Директора завода спецэлоктродов В. Абовяна взяли под стражу прямо в зале судебного заседания, после того как зачитали приговор. Лишен свободы сроком на пять лет. Это расплата за систематические приписки, выплату незаконных премий.
Происшедшее бывший директор и другие ответственные работники объясняют так:
В. Абовян. Положение было трудным. Выходило из строя оборудование. Я не знал, как провести его капитальный ремонт. Срывались поставки сырья. План не выполнялся. А так как выполнение государственного плана – это закон, то мы пошли на приписки. Пойти и сказать, что я не в состоянии руководить заводом, не мог: отдал ему много времени. Я хотел быть директором. И если бы не приписывал, не работал бы на заводе. С меня требовали – и я требовал. Мы работали под девизом: «Работать без отстающих!» Нельзя было подводить район, город.
Начальник отдела сбыта. В конце месяца меня вызывал заместитель директора Казюлин и давал на визу уже подписанное руководством распоряжение об оприходовании на складе неизготовленной продукции. Если я отказывалась, он вел меня к директору. Абовян иногда уговаривал, чтобы я подписала, иногда и кричал, заставлял подписывать. Я подписывала. Ведь не выполнять государственный план мы действительно не имеем права.
Начальник ОТК. Если я отказывался визировать накладные, директор говорил: «Такой начальник ОТК мне не нужен».
Начальник производства. Меня вызвал директор и сказал: любым способом мы должны выполнять план. Я понял это так, что к фактическому выпуску электродов нужно приписывать недостающее количество. Абовян мне говорил: «Ты что, хочешь, чтобы меня сняли с работы? Исключили из партии? Нужен план!» Я находился в административном подчинении у директора.
Заведующая складом. В конце месяца меня вызывали в кабинет директора или его заместителя и заставляли оформлять накладные с приписками по электродам. Я знала, что это незаконно, и стала требовать у руководства расписки. Директор говорил: «План надо выполнять!» И если я боюсь делать то, что он требует, мне надо искать другую работу.
Заместитель директора. Я надеялся, что завод заработает ритмично и мы рассчитаемся с долгом. Поэтому давал письменные распоряжения об оприходовании на складе неизготовленной продукции. Абовян подписывал отчет с приписками.
И так длилось почти два года. Из месяца в месяц. План перевыполнялся. Предприятие ходило в передовых. Получали премиальные. На хорошем счету был директор...
Но нельзя долго жить в обмане. Первой, хотя и с опозданием, забила тревогу главный бухгалтер. После того как директор завода не разрешил проводить инвентаризацию склада, она сообщила в министерство. Проверка была проведена. Приписки всплыли. Четверо работников предстали перед судом. Все они исключены из партии.
Такого финала могло не быть. Стоило хотя бы одному, кто знал о приписках, в самом начале проявить принципиальность. Не посчитать себя только «административно подчиненным». Не поступиться совестью. А знали о приписках многие, так или иначе они участвовали в сотворении продукции из воздуха. Но слишком поздно рухнула стена обмана.
Адвокат директора сказал правильно: «Мой подзащитный не проявил мужества».
Руководителю предприятия необходимо это мужество. Чтобы уметь правде смотреть в глаза, правильно оценивать обстановку и свои силы, чтобы всегда и до конца оставаться честным. Абовян проработал директором неполных три года. За это время он не понял высокого назначения своего поста, не почувствовал удесятеренной ответственности за свои поступки, за поступки подчиненных, не созрел для этого.
Были и объективные причины, которые мешали нормальной работе завода. Но так ли должен действовать в сложившейся ситуации директор? Он уверял на суде, что корысти в его поступках не было: «Для людей старался».
Нет, прежде всего для себя старался, хотел любыми путями выглядеть хорошим.
Когда действуют нечестно, теряют вес моральные ценности.
Общественный защитник (был и такой) сказал на суде: «Подсудимые занимались приписками ради выполнения плана. Был бы кто другой на месте этого директора, оп бы то же самое делал».
Какое смешение понятий! Вот оно, тлетворное влияние очковтирательства! Все ставится с ног на голову...
Можно, конечно, упрекать райком партии (плохо знали обстановку на заводе, раз такое случилось), объединение, куда входил завод (не контролировали производственную деятельность подопечного предприятия), министерство (не спешило помочь заводу).
Упрека все они действительно заслуживают.
Но в ответе в первую очередь директор! Такова его доля. Директор – это не просто должность. Это позиция. Стиль жизни и работы.
– Трудно быть директором, – сказал мне откровенно В. Сухих, директор станкостроительного завода. – До этого я технарем работал в другом городе, на другом заводе. Пришел сюда– и сразу миллион проблем. Кручусь день и ночь, а не все успеваю...
Сухих руководит станкостроительным несколько лет. Наследство принял запущенное. Завод многие годы выпускал токарно-револьверные станки с ручным управлением. Новый директор развил бурную деятельность. За короткий срок значительно обновился технический парк, освоили выпуск новых станков повышенной точности, с цикловым и числовым программным управлением. Четче стало внутризаводское планирование.
Вместе с директором мы ходили по цехам.
Нерешенных проблем оказалось действительно немало. Вот литейный цех. Он остро нуждается в реконструкции. К тому же как на беду сгорели здесь бытовки. Для литейщиков, работающих в копоти и пыли, это особенно ощутимо Планы реконструкции реальны и надежны, но рассчитаны, к сожалению, не на ближнюю перспективу. А отдача нужна уже сейчас.
Известен такой случай. В 1935 году в Москве на автозаводе, когда директором там был И. Лихачев, случился пожар. Сгорела кузница. Десятки предприятий Москвы помогали тогда заводу. В короткий срок кузница была восстановлена. Люди понимали: от капризов стихии никто не застрахован.
Может быть, и на предприятии, где директорствует Сухих, это поймут. Почему не понять? Соседи живут не только на лестничной площадке. По-соседски живут и заводы в одном городе. А законы добрососедства одни.
Но Сухих трудно не только потому, что много на заводе нерешенных проблем. Не всегда он находит общий язык с людьми. Горячится там, где нужен спокойный анализ. Может унизить достоинство подчиненного. Случается, забывает, что обещание – это та же клятва. Потому и было основание у рабочего-коммуниста сказать на отчетно-выборном партийном собрании цеха: «Трудно верить обещаниям директора. Сколько раз обещал нам подготовить к летнему сезону заводскую базу отдыха. А она до сих пор но подготовлена. Заверил он коллектив, что вот-вот в нашем цехе улучшатся производственно-бытовые условия, начнется строительство жилья. И что же? Ничего. Так поступать коммунисту-руководителю нельзя».
Прав рабочий. У слов и поступков руководителя особый вес, особая цена. И пока не поймет этого директор, будет трудно. Можно и напрочь подорвать к себе доверие. И тогда никаким приказом его не компенсировать.
Директорами тоже руководят, они тоже нуждаются во внимании. Хотят, чтобы их понимали, учитывали обстоятельства, в которых они работают. Серго Орджоникидзе, например, всегда был против того, чтобы объективные трудности ставились в вину руководителям. Случается ведь, что директор терпит неудачу вовсе не по своей вине.
Приведу такой пример. Директор завода переплатил шабашникам почти 18 тысяч рублей за облицовку стен, покрытие полов инженерно-лабораторного корпуса. Расточительно? Конечно. Директор пишет объяснение в областной комитет народного контроля: «По решению горкома и райкомов партии этот корпус был определен как объект показа комиссии обкома партии. Мне было предложено привести его в эстетический вид, облицевать фасад известняком, цоколь здания – лабрадоритом, ступени крыльца – гранитом...»
Одним словом, директору все расписали. Вот и пришлось ему пускаться во все тяжкие: искать шабашников – своих специалистов по граниту не было, – идти на особые условия, на другие шабашники по соглашались.
Директору объявили выговор. Были у него и другие нарушения. Но гранит для показа – не плод его инициативы. Правильно замечено: когда из камня пытаются выжать воду, он начинает капать очковтирательством.
Настоящий директор всегда впередсмотрящий. Тот же замечательный командир советской индустрии Иван Алексеевич Лихачев любил слово «драться». И часто произносил: «Драться надо за наши нормы, за наши сроки, за наши расчеты, за наше золото».
«Дрался» за свое предприятие и директор шахты имени Красина М. Фархутдинов. Что произошло? Прослужив полвека, шахта стала выдыхаться. Подошли к концу запасы угля.
Снизили шахте планы добычи. Кажется, чего еще? Но красинцы на легкую жизнь не согласились. Предложили свой вариант возрождения шахты. План был смелым и дерзким.
Речь шла не только о существенном повышении отдачи действующих лав. Красинцы предлагали серьезную реконструкцию. Брались пройти к новому угольному полю в так называемой бросовой части старого пласта. А кто не знал, как труден к нему путь! Геологических сюрпризов там предостаточно. Бросовая и есть бросовая. Скептики высказывали сомнения. Например, сметная стоимость всего строительства определялась суммой свыше 15 миллионов рублей. Большую часть средств на шахте намеревались освоить собственными силами. Но вытянуть ли такую ношу? Этих «но» набиралось много. Однако специалисты шахты настояли, убедили.
Сейчас о шахте как о бесперспективной и речи не ведут. Добыча угля нарастает. Полным ходом идет реконструкция. Горняки хотят досрочно открыть новый мощный очистной фронт.
Кто поднял красинцев на такую горячую работу? Кто воодушевлял и воодушевляет их драться за новые планы?
В объединении «Ростовуголь» мне сказали:
– Там дружный коллектив, крепкая партийная организация. Немало настоящих мастеров горняцкого дела. И там хороший директор. Минахмед Фархутдинович Фархутдинов. Настоящий коммунист, солдат, бывший фронтовик. Такие поля боя не сдают. Загорелся идеей спасения шахты сам, сумел увлечь других за собой. Обрела шахта второе дыхание.
Многое зависит от директора, его принципиальности, партийной чести. Трудно им быть? Конечно.
Хотелось бы особо подчеркнуть такую черту директоров, подобных Минахмеду Фархутдинову. Они деловые люди в хорошем смысле слова. Профессионалы высокого полета. Им присуща социалистическая предприимчивость. Они инициативны, могут перестроиться на марше, мыслят не шаблонно, умеют принимать смелые решения.
XXVII съезд партии подчеркнул, что вопрос о деловитости – вопрос принципиальный. Любой разлад между сказанным и сделанным наносит урон главному – авторитету партийной политики. Партия коммунистов – партия единства слова и дела. Об этом должен помнить каждый руководитель, каждый коммунист. Оценка работы по этому критерию – самая верная оценка.
Сейчас особенно важны практические действия. Иначе перестройка замедлится, застрянут на пути к практике хорошие начинания, идеи. Нужна деловитость не на словах – на деле. Вспомним один примечательный эпизод.
Шел 1922 год. Трудный для нас год. Хозяйство разорено, не хватает продовольствия, голод. Страна делала первые шаги в осуществлении плана ГОЭЛРО. Проблем первоочередных, важных накопилось много. В этих условиях состоялся XI съезд партии. Некоторые делегаты были удивлены, когда В. И. Ленин, выступавший с политическим докладом, стал очень подробно рассказывать о, казалось бы, мелком хозяйственном деле. Причем Ильич негодовал. Что же случилось? Несколько недель в порту простоял пароход с консервами. Некий француз предлагал Московскому потребительскому обществу (МПО) купить их не на валюту, а на советские деньги. Работники общества обратились во Внешторг. На этом вся их инициатива кончилась. Глухим оказался Внешторг. Так и не купил консервы. Узнал об этом Владимир Ильич – буквально возмутился. Съезду он говорил:
«Когда я впервые об этом услышал, – рассказывал оп на съезде, – я написал письменное предложение в ЦК: по-моему, всех, кроме членов ВЦИК, которые, вы знаете, неприкосновенны, всех, кроме членов ВЦИК, из московских учреждений посадить в худшую московскую тюрьму на 6 часов, а из Внешторга – на 36 часов. А теперь оказалось, что виновный не найден... Просто обычное русское интеллигентское неумение практически дела делать – бестолковщина и безалаберщина».
Владимир Ильич учил людей работать. Учил деловитости. Очень хотел, чтобы кадры хозяйственных руководителей могли принимать самостоятельные решения, действовали смело, инициативно. Тогда никакие прорывы не страшны.
За годы, минувшие после XI съезда, наша экономика шагнула далеко вперед. Но все-таки мы сделали меньше, чем могли. Вопрос о деловитости продолжает оставаться острым. В политическом докладе ЦК КПСС XXVII съезду партии приводился, как известно, такой факт. На Брянском машиностроительном заводе, выпускающем двигатели для тепловозов, при реконструкции «забыли» о прогрессивных технологиях. Поэтому пришлось увеличивать численность рабочих на тысячу человек. Да и двигатель, который собираются тут выпускать, устарел. Разговоров о научно-техническом прогрессе на заводе, надо полагать, было много. А результат? Разошлись обещания с практическими шагами. Вот она, работа по-старому. И наоборот: единство слова и дела – таков главный резерв и главный смысл осуществляемой в стране перестройки.
РУБЛЬ И ДОСТОИНСТВО
На кирпичном заводе рабочие не согласились с оценкой их труда.
Бригада А. Зориной выдала больше всех кирпича, перевыполнила план. Не имела бригада и нарушений трудовой дисциплины. Выполнила свои социалистические обязательства. Лучших, чем у нее, результатов ни у кого не было. Но дали первое место другой бригаде. Хотя она меньше изготовила кирпича, имела нарушения трудовой дисциплины.
«Как же так? – удивились в передовой бригаде.– Где справедливость?»
А. Зорина пошла к директору. Тот ей сказал: «Нельзя же все время отмечать одну и ту же бригаду, не положено».
Зорина с директором не согласилась. Посчитала, что искажается смысл соревнования. Сказала директору, что ей стыдно смотреть в глаза своим товарищам, стыдно за бригаду. И еще добавила: «Если бы нам вот так, незаслуженно, дали первое место, мы отказались бы от него. Оно для нас было бы незаслуженное, незаконное».
Директор остался при своем мнении.
Тогда бригада обратилась, как говорится, выше. Конечно же директор был не прав. И ему сделали строгое внушение.
Истинные победители были названы. Издан был приказ о премировании бригады А. Зориной.
Тут есть о чем задуматься.
На первый взгляд рядовой случай. Неправильно определили победителя. Но что за этим стоит?
Соревнование, трудовое соперничество, пожалуй, как ничто другое, помогает человеку расти, подниматься, раскрывать ресурсы своей личности. Рабочему очень важно знать, какой нравственной оценки со стороны коллектива, руководителей заслуживает его труд. Ему небезразлична собственная репутация. Поведение бригады А. Зориной еще одно тому подтверждение.
Иногда спорят: что перетягивает – сила рубля или сила морального поощрения? Противопоставлять, наверное, было бы неверно. Бригаде Зориной дорога была общественная оценка их труда. Получили они и премиальные по заслугам. Но уверен, главное для них не процент, хотя от него и деньги, и слава. Главное для них – наполняющая жизнь высоким смыслом работа.
На кирпичном заводе хотели раскачать «середняков». В «обойме» передовиков долго были одни и те же имена. Понимали – похвала окрыляет, человек загорается. Но как лучше это сделать – не знали. И поступили несправедливо, несправедливо обидели. Но раскачать же «середняка» все равно надо. Успех дела не решают только отдельные передовые коллективы. Все должны работать с большей отдачей.
Вот как решили вопрос на Ростовском машиностроительном заводе.
Вышел в победители немолодой рабочий. Преобразился человек. Глаза сияют. Весь в улыбке расцвел: «Победил!» Что произошло? Оказывается, ему вручили диплом за установление личного рекорда, а семья получила письмо с завода. Вот и радость.
Немало лет проработал этот человек на заводе, и так получилось, что поощрений никаких не имел, типичный середнячок. Когда же организовали на заводе так называемое ступенчатое соревнование, попал в лидеры своей группы. Теперь ему легче делать следующий шаг, в «высшую лигу». Дело в том, что соревнующиеся на заводе разбиты на группы. В них рабочие примерно одной квалификации. Теперь и победителей больше. Меньше стало людей, разводящих руками: дескать, а что я могу?..
В поле зрения руководителей производства чаще находятся лишь передовики и отстающие. Но план делают, будем откровенны, не передовики и не отстающие. Середнячки. От них в большей мере зависит повышение эффективности производства. По утверждению социологов, соотношение (с небольшими отклонениями) отличных, хороших, средних и плохих работников в коллективе соответствует пропорции 5:20:70:5.
Однако все внимание передовикам. Но чем сильнее свет концентрируется на одних, тем больше других остается в тени. Дифференцированный подход к оценке труда участников соревнования – гарантия того, что свет будет падать равномерно на всех.
Середнячок – это потенциальный передовик и потенциальный отстающий. Это человек инерции. Спроси такого: «Ты добиваешься более высокого уровня?» Он непременно ответит: «Да, добиваюсь». – «Ну, и как результаты?» А результатов-то и нет.
Каждому нужна конкретная цель. И чтобы она хоть немного превышала его возможности. И даже скромное достижение надо заметить, не пройти мимо, поддержать. И так, от рубежа к рубежу, будет идти человек к цели, будут расти его профессиональное мастерство, уверенность в собственных силах, удовлетворенность работой.
Хорошо сказал Горький: «В каждой душе человеческой есть колокольчик. И не звенит он, пока не сумеет кто-нибудь затронуть его».
Многое зависит от руководителей. На кирпичном заводе администрация действовала конечно же без злого умысла: хотели расширить перечень новых фамилий в списке передовиков. Понимали, значит, что упоминание одних и тех же фамилий – не самый верный способ мобилизовать других?
У некоторых руководителей на все хватает времени – на совещания, на планерки, только не на то, чтобы изучать людей. Потому, наверное, и хвалят одних и тех же.
Помню, из бригады известного строителя ушли демонстративно семь человек. Попросились на другое место. Почему? На новом месте, мол, больше устраивают условия труда и оплата. Но посмотрели глубже. В основе конфликта оказалось не только это.
Бригадир действительно достоин всяческой похвалы: трудолюбивый, честный человек. Но когда говорили о делах бригады, видели только его. Все успехи приписывались только ему. Писали только о нем. Так исподволь созревал конфликт. Те семеро решили: пусть-ка бригадир попробует без нас. И ушли. Нет тут особой вины бригадира. Виноваты больше аллилуйщики.
Пришли в бригаду другие люди н хорошо работают. Но моральные, да и экономические издержки тут немалые. Всем нам из таких случаев надо извлекать уроки.
Передовик – не плакатная фигура, живой человек. Вкладывая в работу всю душу, выполняя обязанности во много раз больше, чем тот, кто предпочитает держаться с краю, он тянет тяжелый воз. Как правило, есть у передовика партийное поручение или профсоюзное, он в совете наставников, он депутат, разбирается с просьбами, жалобами... Тянут передовики свой воз и не жалуются, не говорят: «А зачем мне все это надо?» Чаще так: «Если не я, то кто?» Потому передовику почет и наше уважение.
Но всегда ли мы знаем, как ему самому живется? Как у пего, скажем, с жильем? Столкнулся я с таким фактом.
Человек много лет работает на заводе, является примером для других. Выясняется, живет в тесноте, в доме есть больной. Но молчит передовик о своих трудностях, стесняется о себе лишний раз напомнить. Спрашиваю руководителей завода, знают ли они об этом. Толком не знают. А надо бы пойти человеку навстречу, позаботиться о нем. Вообще, нужно лучше продумывать вопросы морального и материального стимулирования передовиков. И власти, и возможности на местах достаточно. Мне рассказывали такой случай.
Пришел в цехком профсоюза один рабочий: «Слышал, есть путевка в Пицунду, готов ехать». Ему говорят: пиши заявление, пусть бригада рассмотрит и ходатайствует. А бригада отказала – не заслужил. Получил путевку другой, передовик производства. Причем бесплатно.
Социальные блага – народное достояние. Государство направляет сюда большие средства. Но не всегда они по-хозяйски распределяются. И не всегда справедливо. Иногда до хрипоты спорим о десяти рублях премиальных, а путевку стоимостью 180 рублей бесплатно получает случайный человек. Стесняемся откровенно сказать: «Не достоин».
Вещи надо называть своими именами. Человек ворует, а говорят – присвоил, лодырничает – неэффективно использует рабочее время, хамит и грубит – повышает тон, занимается очковтирательством, приписывает – искажает отчетность...
В случае на кирпичном заводе проявился враг соревнования номер один – формализм.
Формально – значит на авось, без расчета, для бумаги, для скороспелого рапорта, без заботы, как в сердцах людей отзывается, без учета передового опыта. Бывая на предприятиях, я всегда обращаю внимание на хорошие примеры в соревновании. Их немало.
Но опасно себя убаюкивать. Например, такое тонкое и деликатное дело, как создание бригад, работающих на единый наряд, кое-где явно форсировали. Почему? Опять-таки хотят быстрее откликнуться, отчитаться, в конечном счете – отличиться. Где уж тут изучать людей, интересоваться, кого связывают истинные узы доверия, товарищества. Механика создания бригад обычно простая: проводится короткая беседа, составляется список, издается приказ. А одним приказом дела не поправишь. Приказ должен быть результатом, а не началом.
В одном цехе несколько сварщиков попросили вывести их из состава созданной здесь комплексной бригады. Опять перешли на сдельщину. Руководство пыталось было взывать к их рабочей совести. Но, разобравшись глубже, выяснило: в цехе не были готовы к переходу на коллективную форму организации и оплаты труда. Была, по сути дела, создана почва для дискредитации хорошей идеи. Нельзя события форсировать ради галочки в отчете.
А произошло это потому, что формализм поднялся над интересами дела.
ВЫСОКИЕ СЛОВА
Говорят «идейный человек». Но обратили внимание: с некоторых пор слово «идейный» стали произносить с некоторой иронией: «Подумаешь какой идейный выискался?» В атмосфере недавних лет, когда рутина, косность и застой, против которых мы сейчас боремся, брали верх, невольно рождалось недоверие к высоким словам и призывам.
Но ведь и тогда были люди, которые этими словами дорожили! Оставались идейными людьми. Их отличала, как и сейчас, активная гражданская позиция.
Хочу вас поближе познакомить с одним из таких: Владимир Степанович Турапин, электросварщик Грозненского опытно-экспериментального завода «Автоспецоборудование». Коммунист. Член парткома. Член Грозненского горкома партии. Как-то разговорились мы с ним об истоках гражданственности советского человека. О том, что формирует это замечательное качество в каждом из нас. И как все это понимает он, рабочий.
– Я люблю высокие слова,– сказал Турапин,– у нас в семье никогда не стеснялись говорить их. Родина, долг, справедливость, честь... Они у меня тут, в сердце. Почему я их должен стесняться? Гордиться ими надо.
Чем дольше беседовал с Турапиным, тем яснее понимал, почему он «не стесняется», почему гордится.
Говорят, от частого употребления слова могут обветшать. Но дело но в том, сколько раз произнесешь. А в том, по какому поводу. Немало в жизни минут, когда не обойтись без высоких слов. И молодежь нашу надо приучать не забывать их изначального смысла, трепетно к ним относиться, гордиться ими. Так считает Турапин.
Когда его спросили, какую песню он запомнил больше всего с детства и какую больше всего любит, ответил:
– «Широка страна моя родная». Это моя песня...
И слова эти не прозвучали фальшиво. Пояснил: переплелась песня в его сознании почему-то с событиями у озера Хасаи, с эпопеей челюскинцев, с перелетом Чкалова через Северный полюс в Америку...
Дома у Турапиных не стеснялись разговоров о долге и чести рабочего человека. У них это не считалось громкой фразой. Важный момент, чтобы понять В. Турапина.
Отец Владимира Степановича по профессии, вернее, по призванию был строителем. Он всю жизнь строил. Владимиру говорил, что только тот имеет право судить о других и считать себя человеком и гражданином, кто честно трудится. И не просто зарабатывает деньги, а трудится на благо Родины, народа.
Отец всегда был занят: стройка и общественная работа. Дети видели, что слова этого человека никогда не расходились с делом. Видели, что всегда работает он с радостью. Никогда не жалуется на трудности, хотя их было немало. Придет с работы – весело улыбается, довольно потирает руки и рассказывает, что удалось сделать, а что – нет.
Отец многое не успел построить. Добровольно ушел на фронт. Погиб в Будапеште. Ни он, ни Владимир не знали тогда, что штурмовали его вместе. Владимир покинул этот город, не ведая, что там осталась могила отца. Узнал об этом уже позже.
Что запало ему в душу и передалось по наследству от отца? Его убеждение: никогда не криви душой, не проходи мимо недостатков, добивайся их устранения, чего бы тебе это ни стоило.
И Владимир Турапин следовал наказу.
Как-то к ним на завод приехал крупный хозяйственный руководитель из Москвы. Товарищ интересовался всем, спрашивал, может ли работать коллектив еще лучше. Все кивают, поддакивают, и никто не говорит о тех условиях, в которых приходится трудиться, о том, какой ценой выполняем план, какие материалы получаем...
Тогда Турапин уже электросварщиком был. Взял и выложил перед гостем электроды, с которыми он работал. Один, правда, электрод замечательный. Но такие электросварщики доставали, как говорится, за магарыч. Другой – из тех, которыми невозможно было работать. Их как раз поставлял завод, находящийся в ведении «высокого» гостя.
Посмотрел он электроды, покачал головой и... взял Турапина с собой на предприятие, где их изготовляли. Был это Кочубеевский завод гаражного оборудования. Директор его очень удивился, когда ему представили Турапина и сообщили причину визита.
Каков же итог?
Собрались рабочие цеха, где изготавливались эти электроды. Речей Турапин не говорил. Просто показал, что получается при работе их электродами. Несколько дней он был у них в цехе. Сообща докопались до причины низкого качества продукции. Поправили дело.
Вскоре в Москве проходил первый слет ударников коммунистического труда. Встретился там с тем директором завода. Обнялись по-дружески.
– Настырный ты человек,– сказал директор Турапину и тут же добавил: – Молодец! Только так и надо жить.
Не раз Турапину приходилось говорить горькую правду тем, кто того заслуживал, критиковать недостатки, участвовать в их устранении. И по-другому поступать не мыслил. Помните у Ленина: вопрос состоит в том, чтобы сознательный рабочий чувствовал себя не только хозяином на своем заводе, а представителем страны, чтобы он чувствовал ответственность? Хорошие слова! Так вот эту ответственность Турапин чувствовал всегда.
Бывали моменты, когда он ощущал ее особенно остро. Например, когда его направили в Афганистан учить рабочих сварочному делу.
Пригласили его однажды в наше посольство и говорят: так, мол, и так, Владимир Степанович, у афганцев срывается график на строительстве кислородной установки. Требуется срочно сварить более тысячи стыков самых разных размеров и конфигураций. Что делать? Ответил: надо организовать работу сварщиков в три смены.
Сотрудники посольства улыбаются. Оказывается, там нет ни одного сварщика и вся надежда на него, Турапина. Правда, тут же ему сказали: «Можете отказаться, дело ответственное, никто не осудит».
Что делать? Не мог же он отказаться, но и риск большой.
Поехал на объект, все осмотрел. Работа предстояла действительно ответственная и рискованная. С кислородом не шутят. Но не мог же он, советский человек, сказать афганцам: нет, мол, это мне не по плечу? О себе тогда меньше всего думал. Честное слово, скажет позже, всю страну тогда за своей спиной видел. Одним словом, ответил, что берется за работу.
Напряжение было огромное. Потерял счет часам. В голове все время билась только одна мысль: верный положил шов или с изъяном?
Надо ли вам рассказывать, как он волновался во время пуска установки? А вдруг не выдержит большого давления сваренный стык? Ведь никто там не мог профессионально оценить выполненную им работу. Он сам себе был контролером. Но установка пошла. Хотелось ему тогда петь от радости. В память о тех событиях сохранилась у него грамота нашего правительства.
Турапин считает, что нужно больше пропагандировать роль рабочего человека в обществе, а коллектива – в воспитании личности.
Коллектив ведь очень многое может. Именно ему Турапин обязан тем, что овладел любимой профессией, не остановился на полдороге. Ему во многом обязан и тем, что научился дорожить честью, тем, что не мыслит своей жизни без общественных дел. Коллектив учил его принципиальности, честности.
Конечно, то, что люди работают в одном цехе, на одном участке, еще не всегда означает, что они представляют из себя коллектив. Коллектив – это группа людей, которые объединены идеями, живут общими интересами. Только такая ячейка становится воспитателем. В ней долго живут хорошие традиции. Сейчас, с высоты прошедших лет, лучше понимаешь, как он был прав. Это еще раз подтверждено фактом принятия Закона о трудовых коллективах, той ролью, которая отводится им в перестройке. Они – главные созидатели и ответчики.
Как и многие передовые рабочие, Турапин считает, что обязательно для любого коллектива – обучить, наставить на путь истинный молодых. Делать это не формально, а заинтересованно.
Его самого сварочному делу учил Алексей Анищин. Он сразу приучал Владимира к чистой работе, исключающей брак. Тут нужна была выдержка. Ведь приходилось действовать очень медленно, пока не набьешь руку. И так в течение нескольких лет. Кто выдержит испытание, не погонится за количеством, за заработком, тот станет мастером. Так же потом Турапин учил Александра Меньшикова, своего напарника. До этого Александр был слесарем. А потом стал оставаться после работы часа на полтора-два с Турапиным. Тренировались на бросовых металлических деталях. Первыми они получили на заводе право работать с личным клеймом. Стал Александр не только хорошим мастером. С чистой душой рекомендовал наставник его в партию.
Общественных нагрузок у Турапина было много. Но главным в общественной работе считал, конечно, не сидение в президиумах.
Есть ведь такие, любят сидеть в президиумах, а как до дела – в кусты. Порой Турапина, как и многих активистов-рабочих, спрашивают, как они вообще относятся к общественной работе. Турапин считает, что это странный вопрос. Отвечает обычно так:
– А кто же ее за нас выполнять будет? На чьи плечи мы ее переложим? Мы сами за все в ответе: государство наше – нам и управлять им. И смену себе тоже самим готовить.
Не только Александра Меньшикова учил Турапин. Наставлял и других. Так же терпеливо. Учил не только мастерству, исподволь лепил личность. Объясняя новичку лучший метод сварки, обязательно говорил, почему с первого раза необходимо добиваться высокого качества:
– Это авторитет твой, бригады, завода. Ну, а если продукция идет на мировой рынок, то, значит, и авторитет страны...
Пригласили как-то Турапина принять участие в школьном «Огоньке». Шел разговор о профессиях. Выступал молодой ученый, страстный краевед и историк. Выступал интересно. Турапин подумал, что ему трудно будет после него говорить о своей профессии электросварщика. Сумеет ли и он так заинтересовать ребят?
Предоставили ему слово. Начал рассказывать, как стал рабочим, о своих товарищах, об интересах, которыми живет. Нет, не агитировал. Зачем? Пусть каждый решает сам. Просто попытался раскрыть смысл и значение труда рабочего. Ведь это очень важно – показать социальный смысл труда. Без этого не может быть гордости за профессию. В заключение поведал Турапин ребятам поучительную историю.
Жили, мол, два друга. Прошло десять лет. Снова встретились. Один врачом стал, другой так рабочим и остался.
«Застоялся ты у станка, брат»,– выговаривал своему товарищу врач.
Вот ведь как, вроде рабочий – человек второго сорта. «Ничего не имею против врача, но зачем же так унижать звание рабочего?»– воскликнул Турапин. И рассказал ребятам, что после десятилетки перебрал несколько профессий – был и счетоводом, и буровиком, и плотогоном. Но ни одна из этих профессий не увлекла. Взяла в плен сварка. На всю жизнь. Гордится своей профессией, продолжает учиться: ведь нет предела в совершенствовании мастерства. И не чувствует себя ни в чем ущемленным. Наоборот, очень он богатый человек. Есть чем гордиться. И в партии у него дел немало, как и у других коммунистов.
Слушали его ребята, затаив дыхание. И высокие слова, которые он говорил, воспринимались очень естественно. Потому что произносились искренне, от всего сердца.
Кто не замечал: в одном коллективе даже пустячное дело возводят в неразрешимую проблему, в другом все получается легко, будто само собой. Опять же, случится какая-то перемена – в первом растеряются, во втором быстро настраиваются на нужную волну. Почему так происходит? Присмотритесь внимательнее, и убедитесь – многое тут зависит от сложившихся традиций, от стиля работы руководителя.
Есть поговорка: «Новая метла по-новому метет». Пришел на завод новый директор или в цех новый начальник, и стали они наводить порядок по-своему. Часто это оправдано. Нельзя добиться перемен, ничего не меняя.
Но нужно всегда присмотреться: а все ли надо менять? Какие-то традиции сплачивают людей, и их надо сохранить. Какие-то утрачены, и следовало бы их возродить.
Только на крепком фундаменте строится дом. Добрые традиции – фундамент коллектива, переброшенные мосты между поколениями.
Мы ценим опыт прошлых лет. И были бы намного беднее без традиций Комсомольска-на-Амуре, Магнитки, без таких имен, как Стаханов, Ангелина...
Но мало воздавать им должное. Нельзя вечно греться у чужих костров, надо разводить свои. Для нас важны сегодняшние практические дела.
Только они обогащают традиции, служат их продолжением, рождают новые.
Отмечали необычный юбилей на Дону – двадцатилетие со дня создания в совхозе «Золотаревский» первого кукурузоводческого звена. И все эти годы возглавляет его коммунист Герой Социалистического Труда Р. Ф. Горожаева. Все эти годы звено среди лидеров по урожайности. Первыми на Дону горожаевцы получили по сто и больше центнеров зерна с гектара. Поехали в совхоз поздравить Горожаеву и ее товарищей работники обкома партии.
– Знаете, что больше всего поражает в Раисе Федоровне? – говорили мне работники обкома.– Постоянство! Легко быть лидером год, другой. Но четверть века – это не просто.
Верное замечание.
Постоянство! Без него нет традиций. Работать все время на предельном режиме, быть всегда на переднем крае – да, это трудовой подвиг. Ведущий за собой действует по принципу: «Делай, как я!» Громкие слова ни к чему – только дело, личный пример. Сегодня, завтра, через месяц, через год и сквозь годы «Делай, как я!» А это, согласитесь, непросто. Сильный дух нужен. Характер. Гражданская совесть нужна. Плохо, что порой не дорожат выкованными трудом и жизнью традициями, опытом. Растерять-то их куда легче, чем укрепить.
Бывает так. Район славился урожаями. Опережал соседей. Не раз завоевывал передовые места. Но потом стали идти дела по наклонной вниз. Постоянство нарушено. Тут ре