– Да, – воскликнула я и опустилась на него. В горле у меня застрял сладкий всхлип. Темнота, царящая у Кристиана в душе, накрыла нас черным пологом. Я чувствовала, что он разрывается между радостью соития и болью муки. Я соединилась с ним и начала двигаться в ритме, доставлявшем нам равное удовольствие; дарила ему свое наслаждение, и он отвечал мне тем же. Я отворила сердце и вобрала в себя тень отчаяния, окутывавшую нас. Я нещадно мяла ее, деформировала, превращала в чувство истинного удовольствия, проникавшего в каждую нашу косточку.
Ты свет, ты спасение, – промелькнула в моем сознании мысль Кристиана. Мы все ускоряли темп, близясь к развязке. Все это было до того восхитительно, что мне на глаза навернулись слезы счастья. – Ты забираешь мою боль и даешь взамен радость.
Я приоткрыла глаза: мне хотелось видеть его в момент экстаза, хотелось разглядеть ту зияющую пустоту в его душе, которую я могла бы заполнить.
Ты создана для меня.
Его глаза напоминали темную полночь – там смешалось столько всяких чувств, что в них просто невозможно было смотреть. Мое возбуждение все усиливалось: мне казалось, что я того гляди разлечусь на тысячу мелких кусочков. Страсть Кристиана, равно как и потребность во мне, тоже возрастала, становилась все жарче и тверже, горела только для меня. Я склонилась над ним, предлагая себя, отчаянно желая, чтобы он взял то, что только я одна могла ему дать.
Я не могу жить без тебя.
Он прокусил кожу чуть выше моей груди, и меня охватило чувство безграничного удовольствия. Мы слились воедино телом и мыслями, без остатка отдались страсти.
Возлюбленная, – мысленно прошептал он. Мне казалось, что от наших тел исходит ярчайший свет. – Ты моя Возлюбленная.
|
|
Глава 10
Мы лежали лицом друг к другу. Наши руки и ноги переплелись, тела были липкими от пота.
– Вот не знала, что Темные потеют, – пробормотала я, уткнувшись Кристиану в плечо. Навалилась такая усталость, что было лень даже провести пальцами по груди, к которой я так сладко прижималась.
– Потеть – лишь одна из многих удивительных вещей, что умеют делать Темные.
– М-м-м. А теперь скажи, удивительный ты мой девятисотлетний моравский сладкий рогалик: как великолепной, экзотичной, немного дикой американской секс-богине избавиться от четырех – заметь, уже четырех – привидений?
– Сладкий рогалик?
Я поцеловала Кристиана в кадык.
– Это такое ласковое обращение. Оно выражает восторг и преклонение перед твоей небывалой сексапильностью.
– А! В таком случае ничего не имею против.
– За что я тебе весьма признательна. Как думаешь, куда мне девать четверку призраков, пока я буду выяснять, что затеяли Гарда Уайт и ее команда, и где они держат твоего приятеля? В гостинице их оставить я не могу: жалко так долго держать их в помпонах. Им там, наверное, жутко скучно бедняжкам.
– Да. К тому же вернешься ли ты в гостиницу – вопрос спорный.
Я взглянула в его сонные удовлетворенные глаза цвета темного дуба.
– Что значит – спорный? Как это понимать?
– Спорный в том смысле, что, пока ты услаждала меня своими экзотическими, волнующими ласками, я распорядился перевезти твои вещи из гостиницы ко мне. Теперь они уже по идее должны быть здесь.
Я отстранилась подальше и грозно воззрилась на Кристиана.
|
|
– Я не ослышалась? Без моего разрешения? Ты хоть спросил, хочу ли я переезжать из гостиницы? – Со злости я ударила кулаком по подушке. – Черт побери, Кристиан, этого я и боялась! Кто тебе дал право вторгаться в мою личную жизнь? Я сама решу, переезжать ли к тебе, и если да, то когда именно!
Он убрал с моих губ прядку волос.
– Гарда Уайт будет вести за тобой пристальное наблюдение. Если она разнюхает, что ты лишь прикидываешься моей невестой – а она непременно устроит за нами слежку, – ты окажешься в крайне опасном положении. Я не допущу, чтобы ты из-за меня попала в беду.
Я заскрипела зубами. Что значит «не допущу»? Какое вопиющее высокомерие!
– Я согласна с тобой насчет Гарды. За ней не станется нанять частных детективов, чтобы узнать о нас побольше. Но я однозначно возражаю против того, чтобы ты принимал подобные решения без моего ведома. Сперва нужно заручиться моим согласием. Я не потерплю такого самоволия, Кристиан, мне это совсем не по нутру!
Он долго молчал. Его прекрасные глаза потемнели – видно, что в душе его шла нешуточная борьба.
– Я видел свой поступок в несколько ином свете. Понимаешь, я еще не привык, что ты не нуждаешься в моей защите. Прости. Нужно было сначала все с тобой обсудить.
Я изумленно захлопала глазами. Надо же! В кои-то веки пришел к выводу, что не прав!
– Ты что, действительно признаешь свою ошибку?