Вернувшись в свою комнату, я едва ли не сорвала с себя одежду. Мои пальцы тряслись, а грудь разрывалась от рыданий, которые я пыталась сдержать.
Что Зигги делает здесь? У него произошло грубое столкновение с Натаном, но это не объясняло, почему он пришел сюда. Когда он знал, кто живет здесь. Если только не…
Но он не мог прибежать ко мне.
Я надела халат и дернула за бархатный шнурок колокольчика, чтобы вызвать Кларенса. Тот появился через минуту, выглядя таким же суровым и подавленным как обычно.
– Разве ты никогда не спишь? – спросила я, когда он учтиво кивнул мне.
Лицо дворецкого было лишено даже намека на малейшее чувство юмора.
– Вам что‑то нужно?
Я встала так величественно, как только смогла в этом халате.
– Да. Хозяин… – я споткнулась на этом слове, – …у него в спальне гость. Я бы хотела, чтобы вы сообщили мне, когда он… закончит. И привели молодого джентльмена сюда.
– Простите, мэм, – Кларенс покачал головой. – Я не связываюсь с домашними животными.
– Он не животное, – отрезала я. – Он – друг. Если сам не хочешь делать это, прикажи охранникам доставить его ко мне.
Мне показалось, что я увидела искру восхищения в его глазах, но он не улыбнулся.
– Да, мэм. Вы желаете что‑то еще?
– Бумагу и ручку. Чистые простыни. И медицинские инструменты, все, что у вас имеются. Марля, дезинфицирующие средства, чистые полотенца…
– Полагаю, – дворецкий перебил меня, – я смогу найти пригодную для вас аптечку первой помощи в доме охраны.
Я не знала, как должным образом отпустить его.
– Тогда сделай это. Прямо сейчас.
После ухода Кларенса я направилась в ванную и спускала воду до тех пор, пока она не стала настолько горячей, насколько только это было возможно. Взяв полотенце с вешалки, я засунула его под струю, затем поспешила в гостиную, протерла деревянные ручки и изогнутую спинку антикварной софы, несколько раз возвращаясь к раковине, когда ткань становилась холодной. Я повторила эту процедуру и с краями мраморного стола, затем накрыла его чистым полотенцем. Оно не был стерильным, но сделать это было необходимо.
|
|
Кларенс вернулся, и я чуть не сбила его с ног, забирая аптечку, которую он принес. Я попросила его оставить сложенные простыни на софе. Он удивил меня, аккуратно расправив их, искусно подоткнув уголки вокруг сиденья странной формы.
Я откинула задвижку холодильника для пива, в котором находились необходимые мне припасы. Сев, я осмотрела содержимое. Там были все виды шовных материалов, лейкопластырь, бинты, ампулы с наркотиками и даже хирургические инструменты в герметичных санитарных упаковках.
– Это то, что он дает охранникам?
– Он не хочет, чтобы они ходили в больницу. А то возникнет слишком много вопросов, – ответил Кларенс.
Я резко вскинула голову:
– А что если они умрут?
– Тогда кому‑то из охранников придется похоронить их.
Я выглянула в окно. Небо начало розоветь.
– А что с животными?
– Их здесь не хоронят. Охранников закапывают за их домом. Он находится за лабиринтом. Животные отправляются в подвал. Это моя работа.
– Подвал? В доме? – я представила груды тел, гниющих под нами. Это заставило мою кожу покрыться мурашками.
– В бочках. Я заполняю их цементом, и каждую неделю охранники едут к озеру и топят их, – ответил он.
|
|
– Как банда гангстеров. – Если озеро Мичиган когда‑нибудь высохнет, я готова поспорить, что они найдут пять сотен таких бочек. И деревянные ящики, и, возможно, обувь, прекрасно сохранившуюся в кусках бетона. – Что ж, благодарю тебя, Кларенс. Это было поучительно.
– Я присмотрю за вашим молодым человеком, – вот и все, что он сказал, а затем ушел.
Взяв бумагу и ручку, которые он принес, я пошла в свою спальню. Я не знала, как собиралась доставить письмо Натану, или, хотя бы, что должна была написать. «Эй, не будь так суров к своему блудному сыну‑гею», – звучало недостаточно убедительно. А «Приди в себя, ты, большой, глупый недоросль», – было более агрессивным, чем мне хотелось.
Застонав от разочарования, я подошла к окну. Скоро мне придется закрыть шторы от солнечного света, но в эти бледные предрассветные часы мой взгляд упал на кое‑что, чего я не заметила раньше. Небольшой пролом в покрытой плющом каменной стене, которая окружала поместье. Ворота. Там не было охранников.
Мне хотелось сбежать по лестнице и немедленно проверить это, но сгореть в пламени казалось мне не лучшим способом начать день. Я задернула шторы и вернулась к своему письму.
«Натан,
Зигги со мной. Жди меня у ворот в боковой стене после захода солнца. Не опаздывай. Я не смогу встретиться с тобой, после того как проснется Кир.
Кэрри.»
Наступил рассвет, но я не могла спать. Пока не узнаю, что Зигги выжил. В конечном счете, истощение взяло верх, я задремала на одном из кресел в гостиной. Было около девяти, когда я проснулась от звука тяжелых шагов, доносящихся из‑за двери. Зигги бессильно повис на хрупких плечах Кларенса, пока пожилой мужчина почти что заносил его в комнату.
|
|
– Помогите мне, – проскрипел дворецкий, и я поспешила к нему. Зигги застонал, опираясь на меня, и я почувствовала его наготу под простыней, в которую он был завернут. Уложив его на кушетку, я увидела свежие укусы, которые покрывали почти каждый дюйм его кожи.
И узнала тот, который нанесла сама. Мой желудок сжался.
– Мэм, – сказал Кларенс, холодно кланяясь и передавая мне комок ткани. Это оказались позаимствованные штаны Зигги. Со сложенной запиской наверху.
Я перевела взгляд от синевато‑бордового отпечатка руки, который шел вокруг шеи Зигги к блестящей белой бумаге и выхватила одежду вместе с запиской из рук Кларенса. Трясясь от злости, развернула письмо.
«Я лишь сказал, что не убью его. Наслаждайся остатками».
Я смяла записку в кулаке.
– Кларенс, если бы мне нужно было послать что‑то кому‑то, ты бы сделал это?
– Зависит от того, что именно, – он оглядел серое тело Зигги, как будто подсчитывая в уме его вес.
– Нет, не его. Он будет в порядке, – я не могла попросить дворецкого рисковать своей жизнью, освобождая Зигги, так же как не могла просто вернуть ребенка на улицу. Я отдам его только одному единственному человеку. – Мне нужно, чтобы ты доставил письмо.
Кларенс не проявил большого желания помочь мне.
– Вы можете попросить Хозяина. У него есть посыльные.
– Нет. Кир не должен узнать об этом, – почти не думая, я пригладила влажную прядь волос Зигги. Его взгляд скользнул по моему лицу, а губы слегка шевельнулись, но я не могла сказать, перестал ли действовать наркотик. Дали ли ему еще одну дозу?
Я хотела бы суметь улыбнуться, как‑то обнадежить его, но не могла. И повернулась обратно к Кларенсу.
– Пожалуйста. Я хочу известить отца этого мальчика. Я хочу вытащить его отсюда.
Тело Зигги содрогнулась. «Великолепно, – подумала я, – у него аллергия на то, что дал ему Кир, и у него начинается припадок». К моему облегчению, последующие судороги были намного слабее: признак того, что его мышцы медленно возвращаются к действию после паралича.
– Давайте ваше письмо, – сказал Кларенс с некоторой неохотой. – И скажите адрес.
– 1320, Уэлси‑авеню, – сказала я, сдерживая слезы облегчения. – Записка здесь на столе. Хочешь, чтобы я написала номер?
– Нет, мэм. 1320, Уэлси‑авеню. Желаете что‑то еще?
Клятва верности, подобную которой рыцари приносили Артуру [1] во всех этих фильмах о Камелоте [2], пришлась бы кстати, но я сомневалась, что получу такую от Кларенса. Единственная гарантия, которая у меня была, это тот факт, что он ненавидел Кира и не стал бы из кожи вон лезть, чтобы осчастливить хозяина.
Кларенс кивнул, как будто прочитал мои мысли и согласился с ними, затем ушел без единого слова. После его ухода я опустилась на колени рядом с Зигги.
Глаза парнишки изучали мое лицо, а его губы слабо двигались. Я положила руку ему на грудь, надеясь, что прикосновение успокоит его.
– Зигги, я думаю, что наркотики, которые он дал тебе, уже не действуют. Он дал тебе еще одну дозу? Моргни один раз, если да.
С очевидным усилием, его глаза на мгновение закрылись, затем снова открылись.
– У тебя есть следы укусов, думаю, их нужно почистить. Могу я осмотреть тебя?
Двойное моргание и злой взгляд.
Я вздохнула:
– Прости, что укусила тебя. Я действительно сожалею. Но я не могла позволить Киру узнать, кто ты. Он бы убил тебя. Ты знаешь, что я бы не сделала это при других обстоятельствах.
Двойное моргание.
– Зигги, прошу тебя. Я не хочу, чтобы в раны попала инфекция, которую я могу легко предотвратить.
После долгого колебания он моргнул один раз.
Я пошла в ванную и тщательно вымыла руки. Затем с бережностью, к которой я прибегала при работе со случаями сексуального насилия в отделении скорой помощи, начала осмотр.
– Я собираюсь снять эту простынь с тебя, но заменю ее, так что ты не будешь полностью неприкрытым. Прямо сейчас я просто оцениваю серьезность повреждений.
И некоторые были очень серьезны. Длинные, но довольно мелкие порезы покрывали грудь Зигги. Отвратительные пурпурные синяки темнели на его коже, а следы от когтей показывали, где Кир схватил парня за плечи. Наклонившись ниже, я увидела на внутренней поверхности его бедер следы укусов, нанесенных не клыками, а тупыми человеческими зубами. Я отвернулась.
Когда я посмотрела обратно, то увидела, как из глаз Зигги скатилась слеза. Он не смотрел на меня.
Несколько часов назад он наслаждался тем, что выглядело как какой‑то потрясающий секс. Затем он убежал из единственного дома, который знал, только чтобы прийти сюда, где его изнасиловал и унизил Кир. И я.
Я промыла укусы и царапины и наложила на самые серьезные из них квадратики марли.
– Ты ранен… где‑то еще?
Он моргнул два раза и едва слышно прохрипел:
– Нет.
Я отправилась вымыть руки и взять одеяло со своей кровати. Вернувшись, укутала Зигги, затем обессилено опустилась в кресло. Он снова заговорил, в этот раз его голос звучал с бтльшей силой:
– Спасибо.
Я услышала чувства в его словах и постаралась, чтобы мой ответ звучал обыденно:
– Все в порядке. Если тебе нужно что‑то еще, просто дай мне знать.
– Хорошо бы аспирин. У меня все болит, – он сглотнул и вздрогнул.
Я поискала в аптечке и нашла пузырек ацетоминофена [3]:
– Это подойдет. Не хотелось бы разжижать твою кровь, со всеми этими… ранами.
Я не смогла сказать «укусами». Я растолкла таблетки, чтобы они легче проскользнули в горло, наполнила водой бумажный стакан и, скользнув рукой парнишке под голову, помогла ему проглотить таблетки.
– Почему ты пришел сюда?
Зигги немного поперхнулся водой, и от этого его голос стал грубее. Теперь он звучал как у мужчины, а не как у мальчика, напавшего на меня в книжном магазине:
– Ты видела, что случилось. Он вышвырнул меня.
– Это не объясняет, почему ты пришел сюда. Ты знал, кто живет здесь.
– Я знал, что ты живешь здесь, – его рука дернулась в попытке вытереть слезы, но он все еще не мог контролировать свои конечности. – Я думал, ты позволишь мне остаться. Я не знал, что ты собираешься питаться мной и позволить ему сделать то, что он сделал со мной, – последние слова Зигги произнес пристыженным шепотом и закрыл глаза. – Я люблю парадоксы, но не когда они случаются со мной.
Он чувствовал, что был наказан. Мне хотелось зарыдать из‑за него, захваченного в тюрьму ненависти к самому себе, но сейчас не это ему было нужно. Он бы отшатнулся от моей жалости и отвернулся от меня. И у него не осталось бы друзей.
– Ты не заслужил этого.
– Ну да. Это твое мнение, – горько рассмеялся он, и слезы снова бесшумно покатились из его глаз, увлажняя волосы на висках.
– Это не мнение. Это факт, – строго сказала я. – Ты не заслужил того, что он сделал с тобой.
Мальчишка отвернулся. Я почти физически ощущала стыд, исходящий от него.
Тихо откашлявшись, я решила сменить тему:
– Зигги, когда ты пришел сюда, ты говорил кому‑нибудь, что знаешь меня?
– Да. Охранникам у двери. Я сказал им, что ищу врача, что познакомился с тобой в больнице, – он всхлипнул. – Не беспокойся, я не упомянул «Движение». Я подумал, что тогда они, скорее всего, убьют меня.
От злости я вскочила на ноги:
– Вернусь через минуту.
Распахнув тайную дверь достаточной силой, чтобы разнести ее в щепки, я ворвалась в комнату Кира. Два охранника стояли у дверей в его спальню, но они отошли и даже открыли дверь, чтобы впустить меня.
Обнаженный Кир растянулся поперек кровати, простыни и одеяла смятой грудой валялись на полу. Ткань под ним была забрызгана кровью, а он похрапывал в глубоком удовлетворенном сне.
Я могла бы убить его прямо сейчас, и он даже не узнал бы об этом. Такая мысль пришла мне в голову, прежде чем я смогла защитить свой разум от него, и я напряглась, ожидая реакции. Его дыхание прервалось, но он не проснулся.
Собираясь разбудить его, я подошла к кровати, но его рука вдруг взлетела и обхватила мое запястье. Он притянул меня вниз и прижал своим телом к кровати.
– Так ты достаточно сумасшедшая, чтобы убить меня? – прошептал Кир мне в шею. – Тебе нужно было принести оружие, потому что, могу гарантировать, ты не сможешь сделать этого голыми руками.
Я не стала бороться.
– Как ты мог сделать с ним такое?
– Как ты могла солгать мне? – он до боли сжал мои волосы, оттягивая мою голову назад. – «Кто он?» – спросила ты, как будто не имела ни малейшего представления о том, что он пришел, спрашивая о тебе. Как будто я достаточно глуп, чтобы не заметить, что ты оборвала узы крови, становясь такой закрытой для меня, что было очевидно: ты скрываешь что‑то. Кто для тебя этот мужчина, Кэрри?
Мне хотелось плюнуть ему в лицо:
– Он не мужчина. Он почти ребенок. И он мой друг. Он искал место, где бы остаться.
– И я должен просто открывать свой дом для каждого изгоя, который желает появиться здесь? – Кир скатился с меня, и я открыто проигнорировала его наготу.
– Ты так и делаешь для своих животных. – Он возбудился, лежа на мне, и я сжала зубы, борясь с моим восприятием этих его чувств из‑за нашей невидимой связи. – Почему для него должно быть по‑другому?
– Это не так, – мой создатель взял хрустальный колокольчик, который лежал на прикроватной тумбочке, и резко позвонил. Дверь открылась, и два часовых вошли в комнату. Кир указал на постельные принадлежности на полу, и стражники молча начали распутывать их.
Кир откинулся на подушки, донельзя бесстыдный в своей наготе.
– Я просто делал то, чтобы сделал бы с любым из моих животных. Я взял то, что хотел от него, а в ответ он получил то, что хотел от меня.
Охранники накрыли нас одеялами, и Кир притянул меня в свои объятия.
Хотя я все еще злилась, было так приятно ощущать его прикосновение, что я не стала сопротивляться и положила голову ему на грудь:
– Пообещай, что не будешь снова делать этого с ним.
Я чувствовала его дыхание на своих волосах:
– Хорошо. Я не буду трогать его против его воли. Но я не буду обещать, что не попытаюсь сломить эту волю. С ним было очень весело.
– Не хочу слышать об этом, – отрезала я.
Кир засмеялся и погладил обнаженную кожу в вырезе моего халата.
– В любом случае ты была бы разочарована. Я не рассказываю о своих любовных связях.
Я начала подниматься:
– Пойду проверю его. Он сильно избит. Хотя ты уже знаешь об этом.
– Останься, – это была не просьба. – Эй, ты, – позвал он одного из охранников. – Черт, я забыл твое имя.
– Томас, сэр, – быстро ответил охранник.
Кир кивнул:
– Томас. Пойди и проверь молодого человека в комнате Кэрри. Он сегодня на твоем попечении.
Когда охранник отправился выполнять приказ своего хозяина, я крикнула ему вслед:
– Если он пожалуется на качество твоей заботы, я сама убью тебя. Понял?
Томас даже не вздрогнул, услышав эту угрозу, но через кровные узы я почувствовала гордость Кира:
– Очень хорошо, Кэрри. Если бы я не знал тебя лучше, то сказал бы, что ты наслаждаешься своей ролью хозяйки дома.
Его рука скользнула вокруг моей талии, и он сжал через халат мою ягодицу. Я оттолкнула его руку:
– Даже не думай, что ты можешь что‑то получить. Никогда.
Он переместил свою руку и прижал меня ближе:
– Ты действительно думаешь, что я мог бы сделать это после того, сколько энергии я потратил на твоего друга?
– Я сказала, что не хочу слышать об этом.
– Спи, принцесса, – он мягко рассмеялся. – Я просто хочу чувствовать тебя рядом с собой. Там, где твое место.
Его слова звучали как смертный приговор.
Хотя был почти полдень, я не могла спать. Я слушала, как замедляется дыхание моего создателя, и как возвращается его мягкое посапывание. Приподнявшись на локте, я стала изучать Кира.
Он не мог быть очень взрослым, когда его обратили. Максимум двадцать пять. Во сне его лицо было спокойным и лишенным морщин, не отмеченным изменчивыми эмоциями, которые руководили им во время бодрствования. Его кожа, хоть и бледная, туго обтягивала тело, закаленное годами физического труда. Из того немногого, что я знала о времени, когда он родился, я догадалась, что он тяжело трудился, будучи человеком.
Этот мужчина – твой создатель. Кровь этого мужчины течет через твое сердце. Я прижалась поцелуем к его губам. Неважно, как сильно я старалась ненавидеть его – что‑то мешало этим попыткам. Узы крови? Или мое собственное, сумасшедшее влечение к нему, которое возрастало, несмотря на его жестокость и безнравственность?
Когда я была рядом с ним, я хотела его. Когда он был вне поля моего зрения, я ненавидела его. Если бы только я могла отделить свои истинные эмоции от тех, которыми руководили кровные узы, то бы знала, что именно чувствую. Может быть, тогда я могла бы ощутить не только обжигающее присутствие его крови в своих венах, но и свою собственную.
Одной рукой он прижимал меня к себе, как будто боялся, что я убегу. Другая лежала у него на груди. Я потянулась к этой руке, удивительно изящной, несмотря на смертельно длинные ногти, которые венчали кончик каждого пальца. Я вспомнила то, что Натан сказал об изменениях в вампирах со временем. Если я проживу достаточно долго, чем я стану?
Подняв его руку, я подумала, что же я увижу, если соединю наши руки так, как он делал раньше. Если его защита слабела во сне, смогу ли я выбрать направление видений?
Переплетя свои пальцы с его, я закрыла глаза.
Прежде чем стремительный поток захлестнул меня, его тело заметалось рядом с моим, как будто он был во власти кошмара. Затем мое зрение затуманилось красным, и в моей груди взорвалась невообразимая боль. Я открыла рот, или, скорее, Кир открыл рот и закричал в агонии, разрывающей его израненное горло.
– Отец!
– Не двигайся, мальчик. Твой брат не вел себя так!
Когда Кир открыл глаза, лицо обладателя безжалостного голоса, усмехаясь, смотрело на меня. Хотя его кожа подверглась действию времени и покрылась морщинами от тяжелой жизни, у него было поразительное сходство с моим создателем. Кровь запятнала переднюю часть его рубашки и концы длинных белых волос. Его руки были в груди Кира, обшаривая, дергая, разрывая.
За одну головокружительную секунду видение изменилось. Лицо передо мной превратилось в лицо молодой женщины, ее тело было обмякшим, глаза раскрытыми, но невидящими. В груди Кира вновь появилась обжигающая боль. Он не мог дышать, не мог двигаться.
Не мог молиться.
Смех отца отдавался эхом в его ушах. Крик Кира был грубым, его голос охрип от криков о милосердии. Оглушительный рев вытолкнул меня из видения, я села, задыхаясь, и в это же время Кир восстал ото сна.
Его черты исказились от гнева:
– Насмотрелась?
Я поняла, что Кир ушел, а его место занял безжалостный Джон Доу. Я съежилась и почувствовала стыд от этого движения.
– Мне нужно было знать… – у меня не было представления о том, как закончить предложение. «Мне нужно было знать, что на самом деле я чувствую к тебе, и я подумала, что могу получить ключ, немного покопавшись в твоей голове». Это не сделало бы меня уязвимой для его манипуляций или чего‑то подобного. Мой взгляд заметался по комнате, в конце концов остановившись на шраме, который разделял его грудь. – Я хотела увидеть, как ты получил шрам.
Неверный ответ. Он схватил меня за плечи и выбросил из кровати. Я ударилась о пол и, чувствуя боль, стала отползать. Мягкий ковер царапал как бритва, которой будто резали мою кожу.
– Убирайся! – Кир соскочил с кровати и схватил халат, раздраженно засовывая руки в рукава.
Я встала, потирая мои ставшие чувствительными от удара колени:
– Не сходи с ума. Это не то, что…
– Ты слышала меня? Я велел тебе убираться.
Создатель заметался по комнате, как зверь в клетке. Я подумала, что он ударит меня, но каждый раз, когда Кир поднимал руки, они, будто разочарованно, сжимались в кулаки, и он опускал их обратно. В конечном итоге он сдался и бросился к двери, позвав двух охранников, которые заблокировали дверь, после того, как он прошел.
– Я буду в кабинете. Следите, чтобы меня не беспокоили.
Изнемогая от физической боли и его отношения, я оттолкнула одного из охранников.
– Не беспокойтесь, идти за ним не собираюсь, – отрезала я, когда они запротестовали. И сказала правду. Солнце сядет через несколько часов, и я должна буду встретиться с Натаном. Мне нужно быть сильной.
Потому что я не знала, что Натан сделает со мной, когда меня увидит.
___________________________________________________________________________________________________________________________________________
1) Король Арту́р (англ. и валл. Arthur, ирл. Artur) – легендарный вождь бриттов V–VI века, разгромивший завоевателей‑саксов; центральный герой британского эпоса и многочисленных рыцарских романов. До сих пор историки не нашли доказательств исторического существования Артура, хотя многие допускают существование его исторического прототипа.
2) Камелот (англ. Camelot) – легендарный рыцарский замок короля Артура, в котором находился его Круглый стол и собирались рыцари и где он провёл большую часть своей жизни. Его точное местоположение сейчас неизвестно. Согласно исследованиям историка Кристофера Гидлоу (Christopher Gidlow), располагался в амфитеатре города Честер в графстве Чешир на западе Англии
Согласно легенде, Камелот правил Британией, Ирландией и Бретанью (Франция) до саксонского завоевания. В Камелоте Артур создал блестящий двор, который привлёк к себе самых известных рыцарей Европы, которые и стали рыцарями Круглого стола. Камелот был начальным пунктом поисков Священного Грааля.
3) Ацетаминофен – ненаркотический анальгетик.
ГЛАВА 14