Платье было прекрасным, мягкое и серое, как облачная материя. Крошечные бусинки мерцали, освещенные только городскими огнями за окнами. Она выключила свет, готовясь к выходу, и теперь увидела свое отражение в густой тени и тусклом свете.
Ее глаза блестели, а драгоценные камни в ушах и на шее сверкали в свете города. Она улыбнулась. Счастливое, но бледное лицо улыбнулось в ответ. Кора коснулась щеки холодными пальцами. Такая бледная, как будто она испугалась. Резко похлопав по ним, чтобы придать им немного цвета, она вдохнула аромат роз.
Позади нее раздался стук, и она чуть не подпрыгнула от неожиданности. Она посмеялась над собой и прижала руку к груди. Схватив свой клатч, она повернулась к двери. Кора почти потянулась к дверной ручке, но остановилась и посмотрела в глазок, как велел ей Маркус. «Городской инстинкт, — сказал он ей. — Не думай, что знаешь, кто окажется по ту сторону двери».
Он говорил совсем, как ее мать. Но все же она ему потакала.
Голова за дверью была наклонена. Нахмурившись, она ждала, когда человек выпрямится и она сможет увидеть лицо. Это точно не Шаро — у того была бритая голова. У того, на кого она смотрела, волосы густые, каштановые и немного взъерошенные, хотя и мокрые, как будто на улице шел дождь.
Наконец, он поднял голову. У Коры открылся рот в безмолвном всхлипе, и она похолодела, узнав лицо с той ночи в клубе. Той ночи, когда она лежала на спине в машине, а потом сбежала на улицу и в пустой клуб, где встретила Маркуса.
Она молча попятилась от двери, от страха у нее перехватило горло.
«Он тебя не видел. Он тебя не видит».
И все же ей хотелось убежать в свою спальню и спрятаться под кровать, как маленькому ребенку. Вместо этого она вернулась на кухню, схватила телефон вместе с большим кухонным ножом и вошла в ванную. И заперла за собой дверь.
Дрожа, она набрала номер. Номер, который дал ей Маркус, на случай, если ей понадобится с ним связаться. Никто не брал трубку, но она никогда раньше не оставляла сообщения на автоответчик.
— Привет, — прошептала она в ванной, — это Кора. — Хотя она говорила как можно тише, ее голос эхом отразился от стен ванной. Стоял ли этот человек все еще там? Может он ее услышать?
— За моей дверью стоит мужчина, — продолжила она в трубку, ее рука и голос дрожали, но она старалась передать каждую деталь так тщательно, как только могла, говоря медленно, словно маленький ребенок. Она повесила трубку и стала ждать.
Через десять минут послышался еще один стук в дверь. С телефоном в руке Кора не двигалась. Снова раздался стук. Зазвонил телефон, нарушив тишину и почти заставив ее вскрикнуть. Она ответила сдавленным голосом:
— Алло?
У дверей стоял Шаро. Ей потребовалось три попытки, чтобы открыть дверь дрожащими руками, и когда она это сделала, он тут же вошел. Проводив ее к дивану, он включил свет. Налил ей выпить и заверил, что Маркус уже едет. Затем он вернулся в фойе, и она услышала его низкий голос, говорящий, как она думала, с кем-то из команды безопасности Маркуса.
Шаро вернулся через несколько минут, и по выражению его лица было видно, что он чем-то недоволен.
— Вы в порядке? — спросил он. За последний месяц она немного его узнала, ну, насколько можно узнать грубого, молчаливого охранника. Но когда он посмотрел на нее сверху вниз, в его глазах мелькнула неподдельная тревога.
— Да, — сказала она, разглаживая все еще дрожащими руками свое платье. — Думаю, что да.
— Двое моих людей находились за пределами квартиры. Они думают, что, возможно, заметили его и видели, как тот запрыгнул в автобус. Они идут по следу. — И снова на его лице появилось выражение молчаливого самодовольства, которое говорило о том, что Шаро уверен, что скоро доберется до этого человека. — Больше вы его никогда не увидите.
Кора нахмурилась. То, как это сказал Шаро, прозвучало... окончательно. Словно если они найдут парня, то копов вызывать не станут.
— Он ничего не сделал, — сказала она. — Просто напугал меня, вот и все. — Что, черт возьми, она делает? Защищает своего похитителя? Она потерла виски. — Как... как он нашел меня?
Но лицо Шаро оставалось бесстрастным, и он внезапно потерял всякое желание говорить. Через несколько минут появился Маркус, и она оказалась в его сильных объятиях, которые давали утешение, поддержку и умиротворение. Все это время Шаро наблюдал за ними, и Кора чувствовала молчаливые, понимающие взгляды между мужчиной и его боссом.
— Почему бы нам не остаться дома сегодня вечером, детка. Иди переоденься. Шаро привезёт нам еду из ресторана.
Она неохотно вышла из комнаты, чувствуя на себе взгляды двух мужчин. Когда вернулась, они стояли близко друг к другу, лица у обоих оставались суровыми и напряженными, хотя она не слышала громких голосов. Как бы тихо она ни возвращалась, только разобрала, как Маркус пробормотал:
— Не позволяй этому случиться снова, — а затем повернулся к ней, словно хладнокровный, но учтивый хозяин.
Кора стояла на пороге комнаты. Она сменила красивое платье на мягкие джинсы и кашемировый свитер сливового цвета. Это была другая сторона мужчины... мужчины, к которому она не равнодушна. Она легко позволяла себе увлечься тем Маркусом, каким он был, когда они оставались наедине. Страстным. Нежным. Милым. Но у него имелась и другая сторона. Темная.
— Скажи Шаро название ресторана, чтобы он мог заказать еду. — Перед тем как лысый мужчина вышел из комнаты, Маркус добавил: — Я не хочу, чтобы какой-нибудь посыльный знал, где она живет. — Тихая ярость на его лице заставила ее остановиться на полпути к дивану. Маркус протянул руку, чтобы она подошла к нему, но она не двинулась с места.
— Маркус, — спросила она, когда Шаро ушел. — Кто этот парень? — Откроется ли он ей?
— Я сказал тебе, детка. Он какой-то придурок с улицы, увидевший богиню, к которой он никогда не сможет прикоснуться и не сможет поумнеть. — Вздохнув, он сел на диван с каменным лицом, глядя в никуда.
Но в конце концов он расслабился.
— Иди сюда, — сказал он и снова протянул руку. Она медленно двинулась вперед и взяла его за руку, позволив ему опустить ее на диван. Он обнял ее, как тогда, когда они впервые встретились, она прижалась головой к его пиджаку.
— Я не хочу, чтобы ты боялась, — прошептал он, приблизившись губами к ее лицу. — Не думай, что ты в опасности. Никто, я имею в виду, никто, — она почувствовала, как он напрягся, разозлился, — не тронет мою девочку.
Ей хотелось успокоить его. Она хотела вернуть своего Маркуса.
— Я в порядке, — пробормотала она. — Ничего не случилось.
Какое-то время они сидели молча, и по мере того, как проходило время, напряжение покидало его тело. Кора почувствовала, как его дыхание успокаивается. Она сидела очень тихо, как мотылек, пойманный в ловушку лампой, чувствуя опасность и не в силах вырваться. Но она не хотела вырываться.
«Впусти меня», — беззвучно взмолилась она. Она могла бы справиться с его тьмой, если бы он позволил ей стать его светом.
— И никогда не случится. Я позабочусь о твоей безопасности, — сказал он. — Я не выпущу тебя из виду.
Она вспомнила блеск черного автомобиля, который иногда замечала, и нахмурилась.
— Итак, ты уже делаешь это.
— Что? — Его голос слился с дверным звонком, и она отстранилась.
— Все в порядке, — сказал Маркус, поддерживая ее, — это всего лишь Шаро с едой. — Он неправильно истолковал ее беспокойство, и она позволила ему, все еще напряженная и держащаяся подальше от него, хотя все еще находилась очень близко к нему, что ее волосы ниспадали на его костюм.
— Кора, — повторил он, и она расслабилась.
— Я проголодалась, пойдем поужинаем, — сказала она, но отвернулась от него, когда он встал и направился к двери.
Он следил за ней, теперь она это знала. Шаро почти признался, когда сказал, что люди, наблюдавшие за ее квартирой, следили за ее похитителем, и слова Маркуса только что… Именно из-за этого она ушла от своей матери.
Она выдохнула и крепко зажмурилась. Во что она ввязалась? Неужели Маркус думает, что она не знает? Неужели он считает ее идиоткой? Может быть, именно этого он и хотел: глупую, безмозглую маленькую игрушку, с которой мог бы иногда развлекаться?
Придвинувшись к углу дивана и подобрав под себя ноги, она напряженно прислушалась. Голоса в фойе — Маркус и еще один, нет, еще двое мужчин. Шаро? Или те два других, которые следили за ее квартирой? Вопрос был в другом: почему он наблюдает за ней? Ради ее безопасности... или потому что он не доверял ей?
— Ты в порядке? — спросил Маркус, вернувшись с бумажным пакетом еды. Кора улыбнулась и кивнула, но это была фальшивая улыбка, которую она всегда использовала со своей матерью. Ей так не нравилось использовать ее с Маркусом. Но она не знала, что еще делать. Все казалось таким ясным всего час назад, а теперь…
Они расставили еду, и перед тем, как приступить к еде, Маркус снова спросил:
— Ты уверена, что все в порядке?
— Да. — Ответ прозвучал неуверенно, но твердо. Она снова улыбнулась той же фальшивой улыбкой. Маркус ничего не заметил, и это немного ее расстроило.
— Я же сказал тебе, детка, — только и произнес он, — что позабочусь о тебе.
* * *
— Сегодня я уйду пораньше, — крикнула Кора в заднюю комнату приюта, где начала работать волонтером. Она не смогла найти другую работу без документов и социального страхования, кроме участия в нескольких других модельных показах, приглашения на которые получила после шоу Армана. Волонтерство помогало ей чувствовать себя в здравом уме.
— Хорошо, — сказала Мейв, управлявшая приютом.
— Начни с конца и займись уборкой. Ведро в шкафу, губки и мыло у раковины.
Два часа Кора в молчании чистила клетки. Это была тяжелая, грязная работа. Но почему-то после этого она почувствовала себя чище. Мытье полов напомнило ей о детстве на ферме, где жизнь казалась простой и полной честного, тяжелого труда. В десять лет ее обязанностью было мыть полы в доме и чистить конюшню.
Забавно, что она испытывает ностальгию по месту, из которого ей не терпелось вырваться.
Но здесь, в городе, все было так запутано.
Маркус продолжал ухаживать за ней, водя ее в лучшие рестораны. Иногда она думала, что он выставляет ее напоказ. Но это казалось нелепым, ведь он сам был известным. Всякий раз, когда они входили в какое-нибудь место, люди вставали и обращали на них внимание. Владелец ресторана выбегал, чтобы поприветствовать их, предоставляя им лучший столик и вовремя еды, спрашивая, все ли в порядке.
Куда бы они ни пошли, люди кланялись Маркусу, и, в свою очередь, Маркус заботился о ней. Он продолжал делать подарки, сколько бы она ни твердила ему, что в них нет необходимости. Он даже настоял, чтобы из дома она уезжала в приют на его машине. Она запротестовала, но Маркус сказал «богиня» своим глубоким, одновременно высокомерным и сексуальным голосом и добился своего. Он всегда добивался своего.
А что касается ее нехорошего предчувствия прошлой ночью…
Она нахмурилась и еще сильнее принялась тереть дно клетки. На что она на самом деле жалуется? Что мужчина считает ее такой драгоценной, что хочет убедиться, что она всегда в безопасности?
И если он следил за ней, потому что не доверял ей, что ж, он богатый человек, а она — никто. Возможно, он уже обжигался раньше. Она не знала, насколько он богат, но знала, что у него много заведений и он очень влиятельный человек. Он только что познакомился с ней. С его стороны было бы разумно узнать, действительно ли она та, за кого себя выдает. Кроме того, ей было нечего скрывать.
И вопрос, который она наконец-то задала себе несколько ночей назад: разве он того не стоит? Когда она находилась рядом с Маркусом, ей казалось, что она может летать. И ох, когда он дотрагивался до нее, даже легчайшее прикосновение его руки... по ней побежали мурашки от одной только мысли об этом.
Он ей нравился. Очень нравился. Она боялась позволить себе думать о своих чувствах к нему, настолько они были сильными. Гораздо сильнее, чем хотелось бы, если честно признаться самой себе. И он давал ей все, что она когда-либо хотела. Новую жизнь, новую личность, в которой она могла бы быть вежливой, умной и гламурной. Вот почему она приехала в город, чтобы освободиться от матери. Даже если Маркус помогал ей, защищал ее, возможно, немного контролировал, означало ли это, что она не свободна?
Спустя много времени Мейв обнаружила Кору, сидящую в одной из клеток в окружении чистящих средств, одна резиновая перчатка была надета, а другая снята. У Мейв были длинные рыжие волосы с проседью, которые она обычно заплетала в косу. И она пришла узнать, как у нее дела.
— Кора, — позвала она, и Кора отвлеклась от своих размышлений, посмотрела вверх. — Ну и как тут дела? Ого, ты почистила больше клеток, чем я думала.
Кора улыбнулась.
— У меня есть опыт. — Чистить клетки не совсем то же самое, что чистить стойла в конюшне, но требовалась та же трудолюбивая тактика.
Зевнув, Кора провела рукой по лбу.
— Ой, у тебя усталый вид. Надеюсь, ты уедешь пораньше и отправишься домой, чтобы немного отдохнуть.
Кора покачала головой.
— Не совсем. Маркус ведет меня в ресторан к своему другу.
Непринужденное выражение лица Мейв исчезло, и она нахмурила брови.
— Я беспокоюсь о тебе, дорогая. Ты уверена, что с этим человеком все происходит не слишком быстро?
Кора улыбнулась пожилой женщине. «Этот человек» обращался с ней как с королевой. Он мог заполучить кого угодно и смотрел на нее так, словно она единственная женщина в мире. Она все еще не понимала, почему он выбрал именно ее. Но он сделал это, и это единственное, что имело значение.
Кора знала, что Мейв испытывает к ней материнскую заботу, но в этом нет необходимости.
— Я уже большая девочка. Я знаю, что делаю.
Мейв не выглядела убежденной.
— Ты видела сегодняшнюю газету?
Кора нахмурилась.
— Нет, — сказала она, но Мейв уже протягивала ей газету, которую держала под мышкой.
— Я взяла газету, чтобы застелить клетки, и заголовок привлек мое внимание. Насколько хорошо ты его знаешь?
Кора смотрела на «Нью-Олимпик Таймс». Известный криминальный авторитет появляется в клубе. Картинка была зернистой, но она узнала бы Маркуса где угодно.
Кора отвела взгляд от газеты и принялась яростно тереть угол клетки, пытаясь собраться с мыслями.
Криминальный авторитет.
Неужели это правда?
Но потом она вспомнила, как обращались с Маркусом, куда бы они ни пошли. Склоненные головы, испуганные, исподтишка брошенные взгляды. Она знала, что он обладает властью, хотя и не понимала почему. И тьма внутри него. Если уж быть до конца честной, то она подозревала что-то подобное, не так ли? Но быть честной с собой в последнее время у нее не сильно получалась.
У нее не раз в последнее время возникало предчувствие. Это тошнотворное беспокойство. Она никогда не расспрашивала слишком подробно Маркуса о его бизнесе, потому что не хотела этого знать.
Но здесь все написано черным по белому. Напечатано на первой странице.
Она снова взглянула на газету, которую все еще держала в руках Мейв, и пробежала глазами первый абзац. Они называли Марка «Повелителем подземного мира». Она снова отвела взгляд, но Мейв явно не собиралась так легко оставлять эту тему.
— Насколько хорошо ты его знаешь? — снова спросила она.
Кора перестала тереть и бросила губку обратно в ведро с мыльной водой. Она выбралась из клетки, стянула вторую перчатку и откинула назад выбившиеся из хвоста пряди волос.
— Он хороший человек, Мейв.
Она выхватила газету из рук Мейв и бросила ее на пол клетки, которую только что вычистила. Ей нравилась Мейв, правда, нравилась. Они подружились с тех пор, как она стала волонтером, но Кора не нуждалась, чтобы еще одна мать пыталась указывать ей, что она может и чего не может делать.
И все же она уважала Мейв. Она совершенно не похожа на настоящую мать Коры. Она не была ни назойливой, ни властной, и неправильно относить их к одной категории, поэтому Кора сжала руку пожилой женщины.
— Поверь мне, — сказала Кора. — Газетчики всегда раздувают из мухи слона. Маркус — хороший человек. — Она не знала, что еще сказать, но в этом не сомневалась. Он был хорошим.
Мейв, похоже, это не убедило, но она кивнула и сжала руку Коры в ответ.
— Обещай мне, что ты не позволишь ему втянуть себя в это дело. Ты ушла из дома, чтобы найти себя и освободиться от своей семьи. — Кора рассказала Мейв сокращенную версию, почему ушла из дома, и она кивнула на ее рассуждения. — Так что не позволяй ему управлять тобой. Не нужно торопить события. И если тебе когда-нибудь понадобится помощь, помни, что ты всегда можешь прийти ко мне.
Кора улыбнулась, оценив заботу подруги. После нескольких месяцев, проведенных в городе, она действительно считала эту женщину своей подругой — первой, которую она завела, не считая Маркуса. Говорит ли о чем-то то, что два человека, с которыми она сблизилась, старше ее на десять лет, а Мейв — на двадцать? Мама всегда говорила, что у нее старая душа.
— Хорошо. — Кора отряхнула джинсы и встала. — Мне нужно идти. Увидимся в четверг.
Мейв кивнула, и Кора направилась в ванную. Она быстро переоделась из рабочей одежды в облегающее черное платье с дерзким разрезом на бедре. Нанесла немного туши и блеска для губ и направилась к передней секции, которая служила магазинчиком зоотоваров.
Шаро уже ждал.
— Мисс Вестиан, — сказал он, придерживая для нее дверь.
Маркус так много работал, что она виделась с ним едва ли не раз в несколько дней. Но всякий раз, когда они оставались вместе, казалось, что прошло совсем немного времени. Они продолжили с того места, где остановились.
Шаро отвез ее в клуб, где она познакомилась с Маркусом в самый первый вечер. Спускаясь по ступенькам, по которым так испуганно бежала, она испытывала странное чувство дежавю. Она так отчетливо помнила тот страх.
Шаро толкнул дверь у подножия лестницы и распахнул ее перед ней. Она судорожно сглотнула. Это всего лишь отголосок того страха, от которого у нее сейчас мурашки бегали по коже. Это не имело никакого отношения к газетной статье. Так ведь? Правильно. Она глубоко вздохнула и последовала за Шаро в дверь.
Она прошла к кабинету Маркуса, легонько постучала и толкнула дверь. И сразу же расслабилась, увидев знакомое и любимое лицо Маркуса.
Он держал свой кабинет затемненным настолько, что его лицо скрывалось в тени, как и в первую ночь, когда она встретила его, — сплошные жесткие линии и резкие углы. Но ведь именно такой вид нравился Маркусу, не так ли? Он был безжалостен и страшен для всех, кроме нее.
...или она просто обманывала себя? Действительно ли она особенная? Если уж на то пошло, насколько хорошо она знала Маркуса? Она знала, что он заставляет ее чувствовать, но это не совсем одно и то же.
— Привет, — застенчиво сказала она.
Он поднял голову от бумаг, которые просматривал, и молчал, очевидно, оглядывая ее. Он делал это довольно часто, беззастенчиво наблюдая за ней и, если судить по его горящему взгляду, оценивая то, что видел.
Маркус отодвинулся на стуле от стола и протянул ей руку, приглашая подойти ближе.
Подойдя к его столу и остановившись перед ним, она увидела, как он устал.
— Долгий день? — спросила она, и он не ответил, просто положил руки ей на бедра и оттолкнул назад, так что она оперлась на стол. Маркус обхватил ее бедра и сжал их, впиваясь большими пальцами в ее плоть и массируя ее. Прикосновение было таким дерзким и собственническим, что весь воздух вырвался из легких Коры одним громким вздохом.
Маркус посмотрел на нее снизу вверх, и она не смогла прочитать то, что увидела в его серых глазах.
— Милая Кора, такая невинная, — прошептал он. Прижался лицом к ее груди, обнял ее за талию и притянул еще ближе к себе.
Она запустила руки ему в волосы. Он обнял ее с отчаянием маленького мальчика, вцепившегося в одеяло в поисках утешения.
Возможно, именно этим она и была для него — убежищем, где он мог наконец расслабиться и обрести покой? От этой мысли ее пронзил восторженный звон. Как бы она хотела быть убежищем для этого сложного человека. Она погладила его по волосам, спустилась к шее, помассировала плечи, затем пальцами снова коснулась его волос, и он крепче прижал ее к себе.
Из-под бумаг, которые он просматривал, торчал номер "Нью-Олимпик Таймс". Возможно, его расстроила газета? Потому что они все неправильно поняли, и это оказалось клеветой...
— Ладно, нам пора идти. — Маркус отстранился, и если она ожидала увидеть мягкие или нежные черты его лица, то разочаровалась. Он выглядел спокойным и невозмутимым, как всегда.
Кора нахмурилась, но он уже встал и, взяв ее за руку, повел к машине.
Маркус никогда много не разговаривал, когда они сидели в машине. Он всегда просил Шаро включить классическую музыку, и у Коры возникало ощущение, что это единственный раз за весь его напряженный день, когда он может спокойно посидеть и расслабиться. Он редко доставал телефон, чтобы проверить электронную почту или ответить на звонки. Он просто сидел, иногда с закрытыми глазами, большую часть времени просто наблюдая за проносящимися мимо городскими улицами, часто беря ее за руку, как сегодня. Он водил большим пальцем по кругу, и она не могла отрицать, что ритмичное движение вместе с музыкой расслабляло и завораживало.
Кора испытывала искушение расслабиться и позволить прикосновению Маркуса успокоить ее страхи. Но голос Мейви звучал у нее в голове: «Насколько хорошо ты его знаешь?»
И тут же из нее вырвалось:
— Сегодня видела газету. Я испугалась, Маркус.
Он тут же напрягся и убрал свою руку от ее.
— Пожалуйста, Маркус. Ты мне расскажешь, что происходит? Это... это правда?
— Тебе лучше не знать, — сказал он. Она глубоко вздохнула и посмотрела на него, заставляя себя ждать ответа, хотя и видела вспышку гнева в его глазах. Через мгновение что-то похожее на улыбку тронуло его губы, хотя холодность не покинула его лица.
— Но ты моя девушка, так что я тебе скажу.
Она долго ждала, пока он продолжит.
— Пару недель назад двое моих друзей решили заняться клубом. Они купили старый театр, переименовали его, обустроили очень красиво. В таком большом проекте им нужна была помощь. Я им помог.
Он снова замолчал, как будто раздумывая, как много он может ей рассказать.
— Но ходили слухи... ну, знаешь, люди болтают. Кто-то думает, что что-то случилось, и пресса цепляется за это, словно это единственная история в городе. Слухи ходили еще до того, как заведение открылось. А вчера вечером, — он глубоко вздохнул, — появилась пресса.
Она немного подождала после паузы.
— И?
— Журналисты сфотографировали все и тут же сделали выводы. Они оклеветали моих друзей и попытались их закрыть. А поскольку они могут напечатать любую чушь, какую захотят, — его челюсть напряглась, — она оказалась на первой полосе. Все, что мои друзья хотели сделать, это открыть клуб. Кому какое дело, как они им управляют? И то, что журналисты упомянули: наркотики и грязные деньги — ничего из этого не доказано. Эти обвинения — дело суда. Напечатать это на первой полосе, чтобы продать газеты — вот что незаконно.
Со своего места Кора чувствовала, что он злится все сильнее, хотя и не повышал голоса. Она чувствовала сквозь небольшое расстояние между ними волны холодной ярости, которые он держал крепко сжатыми под своим костюмом и шелковым галстуком.
— Одно дело преследовать меня напрямую. Другое — использовать моих друзей. — Он посмотрел вперед, в зеркало заднего вида, и их с Шаро взгляды встретились.
Машина плавно скользила по улицам. Окна с толстыми стеклами не пропускали ни звука, так что здесь царила тишина, если не считать мрачной классической музыки. Кора изучала лицо Маркуса, страшась того, что увидела на нем. Он был отстраненным, холодным.
Не задумываясь, она вздрогнула, и с тихим шепотом: «Ты в порядке, детка?» — он обнял ее, и они поехали дальше.
И хотя в душе у нее скопились вопросы: «Кто ты? Неужели это на самом деле все? Что значит «помог» своим друзьям?» — она обнаружила, что не может вымолвить ни слова.
Тишина казалась бездонной, и они оба не сразу поняли, что машина остановилась.
Шаро открыл дверь, и Кора обнаружила, что смотрит на высокое здание с множеством ступенек, ведущих к его большим дверям.
— Выходи, — мягко подтолкнул ее Маркус, и она послушно выбралась наружу.
— Это ресторан? — спросила она, стуча зубами от внезапного холодного ветра. Маркус, остановившись, чтобы поговорить с Шаро, подошел и, накинув на ее плечи пиджак, повел вперед.
Он загадочно улыбнулся ей, когда они поднимались по ступенькам. Она почти ничего не видела из-за его спины, когда он толкнул дверь.
Как только они вошли внутрь, на Кору нахлынул влажный жар, окатывая ее руки и лицо, подобно океанской волне. Вокруг царила кромешная тьма. Но Кора все равно расслабилась, войдя в темноту без всякого страха. Маркус находился рядом с ней.
— Что это за место? — выдохнула она.
Зажегся фонарик, и его луч заплясал над пальмами и папоротниками, цветами и зеленью — целому множеству растений, укрытых в стеклянном здании.
— Оранжерея! — воскликнула она, и Маркус, посмеиваясь, подошел, чтобы показать ей все вокруг. Они шли по узким тропинкам и находили дорогу в темноте с помощью только его единственного фонарика.
Откуда он знал, что это именно то, что ей нужно? Как бы сильно она ни восхищалась городом, иногда он становился угнетающим — слишком много бетона, тротуаров, кирпича и стали, квартал за кварталом во всех направлениях. Она скучала по растениям. Она скучала по возможности выйти из дома, прикоснуться к земле, понюхать ее и посмотреть, как солнце встает в большом открытом небе.
Кора протянула руки и рассмеялась, когда ладонями коснулась манящих мягких ветвей и листьев.
Она прищурилась.
— Я вижу что-то впереди. — Она опустила руки и пошла вперед.
Маркус услужливо последовал за ней со светом, пока они не миновали один большой куст и не нашли маленький столик с вином, освещенный серебряным канделябром. Обойдя Кору, Маркус выдвинул один из стульев.
— Добро пожаловать в рай, богиня.
Она молча сидела, пока он разливал шампанское, и безмолвно взяла бокал.
— Тост, — сказал он, — за наше новое любимое место.
Она ничего не могла с собой поделать и рассмеялась. Его глаза сверкнули над бокалом, когда он сделал первый глоток. Она ждала с широко раскрытыми глазами, когда он закончит. Он поиграл бокалом, перед тем как решительно поставить его на стол.
— Ты не похожа ни на одну женщину, с которой я встречался.
— А? — спросила она. Он подошел к ней, и она посмотрела на него, сердце билось так быстро, что она подняла руку к груди, словно могла его замедлить. Поцелует ли он ее снова? Каждый его поцелуй был настолько ошеломляющим и восхитительным, что Кора думала, что может умереть от удовольствия.
— Когда впервые увидел тебя, ангел, — сказал он, — я знал, что ты будешь моей женой.
У Коры перехватило дыхание во второй раз за эту ночь. Он... он знал? Его женой?
Ее мысли неслись со скоростью миллион миль в минуту, когда он подошел к ней и коснулся ее щеки.
— Такая прекрасная, такая невинная. Ты именно то, что я искал и даже не знал об этом. — Он опустился перед ней на одно колено. — Мне нужно, чтобы ты была моей, Кора. — Он сунул руку в карман, не сводя с нее глаз.
Что происходит? Это не может произойти. О боже, неужели это происходит?
— Маркус? — начала она, но он открыл коробочку с ювелирным украшением, и она обнаружила, что не может говорить.
Там было кольцо. Долбаное кольцо!
— Выходи за меня, — сказал он, улыбаясь ее изумлению.
— О, Маркус, — прошептала она одними губами. У нее перехватило дыхание, она замолчала. Вместо этого она протянула руку, чтобы коснуться кольца. Металл был серебристого цвета, но она знала, что это белое золото. На нем сверкали крошечные бриллианты. Но главный камень был красным. Словно зачарованная, она с трудом поняла, что Маркус говорит.
— Я чуть не купил тебе бриллиант, очень красивый камень. Но ты так хорошо смотришься в красном. — Он вдруг посмотрел на нее так, что она покраснела. Кора откинулась на спинку стула, подальше от него и кольца, надеясь, что сможет скрыть страх, который пронзил ее насквозь.
В Маркусе была какая-то тьма. Кора все еще верила в то, что сказала Мейв сегодня днем. Маркус был хорошим человеком, но в нем таилась какая-то тьма. Неужели она действительно готова посвятить свою жизнь человеку, о котором так мало знает? Он обходился с ней осторожно, показывая только ту часть себя, которую хотел, чтобы она увидела.
— Итак? — спросил он после минутного молчания.
— Что, если я не готова? — Она не знала, откуда взялись эти слова. Темный огонь вспыхнул в глазах Маркуса, но в остальном он хорошо скрывал свое разочарование. — Это слишком быстро, — поспешила сказать она. — Мы знакомы всего пару месяцев.
— Я думаю, ты готова, — сказал он и встал, возвышаясь над ней, пока не поднял ее на ноги. Он придвинул свое лицо ближе, словно хотел поцеловать ее, и она застыла, наблюдая за его губами. — Думаю, ты хочешь сказать «да».
А потом он поцеловал ее.
— Скажи «да», — прошептал он, пока губами ласкал ее кожу, целуя горло самым восхитительным образом. — Скажи «да».
Она закрыла глаза, обвила руками его шею и, как всегда, когда речь заходила о Маркусе, сдалась.
— Да, — прошептала она в темноте. — Да, я выйду за тебя замуж.