— Ты использовал мой одеколон? — я машу рукой перед моим носом. — Как много?
У нее виноватое выражение лица. Она не отрицает.
— Ну, — она потирает лоб и топчется на месте. — Я как бы хотела понюхать его, и случайно уронила его в раковину, разбив бутылку.
Я пытаюсь не засмеяться.
— Но он был в моей аптечке. Что ты там искала?
Она вздрагивает, стыдясь и смущаясь.
— Ты поверил, если бы я сказала, что искала ночной крем?
— Нет, — я скрещиваю руки на груди и качаю головой.
— Как насчет Gold Bond?
Я приподнимаю бровь:
— Крем от зуда. Нет.
— Тампоны? — пытается она снова.
— Черт, нет, — я ухмыляюсь.
— Прекрасно, — ее плечи опускаются. — Я шарилась в твоих вещах, неосторожно взяла одеколон и разбила его в твоей раковине. Я просто хотела понюхать. Кто знал, что бутылка будет такой скользкой?
— И зачем ты хотела его понюхать? — я дразню ее, заставляя краснеть, Боже, мне это нравится.
— Потому что, ну... я слышала, что если вначале почувствовать запах, а потом попробовать на вкус, то получишь весь спектр эмоций? — в ее голосе нет уверенности. Этот вопрос. Чтоб меня.
— Узнать запах, перед тем как попробовать? — я подхожу к ней. — Ты имеешь в виду меня или одеколон?
Я быстро сокращаю расстояние между нами, ее тело напрягается с каждым моим шагом. Ее руки дрожат. Я правильно предполагаю? Или она нервничает?
— Я не про одеколон, — отвечает смущенно.
Нас разделяет несколько дюймов. Моя рука на ее талии, я смотрю на нее, мое дыхание замедляется. Она сказала, что готова? Верно? Я не хочу заходить слишком далеко, и все же мне это нужно. Мне нужно знать, как она будет чувствоваться рядом. Ее кожа с моей, наши поцелуи, как наши сердца бьются в унисон.
Мне это нужно.
Но я буду ждать, если она не готова. Мне этого не хочется, но я буду ждать.
Я касаюсь пальцем нижней части ее лица, восхищаясь ее красивым лицом. И я не могу не думать, что Эрик был счастливым сукиным сыном, когда женился на Холлин. Даже если это было недолго.
— Я хочу тебя поцеловать. Очень хочу.
— Тогда сделай это, — шепчет она.
— Я не могу.
Наклонив голову, она спрашивает:
— Почему?
Разве это не очевидно? Эта женщина иногда может быть такой забывчивой.
— Потому что, — я наклоняюсь, касаясь носом ее лица, останавливаясь возле ее уха. — Если я поцелую тебя сейчас, то не смогу остановиться. Я сниму с тебя эту футболку и буду целовать твое тело, исследуя своим языком.
Она замирает, и я чувствую, как ее пульс ускоряется, а тело напрягается. И я понимаю, что облажался. Она позволила мне поцеловать ее. Это не значит, что я могу облизать каждый дюйм ее тела.
Господи, Джейс. Черт.
— И чего ты ждешь?
От стыда я опускаю голову, прежде чем слышу ее слова. Что?
Чего я жду?
Подождите, что?
Я смотрю на нее в волнении и удивлении. Я чувствую, как она колеблется, но эти глаза говорят о ее желании.
Не хочу, чтобы она жалела об этом утром, поэтому я останавливаюсь.
— Ты уверена? — несмотря на желание исследовать ее тело, понимаю травму, через которую она прошла. Я первый мужчина, с которым она была близка с тех пор, как умер ее муж. Поэтому я не хочу пользоваться ее уязвимостью.
Оглядываясь, она кусает внутреннюю часть щеки, размышляя о своем решении. Ее неопределенность заставляет меня отступить.
— Все в порядке, — говорю я, соединяя наши руки. Нежно целую ее запястье: — Мы можем просто пойти спать.
Я подталкиваю ее к кровати, но она сопротивляется.
— Я не хочу спать.
— Холлин…
— Нет, не анализируй это. Просто позволь быть этому моменту, дай мне узнать эти чувства, которые я сейчас испытываю.
Ее умоляющий взгляд просит выслушать ее, а не следовать защитному инстинкту.
— Пожалуйста…
Черт. Эти губы, эти глаза, как она сжимает мою руку. Как я могу отказать? Я хочу быть рыцарем, помогая ей пройти новые этапы в ее жизни, направляя ее, но я также хочу попробовать каждый ее дюйм.
Я обдумываю все варианты между моим эгоизмом и тем, что мне кажется, хорошо для нее. Но прежде чем я отвечаю, она толкает меня на кровать и садится на меня сверху, обхватив ногами.
Я отвожу руки в сторону, пока она хватает подол моей рубашки, обнажая накачанный живот, который является результатом тяжелой работы в спортзале. В ее глазах похоть, пока ее пальцы проводят по моему животу с шестью кубиками пресса. От простых царапин я становлюсь твердым.
Трудно остановиться, когда чувствуешь ее желание, и это заводит меня. Ее пальцы поднимаются выше по моей груди, слегка царапая мои соски.
Черт, это чувствуется чертовски хорошо.
— Боже.
Я хочу перевернуть ее на спину, раздвинуть ноги. Наши тела идеально подходят, но я сдерживаюсь. Это не значит, что мне нужно быть грубым с женщиной. Нужно дать ей возможность для принятия следующего шага, что позволит сегодня доказать ее существование.
Приподнимаясь, я помогаю ей снять рубашку, и отбрасываю ее в сторону. Она трогает мои плечи и бицепсы, оценивая. Ее руки касаются моих предплечий и пальцев, направляя их к подолу ее рубашки. У меня отличный вид на ее бедра от того, как задралась ее рубашка, и я чувствую, что получу еще один отличный вид. Я умираю, как хочу это увидеть.
Я не действую. Я не срываю эту чертову штуку. Терпеливо жду, когда она это позволит. Она кажется неуверенной, нерешительной в своем следующем шаге. Из-за того, как бегают ее глаза, очевидно, что она настроена решительно. Если бы я только мог узнать, что происходит в этой маленькой головке.
Она нервничает?
Она хочет сделать это с кем-то еще?
Она думает об Эрике…
Через мгновение она меня удивляет. Вместо того чтобы дать возможность помочь, она одним движением обнажает свою грудь в лунном свете.
Господи. Ее сиськи совершенны. Маленькие, дерзкие, идеальные. Я могу часами так сидеть с ней в этом положении, изучая каждый маленький дюйм ее кожи.
Желание снова появляется в ее взгляде, она поднимает руку и распускает волосы, позволяя рыжим волнам рассыпаться каскадом на ее плечи. Черт, это самое сексуальное зрелище, как шелковистые волосы обрамляют ее прекрасные черты.
— Черт, ты такая красивая, Холлин, — слова вырываются сами собой, потому что это правда.
Дело не в том, что я пытаюсь произвести на нее впечатление. И не в том, чтобы быстро и грязно потрахаться. Это связь, которая у нас появилась за последние два месяца. Это неоспоримая сила, которая объединила нас не только для того, чтобы помочь друг другу, но и для того, чтобы исцелиться.
— Это было так давно, Джейс, — признается она, наклоняясь вперед, ее грудь касается моей голой груди. Это настолько чувственно, так чертовски эротично, что я должен сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, и позволить ей контролировать.
— Я знаю, детка, — спокойно, искренне, с осторожностью говорю я. — Ты главная. Я ничего не буду делать, если ты не захочешь.
— Что, если я хочу, чтобы ты взял на себя инициативу?
Я качаю головой.
— Нет, Холлин. Это твое шоу. Ты ведешь. Я не хочу переходить границы.
С серьезным взглядом, она говорит:
— Я не хочу, чтобы ты относился ко мне как к фарфору. Я сломлена, Джейс. Как и ты. Исцели нас обоих. Возьми все под свой контроль и заставь нас снова почувствовать. Покажи, каково это — жить снова. По крайней мере, на какое-то время.
— Холлин, ты не знаешь, как мне сейчас трудно сдерживаться.
— Нет, — ее рука опускается на колени, ее пальцы очень близко к моей эрекции. — Я хочу снова узнать, что такое близость. Напомни мне, Джейс, — она приподнимается на мгновение, и мое тело ненавидит эту потерянную связь, пока ее руки не хватают мой член через шорты.
Закрыв глаза, моя грудь и шея напрягается, проклятия остаются на кончике языка от ощущения ее небольшой руки, обернутой вокруг меня, бл*дь.
Черт, черт, черт.
— Отпусти, — шепчет она. — Отпусти и возьми меня, Джейс, — одним движением переворачиваю ее на спину, нависая над ее маленьким телом, ее волосы рассыпались по серому одеялу.
Я смотрю, как вздымается ее грудь, как ее соски нуждаются в облегчении, на ее пухлые раскрасневшиеся губы. Я не знал, что такое сексуально до этого момента. Холлин — это чертовски сексуальное зрелище, и черт, если не она растопила весь лед в моем сердце. Как только я окажусь в ней, моя жизнь изменится. Она поменяла правила игры, изменила жизнь своим присутствием, которое поглотит меня.
Я только надеюсь, что это будет к лучшему.
Забудь. Итан, Ребекка, Хоуп, забудь все. Существует только этот момент.
Опускаясь вниз, я даю ей то, что она хочет: исцеление, близость, причину снова жить.
Прижимаясь губами, наши языки сплетаются в беспорядке, ее руки тянутся к моим волосам, дергают, умоляя быть ближе. Наши бедра соприкасаются, наши ноги сплетаются, наши мягкие стоны заполняют ночную тишину. Наши тела пропитаны сексуальной энергией.
Мы не сдерживаемся. Сняв всю одежду, наши тела ищут облегчение. Освобождение от мучительных демонов, находящихся над нашими головами.
Наслаждаясь каждым ее вздохом и стоном, я сжимаю ее соски. Мой член болит, нуждаясь в ее тепле, и наше дыхание смешивается.
Она сжимает мою длину, двигая ладонью по кончику, сжимая так сильно, что я с трудом дышу. Черт, я практически теряю контроль.
Мы катаемся на кровати, извиваясь и вращаясь, наша кожа пропитана по́том, и мы не в состоянии остановить наши поцелуи.
Хочу лизать и целовать каждый дюйм ее тела, я не могу контролировать свой рот. Все, что я хочу сделать, это целовать ее, найти утешение в ее губах и ее влажности. Мой член находится в опасной близости с ее гладкой киской, с ногой, с животом, пока мы двигаемся.
— Презерватив, — бормочу я. — Сейчас.
Отодвигаясь от нее, я тянусь к тумбочке за презервативом.
Я разрываю обертку зубами и раскатываю по длине в считанные секунды. Все это время мой взгляд не отрывался от Холлин, ее тело блестит от пота, ее волосы в беспорядке, а щеки раскраснелись. Чертовски сексуально.
Нужда.
Желание.
Между нами явное притяжение.
Ее ноги широко расставлены, давая мне идеальную возможность. И, черт возьми, я это делаю.
Я прижимаюсь своим лбом к ее, наше дыхание смешивается, когда я вхожу в нее. Я останавливаюсь, давая ей время привыкнуть, прежде чем она глубоко вздыхает.
Такая тугая. Такая идеальная.
Она вжимается в матрас и просит большего. Поэтому я хороню себя, глубоко внутри нее, не позволяя этому моменту уйти из моей памяти.
— Боже, — она кричит, вцепившись руками в мою шею, ее рот ищет мой, пока она крутит бедрами, чувствуя жар между нашими телами.
Она сжимается вокруг меня. И еще… Боже, мой член пульсирует внутри нее.
Черт, нуждаясь в большем, я толкаюсь в нее.
Мы не прекращаем поцелуи, комнату заполняют звуки ударов нашей кожи, наэлектризованные удовольствием.
Вперед-назад. Внутрь-наружу. Мое тело реагирует на каждое сжимание, каждый звук, каждое ее прикосновение, это калейдоскоп эротических ощущений, чувство, которого я никогда раньше не испытывал.
Ее стоны, то, как она сжимается, бросают меня через край.
Здесь все. Каждое ощущение, каждый звук, каждый запах. Я могу умереть прямо сейчас и отправиться на чертовы небеса с ней, обернутой вокруг меня.
— О, Джейс, — она стонет. — Боже. Я уже близко.
Черт, я тоже.
Я слышу крик Холлин, когда ее стенки сжимают меня так сильно, что мое зрение размывается, превращаясь в черное пятно. Я почти уверен, что мой член отвалится.
Ее имя соскальзывает с моего языка, когда я вхожу и изливаюсь в нее.
Пытаясь прийти в себя, я открываю глаза, и вижу ее удивленный взгляд. И в тот момент я понимаю, насколько я облажался.
Она мне нравится.
Не только нравится. Я влюбляюсь в нее.
И я влюбляюсь так сильно. Я просто надеюсь, что не влюбился в ту, которая никогда не будет любить никого, кроме ее мужа. Потому что мое сердце разбито, а это может разрушить его.
Дейзи
— Мне просто нужно задать один вопрос, — говорю я, отрываясь от губ Картера, прерывая наш сеанс поцелуев.
Я вижу его затуманенный взгляд, когда она смотрит на меня своими темными глазами. Его волосы упали вперед, его губы опухли от моих поцелуев.
Моих поцелуев!
— Что такое? И лучше, если это не будет из тех вопросов, о которых ты говорила ранее, где люди придумали термин «птицы и пчелы»[71].
— В этом нет смысла.
— Это про опыления пчел и… нет, мы не будем проходить это снова. Просто задай свой вопрос.
— Ладно. Итак, я прошла через половое воспитание. Я кое-что знаю.
— Хорошо, — его разочарование превращается в сексуальную улыбку. — Я рад, что ты кое-что знаешь.
— Но хотелось бы кое-что уточнить. Но один вопрос.
— Только один? — я слышу нотки смеха в его голосе. — Ну, если так, то ты хорошо образована.
— Не дразни меня.
Он поднимает руки.
— Не дразню, Снежинка. Просто в ужасе.
Я кусаю нижнюю губу, которую он быстро целует и говорит:
— Задай свой вопрос, чтобы я мог вернуться к этим сексуальными губам.
Чувствую бабочек в животе и дрожь по телу. Это вызывает у меня головокружение.
Собираясь с мыслями, я говорю:
— Хорошо, но не смейся надо мной.
— Обещаю. Так что за вопрос?
Чувствуя нервозность, я глубоко вздыхаю.
— То, что прижимается к моему бедру — это твоя эрекция?
Он останавливается, наклонив голову, словно изучая. Я жду его ответа, надеясь и молясь, что не звучала как идиотка. Уголки его губ приподнимаются, и он ярко улыбается мне.
— Ты спрашиваешь, то, что прижимается к моему бедру, — это моя эрекция?
— Да.
— Почему бы тебе не спуститься и не выяснить.
Мне не надо смотреть в зеркало, чтобы знать, как покраснели мои уши и щеки.
Спуститься и узнать? Это кажется таким бесстыдным, но все же мне хочется это сделать.
— Судя по твоему взгляду, ты этого хочешь.
Он отодвигается, давая мне возможность сделать это.
Должна ли я?
Это так далеко от моей зоны комфорта. Я не думаю, что я даже нахожусь в этой зоне.
Больше похоже, что я далеко за пределами.
Но я никогда не была такой девушкой. Боже, я никогда раньше не была близка с мужчиной.
Считалась бы я гулящей девушкой, если бы я засунула руку в штаны парню, пока целовалась с ним?
Могу я позвонить Аманде и спросить?
По его решительному и напряженному взгляду, думаю, это исключено. Я должна сама принять решение.
Я только собираюсь ответить, когда он начинает смеяться. Он качает головой в недоумении.
— Снежинка, я не ждал, что ты будешь трогать мой член. Я просто шучу. Но мысль о том, что ты даже думаешь об этом, очаровательна, — наклонившись, он целует меня в нос.
Очаровательна. Почему это слово заставляет меня чувствовать себя маленькой? Возможно, потому что так меня называет бабушка. Я не хочу быть очаровательной.
Я хочу быть сексуальной, любимой, желанной.
Не очаровательной.
— Что не так? — спрашивает Картер, смутившись от моего молчания.
Что бы сексуальная женщина сделала в такой момент? Облизала губы? Прижалась грудью? Сняла стринги?
Снять стринги звучит экстремально.
И он практически опирался на мою грудь, поэтому было странно, если бы я это сделала. Вероятно, он подумает, что я пытаюсь оттолкнуть его.
Облизать губы. Хм… Это я могу сделать.
Прищурившись, чтобы выглядеть сексуально, я смотрю в глаза Картера и облизываю каждый дюйм моих губ. Я двигаю языком вокруг рта, убедившись, делаю это как по часовой стрелке, так и против нее.
О да, посмотри на меня… а вот и сексуальная Дейзи…
Подождите, почему он нахмурился? Почему он отодвигается от меня?
Он отодвигается. О да, он, видимо, дает мне доступ к ее члену. Это твой момент, Дейзи. Будь сексуальной женщиной, которой ты хочешь быть. Не сдерживайся.
Продолжая лизать губы, поднимаю руку, и чувствую силу, которая меня удивляет.
Еще недавно довольный и счастливый Картер, теперь стоит на коленях, схватив мое запястье, когда мои пальцы обернулись вокруг его промежности.
Думая, что это приятный опыт для Картера, я сжимаю рукой его член, но, похоже, ему это не нравится, когда он начинает кричать на меня.
— Дейзи, отпусти.
— Что? — спрашиваю, облизывая губы и чувствуя, как его член пульсирует в моей ладони.
Пульсирующий член в ладони. Я буду искать в интернете такую фразу. Возможно, я смогу оформить авторские права.
— Отпусти! — говорит он гневно, отрывая мою руку от него.
— Эй, я тебя сжимала.
Сев на диван, она закрывает глаза рукой, и со вздохом говорит:
— Я прекрасно чувствую, как ты сжимаешь. Боже, Дейзи.
Это было плохое «боже» или нет?
Желаю выяснить, я ползу к нему. Он вздрагивает, открывая глаза, и прикрывает промежность рукой в защитном жесте.
Думаю, это было плохо.
— Это не сексуально?
— Ты считаешь сексуальным кастрировать меня?
— Я не кастрировала тебя, — говорю я смущенно.
— Снежинка, твоя рука была как тиски на моем члене. Какого черта ты пыталась сделать?
Не такой должна была стать моя первая попытка быть сексуальной. Я не так облизывала губы? Возможно, я была немного агрессивна, сжимая его. Но как только я это сделала, то не хотела отпускать. Это было как эстафетная палочка в штанах, а мои руки были участниками в ее передаче.
— Ну, я была смелой, знаешь, сексуальной Дейзи. — отвечаю я.
— Сексуальная Дейзи?
— Да, — смутившись, я сажусь на диван рядом с ним, глядя на комнату, потому что я слишком застенчивая (и в ужасе), чтобы смотреть ему в глаза. — Я хотела выйти из своей зоны комфорта и попытаться быть сексуальной. Из-за страха в твоем взгляде я полагаю, что потерпела неудачу.
— Снежинка, зачем тебе пытаться быть сексуальной? Тебе не нужно…
— Я хочу быть такой, — ненавижу это чувство. Будто мне нужно защищаться. — Мне надоело, что ты называешь меня очаровательной. Так сказал бы старший брат своей младшей сестре. Я хочу быть больше, чем очаровательной. Я хочу быть желанной.
Краем глаза замечаю, как его взгляд смягчается. Он подвигается ко мне и обнимает, пока я смотрю на потолок. Опираясь вперед, его дыхание щекочет мое ухо, когда он говорит.
— Снежинка, думаешь, я не хочу тебя?
— Не знаю. Я просто… — как мне сказать, не звуча при этом неуверенно?
Я не успеваю ответить, потому что Картер шепчет мне на ухо и мои ноги начинают дрожать от его сексуального голоса.
— Думаешь, что я не хочу тебя? Ты ошибаешься, Дейзи. Это притяжение между нами. Мне даже не надо быть рядом с тобой, чтобы хотеть тебя. Мне не нужно, чтобы ты пыталась быть сексуальной, потому что для меня ты и так такая, — он целует мою шею, а руки опускаются к моей талии. Ты действительно очаровательная.
— Картер, — я протестую, когда его руки добираются до пуговицы моих джинсов.
Мое сердце бешено бьется, живот скручивает в узел, а между моими ногами появляется ноющая боль.
— Милая и сексуальная, ты знаешь, почему ты очаровательна? — спрашивает он, касаясь губами моего уха.
Мой рот наполняется слюной, и я боюсь говорить, поэтому я качаю головой.
Не глядя, его ловкие пальцы расстегивают пуговицу на моих джинсах, и я чувствую, как тепло растекается по моему телу.
Потянув за молнию, мое сердце сжимается и дыхание сбивается, когда он целует мою шею.
— Ты так возбуждена и нуждаешься в освобождении, что я вот-вот потеряю контроль и трахну тебя прямо на этом диване, — я вздыхаю. — Но этого не будет, — говорит он, проникая пальцами под мои джинсы, под эластичные стринги.
— Вместо того чтобы перевернуть тебя и войти, я не тороплюсь. Знаешь почему? Потому что ты особенная, и я предпочел бы наслаждаться каждым дюймом твоего невинного и чистого тела, вместо нескольких минут быстрого, грязного секса.
Я не могу говорить, когда его пальцы касаются нижней части моего живота.
— Ч-что ты делаешь? — спрашиваю я, не уверенная, что говорить в такой ситуации. Я чувствую неловкость, когда Картер двигает пальцами вниз к моему входу. — Ох, — вздыхаю с удивлением, подвигаясь к нему, ощущая его эрекцию своей спиной.
Я возбуждаю его. Как это возможно? Он намного круче меня. Намного опытнее, лучше… во всем.
— Можешь сделать мне одолжение, Снежинка?
Я киваю, не зная, что он собирается спросить у меня.
Его губы прижимается к моей шее и плечу, успокаивая.
— Сними джинсы.
— С-снять? — спрашиваю нервно.
— Да, сними их, — то, с какой настойчивостью он говорит эти три слова, заставляет меня выполнить его просьбу.
Средним пальцем он поглаживает мой клитор, и я стягиваю джинсы, отбрасывая их в сторону. Сложно не чувствовать себя неудобно лежа на диване, прижимаясь грудью к спине, когда на тебе только рубашка и нижнее белье. Он считает это сексуальным?
— Черт, Дейзи, — шепчет он, касаясь своей щетиной. — Почему ты так долго прятала от меня эти ноги? Я хочу, чтобы мое лицо было похоронено между ними, — даже не зная, что это значит, я тоже хочу этого. Я просто хочу. Я хочу Картера. — Но я оставлю это на другой раз. Мы должны что-то сделать с этой рубашкой.
Он поднимает руку по моему животу и снимает мою рубашку. Он смотрит на меня через плечо, наблюдая с интересом, пока обнажает каждый дюйм кожи, пока не доходит до моей груди. Он оставляет рубашкупод моим лифчиком, не поднимая выше. Я хочу кричать. Я не хочу, чтобы он останавливался.
— Сними рубашку, — говорю я. Дерзость в моем требовании удивляет меня.
— Нет, — отвечает он, сбивая меня. Волна смущения накрывает меня, прежде чем его рука опускается к моим трусикам. — Сначала я должен коснуться тебя здесь.
С легкостью его палец скользит к моему центру. Меня никогда так не трогали. Черт, я никогда не прикасалась к себе. Это в новинку для меня. Это болезненное и приятное ощущение между ног.
— Боже, Дейзи. Ты такая влажная. Вот почему ты сексуальна для меня. Ты мокрая уже только от моих пальцев.
— Это от того, как ты прикасаешься ко мне, говоришь со мной.
— Мм, — шепчет он. — Тебе нравится мой голос, милая?
— Да, — я киваю, опираясь на его плечо, когда он продолжает поглаживать меня.
— Я запомню это, когда буду внутри тебя, — он скользит пальцами под ткань рубашки, играя с кружевом на моем лифчике. У меня перехватывает дыхание от каждого его действия. — Теперь я не могу больше ждать, чтобы увидеть твою грудь, — я не отвечаю, и он поднимает остальную часть моей рубашки.
Я чувствую холодный воздух, и мои соски твердеют под прикосновением Картера, пока его руки исследуют чашки моего лифчика. Одним рывком, он тянет правую чашку вниз, обнажая грудь.
— Бл*дь, да, — бормочет он, сжимая мой сосок.
То, как он щипает его, заставляет меня взлететь вверх, в поисках облегчение от его пальца.
— О, мой… — не уверена, насколько мой голос звучит сексуально.
— Тебе нравится, как я сжимаю твой сосок, Дейзи? — он сжимает его, и по моему телу проходит волна удовольствия.
Вздохнув, я отвечаю:
— Да.
— Хорошо, — он зажимает мой сосок, задевая пальцем мой комок нервов, вызывая у меня различные ощущения.
Моя рука хватается за мою шею, когда я чувствую его прикосновение.
— Ох, это ощущается... — я не могу говорить, пока он продолжает тереть мой клитор, делая маленькие круги большим пальцем.
— Как это чувствуется?
— Как будто я не могу дышать.
— Прекрасно, — шепчет он и целует меня в шею, его пальцы двигаются, будто он играет на инструменте.
Когда я думаю, что он не может заставить меня почувствовать что-то еще, он сгибает палец внутри меня. Инстинктивно мои ноги раздвигаются, и мое тело плавится, отдаваясь ощущениям.
— Я хочу, чтобы ты это запомнила, — говорит он, целуя мочку уха. Пока он говорит, его пальцы ускоряются, мое тело воспламеняется. — Когда ты не чувствуешь себя сексуально, красивой или желанной, вспомни этот момент. Прямо сейчас, с раздвинутыми ногами, твоим дыханием, закрытыми от удовольствия глазами — ты такая чертовски сексуальная. Как ты отдаешься мне, это самое сексуальное, что я видел. Дейзи Борегар, полуобнаженная, извиваясь от страсти, не испытывающая стеснения, исследуя это идеальное тело. Вот почему ты сексуальна. Всегда помни это.
Он не сбавляет темп, и я чувствую жжение внизу живота. Мои ноги становятся ватными, щеки заливаются румянцем, мой центр сжимается, и удовольствие проходит через меня, начиная с моих пальцев ног и к моему позвоночнику.
Я не могу сдержать стон. Я чувствую себя легко, свободно, невероятно. Самое сексуальное, что он видел. Меня? Я едва могу двигаться от импульсов удовольствия, которые все еще проходят сквозь меня. Его пальцы до сих пор внутри меня, и я надеюсь, это продолжится в ближайшее время. Я на небесах.
Так вот что такое оргазм? Если это так, я хочу это испытывать ежедневно каждый час. Я хочу поцеловать его, прикоснуться к нему, исследовать его тело. Он позволит мне?
— Чертов ад, это было горячо, — говорит он, тяжело дыша. — Господи, Дейзи.
Я не могу двигаться. Все в моем теле покалывает, воспламеняется, желая большего.
— Это было… действительно хорошо, — говорю я неловко.
— Это было не просто хорошо, Снежинка. Это чертовски волшебно. — Он бросает мою рубашку и усаживает меня, чтобы дотянуться до моих штанов на полу и передать их мне. — Одевайся, чтобы я мог отвезти тебя домой.
Одеться? Отвезти домой?
Он идет в коридор, взявшись за дверную ручку, ждет, пока я оденусь. Круто. Он даже не может смотреть на меня. Чувство неловкости возвращается. Я сделала что-то не так? Смогу я это когда-нибудь исправить? Или когда-нибудь понять этого человека?
Я одеваюсь, чувствуя смущение. Еще секунду назад он обнимал меня, а теперь торопиться выпроводить меня. Я не понимаю.
— Я могу вызвать такси, тебе необязательно отвозить меня, — предлагаю я, закинув сумку на плечо.
— Этого не будет, — мы смотрим друг на друга, и он выглядит будто ему больно. Я чувствую себя потерянной.
Не желая заканчивать эту ночь на плохой ноте, я вздыхаю и говорю:
— Картер, я не знаю, что случилось, но если я сделала или сказала что-то не так, просто скажи об этом.
— Ты не сделала ничего неправильного.
— Тогда почему…
— Если я не отвезу тебя домой сейчас, я сделаю то, о чем я буду сожалеть. Я трахну тебя всеми возможными способами, пока не избавлюсь от напряжения, которое чувствую с тех пор, как встретил тебя. Тебе опасно оставаться здесь со мной. Я не отношусь к хорошим парням, но сейчас пытаюсь быть им. Поэтому поцелуй меня, и садись на байк. Ты едешь домой.
Я улыбаюсь.
— Ты не можешь контролировать себя рядом со мной?
Он хватается за волосы и качает головой.
— Я с трудом сдерживаюсь, Снежинка. Так что, черт возьми, поцелуй меня, и тащи свою очаровательную маленькую задницу вниз. Ты едешь домой.
Я подхожу к нему, когда он прижимает руку к нижней части моей спины и притягивает ближе, другой рукой касаясь щеки, пока смотрит на меня и страстно целует. Из него вырывается стон, и это один из самых сексуальных звуков, которые я слышала.
Он медленно отдвигается с улыбкой.
— Этот мир — дерьмо, но ты как яркий маяк среди этой темноты.
Он знает, что он мой маяк? Потому что сейчас, я не смогла бы увидеть свой нос без его света. Хотя он вряд ли бы мне поверил. Видимо, мне просто нужно показать ему. И надеюсь, я знаю, как это сделать.
Картер
— Страх — это эмоциональное препятствие в вашем душевном состоянии. Некоторые люди вызывают у нас эмоции, из-за которых мы не можем двигаться вперед, — Марлен ходит по комнате, ее каблуки стучат по бетонному полу. — Страх может быть изнурительным, изменяющим жизнь, настолько сильным и ощутимым, что он парализует вас. Я знаю. Я видела этот страх и сталкивалась с этим, — она поворачивается к нам. — Я — выздоравливающий героиновый наркоман.
До того, как она рассказала о своем прошлом, я пропускал ее слова мимо ушей. Восстановление после героина. Возможно ли это? Восстановить себя после такого деструктивного препарата? Исходя из опыта с моими родителями, нет никакого выздоровления. Только попробовав, ты не можешь остановиться, пока не дойдешь до передозировки.
По ее внешнему виду, я бы никогда не догадался, что она употребляла героин.
— Были дни, когда я лежала на диване, мой бывший приносил наркотик, и я не могла двигаться, пока не получала свою дозу. Я была настолько зависима, настолько подавлена, преследуя счастье, что действительно никогда не понимала, что являлось для меня счастьем. Дошло до того, что счастье заключалось в этом препарате. Если я не буду колоться каждые несколько часов, то у меня начнется депрессия, и я захочу покончить жизнь самоубийством. Поэтому я продолжала употреблять.
Звучит знакомо. Она могла бы быть лучшими друзьями с моими родителями.
— Но потом я забеременела. Я была неосторожна и не пользовалась защитой. Я была в ужасе, когда увидела положительный тест в моей руке, и не была уверена, смогу ли выйти из ванной. Я была беременна. И самое ужасное было то, что я не боялась растить ребенка. Я боялась отказаться от единственного счастья, которое знала. Страх съедал меня живьем, до такой степени, что я стала употреблять с каждым днем все больше, поэтому через несколько недель у меня случился выкидыш, — она делает глубокий вдох. — Когда я сидела на полу ванной, с кровью моего ребенка вокруг, я не думала, что жизнь может быть более сложной. Вместо того чтобы принять судьбу и жить в страхе, я позволила изменить свою жизнь.