Как искры от костра, опускающиеся мне на волосы и одежду, все падающие тела согласно закону всемирного тяготения непременно оказываются в земле.
Я с удивлением обнаруживаю, что лежу на траве и смотрю вверх, на бледное лицо Адама в нимбе облаков. Я стараюсь собраться с мыслями. ‑Не двигайся, ‑говорит Адам. ‑Кажется, у тебя был обморок.
Я пытаюсь заговорить, но язык еле ворочается, и я лежу молча. ‑У тебя диабет? Тебе нужно сладкое? Если хочешь, у меня есть банка колы.
Он садится рядом, ждет, пока я приподнимусь и протягивает мне колу. Сахар попадает в кровь, и у меня шумит в голове. Я очень слаба, почти бесплотна, но мне гораздо лучше, чем раньше. Мы с Адамом смотрим на огонь. Вещи из коробок сгорели дотла, а от самих коробок остались лишь обгоревшие куски картона. Платье словно растворилось в воздухе. Угли еще не остыли, их тусклый свет притягивает мотыльков, и глупая букашка летит на огонь. Ее крылышки с треском вспыхивают и обращаются в прах. Мы не сводим глаз с того места, где только что порхал мотылек. ‑Ты часто работаешь в саду? ‑спрашиваю я Адама. ‑Мне это нравится. ‑Я за тобой наблюдаю. Смотрю в окно, как ты копаешь и все такое прочее. ‑Правда? Но зачем? ‑изумляется Адам. ‑Мне нравится на тебя смотреть.
Он хмурится, как будто раздумывая над моими словами, хочет что‑то сказать, но отворачивается и оглядывает сад. ‑В том углу я хочу устроить грядку, ‑сообщает он. ‑Горох, капуста, салат, фасоль. Ну и так далее. Это все больше для мамы, чем для меня. ‑Почему?
Он пожимает плечами, переводит взгляд на дом, как будто от упоминания о ней его мама подойдет к окну. ‑Она любит сад. ‑А твой папа? ‑Мы живем вдвоем с мамой.
|
|
Я вижу на тыльной стороне его ладони кровь. Адам замечает мой взгляд и вытирает руку о джинсы. ‑Ладно, мне надо работать, ‑говорит он. ‑Как ты себя чувствуешь? Если хочешь, допивай колу.
Я медленно бреду по дорожке, и Адам идет рядом со мной. Я так рада, что сожгла фотографии и дневники, что Зоино платье сгорело. Кажется, будто теперь все пойдет иначе.
У калитки я поворачиваюсь к Адаму. ‑Спасибо за помощь, ‑благодарю я. ‑Всегда пожалуйста, ‑отвечает он.
Адам стоит,засунув руки в карманы. Он улыбается, потом отводит глаза и упирается взглядом в ботинки. Но я знаю, что он меня видит.
Девять
‑ Не знаю, почему вас послали сюда, ‑говорит регистратор. ‑Нам назначено, ‑сообщает ей папа. ‑Мне звонила секретарша доктора Райана и просила прийти. ‑Не сюда и не сейчас, ‑возражает регистратор. ‑Именно сюда и сейчас, ‑настаивает отец.
Регистратор фыркает, лезет в компьютер и просматривает страницу. ‑Вы на люмбальную пункцию? ‑Нет, ‑раздражается папа. ‑Доктор Райан вообще сегодня в больнице?
Я сижу в приемной и слушаю, как они препираются. Рядом, как обычно, кучкуются пациенты: собравшаяся в углу компания в шапках обсуждают понос и рвоту: все собеседники подключены в переносным насосам для химиотерапии. Какой‑то мальчишка вцепился в мамину руку; слабенькие новые волосы на его голове одной длины с моими. Девушка без бровей делает вид, будто читает книгу. Брови она нарисовала поверх очков. Девушка замечает мой взгляд и улыбается. Но я не реагирую. Я взяла за правило не общаться с умирающими. Добром это не кончится. Как‑то я подружилась с одной девочкой. Ее звали Анжела. Мы каждый день переписывались по электронной почте, а потом она вдруг замолчала. Наконец ее мама позвонила моему папе и сообщила, что Анжела умерла. Мертва. Вот так. А я даже ничего не знала. И тогда я решила, что больше не буду общаться ни с кем из больных.
|
|
Я беру журнал, но не успеваю даже открыть его, как папа хлопает меня по плечу. ‑Наша взяла! ‑говорит он. ‑Ты о чем? ‑Мы были правы, а она нет. ‑Папа весело указывает на регистратора и помогает мне подняться. ‑Эта дурища не смыслит ни уха ни рыла. А теперь, вероятно, нас проводят к самому светиле.
У доктора Райана подбородок испачкан в чем‑то красном. Мы сидим за столом напротив него, и я е могу отвести взгляд от этого пятнышка. Я гадаю, что это ‑соус к спагетти или суп? Или доктор только с операции? Может, это сырое мясо? ‑Спасибо, что пришли, ‑произносит он и потирает колени.
Папа придвигает мне стул и прижимается коленом к моей ноге. Я судорожно сглатываю, борясь с желанием вскочить и убежать. Если я не буду слушать, то не узнаю, что скажет врач, и тогда, может, это не сбудется.
Но доктор Райан говорит не раздумывая: ‑Тесса, боюсь у меня плохие новости. Последняя люмбальная пункция показала, что рак проник в спинномозговую жидкость. ‑Это плохо? ‑в шутку спрашиваю я.
Но доктор не смеется. ‑Очень плохо. Это означает, что поражена центральная нервная система. Я знаю, это трудно принять, но события развиваются быстрее, чем мы полагали.
Я упираюсь на него взглядом: ‑События?
|
|
Он ерзает на стуле: ‑Тесса, у тебя наступило ухудшение.
За его столом большое окно, и в него мне видно верхушки деревьев. Я вижу ветки, увядающие листья и кусочек неба. ‑И насколько плохи мои дела? ‑Зависит от того, как ты себя чувствуешь. Упадок сил, тошнота? Ноги болят? ‑Немного. ‑Решать, конечно, тебе, но я бы посоветовал делать все, что тебе заблагорассудится.
На столе у доктора снимки, подтверждающие его правоту, и он передает их нам, будто фотографии из отпуска, указывает на темные пятна, очаги повреждения, свободно циркулирующие бласты. Словно меня разрисовал изнутри черной краской маленький непоседа, оставленный без присмотра.
Папа изо всех сил старается не заплакать, но у него ничего не получается. ‑И что теперь? ‑спрашивает он, и из его глаз на колени тихо капают крупные слезы. Доктор протягивает ему платок.
По окну стекают капли первого за день дождя. Подхваченный порывом ветра, лист падает, сверкает золотом и медью.
Доктор говорит: ‑Тессе может помочь интенсивная интратекальная терапия. Я назначу месячный курс метотрексата и гидрокортизона. Если все пойдет успешно, состояние Тессы улучшится, и мы продолжим поддерживать терапию.
Доктор говорит и говорит, папа слушает его, но я ничего не слышу.
Это действительно случится. Меня предупреждали, но все идет быстрее, чем можно было предположить. Я правда не вернусь в школу. Никогда. Я никогда не стану знаменитой и не оставлю по себе ничего полезного. Не увижу, как вырастет брат. Не буду путешествовать, зарабатывать деньги, никогда не сяду за руль, не влюблюсь, не уйду из дома, да и собственного дома у меня не будет.
Это все правда.
Мысль оглушает, охватывает все тело от кончиков пальцев ног, пронзает меня, затмевает все прочие мысли, и я не могу больше думать ни о чем другом. Она переполняет меня, словно беззвучный крик. Я так долго была больна ‑опухшая, слабая, с покрытой пятнами кожей, слоящимися ногтями, выпадающими волосы и выворачивающей до костей тошнотой. Это несправедливо. Я не хочу умирать вот так, толком не пожив. Я понимаю это с ослепительной ясностью. В сердце даже шевелится надежда‑бред. Пока я не умерла, я хочу жить. Все остальное не имеет смысла.
Тут я прихожу в себя.
Доктор распинается об испытаниях лекарств: меня они не спасут, но могут помочь другим. Папа молча плачет, а я таращусь в окно и недоумеваю, почему так быстро темнеет. Сколько же сейчас времени? Сколько мы тут сидим? Я смотрю на часы: половина четвертого, день клонится к закату. Октябрь. Детвора с новыми пеналами и рюкзаками, у которой только‑только начались занятия, ждет не дождется каникул. Как быстро летит время. Скоро Хеллоуин, потом ночь фейерверков. Рождество. Весна. Пасха. В мае мой день рождения. Мне будет семнадцать.
Сколько я еще протяну? Неизвестно. Я знаю только, что выход у меня один: либо валяться под одеялом и умирать, либо снова взяться за список и жить.
Десять.
‑ Надо же, ты встала! ‑ восклицает папа, замечает, что я надела мини‑платье, и поджимает губы. ‑ Дай‑ка я угадаю. Ты встречаешься с Зои? ‑А что, нельзя? Он пододвигает мне через стол витамины. ‑Не забудь принять.
Обычно папа приносит мне их на подносе, но сегодня ему не придется возиться. Казалось бы, радоваться должен, но нет‑сидит и следит, как я глотаю пилюлю за пилюлей. Витамин Е помогает организму справиться с анемией. Витамин А нейтрализует воздействие облучения на кишечник. Вяз ржавый восстанавливает слизистую оболочку, которая выстилает внутренности. Кремний укрепляет кости. Калий, железо и медь стимулируют иммунную систему. Алоэ вера полезно для здоровья в целом. А чеснок‑ну,папа где‑то прочитал,что достоинства чеснока еще до конца не исследованы. Он называет его "витамин Икс". Все это я запиваю свежевыжатым апельсиновым соком с ложкой неочищенного меда. Ням‑ням.
Улыбнувшись,я отодвигаю поднос. Папа ставит его в раковину. ‑Мне казалось,вчера тебя тошнило и болели ноги,‑говорит он,открывая кран и ополаскивая чашку. ‑Сегодня все в порядке. Ничего не болит. ‑Может,тебе лучше отлежаться?
Это скользкая тема,и я быстренько перевожу разговор,переключив внимание на Кэла,который ковыряется ложкой в куче размокших кукурузных хлопьев. Вид у него такой же мрачный,как у папы. ‑Что с тобой?‑спрашиваю я. ‑Ничего. ‑Сегодня суббота! Ты разве не рад? Кэл злобно смотрит на меня: ‑Ты все забыла? ‑Что забыла? ‑Ты обещала на каникулах сводить меня по магазинам! Ты сказала,что возьмешь кредитку.‑Он зажмуривается.‑Я так и знал,что ты все забудешь! ‑Успокойся!‑предупреждает его папа суровым голосом,как всегда,когда Кэл начинает капризничать. ‑Кэл, я все помню,но я же не обещала,что мы пойдем сегодня. Он бросает на меня свирепый взгляд: ‑А я хочу сегодня!
Значит,делать нечего:таковы правила. Второй номер из моего списка прост. Один единственный день я должна со всем соглашаться. Что бы это ни было и кто бы ни попросил.
Когда мы выходим из калитки,я заглядываю в светящееся надеждой лицо Кэла,и меня внезапно пробивает страх. ‑Я напишу Зои и скажу,что мы идем,‑говорю я Кэлу.
Он сообщает,что терпеть не может Зои, и это плохо,потому что она мне нужна. Ее напор. То,что при нейвсегда происходит что‑то интересное. ‑Я хочу на детскую площадку,‑заявляет Кэл. ‑Ты ведь уже большой мальчик. ‑Ну и что? Там весело.
Я часто забываю, что Кэл еще ребенок, что он по‑прежнему любит качели с каруселями и все такое. Ладно,в этом нет ничего дурного, и Зои пишет в ответ,что все в порядке, она все равно опоздает,так что встретимся в парке.
Я сажусь на скамейку и смотрю,как Кэл лазит по паутине из канатов. Наверху его еле видно. ‑Я хочу выше!‑вопит он.‑Можно я залезу наверх? ‑Давай,‑кричу я в ответ,потому что поклялась себе со всем соглашаться и таковы правила. ‑Я вижу самолетики изнутри!‑орет Кэл.‑Лезь сюда!
В мини‑платье карабкаться трудновато. Паутина качается,тувли приходится сбросить. Кэл надо мной хохочет. ‑Наверх!‑командует он.
Черт,это и правда высоко,а внизу канаты трясет какой‑то пацан с мордой шире автобуса. Я подтягиваюсь, не обращая внимания на боль в руках. Я тоже хочу увидеть самолетики изнутри. Я хочу смотреть на ветер и ловить руками птиц.
Наконец я наверху. Мне видно крышу церкви, верхушки деревьев в парке и каштаны,которые вот‑вот полопаются. Воздух чист,и облака проплывают близко,как будто я на какой‑нибудь высокой горе.Я гляжу вниз:людя,задрав головы,смотрят на нас./ ‑Высоко,правда?‑говорит Кэл. ‑Да. ‑Теперь пошли на качели? ‑Да.
Я согласна на все, что бы ты ни предложил,Кэл,но сперва мне хочется почувствовать,как в лицо дует ветер. Я хочу увидеть траекторию,по которой Земля медленно вращается вокруг Солнца.
‑ Я же говорил,тут весело.‑Кэл сияет от радости.‑Давай покатаемся на всем!
У качелей очередь,и мы идем качаться на доске. Я по‑прежнему тяжелее Кэла,я все еще его старшая сестра. Я с силой отталкиваюсь ногами от земли,так что братишка подлетает высоко и визжит от смеха, жестко приземлившись на задницу. У него будут синяки,но ему все равно.Соглашайся,просто соглашайся.
Мы облазим всю площадку,с трудом протискиваемся в домик наверху лесенки в песочнице. Залезаем на мотоцикл на огромной пружине.Когда я взбираюсь на него,мотоцикл сильно заваливает набок, и я обдираю колено о землю. Мы изображаем гимнастов на деревянном бревне,проходим по азбуке‑змейке,прыгаем в классики,карабкаемся по лестницам. Потом возвращаемся на качели,я быстренько сажаю Кэла на свободные,и все мамаши,вытирающие носовыми платками пухлые щеки своих малышей,дружно на меня шипят. Мое платье задирается,обнажая бедра. Я смеюсь, откидываюсь назад и раскачиваюсь сильнее. Быть может,если я раскачаюсь высоко‑высоко,мир станет иным.
Я не заметила,как подошла Зои. Когда Кэл показывает мне на нее,она наблюдает за нами,прислонившись к воротам площадки.Наверно,она стоит там целую вечность.На ней топик и юбка,едва прикрывающая задницу. ‑Доброе утром,‑здоровается она,когда мы подходим ближе.‑Я смотрю,вы начали без меня.
Я заливаюсь румянцем: ‑Кэл попросил,чтобы мы покачались на качелях. ‑И ты конечно,согласилась. ‑Да. Зои задумчиво смотрит на Кэла. ‑Мы идем на рынок,‑сообщает она.‑Купим кое‑что,поболтаем о своем,о девичьем,тебе с нами будет скучно.
Он поднимаем испачканное грязью лицо и сердито глядит на Зои: ‑Я хочу в магазин для фокусников. ‑Вот и хорошо.Иди.Пока‑пока. ‑Он поедет с нами,‑сообщаю я Зои.‑Я ему обещала.
Она вздыхает и отходит. Мы с Кэлом следуем за ней.
В школе только Зои не испугалась моей болезни. Она и до сих пор‑единственная из всех,кого я знаю,‑ходит по городу с таким видом,будто на улице не могут ограбить,пырнуть ножом,будто автобусы никогда не выезжают на тротуар и никто ничем не болеет. Когда я с ней,мне кажется,что врачи напутали,умираю не я,а кто‑то другой и все это лишь недоразумение. ‑Давайте быстрее,‑бросает она через плечо.‑Тесса,шевели ногами!
Платье слишком коротко.Стоит мне вздрогнуть или нагнуться,как оно задирается. Машина гудит.Несколько парней пристально таращаться на мою грудь и задницу.
‑ Почему ты ее слушаешь?‑спрашивает Кэл. ‑Просто слушаюсь и все.
Зои сияет. Она ждет,пока мы ее нагоним,и берет меня под руку. ‑Я тебя прощаю,‑заявляет она. ‑За что?
Она с заговорщицким видом наклоняется ко мне: ‑За то, что ты прожужжала мне все уши про свой облом с сексом. ‑Не было такого! ‑Было,было.Ладно,я не сержусь. ‑Больше двух говорят вслух!‑вмешивается Кэл.
Зои подталкивает его вперед и притягивает меня ближе. ‑Итак,‑начинает она,‑как далеко ты готова зайти? Если я скажу, ты сделаешь татуировку? ‑Да. ‑Попробуешь наркотики? ‑С удовольствием. ‑Признаешься вон тому дядьке в любви?
Она указывает на лысыго прохожего старше моего папы.Мужчина вышел из газетного киоска,сорвал целлофан с пачки сигарет и бросил его на землю. ‑Да. ‑Вперед.
Мужчина выбивает из пачки сигарету,прикуривает и выдыхает дым. Я подхожу к нему; он с улыбкой поворачивается‑наверно,думает,что это кто‑то знакомый. ‑Я вас люблю,‑произношу я.
Он хмурится,потом замечает хихикающую Зои. ‑Проваливай,‑рычит он.‑Идиотка.
Умора. Мы с Зои вцепляемся друг в друга и хохочем до слез. Кэл строит раздраженнею гримасу. ‑Пошли уже, говорит он.
На рынке кипит жизнь.Люди толкаются,как будто случилось что‑то из ряда вон выходящее;все куда‑то спешат. Мимо меня протискиваются толстые старухи с корзинами для покупок;родители с колясками перегораживают проход. Смеркается; я стою посреди толчеи,словно во сне,и мне кажется,что я не двигаюсь,ноги мои как из свинца и прилипают к земле.Мимо с отсутствующий видом шагают парни в свитерах с поднятыми капюшонами. Бродят девчонки,вместе с которыми я когда‑то училась.Сейчас они меня не узнают‑я сто лет не была в школе. В воздухе висит запах хот‑догов,бургеров и лука. Чего тут только нет:подвешенные за ноги вареные куры,лотки с рыбой и требухой,куски свиных туш с торчащими ребрами.Ткани,шерсть,кружева и занавески.В ларьке с игрушками тявкают и кувыркаются собачки,заводные солдатики бьют в тарелки.Продавей улыбается мне и показывает на огромную пластмассовую куклу,молча сидящую в целлофановой упаковке: ‑Всего десятка.
Я отворачиваюсь,сделав вид,что не слышу.
Зои сверлит меня взглядом. ‑Ты же вроде должна на все соглашаться. В следующий раз купишь,что бы тебе ни предлагали. Договорились? ‑Да. ‑Вот и хорошо. Я сейчас вернусь.
И она скрывается в толпе.
Мне жаль, что Зои ушла. Она мне нужна. Если она не вернется, мне нечего будет вспомнить об этом дне,кроме прогулки по детской площадки и восхищенного свиста вслед по дороге на рынок. ‑Как ты себя чувствуешь?‑интересуется Кэл. ‑Нормально. ‑По тебе не скажешь. ‑Я в порядке. ‑Мне скучно.
А вот это уже опасно,потому что,если Кэл захочет вернуться домой,мне придется согласиться. ‑Зои сейчас вернется. Мы прокатимся по городу на автобусе. Сходим в магазин для фокусников.
Кэл пожимает плечами и засовывает руки в карманы: ‑Она не захочет. ‑Посмотри пока игрушки. ‑Там одна фигня.
Неужели? В детстве папа приводил меня сюда, и я рассматривала игрушки. Они казались мне волшебными.
Зои возвращается не в духе. ‑Скотт‑лживый ублюдок,‑выпаливает она. ‑Кто‑кто? ‑Скотт. Он говорил,что сегодняработает,но его нет на месте. ‑Торчок? И когда он это тебе сказал?
Зои смотрит на меня как на полную идиотку и отходит. Она направляется к продавцу фруктового ларька и наклоняется над коробками с бананами, чтобы с ним поболтать. Он пялится на ее грудь.
Ко мне подходит какая‑то женщина. В руках у нее несколько пакетов. Она смотрит на меня в упор, и я не отвожу взгляда. ‑Десять свиных отбивных,три пачки копченого бекона и вареная курица,‑шепчет она.‑Будете брать? ‑Да.
Она передает мне пакет и,пока я достаю деньги,запускает палец в свой шелушащийся нос. Я протягиваю ей 5 фунтов; порывшись в кармане,она дает мне 2 фунта сдачи. ‑Почти даром,‑говорит она.
Когда она отходит, Кэл встревоженно смотрит на меня. ‑Зачем ты это купила? ‑Заткнись,‑обрываю я,потому что нигде в правилах не сказано,что я должна радоваться всему,на что соглашаюсь. У меня осталось всего двенадцать фунтов,и я прикидываю,можно ли изменить правила и соглашаться только на то,что бесплатно. Из пакета мне на ноги капает кровь. Я раздумываю,нужно ли оставлять себе все,что купила.
Возвращается Зои,замечает пакет и забирает его у меня: ‑Что там такое?‑Она заглядывает внутрь.‑Похоже на куски дохлой псины!‑Она выбрасывает пакет в урну и с улыбкой поворачивается ко мне:‑Я нашла Скотта. Он оказался на месте. И Джейк с ним. Пошли.
Мы пробираемся сквозь толпу,и Зои, не глядя на меня,признается,что после того вечера,как мы приехали к ним домой,она несколько раз встречалась со Скоттом. ‑Так почему же ты раньше молчала? ‑Ты целый месяц не объявлялась! К тому же я думала,что ты рассердишься.
Так непривычно увидеть ребят при свете дня в ларьке с фонариками,тостерами,часами и чайниками. Оба кажутся старше,чем я запомнила.
Зои заходит за прилавок поболтать со Скоттом. Джейк кивает мне. ‑Как дела?‑спрашивает он. ‑Нормально. ‑Пришла за покупками?
Сейчас он выглядит иначе‑потный,немного смущенный. Сзади подходит какая‑то женина,и нам с Кэлом приходится посторониться,чтобы пропустить ее к прилавку. Женщина покупает 4 батарейки. Они стоят фунт. Джейк кладет их в пакетик и берет деньги. Женщина уходит. ‑Тебе нужны батарейки?‑спрашивает Джейк,не глядя на меня.‑Бесплатно.
Он так это говорит,будто делает мне огромное одолжение,будто ему меня жаль и хочется показать,что он хороший парень;тут я понимаю,что он все знает. Зои проболталась. В его взгляде я читаю жалость и сознание вины. Он переспал с умирающей девицей и теперь боится. Вдруг я заразна? Моя болезнь тронула его за плечо. А что,если она затаилась и ждет,чтобы его сразить? ‑Так что,нужны?‑Он берет с прилавка упаковку батареек и показывает мне. ‑Да,‑выдавливаю я,стараясь скрыть досаду,беру его дурацкие батарейки и прячу в сумку.
Кэл пихает меня локтем в бок: ‑Ну,пошли,что ли? ‑Да.
Зои обнимает Скотта за талию. ‑Нет!‑протестует она.‑Мы едем к ним. Через полчаса у них перерыв на обед. ‑Мы с Кэлом идем гулять по городу.
Зои с улыбкой подходит ко мне. Она выглядит очень сексуально,наверно,Скотт ее тискал. ‑Ты же вроде собиралась со всем соглашаться? ‑Кэл первый попросил.
Она хмурится: ‑У парней есть кетамин. Я обо всем договорилась. Хочешь,возьми с собой Кэла. Мы придумаем,чем его занять,‑может,у них найдется игровая приставка. ‑Ты рассказала Джейку. ‑Что? ‑Про меня. ‑Нет.
Она краснеет,бросает окурок на землю и затаптывает,лишь бы не смотреть на меня.
Могу представить,как это случилось. Она приехала к парням, они забили на троих косяк, Зои дунула первой,глубоко затянулась,а они на нее смотрели. Потом подсела к Скотту и спросила: ‑Помните Тессу?
И все им рассказала.МОжет,даже расплакалась. И Скотт наверняка ее обнял. А Джейк схватил косяк и затянулся глубоко‑глубоко,чтобы ни о чем не думать.
Я беру Кэла за руку и увожу. Прочь от Зои,прочь от рынка. Я тащу его за собой по ступенькам за ларьками,по дорожке вдоль канала. ‑Куда мы идем?‑хнычет он. ‑Заткнись. ‑Я боюсь.
Я смериваю его взглядом. Мне наплевать.
Иногда мне снится,будто я брожу по дому,слонюясь по комнатам и никто из родных меня не узнает. На лестнице я встречаю папу,и он вежливо мне кивает,как будто я домработница или мы постояльцы в гостинице. Кэл с подозрение таращится на меня,когда я захожу в свою комнату. Все мои вещи куда‑то подевались;вместо меня тут живет какая‑то другая девушка в платье в цветочек;у нее сочные губы и цеки,как наливные яблочки. Я понимаю,что это моя параллельная жизнь. Та,в которой я здорова,и Джейк был бы рад,что познакомился со мной.
Наяву же я тащу брата по дорожке к кафе на берегу канала. ‑Тебе понравится,‑поясняю я ему,‑мы поедим мороженого,выпьем горячего шоколада и колы. ‑Тебе нельзя сахар. Я все папе расскажу.
Я крепче сжимаю ему руку. На дорожке к кафе стоит мужчина в пижаме и смотрит на воду. Во рту у него тлеет сигарета. ‑Я хочу домой,‑ноет Кэл.
Но мне не терпится показать ему снующих по дорожке крыс,яркие листья,облетающие с деревьев,то,как люди чураются трудностей,и объяснить,что этот мужчина в пижаме честнее и проще торопливо семенящей вслед за нами Зои с ее большим ртов и дурацкими белокурыми локонами. ‑Иди отсюда,‑не оборачиваюсь,бросаю я ей.
Она хватает меня за руку: ‑Почему ты вечно делаешь из мухи слона?
Я отпихиваю ее: ‑Не знаю. А ты как думаешь? ‑Это же никакой не секрет!Уйма людей знает,что ты больна. Джейку все равно,но теперь он считает,что у тебя крыша поехала. ‑Так и есть.
Прищурившись,она смеривает меня взглядом: ‑Знаешь,я думаю, тебе нравится,что ты больна. ‑Ты уверена? ‑Ты не можешь быть как все. ‑Ты права,так оно и есть. Какая ты умная!Хочешь,поменяемся? ‑Мы все умрем,‑произносит Зои так,словно это только что пришло ей в голову и она ничего не имеет против такой перспективы.
Кэл тянет меня за рукав. ‑Смотри,‑показывает он.
Мужчина в пижаме пошел в воду. Он плещется на мелководье и хлопает руками по воде. Купальщик равнодушно смотрит на нас и улыбается,сверкая золотыми зубами. У меня по спине пробегает холодок. ‑Эй,красавицы,не хотите окунуться?‑кричит он с шотландским акцентом. Я никогда не была в Шотландии. ‑Давай залезай,‑подначивает Зои.‑Чего же ты? ‑Ты мне приказываешь? ‑Да,‑отвечает она со злобной усмешкой.
Я оглядываю столики у кафе. Люди смотрят в нашу сторону. Они думают,что я наркоманка,ненормальная,что по мне психбольница плачет. Я заправляю платье в трусы. ‑Что ты делаешь?‑шипит Кэл.‑На тебя все смотрят! ‑А ты притворись,что ты не со мной. ‑Я так и сделаю!
Я снимаю туфли;Кэл упрямо садится на траву.
Большим пальцем ноги я пробую воду. Она такая холодная,что нога тут же коченеет.
Зои трогает меня за руку: ‑Тесса не надо. Я пошутила. Не глупи.
Она что,вообще ничего не понимает?
Я захожу в воду выше колен;от меня с кряканьем шарахаются утки. В канале неглубоко,вода мутная. Наверно,на дне полно всякого мусора. В этой воде плавают крысы. Люди швыряют в канал консервные банки,тележки для покупок,шприцы и дохлых собак. Жидкая грязь хлюпает под ногами.
Золотозубный машет рукой,смеется и бредет ко мне,хлопая себя по бокам. ‑Молодец!‑говорит он.
Между его синих губ блестят золотые зубы. На голове глубокая рана,и по лбу на глаза сочится кровь. От этого я коченею еще больше.
Из кафе выходит мужчина и кричит,махая посудным полотенцем: ‑Эй,вылезайте оттуда!
На нем фартук;тряся животом,мужчина наклоняется,чтобы помочь мне выйти из воды. ‑Вы в своем уме?‑пыхтит толстяк.‑В этой воде можно подцепить любую заразую‑Он поворачивается к Зои:‑Она с вами? ‑Извините нас,‑просит она.‑Я не смогла ее остановить.‑Зои встряхивает волосами,чтобы он поверил,что она ни в чем не виновата. Терпеть этого не могу. ‑Мы не вместе,‑вмешиваюсь я.‑Мы с ней вообще незнакомы.
Зои затыкается;мужчина из кафе в растерянности поворачивается ко мне. Он протягивает мне полотенце,чтобы я вытерла ноги. Потом говорит,что я сошла с ума. Что вся молодежь‑сплошные наркоманы. Он разоряется,а я смотрю вслед Зои,которая уходит прочь.Она становится все меньше,пока наконец не скрывается из виду. Мужчина из кафе спрашивает,где мои родители,знаю ли я дядьку с золотыми зубами‑тот как раз вылезает на противоположный берег и над чем‑то хрипло хохочет. Не переставая ворчать,мужчина из кафе усаживает меня за столик и приносит чашку чая. Я кладу себе три куска сахара и отхлебываю маленькими глотками. Все на меня таращатся. У Кэлы смущенный и перепуганный вид. ‑Что ты наделала?‑шепчет он.
Мне так сильно будет его не хватать,что хочется сделать ему больно. А еще хочется отвезти его домой и передать папе,пока я не погубила нас обоих. Но дома скучно. Там легко со всем соглашаться,потому что папа никогда ни о чем меня не попросит.
Чай согревает желудок.Пасмурное небо яснеет и тут же снова хмурится. Даже погода не может решить,что ей делать,мечется и совершает ляп за ляпом. ‑Пошли на автобус,‑говорю я Кэлу.
Я встаю и обуваюсь,держась за край стола. Посетители кафе делают вид,что не смотрят на меня,но я ощущаю их взгляды. И от этого чувствую себя живой.
Одиннадцать.
‑ Это правда?‑спрашивает Кэл по дороге к автобусной остановке.‑Тебе нравится болеть? ‑Отчасти. ‑Ты поэтому прыгнула в воду?
Остановившись,я смотрю на него,в его ясные голубые глаза. Они в серую крапинку,как и у меня. На фотографиях,где мы с Кэлом сняты в одном и том же возрасте,нас не отличить друг от друга. ‑Я прыгнула потому,что составила список желаний. Сегодня я должна со всем соглашаться.
На мгновение Кэл задумывается,пытаясь понять, в чем тут подвох,а потом широко ухмыляется. ‑Значит,о чем бы я тебя ни попросил,ты согласишься? ‑Именно.
Мы садимся в первый же подошедший автобус,залезаем наверх и устраиваемся сзади. ‑Ладно,‑шепчет Кэл.‑Тогда покажи вон тому дядьке язык.
Когда я выполняю его просьбу,Кэл приходит в восторг. ‑Теперь сделай козу той женщине на тротуаре и пошли воздушные поцелуи тем парням. ‑Будет веселее,если мы сделаем это вместе.
Мы корчим рожи, машем рукой прохожим,громко выкрикиваем «какашка», «жопа» и «пиписька». Когда мы наконец нажимаем на звонок,чтобы сойти,наверху,кроме нас никого нет. Мы успели надоесть всем до чертиков, но нам наплевать. ‑А теперь куда?‑любопытствует Кэл. ‑По магазинам. ‑Ты взяла с собой кредитку? Ты мне что‑нибудь купишь? ‑Да.
Сначала мы покупаем радиоуправляемый вертолет. Он может взлетать на десять метров от земли. Кэл запихивает коробку в урну у входа в магазин и запускает вертолет,который летит над нами по улице. Мы идем следом,ослепленные его яркими разноцветными огнями, и заходим в магазин женского белья.
Я усаживаю Кэла с мужчинами, которые ждут своих жен. Так приятно стянуть платье не для осмотра, а для того,чтобы сладкоголосая продавщица сняла с меня мерку и принесла кружевное и очень дорогой лифчик.