— Еще один? — прошептал он мне на ухо.
— Нет, спасибо, — тихо ответила я.
Ян наблюдал за мной, проводя рукой по моей щеке, продолжая спускаться по шее к плечу и боку, пока она не уперлась в кость моего бедра.
— Тогда пойдем со мной, — сказал он, прижимая меня к себе и ведя на танцпол.
Заиграла песня группы Common, «Сводишь меня с ума».
На краю танцпола он прижал меня так близко, что я могла чувствовать каждый изгиб его тела. Мое дыхание участилось, я почти задыхалась от близости. Он схватил меня одной рукой за шею и приблизил свое лицо к моему уху, прижимая мое тело к своему. Я воспользовалась близостью и сделала глубокий вдох, вдыхая его невероятный аромат леса и воды, и мои глаза закатились. Я закрыла веки, отчаянно пытаясь удержаться на ногах.
Как будто он знал, что я сопротивляюсь, рука, обившаяся вокруг моей талии, притянула меня ближе.
— Соф, — выдохнул он мне в ухо, подталкивая меня к краю.
Я сделала глубокий вдох, когда его рот нашел мой. На вкус он был сладким и землистым, как виски. Я застонала ему в зубы, и он поцеловал меня еще сильнее. Его руки скользнули к задней части моего платья и сжали ткань.
Это привело к тому, что бабочки, порхающие в моем животе, пришли в бешенство.
Мои руки крепче обхватили его за шею, а правая нога обвилась вокруг его икры. Он слегка наклонил меня, как будто мог еще больше сблизить нас, и я сильнее прижалась к нему. Поцелуй был неистовым, даже на грани шока. Меня никогда раньше не целовали с таким желанием. Мы так сильно хотели друг друга. Даже нуждались.
— Боже, Софи, — выдохнул он в мою улыбку. — Ты невероятна на вкус.
Я запустила пальцы в его волосы и приподняла его голову. Мне нужно было посмотреть ему в глаза.
— Когда мы уедем завтра вечером, — сказала я ему, внезапно испугавшись, — ничего не изменится?
Он искренне улыбнулся мне.
— Ничего.
Песня снова сменилась на что-то с более быстрым ритмом, и когда мы пели слова друг другу и практически задыхались, танцуя, я поняла, что Ян Абердин был самым веселым человеком, что у меня когда-либо был или когда-либо будет.
Мы уехали только около трех часов утра. К тому времени я уже сняла туфли, и Ян нес их для меня, ленты на лодыжках были перекинуты через одно из его широких плеч, а я висела на спине. Мы пели музыку, которая звучала на улице, и смеялись от души всю дорогу до его машины, несмотря на то что за всю ночь мы выпили только один стакан виски несколько часов назад.
— О, черт! — сказала я, резко вспомнив кое-что. — Мне нужен твой телефон, — сказала ему, когда он остановил меня возле своей машины.
Он достал его из заднего кармана джинсов и протянул мне.
— Могу я позвонить в другую страну? — спросила я, когда он открыл мне дверь.
— Да, у меня есть Международный тариф, по очевидным причинам.
— Круто, — сказала я, садясь и нажимая кнопку разблокировки. — Хм.
— В чем дело?
— С моего спутникового телефона пятнадцать пропущенных звонков.
— Серьезно?
— Я не шучу. Может, Карина. Перезвонить?
— Да, хотя, скорее всего, ничего особенного не случилось. Набери сначала Пембруку. Реши это, чтобы завтра Саймон меня не доставал.
— Ты действительно любишь своего брата, не так ли?
Он серьезно кивнул.
— Как... как брата.
— Ты думаешь, что ты смешной.
— Да. Мы оба.
— Мило, — сказала я, набирая номер Пэмми. Я быстро подсчитала в уме и почти вытерла пот со лба, когда поняла, что в Лос-Анджелесе был приличный час.
— Алло? — Ответил Пэмбрук.
— Пэмми! — Я взвизгнула.
— Софи? — Спросил он.
Я прочистила горло, моя кожа внезапно покраснела.
— Извини, э-э, у меня просьба.
— Где ты? Все в порядке? — Прервал он меня.
— Я в порядке. На самом деле я в Кейптауне, — ответила я.
— Что?! Софи, у тебя судебный приказ не покидать Уганду!
— Ничего страшного, Пэмми. Карина и Чарльз одобрили. Это всего на два дня. Завтра вечером я вернусь в Масего.
Он глубоко дышал на другом конце провода, очевидно, пытаясь держать себя в руках.
— Если суд узнает об этом, тебе конец, девочка.
У меня немного свело живот от его заявления, но я настояла на том, что все будет хорошо.
— И какова цель звонка?
— Ой! Точно! Мне нужно позволить семье Яна занять папин остров в Белизе. Посмотри, пожалуйста, когда он будет доступен.
Я услышала, как на заднем плане зашуршали бумаги.
— Я очень обеспокоен, Софи. Ты планируешь сбежать через Кейптаун.
Я сразу же почувствовала себя оскорбленной, но знала, что Пэмбрук присматривает за мной.
— Нет, уверяю тебя. Все очень невинно. Это выполнимо или нет?
— Да, все в порядке. Остров полностью открыт весь этот месяц. Не стесняйтесь предлагать это. Просто скажи мне дату, и я договорюсь с персоналом.
— Спасибо, Пэмми. Я ценю это. — На линии воцарилась тишина, и я испугалась, что потеряла его. — Пэмбрук? Ты там? Я думаю, звонок сорвался, — Сказала я вопросительному лицу Яна.
— Нет-нет, я здесь. Здесь. Просто ты никогда не говорила мне этого раньше.
— Что? — спросила я в замешательстве.
— Что ты меня ценишь.
— Ну, это позор, — искренне сказала я ему, — потому что я ценю. Всегда ценила. Мне очень жаль.
— Все в порядке, Софи. Спасибо, — сказал он, но я могла сказать, что на сердце у него стало чуточку легче.
— Хорошо, я позвоню, когда мы договоримся о дате. Еще раз спасибо, Пэмми.
И с этими словами мы повесили трубку.
— Саймон и Имоджин могут выбрать дату.
— Спасибо тебе за это, — сказал он, целуя меня в висок и заводя двигатель.
Ян высадил меня у двери гостевого номера с джентльменским поцелуем.
Ладно, может быть, это и не джентльменский поцелуй, но в конце концов я закрыла дверь по другую сторону от него. Это считается!
Я повесила платье и запрыгнула в душ, отчаянно желая избавиться от запаха дыма с моей кожи и волос. Напевая себе под нос «Сводящий с ума», я смыла кондиционер и выключила воду. Моя рука метнулась к вешалке для полотенец, чтобы схватить одно, но его там не было. Я пыталась нащупать его, но решила, что оно, должно быть, упало на пол.
Я приоткрыла дверь на несколько дюймов и высунула голову, чтобы найти его, но вместо этого наткнулась на руку с полотенцем.
— Ах! О Боже мой! — Я тяжело задышала. — Абри, что Вы здесь делаете?
Моя рука метнулась за полотенцем, обернула его вокруг себя, прежде чем выйти из душа.
— Я здесь, чтобы поболтать, — сказала она, выводя меня из себя.
— Это не могло подождать? — спросила я, указывая на комнату.
— Нет, — сказала она, выходя из двери и небрежно устраиваясь поперек моей кровати.
Я поблагодарила Бога за то, что у меня хватило ума достать пижаму перед тем, как принять душ.
Я взяла ее и вернулась в ванную, чтобы одеться.
Когда я вернулась, Абри все еще была там, доказывая, что это не был плохой сон. Я неловко прислонилась к гостевому шкафу и вытерла полотенцем волосы.
— Я поговорила с Пэмбруком, адвокатом моего отца, и он дал знать, что Ваша семья может в любой день в этом месяце отправиться на Риббон Кей. — Я думала, что это поможет неловкому молчанию, между нами, но нет. — Ужин был хорошим, — добавила я, настолько отчаявшись в тот момент, когда дошла до этого.
— Когда ты уезжаешь обратно в Америку? — спросила она, ошеломив меня.
— Простите? — спросила я в замешательстве.
— Когда ты возвращаешься? В Америку? Когда закончится твой срок?
Я была застигнута врасплох.
— Хм, тридцатого января, через месяц после Рождества. Я уезжаю первого февраля.
— Еще шесть недель, — сказала она, коротко изучая свои ноги, прежде чем снова встретиться взглядом.
— Да, — сказала я, растягивая слово.
Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Что это было? — Сказала я в пустоту.
Я стояла там в ожидании, но Абри так и не вернулась.
Я устроилась поудобнее под одеялом и опустила голову, прежде чем встать и запереть дверь.
Я проснулась от того, что Ян кричал на африкаанс.
— Отлично! Miskien sal ek kom nie terug ooit weer hier! (Отлично! Может, я больше никогда сюда не вернусь!)
— Се не дат, — взмолился Генрик. (Не говори так)
— Эк глушитель, па, маар си буит онределик! (Прости, папа, но она совершенно неразумна!)
Громкие шаги раздались по гостиной.
— Саймон? — сказал Ян. Ответа не последовало. Он говорил по телефону. — Ты можешь заехать за нами с Софи через полчаса? Да. Спасибо, брат.
Шаги медленно приближались к моей двери. Я сбросила одеяло и побежала открывать.
С другой стороны двери Ян был в полубессознательном состоянии и запыхался от разочарования.
— Ты в порядке? — Спросила я.
— Успеешь подготовиться к отъезду через полчаса?
— Конечно, — сказала я.
Он вошел в комнату и сел на край кровати, на том же самом месте, где утром сидела его мать. Я решила, что эта информация только разозлит его еще больше, и я оставлю ее при себе. Я знала, что Абри разозлила его, просто не знала почему.
Я открыла шкаф и достала свою сумку, положив на кровать. Я отложила в сторону то, что хотела надеть в тот вечер в самолете, а остальное положила внутрь. Я собралась меньше, чем за пять минут. Ян лег поперек кровати рядом с моим чемоданом, не говоря ни слова, и уткнулся головой в подушку.
Я почистила зубы, оделась и накрасилась, прежде чем заплести волосы в неряшливый рыбий хвост, перекинув его через плечо. Вышла, положила оставшиеся вещи обратно в чемодан и застегнула его на молнию.
— Эта подушка пахнет тобой, — рассеянно сказал Ян.
Он перевернулся, заложив руку за голову, натягивая рубашку на мышцы бицепса.
— Ты в порядке? — Я снова спросила его.
— Буду, — сказал он, когда я подползла к нему, положив голову ему на плечо. Он обнял меня и прижал к себе. — Я перезвонил Чарльзу сегодня утром, — продолжил он.
— Да? — Спросила я. — Что ему было нужно?
— Они подтвердили присутствие солдат Сопротивления у бассейна, и на этот раз это кажется немного более опасным.
Мое сердце бешено колотилось в груди.
— Что ты имеешь в виду?
— Они нашли несколько пуль, случайно оставленных рядом с их следами.
— Что нам делать?
— Ехать домой.
Моя рука прошла по грязному следу покрывала и встретилась с его пальцами. Они медленно продвигались вверх по моей ладони, пока не встретились с моим предплечьем и не задержались там, его большой палец потирал кожу взад и вперед, взад и вперед.
— Я разрываюсь между желанием оставить тебя здесь с Саймоном и взять с собой, чтобы я мог защитить тебя.
Я покачала головой, глядя на него.
— Если ты хоть на секунду думаешь, что я брошу тебя или Масего сейчас, когда им необходима помощь, то ты не в своем уме, — сказала я ему.
Он сел, все еще держа меня за предплечье, и наклонился к моему лицу. Он нежно поцеловал меня.
— Я должно быть самый эгоистичный человек на этой планете, потому что не собираюсь спорить с тобой по этому поводу. Я хочу, чтобы ты была рядом со мной.
— Всегда. — Он поцеловал меня еще раз, на этот раз гораздо сильнее, прежде чем отстраниться.
Тук. Тук.
Я слезла с кровати, и он ответил на стук. Это был Саймон.
— Я готов, если ты тоже, принцесса, — поддразнил он, дернув меня за косу.
Он кивнул брату, прежде чем уйти.
Ян встал и схватил мою сумку. Я предположила, что об обеде с его родителями не может быть и речи.
Когда мы подошли к входной двери, мы заметили, что оба родителя Яна стояли внизу, разговаривая с Саймоном. Они, казалось, были погружены в глубокую дискуссию, но успокоились, когда мы приблизились.
— Было приятно познакомиться с тобой, — сказал мне Генрик, обнимая и целуя в щеку. — Надеюсь, что это не последняя встреча.
— Я тоже, — сказала я ему, улыбаясь. Я поцеловала его в щеку и повернулась к Абри.
— Спасибо, что пригласили меня, Абри.
Она отмахнулась от моего комментария, как будто это был комар, кружащий у нее над головой, и избегала зрительного контакта.
Я была готова поспорить, что именно это она приравнивала ко мне. Я не собиралась надрывать задницу, чтобы что-то ей доказать. Я бы просто позволила времени сделать это.
Ян положил наши сумки на заднее сиденье маленькой спортивной машины Саймона. Я задержалась возле них, когда Ян вернулся, чтобы попрощаться со своими родителями. Он обнял своего отца, но не мать. Он открыл пассажирскую дверь и попытался сесть на маленькое заднее сиденье, но я остановила его и протиснулась внутрь.
— Я не собираюсь заставлять твою большую задницу ютиться там. Я сяду, — сказала ему, но вместо этого меня игриво отшвырнули назад и оттолкнули в сторону.
— Я не собираюсь заставлять твою костлявую задницу ютиться там. Сяду я, — поддразнил он, втискивая свое невероятно большое тело на самое крошечное заднее сиденье, которое я когда-либо видела.
— Ты сумасшедший, — провоцировала я, устраиваясь рядом с Саймоном.
Мы пообедали с Саймоном перед вылетом, а Имоджин встретила нас там. Она была невероятно очаровательна, и мы обменялись электронными почтами, прежде чем попрощаться. Мы согласовали, чтобы Риббон Кей был свободен двадцать шестого января, чтобы у них было больше времени на подготовку, и чтобы они смогли уведомить гостей за месяц. Я позвонила Пэмми, в не самое подходящее время, упс, и он подтвердил, что они могут провести там целую неделю, и что моему отцу, как ни странно, было все равно, возможно, из-за того, кем были родители Саймона.
Глава 23
Масего был там, где мы его оставили, но в тот момент, он был совершенно другим для меня. Его ворота представляли собой нечто такое, на что я не могла точно указать пальцем...
— Хорошо быть дома, — сказал Ян Чарльзу, вздыхая.
...И, как лампочка, Ян щелкнул выключателем. Масего ощущался для меня как дом. Все, кого я так нежно полюбила, жили там. Ян, Мандиса, Карина, Чарльз, Кейт, Марси, дети и остальной персонал. Я вдруг поняла, что сделаю все, чтобы защитить их, все что угодно, лишь бы они были в безопасности.
Когда Пэмбрук прибыл со строительной бригадой, я знала, что заставлю его позаботиться о защите, о какой-то безопасности. Это сразу же стало моим приоритетом номер один.
Когда ворота открылись, мы встретили улыбающихся Карину и Баобаб, такой же крепкий, как всегда. Я вспомнила, как однажды Карина объяснила, что пока дерево находится в Масего, она всегда будет там, и от этого мне стало тепло внутри.
Мы прибыли слишком поздно, чтобы дети могли поприветствовать нас, но Кейт и Марси остались с Кариной, чтобы проводить нас домой. Как только мы припарковались, я выпрыгнула из джипа и заключила Карину в самые крепкие объятия.
Она громко хихикнула.
— Прекрати, глупая девчонка, — сказала она, но также крепко вцепилась в меня.
— Я скучала по тебе, Кей, — сказала я, целуя ее в щеку.
— Я тоже скучала по тебе, Софи.
Она отстранила меня и осмотрела.
— Что? — спросила я, задыхаясь от смеха.
— Ты выглядишь... я не уверена, — сказала она, склонив голову набок. — Ты выглядишь слишком счастливой.
— Это плохо? — поддразнила я, соприкасаясь своим бедром с ее.
Ее глаза ярко вспыхнули, отражая звезды над головой.
— Тебе идет, любовь моя.
Она схватила меня за талию, и мы направились к Яну, Чарльзу, Кейт и Марси, чтобы она тоже могла поздороваться с Яном. Он схватил ее и развернул, и она взвизгнула.
— Что, черт возьми, на вас двоих нашло? — спросила она в замешательстве.
— Ничего, — ответили мы оба одновременно.
— Если думаешь, что это странно, — сказал Чарльз, — ты должна была видеть, как они вели себя со мной.
Мои щеки покраснели, и я никогда еще не была так благодарна, что сейчас ночь.
— Пойдем на кухню, — сказала Карина, улыбаясь и махая нам рукой в ее направлении. — Я испекла тебе хлеб по случаю вашего возвращения.
— Какой? — спросил Ян, обнимая своей большой рукой ее крошечные плечики.
— Банановый, конечно. Какие еще фрукты у нас здесь есть? — засмеялась она.
Мы вместе вошли в маленькую кухню, и все набросились друг на друга, собирая тарелки, чашки и остальную посуду для нашей миниатюрной вечеринки. Карина открыла кастрюлю с хорошим толстым банановым хлебом, и у меня потекли слюнки.
Мы все сели и начали есть в тишине.
Возвращение домой, да. Но также и дискуссия.
— Что мы будем делать? — спросил Ян Чарльза.
Чарльз сглотнул.
— Честно? — Его лицо побледнело. — Я не знаю, с чего начать. Они никогда раньше не заходили так далеко на юг. Они, несомненно, следили за нами в течение нескольких месяцев. Это не ошибка, теперь это бомба замедленного действия.
Кейт разрыдалась, встала, чтобы уйти в свою комнату.
— Кейт! — крикнула Карина, вставая, чтобы пойти за ней, но Кейт покачала головой, и Карина снова села.
— Тогда нужно действовать, — сказал Ян, беря на себя ответственность и заставляя меня невероятно гордиться им. — Мы вооружаемся. Попроси местных помочь нам работать посменно. — За столом воцарилась тишина. — Что? — спросил он, напряжение волнами исходило от него.
— Мы уже спросили, — сказала Карина, не отрывая глаз от своего хлеба.
— И они отказались? — недоверчиво спросил Ян.
— На самом деле, ты не можешь винить их, — попыталась объяснить Карина.
— Черта с два не могу! — воскликнул Ян. — Мы бы сделали это для них. Мы сделали это для них!
— У них есть семьи, Дин. Они не могут так рисковать.
Шея и уши Яна покраснели от разочарования.
— Тогда мы уходим, — сказал он.
— Куда? — спросила Марси.
— Куда угодно, — ответил он.
— Нам некуда девать детей, Дин, — сказала Карина, выглядя такой же раздраженной, как и ее голос.
— Что ты предлагаешь? — спросил Ян, нахмурив брови.
— Чтобы мы оставались здесь и продолжали наблюдать. Чарльз, кажется, думает, что мы можем сделать это сами.
— Чарльз, — сказал Ян, поворачиваясь к нему, — ты знаешь, что это безрассудно. Мы не можем так рисковать.
— Куда бы мы пошли? — спросил он в ответ.
— Куда-нибудь. Куда угодно, только не оставаться здесь.
— Как далеко на юг проходит граница собственности? — Спросила я.
— К югу от озера Ньягуо, — ответил Чарльз, — но это не имеет значения, потому что у нас нет возможности строить лагеря, нет возможности заботиться о детях, когда мы там окажемся.
Я глубоко вздохнула. Пора.
— Я... мне нужно вам кое-что сказать, — призналась я.
— Что? — спросила Карина, заправляя выбившуюся прядь волос из моей косы за ухо.
— Я планировала удивить вас на следующей неделе, но я договорилась, что группа из Америки приедет и построит для вас новый кухонный дом, установит новый генератор, сделает небольшой ремонт и создаст бетонную площадку для детей, и игровую площадку. Это должно было быть на Рождество, но я вижу, что это скрытое благословение. Что вы скажете, если вместо этого мы попросим их построить новое сооружение на южной стороне Ньягуо? Ньягуо был бы к северу от нас, и это обеспечило бы защиту, нам нужно было бы беспокоиться только о наших восточных, западных и южных границах.
За столом стало тихо, слишком тихо, и я подумала, не переступила ли черту. Мое лицо горело от смущения, и я была близка к тому, чтобы все объяснить, извиниться и предложить отменить это, но вместо этого Карина первой нарушила молчание.
— Наши границы, — сказала она, ее глаза остекленели от непролитых слез. — Наши границы.
— Наши границы, — сказал Ян, повторяя ее и улыбаясь в мою сторону.
— Наши границы, — сказал Чарльз, его рука легла на мою.
Меня осенило осознание.
— Да, наши границы.
— Большое тебе спасибо, Софи, — сказала Карина, накрывая мою единственную непокрытую руку своей. — Ты дала нашей безнадежной ситуации надежду.
— Ты благодаришь меня? — спросила я, ошеломленная. — Нет, — сказала я им всем, подавляя рыдания. — Я должна поблагодарить вас. Вы спасли меня. — Я улыбнулась каждому из них в ответ. — Просто настала моя очередь отплатить вам тем же.
Ян нежно поцеловал меня у моей двери той ночью. У всех нас был план, и была надежда. На следующий день мы все решили, что начнем подготовку к переезду детей. Я позвонила Пэмбруку и рассказала ему о нашем новом плане, и он пообещал собрать людей раньше с новыми планами строительства совершенно нового комплекса.
Мы все решили, что, когда происходит что-то непредвиденное, новые соглашения могут стать намного более удивительными.
Глава 24
Но с новым планом пришло нечто неожиданное...
В то утро мы все проснулись с миссией. Мы сообщили детям об их рождественском подарке — новом доме. Многие чувствовали себя неловко из-за потенциального переезда, но мы развеяли любые опасения, дав понять, что это будет безопаснее и что у них будет игровая площадка, и это, казалось, достаточно оживило их, чтобы они были взволнованы.
С этими словами мы занялись подготовкой упаковочных помещений. Наш план состоял в том, чтобы разбить временные лагеря на новой территории. Пэмбрук каким-то образом договорился о том, чтобы в течение трех дней были высажены военными ЧУ или Контейнерные жилые помещения, что позволило бы нам разместить детей и ухаживать за ними в течение нескольких недель, пока идет строительство.
Я не хотела знать, во сколько это обошлось моему отцу, и надеялась, что он тоже этого не знает.
К тому времени, как прибыли ЧУ, мы были готовы к переезду.
Большая часть детских вещей тоже была упакована и готова. Не было никаких дополнительных признаков того, что ЛРА (прим. переводчика — повстанцы) были близко или приближались. Мы были уверены в себе и счастливы.
В ночь перед тем, как мы должны были перевести всех и вся, мы с Яном направлялись в ЧУ, в двадцати минутах к югу от тогдашнего Масего. Нам просто нужно было сделать быструю остановку в миле от ворот, чтобы забрать одного из пропавших животных и починить сломанный забор.
— Она упрямая дура, — сказала я, подталкивая корову к поврежденному забору.
Наконец старушка вскочила на него и двинулась так быстро, как только могла, к своим блуждающим товарищам.
Мы с Яном упали на землю прямо рядом с забором и засмеялись, запыхавшись от толчка сварливого быка. Фары нашего джипа освещали нас сзади, купая в неземном сиянии. Он наклонился ко мне, обхватил рукой мой затылок и притянул к себе, нежно целуя в губы.
— Настоящее Рождество, — сказал он мне, пристально глядя на меня и проводя большим пальцем по моей нижней губе.
— И правда, — согласилась я.
— Я люблю тебя, — признался он, пробегая пальцами по моим волосам, прежде чем снова взять меня за затылок.
Ранее он расплел для меня мои косы, и я никогда не думала, что когда-либо испытывала что-то столь сексуальное, как то, как он смотрел, как волосы опадают на мои плечи.
— Я люблю тебя, — сказала я ему, моя рука легла на его предплечье у моей шеи.
Его лицо стало серьезным, и я посмотрела ему в глаза, на его нахмуренный лоб.
— Останься со мной, — прошептал он, рука, которая лежала на моем бедре, переместилась, чтобы встретиться с другой стороной моей шеи.
Я сглотнула, заставляя себя опустить взгляд.
Я понятия не имела, как ответить на это, потому что это была запретная тема, запретная мысль. Я была напугана.
— Я не знаю, что сказать, — честно призналась ему.
— Скажи, что останешься. Брось все, Софи. Тебе действительно не к чему возвращаться, ты сама мне об этом сказала.
— Прости? Мне есть к чему вернуться, — сказала я оскорбленно.
— Да, но все это ничего не значит.
Он, конечно, был прав, но мне не понравилось, как он с такой готовностью отверг мою прежнюю жизнь. Да, я стала другой в Масего, но у меня все еще могло быть праведное будущее в Штатах. Но можешь ли ты оставить Яна? Действительно бросить его? Как насчет Мандисы?
Я покачала головой, отгоняя эти мысли.
— У меня нет выбора, — сказала я ему.
— Есть. Выбери меня, Софи.
Но с Яном приходит ответственность. Могу ли я выбрать для себя жизнь Масего? На всю оставшуюся жизнь? Могу ли я посвятить себя этому?
Я подстраховалась.
— Я должна вернуться в суд по завершении моего приговора.
— Тогда я поеду с тобой, и мы вернемся вместе, — сказал он, крепко прижимая меня к груди. — В любом случае, тебе было бы неплохо иметь представителя Масего.
Я слегка толкнула его.
— Нам не нужно решать сейчас, — сказала ему.
Он расширил дистанцию, которую я создала.
— Почему ты так упорно об этом говоришь?
— Нет, — сказала я. — Это действительно тяжелое решение, Ян. Я хочу быть осторожной.
— Что тут решать? — спросил он, разозлившись. — Если бы ситуация была обратной, я бы не колебался!
— Конечно, нет! Ты уже живешь здесь!
Его руки упали по бокам, и я почувствовала, что моя кожа лишилась его тепла. Я почти сразу же соскучилась по его прикосновению. Я удержала себя, чтобы не схватить эти руки и не положить их обратно. Моя грудь болела от нашей ссоры, и я не знала, что нам дальше делать. Это было такое огромное решение. Я просто хотела, чтобы он понял, насколько оно важное, что мне нужно было время, чтобы смириться с ним.
— Понятно, — сказал он удрученно.
Он встал и направился к задней части грузовика, чтобы взять свои инструменты. Я стояла и колебалась, протягивая к нему руку, как будто мое нутро кричало мне это сделать.
Не потеряй его! Это раздражало.
Я последовала за ним в заднюю часть, чтобы помочь, но он уже взял то, что ему было нужно, и возвращался к забору.
Я стояла рядом с ним, держа свободную доску, и тишина была пьянящей. Это давило на мои плечи, как ничто другое, миллион фунтов безответного давления.
Всякий раз, когда я сталкивалась с трудным решением, я бежала. Всегда. Я бежала так быстро, как только могла, и никогда не оглядывалась назад, постоянно отвлекаясь от принятия любого решения, которое так или иначе изменило бы мою жизнь.
Но Ян этого не заслуживал. Он был влюблен в меня и грустил, что может потерять меня. Как я вообще могу злиться на это? Как я могу сказать ему «нет»? Масего сделал меня счастливее, чем когда-либо. Я была уверена, что Ян был любовью всей моей жизни, несмотря на мой юный возраст. Он действительно был.
— Ян, я... — начала я, но он остановил меня.
— Ты чувствуешь запах? — спросил он, отвлекшись.
— Что? — спросила я, делая глубокий вдох.
— Что-то горит, — сказал он, стоя прямо и пристально глядя в сторону Масего.
Он был слишком далеко, чтобы разглядеть его, и если бы был дым, мы не смогли бы разглядеть его в темноте ночи.
— Да, чувствую, — сказала я, беспокоясь, что мы можем попасть в приближающийся пожар травы. — Что нам делать?
Внезапно со стороны Масего раздались выстрелы. Я подпрыгнула, схватив Яна за руку. Мое сердце упало, а в горле образовался комок.
— Что это было? — спросила я Яна.
— Садись в джип, Софи.
Ян бросил свои инструменты обратно и запрыгнул на водительское сиденье так быстро, что я едва успела сесть сама. Я быстро подчинилась, по моей коже побежали мурашки, когда снова раздалось пять последовательных выстрелов.
Из моего горла вырвалось безудержное рыдание.
— Нет! — Крикнула я, когда Ян завел джип и отъехал от забора. Мы мчались, фары джипа освещали, казалось бы, бесконечное море голой травы. Единственные звуки — шлепанье травы по бокам джипа и наше дыхание, когда мы ехали по всей длине забора, чтобы добраться до входа.
— Пожалуйста, — взмолилась я вслух, костяшки пальцев побелели, вцепившись в приборную панель.
Я взглянула на Яна, паника была написана на каждой черточке его лица. От этого мой желудок сжался еще больше. Еще шесть последовательных выстрелов вырвались из Масего, и Ян сильнее нажал на газ, схватив меня за руку и прижав к себе.
— Держись, — твердо сказал он, прежде чем проехать через забор, чтобы быстрее добраться до Масего.
Когда грузовик выровнялся, он сказал:
— Оружие, Софи.
Я схватила его штурмовую винтовку, висевшую на спинке нашего сиденья, уперла приклад в пол рядом с его ногой, затем открыла бардачок и достала пистолет. Инстинктивно, как учил меня Ян, я вынула магазин и проверила патроны, прежде чем вставить его. Я положила пистолет себе на колени. Мои руки дрожали, когда я собрала волосы в конский хвост.
Масего появился в поле зрения, и мое сердце сжалось от самой сильной боли, которую я только могла себе представить. Она была в огне. Казалось, ни один дюйм ее площади не остался невредимым. Раздавалось все больше и больше выстрелов, и адреналин взял верх. Я была готова.
Готова защищать ее.
Готова спасти других, если бы могла.