(ЛЕСОВИК молча скорбно качает головой. МАВКА опять прислоняется к стене)
Оставь же край унылой суеты,
вернись в родимый лес — приют счастливый!
Давно уж ложе постелила ива,
печалится, что задержалась ты.
Иди усни!
МАВКА
Я не могу, дедуня!
ЛЕСОВИК, шумно вздохнув, медленно идёт в лес. Из лесу слышен бешенный топот, будто кто-то галопом скачет на коне,
потом останавливается.
КУЦ
(выскакивает из-за хаты, потирая руки и останавливается, увидев МАВКУ)
Ты, Мавка?
МАВКА
Я. А ты-то здесь чего?
КУЦ
Я жеребца в конюшне привязал.
Ах, как меня он славно покатал!
Не покатает больше никого.
МАВКА
О, пакостник! На лес падёт позор.
Неужто ты забыл про договор?
КУЦ
Но умер Лев и договор без силы.
МАВКА
Как? Умер дядька Лев?
КУЦ
Вот и могила.
Под дубом хоронили, но века
лежать придётся деду у пенька.
МАВКА
Обоих нет... Предвидел наперёд
старик, что до весны не доживёт.
(подходит к могиле)
Единственный мой друг лежит у пня.
Горюет сердце. Если бы все слёзы
живительными были у меня,
барвинок, не боящийся мороза,
могилу б облепил. Но я бедна,
не расцветёт от слёз голубизна
барвинковая, маковая алость.
Как мёртвую листву, роняю жалость...
КУЦ
И я от старика не видел зла
и жаль его. Он, чтобы мне кататься,
бывало, держит чёрного козла,
и лошадям не надобно бояться.
А эти бабы смогут жить едва ли
по дружбе с нами — засорили лес,
без чёрного козла остался бес,
срубили дуб — и договор сломали.
За это бабам и отплатят черти:
я всех коней заездил им до смерти,
коров им ведьма доит и терзает
и днем, и ночью. Пусть беду узнают!
|
|
Подмачивает Водяной холсты,
а Потерчата сено загноили,
трясёт Пропастница их даже у плиты
за озеро, где коноплёй сорили.
Добра не будет им в лесу, как видно.
А возле хаты стерегут их Злыдни.
ЗЛЫДНИ
(маленькие замученные существа в лохмотье с вечным грызущим голодом в лице, появляются из-за хаты)
Мы тут! Кто нас зовёт?
МАВКА
(перехватывает их у дверей)
Прочь! Прочь!
Не поминали вас под этим кровом.
ЗЛЫДНИ
Ты голову нам, Мавка, не морочь!
Не возвратить сорвавшееся слово.
Нам надо в хату! Станем к двери ближе.
Когда же нам откроют эту дверь?
(обсаживают порог)
МАВКА
Туда вас не пущу!
ЗЛЫДНИ
Так накорми же!
Ты видишь, как мы голодны теперь.
МАВКА
(с ужасом)
Но чем вас накормлю? Исчезли блага,
засох источник, не пробьётся вновь.
ЗЛЫДНИ
Тогда ты дай калиновых нам ягод!
МАВКА
Но это кровь моя!
ЗЛЫДНИ
Мы любим кровь!
Один ЗЛЫДЕНЬ бросается ей на грудь, сосёт калину, другие дёргают его, чтобы и себе отведать, грызутся между собой и рычат, как собаки.
КУЦ
Она не человек!
ЗЛЫДНИ
останавливаются, стучат зубами и свистят от голода.
(к КУЦУ)
А мы не поглядим,
нас не накормишь, и тебя съедим!
(нападают на КУЦА, он отскакивает)
КУЦ
Постойте, разбужу я баб, тогда
потеха будет мне, а вам еда!
(берёт комок земли, бросает в окно и разбивает форточку)
ГОЛОС МАТЕРИ ЛУКАША
(из хаты)
Ступайте к чёрту! Кто стучится тут?
КУЦ
(ЗЛЫДНЯМ шёпотом)
Ну, слушайте! Вас скоро позовут,
вот уж когда набьете плотно брюхо.
|
|
Сейчас же надо схорониться всё же,
не то начнёт вас проклинать старуха —
войдёте в землю. Это бабка может.
ЗЛЫДНИ съёжились под порогом тёмной кучей. Сквозь разбитую форточку слышно, как встаёт МАТЬ, потом её голос, позднее голос КИЛИНЫ.
ГОЛОС МАТЕРИ
Уже светло, а эта дрыхнуть рада.
Чтоб ты навек заснула! Ну, давай,
Килина, просыпайся! Эй, вставай!
Чтоб ты не встала!
ГОЛОС КИЛИНЫ
(заспанно)
Ну, чего вам надо?
МАТЬ
(язвительно)
Коровушку доить тебе пора,
ту, что купил ещё твой муж покойный,
что молока даёт по три ведра.
КИЛИНА
(окончательно проснувшись)
Нет, ваших подою. Возьму подойник
и нацежу три капли молока —
фунт масла будет.
МАТЬ
Не смолчит никак!
Ну и невестушка! Терпеть тебя нет силы!
КИЛИНА
Зачем же сватались ко мне, я не просила.
Держали ведь оборвыша вы рядом —
была бы вам невестка то, что надо!
МАТЬ
И ты права. Лукаш был дураком,
не то жениться понял бы на ком.
При ней и я жила б себе в покое.
Оно ж покорное и доброе такое,
хоть к ране приложи. Ты называешь
её оборвышем, сама же без стыда
её же платьице зелёное таскаешь.
КИЛИНА
У вас обновки не дождёшься. Да!
И муженька нечистый носит где-то,
а ты тут злой свекрухе угождай!
Не жёнка, не вдова...
МАТЬ
Ах, ты, моя беда!
Всяк от такой жены пойдёт по свету.
Что было — всё сама и дети съели,
сидит орава на печи, разинув рот.
Чтоб злыдни вас, прожорливых, обсели!
КИЛИНА
Обсядут пусть того, кто их зовёт!
При этих словах открывает дверь из хаты. КУЦЬ убегает в болото. ЗЛЫДНИ вскакивают и бегут в сени. КИЛИНА с ведром в руках торопясь бежит к лесному потоку, с грохотом черпает ведром воду и возвращается назад более спокойной походкой. Разглядела у дверей МАВКУ, стоящую у стены без сил, опустив
|
|
серое покрывало на лицо.
КИЛИНА
(останавливется и ставит ведро на землю)
А это кто? Ты пьяная, больная,
Или замёрзла?
(трясёт МАВКУ за плечо)
МАВКА
(едва может говорить)
Я изнемогаю
от сна...
КИЛИНА
(заглядывает ей в лицо и узнаёт)
Ну вот, тебя я узнаю.
Зачем пришла — ждёшь платы за свою
работу?
МАВКА
(как и раньше)
Кто мне может заплатить?
КИЛИНА
Тогда зачем же было приходить?
К кому пришла? Его здесь нет.
Передо мной держи ответ —
он твой любовник?
МАВКА
(как во сне)
Цвёл шиповник...
весенним утром — дивный белый цвет...
Его уж нет...
КИЛИНА
Да ты безумная!
МАВКА
(всё так же)
Умная, умная...
Движется по небу тучка бездумная...
Ох, бесприютная тучка, несчастная...
Где же ты, молния ясная?
КИЛИНА
Прочь, не морочь меня. Свету не рада
и без тебя я. Ну, что тебе надо?
МАВКА
(более осмысленно, отступая от двери)
Хочу поглядеть на людей я счастливых.
КИЛИНА
Чтоб ты стояла в чуде и в диве!
МАВКА вдруг превратилась в иву с сухой листвой на плакучих ветвях.
КИЛИНА
(опомнившись от неожиданности, враждебно)
Вот тебе на! В добрый час, знать, сказала.
Славно беду я свою развязала!
МАЛЬЧИК
(выбегает из хаты, КИЛИНЕ)
Мама, ну где же вы? Баба нас бьют,
кушать хотим, а они не дают!
КИЛИНА
(ему шёпотом)
Только лишь ступит она за порог,
лезьте под печку — найдёте пирог!
МАЛЬЧИК
Вы эту иву садили средь ночи?
Только зачем?
КИЛИНА
Вот, всё знать надо деткам!
МАЛЬЧИК
Мама, позвольте одну ее ветку
срезать для дудки?
КИЛИНА
Срезай, если хочешь!
МАЛЬЧИК срезает с ивы ветку и возвращается в хату.
Из лесу выходит ЛУКАШ, худой, заросшый, без свитки и шапки.
КИЛИНА
(вскрикивает радостно, увидев его, но тотчас же досада
заглушает радость)
Явился наконец! И где тебя носило
так долго?
ЛУКАШ
Не спрашивай!
КИЛИНА
Ну, милый!
Таскался, волочился басурман,
а ты не спрашивай, сиди со злою бабкой.
Но знаю я, что где-то есть корчма,
где до сих пор твоя гуляет шапка.
Жить с пьяницею — выжить из ума!
(начинает голосить)
ЛУКАШ
В корчме я не был.
КИЛИНА
Врать тебе не лень!
ЛУКАШ
Ну, не скули!
(КИЛИНА перестаёт, со страхом взглянув на ЛУКАША.)
И отвечай сама —
Кто дядькин дуб срубил — остался пень?
КИЛИНА
(сначала растерялась, но быстро опомнилась)
Пришли купцы, неплохо заплатили.
ЛУКАШ
Но дядька Лев поклялся не рубить.
КИЛИНА
Твой дядька Лев лежит уже в могиле,
а нам на что-то надо было жить!
Продать бы этот лес, одну беду несущий,
уехать на село, а то мы здесь с тобою
как волки бродим среди этой пущи,
а скоро здесь, как волки, и завоем!
ЛУКАШ
Молчи! Прошу я... Замолчи!
(в его голосе безумный ужас)
Смотри,
что, если лес продать?
Тогда не будет...
так, как сказала?
КИЛИНА
Как? Что волк...
ЛУКАШ
(закрывает ей рот)
Не говори!
КИЛИНА
(освободившись от него)
Быть может сглазили тебя лихие люди?
Иди домой!
ЛУКАШ
Пойду... но только... то...
(опускается на колени и пьёт из ведра. Потом встаёт и задумчиво смотрит перед собой, не двигаясь с места).
КИЛИНА
Опять задумался, глядит, будто стена я.
ЛУКАШ
(нерешительно)
Здесь без меня не приходил ли кто?
КИЛИНА
(резко)
Кто должен был придти?
ЛУКАШ
(опустил глаза)
Я так... Не знаю.
КИЛИНА
(недобро усмехнувшись)
Но знаю я, кого ты ожидаешь
и жаль мне ожиданья твоего,
ведь всё, что было, разом в столб ушло.
ЛУКАШ
О чём ты?
КИЛИНА
Да, о том, чего не знаешь.
МАТЬ
(выбегает из хаты и бросается с объятиями к ЛУКАШУ.
Он прохладно принимает это приветствие)
Сыночек мой! Мне с ведьмой этой
такого горя довелось испить!
ЛУКАШ
(вздрогнул, а затем пренебрежительно улыбаясь)
И эта ведьма? Суждено, знать, это —
свекрухою вам ведьминою быть!
Хотели вы её.
МАТЬ
(указывая на КИЛИНУ)
Но кто же знал,
что от такой невестки хоть на плаху?
КИЛИНА
(скандально)
Взгляните на себя — свет не видал
такой, как вы, и ведьмы, и неряхи!
Лукаш, с твоей мамашей страшно жить,
ведь может языком она зарезать,
железо дай — перегрызёт, как нить.
ЛУКАШ
А ты, как видно, твёрже, чем железо?
КИЛИНА
И сын такой, как мать! Хотите сжить
меня со света?
МАТЬ
(ЛУКАШУ)
Слышишь, прикажи
ей рот закрыть!
ЛУКАШ
Вы обе помолчите!
Мне светлую минутку подарите,
не то свою не вынесу беду,
со света, а не с хаты, прочь уйду!
КИЛИНА
(матери)
Что дождались?
МАТЬ
Чтоб ты так дождалась
от сына своего!
(Разозлённая идёт в хату, на пороге встречается с
Килининым сыном, который выбегает с дудочкой в руках)
Ты, злыдень, тут не лазь!
(отталкивает мальчика и уходит в хату, сердито хлопнув дверями)
МАЛЬЧИК
Вы, батюшка, пришли?
ЛУКАШ
Пришёл, сынок!
(слово «сынок» произносит с ироничным оттенком)
КИЛИНА
(неприятно поражённая)
А как тебя он должен звать?
Не дядей же?
ЛУКАШ
(пристыженный)
Зачем кричать?
Я ж ничего.
(гладит паренька по белой головке)
Как голосок
у дудочки? Сам сделал?
МАЛЬЧИК
Сам.
Я уже много их имею.
А что сказать про голоса?
Как вы, играть я не умею.
Сыграйте мне!
(протягивает ему свирель)
ЛУКАШ
Прошла пора.
Моя окончилась игра.
(грустно задумывается)
МАЛЬЧИК
(захныкал)
Вы не хотите. Мама, тятю
просите для меня сыграти!
КИЛИНА
Ещё чего! Нужна нам та игра!
Уже нам завтракать пора.
ЛУКАШ
(берёт свирель)
Хорошая. Из ивы?
МАЛЬЧИК
Да, из этой.
(показывает на иву, в которую превратилась Мавка)
ЛУКАШ
Не помню, чтобы видел ее летом.
(Килине)
Ты дерево недавно посадила,
иль, может быть, я про него забыл?
КИЛИНА
Кто бы садил? Растёт всё, как грибы.
Кол ивовый, знать, дождиком полило.
МАЛЬЧИК
(капризно)
Ну, что ж вы не играете?
ЛУКАШ
(задумчиво)
Сыграть?
(Начинает играть сначала тихонько, затем громче; потом заиграл веснянку, которую когда-то играл Мавке. Голос свирели заговорил словами)
«Как сладко играет,
насквозь проникает,
белы груди разрывает,
сердце вынимает...»
ЛУКАШ
(роняя свирель)
Ой, что это? Чья ворожба? Чьё диво?
(Мальчик, испугавшись крика, убежал в хату)