Охранник, которому приказали присматривать за Зигги, заснул на своем посту. Я спокойно отослала его назад и взяла с постели одеяло, чтобы укрыть парнишку.
Усталость проникла в меня во всю, от мозга до костей, и я застонала, когда увидела время на часах, стоявших на каминной полке. У меня осталось всего несколько часов, чтобы поспать, прежде чем я должна была встретиться с Натаном. Но сон не шел. Я ворочалась в постели, будучи не в состоянии совладать с собственными нервами. Кир все еще не спал. Я могла чувствовать его гнев и раздражение, но не принимала это близко к сердцу. По какой бы причине он не был рассержен, это имело мало отношения ко мне, а больше к тому, что происходило в видении.
Я проснулась разбитой из‑за того, что почти не поспала. Но мне все же удалось встать и тихо одеться, чтобы не потревожить Зигги. Проходя по гостиной, я остановилась, чтобы проверить его состояние. Он больше не выглядел подростком. Жестокость Кира стерла с его лица последние следы детства. Если эта мысль вызвала боль в моем сердце, я могла только догадываться, что будет чувствовать Натан. Я приняла верное решение, не рассказав ему о том, как позабавился Кир.
По большей части в особняке все спали. В моей голове ясно возникла мысль, что это место вряд ли можно назвать пристанищем тех, «кто рано ложится и рано встает». Несколько охранников бродили по дому, подготавливая комнаты для временных жильцов, которые скоро обоснуются в них.
Бросив испуганный взгляд на дверь кабинета, я вышла украдкой через черный вход. Свежевыпавший слой снега покрывал газон. Я старалась не думать о том, что покрытый кристалликами льда лабиринт живой изгороди напоминал мне фильм «Сияние»[1]. Я и так была достаточно напугана, даже если мне не угрожал Джек Николсон[2], который мог выпрыгнуть из него.
Мысленно я попыталась дотянуться до Кира, надеясь, что сумею послать ему невинное сообщение «просто вышла прогуляться», но натолкнулась на непробиваемую стену, выстроенную им. Кир игнорировал меня.
На какое‑то мгновение такое пренебрежение меня задело. Но потом возобладал здравый смысл, и я вспомнила, что сама не хотела, чтобы Кир обращал внимание на то, что я делала. Мне и так было о чем беспокоиться, даже не размышляя о том, что мой создатель порвет меня в клочья из‑за моего предательства, когда я вернусь. Не говоря уже о том, что Натан мог и не получить моего послания. А даже если и получил, то решил не приходить сюда. К тому же, если меня поймают, то мне крышка. Я даже не могла солгать полицейскому, почему припарковала автомобиль в неположенном месте. Что если Кларенс продал меня? Он ведь не любил вампиров. Почему я должна была ожидать, что он поможет мне?
Я старалась идти как можно ближе к стене забора и пока шла, ожидала, что каждый мой шаг станет последним, прежде чем меня обнаружат. Мое появившееся беспокойство переросло в полноценный страх к тому моменту, как я достигла ворот. Прикрытие исчезло, когда внезапно закончилась кирпичная стена, и я ахнула, испугавшись.
С другой стороны железной решетки на звук неожиданно возник Натан. Я как‑то не задумывалась о том, какой будет моя реакция, когда увижу его. Думаю, я ожидала, что мне придется либо умолять его сохранить мне жизнь, либо бороться с ним, поэтому я не была готова, когда увидела озабоченность на его лице и то, что он резко схватился за решетку, как если бы был заключенным, сидящим в тюремной камере.
– Где он? С ним все в порядке? – спросил он, глядя мимо меня на газон.
– С ним все хорошо, – заверила я его. – Он просто устал. У него была тяжелая ночь.
Челюсти Натана были сжаты, и он говорил, почти не двигая ими:
– Клянусь тебе, Кэрри, если с ним что‑то случится…
– Эй! – прервала его я. – Ты что, действительно думаешь, что это я причинила ему вред?
– Да, я так думаю.
Мне задели его слова, очень сильно.
– Ты ничего не знаешь обо мне.
Я отвернулась и пошла прочь, но вспомнила о Зигги и о причине, по которой хотела встретиться с Натаном. Прежде чем я успела повернуться, он окликнул меня, и боль, звучащая в его голосе, задела меня за живое.
– Пожалуйста, я сделаю все, что захочешь, только вытащи его оттуда. – Натан просунул руки сквозь решетку и тянулся ко мне так, как будто хотел вернуть меня назад. – Если что‑то случится с ним, Кэрри… я даже не знаю, что я сделаю.
Устало вздохнув, я направилась обратно к воротам.
– Ничего с ним не случится. Я позаботилась об этом.
Не ожидая моего разрешения, мой взгляд устремился к темным окнам спальни Кира. Я вспомнила свое обещание лечь с ним в постель на рассвете, и неожиданная дрожь желания пробежала по спине. Я повернулась к Натану, надеясь, что он не заметил моих терзаний.
– Проблема в том, что это место похоже на Форт Нокс[3]. Я не знаю, как нам удастся вытащить его оттуда. – Натан пристально смотрел на особняк, потирая свои руки так, как если бы пытался согреть их. – Ты ведь мертв. Разве они не должны быть холодными?
Он так и не оторвал взгляд от здания с его неясными очертаниями.
– Я думаю.
– Скажи мне вот что. – Пока я наблюдала за тем, как он изучал дом, то поняла, что хочу прикоснуться к нему. Не из‑за сексуального влечения, хотя и знала, что один из нас до сих пор чувствует его. То была ностальгия по дому. Увидев Натана, я ощутила, что меня как будто насильно отправили в долгое путешествие по незнакомой стране. – Почему ты выгнал его? – тихо спросила я, и взгляд Натана резко метнулся ко мне.
– Я не выгонял его. Он ушел.
– Он сказал, что ты выгнал его.
– Я вспылил. Немного покричал. Ну, может, много покричал. Но не выгонял его. – Голос Натана был хриплым из‑за испытываемых им эмоций. – И я чертовски уверен, что никогда не отпустил бы его, если бы знал, что он отправится сюда.
– Мне очень жаль, что ты все узнал при таких обстоятельствах. Я уверена, что это не легко. – Но что бы я ни сказала, это никак не могло успокоить Натана. – Он боится, что ты ненавидишь его.
– Правда?
Я положила руки на бедра.
– На случай, если ты не заметил, он был очень смущен, когда ты застукал его. И все, что он получил от тебя, так это осуждение и гнев.
На мгновение мне показалось, что мои слова пробили брешь в его дубовом черепе. Но затем он покачал головой, выругался и сделал шаг назад.
– Зачем я вообще разговариваю с тобой? Мне стоило метнуть кол в твою грудь через решетку после того, как ты сбежала таким образом.
Я почти уже забыла свое письмо.
– Зигги передал тебе мое послание?
– Да, – его голос был холодным и безразличным.
– И?
Я обхватила пальцами холодный металл решетки, надеясь, что он коснется моей руки. Это было глупо.
– Что, черт возьми, ты хочешь, чтобы я сказал, Кэрри? Ты сама сделала выбор.
– Тогда зачем ты разговариваешь со мной?
Он сильно сжал руками решетку и резко оттолкнулся от нее. Затем снова ударил по ней и выругался. Я испуганно взглянула в сторону дома, ожидая в любой момент увидеть охранников, спешащих сюда через газон. Но Натан продолжал выплескивать свою ярость. Наконец, в последний раз нанеся удар ногой по кирпичной стене, он устало отодвинулся от нее. Я восприняла его реакцию как ответ на мои слова.
– Ты закончил? – Натан, прихрамывая, подошел к воротам и кивнул. – Прекрасно. Так почему ты разговариваешь со мной? – Я произнесла свой вопрос более тихим голосом, чем раньше.
– Потому что ты – единственный способ вытащить Зигги оттуда. – Когда я не ответила, он залез в свой задний карман: – Послушай, давай заключим сделку.
– Мне не нужны деньги, – быстро произнесла я.
Натан мрачно улыбнулся.
– Да, я вижу, твой приятель отлично устроился тут.
– Он не мой приятель. – Я взяла сложенный листок бумаги, который Натан протянул через решетку. – Что это?
– Информация, которой я плачу тебе за Зигги. Делай с ней все, что хочешь.
Я изучила то, что было у меня в руках.
– Натан, это стратегические планы.
– Делай с ними все, что хочешь, – повторил он. – Но если бы я был на твоем месте, то не находился бы здесь тринадцатого.
– Тринадцатого января? – я поморщилась, глядя на страницу.
Натан фыркнул:
– А разве он ничего тебе не рассказал?
– Нет. На самом деле, на это не было времени.
– Бьюсь об заклад, не было, – грустно засмеялся Натан.
– Не поэтому. – Я не могла встретиться с ним глазами. – Мы еще не… Пока не…
– Да мне все равно, – он пожал плечами. – Посмотри на эти планы. Там ты можешь узнать о своем создатели то, что тебе нужно. И подумай, как вытащить Зигги оттуда. И как я смогу связаться с тобой, если потребуется.
– Не знаю. Может, через Кларенса. Он выходит отсюда каждый день. За продуктами. – Я надеялась, что дворецкий сможет передать послания, если его попросят. Он, конечно же, помог мне в этот раз, коль Натан появился, но мы точно не стали друзьями.
– Это мужчина, который принес твое сообщение? Тот, который живет здесь и работает на Кира? – Натан недоверчиво посмотрел на меня. – Как насчет того что, если я захочу поговорить с тобой, то просто приду сюда после заката. Пусть у тебя войдет в привычку выходить сюда каждый день и проверять.
– Если я смогу выйти.
Это было своего рода согласие.
Натан развернулся, как если бы собирался уйти. Я почти выдохнула его имя. Мой голос, сорвавшись с губ, звучал отчаянно, почти жалостно. Я хотела рассказать ему, почему стояла сейчас по эту сторону забора. Я хотела, чтобы он узнал, что единственная причина, по которой он жив, – из‑за выбора, который был мною сделан.
Вместо этого я просто смотрела на него, поражаясь своей внезапной реакции. Мой рот был открыт, но не издавал ни единого звука. Натан оглянулся и посмотрел на меня. Выражение его лица было трудно распознать – будто какая‑то едва заметная война разгоралась в глубине его глаз.
– Береги его, Кэрри. – Затем Натан отвернулся и быстро пошел прочь.
Я направилась обратно к дому, закоченевшая из‑за низкой температуры на улице и напряженности нашей холодной встречи. Даже рассказав о том, что сделала, я не добилась бы ничего. Натан бросился бы в бой, как если бы я была какой‑то принцессой, запертой в башне злым волшебником. Я оказалась бы в неловком положении, объясняя, что эта девица еще не решила, стоит ли ее вообще спасать.
Что касается злого волшебника, то он пронесся мимо принцессы, не говоря ни слова, когда они встретились в коридоре за пределами своих спален.
– Доброе утро, солнце, – произнесла я, приветствуя Зигги, едва закрыв за собой дверь.
Зигги уже не спал, когда я вошла в свою гостиную. Одетый в брюки, которые я видела на нем прошлой ночью, он склонился над тарелкой каши и с жадностью поглощал ее, а Кларенс наблюдал за ним.
– Привет. Ты видела Нэйта? – Голос Зигги казался веселым, хотя я могла чувствовать в нем нотки отчаяния и надежды.
Я бросила настороженный взгляд на Кларенса. Было непредусмотрительно со стороны Зигги свободно разговаривать в присутствии человека, которого мы едва знали.
– Д‑Да.
Нахмурившись, Зигги указал пальцем на дворецкого:
– Не беспокойся о нем. Он знает, как хранить секреты, не так ли, Кларенс?
– Я буду нем как рыба, – подтвердил тот, хотя я все еще чувствовала себя немного тревожно по той причине, что он все знал.
– Слышала, что он сказал? – Зигги приподнял над мраморной столешницей тарелку, и Кларенс воспользовался случаем и вытер конденсат, образовавшийся в месте, где она стояла.
Я тщательно подбирала слова:
– Он хочет, чтобы ты вернулся домой.
Зигги положил ложку молочной каши себе в рот и взглянул на поднос с графином, который Кларенс поставил на стол.
– Он все еще злится на меня?
– Натан и не злился на тебя, – я устроилась на диван рядом с ним. – Он любит тебя.
Так же незаметно, как призрак, Кларенс наполнил стакан кровью и всунул его в мою руку. Я поблагодарила его, но все мое внимание было приковано к Зигги:
– Ты хочешь домой?
– Хм… Остаться здесь с сумасшедшим, питающим склонность к садизму вампиром или отправиться домой… – он замолчал на некоторое мгновение, – к холодному, эмоционально непробиваемому вампиру, который взбесится, если я когда‑нибудь приведу домой другого парня.
– Я не думаю, что он так поступит. Он был просто удивлен. И у меня есть странное ощущение, что его не радует то, что ты просто уже вырос. Он поступил бы точно также, если бы застал тебя с девушкой. – По крайней мере, я надеялась на это. Другое поколение сейчас или нет, но времена меняются, и Натан должен приспосабливаться. Ему не следует проявлять чрезмерную опеку.
Зигги произнес с ложным энтузиазмом:
– Прекрасно. И когда я уезжаю?
Кларенс тихо кашлянул:
– Это не так‑то просто.
Зигги и я молча уставились на дворецкого. Откуда он мог знать детали нашего с Натаном разговора? Неужели здесь есть шпионы?
Как будто почувствовав мое недоверие, Кларенс покачал головой:
– Но, может, вам не нужна помощь старика.
Он двинулся, чтобы собрать тарелки со стола, но Зигги остановил его, положив руку ему на плечо.
– Что ты знаешь?
Кларенс бросил на меня холодный взгляд.
– Что? Ты хочешь, чтобы я ушла? – Я возмущенно сложила руки на груди. – Знаешь ли, это моя комната.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – объяснил Кларенс несколько снисходительным тоном. – Я хочу, чтобы ты перестала вести себя так, как будто я тут же кинусь докладывать о тебе.
– Извини, но как я могу доверять тому, кто все это время работает на Кира? Ты у него на побегушках, – заметила я.
Казалось, некоторое мгновение Кларенс прокручивал мои слова в своей голове.
– Я немного доверяю тебе, хотя ты и вампир.
Учитывая его отношение ко всем вампирам, это было смелым заявлением. Вытащив из кармана планы, которые дал мне Натан, я жестом попросила Кларенса подойти ближе.
– По‑видимому, тринадцатого января здесь замышляется какая‑то бойня.
Внезапно я осознала, что была настолько увлечена новой вампирской жизнью, что не заметила, как пришло и ушло Рождество. Я предположила, что это спасло меня от столь печального праздника: не могла представить себя, водящей хоровод вокруг ёлочки и слушающей песни Бинга Кросби[4] вместе с Киром и его бандой.
Проглотив комок одиночества, застрявший в горле, я заставила свое лицо принять мужественное выражение.
– Я не знаю ни о каких планируемых атаках, но тринадцатое января – это Новый год для вампиров.
– Новый год для вампиров? – Вопрос Зигги совпал с моим собственным.
Кларенс кивнул. Его лицо стало более серьезным, и я подумала, что вряд ли он притворяется.
– Каждый проклятый год. И они устраивают грандиозную отвратительную вечеринку.
– И что происходит на ней?
– Много людей умирает. – Кларенс взял пустую тарелку из‑под каши и поставил ее на тележку на колесиках. – Все домашние животные, за исключением двух, войдут в список меню. А двое оставшихся будут почетными гостями Кира.
– Это звучит не слишком плохо, – вставил Зигги хриплым голосом.
– Ты говоришь так, как будто был его почетным гостем раньше, – произнесла я. Его лицо потемнело. – Кларенс, как Кир выбирает этих гостей?
– Я не знаю. Он просто дает мне список. Меня не приглашают на празднование. Но я знаю, что только один из них возвращается. Он обращает их в вампиров. Иногда он делает это, когда у него просто хорошее настроение. Но я не уверен, что происходит с другим гостем. И если бы я был на твоем месте, то вытащил бы паренька отсюда до этого дня.
У меня было много вопросов, но Кларенс, очевидно, превысил свою норму разговоров на один день. Что ж, я получу ответы от Кира.
* * *
Кир или забыл запереть дверь, или ожидал, что его кто‑то побеспокоит, но когда я вошла к нему в кабинет, выражение его лица было убийственным.
– Тебя сюда не приглашали, – прорычал он, бросив на меня резкий взгляд, оторвавшись от книги, которая лежала у него на коленях.
Я осмотрела нехарактерный для него внешний вид, заметив на глазу черную повязку.
– Где ж она была, когда ты вчера так отчаянно в ней нуждался?
Раздраженно вздохнув, Кир закрыл книгу:
– К твоему сведению, я надел ее, поскольку не забрал глаз у твоего дружка, и у меня сейчас нет никаких сил искать ему замену.
– Слишком устал даже для меня? – Сквозь меня попеременно пробегали волны то разочарования, то облегчения.
– Нет, но я быстро устаю от тебя. Есть ли причина для твоего визита? – Кир сложил руки на коленях.
– Да. У меня вопрос.
– Ты уверена, что хочешь именно спросить? Может, лучше предпочтешь поковыряться в моей голове, когда я завтра буду спать?
– Ты все еще расстроен из‑за этого? – Я медленно подошла к нему и, убрав книгу с коленей, устроилась там, где она лежала. – Если бы я знала, что это приведет тебя в такую ярость, то никогда не поступила бы так.
– И почему я должен напрягаться, чтобы поверить тебе? – Но Кир все равно улыбнулся и притянул меня ближе к себе. Его кожа казалась холоднее, чем обычно.
Я выпрямилась.
– Ты не ел.
Только тогда я заметила темные круги у него под глазами и усталость, появившуюся на его лице. Он был слабым, и меня это обеспокоило.
Пожав плечами более театрально, чем беззаботно, он притянул меня, чтобы я оперлась спиной о его грудь.
– Я был не в настроении.
– Из‑за меня? – Вопрос прозвучал прежде, чем мое сознание успело дать на него согласие.
Кира, похоже, это застало врасплох. Может, если бы он чувствовал себя лучше, то солгал бы мне, но он устало кивнул.
– В моем прошлом есть вещи… от которых у меня пропадает аппетит, когда я думаю о них.
Он прижался к моей шее, как будто искал утешение. Я не могла отказать ему в этом. Я гладила Кира по волосам и пыталась успокоить свое бешеное сердцебиение. Наши прикосновения были эмоционально более интимными, чем в любой другой раз, когда он прижимался ко мне. Внезапно я не смогла вспомнить, почему злилась на него.
Я чувствовала, что имею право прикасаться к нему подобным образом. Я ощущала, что кто‑то, наконец‑то, нуждается во мне. Не потому, что я могла спасти чью‑то жизнь. Не потому, что собиралась выполнить какое‑то данное родителям обещание. Кир нуждался во мне потому, что это была я.
– Ты хотела что‑то спросить у меня, – его слова звучали сонно.
«Разве?» Этот вопрос лениво проник в мое сознание.
– Точно. Что происходит в Новый год для вампиров?
Кир издал низкий смешок:
– Где ты услышала о нем?
– Да везде.
К моему облегчению, Кир больше не задавал вопросов.
– Этому празднику положил начало мой отец. Тебе понравится, если ты позволишь себе наслаждаться.
Кир мягко сдвинул меня со своих коленей и встал, а затем направился к переговорному устройству, висящему рядом с дверью.
– Пошлите за Кларенсом. Скажите ему, что я передумал насчет завтрака.
Устройство затрещало, и послышалось:
– Да, сэр.
Кир улыбнулся мне, но было понятно, что он потратил очень много сил, чтобы добраться до двери. Я сделала шаг, чтобы помочь ему, но он остановил меня.
– Так ты хочешь побольше узнать о Новом годе?
Я хотела, но его слабость беспокоила меня.
– Ты ведь пил кровь Зигги? Почему ты с таким трудом двигаешься?
– Я недостаточно выпил. Не хотел злить тебя, – произнес Кир, опираясь на массивный деревянный подлокотник дивана. – Когда ты станешь старше, то поймешь, что требуется поглощать больше крови, чтобы поддерживать свое существование. Жить становится труднее, если приходится день или два обходиться без крови.
Я стала расспрашивать уже как врач:
– И если не есть, то можно умереть?
– Не сразу. – Он опустился на диван и похлопал по сиденью рядом с собой. – Но это становится неудобным через некоторое время.
Я присоединилась к нему, бесцеремонно усевшись рядом.
– Сколько дней уже прошло с тех пор, как ты полноценно ел?
– В последний раз я напился досыта в ночь нашей первой встречи. – Он поцеловал меня в лоб. – Но с тех пор меня постоянно что‑то отвлекало.
Кир не ел сегодня из‑за того, что я узнала, без спросу поковырявшись в его мозгу. Чтобы смягчить свою вину, я сменила тему:
– Ты собирался рассказать мне о Новом годе.
– Ах да. Стоящая тема, на самом деле. Ты помнишь, что я говорил о своем отце? – Я кивнула. Как я могла забыть такое? Казалось, Кир черпал силы в разговорах о своем отце. – Хотя он является вампиром не намного дольше, чем я, кровь сильных и могучих вампиров, которую он выпил, похоже, ускорила его… изменения. Вроде это подходящее слово.
– Метаболизм?[5]‑ помогла ему я.
– Да, именно. В течение пятидесяти лет после превращения он должен был выпивать кровь двух, а то и трех тел за ночь. Было трудно держать в секрете его новое состояние. Мы переезжали из деревни в деревню, но подозрения следовали за нами повсюду. Отец выяснил, что если пьет кровь вампира, то голод дольше не приходит к нему. На какое‑то время все стало проще. Я обращал людей, а отец пил их кровь. Мы оставляли в них достаточно крови, чтобы они могли протянуть какое‑то время, но не предполагали, что они выживут. Мы не ожидали, что некоторые из них проживут столько, сколько они прожили.
Внезапно без стука вошел Кларенс, но Кир остановил его:
– Кэрри, не будешь ли ты так добра?
Я наполнила стакан из графина, который Кларенс протянул мне, а затем вернулась на диван.
– Если твой отец продолжал создавать вампиров, к сегодняшнему дню их должно было бы быть слишком много. Что остановило его?
Кир не ответил, пока не выпил свой первый стакан и не передал его Кларенсу, чтобы тот снова наполнил его.
– Страх, я полагаю. Мой отец всегда был храбрым, но не глупым. Я думаю, он знал, что однажды одно из его детищ сделает с ним то же самое, что он сделал с собственным создателем. И сейчас мой отец пьет кровь только раз в год. В остальное же время он находится в состоянии… зимней спячки, что ли. Придет день, когда он снова будет ходить по земле, но до тех пор я обслуживаю его в наш Новый год.
– Снова ходить по земле? Что это значит? – Вся эта информация ошеломила меня. – А где он находится?
С понимающей улыбкой Кир помахал указательным пальцем передо мной:
– А это строго охраняемая тайна. В настоящее время все, что нам нужно делать, так это заботиться о том, чтобы отец ел каждый год.
– Кир, но это бессмысленно. Ты слабеешь после нескольких дней без крови. Если метаболизм твоего отца так сильно ускорился, как он может выживать, если питается только один раз в году?
– О! Он не просто пьет их кровь, – в глазах Кира вспыхнула знакомая мне жестокость. От крови, которую проглотил мой создатель, его щеки покраснели. – Он забирает всю их сущность. Кэрри, мой отец – это вампир, которого боятся остальные вампиры. Мой отец – Пожиратель Душ.
_______
1. «Сияние» (англ. The Shining) – триллер/фильм ужасов Стэнли Кубрика, снятый в 1980 году по мотивам одноимённого романа Стивена Кинга.
В фильме есть сцена, в которой главный герой Джек Торренс гонится за своим сыном, но тот, убегая, приводит его в сад‑лабиринт, находящийся на территории отеля. Джек теряет ориентацию в пространстве и в исступлении пытается отыскать сына и, так и не выйдя из лабиринта, умирает от холода.
2. В фильме «Сияние» роль Джека Торренса играет Джек Николсон.
3. Форт Нокс – военная база США, находится почти в центре военного городка Форт‑Нокс в 30 милях к юго‑западу от Луисвилла, штат Кентукки и занимает площадь в 44000 га (440 кв. км). В настоящее время принадлежит американской армии и используется в качестве школы танкистов.
Также на территории военной базы расположено хранилище золотых запасов США, где находится 4176 тонн (4603 американских тонн) золота в слитках (147,4 млн тройских унций). Оно занимает второе место в Соединенных Штатах, уступая лишь Федеральному резервному банку Нью‑Йорка, хранящему около 5000 тонн золота многих иностранных государств, центральных банков и официальных международных организаций.
Золотое хранилище по праву считается одним из самых защищённых в мире. Его стены состоят из гранита, покрытого слоем бетона, а вход защищает дверь весом в 20 тонн, для того чтобы её открыть необходимо знать код, который разделён на части между несколькими людьми, полностью его никто не знает. На случай нападения предусмотрена автономная система жизнеобеспечения, включающая в себя запасы продовольствия, воды и электростанцию. Поэтому в нём хранились многие ценные вещи, так во время Второй Мировой войны королевские регалии Англии и Великая хартия вольностей.
4. Гарри Лиллис «Бинг» Кросби – американский певец и актёр, один из самых успешных исполнителей в мире (в США у Кросби 41 песня занимала 1‑е место). Зачинатель и мастер эстрадно‑джазовой крунерской манеры пения. Известен как исполнитель многих «вечнозеленых» джазовых шлягеров и хитов в стилях свинг и диксиленд.
5. Метаболизм или обмен веществ – набор химических реакций, которые возникают в живом организме для поддержания жизни. Эти процессы позволяют организмам расти и размножаться, сохранять свои структуры и отвечать на воздействия окружающей среды.
_________________
ГЛАВА 15
Исполнение обязательств
Слова Кира потрясли меня до глубины души. Как только я убедилась, что он полностью оправился от своего недомогания, то оставила его одного, чтобы он мог дочитать свою книгу или доделать то, чем он, черт его побери, был занят, пока находился в кабинете один.
Пожиратель Душ. Хотя я раньше не слышала этого имени, оно посеяло страх в моем сердце.
Кир кратко изложил мне суть празднования Нового года. Они выбрали именно тринадцатое января из‑за близости этой даты ко «Дню невест» – древнему празднику кельтов, проводимому в честь ухаживания молодого сына Бога за богиней‑девственницей.
– Его отмечали в знак ее невинности, – самодовольно сказал Кир. – А суть торжества по поводу Нового года состоит в том, чтобы выбрать человека с чистой душой и обратить его. Когда мой отец убивает его, кроме пустой загробной жизни на облаках среди звучания арф его душе некуда идти. Отец собирает такие души. Они поддерживают его жизнь в течение целого года.
На что похоже – быть запертой в теле другого человека? Я молилась о том, чтобы никогда не узнать это. Вот и появился еще один стимул оставаться с Киром в хороших отношениях. Не то, чтобы не ругаться с ним было затруднительно после восхода солнца, если учитывать его энтузиазм предыдущей ночи. Я попыталась держать под контролем свои гормоны, пока рассвет неминуемо приближался, но у меня ничего не вышло.
Пробило шесть утра, когда я, наконец, собралась с силами, чтобы пойти к своему создателю. Я ощущала его всеми фибрами души, поэтому была уверена, что найду Кира в спальне. Время от времени волна предвкушения пробегала через нашу кровную связь, вызывая дрожь в моем теле. Но я не могла сказать: та возникала от моего желания или его.
Я не переодевалась и не наносила никакого макияжа: не хотела показаться ему слишком нетерпеливой. Когда он снимет с меня всю одежду, внешняя невозмутимость останется единственной моей защитой.
Комната Кира отличалась сегодня по сравнению с тем, как выглядела вчера. В гостиной было темно и прохладно. В камине даже не горел огонь. Кира нигде не было видно, но дверь в его спальню была слегка приоткрыта, и оттуда лился свет мерцающих свечей.
Если бы у меня еще остались какие‑то иллюзии относительно того, с какой целью я находилась здесь, это меня немедленно привело в чувство. Но все же легкое соблазнение было бы приятно. Кому бы понравилось знать наверняка о том, что должно было неизбежно случиться?
Мое сердце бешено колотилось из‑за тревоги или ожидания – не знаю. Я пошире открыла дверь.
Кровать под балдахином, мебель светлого кремового оттенка и декоративные кованые элементы остались теми же. Я с облегчением отметила, что на кровати не было никаких тяжелых и неподвижных тел. Постель была расправлена, а слегка откинутое одеяло цвета слоновой кости было усыпано черными лепестками роз. Очевидно, сегодняшняя ночь была организована специально для меня.
Я чувствовала бы себя более уверенно, если бы Кир обратил на меня внимание, когда я вошла.
Мой создатель сидел за небольшим письменным столом, одетый в черный шелковый халат и с собранными в хвост волосами. Он полностью сосредоточился на чем‑то. Кир был всецело поглощен своим занятием, и мне пришлось кашлянуть, чтобы привлечь его внимание.
Он не приподнял головы, но я услышала улыбку в его голосе.
– Я присоединюсь к тебе через минуту, Кэрри. Устраивайся поудобнее.
– Ты говоришь так, как будто мы собираемся обсуждать покупку дома. – Неужели мой голос стал напряженным и нервным, и надломился, когда вырвался из горла?
– В некотором смысле, все способствует заключению сделки. Неужели это не стоит жизни твоего маленького дружка?
Через кровную связь я ощущала его неподдельное возбуждение. Я не чувствовала нежности, только темную порочную похоть. Сила его желания должна была испугать меня, но она заставила мой страх исчезнуть, а в теле оставила дрожь.
Я смотрела на его руку, держащую лист бумаги, и вдруг заметила, что она дрожала. И поняла, что Кир тоже пытался совладать с собой. Полная враждебности, я вызвала в воображении яркую картину: я обнажена, стою на четвереньках, а он входит в меня сзади, запрокидывая голову от наслаждения.
Когда мои фантазии материализовались в его голове, Кир присвистнул и резко выпрямился. Я услышала, как он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем встал.
– У тебя очень творческое воображение, Кэрри.
С беспощадной улыбкой готовящегося к атаке хищника, он двинулся ко мне. В свете горящих свечей было видно, как его халат, обычно приоткрытый на груди, прилегал к телу как вторая кожа.
– Может, так будет намного интереснее?
Наступила темнота, а затем в мой мозг вторглось ясное видение. Девушка не более шестнадцати лет лежала в центре огромной кровати. Мои руки прижимали ее к постели, и она в ужасе кричала, когда мои клыки впивались в ее шею. Кир схватился за ее метающиеся во все стороны ноги и раздвинул их, а затем вошел в нее, как только последняя искра жизни потухла в ее глазах.
Я затрясла головой, чтобы избавиться от видения, и сразу же увидела, как гнев исказил красивое лицо моего создателя.
– Никогда не забывай, с кем имеешь дело, – предупредил меня Кир, прижав мое тело к себе так, чтобы я могла почувствовать его возбуждение через тонкий шелковый халат. – Я способен на такие вещи, которые ты даже представить себе не можешь.
Его зловещее настроение испарилось также быстро, как появилось. Поцеловав меня в щеку, Кир сделал шаг назад и принялся рассматривать меня. Он нахмурился, когда его взгляд упал на мои джинсы и футболку.
– Я надеялся, ты наденешь что‑то более… подходящее. Разве я ничего не купил тебе для такого случая?
На самом деле – купил. В шкафу было множество неприличной одежды, включая форму ученицы католической школы, которую я с отвращением запихнула обратно в ящик.
Я пожала плечами:
– Подумала, что не останусь долго в одежде.
Его губы изогнулись в усмешке в ответ на мою прямоту:
– Ты очень проницательна.
Он указал на каминную полку. Так же, как и в гостиной, в камине не горел огонь.
– Может, хочешь что‑нибудь выпить?
Я взглянула на жидкость зеленого цвета в хрустальном графине и покачала головой. Наши кровные узы и так сильно опьяняли. А сегодня мне нужна была ясная голова.
– Нет. Я просто предпочла бы…
– Покончить со всем? – Кир произнес те слова, на которые я не решилась.
Он провел ногтем по моей шее, а затем сделал то же самое языком. Возникшие ощущения посылали волны желания, которые бежали вниз по моему телу. Я почувствовала, что становлюсь мокрой. Ни один живущий на земле человек никогда не вызывал такого отклика у меня. Я не смогла сдержать стон.
Его язык дразнил мочку моего уха, а дыхание возбуждало и так увлажненную плоть. Кир прошептал:
– Кэрри, какая же ты загадочная женщина. В обед ты была ласковой и заботливой, а сейчас сдерживаешь себя.
Он сделал шаг назад и обхватил меня за затылок, повернув мою голову так, чтобы я посмотрела ему в глаза. Его отсутствующий глаз все еще был скрыт за повязкой, но другой пристально смотрел на меня.
– Кто я для тебя, Кэрри?
Хотя прикосновение было нежным, я ощутила истинные намерения моего создателя. Кир хотел сломить меня, сделать такой же бесстыдно отдающейся похоти, как Далия и другие самодовольные домашние животные, живущие в его гареме.
И судя по тому, что я испытала раньше, он был мастером своего дела. Я сглотнула:
– Ты мой создатель.
– И только? – В его голосе чувствовалась печаль, но я не ответила. Кир больше не спрашивал.
Он поднял футболку и провел ногтем по моему животу. Мое дыхание участилось. Но затем Кир отвернулся и произнес:
– Раздевайся и ложись в постель.
Я обхватила себя за живот, потому что все еще ощущала там его холодные руки. Кир направился к кровати, так и не взглянув на меня. Он сбросил свой халат, обнажив тело, такое белое и крепкое, что, казалось, оно было высечено из мрамора.
У меня во рту пересохло при мысли о нем, находящимся сверху и входящим в меня. Я хотела обвинить наши кровные узы в этой новой волне желания, но не смогла. Я хотела его.
Может, это и была его первая победа, но, глядя на Кира, на то, как перекатывались его мышцы, натягивая кожу, я задалась вопросом, почему хотела противостоять ему. У меня ничего не осталось вне стен этого дома. Я не могла вернуться в больницу. У меня не было ни друзей, ни квартиры, ни семьи. Почему я должна убегать от того, кто по‑настоящему хотел меня?
Я стянула футболку через голову и освободилась от джинсов, а затем ступила на подножие кровати и подползла к нему, оставшись в одном лишь черном атласном бюстгальтере и трусиках. Голод вспыхнул в глазах Кира, и он откинул одеяло в сторону, приглашая меня лечь.
Льняные простыни были свежими и прохладными, а также казались слишком настоящими, касаясь моей кожи. Я хотела сделать что‑то запрещенное, полностью подчиниться тому, что, как я знала, было неправильным.
«Но это не то, что бы ты выбрала. Это все кровные узы».
Как легко я могла лгать себе. Я находилась под контролем так же, как Калифорния[1] зависела от Коннектикута[2]. Даже то, как мои волосы касались спины, возбуждало меня.
Кир притянул меня к себе. Его обнаженное тело стало немного теплее от нахлынувшего желания.
– Ты выглядишь даже лучше, чем я представлял, – он почти застонал, когда провел рукой по моей спине и ягодицам.
У меня мурашки побежали по коже.
– И как, ты думал, я выгляжу?
Кир круговыми движениями начал водить пальцем по моей и так покрывшейся мурашками коже.
– Не знаю. Может, более сильной и мужественной. Ты всегда скрываешься за своей мужеподобной одеждой.
Я прильнула к нему. Мои груди готовы были выпрыгнуть из бюстгальтера, когда прижались к его груди. Он опустил голову и провел языком по моей плоти, находящейся под атласной тканью.
– Но не сегодня.
Снимая лямочки с моих плеч, Кир слегка наклонился, обнажая столь чувствительную часть моего тела и оставляя ее холоду этой комнаты. Его глаза потемнели, когда он потянулся к застежке бюстгальтера и расстегнул ее.
Я ничего не хотела так сильно, как натянуть одеяло до подбородка и скрыться от этого серьезного оценивающего взгляда, но Кир сдвинул бюстгальтер в сторону, и теперь ничего не препятствовало ему любоваться открывшимся видом.
Он ничего не сказал, да и я не была уверена, что именно хотела услышать. Кир долгое время осматривал меня, пока я не поняла, что сейчас закричу, чтобы снять то напряжение, которое заполняло комнату.
Медленно, не спеша, он провел своим острым ногтем от впадины моего горла к трусикам. Я бесстыдно выгнула бедра, и Кир подсунул ноготь под ткань трусиков, разрезав ее. Затем взялся за две половинки кружева и полностью сорвал единственную оставшуюся на моем теле одежду.
– Ты знаешь, сколько времени прошло с тех пор, как я был с кем‑то подобным мне? – прошептал он, опустив гол<