А сейчас осколок стекла вонзился ей в икру. Кто знает, в каком состоянии ее ноги. Тошнотворное чувство скрутило его желудок. Он не защитил ее. Нахмурившись, он вытащил осколок.
— Мне нужно обработать рану. Ты останешься на кровати?
Когда она посмотрела на него, он вздохнул. Не говоря ни слова, Маркус приковал ее ногу к столбику кровати более длинной цепью, но все же надежно закрепленной.
Кора бы не пострадала, если бы просто его послушалась. Он пошел в ванную и вернулся с аптечкой. Жена слегка дернулась, когда он промывал крошечную рану, но лежала тихо и моргала, пока перевязывал ее. Маркус затаил дыхание, глядя на ее ноги в поисках стекла, но его нигде не было. Он с облегчением выдохнул.
— Ты должна перестать бороться со мной. Ты могла по-настоящему пораниться.
Ее челюсть напряглась, и он понял, что слова прозвучали резче, чем он намеревался. Ну, она это переживет. В этом браке все пойдет только по одному пути. Его пути.
Однако ее следующие слова только доказали, что она ничего не поняла.
— Если я перестану, ты оставишь меня в покое?
— Нет, — решительным щелчком он закрыл аптечку. Он встретился с ней взглядом и под маской упрямства увидел ее. Ту, которая так и не научилась прятаться. Ранимая. Красивая. Драгоценная. — Я же говорил тебе, Кора, — наконец сказал он более мягко. — Я позабочусь о тебе.
Кора нахмурилась, словно не знала, что с ним делать. Он видел это по ее глазам. Она не противостояла ему, даже когда сказала:
— Я не могу так поступить. — Она дёрнула ногой, проверяя, как держат путы.
— Можешь, — пробормотал Маркус. Он знал, какая она сильная. Но ему нужно показать ей, что в подчинении тоже может крыться сила.
— Ты борешься со мной, но не хочешь, чтобы я оставил тебя в покое. — Он наклонился ближе, и она закрыла глаза, словно позволяя его глубокому голосу омыть ее. — Отпусти, Кора. Просто отпусти и позволь себе быть моей.
Он скользнул рукой по ее бедру, и у нее перехватило дыхание. Нога напряглась под его прикосновением, но она не двигалась.
— Позволь мне показать тебе, — пробормотал он. — Позволь мне дать тебе почувствовать, на что это будет похоже. Я могу быть добрым хозяином.
По ее телу пробежали мурашки при слове «хозяин», она непроизвольно откликнулось на него. Вместо отвращения она почувствовала желание. Даже с закрытыми глазами лицо ее выдавало.
— Мы можем пойти по легкому пути или выбрать трудный. Все зависит от тебя, — он продолжал гладить ее ногу. — Представь, каково это будет. Не сражаться. Не быть сильной. Позволить мне заботиться о тебе, — его голос стал глубже, расслабляющим, гипнотическим. — Я могу защитить тебя. Никто тебя не тронет.
При этих словах она слегка пошевелилась.
— Никто, кроме тебя.
— Но тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе. Мы это уже выяснили. Почему ты думаешь, что тебе не понравится, если я буду доминировать над тобой?
Легкий вздох. Она вытянулась перед ним, раскрасневшаяся и совершенная, созданная богами для того, чтобы он завладел ею. Она казалась открытой и покорной, когда он прикасался к ней, словно глина в его руках. Несмотря на то, что ожесточился, он почувствовал странное волнение.
Что если?.. Что если это будет так? Дни с ней в его руках, рядом с ним, и ночи, когда она уступает ему?
Он был бы не просто самым могущественным человеком в мире. Он бы почувствовал себя так же. Все, что он построил, все, что он сделал, все дерьмо, грязь и беззаконие, через которые он пробирался в течение многих лет... что, если бы все это могло быть для нее? Невинность, поставленная на пьедестал и охраняемая, как драгоценная вещь, которой она была. Его жена, его трофей и награда.
Ему просто нужно было вылепить ее...
Медленно он подвинулся и сел на кровать, где Кора все еще могла дотянуться до него, даже с цепью.
— Ложись ко мне на колени.
Она моргнула, нахмурив брови. Неуверенность боролась с любопытством.
— Ну же, ангел, — сказал он все так же мягко. — Или тебе станет еще хуже.
Она пошевелилась и поползла к нему по кровати, и он спрятал улыбку. Он правильно прочитал знаки. Она хотела бороться, но инстинкты подсказывали ей подчиниться.
Он покажет ей, что она борется не сколько с ним, сколько с собой.
Его член затвердел, когда она положила свое гибкое тело ему на ноги. Позже. Он найдет освобождение позже. Сейчас ему нужно сосредоточиться на ней.
— Что... что ты собираешься делаешь? — Ее голос звучал тихо и неуверенно.
— Я собираюсь преподать тебе урок, — сказал он успокаивающим голосом, поглаживая ее упругий зад. Она пошевелилась, и он сильнее сжал ее, безмолвно приказывая не двигаться. Она сразу же повиновалась, опустившись своим легким весом на его твердое бедро. Его член поднялся в брюках, задевая ее живот. Он чувствовал каждый ее вздох.
Боже, это убьет его.
Он сосредоточился на массировании ее попки и поглаживании бедра. Готовил ее к наказанию.
— Как хорошо, — пробормотала она.
— Верно. Будь хорошей девочкой, и я сделаю так, чтобы тебе было хорошо. Не нужно бороться. Ты не выиграешь.
Она слегка фыркнула, но промолчала. Он потер местечко между ее ног, и она дернулась, ее плечи напряглись.
— Легче, — успокаивал он ее, как дикую лошадь. — Позволь мне доставить тебе удовольствие.
Он почувствовал момент, когда она решила сдаться и расслабилась под его прикосновением. Кора расширила рамки дозволенного и теперь, устав от борьбы, могла подчиниться. Он убрал пальцы, и она порывисто вздохнула.
— Сейчас я тебя отшлепаю, — твердо сказал он, — и ты это примешь. Знаешь, за что тебя наказывают? — он сделал паузу, но она промолчала. — Ты убежала от меня. Ты не должна этого делать, Кора. Только пострадаешь. Я не смогу защитить тебя, если не будешь повиноваться.
— Я никогда не буду тебе подчиняться, — вызывающе прошептала она. Последнее ее сопротивление.
— Подчинишься. Я научу тебя. — Он сжал ее правую ягодицу достаточно сильно, чтобы на ней появилось белое пятно, очерченное красным. Он легонько шлепнул ее по левой ягодице, наслаждаясь рябью, пробежавшей по ее упругой плоти.
Ладонью ударил сильнее, сначала по одной ягодице, потом по другой. Кора извивалась, и он стиснул зубы от мучительной стимуляции своего истекающего члена. Он был главным. Он не потеряет контроль над собой и не будет наказывать ее сильнее, как бы ему ни хотелось. Пока она этого не заслужила.
Он придавил ее ноги своей, удерживая ее рукой за поясницу. Кора сдалась после символической борьбы, ее тело стало расслабленным и томным, принимая каждый удар по голой попке.
Шлепки были легкими, достаточно жалящими, но не настолько, чтобы оставить синяки. Маркус не пропустил ни ее прерывистое дыхание, ни легкое движение бедер, когда он шлепал рядом с ее лоном. Он раздвинул ее бедра ногой и с удовлетворением увидел, что ее складки блестят.
— Ты так хорошо справляешься, — промурлыкал он. — Подчиняясь. Принимая свое наказание. Такая хорошая девочка.
Она не ответила, но он и не нуждался в ответе. Скользкая от соков, просачивающихся между ее ног, которые увлажняли его брюки, это говорило ему, что она на самом деле чувствовала. Но разве он не знал об этом с самого начала? Скрытая тяга к бесспорному влечению, которое они испытывали друг к другу. Он доминировал, и она подчинялась. Они сливались в легком танце, она давала силу, он принимал ее, с первого момента их встречи.
Если бы она не была врагом, Маркус сказал бы, что она его недостающая половина. Только она могла сделать его целым.
Но она его враг, и он знает, что лучше не поддаваться ее чарам. Он вылепит ее и овладеет, пока она не узнает свое место — возле его ног — и его неумолимую власть над ней. Тихий голосок в голове говорил ему, что было бы лучше, если бы она сама добровольно пришла к нему, подчинившись… Он тряхнул головой, отгоняя мысль. Это слабость, которой нет места в его размышлениях.
Кора всхлипнула, и он погладил ее по правой ягодице. Ее бледная кожа раскраснелась, стала теплой на ощупь. Он шлепал ее с нарастающей силой, и она приняла все.
Первая часть наказания закончилась. Пришло время для второй части.
Он скользнул рукой между ее ног, нашел скользкую бороздку по обе стороны от клитора и погладил. Кора извивалась, и он прижал ее к себе, не переставая двигать пальцами.
— Хватит сопротивляться, — сказал он. — Просто наслаждайся.
— Я не должна… — Ее слова прозвучали невнятно, словно она была пьяна. Пьяна от эндорфинов. Пьяна от него.
— Хочешь, чтобы я остановился?
Последовала долгая пауза, после которой она ответила более ясным голосом:
— Нет.
Маркус удовлетворенно ухмыльнулся.
Он ослабил хватку, дав ей свободу вырваться, если она захочет. Она оставалась неподвижной, и он вознаградил ее, играя на ней, как на инструменте, ее вздохи и стоны стали музыкой его творчества. Он играл на ней безукоризненно, пока она не напряглась, ахнула и кончила, намочив его руку и накрахмаленные белые манжеты рубашки.
— Хорошо, — похвалил он ее. — Очень, очень хорошо.
Но он еще не закончил. Одного раза ему казалось недостаточно, чтобы донести свою мысль. И он не мог держать руки подальше от ее плоти, даже если бы и захотел.
Он погладил ее розовую попку и убрал ногу. Кора не двигалась и не протестовала, когда он то шлепал её, то снова массировал ее жаждущую плоть, пока она не кончила снова и снова.
На третий раз Кора забылась и громко и исступленно застонала, когда ее охватил оргазм, который только заставил Маркуса требовать от нее большего. К пятому она уже изнемогала и хныкала о своем освобождении, но это стала еще слаще, наблюдая за ее мокрым от пота лицом, вся растерянность и борьба сменились приятной, сладостной капитуляцией.
Ее ноги широко раздвинуты, и она прижималась задом к его руке, даже когда он не ублажал ее. В этот момент она была его и полностью его. И он никогда не чувствовал себя более королем.
Только потом, когда стоял над ее обмякшим и пресыщенным телом, Маркус понял свою ошибку. Что каждый вздох и непроизвольное сжатие ее влагалища на его пальцах стали звеном в цепи, приковывающей его к ней так же надежно, как он привязал ее к своей кровати.
Он долго ждал, наблюдая, как она спит, слишком напряженный, чтобы думать ясно, слишком запутавшийся в ней, чтобы уйти.
Глава 13
Кора резко проснулась. Ей снился кошмар. Она находилась на своей свадьбе, произносила клятвы, а потом Маркус превратился в чудовище и унес ее. Она кричала и звала на помощь гостей, но Арман и все остальные спокойно потягивали свои напитки и смеялись.
Она снова закрыла глаза и перекатилась на бок. Что-то дернуло ее за лодыжку со звоном. Цепь.
Это не сон.
Свадьба. Первая брачная ночь, в которую он всё фотографировал и был таким жестоким... но затем он снова изменился. Стал таким нежным после того, как разбила статую. Потом... наказание.
Унизительно лежать у него на коленях, но она говорила себе, что позволяет это, потому что ей нужно пробиться сквозь его защиту. Попытка снова убежать была такой же глупой и бесполезной, как и в первый раз.
Ей просто нужно его перехитрить. Немного поиграть по его правилам. Дать ему то, что он хотел, и завоевать его доверие. Он уже сделал ее поводок длиннее. Он не мог держать ее здесь взаперти вечно.
Он хотел получить ее в качестве трофея, а что за удовольствие быть трофеем, которого нельзя показать на публике? Если она будет играть в его игры, возможно, он даст ей намного больше свободы, и тогда она сможет сбежать, как только у нее появится реальный шанс.
Проблема в том, что как только его «наказание» началось…
Она чуть ли не закатила глаза, вспоминая. Сначала это было просто странная смесь боли и удовольствия, пока он ее шлепал.
Но потом все пошло совсем по-другому. Она даже не знала, как это объяснить. Словно она воспарила, все еще находясь в собственном теле. Как тайм-аут от реальной жизни, где ей не нужно беспокоиться ни о чем, кроме ощущений. И наслаждение, какое блаженство! Она даже не знала, что можно кончать так много раз.
Она сдалась ему, прыгая с обрыва и зная, просто абсолютно уверенная, что он ее поймает.
Что, черт возьми, происходит?
Она покраснела, и в животе у нее все сжалось от воспоминаний. Каждый раз, когда он прикасался к ней, она таяла.
Кора потерла лицо руками и посмотрела в окно. Она не знала, как долго спала. Похоже, скоро закат.
Встала с кровати и проверила свой новый, более длинный поводок. Она могла сходить в туалет, если сидела с вытянутой ногой. Как великодушно.
Насколько она понимала, в оковах на ее лодыжке нет замка, который можно было бы взломать. То же самое и с ошейником.
«Не хочешь вести себя как жена, прекрасно. Ты все еще моя собственность».
Стиснув зубы, она стряхнула с себя воспоминания о непонятном удовольствии. Да хрен с ним. То, что он мог играть на ее теле, как на скрипке, ничего не меняло.
— Да, я сказала «хрен», — сказала она, оглядывая комнату. — Привыкай. — Мать учила ее, что хорошие девочки не ругаются, но к чему это привело?
Ее привязали к кровати в первую брачную ночь.
Она провела долгие минуты, проверяя прочность цепи и столбика кровати, прежде чем сдаться.
Она снова посмотрела на камеру в углу, красный свет все еще мигал.
— Я голодна, — объявила она. Кора не сильно проголодалась после сытного завтрака, но у нее было чувство, что Маркус не проигнорирует ее просьбу. Похоже, у него был пунктик насчет заботы о ее физических потребностях. Она готова поспорить, что через минуту Маркус войдет и скажет ей, какое унизительное задание она должна выполнить за еду. И она это сделает.
Покориться. Выжить. Сбежать.
— В любой день, — пробормотала она, плюхаясь обратно на кровать. Она все еще оставалась обнаженной. Ее свежеиспеченному мужу, похоже, нравилось, что она такая. Беспомощная. Обнаженная. Прикованная. Больной ублюдок.
Она провела ладонями по рукам, потом по груди. Она пережила свой первый день замужества. Что принесет сегодняшний вечер?
Без сомнения, то же самое. Он придет за ней, а она будет наклоняться, кланяться и царапаться. Она ничего не могла с собой поделать. Что-то в ней ответило ему. У него на руках все козыри, но она сделает все, чтобы остаться в игре. Так что да, она прогнется. Но не сломается. Она останется собой, что бы он ни делал.
Независимо от того, сколько раз он назовет ее «Моя».
Прошли минуты, а он все не приходил. Не потому ли, что он знал, что она пытается хоть как-то контролировать ситуацию? Она скрестила руки на груди, но не могла избавиться от своих мыслей, которые всегда блуждали где-то далеко. Его сильное и прекрасное тело такое мощное, всепоглощающее. При мысли об этом у нее участилось дыхание, а соски затвердели.
Как ей противостоять его власти над собой?
Рассеянно поглаживая правую руку, она запястьем коснулась соска. Жар устремился от тугого бутона к ее пробудившемуся лону. Всякий раз, когда Маркус входил в комнату, ее тело оживало.
Возможно, она может... Нет, она не должна…
Но что, если она это сделает?
Она прикусила губу. А потом, расслабившись, раздвинула ноги. Первое прикосновение пальцев казалось наступлением весны, которое теплым веянием разливалось по земле. Жар распустился и расцвел подобно тысяче распустившихся лепестков. Кора никогда раньше не осмеливалась прикоснуться к себе. Ее тело было под запретом, и только у одного мужчины имелся ключ.
К черту все. Она погрузила палец во влажный канал, покрывая шелковистой влагой внутренние складки.
Почему она раньше не делала этого? В этом нет ничего постыдного или неприличного. Это чувствовалось...
— О-о-о-о, — простонала она, напрягая ноги и закрывая трепещущие веки. Подушечкой пальца она нащупала точку, от которой по телу пробежали электрические искры.
«К черту Маркуса, она могла сама себя удовлетворить».
На секунду она представила себе Маркуса, вспоминая его жесткое лицо, она видела, как сверкают серебряные глаза, а его щеки покраснели от гнева и возбуждения.
Ммм, да, именно так.
Она выгнула спину, когда пальцем обвела клитор. Как хорошо.
Она томно моргнула...
— Маркус! — вскрикнула она и отодвинулась, садясь.
Ее муж склонился над ней.
— Наслаждаешься собой, жена? — В слове «жена» чувствовалось какое-то напряжение.
— Вообще-то, да. — В ее голосе послышался лёгкая хрипотца, в котором не было и намека на вызов, который она намеревалась бросить.
Он пришел к ней, словно грозовая туча, темная от едва сдерживаемой ярости. Он схватил ее за запястье и поднес к губам. Не сводя с нее глаз, он засосал ее пальцы в рот.
Она всхлипнула, сжимая бедра. Кого она обманывает? Удовольствие, которое зарождалось у нее между ног, теперь казалось вулканом по сравнению с мерцающим пламенем ее прежнего возбуждения. Маркус слизывал ее эссенцию с пальцев, обводя языком каждый изящный пальчик, пока она не закрыла глаза, чувствуя головокружение от блаженства.
Он положил ладонь ей между ног.
— Это принадлежит мне. Ты чувствуешь боль и удовольствие только по моему приказу. — После этого он задел ее клитор. По ней прокатилась волна удовольствия.
Он убрал руку, и все исчезло. Кора едва сдержала стон. Тело ее трепетало, оплакивая потерю.
— Ну, простите меня, господин и повелитель. — Это стало ее вызовом. Очевидно, потеря оргазма сделала ее недовольной и лишила рассудок инстинкта самосохранения, потому что она продолжала рычать. — Я не знала, что ты собираешься взять на себя все функции моего тела.
— Все, Кора. Ты вся принадлежишь мне.
Она спустила ноги с кровати.
— Ну, в таком случае я голодна. Накорми меня.
Он подошел к столбику кровати и присел рядом с цепью. Он загораживал ей обзор, поэтому она не видела, как работает механизм.
В следующий раз. В какой-то момент он оступится.
Он вернулся с цепью в руке и задумчиво ее потянул.
— Я тебя накормлю. Но все равно накажу за то, что прикоснулась к тому, что принадлежит мне.
— Как ты собираешься наказать меня на этот раз? Свяжешь? Унизишь? Отшлепаешь? Ой, погоди-ка, ты уже все это делал.
— Ты думаешь, что это самое худшее, что может произойти? — Он обмотал цепочку вокруг запястья, подтягивая ее вверх.
Она поднялась на ноги, дрожа от его близости. Ей хотелось разозлиться на него, ударить в грудь, закричать и вырвать его сердце, как он вырвал ее. Другая ее часть хотела, чтобы он прикоснулся к ней, сильно, уверенно и нежно, удовлетворяя голод, который в ней бушевал.
Он поднял ее на цыпочки. Она удостоила его своим лучшим взглядом, но ее поймали и отдали на его милость, как рыбу на леске.
Он открыл рот, собираясь ей что-то сказать, но в животе у нее заурчало так громко, что эхо разнеслось по комнате.
Маркус закрыл рот, в его серебристых глазах блеснуло веселье.
— Проголодалась?
— Я уже говорила тебе, что да. — Она могла лучше бороться с ним с полным животом.
Ужин был почти таким же, как и завтрак. Она сидела на подушке у его ног. Он кормил ее кусочек за кусочком восхитительным мясным миньоном. Иногда он не пользовался вилкой, заставляя ее слизывать соус с его пальцев.
И она делала это, становясь все более влажной с каждым разом, особенно когда он задерживал большой палец у нее во рту, лаская нижнюю губу и спускаясь вниз по ее горлу к груди, и щипая ее соски.
Она бессильно застонала, настолько заведенная, что не сомневалась, что он сможет заставить ее кончить всего несколькими движениями пальцев. А еще лучше — его языком.
Когда закончился ужин, он не стал поднимать ее на стол, как раньше. Он отвел ее обратно в комнату и снова прикрепил цепочку к кровати.
А потом.
Он.
Стал уходить.
— Подожди, — сказала Кора, — ты куда?
На пороге он обернулся и посмотрел на нее.
— Уже соскучилась? Ты хочешь, чтобы я остался? — В его глазах блеснул голодный волчий взгляд.
— Нет, — машинально ответила Кора. — Я ненавижу тебя.
— Ну что ж, твое желание для меня закон, — сказал он с заботливым видом. В следующую секунду, однако, волк вернулся, превратившись в хищника. — Но если хоть раз увижу, как ты гладишь себя без моего разрешения, поверь, тебе не понравятся последствия. Ты пожалеешь о тех днях, когда тебя просто привязывали к кровати. — Ледяной тон его голоса заставил Кору вздрогнуть.
Она вздернула подбородок и сердито посмотрела на него.
— Уходи, раз уж собрался. Видеть тебя больше не могу.
Он скривил губы в полуулыбке.
— Будь осторожнее в своих желаниях, малышка.
А потом он ушел.
Глава 14
Кора сидела на толстой подушке, прислонившись к ноге мужа. Над ее головой, на столе, постукивала клавиатура, когда Маркус печатал.
Она не думала, что так проведёт свой медовый месяц.
Расхаживая голышом, позируя мужу, позволяя ему водить себя на поводке с ошейником и цепью, словно она домашнее животное? Свернувшись калачиком на подушке у его ног, она дремала весь день. Ночью она спала, привязанная цепью к кровати. Кора не осмеливалась жаловаться на тот случай, если муж снова решит связать ее по рукам и ногам.
Она даже не знала, какой сегодня день. Сколько дней прошло после свадьбы, пять? Шесть?
Несколько раз в день, иногда после еды, иногда ни с того ни с сего, он прижимал ее к полу или поднимал на свой рабочий или обеденный стол. А потом муж играл с ней, лизал, дразнил и мучил... до тех пор, пока она не оказывалась на грани оргазма.
А потом Маркус останавливался и возвращался к тому, чем занимался, как ни в чем не бывало. Всегда угрожая снова привязать ее к кровати, если она осмелится прикоснуться к себе, чтобы закончить то, что он начал.
Кора сходила с ума от возбуждения и была на взводе, иногда задавалась вопросом, стоит ли ей рискнуть. Хотя бы раз. Если бы она кончила хоть раз!
Она не знала, как он справляется с этим. Она даже не задумывалась о сексе до появления Маркуса.
Но с тех пор, как он прикоснулся к ней и подарил наслаждение, которое так умело извлекал из нее... это было похоже на те наркотики, про которые говорили, что стоит попробовать один или два раза, и ты становишься зависимым.
Что ж, теперь она пристрастилась к сексу... А ведь она все еще девственница! Что произойдет, если они наконец...
Она сглотнула и посмотрела на Маркуса. Что еще хуже, у нее возникло ужасное подозрение, что ее зависимость касалась только Маркуса.
Над ее головой он стучал пальцами по клавиатуре. Он хотел, чтобы Кора сидела рядом с ним, на подушке, пока работает, свернувшись калачиком у его ног, как будто она действительно была домашним животным.
На второй день, когда он приковал ее к своему столу, она не выдержала:
— И как долго ты собираешься продолжать в том же духе? Ты не можешь просто держать меня на цепи, как собаку, куда бы ты ни пошел. Я человек, черт бы тебя побрал.
Никакой реакции.
— Эй, я с тобой разговариваю, — она толкнула его ноги под столом.
Маркус ответил в своём духе. Он заткнул ей рот кляпом и связал руки за спиной, и так она провела весь второй день до сна. Кроме тех трех раз, когда муж довел ее до оргазма и отступал в последнюю секунду, оставляя ее сильно возбужденной, она была рада кляпу, потому что в этот момент она бы упрашивала, умоляла и обещала ему все, что угодно, только бы он, пожалуйста, закончил то, что начал.
К счастью, она успела овладеть собой к тому времени, как он вытащил кляп перед сном, и ей хотелось закричать на него. Кричать, пинать, бить и кричать еще. Но Кора прикусила свою чертову губу, потому что после того, как целый день сходила с ума от скуки и опустошительных приступов наслаждения, которые заканчивались как раз перед оргазмом, она начала понимать картину.
Речь шла о власти.
И он дал ей понять, что у нее ее нет.
Днем позже стало немного лучше. Она заговорила пару раз.
— Можно мне хотя бы книжку почитать? Бумагу, чтобы порисовать? — Она ни в коем случае не была художницей, но даже рисование будет восприниматься как крайняя интеллектуальная стимуляция в этот момент.
К этому моменту она уже осмотрела каждый дюйм его кабинета в пентхаусе, пересчитала все сто тринадцать книг на его книжной полке — большинство из них были скучными деловыми и бухгалтерскими книгами, с небольшим отделением романов Стивена Кинга — и часами искала лица и фигуры в мастерски зашпаклеванном гипсокартоне.
Неудивительно, что не последовало шокирующего ответа.
Дневная цепь, на которую он ее посадил, была немного длиннее, чем ночная. Кора могла сидеть у его ног, пока он работал за столом. Еще одна вещь, за которую она благодарна и злилась на свою благодарность.
Ясно одно: Маркус Убели — искусный манипулятор. Он был таким с самого начала.
Сегодня она сидела у его ног, ее разум буквально кипел.
Она злилась, скучала, была расстроена и очень-очень возбуждена.
Кора вздохнула и опустила голову, рассматривая потрескавшиеся края своего маникюра. Ей казалось, что она такая деловая, что ходит в спа, готовится к свадьбе. Если бы могла послать себе записку, то велела бы бросить все и бежать.
Хотя прежняя Кора ей не поверила бы. Она верила в сказки, в которой красивый бизнесмен встречает красивую молодую женщину и влюбляется. Носит девушку на руках. Свадьба ее мечты и жизнь, полная супружеского блаженства.
Она должна написать авторам этих сказок и сказать им, что все они полные гавнюки.
Она пошевелилась, чтобы сменить положение тела. Ее ноги снова затекли. Маркус ничего не сказал, но положил руку ей на ошейник, молчаливо предупреждая, чтобы она не шевелилась.
— Полная хрень, — выпалила она.
Клавиатура затихла. Ой. Маркус был еще страшнее, когда сидел неподвижно, как акула, почуявшая кровь в воде. Она разбудила медведя. Ну ладно, теперь уже поздно.
— Мне скучно.
— Ты рассчитываешь, что тебя будут развлекать? — Взрослые мужчины сошли бы с ума от страха, если бы Маркус так с ними разговаривал. Кора уставилась на ковер и ничего не ответила. Потому что он заговорил с ней. Наконец-то, после нескольких дней молчания, он снова заговорил. Она подумала, что переоценила низкий греховный тембр его голоса в своей голове, но нет, каждый хриплый слог словно шел прямо к лону.
Раздался щелчок, и Маркус отодвинул закрытый ноутбук. Затем Кору подняли и посадили на стол, лицом к этим страшным серым глазам. Маркус провел ладонями по ее рукам, изучая обнаженную грудь.
Он не выглядел сердитым или раздраженным. Больше, задумчивым. Он убрал ее волосы с ошейника, пропуская между пальцами пшеничный шелковый локон. Жар расцвел в ней, поднимаясь к щекам, вызывая головокружение. Несколько простых прикосновений, и ее тело приготовилось к нему.
Маркус понял это и усмехнулся.
— Время для твоего наказания, — сказал он и раздвинул ее ноги.
— Маркус...
Он приложил палец к ее губам.
— Успокойся, ангел.
У нее округлились глаза. Он уже давно не называл ее ангелом. Ну, он вообще никак ее не называл, учитывая, что не разговаривал с ней, но слово «ангел» словно ударило ее в солнечное сплетение. Что было очень-очень глупо.
Но потом он коснулся ее, и мир вокруг затуманился. Маркус не торопился, поглаживая ладонью ее колено и раздвигая бедра шире, его легкие прикосновения обжигали ее. Он часто так делал, и она подчинялась. Она всегда была мокрой, и когда он останавливался, ей неизменно хотелось большего.
Кора мотала головой, не в силах примирить свое отвратительное положение с прекрасными чувствами, которые муж заставлял ее чувствовать.
— Бедная забытая киска, — издевался он, нежно проводя большим пальцем по ее складкам. Кора возразила бы против такого тона, но не хотела, чтобы он останавливался. Возможно, раз он снова заговорил с ней, то, наконец-то, перестанет ее мучить. Но она не осмелилась спросить вслух. Нет, ее мольбы звучали безмолвно.
«Только не останавливайся. Продолжай прикасаться. Да, именно тут...»
— Близко? — Он взмахнул длинными ресницами и посмотрел ей в лицо. Ее бедра все время двигались, и его левая рука удерживала ее. Он подхватил ее левую ногу и наклонил голову так близко... так близко...
Языком он водил по ее гладкой коже, находя нужные точки, успокаивая их, усиливая боль. Ее бедра дернулись, и он усмехнулся, обдав горячим дыханием ее чувствительную плоть.
— Маркус, — она хотела схватить его за мягкие волосы и притянуть к себе, но не осмелилась. — Пожалуйста...
Еще несколько облизываний, и она была так близко. Так близко...
Маркус резко откинулся на спинку стула.
Нет!
И снова усадил ее на подушку у своих ног.
Нет!
Он хотел снова оставить ее неудовлетворенной.
Кора сердито посмотрела на его блестящие черные туфли под столом. Ее челюсть напряглась. Муж придвинул ноутбук на середину стола и снова начал печатать, как будто ничего не произошло.
Кора сжала кулаки. Он мог так легко ее оттолкнуть. Он сводил ее с ума от желания, но сам оставался невозмутимым.
Маркус считал ее семью сильной. Эти дяди, о которых она никогда не знала.
Но ее считал слабой, всего лишь пешкой в игре против них.
Неважно, что она даже не знала своих дядей. Или отца. Ее отца, который убил невинную девушку.
Все дело в крови, бегущей по ее венам. Кровожадного отца и чересчур заботливой матери, на грани с жестокостью.
Кора усмехнулась. Кого она обманывает? Она не раз пересекала границу. На самом деле, все время. Она даже не знала, насколько это ненормально, пока не вышла в мир и не узнала, как живут другие люди.