— У тебя была слишком «защищенная» жизнь, — засмеявшись, он тянет меня в свои объятия, и я запоминаю этот момент, пока моя голова покоится на его груди. Мне нравится это чувство — его грудь напротив моей щеки. — Давай, я хочу тебе кое-что показать.
Сцепив наши руки вместе, он ведет меня к забору, в который я чуть не влетела, сжимает бедра и поднимает меня, усаживая на него. Не теряя времени, он присоединяется ко мне, стараясь сесть как можно ближе.
— Это прекрасно, правда? — спрашивает он, глядя на поле. Из-за прохладной зимы земля коричневая и пока еще нет намека на весну.
— Прекрасно? — спрашиваю смущенно. Возможно, он видит не то же, что и я.
— Поле. Оно прекрасно, разве нет?
Ладно, мы видим одно и то же. Я всегда могла увидеть красоту в чем угодно, но это просто поле в грязи.
— О, конечно? — мой ответ звучит как вопрос.
Он прижимается еще ближе и обнимает меня за плечо, притягивая к себе. Он так делал с каждой девушкой? Быть так близко к нему, он так просто прикасается ко мне, будто он делал это в течение многих лет, невероятно. Я отчаянно пытаюсь не придавать большого значения его прикосновениям. Возможно, он из тех людей, кто любит тактильный контакт. Его дыхание щекочет, когда он говорит мне на ухо.
— Дейзи, иногда ты не можешь увидеть красоту сразу. Иногда приходится сидеть, сложа руки и надеяться, что она превратится в то, о чем ты не имеешь представления. Жизнь — чертовски забавная вещь, от которой мы так много хотим. Мы оба желаем свободы, но в разных вариантах. И я бы хотел сказать, что впереди меня ждет прекрасное будущее, трудно увидеть потенциал в моей ситуации. Но с тобой… — он целует меня в макушку, я чувствую его губы на моей коже, когда он продолжает. — Перед тобой есть такое поле, с таким же потенциалом. Сначала это может казаться кучей грязи. Но когда ты позволяешь ей расти, пока ты ее активно взращиваешь, она может превратиться в нечто прекрасное.
Он поднимает руку, держа телефон, на экране которого я замечаю изображение. Присмотревшись, я понимаю, почему он привел меня сюда. Это фотография места, на котором мы сейчас находимся, но вместо пустого поля на ней изображены множество подсолнухов. Разные оттенки желтого цвета в сочетании с ярко-синим небом Колорадо очаровывают меня. Это одна из самых великолепных картин, которые я видела.
— Ты как это поле, Дейзи, — продолжает шептать мне на ухо. — В ожидании роста и цветения, — поцеловав в макушку, он говорит: — Не позволяй никому остановить тебя от достижения желаемого. Поняла?
Я смотрю на него, кивая:
— Поняла.
Он вздыхает, оглядывая поле.
— Ты особенная, Дейзи. В тебе так много потенциала. Надеюсь, ты это знаешь.
Если бы он тоже верил в свой потенциал.
Холлин
Я слышу объявления о прибывающих и вылетающих рейсах в аэропорту, пока спускаюсь к месту посадки пассажиров. Вокруг меня мир, где семьи и друзья радуются и воссоединяются, родители ругают своих детей, пока те бегают вокруг, но я не обращаю внимания. Я ищу Джейса.
До сих пор помню его болезненный, но все еще злой голос. Как только я оказываюсь у дверей, ведущих на улицу, замечаю его.
Он стоит, опираясь своим большим телом на одну ногу, прислонившись к стене рядом с лифтом и низко опустив на голову капюшон толстовки. Склонив плечи, он смотрит вниз, и крутит в руке телефон, пока не поднимает голову, мгновенно встречаясь взглядом со мной, будто зная, что я рядом.
Он отходит от стены, кладет в карман свой телефон и подходит ко мне. Светлые пряди его волос падают ему на лоб, а его голубые глаза смотрят прямо на меня.
Я взяла с собой небольшую сумку, и когда Джейс подходит ко мне, он забирает ее и соединяет наши руки. Мы молча идем на стоянку. Он открывает черный «Рэндж Ровер», кладет сумку в багажник и ведет в сторону пассажирского места, помогая сесть, но потом разворачивает меня, чтобы я стояла перед ним. Вздохнув, он прижимается лицом к моей шее, будто наконец-то обрел покой. Что случилось с того времени, как мы виделись в последний раз?
— Спасибо, что бросила все ради меня.
Отодвинув капюшон, я провожу пальцами по его волосам и чувствую, как всё сжимается в груди от этого интимного прикосновения. Я знаю, что Джейсу это необходимо.
— Что произошло? — его волосы мягкие, и напоминают то время, когда я делала так же с Эриком. Это вызывает ноющую боль в груди. Я скучаю по Эрику, но… я не могу быть близка с другим человеком? — Судя по твоей реакции, разговор с Ребеккой прошел не очень удачно.
— Не особо, — подняв голову, он спрашивает. — Мы можем просто поехать?
— Да.
Он встает и сжимает большим и указательным пальцами мой подбородок.
— Спасибо, Холлин.
Заведя машину, он выезжает со стоянки на дорогу и включает музыку. Салон заполняют звуки гитары и спокойный кантри голос Алана Джексона. Это умиротворяет и идеально подходит для поездки.
Под темным ночным небом, мы мчимся по городу, через пустынную местность, а высокие кактусы бросают тени под лунным светом. Единственный свет на дороге — виднеющаяся вдалеке будка, луна и яркие прекрасные звезды, сияющие в небе.
Не желая разговаривать, я наслаждаюсь тишиной, позволяя моему разуму проясниться. Я не очень часто так делаю, но сейчас самое подходящее время. Удобно расположившись, я поднимаю ноги на приборную панель, когда Джейс едет в сторону маленькой будки, которую я увидела вдалеке. Это автокафе с мороженым.
— Молочный коктейль? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне с очаровательной мальчишеской улыбкой.
— Клубничный, пожалуйста.
Он приподнимает бровь.
— Клубничный? Я бы мог отнести тебя к шоколадной девушке.
— По крайней мере, ты не подумал о ванили.
Он качает головой.
— С твоими прекрасными рыжими волосами, ты точно к таким не относишься.
— Спокойно, — я смеюсь и смотрю в окно, слушая, как Джейс говорит наши заказы. Два клубничных коктейля. Почему-то тот факт, что Джейсу нравятся клубничные коктейли, заставляет меня хихикать. Мне всегда казалось, что такое предпочитают девушки. Я не права, потому что Джейс не такой. Фактически, он полная противоположность этому.
Полная. Противоположность.
Проходит немного времени, когда наши коктейли готовы, и с холодной чашкой в руке мы снова в пути без определенного места назначения.
Спустя немного времени, Джейс подъезжает на небольшую смотровую парковку и останавливает машину. Повернувшись ко мне, он спрашивает:
— Хочешь посидеть со мной на капоте?
— У тебя есть одеяло?
Он кивает в сторону машины.
— Я тебя укрою.
Он все продумал.
Пока он берет одеяло, я иду к передней части машины, и прикидываю, как забраться на капот. Я всегда думала, что если посидеть на капоте машины, то на ней будет вмятина.
Но судя по решительному взгляду Джейса, когда он походит, мне не кажется, что его это беспокоит.
— Нужна помощь?
— Хм, я думаю, что смогу с этим справиться.
Я еще раз оцениваю свою возможность забраться, но не успеваю, потому что Джейс держит меня за бедра и без усилий поднимает на капот. Через несколько секунд он сидит рядом со мной, держа молочный коктейль в одной руке, а одеяло в другой. Подвинувшись к лобовому стеклу, мы опираемся на теплую поверхность и смотрим на темное небо. Я чувствую легкий ветер. Спасибо за одеяло.
Подвинувшись ближе, Джейс прижимает меня к себе, так что моя голова покоится на его локте. Он такой теплый, поэтому я не хочу отодвигаться, и буду получать удовольствие от этого комфорта.
Мы пьем молочные коктейли в тишине, наслаждаясь обществом друг друга, в темной пустыне. По крайней мере, без света это выглядит так. Это почти жутко, но я знаю, что рядом с Джейсом мне не о чем беспокоиться.
Как бы ни было сейчас спокойно, я понимаю, что мы не можем сидеть молча вечно, поэтому смотрю на звезды и спрашиваю:
— Что случилось с Ребеккой?
Его пальцы пробегают по моим волосам, вызывая дрожь. Я давно не чувствовала подобного. Это заставляет меня чувствовать себя снова живой. Я немного наклоняюсь к нему, цепляясь за искру энергии, проходящей через кончики пальцев.
— Она встречалась с моим лучшим другом Итаном.
— Что? — приложив руку к груди, я сажусь, чтобы посмотреть ему в глаза. — Серьезно? Как долго?
— Месяц, — он отвечает с придыханием, и проводит рукой по его коротким, непослушным волосам. — Я все еще не могу этого понять. Честно говоря, мне все равно, с кем встречается Ребекка. Это предательство моего лучшего друга, из-за чего я чувствую себя опустошенным.
Джейс садится, подняв колени, и опирается на них локтями, склонив голову вперед. Желая утешить его, я подвигаюсь и сплетаю наши руки.
— Он был там, Холлин. Он сидел там и смотрел, как я, бл*дь, плачу о том, что Ребекка хочет вернуть ребенка. И все это время он трахался с ней. Он просто сидел, не говоря ни слова.
Я сглатываю, мои эмоции путаются из-за его боли.
— Что это за лучший друг? — он качает головой. — Никогда бы не догадался, что Итан сделает подобное. Он всегда был верным, приветливым, и я бы никогда не догадался, что он может предать меня. Я не понимаю.
— Может быть, она действительно нравится ему, — говорю я. — Иногда, когда ты влюбляешься, то совершаешь глупые поступки. Просто чтобы сохранить связь с другим человеком.
— Есть кодекс, Холлин. Ты не спишь с бывшей своего лучшего друга, независимо от того, что она значит для тебя, — шипит Джейс. — Когда Ребекка впервые появилась в моей квартире, чтобы сказать мне, что она беременна, он был там. В смысле, бл*дь… — он останавливается и бьет кулаком по капоту своей машины, пугая меня. — Был ли он с ней тогда? Он притворялся, будто не в курсе о ее беременности, когда она сказала мне? И является ли он частью всего этого плана, чтобы вернуть Хоуп? Он был моей семьей, Холлин. Моим братом, — он молчит, обдумывая слова. — Он помогает ей разрушить мою жизнь, жизнь Хоуп и жизни двух невероятных женщин? Причина? Какова его роль во всем этом? Почему он соврал мне, Холлин? Я не понимаю.
Я тоже этого не понимаю. Джейс — один из лучших мужчин, которых я знала. Он добрый, бескорыстный, умный и рассудительный. Как мне ему помочь?
— Может, надо было поговорить с ним?
Я слышу его смех, когда он откидывается на лобовое стекло и смотрит на небо.
— А что говорить? Эй, братан, какого черта ты это делаешь? Да ладно, Холлин. В чем смысл? Он просто наговорит мне кучу херни, которую я не хочу слышать. Примирение бесполезно. Я больше никогда не буду ему доверять.
Есть смысл для примирения. Независимо от масштаба проблемы, всегда нужно найти способ обрести мир с окружающими вас людьми, потому что жизнь может изменить все за считанные секунды. Ты не хочешь жить в сожалении. Жалеть о том, что ты сказал перед тем, как кого-то не станет.
Я знаю по опыту.
— Знаешь, Джейс, — я смотрю на свои руки, пытаясь найти правильные слова. — Жизнь — это намного больше. Чем мы, чем твоя дружба с Итаном. Она пролетит в мгновение ока, как будто это просто сон. Не трать свое время, сидя в углу, ненавидя людей, которые сделали тебе плохо. Исправь это. Потому что если ты этого не сделаешь, то будешь жалеть. Ты пожалеешь об этом больше, чем думаешь.
— Холлин… — он прижимает руку к моей спине, но я отталкиваю его, сползая вниз по капоту на землю.
— Нет, это не обо мне, — я делаю глубокий вдох и смотрю на пустыню. — Это о тебе. Просто не выкидывай вашу дружбу. Выслушай его. Должна быть причина, почему он ничего не сказал. Он все испортил? Я не собираюсь обесценивать твои чувства или эмоции. Ты имеешь право злиться, но с определенной целью. Направь это в правильное русло.
Слышу скрип капота, когда он подходит ко мне. Я чувствую его тепло до того, как он обнимает меня и притягивает к себе, его голова над моим плечом, а голос низкий, когда он говорит.
— Направить в правильное русло.
Я киваю, не в силах говорить. Вспоминаю свои утренние размышления.
Это мелкая ссора.
Эти обидные слова.
Отсутствие прощания.
Не услышать слова любви в последний раз.
Слезы текут по моим щекам. Все произошло слишком быстро. Я собиралась извиниться в ту ночь. Я все спланировала. Его любимый ужин, его любимое пиво в холодильнике, наша музыка. Я собиралась извиниться, но у меня не было возможности.
— Холлин, скажи мне, — поворачивая меня, Джейс хватает за плечи, слегка встряхнув, заставляя посмотреть на него. — Мы честны друг с другом, помнишь? Скажи, что происходит, чтобы я мог тебе помочь.
С тяжестью в сердце я говорю:
— Перед тем как Эрик умер, я сказала, что ненавижу его. Это было последнее, что я сказала, и что он слышал. Я ненавижу тебя.
— Холлин, он знал, что ты так не думала.
— Это не имеет значения, — произношу я. — Это было последнее, что он услышал от меня. Он пошел на тренировку в тот день, думая худшее о нашем браке, обо мне. Что, если... — я задыхаюсь от рыдания. — Что если сказанное отвлекло его? Что, если я причина его смерти, потому что он не был сосредоточен? Я сделала это с ним.
— Не надо, — Джейс поднимается и сжимает мое лицо сильной рукой, заставляя посмотреть на него. — Не смей обвинять себя в его смерти. Ты ничего не можешь с этим сделать.
— Но что, если…
— Что, если это пустая трата времени. Не разрушай свою жизнь мыслями «что если». Как ты сказала, жизнь — это намного больше.
— Жизнь — это намного больше, — соглашаюсь я. Он кивает, его рука все еще на моем лице, его другая рука касается моего бедра.
— Он знал, что ты любишь его, Холлин. Сложно этого не знать. Из того, как ты говорила об Эрике, ясно, что у тебя была страсть, связь с ним. Это пустые слова, которые были сказаны сгоряча. Это ничего не значило. Как ты сказала, не обесценивай, мы все совершаем ошибки.
Он замолкает после этих слов. Качая головой и закрыв глаза, он хихикает.
— Черт, я ненавижу тот факт, что наши переживания так похожи, и в то же время отличаются.
— Как будто мы должны были найти друг друга. Помогать друг другу.
— Словно мы собрались вместе в этом мире, в самые трудные времена в нашей жизни, чтобы злиться, но с определенной целью.
Есть что-то волшебное в том, как он повторяет мои слова. Как будто он на самом деле слышит меня, а не просто успокаивает. Он умеет выслушать.
— Именно.
Вздыхая, он притягивает меня ближе.
— Он любил тебя, Холлин. Но думаю, пришло время применить некоторые из твоих слов. Жизнь — это намного больше. Живи. Люби… докажи свое существование.
Я ищу его глаза, полные искренности, понимания, страсти.
Он первый человек, с которым я сблизилась после смерти Эрика. И впервые с тех пор, как я произнесла эти три несчастных слова Эрику, мне кажется, что двигаться дальше не так уж и страшно. Не с Джейсом, который направляет меня. Эрик знал, что я люблю его. Он знал.
Чувствуя необходимость прыгнуть, о чем мы говорили ранее, я пробегаюсь руками по груди Джейса и говорю:
— Поцелуй меня.
Его брови поднимаются в недоумении. Я не виню его, эта мысль пришла неожиданно, но мне нужно двигаться дальше. Мне нужно доказать себе, что я могу это сделать. Что я могу простить себя за свои слова. В глубине души я знаю, что Эрик всегда будет со мной, но мне нужно снова научиться жить. Потому что жизнь — это намного больше…
Я не жду, пока он сделает шаг. Вместо этого я хватаю его за челюсть и тяну ближе, пока наши губы не соприкасаются
— Я думал, что ты не готова, — говорит он рядом с моими губами.
— Я делаю шаг ближе. Пришло время серьезно отнестись к этой программе и действительно доказать свое существование. Поцелуй меня, Джейс. Заставить меня чувствовать снова.
Он улыбается, прежде чем наши губы соприкасаются. Этот поцелуй затмевает затяжную и понятную вину, борющуюся во мне. Освободиться от чувства вины потребует времени, как и желание двигаться дальше. Прошло почти два года. Я двигаюсь дальше. Одним поцелуем с Джейсом я доказываю свое существование.
Картер
— Это не дворец, но меня устраивает, — я пожимаю плечами, чувствуя себя неловко. Зачем я привел ее сюда?
Она осматривается, замечая каждую маленькую паутину в углу потолка, каждую пылинку и потертости на моей полуразрушенной мебели.
Если я хотел произвести на нее впечатление, то я делаю довольно дерьмовую работу.
Что? Мне нужно произвести на нее впечатление? Поэтому я привез ее к себе домой? Если это так, то мне нужно ударить себя по яйцам. Потому что привести ее сюда, чтобы произвести на нее впечатление было довольно глупым решением.
«Эй, Дейзи, посмотри. Вот здание, на стены которого мочатся бомжи. И пока ты там, проверь матрас, на котором я сплю. И раздолбанную кухню, на которой мне, как профессиональному повару, стыдно готовить. И этот сквозняк, чувствуешь? Ага, это особенное. Называется подхватить пневмонию. Это прекрасно, правда?»
Нахер.
— Вот это да, — наконец-то она говорит, глядя на меня.
Это — вот это да «я не могу поверить, что ты живешь в этом сраном месте»? Или… да кого я обманываю? Это — вот это да «я не могу поверить, что ты живешь в этом сраном месте». Нет другого варианта, когда дело доходит до моей жизни, моего жилья, моей чертовой удачи.
Я хватаюсь за затылок, избегая смотреть на нее.
— Да, это единственное место, которое я мог найти в то время.
— Почему ты это делаешь? — спрашивает она, указывая на мою руку, которой я тру шею.
— Ты о чем?
Она имитирует мое действие.
— Волнуешься. Почему?
— Разве это не очевидно? — она смотрит на меня непонимающе. — Ну же, Снежинка, это место — дыра. Не знаю, зачем я привел тебя сюда.
Она хмурится и морщит нос. Это выглядит мило. Черт, я хочу снова ее поцеловать.
— О чем ты говоришь? Я сказала «вот это да», потому что ты живешь один. Это так удивительно. Осмотрись, — она поворачивается, широко расправив руки, когда ее волосы развеваются. — У тебя есть все это. Это твое. Тебе не нужно беспокоиться о соседке по комнате, о бабушке или о сестре и ее женихе. И, кстати, я слышу, как они занимаются сексом, — она вздрагивает. — Ты можешь ходить голым, если захочешь, оставить молоко, не переживая об этом, и тебе не нужно беспокоиться о том, что ты потревожишь кого-то другого. Ты действительно живешь.
Она садится на один из шатких барных стульев на моей кухне и несколько раз стучит по стойке.
— Да, это здорово.
Она сейчас серьезно? Я осматриваю свою квартиру, убеждаясь, что вижу то же самое, что и она. Она думает, что моя квартира — это здорово? Это вообще возможно?
— Снежинка, это место — дыра.
Она качает головой.
— Ты не так на это смотришь, — она встает и идет в мою сторону, сцепляя наши руки, указывая на мою жилплощадь. — Ты можешь видеть потертости на полу или старую, сломанную мебель, но то, что я вижу — это свобода, — она поворачивается ко мне, с великолепной улыбкой на ее прекрасном лице. — Это твое святилище. Для тебя, это может и немного. Это просто твое пространство. Понял? — она повторяет мои слова, заставляя меня улыбаться.
— Понял.
— Хорошо. Она хлопает в ладоши от радости, посмотри, как я учу тебя любить свое пространство. О! — она поворачивается ко мне со сверкающими глазами. — Это может быть что-то новое, чему ты научишься для «Дорогой Жизни».
— Да ладно. Ты знаешь, я не участвую в этом.
— Да, твоя «доска мечты» на салфетке была очень выигрышной, — саркастически говорит она.
— Это заняло у меня много времени, — говорю я со смехом.
— Уверена в этом, — она ходит по квартире, касаясь вещей, изучая. — Почему бы не поучаствовать? Ты должен ходить на встречи и писать письма. Так как ты уже здесь, то можешь присоединиться.
— Я сделал достаточно.
— О, забыла, — она играет с листами на моих окнах. — Ты Картер Кроуфорд. Ты не участвуешь, ты слишком крут для этого. Вместо этого, твой вклад в общество заключается в том, чтобы люди не витали в облаках, и возвращаешь их на землю твоим веселым настроем.
— Я слышу сарказм от девушки, которая часто витает в облаках, — я подхожу сзади, заполняя ее пространство.
— Это может быть весело.
— Да, но в какой-то момент тебе придется столкнуться с реальностью, которая сильно разочарует.
— Так почему бы не жить в облаках? — спрашивает она, поворачиваясь лицом ко мне, переплетая наши пальцы.
— Потому что, Снежинка, не всем повезло, как тебе. Не все могут жить на отцовские деньги. Некоторые из нас должны работать, чтобы получить желаемое.
— Эй, — она отходит назад и снова хмурится. — Это не очень хорошо, Картер. Я не знала, что мой отец оставил мне эти деньги. Это было для меня неожиданностью.
— Я не это имел в виду.
— Тогда что ты имел в виду? Потому что сейчас, кажется, что ты ведешь себя как придурок без какой-либо причины.
Боже, она злится и это очаровательно.
— Ты неправильно это воспринимаешь. И не понимаешь. Тебе повезло, что не нужно так много работать, как мне, чтобы остаться на плаву.
Она качает головой.
— Нет, Картер, это ты не понимаешь. Ты думаешь, что мир должен тебе, потому что пока тебе не повезло. Но знаешь что? Ты не единственный человек, который думает, что борется. Мне двадцать один год, а я никогда не летала на самолете, никогда не была в каком-нибудь другом штате, кроме Колорадо. Друзья? Еще несколько месяцев назад у меня их не было. Быть близкой с человеком? Понятия не имею, каково это. Я так укрылась, так отрезана от этого мира. Для каждого нового опыта я постоянно испытываю чувство тревоги. И думаю, не слишком ли я переусердствую, или наоборот слишком равнодушна, потому что единственный человек с кем я взаимодействовала — это моя бабушка. Это для меня все ново, и тебе не кажется, что я чувствую себя потерянной? Потому что так и есть. Я пропустила все. Выпускной. Первые парни, вызывающие недоверие у моих родителей. Глупые вещи, которые совершает каждый подросток. Для меня это все чуждо. Ты можешь думать, что жизнь тебе должна что-то, но она также должна мне. Жизнь не состоит из конфет и радуги.
— Тогда давайте изменим это, — говорю я, глядя на нее, словно волк смотрит на свою добычу.
— Что ты имеешь в виду? — спрашивает она, выглядя как испуганный маленький ягненок.
— Хочешь реальности? Хочешь упасть с облаков? Как тебе это? — я подхожу к ней, сокращая расстояние между нами. — Когда я впервые увидел тебя в «Дорогой жизни», в этих отвратительных комбинезонах и водолазке все, о чем я мог думать, это то, что скрывается под ними. А потом ты заговорила, — я делаю еще один шаг. — Твой голос, такой невинный, такой чистый, это был как удар, чего я никогда не испытывал раньше, — еще один шаг. — Потом ты улыбнулась, и я думал, что меня ударили по лицу. Ты была такой яркой, такой невинной, — наконец-то добираюсь до нее и прижимаюсь рукой к щеке. Она такая мягкая везде? — А потом я увидел твою душу и подумал, что это гребаный сон. Как могла эта странная Снежинка, такая чистая, но в то же время сложная, как она могла хотеть говорить со мной? — я опускаю руку к ее шее. — Но это ты, и черт, если я не думал о тебе каждый день с того времени, — я вздыхаю и шагаю вперед. — Ты мне нравишься, Дейзи, больше, чем это возможно. Мы оба знаем, что ты должна быть с кем-то намного лучше меня, но, черт возьми, если я позволю этому случиться. Не тогда, когда ты все еще считаешь меня интересным. Называй меня эгоистом, мудаком, но с тобой я забываю обо всем вокруг. Ты прекрасна. ТакуюДейзи можно встретить лишь только раз в жизни, и черта с два я упущу тебя.
Прежде чем она ответит, я прижимаюсь губами к ее. Мои пальцы касаются ее кожи, пропуская ток, заставляя ее делать то же самое.
Она прижимает ладони к моему лицу. Ее мягкие губы, нежные прикосновения. Ее вздохи убивают меня, потому что они не фальшивые. Они настоящие. Она такая реальная. От невинного взгляда, когда она собирается научиться чему-то новому до того, как она улыбается, шутя и чувственного взгляда, который я вижу прямо перед тем, как поцеловать ее.
Это чертова реальность.
И именно это заставило меня цепляться за нее. Как будто я не могу отпустить.
Ее невинность, ее чистота. То, как она видит этот мир. Я зависим.
Поднимая ее к окну, я прижимаюсь к ней бедрами. Она не двигается. Она принимает мои прикосновения, ее тело плавится, как масло, полностью отдавая себя.
Нет никаких стен, никаких границ между нами. Я провожу руками по ее шее, по ее плечам к ее грудной клетке, мои пальцы останавливаются у ее груди. На сексуальном вздохе ее губы отодвигаются от моих, а глаза широко раскрыты пока мои пальцы осторожно ласкают кожу прямо под грудью.
— Картер, — говорит она, затаив дыхание. Она кусает нижнюю губу, нервно смотря на меня. — Я никогда не делала вещей сексуального характера.
Я хочу рассмеяться.
— Сексуального характера, — только Дейзи могла сказать подобное. Но чтобы не обидеть ее, я сглатываю и говорю: — Я вроде как догадался, Снежинка.
— Это так очевидно?
Ее щеки краснеют. Конечно, это очевидно, но это не плохо. Ее чистота, это мне нравится.
Я прижимаю ладони и держу за плечи, глядя в ее красивые застенчивые глаза.
— Это не очевидно. Я просто знаю твое прошлое.
— Думаешь, я неудачница?
— Что? Нет, — я сердито отвечаю. — Почему, черт возьми, я должен так думать? — она пожимает плечами, не зная, почему задала этот вопрос. — Твоя крутость не определяется тем, насколько ты вызывающе вела себя раньше. Это то, какая ты внутри. И после того, как я услышал истории с твоей бабушкой и то, как ты относишься к жизни с улыбкой, заставляет считать тебя крутой.
Ее яркая улыбка съедает меня живьем.
— Ты очень крутой, Картер.
— Мне же лучше, если ты так считаешь.
— Так и есть, — волнуясь, она встает на носочки и прижимается к моим губам, снова соединяя наши тела. Мне это нравится. Как она следует за мной. За мной. — У меня есть вопрос, — говорит она, когда отрывается от моих губ.
— Да? Какой именно?
Ее пальцы играют с моими короткими прядями.
— Не хочешь познакомиться с моей бабушкой? Она хочет знать, с кем я тусуюсь. Знаешь, она очень переживает и с тех пор…
— Конечно, — говорю, чтобы она замолчала. — При одном условии.
— Каком? — она спрашивает, ее улыбка становится ярче.
— Мы будем целоваться на диване. Этот разговор сводит меня с ума. Я просто хочу, чтобы твои губы были на моих.
Волнуясь, она говорит:
— Ладно, но я не… готова, если ты понимаешь, о чем я.
— Да, и я тоже.
— Подожди, что? — она спрашивает, выглядя оскорбленной, что вызывает у меня смех.
— Да, все верно, я тоже не готов идти дальше. То, что ты меня заводишь, не значит, что я собираюсь взять тебя у окна. Когда есть такая связь, как у нас, то не стоит торопиться. Не волнуйся за меня, есть поцелуи и интимные ласки.
— Интимные ласки? — спрашивает она, подняв бровь. Так чертовски мило.
— Ну да. Ты не можешь заставить меня держаться подальше от твоих сисек слишком долго. Я мужчина, бл*дь, ну в самом деле.
Она хихикает, когда я обнимаю ее и веду к дивану. Накрывая ее тело своим, я наклоняюсь, чувствуя ее нежность и тепло.
Сейчас я не чувствую ничего, кроме чистоты Дейзи, и черт, если я не теряю голову из-за этого. Из-за нее.
Джейс
— У тебя есть все необходимое? — спрашиваю я из прихожей своей маленькой квартиры.
— Все в порядке, — отвечает Холлин.
Я выхожу из ванной и стою рядом с кроватью, потирая шею, не зная, что делать.
Холлин остановилась на ночь. Я предложил ей номер в отеле, но она сказала не быть смешным, и она просто остановится ненадолго со мной в моей маленькой квартире. Она не хотела, чтобы я тратил на нее деньги, хотя именно я попросил ее приехать сюда.
Черт, я не собираюсь спорить.
Единственная проблема — моя холостяцкая квартира, в которой есть только два кресла перед телевизором с большим экраном и кровать. У меня даже нет шкафа, который был бы кстати. Поэтому Холлин увидела всю мою одежду, сложенную на полу. Это выглядит хреново.
Мне должно быть все равно, но мне нравится Холлин, и я хочу произвести хорошее впечатление. Хотя в последнее время не очень хорошо справляюсь с этим. Я плакал при ней и это меня смущает.
Сегодняшний день с Итаном. Да, это было какое-то дерьмо. Когда я уходил от Ребекки, все, о чем я мог думать — добраться до Холлин. В ожидании ее, я размышлял, что делаю и зачем она мне нужна. Только увидев ее в аэропорту, я уже знал. Она успокаивает меня. Она успокаивает мою душу.
От ее доброго, понимающего взгляда и нежных прикосновений, она избавляет меня от тьмы, в которой я нахожусь, и превращает ее во что-то яркое, настоящее.
Я слышу звенящие звуки из ванной. Холлин, она здесь. Она действительно здесь.
— Все в порядке?
Дверь открывается, в спальню проникает свет, и появляется Холлин с завязанными волосами, без косметики и в свободной футболке.
— У тебя есть бумажные полотенца? — она топчется на ковре, спрятав руки за спиной, избегая смотреть на меня.
— У меня остались салфетки Chipotle, — я вздрагиваю. Чистящих средств в моей квартире нет, так как у меня есть горничная. Но у меня должны быть хотя бы бумажные полотенца… если я попаду в продуктовый магазин, как и планировалось.
— Это подойдет.
Я поворачиваюсь, чтобы взять салфетки, когда чувствую запах моего одеколона. Какого черта?