Весь август я изучала учебный план первого и второго курсов — именно их мне доверила профессор МакГонагалл — и репетировала будущие уроки. Мне позволили появляться в Хогвартсе в любое удобное время и уже выделили личные комнаты, кабинет и класс. Это дало мне возможность тренироваться в реальных условиях.
- Мистер Смит, раздайте коллегам учебный материал. О, нет, в Хогвартсе не говорят «коллеги»... - я начала чертить на доске схему движений волшебной палочки, «продолжая урок», - Мистер Смит, раздайте всем подушки, мы будем трансфигурировать их в пуфики. Что значит, вы не знаете, где подушки? Минус двадцать баллов с Хаффлпаффа. Десять. Минус десять баллов. Двадцать, это, пожалуй, многовато, учитывая, что подушек на самом деле нет... Проявите смекалку, мистер Смит, и трансфигурируйте их из стульев. Ах, мистер Смит, у вас, видимо, провалы в памяти, мы проходили это на прошлом уроке... Боже, я веду себя как... Профессор Снейп!
Я как раз закончила рисовать схемы и повернулась к классу, ожидая увидеть лишь ряды пустых парт. Но у первого же стола, небрежно опираясь о столешницу, стоял Снейп. Как только я заметила его, он рассмеялся — и, судя по всему, он очень долго сдерживал эту реакцию, желая подольше насладиться спектаклем. Мерзавец!
- Как вам не стыдно! - воскликнула я, кидая в сторону мел.
Мои щеки в это время залились румянцем. Он поднял руки, сдаваясь.
- Мне ни капли не стыдно, мисс Грейнджер, я давно так не веселился.
Сложив руки на груди, я сердито нахмурилась:
- Давайте договоримся, профессор, вы никому не говорите о том, что увидели, а я никому не скажу, что вы смеялись в присутствии живого человека.
Он хмыкнул, а затем встал в полный рост и более привычным тоном сказал:
- Директор попросила меня найти вас и сообщить, что собрание состоится не в полдень, а на час позже. Место остается прежним.
- Она могла просто отправить патронуса, - пробормотала я, все еще испытывая смущение из-за того, чему Снейп стал свидетелем.
Он криво усмехнулся и ответил:
- Я бы на вашем месте не демонстрировал своего никчемного котёнка на каждом шагу, мисс Грейнджер. А ведь на послание пришлось бы ответить.
- Во-первых, мой патронус снова изменился. А во-вторых, я теперь «профессор Грейнджер».
Снейп закатил глаза и, бросив «Разверзлись врата ада», ушел.
***
Если не считать профессора Снейпа, коллеги очень тепло приняли меня в Хогвартсе. Все время моей подготовки к первым урокам они давали мне советы, пытались морально подготовить, по-доброму подшучивали. Флитвик и Спраут рассказывали мне о студентах их факультетов, с которыми мне предстояло столкнуться на втором курсе. Хуч постоянно вспоминала свои первые занятия — она пришла в школу, завершив карьеру профессионального квиддичного игрока из-за травмы, и, судя по всему, была на тот момент очень популярна.
- Старшекурсники так и пытались за мной приударить, - со смехом рассказывала она, - но я была старше их всех на десять лет!
- Это потому, что ты с самого начала выбрала неправильную тактику, Роланда, - заметил Снейп.
Он сидел в своем кресле — никто никогда даже не пытался занять его — и читал газету. Но, судя по частым комментариям, внимательно слушал разговор в учительской.
- Запугивание, - он опустил Пророк и многозначительно глянул на меня, чуть приподняв одну бровь, - вот самый действенный способ сохранять порядок на уроке.
- Не думаю, что это хороший подход, - покачала головой я.
- В самом деле? - он даже отложил газету на журнальный столик.
Отложил одним эффектным движением, которое должно было ясно дать понять: без его вмешательства все останутся в ужасном заблуждении, и он не мог этого допустить.
- Тогда скажите, у кого из преподавателей была идеальная дисциплина на уроке?
Я вздохнула:
- У вас... и профессора МакГонагалл! - добавила я триумфально.
- И этим радостным тоном вы хотите сказать, что не боялись своего декана?
- Я... не совсем... - МакГонагалл тоже присутствовала в учительской во время этой беседы, и поэтому мне пришлось хорошенько подумать прежде, чем ответить: - Конечно, мы немного боялись рассердить профессора МакГонагалл, так как не хотели, чтобы она плохо думала о нас. Это не было то же самое, что с вами. Вас большинство просто боялось до дрожи в коленях, без всякого уважения!
Лишь закончив фразу, я поняла, как она прозвучала.
- Дни, о которых я тоскую, - язвительно отозвался Снейп.
- Я не имела в виду, что вас никто не уважал. Я вас всегда уважала. Просто...
- Моя дорогая, - Помона Спраут положила руку на мое плечо, - Северус сам напросился на это. Не стоит так переживать.
- Я не хотела обидеть профессора.
- Эту толстую шкуру так не пробьешь, - тут же заметила Хуч, и Снейп бросил на нее насмешливый взгляд. - Хотя он иногда и может изображать из себя оскорбленную добродетель, веры этому ни на грош.
Она склонилась ко мне и заговорщически добавила:
- В большинстве случаев, если Северус делает вид, что ты его задела, он просто пытается вызвать у тебя чувство вины, чтобы потом с легкостью получить все, что пожелает.
- Роланда, довольно. Оставьте мисс Грейнджер возможность самостоятельно прийти к подобным выводам.
- Профессор Грейнджер, - повторила я в сотый раз.
- Ну разумеется, - ответил он, но исправляться не стал.
Несносный человек.
***
Защиту от Темных Искусств теперь вел профессор Нерей Меррисот, мужчина лет восьмидесяти, он же теперь возглавлял Гриффиндор. Его мать работала в Хогвартсе в начале двадцатого века и даже преподавала этот же предмет Волдеморту. Впрочем, профессор Меррисот хоть и был добродушным и болтливым человеком, об этой детали разговаривать не любил. Я была рада, что профессор Кадетски больше не работал в Хогвартсе — мои чувства к нему давно прошли, а встретиться теперь было бы неловко.
В эти дни среди преподавателей не было ни одного человека, который мог вдруг покорить мое сердце и захватить мысли, и это было хорошо. С Марком видеться мы перестали, и порой мне было немного одиноко, но пока что я хотела сосредоточиться на карьере. Я уж не говорю о том, как неуместно было бы заводить романтические отношения на работе.
Когда мне было лет восемь, дочь маминой подруги вышла замуж. Нас пригласили на свадьбу, это был первый раз, когда я посетила такой праздник. Невесте было двадцать пять, и я помню, как подумала тогда: «Боже, какая она старая! Надеюсь, я выйду замуж не позже двадцати!». Двадцать два в моем детском воображении — тоже был довольно преклонный возраст. Когда же я задула на торте две свечи в виде лебедей, изображающих двойки (Джинни постаралась), моей первой мыслью было: «Я все еще чувствую себя одиннадцатилетней всезнайкой Грейнджер с огромными зубами и вороньим гнездом на голове». Хотя отражение в зеркале говорило другое: я определенно стала выглядеть лучше, незнакомые люди стали звать меня «мисс» (а не «девочка», как бывало еще пару лет назад), и моя внешность вполне соответствовала моим собственным стандартам красоты. Меня можно было назвать миловидной.
И тем не менее, в душе я не чувствовала себя взрослой, мне совершенно не хотелось думать о замужестве и детях, и я пребывала в полной уверенности, что у меня все впереди. Я была полна амбиций.
Преподавать оказалось одновременно легко и сложно. Легко, потому что я отлично знала материал, мне удавалось держать интерес аудитории, я быстро научилась справляться с дисциплиной, что вообще не трудно, когда ты можешь снять к черту с факультета все баллы, а потом еще отправить студента к Филчу чистить туалеты. Но я ужасно уставала, все мои силы уходили на то, чтобы быть в меру строгой, в меру милой, интересной, при этом держать дистанцию, не слишком увлекаться нотациями, но все же вкладывать в эти маленький головки что-то помимо основ Трансфигурации.
После уроков я проверяла домашние работы, готовилась к следующим занятиям, а потом падала без сил на кровать лишь для того, чтобы проснуться на следующее утро, ни капли не чувствуя себя отдохнувшей.
- Что-то вы, профессор Грейнджер, неважно выглядите в последнее время, - заметила Хуч в середине ноября, пока мы ждали начала очередного совещания в учительской.
Я устало улыбнулась.
- Все отлично, мадам Хуч, спасибо за беспокойство.
- Это совсем не звучит отлично, дорогая моя. Снейп, дай ей какое-нибудь бодрящее зелье, - обратилась она к нашему коллеге.
Профессор сидел в своем кресле и — привычно — читал. На этот раз это была книга в синей обложке. Даже не поднимая взгляда, он ответил:
- И поощрять ее неуёмную жажду деятельности? Не думаю.
Сказав это, он перелистнул страницу.
- Северус, а не ты ли по ночам варишь зелья для Больничного Крыла? - поинтересовался Флитвик, который был четвертым в нашей небольшой компании. - Ты сам постоянно работаешь сверх меры!
- Именно поэтому — нет, - ответил он, хмурясь и внимательно рассматривая страницы книги.
- А помнишь, Филиус, - продолжила мадам Хуч, заинтересовавшаяся новой темой, - как однажды Поппи сказала Северусу, что у нее достаточно зелий, и она временно не нуждается в помощи.
- И у Альбуса не было никаких поручений, - кивнул Флитвик, ухмыляясь.
- И тогда как раз начались каникулы, - продолжила Хуч, вслед за чем обратилась ко мне. - Северус тогда свёл с ума весь преподавательский состав. Он был невыносим. Не просто язвил на каждом шагу, но ввязывался в каждый спор, устраивая перепалку, приставал к каждому слову, не давал и шагу ступить, чтобы не услышать его невыносимый комментарий...
- Довольно, Роланда, - Снейп изящно взмахнул рукой, но на нашу коллегу это не подействовало.
- Совсем сорвался с цепи. Мы подумывали, чтобы обездвижить его хотя бы на время каникул или где-нибудь запереть.
Профессор утомленно прикрыл глаза, его губы недовольно скривились.
- Но в итоге все обошлось. Он как-то сам успокоился, а там и студенты приехали.
Флитвик усмехнулся на это заявление, и Снейп глянул на него предостерегающе. Мне стало любопытно, в чем было дело, и я поинтересовалась.
- Северус не успокоился сам, он просто нашел себе занятие до конца каникул, - ответил мне Флитвик, заговорщически подмигнув.
Мое сознание не было готово принять ту информацию, которую ему пытался передать мой коллега, поэтому спросила:
- Какое?
- Филиус, - процедил Снейп, вцепившись в книжку напряженными пальцами.
- Светловолосое и кареглазое...
- Достаточно! - рявкнул профессор, вставая. - Я не желаю, чтобы мою жизнь обсуждали в учительской. У вас двоих нет тем поинтереснее, чем перемывать косточки коллегам? Рекомендую заняться делом, - он фальшиво улыбнулся, его глаза стали по-лисьи хитрыми, - весьма увлекательно, могу вас уверить, время от времени приносить пользу.
Улыбка тут же исчезла с его лица, он стремительно прошел к стеллажу, поставил свою книгу на полку, взял новую — и сел в кресло в дальнем углу комнаты.
Я во все глаза смотрела на Хуч и Флитвика. Во-первых, Снейп и женщина? Это не укладывалось в голове. Разумеется, я не считала, что это невозможно, но было так трудно представить, чтобы он близко подпустил к себе кого-то. Как он вообще общался с женщинами? То есть, чтобы им захотелось провести с ним побольше времени?
Во-вторых, я не слышала, чтобы он разговаривал с коллегами настолько грубо. Он мог язвительно пошутить, но это никогда не выходило за определенные, неосязаемые рамки.
Впрочем, мои коллеги, кажется, не были шокированы произошедшим. Они переглянулись и ухмыльнулись друг другу.
- Северуса нужно иногда встряхивать, - шепотом поделился Флитвик.
- Ага, а то сидит, как будто ему метлу в задницу вставили, - поддержала его Хуч, - Так и хочется ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что живой.
На словах про задницу Снейп, за которым я наблюдала во время разговора, скривился — слышал, о чем мы говорили, но виду не подал.
- Вы что, специально его раздразнили? - уточнила я тихо.
- Ну, мы никогда этого не планируем, - тут же отозвался Флитвик.
- Но обычно чувствуем, когда приближаемся к той тонкой грани, после которой он начнет брызгать слюной и называть нас никчемными.
- И мы просто перешагиваем ее и смотрим, что будет.
Я покачала головой. Это было не очень красиво с их стороны.
- Это немного по-детски, не находите? - произнесла я осторожно.
- Абсолютно, профессор Грейнджер! - откликнулся Флитвик, смеясь. - Но, помилуйте, чем же еще нам заниматься?
Я не стала повторять слова Снейпа насчет работы. Вежливо улыбнувшись, я пожала плечами и достала из сумки пару эссе для проверки.
Некоторые коллеги задерживались, и я успела проверить порядка десяти сочинений. Многие из них были ужасающе написаны, и под конец я была порядком раздражена.
- А теперь так кстати было бы эссе в два раза длиннее необходимого, не так ли? - раздался голос Снейпа за моей спиной, и я обернулась.
Он стоял рядом и смотрел поверх носа. Спина — неестественно прямая, губы надменно приподняты, в глазах — недобрый огонек.
- Что вы имеете в виду, профессор Снейп?
- Только то, что сказал.
Я несколько секунд смотрела на него недоуменно, а затем протянула:
- А-а-а, намекаете на то, как в тягость вам было проверять мои сочинения? Знаете, если бы я встретила сейчас что-то, написанное по моим стандартам, то только обрадовалась бы. Здесь, - я помахала свитком пергамента, - нет ни капли желания думать, учиться или хотя бы корректно переписывать текст из книг. «Взмахи палАчкой», «аккуратно поднимая палочку, магия проходит через нее», «все движения должны быть равнонаправленными в одинаковые стороны». Что? Ради всего святого, что? Какую палочку поднимает магия? Равнонаправленные движения — это вообще что? Вы читали, что тут понаписали, мистер Бёрдли?
Раздраженно бросив пергамент на журнальный столик, я устало потерла лицо.
- Перфекционизм, - медленно проговорил Снейп.
Затем прошел к своему креслу, не глядя на скучающих Хуч и Флитвика, и сказал:
- Пока вы тратили в два раза больше времени, чем другие студенты, на то, чтобы сделать свои эссе идеальными, мисс Грейнджер, другие делали их хорошо и успевали сделать что-то еще. Никому не нужны ваши сверхусилия, большинство их не оценит. Даже не заметит.
Флитвик и Хуч скептически посмотрели на Снейпа.
- Вы лукавите, профессор, - ответила я. - Ваши зелья как минимум идеальны...
- Это не трудно, - надменно отозвался он.
-...И вы бы ни за что не опустили планку, ни для себя, ни для окружающих.
Он хотел возразить, но я продолжила:
- Чтобы дотягивать до ваших требований, нужны усилия сверх сверхусилий. Просто «хорошо» для вас не достаточно хорошо. Иначе чем еще объяснить, что вы продолжаете звать меня МИСС Грейнджер?
Конец речи получился чуть более эмоциональным, чем я хотела бы, но Снейп, казалось, не находил слов, чтобы ответить. В новинку, но приятно. Впрочем, длилось это лишь пару секунд, и вот он уже готов был язвительно прокомментировать мои слова — но в этот момент МакГонагалл объявила о начале собрания.
***
Спустя два дня после того совещания на моем уроке произошла катастрофа. Все началось с глупой перепалки двух студентов, Джекоба Маккенроя и Патрика Айдена. Я сделала им замечание, но они не отреагировали. Я сняла баллы с Рейвенкло, но это не помогло. Мальчишки распалились не на шутку: оба вскочили со своих мест и направили друг на друга палочки. Второй курс, они даже толком боевых заклинаний не знали, но я совершенно растерялась. Что полагается делать в такой ситуации? Другие дети сидели на своих стульях, словно приклеенные, и во все глаза смотрели на драчунов.
- Мистер Маккенрой, мистер Айден, немедленно покиньте класс, - строго произнесла я, делая шаг в их сторону, но им было не до меня.
- Возьми свои слова обратно! - завопил Маккенрой, тряся толстой палочкой темного дерева.
Айден в это время едва не втыкал ему в глаз свою.
- С какой стати я должен их брать обратно, если твой отец и есть убийца?! Или за что его в Азкабан упекли?
Мерлин, они совершенно меня не слышали. С палочкой наперевес, я решительно направилась к ним, намереваясь вытолкнуть их из кабинета за шкирку. Но в тот момент, когда Маккенрой заметил мое приближение, он резко перевел палочку на меня и выкрикнул заклинание. Прежде, чем я осознала происходящее, мои инстинкты сработали за меня: я выставила щит, а затем ответила мощным Ступефаем.
Силы я не рассчитала конкретно: мальчишка пролетел через полкласса, с силой ударился о стену и сполз на пол.
На пару секунд все будто бы застыло. Затем, как во сне, я рванула к студенту. Быстро просканировав его тело — переломов не было — я переместила его на наколдованные носилки.
- Всем покинуть класс, - выкрикнула я не своим голосом.
Студенты вылетели из кабинета, ошарашенно глядя на меня. Я заперла дверь и поспешила в Больничное Крыло.
***
В учительской собрались директор и деканы. Я, бледная и серьезная, стояла у окна и нервно постукивала пальцами по подоконнику. Снейп, до этого уже бросивший несколько саркастичных комментариев в мой адрес, сидел в своем кресле. Флитвик, Спраут и Меррисот сидели на большом диване, все трое с озабоченным лицом, но без признаков паники. Это давало надежду, что случившееся не было концом света. МакГонагалл сидела за своим столом с поджатыми губами и задумчиво слушала коллег.
- Ох-хо-хо, - покачал головой Флитвик, не давая Снейпу ввязаться в спор со мной. - Прошло почти четыре года, а дети все еще под влиянием. Тот-Кого-Нельзя-Называть оставил за собой очень длинный след...
- Как и в прошлый раз, Филиус, - откликнулась профессор Спраут, - как и в прошлый раз.
Снейп фыркнул. Пренебрежительно взмахнув рукой, он недовольно сказал:
- Все это сантименты. Что на самом деле имеет значение, так это то, что студент сейчас в больничном крыле. И отправил его туда человек, который должен обеспечивать его безопасность.
Я не на шутку рассердилась. Главным образом из-за того, что сама осознавала свою вину. Но вместо того чтобы покаянно опустить голову, я решила выплеснуть свое раздражение на подвернувшегося под руку профессора.
- Какая забота о студенте, профессор Снейп! - процедила я. - Не замечала раньше, что вы так беспокоитесь о благополучии учеников.
- А что я, по-вашему, делал все семь лет вашего обучения в Хогвартсе? - выплюнул он.
Я не нашлась, что ответить, лишь сильнее стиснула зубы. А он, почувствовав мое замешательство, продолжил едва слышно, вкрадчиво и в то же время зло:
- Или вы припоминаете хотя бы раз, когда я направил палочку на вас или кого-либо из ваших друзей и припечатал к стене заклинанием?
Я открыла было рот, но он свирепо продолжил:
- Ваша троица поступала так в прошлом — со мной. Я же ни разу не причинил вам вреда... Профессор Грейнджер... - ах, теперь он вспомнил мой титул, только чтобы произнести его настолько презрительно, насколько это человечески возможно.
- Северус, достаточно, - устало произнесла директор. - Я не думаю, что профессор Грейнджер не понимает тяжести своего преступления. Твои попытки внушить ей еще большее чувство вины, очевидно, не дают нужного эффекта. Возможно, потому, что чувство вины профессора Грейнджер и так находится на достаточно высоком уровне.
Мои плечи поникли.
- Я действительно расстроена случившимся, - подтвердила я. - Все произошло в считанные секунды, я увидела палочку, почувствовала заклинание и не смогла не ответить. Я просто не ожидала ничего подобного... Я уверяю, что это не повторится. Но понимаю, что это серьезный проступок, и готова понести наказание.
МакГонагалл вздохнула.
- Мы сообщим о случившемся родителям... матери мистера Маккенроя, и от ее дальнейших действий будет зависеть развитие событий. Будем надеяться, что она будет разумна.
Я возвела на директора печальный взгляд.
- Его отец в Азкабане? - уточнила я тихо.
МакГонагалл нахмурилась еще больше. Затем кивнула.
- Он был Пожирателем?
На этот раз она ответила лишь движением век. Я тяжело вздохнула.
- Подозреваю, миссис Маккенрой не очень дружелюбно настроена по отношению к лучшей подруге Гарри Поттера? - произнесла я.
Ответил мне Снейп.
- Она избежала участи мужа лишь потому, что он взял вину на себя и заверил всех в том, что силой насаждал взгляды Темного Лорда в семье. Я же могу с уверенностью сказать, что она, напротив, полностью разделяла его интересы.
Я бросила на него короткий взгляд.
- Почему вы не заявили об этом? - спросила я.
Он чуть сузил глаза, будто пытаясь понять, издеваюсь я или всерьез спрашиваю такую глупость.
- Во-первых, возможно, вам неизвестно, но первый месяц после победы я пытался выжить. В последнюю очередь в этот период моей жизни меня волновала судьба миссис Маккенрой. Во-вторых, даже если бы я решил плюнуть на восстановление и, не дождавшись собственного суда, явился в Визенгамот, меня вряд ли восприняли бы всерьез, так как никаких доказательств у меня не было и нет. Она не совершила никаких преступлений, просто считала, что ее муж борется за правое дело. Это не повод сажать в тюрьму, не так ли?
Я пожала плечами. Вопрос был неоднозначный.
- В-третьих, - продолжил Снейп, не обращая внимания на мой безмолвный ответ, - у Маккенроев был ребенок, бессердечное вы создание, и кто я такой, чтобы лишать его обоих родителей?
Последний выпад задел меня.
- Хватит уже изображать святого, профессор Снейп! Возможно, вы никогда не причиняли физического вреда студентам, но морально подавляли всех, кроме слизеринцев, поддерживали вражду между факультетами, вселяли страх и регулярно вели себя несправедливо! В связи с этим, ваша трогательная обеспокоенность о судьбе мистера Маккенроя просто обескураживает.
Я чувствовала, что щеки мои горели от праведного гнева, я не сводила глаз с сжавшего губы в тонкую линию Снейпа. Он смотрел прямо перед собой, явно помышляя об убийстве. Стиснутая челюсть говорила именно об этом.
- Гермиона, - внезапно назвала меня по имени МакГонагалл, - думаю, не ошибусь, если предположу, что Северус волнуется не о Маккенрое.
Он бросил на нее предостерегающий взгляд. Я удивленно подняла брови. Затем понимание обрушилось на меня.
- Вам все еще угрожает опасность, мэм?
Директор вопросительно взглянула на меня.
- Вас хотят сместить с поста директора?
- Нет, с чего вы... нет, я говорила не о себе, - понимающе продолжила она. - Я говорила о вас. Вас действительно могут ждать серьезные проблемы, если миссис Маккенрой решит «добиться справедливости». И всех нас в первую очередь волнует ваша судьба. Увы, от нас сейчас мало что зависит.
- Мы могли бы попросить мистера Маккенроя написать объяснительную, - внес предложение Флитвик. - Пока он, я думаю, считает себя виноватым и, наверняка, изложит все близко к правде. Мы сможем использовать это в дальнейшем.
МакГонагалл кивнула.
- Ты прав, Филиус, нельзя терять времени, - она встала, - я поговорю с мальчиком. Собрание окончено, - затем она взглянула на меня. - Ваше... наказание обсудим позже, когда уладим ситуацию.
Я благодарно кивнула. Уже в коридоре я подошла к Снейпу, который собирался улететь куда-то, и задержала его, положив руку на локоть. Он застыл, глядя на мои пальцы.
- Вы действительно переживали за меня? - спросила я, заглядывая ему в глаза.
Он возвел глаза к потолку.
- Есть привычки, от которых трудно избавиться, - бросил он и умчался прочь.
Я улыбнулась, глядя ему вслед.
***
Когда мне уже казалось, что все обошлось, меня вдруг вызвали в Министерство.
- Три недели назад вы атаковали студента, это верно, профессор Грейнджер? - спросил меня усталый аврор.
- Я отразила атаку студента, сэр, - произнесла я, игнорируя язвительное фырканье, раздавшееся из угла.
- Миссис Маккенрой, вы покинете помещение, если не прекратите издавать эти звуки, - скучающим тоном заявил бравший у меня показания Старший Аврор Ли.
Это звучало не слишком устрашающе, но далее миссис Маккенрой сохраняла тишину.
- Какое заклинание вы использовали? - снова обратился он ко мне.
Я не успела ответить, так как в коридоре сперва послышался шум голосов, а затем дверь в комнату резко раскрылась, ударившись о стену, и в дверном проеме, как рыцарь в сияющих доспехах, появился Гарри Поттер.
- Оставьте Гермиону в покое! - воскликнул он.
Следом за ним в комнату вошел министр магии.
- Мистер Шеклболт, - аврор подскочил, вытянулся по струнке и вежливо кивнул в знак приветствия.
- Аврор Ли, - Кингсли Шеклболт говорил спокойно и уверенно, и его голос, подобно раскату грома, наполнял комнату какими-то невероятными вибрациями. - Отпустите мисс Грейнджер.
Наконец, я чувствовала присутствие «своих». Больше не было так страшно и одиноко.
- Ну, конечно! - воскликнула миссис Маккенрой. - Укрывательсво! Мошенничество! Мой сын пострадал от действий этой девчонки, но лишь потому, что она героиня войны, она не понесет никакого наказания!
- Разумеется, миссис Маккенрой, профессор Грейнджер понесет наказание, - сообщил Кингсли, - Насколько я знаю, директор МакГонагалл лишила ее премии до конца года. Но главное не это, а то, что у всех в нашей стране равные права. И не важно, на чьей стороне ты был во время войны, - подчеркнуто сказал он. - Важно лишь, что каждый имеет право на ошибку. И на прощение. Не так ли, миссис Маккенрой?
Женщина несколько секунд смотрела на министра выпученными глазами, а затем, набрав полную грудь воздуха, тяжело выдохнула и кивнула.
- Не думаю, что лишение премии будет достаточным наказанием за то, что она долбанула моего сына головой о каменную стену, - холодно произнесла она, смерив меня взглядом, - но спишем это на ее неопытность. Надеюсь, - она напрямую обратилась ко мне, - этого больше не повторится. Иначе я добьюсь, чтобы тебя отправили в Азкабан. Тебе там будут рады.
Я промолчала. Если честно, я понимала ее гнев, но желания извиняться не было. После той истерики, которую она тут устроила, мне меньше всего хотелось просить у нее прощения. Лишь какое-то природное чутье заставило меня промолчать и не высказать свое мнение насчет сложившейся ситуации. Ее сын считал, что проблемы можно и нужно решать силой. И с такими провалами в воспитании собственного ребенка осуждать меня было просто смешно.
***
Несмотря на то, что историю с Маккенроем удалось замять, в школе все осложнилось. Я потеряла уверенность в себе, мне казалось, что часть учеников перестала относиться ко мне с уважением, начав просто бояться, а часть — глядела с осуждением. Готовиться к урокам стало сложнее, все лекции представлялись скучными и бессмысленными. Коллеги тоже заметили перемены, смотрели на меня с жалостью и пытались подбодрить. От этого я чувствовала себя еще более никчемной. Один Снейп, будучи верным себе, продолжал изводить меня своими насмешками и издевками.
- Я слышал, Белла пытала вас, мисс Грейнджер, - сказал однажды он, отчего другие преподаватели просто пооткрывали рты.
Я изумленно подняла брови и с трудом проговорила:
- А что?
- Кто бы мог подумать, что человек, переживший такое, окажется столь слабым существом.
- Снейп, - тут же предостерегающе произнес кто-то из коллег, но я, как и мой собеседник, не обратила внимания.
- Что вы ко мне вечно цепляетесь? Что вам от меня нужно? Оставьте уже меня в покое.
- Я бы с удовольствием, но смотреть на ваше тоскливое лицо изо дня в день просто невыносимо. Ровно как и слушать эти сочувственные попытки вас взбодрить. Все разговаривают с вами, будто вы тяжело больны.
Он как всегда бил точно в цель, и было трудно возразить по существу. Поэтому я дала волю эмоциям и ответила:
- Зато на ваше лицо, полное презрения ко всему живому, смотреть так приятно! Сколько уже вас знаю, все никак не налюбуюсь!
- В моей системе ценностей вызывать неприязнь более приемлемо, чем жалость, - отозвался он ядовито.
- Но вы и этим порой не гнушаетесь. Мне вспоминается мой визит к вам после того, как вас оправдали. Как только я начну выглядеть как вокзальный бомж и вы обнаружите меня в окружении пустых бутылок из-под огневиски, мы обсудим с вами, что такое выглядеть жалко!
Мой укол достиг цели. Лицо Снейпа окаменело, он сжал подлокотники кресла и попытался прожечь меня взглядом. Несколько секунд в учительской царила тишина. Затем профессор совладал с собой и медленно проговорил:
- Раз ваша память так хороша, вы, вероятно, сможете воскресить в ней и то, что заставило меня вынырнуть из болота уныния и жалости к себе, и то, как я отблагодарил вас за это.
Либо моя память не была так хороша, либо мозг начал заплывать, но мне потребовалось три дня, чтобы понять, о чем говорил Снейп.
Сперва я вспомнила вопрос, что задала ему на выпускном, и на который так и не получила ответа: он помогал мне весь седьмой курс. Помогал в личной жизни, что совершенно не было в его компетенции. И я хотела тогда узнать — почему. Кажется, теперь узнала. Таким образом он благодарил меня за то, что я когда-то, смешно сказать, нахамила ему. Я сказала, что он выглядел жалко, и это если не вытащило его из депрессии, то, вероятно, заставило немного переосмыслить свое существование.
Вслед за этим осознанием, я поняла и то, что профессор никогда не позволял себе опускаться до жалости ко мне. Напротив, своими едкими комментариями он не давал мне свернуться в клубочек и начать реветь как трехлетка.
***
Однажды вечером — уже была весна — я пришла к нему в кабинет. Был вечер, и он занимался проверкой эссе.
- Чем могу? - бросил он, делая пометки на пергаменте.
- Мне нужна ваша помощь.
Он махнул рукой. Жест, очевидно, означал «выкладывайте».
- Мне не нравится преподавать, - заявила я, и он, наконец, отложил свиток в сторону и посмотрел на меня.
- Если вы пришли, чтобы я вселил в вас любовь к профессии учителя, то вы ошиблись дверью. Кабинет жизнерадостного Флитвика двумя этажами выше.
Я усмехнулась.
- Нет, мне нужен житейский совет.
- Ах, в таком случае, кабинет директора находится...
- Я хочу поговорить именно с вами, - настойчиво произнесла я. - Вы единственный, кто не станет уговаривать меня, расхваливать и льстить.
- Как изящно вы оскорбили весь преподавательский состав Хогвартса.
Закатив глаза, я ответила:
- Они испытывают ко мне симпатию, а вы нет. Они не будут объективны, а вы будете. Как вы считаете, я хороший учитель?
- Я ни разу не присутствовал на ваших уроках, чтобы делать выводы.
Я раздраженно вздохнула. Он же бесстрастно смотрел на меня, ожидая следующего вопроса. Меня обнадеживало то, что он определенно был готов отвечать.
- Но вы же видели, как я общаюсь с учениками, как они общаются со мной. Как вам кажется, это моё?
- Вам не кажется, что ответить на этот вопрос можете только вы сами?
- Нет! Если бы мне так казалось, разве пришла бы я к вам за советом?
- Я не даю советов, профессор Грейнджер, это самое неблагодарное занятие.
Я начала раздражаться. С другой стороны, примерно такого поведения я и ожидала, поэтому, глубоко вздохнув, я постаралась максимально точно сформулировать вопрос:
- Я не чувствую себя счастливой в Хогвартсе. Я думала, мне будет здесь хорошо, но опыт, который я получаю, не кажется мне достаточно стимулирующим, работа не приносит удовольствия, у меня есть ощущение, что я упускаю лучшие возможности. Но есть несколько причин, которые заставляют меня сомневаться в следующем шаге. Во-первых, что если это на самом деле дело моей жизни? Что если я не умею делать ничего другого? Во-вторых, что, если я приношу пользу ученикам? Что если я лишу их чего-то важного, решив заняться чем-нибудь интересным, но бесполезным? В-третьих, профессор МакГонагалл согласилась взять меня сюда на работу. Не будет ли мой уход неким предательством с моей стороны?
- Во-первых, - ответил Снейп серьезно, - если бы это было делом вашей жизни, вы бы об этом знали без моих консультаций. Во-вторых, я убежден, вы никогда не станете делать ничего бесполезного. Даже если бы волшебный мир хотел скрыться от пользы, которую вы ему несете, ему бы это не удалось. И в-третьих, начните выбирать то, что лучше для вас, а не то, что должно, нужно или положено.
- Это эгоизм, - возразила я.
- Несчастный человек не способен наполнить радостью других, ему не хватит на это сил.
Я была удивлена, услышав такие слова от Снейпа. Я надеялась, что выйду от него с каким-то решением, что он даст мудрый совет, замаскированный под оскорбление. Но подобного я не ожидала.
- Кажется, это все же был совет, - улыбнулась я.
- Вам очень много кажется. Всего доброго.
Улыбнувшись шире, я поблагодарила профессора и вышла из его кабинета, чтобы найти МакГонагалл.
Та отпустила меня на удивление легко.
- Вы не были счастливы, - пояснила она.
Глава 8.МИНИСТЕРСТВО
Я закончила учебный год и отправилась на собеседование в Министерство. Меня приняли там с распростертыми объятиями. Я стала специалистом в Портальном управлении Отдела Магического Транспорта.
Поначалу работа меня восхищала. Мне нравилось деловитой походкой выходить из камина в Атриуме, небрежно отряхивать свою строгую мантию с вышитой на груди буковкой «М» и, здороваясь кивками головы с коллегами, заходить в лифт. Мне нравилось начинать утро с чашечки кофе и чтения писем и рабочих записок в моем уютном светлом кабинете. Мне нравилось разговаривать за обедом с сотрудниками моего и смежных управлений.
Время от времени я стала посещать общеминистерские мероприятия и сборы, которые проводил отдел. Сперва мне даже казалось, что моя работа не бесполезна, так как я пришла в тот момент, когда в управлении был аврал: кто-то незаконно создал и распродал целую партию бракованных порт-ключей. Волшебники то обнаруживали себя на другом конце света, вместо того чтобы переместиться из своего коттеджа в предместьях Лондона на Косую Аллею, то оставались после использования без руки или ноги.
Но прошел год, и все то, что сперва было в новинку, начало превращаться в рутину. Второе лето в Министерстве было скучным до тошноты. Работы почти не было, и все, чем я занималась, сводилось к перекладыванию бумажек, поиску ответственных лиц, которые должны были поставить подпись то там, то здесь, и пустой болтовне с коллегами, которые уделяли сплетням больше времени, чем своей собственной жизни.
Я начала тосковать. Из состояния уныния меня вытаскивал только Гарри, с которым мы время от времени встречались в Министерстве, и Джинни, с которой я виделась, когда приходила к Поттерам в гости.
Джинни, как и рассчитывала, отыграла четыре сезона в Резвых Пикси. С ней команда завоевала чемпионский титул — в финале они встретились с Лестерскими Совами, и ей пришлось играть против собственного брата. А затем, немного посверкав на спортивном небосклоне, она ушла в декрет. Теперь она была молодой мамочкой, и ей это невероятно шло. Она прекрасно выглядела, казалась счастливой и довольной.
Малышу Джеймсу едва исполнилось три месяца, когда я в очередной раз наведалась в гости к Гарри и Джинни. Ребенок был забавным, но брать его на руки мне не хотелось. Я знала, что держать его следовало правильно, не сажать, придерживать, и все это казалось чрезвычайно сложным и опасным.
- Он и должен быть таким крохотным? - уточнила я, с сомнением глядя на тонкие ручки, что бессмысленно дергались, иногда ударяя самого хозяина по лицу.
Джинни рассмеялась.
- Это не обязательно. У Ханны ребенку всего лишь на месяц больше, но он в два раза тяжелее. Ты бы видела эти пухлые щечки и ручки, он похож на зефирку.
Я вежливо улыбнулась и отошла от люльки, волшебным образом покачивающейся в воздухе.
- Как дела на работе? - поинтересовался Гарри, который накладывал себе в тарелку картофельный салат.
Я села за стол и последовала его примеру.
- Лучше не спрашивай, - устало вздохнула я.
- Много работы? - участливо спросил он.
- Если бы! Профессор Снейп сказал, что уверен, я никогда не буду делать ничего бесполезного. Как же он ошибся. Сейчас бесполезнее меня в Министерстве только фонтан в Атриуме.
- Фонтан поднимает мне настроение каждый раз, когда я прихожу на работу, - ответил на это Гарри.
Я застонала.
- Ну прекрасно. Мое появление на рабочем месте вряд ли вызывает у кого-либо положительные эмоции.