Летом 1990 года моя приятельница нарисовала и принесла мне в подарок портрет Авиценны (он же Ибн Сина).
Великий учёный, философ, поэт и врач, живший на Земле более тысячи лет тому назад, живёт ныне, как он сказал, на планете Трон. На мою попытку поговорить с ним, поэт ответил очень доброжелательно и в течение каких-то полутора часов передал по космическому каналу более девяноста рубаи (стихи, состоящие из четырёх строк с особой рифмовкой).
Информация, заложенная в рубаи Ибн Сины, содержит интересные сведения о Космосе, о личной жизни учёного и поэта, о значении молитв, о защитной силе стихов, о связи между мирами, о жизни на планете Трон. Монолог поэта естественно и незаметно перешёл в диалог Авиценны с Россией:
Россия:
О, родной Авиценна, мудрец мудрецов,
Гениальный поэт и простой человек!
Ты – предвестие чуда, посланец отцов,
Дорогих, незабвенных, любимых навек!
Авиценна:
О, моя неизвестная прежде сестра,
Кто бы знал, что в России я отклик найду.
Не нужны эскулапы, то, бишь, доктора:
Не на радость они – на одну лишь беду.
Я без доктора нынче здоров и силён.
Пуще прежнего рвусь я к столу и к перу.
И, конечно же, в Землю как прежде влюблён.
Ну скажи, я пришёлся тебе ко двору?
Россия:
Я тебе благодарна, Учитель родной:
Ты из древности к нам, не гнушаясь, пришёл
Не презреньем облить, а строкой расписной
Молодёжь одарить, мой Учитель родной!
Авиценна:
Я ценю твою чуткость и точность в строке:
Ты как веточкой водишь свободным пером.
Ты летишь по эфиру светло, налегке,
Превращая в новинку, что было старо!
Россия:
О великий и добрый, как вечность и Бог,
Ты как Пушкин высок, как Есенин речист,
Хоть и смотришь с улыбкой наискосок,
|
|
Но как древняя речка прозрачен и чист!
Авиценна:
Ты мне точно сегодня оценку дала:
Я ни в душах, ни в яви не смел умереть:
У меня, дорогая, дела да дела,
Как орлу без крыла ни за что не взлететь!
Россия:
Ты, родимый мой, крылья свои распростёр,
Укрывая меня от тоски и забот,
Ты открыл мне лучистый небесный простор
И для сердца назначенный солнцеворот.
Авиценна:
Сам я плачу. Так тронут. Так вяжется речь
В крепкий узел тугой, и сбивается ритм.
Как хотел я всю жизнь нашу память сберечь!
Как же очи мерцают и сердце горит…
Я страдал очень много. Был часто гоним
Теми, кто, не внимая душе и уму,
Пресекал мне дорогу. Но кем-то любим
Всё равно не терял золотую суму!
Золотая сума – это песня и стих.
Их дороже на свете не будет и нет.
И не будет нужнее и ласковей их.
Стих и песня – мой посох, надежда и свет!
Россия:
Ты – мой древний Учитель, твой говор – в крови.
С древних звонких времён стих твой дышит во мне.
Говори мне о нежности и о любви.
Ты – мой новый Учитель в родной стороне.
Облик твой мне знаком. Мы с тобою – родня
По бессонному цеху поэтов-сынов
Древней нашей Земли. И наверно меня
Ты узнал по мозаике ласковых слов?
Нежный, добрый, великий, родной, как отец,
И как брат, и как сын, как ребёнок родной,
Ты – Учитель и друг. Ты как Бог, наконец.
Твой огонь очистительной дышит волной!
Авиценна:
Право, я ожидал, что ты скажешь шутя:
Отодвинься, уйди, мне не нужен такой:
Древний, ветхий как лес, что ветвями хрустя,
Отправляется старым бревном на покой!
Россия:
О, я знаю, родной, ты моложе меня!
|
|
Не годами измерим мы старость сердец.
Ты красивее всех. Ты мощнее огня.
Ты из всех молодых молодец!
Авиценна:
Не исчерпать сюжетов, картинок и тем
В раззолоченной ризе Вселенной моей.
Что в тебе заключалось, даруешь ты всем.
Для чванливых лишь тот фимиам пожалей.
Не проймёшь ты любовью богатую кость,
То, бишь, белую кость, голубые кровя.
Это званье присвоить себе норовит
Кто на шкуре Земли не шерстинка, а ость.
Но повыдернет время ту ость, и пройдёт
По земельному телу рассыпчатый звон.
Уцелеет в той битве жестокой лишь тот,
Кто душой откликался на раны и стон.
Нынче – то же, что в древности: пахарь сердит,
И рубашкой последней прикрыта спина.
Но не мыслит о ближнем, кто жаден и сыт.
Он не знает, что зреет в душе сатана.
Из дневниковых записей
12 апреля 1992 года.
Сегодня страна отмечала День Космонавтики. Здорово, что, хотя бы по Московскому радио, разговор корреспондента со специалистами шёл не в ура-партиотическом духе, а на уровне души, доверия.
Впервые один из космонавтов, внук К. Э. Циолковского, откровенно говорил о том, что его знаменитый дедушка был, скорее всего, не только основателем и прародителем космических кораблей, как его хотели представить и представляли обществу все эти годы официальные, политизированные лица от науки.
Циолковский, – сказал его внук, – был, прежде всего, теоретиком и философом, в духе Флоренского, Чижевского и Вернадского. Он больше всего интересовался вопросами нравственных взаимоотношений землян с представителями иных, Межпланетных цивилизаций, в существовании которых он был уверен. Циолковский очень точно и образно описал состояние невесомости, испытываемое человеком в Космосе, хотя тогда ещё и в помине не было космических кораблей.
|
|
«А как это объяснить?» – спросила внука учёного девушка – корреспондент. – «Очень просто, – ответил он, – Константин Эдуардович, конечно же, имел связь с Великими Космическими Силами. Этим, во многом, и объясняется его стройная теория ЛУЧИСТОГО ЧЕЛОВЕЧЕСТВА.
Циолковский высказывал мысль о том, что человек, со временем, достигнет такого уровня развития, что сможет посещать планеты своим энергетическим телом, своим духом. И никаких космических кораблей, сделанных из железа, ему не будет нужно.
В этом же разговоре, 12 апреля 1992 года, участвовал ещё один космонавт (фамилию не помню), который с предельной ясностью выразил мысль о том, что космонавтика не может развиваться без согласованных действий и программ, разработанных совместно с уфологами.
В этом недавно убеждал космонавтов академик Казначеев, имя которого известно всей стране и за рубежом.
Космонавты напомнили радиослушателям в этой беседе и о том, что при полёте на Луну американские астронавты сами воочию убедились в существовании Великого Космического Разума.
Об этом говорил однажды, выступая по московскому телевидению месяца полтора тому назад один из участников полёта на Луну Армстронг. Он подчеркнул, что его, убеждённого атеиста – чуть ли ни с рождения, теперь – после полёта на Луну – никто не сумеет разубедить в том, что Бог существует. Армстронг стал верующим.
«Моё мировоззрение, – сказал он, – перестроилось после полёта на Луну на 180 градусов».
Кстати, на беседе, посвящённой Дню космонавтики, был затронут вопрос и о том, не вредят ли космические корабли тонким слоям Космоса, так бесцеремонно вторгаясь в эту загадочную, во многом не изученную человеком сферу Разума.
Конечно же, – признались космонавты, – чтобы соответствовать всем требованиям, которые удовлетворяли бы нравственным законам общения и поведения человека в Космосе, отправляющимся в космические путешествия, необходимо владеть не только суммой технических знаний, но быть людьми культурными в самом высоком смысле слова, взошедшими в своём развитии над бытовизмом, искоренившими в себе агрессивность, тщеславие, грубость, – всё то, что обличает среднего человека, как представителя разрушающейся цивилизации.
И снаряжаемые в Космос корабли должны соответствовать требованиям наиболее полного знания об околоземном пространстве.
Добавлю к сказанному, что сборник рассказов К. Э. Циолковского о том, что он со своим другом (фамилия не была указана) строил лабораторию на Луне и наблюдал с Луны Землю, запечатлел это зрелище в своей памяти, мне в 50-х годах 20-го века довелось брать в нашей городской библиотеке. Именно в этом сборнике Циолковский описывает, как выглядит наша Земля из Космоса.
Я держала этот сборник в собственных руках, читала его. Но потом, решив вторично прочитать эти рассказы, получила в библиотеке ответ: «Этого сборника в библиотеке больше не существует». Чем это объяснить?
Описание картины видения нашей голубой планеты из Космоса самим Циолковским было хорошо знакомо нашим космонавтам. И когда слетал в Космос Юрий Гагарин и впервые официально было получено фотографическое изображение Земли из Космоса, в обществе возник вопрос: «Каким же это образом К. Э. Циолковскому удалось так точно описать Землю с высоты полёта космического корабля?»
Этим вопросом задавались и сами космонавты.
На этот вопрос так никто ничего и не мог ответить. Но то, что мы сейчас уже знаем о Циолковском, и то, что со временем откроется, – всё это и подтверждает, что наш учёный–космист, фантаст, мечтатель К. Э. Циолковский был человеком необычным.
Он был не только предтечей создания космических кораблей. Он был человеком, отмеченным Богом особыми, сверхъестественными способностями и фактом своего творчества подтвердил существование того самого Третьего Глаза, или Всевидящего Ока в человеке, как и в Макрокосмосе.
***
А сердце России, между прочим, продолжает говорить с поэтом древности Авиценной:
Россия:
Говори, Авиценна, наш друг дорогой
О Земле, о Вселенной. Нам не нужен другой.
Мы привыкнуть успели к восточной строке
И к твоей неизбывно могучей руке.
Авиценна:
Я, увы, не единственный здесь, вдалеке.
Много новых, кто молнию держит в руке.
Только вот рядом с молнией нужен и Бог:
Силой молнии дьявол предместие сжёг.
Что сказать вам ещё? Чем утешить сердца?
Смерть у жизни надежду берёт без конца.
Но за смертным порогом, да Богу хвала! –
Возрождается жизни сквозная стрела.
Россия:
Авиценна, мой друг, пошути, как шутил:
Очень нежен и мил, когда шутишь, родной!
Авиценна:
Я ни к шутке, ни к юмору не остыл.
Но внезапно слеза набегает волной.
Россия:
Отчего же ты плачешь, наш радостный друг?
Почему набегает на очи слеза?
Авиценна:
Потому и блистают слезою глаза,
Что не выйти и мне за означенный круг.
Не усесться свободно за этим столом,
Не поднять вместе с вами бокала вина
Моя хижина новая вам не видна.
И рука моя скрыта под новым углом.
Россия:
Не печалься: мы слышим и видим твой лик.
Ты живее живых, звонче песен Земли.
Даже если сегодня как будто вдали,
Нам понятен родной поэтичный язык!
Авиценна:
Я утешен. И снова живу и лечу
Над Землёю. Я вижу ваш ласковый дом.
И роднее его я уже не хочу, –
Ибн Сина – ваш друг и советник притом.