В основу системы государственного устройства США заложен принцип федерализма. В административном отношении территория страны делится на 50 штатов и округ Колумбия, а также
включает ряд островных владений (Пуэрто-Рико, Виргинские, Марианские острова, Гуам и ряд других).
Федеративная модель, первоначально предполагавшая передачу суверенными государствами-штатами части своих прав центру для обеспечения существования союза, получила конституционное закрепление в ст. 1 Основного закона США. В ней содержится детальное определение сферы предметной законодательной компетенции центральных органов власти и субъектов федерации по трем основным направлениям: полномочия, делегированные штатами федеральным властям; так называемые совпадающие права центра и штатов: права, которых штаты лишались при вхождении в союз, и ряд ограничений на деятельность федерального правительства.
Основные права федерального центра сформулированы в разд. 8 гл. 1 в виде полномочий конгресса. К их числу относятся: введение и взимание единообразных для всей страны налогов и сборов; заем финансовых ресурсов под гарантии государства; регулирование торговли с иностранными государствами и между штатами; установление единообразных правил в области натурализации и банкротства; выпуск денежных знаков; установление единиц мер и весов; управление системой почт; регулирование патентной системы; учреждение федеральных судов, нижестоящих по отношению к верховному суду; объявление войны; формирование и содержание армии и флота; осуществление исключительной законодательной власти в Федеральном округе Колумбия и на всех территориях, выкупленных федеральным правительством у штатов с согласия их законодательных органов.
В разд. 9 содержится ряд ограничений деятельности конгресса и правительства. В частности, запрещается принятие законов с обратной силой; введение пошлин на вывоз товаров из какого-либо штата; установление преимуществ в области торговли и налогообложения для портов одного штата перед портами другого; расходование государственных средств без разрешения конгресса.
Ограничения компетенции штатов (разд. 10) включают запрет на заключение международных договоров; вступление в союзы и конфедерации; выпуск денежных и кредитных инструментов; принятие законов, имеющих обратную силу или нарушающих договорные обязательства; жалование дворянских титулов. Ни один из штатов без согласия конгресса не может содержать вооруженные силы в мирное время, самостоятельно вести военные действия, заключать соглашения с другими штатами, устанавливать пошлины на ввоз и вывоз товаров.
Несмотря на весьма широкие полномочия федерального центра, его излишнее усиление за счет прав суверенных государств-штатов не входило в планы авторов конституции. Не случайно, что 10-я поправка к конституции установила, что права, не делегированные федеральному центру и не запрещенные для отдельных штатов, сохраняются за штатами либо за народом (принцип так называемого двойного федерализма).
Однако постепенно под воздействием ряда факторов, главными из которых стали беспрецедентный рост экономических и социальных проблем, требующих решений на общенациональном уровне, а также процентристская позиция верховного суда, имеющего в США право на окончательную трактовку конституционных положений, государственная х модель США начала эволюцию в сторону создания сильного федерального центра, которому со временем была передана значительная часть политических, экономических и юридических прав штатов.
И по сей день в штатах сохраняется большинство внешних атрибутов суверенитета. Все они имеют собственные конституции. По структуре и методам работы их органы власти во многом копируют федеральную систему. В каждом штате есть законодательное собрание, состоящее (кроме Небраски) из двух палат. Исполнительная власть осуществляется губернаторами, избираемыми на четыре года (в четырех штатах на два года). Их полномочия во многом повторяют прерогативы президента США: рекомендации по законодательству, подготовка проекта бюджета, общее руководство деятельностью исполнительных органов, многие из руководителей которых напрямую избираются населением. Губернатор обладает правом вето на решения законодательного собрания, правом помилования в отношении лиц, осужденных судами штата. Он является главнокомандующим национальной гвардии на данной территории и представляет свой штат в отношениях с федеральным правительством и другими штатами.
В каждом из штатов действует собственное, хотя и построенное на общих принципах, но имеющее весьма существенные различия, административное, гражданское, уголовное, семейное, трудовое финансовое законодательство, собственная правовая система. Многие деяния могут считаться противоправными в одном штате и допускаются либо влекут иные меры наказания в другом. В каждом штате сложилась собственная система правоохранительных органов (в США не существует общенациональной службы полиции). Высока степень автономии штатов в вопросах регулирования торговли и деятельности частного бизнеса на своей территории. Создание к функционирование местных органов власти также регулируется исключительно законодательством штатов, которое исторически имело тенденцию к предоставлению гражданам широкой свободы в выборе форм самоуправления. В результате в каждом штате сложилась своя, отличная от других система, часто включающая в себя весьма архаичные элементы, восходящие к временам первых поселенцев. Наиболее распространенной административной единицей в составе штата является округ, традиционно называемый графством (в штате Луизиана- приходом). Совет графства и основные должностные лица избираются населением. На уровне властей округа осуществляется контроль за состоянием местных дорог, содержанием мест заключения, больниц, рекреационных зон и других объектов.
Формы самоуправления на более низком уровне отличаются еще большим разнообразием. Наиболее распространенными являются муниципалитеты, городские советы (часто воглаве с мэром) в городах, которые часто называются «корпорациями» (сами штаты в большинстве случаев формально называются «содружествами»), и «тауншипы» в сельской местности. Иногда избираемый населением совет назначает управляющего для руководства городским хозяйством. Особой сложностью отличается система местного самоуправления в крупных мегаполисах, состоящих из города и близлежащих населенных пунктов. В ее пределах может действовать несколько сотен административно-политических
подразделений.
Несмотря на это в настоящее время суверенитет штатов во многом носит чисто формальный характер. Они лишены целого
ряда его ключевых элементов, таких, как право на изменены формы правления и односторонний выход из федерации.
Особенно отчетливо это проявляется в области внешних сношений. Выработка и проведение в жизнь внешнеполитического курса является исключительной прерогативой федеральных властей. Согласно конституции и последующим решениям верховного суда, штаты обязаны безусловно исполнять все положения заключаемых федеральным правительством с одобрения конгресса соглашений и приводить свое законодательство в соответствие с ними. Это, впрочем, не исключает возможности поддержания штатами активных контактов с зарубежными странами или их субъектами, учреждения в них своих представительств, в основном, в целях развития торгово-экономических и культурных связей.
Со временем стало очевидным, что и по большинству других вопросов, включая социально-экономическую сферу, баланс властных полномочий сильно сместился в сторону центра. Особую роль при этом сыграло решение Верховного суда США о том, что любые вопросы, имеющие отношение к торговле между штатами, входят в сферу компетенции федеральных властей. Доктрина «двойного федерализма», согласно которой суверенные права штатов выступали в качестве ограничителя полномочий федерального правительства, изжила себя. В настоящее время все более широкое распространение получает форма так называемого кооперативного федерализма, основанного на сотрудничестве федерального правительства и властей штатов в ходе реализации крупных общегосударственных программ.
Переход к новой модели основывается на ряде объективных факторов социально-экономического характера. Исторически сложились и вряд ли в обозримом будущем исчезнут существенные различия в уровне социально-экономического развития различных штатов, которые фактически разделены на две группы - «даватели», поступления из которых и являются основным источником формирования федеральною бюджета, и «получатели», которые не в состоянии нормально существовать без федеральных субсидий.
Необходимость перераспределения средств между бедными и богатыми штатами во многом предопределяет особенности
американской системы бюджетно-налогового регулирования и межбюджетных отношений. Отражая трехступенчатую организацию государственной власти, она включает три структурных уровня: федеральный бюджет, бюджеты штатов и местных органов власти.
Основным источником бюджетных поступлений являются налоги и другие сборы, большинство которых взимается на всех уровнях (индивидуальный подоходный налог, налоги с прибыли корпораций, налоги и взносы в фонды социального страхования, налоги на наследство и дарение, различные акцизные сборы). Некоторые налоги (например, таможенные сборы) поступают только в федеральный бюджет. Ряд налогов собирается, как правило, только на уровне штатов и графств (с розничной продажи большинства товаров, на движимое и недвижимое имущество, за пользование
услугами гостиниц).
Размер ставки, условия налогообложения и порядок расходования получаемых средств определяются властями соответствующего уровня. Однако в связи с тем, что обязательные для жителей всей страны федеральные налоги изначально покрывают исключительно широкий спектр источников дохода при весьма высоких уровнях процентной ставки, даже самые благополучные штаты, не говоря уже о местных органах власти, имеют довольно ограниченные возможности пополнения своих бюджетов за счет прямых поступлений от населения.
В связи с этим большинство крупнейших программ в области социального обеспечения, здравоохранения, образования, сельского хозяйства, поддержания шоссейных дорог федерального значения и т. п. осуществляются в настоящее время совместно. Именно здесь особенно ярко проявляется сотрудничество по линии центр - штаты в рамках новой системы «кооперативного федерализма». Федеральные власти устанавливают основные стандарты и ограничения на использование средств, обеспечивают большую часть финансирования, а штаты, в свою очередь, выделяют оставшуюся часть необходимых средств и занимаются практической реализацией проектов в порядке, не нарушающем предписания федеральных органов. Участие в программах со стороны штатов, как правило, формально не носит обязательного характеpa, однако фактически ни один из них не может по финансовым соображениям отказаться от участия, и, как следствие, власти штатов оказываются связанными довольно жесткими федеральными нормами.
В последнее время в этом процессе произошел ряд существенных изменений, свидетельствующих о дальнейшем укреплении позиций центра. Если ранее по основным программам в области здравоохранения и социального обеспечения не устанавливалось верхнего предела выделяемых штатам сумм и они получали средства в объеме, необходимом для выплат всем удовлетворяющим соответствующим критериям лицам, то в настоящее время средства из федерального бюджета все чаще выделяются в виде блоковых грантов с фиксированным верхним потолком. Считается, что это побудит штаты более рационально использовать получаемые ресурсы.
Другим важным рычагом доминирования центра являются огромные средства, выделяемые на поддержание находящихся на территории штатов объектов федеральной собственности, в особенности военных частей и баз. Для многих регионов обслуживание военных объектов стало основным источником создания рабочих мест для населения и пополнения местных бюджетов.
В последние годы в политических кругах США, главным образом среди республиканцев, периодически делаются призывы «пересмотреть распределение полномочий центра и штатов в пользу последних». Однако, как показывает практика, они носят скорее политический, популистский характер и редко приводят к конкретным мерам по «обузданию федеральной экспансии».
Федеративный характер государственного устройства США создает потребность в механизме для разрешения противоречий между федеральным центром и субъектами, а также между штатами. При этом используются различные инструменты. Учитывая, что большинство разногласий, как правило, касаются технических аспектов, их урегулирование обычно осуществляется в рабочем порядке в ходе переговоров и контактов между представителями соответствующих органов штатов и федерального правительства. Основным механизмом разрешения более серьезных конфликтов является судебное разбирательство. В США нет общенациональной правовой системы: существует 50 правовых систем штатов и отдельно - федеральная система. Вместе с тем Конституция США содержит положения, которые, с одной стороны, в определенной мере унифицируют законодательство штатов, а с другой - обеспечивают действенный механизм урегулирования разногласий. В частности, согласно ст. IV Основного закона, все штаты должны оказывать полное доверие и уважение нормативным актам и судебным решениям других штатов. Этот принцип взаимности действует и в отношении федеральных судов, обязанных уважать решения судов штатов.
Вместе с тем в ст. VI Конституции устанавливается принцип верховенства федерального права, включающего конституцию, федеральные законы и международные договоры США. Все законодательные судебные решения штатов не должны противоречить федеральным нормам, а при наличии противоречий судьи в штатах обязаны руководствоваться федеральным законодательством. Решения судов штатов, в свою очередь, могут быть обжалованы в верховном суде штата, а его решения - в Верховном суде США. Существует также специальный механизм для изъятия дел из юрисдикции судов штатов и перенесения их рассмотрения в федеральные окружные суды, а также обжалования в федеральных апелляционных судах (причем каждый из федеральных апелляционных округов, как правило, включает несколько штатов). В любом случае федеральное правительство имеет возможность добиться окончательного рассмотрения любого вопроса в Верховном суде США.
Несмотря на высокую степень прочности государственной модели США, нельзя исключить возможность внесения в нее некоторых изменений в будущем. Поводом для этого может стать необходимость уточнения статуса принадлежащих США территорий в Карибском море и Тихом океане. Так, например, в Пуэрто-Рико существует весьма активное движение за придание острову статуса штата. Кроме того, формирующаяся в настоящее время модель «кооперативного федерализма» в отношениях между штатами и центром может вызвать необходимость дополнительной институционально-законодательной поддержки.
На фоне продолжающейся в США тенденции смещения властного баланса в сторону федерального центра многие представители академических кругов страны и специалисты-практики даже ставят вопрос, насколько правомерна характеристика современного состояния государственного устройства США как федерации. И все же говорить о превращении США в унитарное государство также не представляется возможным. С точки зрения как формального законодательства, так и общественного сознания, штаты по-прежнему рассматриваются как носители неотъемлемых суверенных прав. Скорее идет процесс адаптации американского союза, многие элементы которого уходят глубокого в историю, отличаются архаичностью и не поддаются логическому объяснению, к новым реалиям современной обстановки внутри страны и за рубежом. Считается, что эта гибкость, способность к разумной и ограниченной трансформации при условии незыблемости фундаментальных принципов и является основным залогом прочности и жизнеспособности американской федерации.
Германия
Показательно, что в ФРГ не было и нет открытой конфронтации по вопросам расширения прав земель и что ни одна земля не ставит вопрос о выходе из состава федерации. Не в последнюю очередь это связано с организационными особенностями германского федерализма, с его системой сдержек и противовесов и распределения компетенций между федерацией и землями.
В среде немецких исследователей до сих пор ведутся споры о том, можно ли говорить о реальной государственности земель, входящих в состав германской федерации. Одни полагают, что земли -не политические субъекты, а скорее регионы с формально государственной структурой и незначительной государственной самостоятельностью. Другие считают подобную оценку не совсем верной, доказывая, что государственность земель является далеко не формальной. Указанные расхождения показывают сложность вопроса о степени государственного суверенитета членов федерации. Вместе с тем представляется несомненным, что 16 земель объединенной Германии (11 старых западных земель и 5 присоединенных
территорий бывшей ГДР) обладают довольно высокой степенью автономности.
Так, земли обрели свои конституции, парламенты и правительства. Бундесрат - федеральная палата парламента уникальна тем, что формируется целиком из представителей земельной исполнительной власти - получил большие полномочия. В частности, в ряде случаев он имеет право на участие в принятии решений наряду с Бундестагом и правительством. Это относится, например, к введению в действие закона о чрезвычайном положении, о применении федерального принуждения к какой-либо из земель, при выдвижении обвинений против федерального президента, а также при объявлении войны. В законодательной сфере стало труднее ограничивать компетенции земель и, во всяком случае, это нельзя сделать без одобрения бундесрата. Последний активно участвует и в создании федеральных законов. Определенное значение имеет и тот факт, что федеральный президент избирается не всеобщим голосованием, а особым собранием, половина которого формируется за счет депутатов Бундестага, а другая - из представителей земельных парламентов. Это дополнительно усиливает позиции земель по отношению к федеральному центру.
Земли правомочны принимать законы в той мере, в какой конституция не отводит данное право федерации. В связи с этим в Основном законе ФРГ проведены разграничения между федеральным и земельным законодательством, между исключительной компетенцией федерации, конкурирующим законодательством федерации и земель (предметы совместного ведения), федеральным законодательством, которое детализируется в землях, а также вопросами, находящимися в компетенции местных властей. В исключительное ведение федерации входят: внешние сношения, оборона, гражданство Федерации, эмиграция и иммиграция, денежное обращение, таможенное и торговое единство территории, таможенная и пограничная охрана, железные дороги и воздушное сообщение, правовое положение лиц, находящихся на службе федерации, правовая охрана промышленной собственности, защита и безопасность федерации или какой-либо земли и так далее.
Каталог «конкурирующего» законодательства, то есть законов, которые могут принимать и земли, и федерация, на протяжении истории ФРГ постепенно расширялся. Даже в предельно сжатом виде он касается около 25 сфер регулирования. И хотя некоторые немецкие ученые считают, что в ведении земель находятся только культурная, полицейская и коммунальная сферы, в этом каталоге говорится о гражданском и уголовном праве, судостроительстве и судопроизводстве, хозяйственном праве, национализации, судоходстве, охране побережья, иммиграции и т. д. Изучение полномочий земель, по нашему мнению, позволяет определить, что в большинстве случаев сферы их компетенции и компетенции федерации переплетены таким образом, что для принятия какого-либо решения требуется взаимное согласование. Этому должен способствовать п. 1 ст. 35 Основного закона, подчеркивающий, что все федеральные и земельные учреждения оказывают друг другу правовую и административную поддержку. Кроме того, федерация и земли могут заключать соглашения о планировании образования и поддержке исследований надрегионального значения.
Федерация и земли самостоятельны в ведении бюджетного хозяйства. Но они должны учитывать требования национального экономического баланса и долгосрочного финансового планирования.
Чрезвычайно важной чертой германского федерализма является то, что в компетенцию земель переданы функции исполнительной власти, за исключением тех, которые оставлены в ведении федерации. И земли выполняют федеральные законы как свои собственные, а федеральные органы лишь следят за тем, чтобы законы не нарушались. Указания по порядку проведения в жизнь каких-то конкретных законов руководители земель получают только тогда, когда действуют по поручению федерации.
Если рассматривать фактическое разграничение предметов ведения и полномочий между федерацией и землями, то можно сделать вывод, что в сфере законодательства доминирует компетенция федерации, которую, на наш взгляд, следует более детально рассмотреть по ряду основных составляющих. В случае исключительной компетенции федерального центра, естественно, законы
могут приниматься только на уровне федерации. Однако федеральный законодатель вправе делегировать эти свои законотворческие полномочия землям, что, впрочем, на практике встречается достаточно редко. Чаще всего правительства земель уполномочиваются на издание подзаконных актов по отдельным вопросам.
По предметам совместного ведения или, как их называют германские правоведы, в сфере конкурирующей компетенции земли могут принимать законодательные акты до тех пор и постольку, пока и поскольку федерация не использует свои законодательные полномочия. Вместе с тем развитие правовой базы федеративных отношений в ФРГ достигло такой степени, что федеральным законодательством регулируется в этой области практически все. что можно. Причем, подобное «вытеснение» правотворчества земель происходит не без согласия большинства последних, ибо решение об использовании федерального законодательства невозможно принять, минуя Бундесрат, в котором, как уже говорилось, представлены все земли.
Помимо этого, законодательная компетенция федерации расширяется за счет так называемой приобретенной компетенции. Речь идет о регулировании отношений, хотя и не входящих в сферу конкурирующей компетенции, тем не менее, непосредственно связанных с такого рода отношениями. Так, если федеральное законодательство распространяется на организацию и регулирование железнодорожного транспорта, то федерация может распространить свою законодательную и исполнительно-распорядительную компетенцию также и на деятельность железнодорожной полиции, хотя по общему правилу полицейское законодательство относится к компетенции земель. То же самое относится и к военной полиции.
Если сопоставить в количественном выражении федеральное и земельное законодательство, то получится, что на долю последнего приходится лишь одна десятая часть всех законов, действующих в ФРГ. Таким образом, федерация, в интересах единообразного регулирования общественных отношений и сплочения государства, получила явное преимущество в сфере законодательства.
Сплочению земель способствует и давно уже действующая в ФРГсистема «федерализма сотрудничества». Она представляет собой широкую сеть неформального взаимодействия земель на всех уровнях: от членов правительств и депутатов ландтагов до чиновников различных рангов. Каждый год в ФРГ проходят 4-5 конференций премьер-министров земель, около 10-13 конференций глав родственных министерств. Постановления этих конференций юридически необязательны, но до 70-х гг. они, как правило, неукоснительно выполнялись. К концу 70-х и в 80-е гг. стремление к усилению единообразия стало сменяться большим подчеркиванием земельной специфики и партийных предпочтений. Тем не менее, механизмы сотрудничества федерации и земель и между землями действуют довольно эффективно и в настоящее время. Укреплению такого сотрудничества служит ряд обязательных юридических процедур, которых придерживаются в своей деятельности правительство и парламент. Так, правительство направляет подготовленные проекты нормативных актов в Бундесрат даже в том случае, если для их принятия не требуется формальное одобрение этого органа. Исполнительная власть земель через Бундесрат участвует в федеральном законодательном процессе. При разногласиях бундестага и бундесрата в урегулирование отношений включаются примирительные комиссии. Таким образом защищаются интересы земель, реализуется региональное распределение власти, организуется контроль над центральными исполнительными органами со стороны региональных властей. Центр же, который при необходимости может использовать конституционный принцип о верховенстве федерального права над земельным, чтобы заставить с согласия Бундесрата земельные власти выполнять федеральные установления, имеет достаточно полномочий для эффективного осуществления общенациональной политики без мелочной опеки над регионами. При разрешении затрагивающих конституционные прерогативы сторон споров между отдельными землями и федерацией или между различными землями последнее слово принадлежит Федеральному конституционному суду.
Было бы преувеличением утверждать, что в отношениях между федеральными и земельными властями нет конфликтообразующих факторов. Нередки, а точнее, более или менее постоянны конфликты по финансовым вопросам, возникают споры и по вопросам размещения или содержания эмигрантов. Подобные конфликты и споры подчас повышают политическую напряженность в обществе. Но в целом германский федерализм продолжает функционировать достаточно эффективно, чтобы межрегиональные отношения не превратились в угрозу стабильного развития страны.
Рассмотренные конституционные положения и практика внутригосударственных отношений в Федеративной Республике Германия позволяют сделать вывод о том, что в германской модели федерализма основополагающая норма о равенстве федеральных единиц фактически реализована. Данная организационная особенность германского федерализма, его система сдержек и противовесов в существующем разграничении предметов ведения и полномочий позволяют констатировать, что сферы компетенции институтов власти федерации и земель переплетены таким образом, что для принятия любого решения требуется взаимное согласование. Причем, переданные земельным правительствам многие функции исполнительной власти обязывают последних принимать подзаконные акты в строгом соответствии с действующим законодательством, в котором, с одной стороны, абсолютно доминирует компетенция федерации, а с другой - правовая база федеративных отношений достигла максимально возможного развития.
Швейцария
Швейцария как федеративное государство исторически создавалось путем объединения в союз (Швейцарскую конфедерацию) независимых государств-кантонов, относящихся к разным языковым зонам. Сегодня из 23 кантонов 16 являются немецкоязычными, 6-франкоязычными и один - италоязычным, имеются еще два полу кантона.
Кантоны имеют статус суверенных государств (суверенны настолько, насколько это не противоречит Конституции страны). В этом качестве они могут «осуществлять лишь те права, которые не делегированы федеральным властям. Конфедерация гарантирует кантонам целостность их территории, свободу и права их граждан, права и компетенции кантональных властей. Кантонам запрещается заключать между собой договоры политического характера и особые союзы. В порядке исключения за кантонами сохраняется право заключать договоры с иностранными государствами по вопросам экономики и отношений добрососедства при условии, что такие договоры ни в чем не противоречат праву Конфедерации и других кантонов.
В случае возникновения разногласий между кантонами они должны воздерживаться от применения силы для их разрешения и подчиняться решениям, принимаемым на федеральном уровне.
Все кантоны имеют равное представительство (по два депутата) в Совете кантонов федерального парламента. При этом выборы этих депутатов проводятся непосредственно в кантонах без всякого участия федеральных властей. Выборы депутатов в Национальный совет Федерального собрания проходят при содействии Конфедерации и на основе зафиксированной в федеральной конституции нормы представительства. В Федеральный совет (правительство) может быть избран только один представитель кантона.
Наиболее существенной особенностью швейцарского федерализма является прямое участие граждан в решении основополагающих государственных вопросов, в т. ч. касающихся межнациональных проблем. Так, в 1978 г. в результате длившейся почти 40 лет политической и процедурной борьбы по решению общенационального референдума в федеральную конституцию были внесены изменения об увеличении состава конфедерации на один кантон за счет предоставления этого статуса франкоговорящей области Юра, входившей ранее в немецкоговорящий кантон Берн.
Каждый кантон как самостоятельная административная единица имеет собственную конституцию, парламент, правительство, департаменты (министерства) - образования, экономики, здравоохранения, полиции, финансов и пр., местные судебные органы.
Автономия кантонов распространяется на довольно большие сферы их деятельности. Например, они полномочны определять структуру кантона и общин, входящих в него, самостоятельно организуют гражданское и уголовное судопроизводство, полицию, создают систему здравоохранения и социального обеспечения. В их компетенцию входят также вопросы, связанные с деятельностью церкви, образованием (исключая высшее) и культурой. Кантональная самостоятельность затрагивает и область финансов. Кантоны устанавливают порядок и размер взимания кантональных налогов.
Помимо перечисленного, федеральная конституция дает кантонам право участвовать в принятии решений по частичному или полному изменению Конституции Швейцарии, а также в обсуждении действий, противоречащих требованиям конституции. Причем каждый отдельный кантон может внести предложения федеральным властям о пересмотре конституции или законодательства, а восемь кантонов могут потребовать проведения референдума по пересмотру закона или федерального решения. Во время референдумов по изменению конституции каждый кантон дает один голос «за» или «против» (каждый полукантон - половинный голос). Если большинство кантонов отклоняет проект («кантональное большинство»), он считается не принятым, даже если за него проголосовало большинство граждан страны.
Пять кантонов правомочны потребовать внеочередного созыва сессии парламента.
Обладая большой самостоятельностью, кантоны, однако, тесно связаны и сотрудничают друг с другом. Ежегодно проводятся межкантональные конференции начальников департаментов (экономики, образования, финансов и т. д.) с целью обмена мнениями и координации работы. Кроме того, правительство страны рассматривает на заседаниях кантональные проблемы. Подобные обсуждения проходят также и во время сессий швейцарского парламента.
Много внимания уделяют швейцарцы решению языковой проблемы. Согласно ст. 116 Конституции, национальными языками страны являются немецкий, французский, итальянский и ретороманский языки. На этих языках, в частности, ведется преподавание в школах. Кроме того, все учащиеся в обязательном порядке изучают второй национальный язык, как правило, французский (в немецкоязычных кантонах) или немецкий (в прочих кантонах).
Официальными языками, согласно конституции, являются немецкий, французский и итальянский языки, на которых ведется государственное делопроизводство.