайного советника Бассевича был при мне камергер Рейхель. К герцогу нашему он до сих пор еще не являлся. Вообще это какой-то необыкновенный и странный человек. Прежде он был большим и очень счастливым игроком и выигрывал пропасть денег, которые однако ж всегда у него опять уплывали. Теперь, кажется, осталось их у него немного, что и не удивительно. Он, между прочим, начал строить в Бреславле более чем княжеский дворец, выходивший на несколько улиц, но не мог продолжать его, далеко не достроив и до половины. Впрочем он человек очень не глупый, весьма красивый собою и мог бы везде иметь успех и нравиться, если б не [274] был таким чудаком. Я уверен, что наш тайный советник желает, чтоб он поскорее опять уехал отсюда, потому что тот большую часть времени проводит у него. Между тем г. Бассевич ради его брата делает ему всевозможные угождения. В этот день утром наш посланник Штамке имел аудиенцию у ее величества императрицы, при чем говорил речь и передал свою кредитивную грамоту. Г. Ягужинский отвечал ему от имени императрицы в очень милостивых выражениях. На этой аудиенции присутствовали почти все здешние знатные сановники и очень многие из дам. Говорят, что завтра или послезавтра шведский министр барон Цедеркрейц также будет иметь аудиенцию, хотя и не получил еще из Швеции своей кредитивной грамоты. Но ему предписано от его двора непременно искать аудиенции. 22-го. Около 3 часов наш герцог отправился с обер-камергером ко двору, где в последний раз на этой неделе имел удовольствие видеть ее величество императрицу и императорских принцесс, потому что они на Страстной собирались говеть. Вечером являлся от принцессы-невесты посланный, который от ее имени просил его высочество в продолжение Святой недели надевать черный кафтан при камзоле из золотой или серебряной парчи, но кавалерам своим предоставить одеваться как им угодно; что же касается до прислуги, то она должна была носить в это время черные кафтаны и цветные камзолы.
24-го с барабанным боем объявляли во всеобщее сведение, что теперь всем и каждому предоставляется свобода продавать простой курительный и нюхальный табак, чего прежде не дозволялось. Эта милость императрицы послужит к прямой выгоде простого человека, потому что табак можно будет получать по цене более умеренной, вследствие чего многим представится при этом случае кое-что и заработать.
25-го. С сегодняшнею шведскою почтою мы получили от Сурланда письма из Стокгольма от 12 числа текущего месяца. Он в этот самый день приехал туда, встретив в миле от Стокгольма короля, который разговаривал с ним более часа и осведомлялся не только о здоровье его королевского высочества, но и расспрашивал о здешних обстоятельствах, делал также много и других вопросов, как, напр., о том, не имеет ли он, Сурланд, к нему писем от его королевского высочества и здоров ли тайный советник Бассевич. С тою же почтою уведомляли оттуда, что Сословия накануне закрытия своих собраний оставили запечатанный пакет с приказанием вскрыть его лишь в том случае, если император умрет прежде трех лет. Письмо это, говорят, уж и передано графу Горну. Оно, как уверяют, составлено в пользу нашего герцога и касается прав его на наследование престола. Время скоро покажет, насколько такое предположение справедливо. Ее величество императрица в этот день торжественно [275] возложила на себя орден Св. Андрея, который положен был в часовне на алтаре, а на ее величество надет князем Меншиковым и великим канцлером графом Головкиным, после чего его благословил архиепископ Новгородский.
27-го у герцога был до обеда князь Меншиков, который с его королевским высочеством и с тайным советником Бассевичем совещался о чем-то с лишком два часа. В этот день утром он получил орден Св. Александра Невского, который покойный император намерен был учредить и для которого перед своею кончиною приказал уже изготовить в Москве 30 крестов, оставшихся однако ж при его жизни нерозданными. Теперь, как говорят, ее величество императрица намерена пожаловать этот орден всем андреевским кавалерам, с тем однако, чтобы они надевали его только в день Александра Невского; но те из пожалованных, которые не имеют ордена Св. Андрея, обязаны будут носить александровский постоянно. Даваться он, впрочем, будет только лицам, имеющим генерал-майорский чин. Орден Св. Екатерины (учрежденный императором после сражения при Пруте и пожалованный им императрице за то, что она находилась при этом сражении и бриллиантами, принадлежавшими ей самой и ее дамам, главным образом способствовала подкупу тогдашнего великого визиря и избавлению государя с его армиею от большой опасности, которою угрожали окружившие его турки) имела при императоре только одна она и никто более. Вечером в этот день ее величеству представлялся старый Шафиров, которому она возвратила шпагу и свободу. Он с восторгом рассказывал у тайного советника Бассевича, как милостиво был принят государынею. При этом случае он имел счастье видеть и императорских принцесс, которые нарочно для того призваны были императрицею. Старика это привело в такую радость, что глаза его наполнились слезами. Он уж перед тем находился здесь несколько времени инкогнито и свободою своею обязан преимущественно его королевскому высочеству, который употребил всевозможные старания, чтоб ему доставить ее. В бытность его вице-канцлером герцог всегда оказывал ему много расположения, за которое, равно как и за могучее ходатайство, он в этот день и приносил его высочеству усерднейшую благодарность. Впрочем, хотя императрица очень благоволит к нему и охотно поможет ему опять оправиться, однако ж я уверен, что до прежнего его значения ему уж никогда не дадут возвыситься.
28-го, в первый день Пасхи, глубокий траур по особому повелению был снят. Императрица приказала принцессам угощать в этот день обедом его королевское высочество и всех его кавалеров, что и было исполнено. Маршал покойного императора, Олсуфьев, поставил себе за долг хорошенько напоить нас, в чем после обеда взялся помогать ему маршал императрицы Шепелев, и цель их была [276] достигнута. Его королевское высочество, впрочем, имел полную свободу пить или не пить и даже воздерживался от питья.
29-го у императрицы обедали все здешние сенаторы, а накануне — все штаб-офицеры обоих гвардейских полков.
30-го, т. е. в третий день Светлого праздника, все иностранные министры представлялись императрице и приносили ей свои поздравления. Дамам назначено было явиться к ее величеству на следующий день.
31-го, вечером, Ягужинский вошел к императрице сильно пьяный, и никто не мог удержать его от этого. Он хотя во всех отношениях благородный и почтенный человек, но в нетрезвом виде решительно не помнит сам себя. После обеда призывали доктора к тайному советнику Бассевичу, который сильно заболел одышкой, сопровождавшейся жестоким жаром и болью в груди. Много, конечно, способствовало этому частое в продолжение некоторого времени употребление виноградного сока. Дай только Бог, чтобы болезнь эта не имела дурных последствий. Его королевское высочество был очень озабочен ею и беспрестанно осведомлялся о состоянии больного, потому что питает к его превосходительству необыкновенное расположение, которое достаточно и обнаруживает при всяком случае.
Апрель
1-го, на рассвете, ее величество императрица для шутки приказала ударить в набат, который многих жителей города ввел в обман и познакомил с первым апреля. Но я не хвалю такие шутки, потому что это не обходится без сильного испуга для иных, которые пробуждаются от сна и не могут знать, близко или далеко от них мнимый пожар. Поутру и после обеда наш тайный советник Бассевич был еще очень плох, но к вечеру у него сделалась сильнейшая рвота, и ему стало несколько легче.
3-го. Его королевское высочество, оставшись вечером ужинать при дворе, усердно ходатайствовал у ее величества императрицы за г. Ягужинского, который наконец в тот же вечер, в половине десятого, и получил от государыни прощение. Поутру у тайного советника Бассевича он по причине постигшего его гнева императрицы был почти в отчаянии, так что тайный советник немало употребил усилий, чтоб его утешить. Г. фон Плате на прошение свое получил в этот день от его королевского высочества, нашего герцога, письменное позволение отпраздновать свадьбу с кузиною Бассевич в будущее воскресенье, 11 числа этого месяца, при чем его высочество обещал сам исправлять должность маршала.
4-го, поутру, был у герцога князь Меншиков, а после, когда он уехал, явился и Ягужинский, который усерднейше благодарил его высочество за его сильное ходатайство у ее величества императрицы. [277]
5-го, в радостный день рождения ее величества царствующей императрицы, к его королевскому высочеству приезжали с поздравлениями по этому случаю, кроме многих других, князь Меншиков, великий адмирал Апраксин, Ягужинский и майоры гвардии. Ягужинский тут помирился с князем Меншиковым и великим адмиралом графом Апраксиным, и они стали опять друзьями. Но я думаю, что оба первых искренно никогда ими не будут, потому что уже с давних лет между ними существуют такая антипатия и такое скрытое озлобление, что полное чистосердечное примирение их весьма и весьма сомнительно. Когда императрица в 12 часов вышла из церкви, подан был без ее ведома сигнал, по которому началась пальба из всех пушек крепости и Адмиралтейства, а после того все присутствовавшие имели счастье целованием руки приносить ее величеству свои поздравления. Съезд дам и кавалеров бы так велик, что в аудиенц-зале, и без того небольшой, едва можно было протесниться. Г. фон Рейхель, явившийся поутру к герцогу, чтобы вместе с другими сопровождать его королевское высочество ко двору, имел в этот день случай видеть зараз и императрицу, и императорских принцесс, и всех придворных. Он радовался, что ему удалось наконец видеть величайшую и счастливейшую в мире женщину; принцессы также очень ему понравились; прочие же лица не произвели на него выгодного впечатления. Но он, как я уже говорил, большой чудак. При дворе на сей раз не было никакого празднества; не последовало также никаких повышений, которые обыкновенно всегда бывают в подобные торжественные дни. После обеда его королевское высочество возвратился домой и потребовал к себе всех своих придворных кавалеров, какие были налицо и находились поближе, чтобы показать нам два миниатюрных портрета, снятых с обеих императорских принцесс и подаренных ему в этот день императрицею. Мы вспрыснули их несколькими стаканами венгерского.
6-го. Его королевское высочество наш герцог уже за несколько дней был приглашен генерал-адъютантом Нарышкиным на завтра на обед к императрице; но в этот день к тайному советнику Бассевичу приезжал Гольштейн, который от имени императрицы приглашал его на тот же обед и которому поручено было просить маршала фон Платена о приглашении и всех кавалеров его королевского высочества. Герцог однако ж выбрал из них только восемь человек.
7-го, поутру, около половины двенадцатого, его королевское высочество с президентом тайного совета Бассевичем и 6 кавалерами отправился ко двору, где мы нашли почти всех сенаторов и майоров гвардии. Императрица вскоре вышла в комнату, где покойный император обыкновенно кушал, и пробыла с нами с полчаса, а потом со всем обществом прошла в находящуюся под ее окнами маленькую оранжерею, в которой накрыт был большой, очень хорошо [278] сервированный стол. В середине его красовалось прекрасное апельсинное дерево со многими плодами, поставленное так, что столовые доски окружали всю кадь и видны были только ствол и верхушка. Императрица поместилась под последнею, и подле нее с правой стороны сел его королевское высочество, наш герцог, а с левой князь Меншиков; затем все сенаторы, майоры гвардии и мы, принадлежавшие к герцогской свите, разместились далее как кому пришлось, потому что из дам за столом не было никого, кроме старой девицы Толстой, а кавалеры государыни должны были прислуживать. После вторичной подачи блюд начали ходить по рукам кубки, явившиеся по приглашению князя Меншикова. Так как они были очень велики и наливались дополна старейшим и превосходным венгерским, да и необыкновенно быстро следовали один за другим (потому что на сей раз главною целью было — хорошенько напоить гостей, и сквозь пальцы в этом случае смотрели только за его королевским высочеством и за его дежурным камергером графом Вахтмейстером), то и не обошлось без того, чтоб я также окончательно не опьянел. Как я воротился домой, я уж и не помню. Такой же участи подверглись большею частью и прочие, в особенности наши кавалеры. Говорят, что после обеда всех гостей водили в комнаты императорских принцесс; но я этого ничего не помню. Вероятно, их высочествам мало доставило удовольствия видеть у себя столько пьяных людей.
9-го. Его королевское высочество в половине двенадцатого отправился со мною пешком к императорскому двору, чтобы обедать там; но так как императрица сидела уже за столом, то он прошел к императорским принцессам, у которых мы и остались обедать. У них был также г. Ягужинский с своею супругою. После стола его королевское высочество пошел к императрице, чтобы поговорить с нею о графе Дюкере, который предъявил довольно основательное притязание на возвращение ему некоторых значительных поместий в Лифляндии, и между прочим амта (Волости или округи.) Обер-Палена, подаренного императором за много лет перед тем статскому советнику Фику в награду за некоторые оказанные им важные услуги и особенно за собранные в Швеции (с большою для него опасностью) подробные сведения о тамошнем земском и судебном устройстве. Фик представил это имение далеко не таким большим и значительным, как оказалось потом в действительности; но несмотря на то император не хотел отступить от данного им однажды слова, хотя тот бессовестно обманул его, потому что такого значительного подарка, конечно, не заслуживал. Он скоро и лишился бы его, если б все исполнилось по воле здешних вельмож; но покойный государь никак не мог решиться принять их мнение, хоть и видел, что [279] обманут. Получив от императрицы удовлетворительный ответ на ходатайство свое в пользу фельдмаршала графа Дюкера, его королевское высочество был чрезвычайно обрадован, потому что от души желал помочь графу, как одному из своих лучших шведских друзей и как человеку, пользующемуся в Швеции огромным значением и могущему оказать ему важные услуги. Граф Дюкер также родной дядя нашего г-на фон Брюммера. От императрицы его королевское высочество заходил еще на короткое время к императорским принцессам.