Окончание "холодной войны" объективно привело к возрастанию относительной самостоятельности региональных акторов международных отношений. В свою очередь, это обусловило усиление неконтролируемого развития как собственно региональных единиц в целом, так и отдельных их частей.
Наиболее негативным результатом вышеупомянутых процессов является возрастающий конфликтный потенциал регионов, особенно в том, что касается зоны так называемого третьего мира. Не является исключением в этом отношении и регион Северной Африки.
Географическое положение данного региона между Европой и Ближним Востоком, Европой и Африкой во многом предопределило сложность и противоречивость процессов, повлиявших, и зачастую негативным образом, на региональную безопасность.
Центральное место по степени влияния на региональную безопасность можно отвести застарелому кризису в отношениях между АНДР и Марокко, обусловленному стремлением Алжира и Рабата играть роль регионального лидера, а также западно-сахарским конфликтом. Этот кризис вынуждает две страны все больше втягиваться в новую гонку вооружений с одновременным расширением сферы конкуренции на космос и атомную энергетику.
Западно-сахарский конфликт имел реальные шансы благополучно разрешиться в ходе референдума по вопросу о будущем политическом статусе Западной Сахары, который, по согласованию с основными конфликтующими сторонами - Марокко и фронтом ПОЛИСАРИО, должен был состояться 7 декабря 1998 г. Избирателям предстояло ответить на вопрос - согласны ли они, чтобы Западная Сахара вошла в состав Марокко или отдают предпочтение независимости. [27, c.93]
Важно отметить, что основные конфликтующие стороны не ставят под вопрос саму основу решения западно-сахарской проблемы - идею референдума, так как негативное отношение к ней ставит под сомнение обоснованность притязаний Марокко или ПОЛИСАРИО в отношении Западной Сахары. Она полностью согласуется с решением такого авторитетного органа, как Международный суд в Гааге, который в октябре 1975 г. указал на приоритетное право жителей территории на самоопределение. Идея референдума также лежит в основе резолюции № 690 Совета Безопасности ООН от 19 апреля 1991 г., а затем № 809 от 2 марта 1993 г. [64]
Иными словами, формула решения многолетнего спора по вопросу о статусе Западной Сахары, предложенная в свое время всем его участникам и принятая ими, носит универсальный характер и, можно утверждать, прошла многолетнюю проверку временем. Все это существенно повышает шансы на мирное решение конфликта.
Важно отметить, что данная формула полностью согласуется как с международным правом, так и с практикой решения подобного рода проблем, включая проблему деколонизации территорий. Как хорошо известно, в прошлом вопрос о самоопределении той или иной территории решался именно путем референдума, позволяющим прямо реализовать бесспорное право народа, населяющего ту или иную территорию, на самоопределение. [67, c.270]
Круг основных проблем, стоящих на пути участников переговоров по решению проблемы Западной Сахары, можно условно разделить на две группы. К первой относятся проблемы, непосредственно влияющие на реализацию согласованной формулы о подготовке и проведении референдума. Прежде всего, и главным образом, это - расхождения между Марокко и ПОЛИСАРИО по вопросу об идентификации западных сахарцев, которое начало проявляться уже после того, как стороны согласовали основные элементы политического решения проблемы. Вторая группа, тесно связанная с первой, представляет собой исторически аспект проблемы, связанный с различным толкованием тех или иных событий доколониальной, колониальной и постколониальной истории Западной Сахары. [30]
Различия в оценках отдельных исторических фактов в этом регионе существенны и они сохраняются. В практическом плане это означает, что стороны по-разному трактуют ключевой вопрос, от ответа на который зависит проведение референдума - о праве отдельных заявителей, число которых, по разным оценкам, колеблется от нескольких десятков до сотен тысяч, называться западносахарцами и быть включенными на этом основании в число участников референдума. Часть их принадлежит к тем или иным племенам, ранее населявшим территорию Западной Сахары и вынужденных в прошлом покинуть свои родные места по различным причинам. Другая часть заявителей - переселенцы из Марокко, осевшие на территории Западной Сахары уже в постколониальный период, когда она была присоединена к королевству Марокко. На данный момент, согласно достигнутым договоренностям по подготовке и проведению референдума, [63, c.147] стороны признали право голоса лишь коренных западносахарцев и их потомков по прямой линии.
Дело в том, что за нерешенность западно-сахарской проблемы обеим сторонам, а именно Марокко и Алжиру, поддерживающему фронт ПОЛИСАРИО, приходилось и приходится платить непомерную цену и в экономическом, и в политическом плане. По имеющимся оценкам, каждый день боевых действий стоил королевству примерно 5 млн. долл. [55, c.43] Алжиру поддержка фронта ПОЛИСАРИО стоила меньше, но, тем не менее, и она ложилась тяжелым бременем на его бюджет. Учитывая, что и Алжиру, и Марокко в 90-е годы приходится решать сложные проблемы экономического развития, обе страны не в состоянии продолжительное время финансировать военное противостояние в этом регионе. Более того, противоречия между ними ухудшают инвестиционный климат и сдерживают приток иностранных инвестиций, в которых они испытывают острую нужду.
Противостояние блокирует также процесс интеграции в Арабском Магрибе, в углублении которого в сильной мере заинтересован Алжир, впрочем как и все другие североафриканские страны, включая Марокко.
Необходимо отметить также, что из-за глубокого системного кризиса, который поразил все алжирское общество, находящееся, по сути, уже несколько лет на грани гражданской войны, страна испытывает потребность в том, чтобы избежать весьма реальной и возможно катастрофичной по свои последствиям войны на два фронта - на внутреннем (с экстремистами, выступающими под знаменем ислама), и внешнем (с Марокко из-за спора по Западной Сахаре).
Вместе с тем, Алжир и его союзник - ПОЛИСАРИО вряд ли могут быть в полной мере удовлетворены состоянием "ни войны, ни мира", последовавшим после подписания сторонами соглашения о прекращении огня. Дело в том, что Марокко не только сохранило свое присутствие в Западной Сахаре, но и продолжает экономическое освоение территории, прежде всего богатых залежей фосфатов, других природных ресурсов. Более того, марокканские власти постепенно формируют и укрепляют местные административные институты и политические структуры из числа своих сторонников. [58, c.310] Хотя значение и роль их пока, по понятным причинам, не столь велики, чтобы, безусловно, гарантировать вхождение Западной Сахары в состав королевства, тем не менее, они становятся растущим фактором внутриполитической жизни этой территории. Иными словами, при всех экономических и политических издержках, которые несет королевство в нынешней ситуации, время скорее работает на него, чем на его соперников.
При этом другие, не менее весомые обстоятельства также влияют на положительное отношение Марокко к процедуре референдума. [30] Во-первых, позиция США, стремящихся урегулировать на легитимной основе этот конфликт по ряду причин, в особенности после того, как его идеологические мотивы отпали с окончанием эры "холодной войны". Среди них: укрепить внешнеполитические позиции Марокко, одного из основных партнеров США в регионе и на Африканском континенте; ликвидировать конфликт между Марокко и Алжиром, т.к. последний становится все более важным экономическим партнером США в североафриканском регионе и рассматривается ими как важный элемент региональной и, более широкой, международной безопасности); сузить возможности для нелегальной торговли оружием и наркотиками и т.д.
Во-вторых, возросшее стремление Европейского Союза положить конец конфликту в регионе, который находится в непосредственной от него близости. Кроме того, продолжающийся конфликт заметно ослабляет его новую интеграционную политику в районе Средиземноморья.
В-третьих, при всех обстоятельствах только легитимное решение по Западной Сахаре, а референдум под эгидой ООН таковым и является, обеспечивает оптимальный вариант политической и хозяйственной интеграции территории с Марокко. При этом отпадает и возможность соперников переиграть решение, поскольку имеется согласие ПОЛИСАРИО на именно эту форму и процедуру окончательного решения проблемы.
Особо следует рассмотреть позицию ООН, на которую с 1991 г. возложены обязанности наблюдения за прекращением огня и осуществления контроля за подготовкой проведения референдума. ООН несет значительные расходы по урегулированию ситуации вокруг Западной Сахары и, очевидно, по мере продвижения к завершению процесса идентификации ее позиция будет ужесточаться в сторону неприятия любых неоправданных отсрочек, связанных с поиском односторонних выгод и преимуществ, а также она выступает за скорейшее окончание определения контингента участников референдума и его проведения. [67, c.270]
Таким образом, в основном позиции Марокко, США, Евросоюза и ООН по разрешению западно-сахарского конфликта до последнего времени были близки или совпадали: завершить идентификацию на принципах, согласованных в 90-е годы между самими участниками конфликта, и провести в ближайший период референдум. Это также повышало шансы на политическое решение проблемы.
Лидеры ПОЛИСАРИО в последние годы стояли перед нелегким выбором: либо до завершения процесса идентификации объявить о несогласии с ходом идентификации и, возможно, о приостановке участия в миротворческом процессе, либо смириться с создавшейся ситуацией и попытаться обговорить некоторые уступки под свое согласие довести миротворческий процесс до его логического завершения.
Однако отход от идеи референдума грозит многими негативными последствиями, такими как конфликт с ООН и многими сторонами, заинтересованными в скорейшем решении проблемы Западной Сахары, что неизбежно ослабит, если не подорвет окончательно международные позиции фронта ПОЛИСАРИО. [30]
В создавшейся ситуации взаимоприемлемым решением, которое могло бы в наибольшей степени сблизить позиции сторон и создать условия для оптимального компромиссного решения, мог бы стать возврат участников конфликта к такому варианту, при котором ПОЛИСАРИО продолжало бы участвовать в миротворческом процессе на ранее согласованных принципах, а Марокко гарантировало бы Западной Сахаре широкую автономию и реальное участие ПОЛИСАРИО в политической жизни автономии.
Это не только предполагало бы соблюдение минимальных интересов ПОЛИСАРИО, которому при любом варианте политического урегулирования обеспечено место в политической жизни Западной Сахары, но и давало бы ряд неоспоримых преимуществ для Марокко. [2, c.130] Во-первых, Рабат, как отмечалось ранее, наиболее заинтересован в полновесном легитимном варианте присоединения Западной Сахары, который возможен лишь при участии в политическом урегулировании фронта ПОЛИСАРИО.
Во-вторых, если Западная Сахара войдет в состав Марокко в результате реализации той или иной формулы политического урегулирования, Рабату, да и не только ему, по ряду причин выгодна интеграция ПОЛИСАРИО в политическую жизнь территории, нежели его нахождение за ее пределами в качестве оппозиционной военно-политической силы, которая при том или ином изменении ситуации может вернуться к противостоянию с Марокко, включая вооруженную борьбу.
Однако, у данного варианта были и свои слабые стороны. Главная из них состояла в том, что его реализация может быть сорвана силами, не заинтересованными в полномасштабном урегулировании конфликта. Учитывая, что каждая из сторон частично опирается на радикально-националистические силы, решение проблемы даже на основе компромисса (не говоря уже о победе на референдуме, в особенности с ощутимым перевесом голосов) может спровоцировать новую волну противостояния, которая может если не разрушить, то подорвать результаты многолетних миротворческих усилий. [55, c.45]
Тем не менее, мы видим, что решение конфликта так и не достигнуто.
Таким образом, итогом 2007 года стало заявление Фронта ПОЛИСАРИО о возможности возобновления боевых действий против Марокко. Понятно, что такое заявление руководства сепаратистов не могло прозвучать без санкции Алжира. В этой связи Марокко не может не учитывать многомиллиардных программ закупок вооружений, реализуемых Алжиром.
Нельзя закрывать глаза на то, что каждая из сторон сделала очень высокие ставки в конфликте вокруг Западной Сахары и вопрос о том, как отзовутся итоги референдума на их положении остается открытым. [28]
Немаловажной является проблема проявившегося у стран Северной Африки интереса к развитию собственных атомных программ. Еще в конце 2006 г. четыре из них (Алжир, Египет, Марокко и Тунис) заявили о намерении развивать атомную энергетику, оправдывая свои намерения стремлением диверсифицировать источники энергии. В 2007 г. к ним присоединилась Ливия. В настоящее время реакторами различной мощности и предназначения располагают Алжир, Египет, Ливия и Марокко. Строительство дополнительных аналогичных объектов планируется в Алжире, Марокко и Тунисе. [28]
Даже если не обращать внимания на то обстоятельство, что демонстрация ядерных амбиций может быть истолкована как стремление иметь определенный потенциал, позволяющий достаточно быстро перейти к военным атомным программам, само по себе увеличение числа атомных реакторов в регионе потенциально увеличивает риск того, что они могут попасть в руки террористов. Самый мрачный сценарий связан с возможностью прихода к власти в одной из таких стран исламистов.
Другой важной проблемой для региона стала резкая активизация в нем деятельности Аль-Каиды. Точкой отсчета в этом процессе стало 26 января 2007г., когда действовавшая в Алжире Салафистская группа проповеди и джихада (СГПД) объявила, что "по указанию" Усамы бен Ладена сменила название и отныне будет называться "Аль-Каида в странах исламского Магриба" (АКМ). [60, c. 205]
Практическая деятельность АКМ тут же дала понять, что через АКМ всерьез взялась за внедрение своих ячеек в Северной Африке. Делая это, Аль-Каида преследовала, по меньшей мере, три цели: облегчить доступ своих боевиков в Европу, шире привлекать исламистские группировки из стран Магриба для совершения терактов на другом берегу Гибралтарского пролива и наладить активную вербовочную работу для привлечения добровольцев из стран региона для ведения джихада в Ираке.
АКМ тут же объявила войну всем режимам региона, и хотя пока у нее нет сил для прямого противостояния, борьба между радикальными исламистами и правящими режимами представляется реальной перспективой на ближайшее будущее. Новосозданное АКМ стало отличаться не отмечавшимся ранее в Алжире использованием боевиков-смертников, и более того - малолетних шахидов. [60, c. 206]
АКМ быстро распространила свою активность на весь Североафриканский регион и взяла под свой контроль другие радикальные группировки.
Согласно данным французских спецслужб, по состоянию на 1 июля 2007 г. кроме Алжира участники АКМ действовали в Египте, Ливии, Марокко, Мавритании, Мали, Нигере и Тунисе. [28]
Одна из установленных особенностей АКМ - основные источники ее финансирования находятся во Франции и в Испании.
Ответ на активизацию Аль-Каиды в регионе страны Северной Африки видят в налаживании тесного сотрудничества, в частности, в рамках инициированной Соединенными Штатами программы Транссахарского партнерства в борьбе против терроризма.
Заметное негативное влияние на региональную безопасность оказало то, что регион Северной Африки в целом играет все более заметную роль в системе международного наркотрафика, причем не только как транзитного пункта на пути в Европу, но и как важного поставщика наркотиков. Центр производства "мягких" наркотиков находится на севере Марокко в горной цепи Риф. Точные данные об объемах поставок наркотиков из Марокко в Европу по понятным причинам неизвестны. Однако определенное представление могут дать следующие данные: в 2006 г. только в районе Танжера марокканская жандармерия захватила свыше 80 тонн различного наркотического зелья. Со своей стороны, таможенники Танжерского порта в 2007 г. изъяли 35 тонн гашиша. А ведь кроме Танжера у Марокко есть еще несколько путей в Европу: Касабланка, Танжер-Мед, испанские анклавы Сеута и Мелилья. [28]
Еще одним вопросом, напрямую связанным с региональной безопасностью, является то, что страны региона включились в космическую гонку. Пока их усилия направлены в первую очередь на то, чтобы обзавестись собственными спутниками дистанционного зондирования Земли. Следует отметить, что за таким названием скрыто другое предназначение подобных космических аппаратов - ведение разведки. Такие спутники к началу 2007 г. уже были у Алжира и Марокко, а к началу 2008 г. собственным спутником обзавелся и Египет. [28]
Все больше обостряется проблема распределения вод Нила. Из рассматриваемых нами стран в этом вопросе завязан Египет, у которого есть трения с Суданом и другими государствами, расположенными в верхнем течении Нила.
Современный Египет почти полностью зависит от вод Нила, в то время как 95% нильской воды проистекает из других стран бассейна этой великой реки: Судана, Эфиопии, Кении, Уганды, Руанды, Бурунди Танзании и Демократической Республики Конго (ДРК), Эритреи. [12, c.45] Сама же АРЕ является замыкающим, последним звеном в этой цепи из 10 государств. Однако проблема обеспечения водой проявляется в нем в наиболее острой и законченной форме. Нил для Египта - главная жизненная артерия, и то, что происходит выше по течению реки не может не вызывать в АРЕ пристального интереса, а в целом ряде случаев и серьезного беспокойства.
На сегодняшний день основную долю нильской воды потребляют Египет и Судан. При этом наиболее уязвимым в плане обеспечения пресной водой является Египет, где 98% населения проживает в долине Нила. На реку сегодня приходится 85% потребляемой в стране пресной воды - остальное дают грунтовые воды, повторное использование дренажных вод после орошения и очищения канализационных вод. В приморских районах все более широкое распространение получает опреснение морской воды. [12, c.46] В то же время реальной альтернативы Нилу у Египта нет, и в обозримой перспективе не просматривается. Тем временем водные потребности Египта постоянно возрастали и продолжают расти.
Значимость Нила для Египта определяется не только демографическим и экономическим факторами. Очень важное значение имеет также фактор политический и геополитический, который может вызывать сокращение водных ресурсов страны. Ведь негативные процессы, в социальной сфере из-за нехватки воды скорее всего затронут не только сам Египет, но и могут отразиться на стабильности во всем регионе Ближнего Востока и Северной Африки.
Проблема обеспечения страны водами Нила относится к высшей сфере национальной безопасности АРЕ. Любая угроза поступлению в Египет нужного количества нильской воды может послужить поводом для немедленного начала египтянами военной акции.
На сегодняшний день сложившаяся практика и правовая база в отношении водозабора полностью защищает монополию Египта и частично Судана на использование вод Нила. По египетско-суданскому соглашению 1959 г. АРЕ имеет право использовать 55,5 млрд куб. м воды, а Судан - 18,5 млрд. [37]
Условия соглашения, вполне устраивающие Каир и Хартум, создают в то же время непреодолимое препятствие для формирования нового соглашения об использовании вод бассейна Нила всеми его странами на равных началах. Сегодня другие принильские государства лишены официально закрепленного и юридически оформленного права использования водных ресурсов реки для реализации собственных проектов экономического развития, прежде всего, связанных с обеспечением продовольствием численно возрастающего населения и с созданием гарантий от стихийных бедствий, включая засухи и голод.
Проблема водных ресурсов становится одной из важнейших в отношениях АРЕ с соседними странами - Суданом и Эфиопией. Именно поэтому в Каире выступают против раздела Судана на арабо-мусульманский Север и негроидный Юг, что, скорее всего, создаст дополнительные трудности в водном вопросе. [38, c.401]
Стремление Эфиопии играть более заметную роль в процессе управления водными ресурсами Нила и реализовать собственные программы и идеи идет вразрез с принципами египетско-суданского сотрудничества по Нилу. Эфиопия и некоторые другие государства нильского бассейна все решительнее выступают за пересмотр соглашения 1959 г. Более того, Эфиопия взяла на себя роль лидера стран верхнего течения Нила, не вошедших в данный договор, и добивается установления фиксированной доли водных ресурсов для каждого государства на основании норм международного права.
В Каире считают, что эфиопская позиция непризнания и пересмотра соглашения 1959 г. и желание властей в одностороннем порядке использовать воды реки, особенно в свете осуществления египетских проектов на Синае и в Западной пустыне, опасна для Египта. [43, c.59]
Руководство АРЕ опасается также, что в случае, если Эфиопия выставит заявку на собственную квоту нильской воды, то Египту придется уменьшить свою. [43, c.60] АРЕ предлагает урегулировать спорные проблемы путем конструктивного диалога с тем, чтобы Эфиопия могла осуществлять свои проекты только в случае получения согласия других стран, в первую очередь, естественно, Египта.
Энергично заявляя о своей готовности отстаивать "исторические права" на имеющуюся водную квоту, Египет в то же время использует гибкую тактику переговоров, ставя вопрос о предоставлении Эфиопии экономической и технической помощи, предлагая снабжать ее электроэнергией в обмен на возможно более полное сохранение своей доли вод Нила. [12, c.50] Каир не заинтересован в углублении конфликта с Эфиопией, т.к. это может привести к большей поляризации сил и дестабилизации обстановки в регионе Северо-Восточной Африки, а также ограничило бы египетское влияние на региональные процессы в будущем.
Во многом именно поэтому Египет стремится к многосторонним и двусторонним переговорам по разделу вод Нила, демонстрирует миролюбие по отношению к вопросу о пересмотре существующего соглашения 1959 г. По мнению Каира, справедливый раздел нильской воды означает, прежде всего, "наиболее эффективное использование вод Нила государствами бассейна в соответствии с потребностями каждого из них". Исходя из этого, египтяне выступают за создание механизма коллективного управления Нилом, призванного смягчить остроту проблемы. [38, c.403]
И хотя Египет не желает идти по пути разрастания конфликта с Эфиопией, в случае неуступчивости последней, он готов пойти и на более радикальные меры. В 1999 г. египтяне даже пригрозили применить оружие, если Эфиопия будет злоупотреблять своим положением в верховьях реки.
Каир использует и другие средства противодействия эфиопским планам. В частности, египтяне чинят препятствия в деле получения Эфиопией иностранной финансовой помощи. Налаживанию плодотворного диалога между двумя странами в значительной степени мешает давняя вражда между ними.
Суданское руководство отчетливо понимает исключительную важность и болезненную чувствительность египтян к нильской теме, особенно когда речь заходит об изменении сложившегося статус-кво. Именно поэтому в поисках путей урегулирования конфликтных ситуаций с Египтом суданцы делают акцент на общности стратегических интересов двух государств
Официально и на практике Судан последовательно и неукоснительно придерживается всех пунктов соглашения 1959 г., подчеркивает его правовой характер. Для этого у Хартума есть ряд серьезных оснований: во-первых, в настоящее время реальное потребление Суданом нильской воды не превышает 14,5 млрд. куб. м, т.е. 4 млрд ежегодно остается неиспользованными [12, c.49]; во-вторых, заключение любого нового соглашения с участием всех государств бассейна Нила вряд ли позволит увеличить нынешнюю суданскую квоту.
Не вызывает сомнения и тот факт, что египтяне добровольно никогда не согласятся пересмотреть свою долю в чью-либо пользу. Напротив, любя попытка, и это понимают в Хартуме, нарушить в одностороннем порядке действующее соглашение будет незамедлительно пресечена Каиром, причем самым решительным образом.
Дополнительную напряженность в двусторонние отношения между Египтом и Суданом, а следовательно и бросило вызов региональной безопасности, внесло обострение территориального спора о принадлежности "треугольника Халаиб" (территория площадью около 18 тыс. кв.км с населением до 20 тыс. человек на побережье Красного моря). [43, c.61]
Одной из причин обострения давнего территориального спора стало предоставление суданским правительством концессии на разведку и добычу нефти в "треугольнике" канадской компании. На границе произошли вооруженные столкновения.
В 1995 г. египетские войска заняли территорию "треугольника", за исключением города Халаиб. Ситуация еще больше обострилась после неудачного покушения на президента АРЕ Х. Мубарака в Аддис-Абебе в июне 1996 г., в причастности к которому Египет обвинил суданские власти. [37]
Однако ни Каир, ни Хартум не были заинтересованы в дальнейшей эскалации противостояния и, начиная с 1997 г., напряженность между ними стала постепенно снижаться.
Таким образом, на современном историческом этапе стратегической задачей внешней политики Египта остается последовательное утверждение лидерства страны в Арабском мире, политическое и экономическое упрочнение позиций АРЕ в регионе Ближнего и Среднего Востока, а также на африканском континенте. Мало чем отличается позиция Алжира и Марокко. Четко прослеживаются в действиях обеих держав стремление зациклить экономическую интеграцию региона Северной Африки на себя.
Анализируя политики этих стран видно, что наиболее стабильные экономически и политически государства неизменно стремятся стать лидеров данного региона, что приводит к обострению противоречий между ними, делает международные отношения в данном регионе менее стабильными.
Однако, несмотря на продолжающееся развитие в этих государствах, следует отметить, что тенденции развития торгово-экономического сотрудничества между странами Северной Африки на протяжении последних десятилетий показывают, что процессы экономической интеграции в регионе заметно отстают от темпов развития экономического сотрудничества в других регионах.
Рвение всех трех государств к лидерству также имеет сильное влияние безопасность в регионе. Так, Алжир и Марокко конкурируют по вопросу, связанному с Западной Сахарой. При этом ни одна из сторон не желает уступить хоть немного свои позиции, дабы не потерять свое первенство, что и затягивает решение конфликта.
В целом же, можно сказать, что странам региона удается в той или иной степени решить проблемы, связанные с региональной безопасностью. Однако это не означает, что в самом ближайшем будущем ситуация не изменится в худшую сторону.
Наибольшие риски, как представляется, связаны с остающейся неурегулированной проблемой распределения вод Нила, а также деятельностью АКМ ("Аль-Каида в странах исламского Магриба"), причем как в самих странах региона, так и использовании исламистами Северной Африки как транзитного буфера для совершения терактов в Европе, и, естественно, с уже упомянутой западно-сахарской проблемой.
Также к существующим, хотя и не так долго стоящим проблемам можно отнести развитие ядерной энергетики в данном регионе, наркотрафик из Северной Африки в Европу и нерешенный, хотя и не остро стоящий вопрос принадлежности Халаиб.