1. Общие черты и особенности различных типологизаций добуржуазных экономических систем.
2. Потенциал формационного и цивилизационного подходов в сравнительном исследовании добуржуазных экономических систем.
3. Место добуржуазных экономических систем в структуре экономической жизни общества.
4. Производственные отношения и производительные силы добуржуазных экономических систем.
5. Роль нематериальных факторов и культуры в развитии добуржуазных экономических систем.
6. Насилие и его роль в трансформации добуржуазных экономических систем в буржуазные.
7. Причины и механизмы неравномерного развития добуржуазных экономических систем.
8. Сравнительный анализ различных типов трансформаций добуржуазных экономических систем в буржуазные.
Глава 3. Экономика реального социализма: генезис, модели развития и природа кризиса
3.1. Генезис и основные этапы развития экономических систем «реального социализма»
Возникновение экономики «реального социализма» (этот термин обозначает экономики Мировой социалистической системы, не указывая на ее природу, различные трактовки которой авторы раскроют ниже) традиционно относится к периоду, начавшемуся после Октябрьской революции 1917 года. После Второй мировой войны на этот путь вступили страны Центральной и Восточной Европы, Китай, Вьетнам, несколько позже – Куба. Особого исследования заслуживает траектория развития по пути так называемой «социалистической ориентации» значительной части (около трети) стран третьего мира в период сразу после распада колониальной системы и краткий опыт мирной победы социалистических тенденций в Чили в 1970 г., завершившейся трагически (правительство Альенде было свергнуто в результате кровавого переворота в 1973 г.). В период своего максимально полного развития экономика «реального социализма» образовывала так называемую Мировую социалистическую систему (МСС), к которой принадлежали страны, занимавшие почти 30% территории и населения Земного шара.
В рамках МСС выделялся прежде всего Советский Союз, экономика которого в 60-70-е годы была второй по объему в мире, уступая только США. СССР играл и роль второй «сверхдержавы» в геоэкономическом и геополитическом отношениях, обеспечивая би-полярность тогдашней мировой системы.
Каковы же причины возникновения «реального социализма» и его экономик, качественно отличных от рыночных капиталистических систем?
Существует несколько основных теоретических моделей генезиса экономики «реального социализма».
Наиболее радикальная право-либеральная трактовка этой экономической системы исходит из того, что в современных условиях никакая иная, кроме рыночной капиталистической, экономика не может сколько-нибудь долго и эффективно развиваться. Соответственно, экономика МСС в этом случае квалифицируется как продукт внешних (преимущественно политических, субъективных) противоречий (в ряде трактовок – просчетов, ошибок ведущих общественных сил) начала ХХ века, приведших к случайному возникновению в принципе нежизнеспособной экономической системы, которая в силу некоторых (опять же внешних, политических, субъективных) обстоятельств могла просуществовать некоторое время, опираясь прежде всего на гипертрофированно развитые институты насилия, использование рабского труда, внеэкономического принуждения и имитационной (пытающейся при помощи плановых методов «скопировать» рыночную систему) модели развития.
Соответственно, эти авторы акцентируют внимание прежде всего на неэффективности экономик «реального социализма», их сращенности с бюрократическим аппаратом внеэкономического принуждения, отставании МСС от развитых рыночных экономик в области научно-технического прогресса, качества жизни, социально-политической и гуманитарных областях.
Прямо противоположной является ортодоксально-коммунистическая концепция, исходящая из того, что возникновение МСС стало закономерным продуктом противоречий империализма как высшей и последней стадии развития капитализма. В результате обострения последних возник качественно новый – коммунистический способ производства, который в своем развитии успел достичь лишь первой фазы – социализма, строительство высшей фазы – коммунизма – только началось в СССР и других странах МСС и было прервано в силу прежде всего социально-политических, субъективных причин (воздействия мировой капиталистической системы, внутреннего предательства руководства и т.п.). При этом экономика МСС данными авторами рассматривается как не только жизнеспособная, но и более эффективная, чем капиталистическая. Последнее доказывается на основе не только теоретических соображений, но и анализа официальной статистики, показывающей (по мнению сторонников этой концепции) большую динамичность и эффективность МСС в сравнении с мировой капиталистической системой.
Оставляя пока в стороне анализ реальных фактов (мы к нему обратимся ниже), заметим, что с методологической точки зрения названные выше полярно противоположные концепции сходны в том, что обе апеллируют к вне-экономическим факторам в объяснении либо причин возникновения, либо причин распада этой системы.
На наш взгляд, столь масштабный социально-экономический (мы в данном случае не рассматриваем социально-политические и культурно-идеологические аспекты) феномен как МСС не может быть объяснен ни в том, что касается его возникновения, ни в том, что касается его кризиса и самораспада исходя из прежде всего случайных, субъективных, вне-экономических обстоятельств.
В мировой экономике к началу ХХ века накопился определенный потенциал развития отношений и институтов, выходящих за рамки классической рыночной капиталистической системы, основанной на свободной конкуренции, частном капитале и наемном труде. Развитие монополий, финансового капитала, сложной системы государственно-капиталистических отношений (особенно в период Первой мировой войны) вкупе с обострением геоэкономических и геополитических противоречий (та же мироая война, обострение борьбы между колониями и метрополиями) и необходимостью смягчения социально-классовых противоречий (не забудем о том, что в тот период уже развитого индустриализма еще не были правилом ни 8 часовой рабочий день, ни социально-гарантированный минимум заработной платы, пенсий и социальных пособий, ни кажущиеся ныне «естественными» социальные границы рынка) – все это создало предпосылки для возникновения иных, нежели классический капитализм, экономических систем.
В Российской империи (а позднее и во многих других странах) эти противоречия привели к рождению экономик «реального социализма». В Испании, Италии, Германии – к возникновению экономик фашизма. В США – к «новому курсу» Рузвельта. В Западной Европе после Второй мировой войны – к социальному рыночному хозяйству и социал-демократической экономике. При этом, однако, только первый путь можно считать радикальной, революционной сменой экономического строя, тогда как все остальные лишь более или менее существенно реформировали рыночную капиталистическую экономику.
Ниже мы раскроем различные трактовки решения вопроса о причинах того, почему «социалистические» системы оказались жизнеспособны лишь на протяжении 50-70 лет в середине ХХ века. В большинстве своем они завершили свое развитие на рубеже 90-х гг. прошлого века (но не будем забывать о Китае, Вьетнаме, Кубе и КНДР – очень разных странах, официальное руководство которых до сих пор утверждает, что их экономики развиваются по социалистическому пути). А сейчас продолжим рассмотрение фактической стороны дела, выделив основные этапы эволюции экономических систем «реального социализма».
Практически каждая из них в своей эволюции прошла три основных ступени: генезис (так называемый переходный период), развитие на собственной основе (этап построенного социализма, «развитого социализма») и кризиса. Подробнее раскроем основные черты каждого этапа на примере исторического развития СССР.
Период становления экономики «реального социализма» обычно обозначается как переходный и, соответственно, его экономическая система характеризуется как экономика переходного периода. Его исследование особо интересно тем, что в настоящее время наши страны переживают обратную трансформацию – экономики «реального социализма» в рыночную, капиталистическую. На протяжении переходного периода от капитализма к социализму (в СССР он пришелся на период 20-х – первую половину 30-х годов) решались следующие основные задачи:
q Качественная модернизация технологического базиса (индустриализация)
q Переход от рыночного к преимущественно плановому способу координации
q Преобразование отношений собственности (национализация, коллективизация, изменение распределения реальных прав собственности)
q Обеспечение бескризисного экономического роста и полной занятости.
Как несложно заметить, эти задачи (они не только были провозглашены в официальных документах руководства страны, но и в той или иной степени решались на практике) достаточно четко корреспондируют с задачами, которые решаются на протяжении современного переходного периода в наших странах (только процессы, во всяком случае, с точки зрения формы идут в прямо противоположном направлении).
Собственно переходный период в СССР включал в себя три исторических этапа:
q «Военный коммунизм» (период преимущественно чрезвычайных военных методов ведения хозяйства).
q Новая экономическая политика (период с 1922 по 1928 год), на протяжении которой развивалась двухсекторная смешанная экономика: сосуществовали рыночный и только складывающийся плановый способы координации, мелкая частная, капиталистическая, кооперативная (при добровольности создания в тот период большинства хозяйств) и государственная собственность с постепенным возрастание роли последних двух форм.
q Период первых «сталинских» пятилеток (1928-1937 гг.), на протяжении которого проводилась форсированная индустриализация, переход к доминированию директивного централизованного планирования при сворачивании товарно-денежных механизмов, принудительная коллективизация, начал широко использоваться принудительный труд в строительстве и лесозаготовках, была сведена к незначительной доле (около 1%) частная собственность.
Период конца 30-х – начала 80-х годов можно читать эпохой развития экономики «реального социализма» на собственной основе. Со второй половины 30-х годов в СССР прокламируется построение социализма «в основном», затем «окончательная победа социализма» и переход к «строительству коммунизма» (хрущевский период второй половины 50-х – начала 60-х гг.), еще позже (середина 70-х) объявляется, что СССР вступил в период развитого социализма.
При всех вариациях экономика «реального социализма» в своем зрелом состоянии базировалась на развитом индустриальном производстве с большой долей ручного труда (30-50%) и развивавшемся (преимущественно в ВПК) сектором высоких технологий, фундаментальной наукой, образованием и культурой, находящимися на уровне лучших мировых стандартов, сравнительно отсталым сельским хозяйством, недоразвитыми секторами производства товаров народного потребления и услуг.
Господствующим способом координации было директивное планирование (при большей или меньшей – в разных странах в разные периоды) ролью косвенных регуляторов и товарно-денежных отношений, доминированием государственной и кооперативных форм собственности (при наличии в некоторых странах, например, Польше, Югославии, Венгрии, ГДР относительно значимых анклавов частной собственности) и «экономики дефицита».
С середины 80-х годов в странах МСС начался процесс активного реформирования их экономик (в Венгрии, КНР и Польше реформы начались раньше – в 1968, 1978 и 1980 гг. соответственно), сопровождавшийся усилением роли товарных отношений, развитием кооперативов и мелкой частной собственности, коммерциализацией ряда предприятий государственного сектора и т.п. При этом темпы роста экономик «реального социализма» снижались и к 1989-91 стали нулевыми или даже отрицательными. В 1989-91 годов этот процесс перешел в стадию радикальных рыночно-капиталистических реформ, ознаменовав крах экономик «реального социализма» в СССР и странах ЦВЕ.
С чисто фактической стороны развитие СССР можно охарактеризовать при помощи данных, приводимых в таблицах 2.2. и 2.3.
Табл. 2.2. Рост национального дохода СССР, 1928-1987 гг.:
альтернативные оценки (изменения за период, % в год)
| Период | ЦСУа | ЦРУ | Ханин |
| 1928-1940 | 13,9 | 6,1 | 3,2б |
| 1940-1950 | 4,8 | 2,0 | 1,6в |
| 1928-1950 | 10,1 | 4,2 | 2,5 |
| 1950-1960 | 10,2 | 5,2 | 7,2 |
| 1960-1965 | 6,5 | 4,8 | 4,4 |
| 1965-1970 | 7,7 | 4,9 | 4,1 |
| 1970-1975 | 5,7 | 3,0 | 3,2 |
| 1975-1980 | 4,2 | 1,9 | 1,0 |
| 1980-1985 | 3,5 | 1,8 | 0,6 |
| 1985-1987 | 3,0 | 2,7 | 2,0 |
| 1950-1987 | 6,6 | 3,8 | 3,8 |
| 1928-1987 | 7,9 | 3,9 | 3,3 |
а ЦСУ СССР
б 1928-1941 гг.
в 1941-1950 гг.
Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. Стр. 440. Табл 8.1.
Табл. 2.3. Выпуск и производительность в экономике СССР, 1928-1990 гг.
(изменения за период, % за год)
| Период | Основные фонды | Производительность капитала | Выпуск на одного рабочего | Материало- емкость |
| ЦСУа | ||||
| 1928-1940 гг. | 8,7 | 4,8 | 11,9 | -0,3 |
| 1940-1950 гг. | 1,0 | 3,1 | 4,1 | -0,2 |
| 1950-1960 гг. | 9,4 | 0,8 | 8,0 | -0,5 |
| 1960-1965 гг. | 9,7 | -3,0 | 6,0 | -0,2 |
| 1965-1970 гг. | 8,2 | -0,4 | 6,8 | -0,4 |
| 1970-1975 гг. | 8,7 | -2,7 | 4,6 | 0,6 |
| 1975-1980 гг. | 7,4 | -2,7 | 3,4 | 0,0 |
| 1980-1985 гг. | 6,2 | -3,0 | 3,0 | 0,0 |
| 1985-1987 гг. | 4,9 | -2,0 | 3,0 | 0,4 |
| 1928-1987 гг. | 7,2 | 0,5 | 6,7 | -0,2 |
| Ханин | ||||
| 1928-1941 гг. | 5,3 | -2,0 | 1,3 | 1,7б |
| 1941-1950 гг. | 2,4 | -0,8 | 1,3 | 1.1 |
| 1950-1960 гг. | 5,4 | 1,6 | 5,0 | -0,5 |
| 1960-1965 гг. | 5,9 | -1,4 | 4,1 | 0,4 |
| 1965-1970 гг. | 5,1 | -1,0 | 3,0 | 0,4 |
| 1970-1975 гг. | 3,9 | -0,6 | 1,9 | 1,0 |
| 1975-1980 гг. | 1,9 | -1,0 | 0,2 | 1,0 |
| 1980-1985 гг. | 0,6 | 0,0 | 0,0 | 1,0 |
| 1985-1987 гг. | 0,0 | 2,0 | 2,0 | -0,5 |
| 1928-1987 гг. | 3,9 | -0,6 | 2,2 | 0,8 |
| 1980-1982 гг. | 1,5 | -3,6 | -2,5 | 2,5 |
| 1982-1988 гг. 1988-1990 гг.в | 1,9 -0,5 | -0,2 -4,1 | 1,4 -4,1 | 0,7 3,4 |
а ЦСУ СССР
б 1,7-2 %
в Предварительные данные
Источник: Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. Стр. 442. Табл. 8.3.
Сначала прокомментируем кратко эти данные, а затем рассмотрим возможные их интерпретации.
Что касается официальной статистики (данные ЦСУ СССР), то они показывают, что для экономики наиболее сильной из стран МСС – Советского Союза – в целом был характерен очень быстрый (7,9% в год) рост на протяжении всей истории нашей страны после завершения новой экономической политики. Этот рост, в общем и целом, шел по затухающей траектории (исключение составляет период Великой Отечественной войны и восстановления народного хозяйства) и даже официальная статистика указывает на преимущественно экстенсивный (во всяком случае – фондоемкий и материалоемкий) тип экономического роста.
Что касается более критических данных (ЦРУ и результаты расчетов экономиста Г.И.Ханина), то и они в общем и целом указывают на наличие достаточно устойчивых (3-4% в год) средних темпов роста в экономике «реального социализма» при, естественно, еще более критической оценке воспроизводства как экстенсивного. В то же время, даже западные источники (в том числе Мануэль Кастельс и др.) указывают на наличие ряда сфер экономики СССР (прежде всего – ВПК), развивавшихся на основе наукоемких технологий.
Естественно, сами по себе эти цифры недостаточны для характеристики природы экономического строя стран «реального социализма» и потому мы должны перейти к содержательному исследованию этих экономических систем.
3.2. Социально-экономическая природа «реального социализма»
Исследование природы экономики «реального социализма» имеет длинную историю. На протяжении всей эпохи «реального социализма» наука давала не только апологетические заверения в том, что мы уже живем в условиях «социализма» (если мы имеем в виду политическую экономию социализма) и критику плановой «коммунистической» экономики как неэффективной и нежизнеспособной (большая часть «советологии»), но и серьезный научный анализ.
Для нас важны и критика «коммунистической» экономики, и прежние апологетические объяснения, и те гипотезы, которые стали актуальными в последнее время, тем более, что по большей части они интегрируют достижения (равно как и ошибки) предшествующей мировой социально-экономической мысли.
Чтобы как-то систематизировать эти гипотезы, мы рассмотрим исторический порядок возникновения этих теорий в нашей стране в процессе перехода от «реального социализма к рыночным реформам (этот порядок воспроизвел в течение нескольких лет долгую историю предшествующего развития мысли).
Первой и самой простой гипотезой, объясняющей природу экономики МСС была ортодоксально-марксистская теза о том, что в странах МСС построено ни что иное, как «социализм» (первая фаза коммунистической общественной экономической формации), который и был описан в виде достаточно сложной системы категорий так называемой «политической экономии социализма».
Эта гипотеза акцентировала внимание на том, что социалистическая экономическая система обладает существенными преимуществами по сравнению с капиталистической. К числу таких преимуществ (и одновременно основных элементов содержания системы) относились:
q Общественная собственность, обеспечивающая основы социального равенства, полной занятости и отсутствие эксплуатации;
q Планомерность экономического развития, обеспечивающая быстрые темпы развития и возможность концентрации ресурсов в наиболее передовых отраслях (космос и т.п.);
q Социальная справедливость и защищенность, обеспечиваемая через механизмы распределения по труду и общественные фонды потребления;
q Ориентированное на развитие человека бескризисное воспроизводство;
q Используемые для создания дополнительных стимулов развития на первой фазе коммунизма (при социализме) товарно-денежные отношения.
Достаточно очевидно, что такой подход, столкнувшись с реалиями 90-х годов, не выдержал в основном проверку временем: система проиграла в соревновании с капиталистической, а специфические экономические отношения «социализма» в реальности, как выяснил непредвзятый, свободный от апологетики анализ, имели существенно иное содержание.
Период начала перестройки, проходивший под лозунгами улучшения социализма, скорректировал этот подход, объявив, что наше общество — это социализм, но социализм, в котором были определенные недостатки. Эти недостатки объяснялись по-разному. Кто-то говорил о всего лишь некоторых «отклонениях от линии» в процессе социалистического и коммунистического строительства (это объяснение до сих пор живо среди догматиков, исповедующих сталинский «марксизм-ленинизм»), кто-то указывал на деформации социализма, а кто-то доходил до более жесткой оценки, настаивая на перерождении социалистической системы, но системы, которая все-таки начала двигаться и двигалась по пути «социалистического выбора». Последняя версия была во многом схожа с оценками теоретиков зарубежных социалистических и коммунистических партий, имевших достаточно широкое хождение на протяжении всей истории МСС (в рамках «евромарксизма», «еврокоммунизма», среди некоторых течений троцкизма и т.п.).
Однако опыт кризиса, начавшегося после первых лет перестройки, показал ограниченность этого подхода. Разнообразие путей, по которым пошли реформы в бывших «социалистических» странах Восточной Европы и Азии, породило гипотезу моделей экономики социализма: как деформированного государственно-бюрократического (тоталитарного, феодального — вариантов названий было много) социализма, так и социализма, который будет развиваться в каких-то более адекватных формах (большинство теоретиков, выдвигавших гипотезу моделей экономики социализма, склонялось к «рыночному социализму» как наиболее эффективному варианту социалистического развития).
Эти идеи опять-таки не явились открытием отечественной социально-экономической теории. Теория «рыночного социализма » появились еще до второй мировой войны в работах польского экономиста Оскара Ланге, затем аналогичные идеи получили практическое преломление в рамках Югославского эксперимента, во время «Пражской весны» 1968 года (один из ее идеологов – чешский экономист Ота Шик), имели хождение в Венгрии и были широко распространены на Западе среди некоторых советологов, скажем, левокейнсианского направления или левоинституционального направления (Джоан Робинсон, Алек Ноув, Стив Коэн).
Эта гипотеза (модели социализма) неплохо объясняла поливариантность, разнообразие реформ в Восточной Европе или в Советском Союзе (который тогда еще не был разрушен), в Китае или в Северной Корее, на Кубе или в Юго-Восточной Азии.
Наконец, отказ от «социалистического строительства» в конце 80-х — начале 90-х годов в странах Восточной Европы, коллапс Советского Союза и той идеи социализма, которая до последнего поддерживалась Горбачевым и его командой, привел к массовому распространению идеи экономики социализма (командной, плановой экономики) как тупиковой ветви, флюктуации экономической эволюции. Эта позиция оказалась доминирующей и была тесно сопряжена с популярной в начале 90-х годов доктриной «конца истории» (Ф.Фукуяма): торжества рынка, частной собственности, неолиберального порядка и адекватных им политической и этической систем, базирующихся на принципе экономического человека.
Если обратится к этой, наиболее принятой сейчас трактовке экономической системы «реального социализма», то, как уже было подчеркнуто, ее авторами 70 лет «социалистического» развития экономики в наших странах квалифицируются как тупиковый социальный эксперимент. На данной позиции стоят не только современные отечественные праволиберальные теоретики, но и большинство западных неоклассиков. Последние, как ни парадоксально, сошлись с отечественными ортодоксальными социалистами в квалификации нашего прошлого как социализма. Но если для адептов «коммунизма» социализм был символом «добра» (планомерности, благосостояния, социальной справедливости), то для адептов либерализма социализм стал символом «зла» (командная экономика, дефицит, милитаризм, подавление свободы и т.п.).
Гипотеза социализма как тупика социально-экономического развития имеет ряд достоинств. Она обладает, прежде всего, радикализмом и некоторой эмпирической достоверностью. 70 лет так называемого «социализма» показали, что его экономика была не способна решить такие задачи, как:
q обеспечение удовлетворения населения широким кругом потребительских товаров и услуг высокого качества (дефицит был, пожалуй, основным встроенным недостатком плановой системы);
q использование предпринимательской активности, обеспечивающей экономическую свободу индивида (в неолиберальном понимании этой категории);
q сбалансированность развития экономики (переутяжеленность структуры народного хозяйства и приоритетное развитие ВПК было типичной чертой плановых экономик);
q стабильно высокие темпы развития (напомним, в конечном итоге, экономические системы «реального социализма» проиграли в экономическом соревновании с капиталистическими экономиками развитых стран).
В то же время данная гипотеза объяснения содержания экономики нашего прошлого обладает и определенными теоретическими недостатками. Основной из них — это внеисторизм, который воспроизводит теоретические ошибки (а не достоинства) едва ли еще не Адама Смита, для которого буржуазная система хозяйства была первой и последней, точнее, единственной стадией общественного развития. Суть же исторического понимания действительности в том, что эта действительность рассматривается как система рождающихся, развивающихся и «преходящих» (умирающих) отношений, когда одно уходит, второе появляется; на смену одному экономическому строю приходит другой, а все существующие достойны гибели.
Поскольку именно первая и вторая гипотезы являются до сих пор наиболее известными, мы можем сравнить позиции ученых, считающих экономику «реального социализма» наиболее передовой и эффективной, и тех, кто считает ее неэффективной и нежизнеспособной системой (см. табл. 2.4).
Таблица 2.4.Трактовки отношений экономики «реального социализма».
| Отношения экономики «реального социализма» в трактовке его адептов | Отношения экономики «реального социализма в трактовке его критиков |
| Общественная собственность на средства производства как совместное и равное присвоение и распоряжение общим достоянием со стороны всех членов общества. Её формы – общенародная (государственная) и кооперативная собственность. | Бюрократизация собственности, присвоение основного «пучка» прав собственности номенклатурой на различных уровнях. Формальные права на присвоение для остальных граждан. Феномен «бесхозяйственности» как следствие «ничейности» собственности. |
| Обобществление производства – рост взаимной зависимости и взаимосвязи хозяйственных единиц все более усложняющегося индустриального производства. Важнейшие формы обобществления представлены специализацией, концентрацией и комбинированием производства, развитием гибких производственных систем, возрастанием роли интеграции и кооперирования отдельных предприятий в сложные производственные комплексы. | Искусственное укрупнение предприятий в некоторых секторах экономики. Формирование технологически замкнутых комплексов производств при торможении со стороны ведомств объективных тенденций взаимозависимости предприятий. Попытки использования односторонних выгод и преимуществ со стороны хозяйствующих субъектов, участвующих в интеграции. |
| Социализация – возрастание роли единых для всех членов общества (общенародных) интересов. | Отсутствие внимания к различиям в запросах со стороны населения. Стремление насильственно усреднить структуру потребностей общества. |
| Планомерность как сознательное регулирование и планирование общественного производства и более развитое по сравнению с рынком экономическое отношение, развивающее и использующее товарные механизмы саморегулирования. | Превращение планирования в бюрократический инструмент воздействия на предприятие или/и в торг по поводу содержания планов. |
| Непосредственно-общественное соединение ассоциированных производителей со средствами производства: доступность равных прав на присвоение средств производства и продукта. | Формальное отсутствие безработицы сочетается с бюрократической узурпацией распоряжения средствами производства. Наличие элементов бюрократического контроля за движением рабочей силы. |
| Стимулы к труду и инновациям – через распределение по труду и поощрения, индивидуальные и групповые, а также товарно-денежные стимулы (повышение самостоятельности предприятий и усиление предприимчивости). | Отсутствие мотивации труда в зависимости от достигнутых результатов при появлении «безработицы на работе» и скрытых форм эксплуатации. |
| Основной закон экономической системы – рост благосостояния и свободное всестороннее развитие всех членов общества. | Сочетание закрытых распределителей с уравниловкой, «остаточным принципом» расходования средств на социальное развитие и доминирование ложных антисоциальных целей развития экономики (милитаризм). |
| Пропорциональное развитие и устойчивый рост на основе достижений НТР | «Экономика дефицита», характеризующаяся диспропорциями и безразличием к НТП. |
После этого сравнения основных гипотез природы экономического строя «реального социализма» мы можем обратиться к анализу реальных противоречий экономического строя МСС.
3.3. Содержание и противоречия экономики «реального социализма»
Исследование экономики нашего прошлого мы построим как сравнительный анализ теоретических представлений об этой системе (в большинстве своем достаточно апологетических) и их реального содержания.
Что касается советской теории экономики социализма, то в прошлом достаточно отчетливо выделяются две тенденции: апологетическая (вульгарная) и утопическая (схоластическая). Первая некритически описывала внешнюю — идеологически-атрибутивную сторону практики общества, в котором власть и идеология сосредоточивалась преимущественно в руках бюрократии. Вторая, не абстрагируясь полностью от реальной экономической жизни, пыталась совместить ее с идеальной картиной экономики будущего социалистического общества, выводя его закономерности из обобщений, сделанных Марксом на основе анализа буржуазного строя, и выдавая эту идеальную картину за реалии экономической жизни МСС.
Безусловно, теоретическая картина, представляемая политической экономией социализма, была крайне далека от реальности «реального социализма». Критика реалий социалистической экономики со стороны неоклассической экономической теории была во многом справедливой. Но столь же важным является понимание и реальных элементов нерыночной экономической организации, существовавшей в нашем прошлом. Именно данное противоречие является ключом к пониманию действительного содержания экономики «реального социализма». Давайте подробнее разберемся с этим принципиально значимым вопросом.
Так, в действительной жизни плановый характер экономики или так называемая планомерность проявлялась не столько в формах оптимального сочетания централизма и самостоятельности, прямых и косвенных методов управления (что декларировала социалистическая экономическая теория), или всеобщего планирования всех видов продукции из единого центра (что считала ключевой чертой той системы неоклассика), сколько в виде причудливого сочетания двух противоречиво взаимосвязанных начал. Во-первых, бюрократического администрирования «сверху» (в значительной степени волюнтаристские «команды», предписывавшие в укрупненном виде некоторые задания по производству продукции в натуральном выражении и стоимостные валовые показатели производства). Во-вторых, так называемой «плановой сделки» — неформальных торгов между министерствами и администрацией предприятий по поводу напряженности плановых заданий, цен на продукцию и объема выделяемых ресурсов (феномен плановой сделки и его причины систематически проанализированы в целостной работе Я.Корнаи «Дефицит», к содержанию которой мы еще не раз будем обращаться). Реальная регулирующая роль планов была гораздо ниже, чем это считалось официальными теоретиками и идеологами, хотя существенную административно-распорядительную и командно-мобилизующую роль они, конечно же, играли.
Была ли реальностью для МСС общественная собственность? В том, что касается реального равенства граждан по отношению к средствам производства, безусловно, нет. Основная часть «пучка» прав собственности (прежде всего в области распоряжения общественным богатством) была сосредоточена в руках бюрократии (номенклатуры) при большей или меньшей (в разных странах и регионах в разные периоды времени) степени распыления этих прав и ответственности среди местной, ведомственной или низовой (директора предприятий и т.п.) бюрократии. По мере разложения прежней тоталитарной системы бюрократическая по содержанию и государственная по форме собственность все более становилась «ничьей», порождая в массовых масштабах феномен бесхозяйственности.
В то же время ростки общественной собственности присутствовали в реальности не только в формах бюрократического распоряжения и присвоения общественного богатства, но и в более адекватных формах. В реальной жизни существовали пусть деформированные и ограниченные, но действительные, практикой подтверждаемые формы экономической реализации общественной собственности, в частности, развитая система социальной защиты, бесплатные образование, медицина и многие другие блага, распределяемые из общественных фондов потребления. В то же время, мы должны все время помнить и о том, что эти ростки были подчинены господствующему бюрократическому отчуждению человека труда от собственности. В конечном итоге, именно это отчуждение, подавлявшее хозяйскую и предпринимательскую мотивацию, и привело к затуханию экономического роста, общей неэффективности и кризису прежней системы.
Что же касается «полной занятости », то ее гарантии распространялись в действительности не на всех членов общества и имели в качестве оборотной стороны «безработицу на работе» (искусственное поддержание занятости при неполном использовании рабочего времени) и дефицит неквалифицированной рабочей силы.
«Равенство» по отношению к общественным фондам потребления, равнодоступность социальных гарантий (жилье, медицина, пенсии и т.д.) скрывали государственно-капиталистическую эксплуатацию работников, являющихся, в сущности, не столько «ассоциированными хозяевами и работниками», сколько эксплуатируемыми служащими по найму у государства.
Не менее противоречивой была картина с ориентацией экономики на человека. Провозглашаясь в качестве «основного закона», на деле она оборачивалась так называемым «остаточным принципом распределения» для социокультурных отраслей и доминированием адекватных для бюрократии целей экономического развития: милитаризмом и экстенсивной экспансией производства ради производства. Реальные процессы развития были подчинены преимущественно задачам роста валовых объемов производства, нацеленных на экстенсивное укрепление системы.
Закономерным продолжением этих противоречий были отношения распределения дохода. Для рабочих использовалась система распределения, очень близкая к традиционно капиталистической (сдельно-премиальная оплата труда), с реальной дифференциацией ставок 1:6 (в редких случаях – 1:10), для служащих — бюрократическая модель распределения «по должности». Оба механизма деформировались противоречивым сочетанием тенденций к уравниловке и всеобщим распространением бюрократических привилегий и модели закрытых распределителей для бюрократии.
Наконец, данные отношения результировались в специфическом механизме воспроизводства этой экономики. Вместо провозглашавшейся постоянно и сознательно поддерживаемой пропорциональности господствовала модель «экономики дефицита », предполагавшая жесткие ресурсные ограничения, «инвестиционный голод», мягкие финансовые ограничения и ограничения по спросу и т.п. В итоге в экономике господствовал экстенсивный тип воспроизводства, порождавший низкое качество продукции и слабую восприимчивость экономики к научно-техническому прогрессу.
Что же касается товарно-денежных отношений, то они реально существовали в экономике МСС в трех фо