Приехав в Дауни, они первым делом зашли в лавку, где Сэм сделал закупки для матери. Убедившись, что у Яна есть карандаш, резинка и тетрадка, мальчики направились в гостиницу. Ян чувствовал себя, как деревенский мальчик, который впервые шел в цирк, — наконец-то увидит он то, о чем так долго мечтал. Все послеобеденное время Ян рисовал селезней и уток: у владельца гостиницы их оказалось больше пятидесяти пород. Ян чувствовал себя Аладдином в волшебном саду перед несметными сокровищами. У каждой птицы был ярлычок с названием, и Ян увез с собой кипу набросков. Он был безмерно счастлив. Впоследствии он составил целую таблицу разных уток, и многие загадки были для него решены. Когда в сумерках они вернулись в лагерь, на тропе их встретило белое привидение. Головою ему служил гриб-дождевик, вырезанный как череп, а туловищем — старая газета. В типи было пусто. Водрузив привидение на палку, Гай, очевидно, не рискнул остаться с ним наедине во мраке ночи и сбежал.
XVII
Подвиг Сэма
Плотничать — было давнишнее пристрастие Сэма. Даже знатоки этого ремесла отмечали его хорошую работу. А индейцы считали Сэма просто волшебником. Ян мог часами безуспешно возиться с каким-нибудь чурбачком, пытаясь расколоть его, пока не слышал от Сэма: «Стукни вот здесь». Если же Сэм брал в руки топор, полено вмиг разлеталось. Для счастливого удара правил не существовало. Иногда надо было рубить над сучком, в другой раз наоборот — снизу. Сэм всегда знал, где опустить топор. Ошибался он редко и никогда не хвастался. Однажды Ян бился над толстой палкой. Гай пытался помочь ему, но тоже напрасно. — Эй, Сэм! — крикнул Ян. — Эту штуку и ты не расколешь! Сэм повертел в руках палку, поставил ее торчком и вылил на нее чашку воды. Когда вода впиталась, он со всей силы ударил топором. Палка тут же раскололась пополам. — Ура! — восторженно крикнул Маленький Бобр. — Подумаешь! — сказал Гай. — Это случайно. Второй раз у тебя не выйдет. Ян понимал, что вода уменьшила упругость и изменила равновесие палки. — Зарубку-то я сделал, — снова начал Гай. — А по-моему, это подвиг, — сказал Бобр. — Чепуха! — вспылил Третий Вождь. — Ты сможешь в три минуты повалить дерево шести футов толщиной? — Какое дерево? — спросил Дятел. — Да любое. — Держу пари на «гран ку», что я повалю серебристую сосну в две минуты и в любую сторону. А ты выберешь место, куда дереву падать. Вбей колышек, а я стволом вгоню его в землю. Сэм наточил топор, и все отправились выбирать дерево. Они нашли сосну толщиной в шесть-семь дюймов, и Сэму разрешили вырубить вокруг кусты, чтобы удобней было валить дерево. Каждое дерево в лесу клонится в свою сторону. Эта сосна слегка кренилась к югу. Ветер дул с севера, и Ян решил вбить колышек к югу от ствола. В раскосых глазах Сэма мелькнул огонек, но Гай, который тоже немного разбирался в рубке деревьев, тут же презрительно фыркнул: — Ишь какой! Так-то просто! Каждый свалит дерево по ветру. А ты вот где вбей кол! — И Гай воткнул колышек с северо-западной стороны. — Теперь посмотрим. — Ладно. Увидишь. Дай-ка я только пригляжусь, — сказал Сэм.
Сэм обошел дерево, посмотрел, в какую сторону оно клонилось, изучил силу ветра, потом закатал рукава, поплевал на ладони и, став к востоку от сосны, сказал: — Готово! Ян взглянул на часы и крикнул: — Начинай! Сэм дважды сильно ударил по стволу, и с южной стороны появилась глубокая зарубка. Затем он обошел дерево и сделал с северо-западной стороны еще одну зарубку, немного ниже первой. Рубил он не спеша, каждый удар был строго рассчитан. Первые щепки были длиной в десять дюймов, но чем глубже становилась зарубка, тем короче отлетали щепки. Когда ствол был подрублен на две трети, Ян крикнул: — Минута! Сэм опустил топор, хлопнул ладонью по стволу и посмотрел на верхушку дерева. — Торопись, Сэм! Ты теряешь время! — крикнул ему друг. Сэм молчал. Он следил за ветром. И вот верхушка качнулась. Раздался оглушительный треск. Чтобы испытать устойчивость дерева, Сэм сильно толкнул его и, как только сосна стала крениться, быстро нанес три удара подряд, перерубив оставшуюся часть. Дерево качнулось и под сильным порывом ветра рухнуло, вогнав колышек глубоко в землю. — Ура! — закричал Ян. — Минута и сорок пять секунд! Сэм молчал, только глаза его необычно блестели. А Гай опять сказал: — Подумаешь! Чепуха все это. Ян измерил пень. — Семь дюймов! — снова радостно крикнул он. — Молодец, старина! Это настоящий большой подвиг — «гран ку»! И, несмотря на все уговоры Гая оставить награждение до прихода Калеба, Сэм получил большое орлиное перо, как лучший лесоруб сэнгерских индейцев.
XVIII
Совы
Однажды вечером, перед тем как улечься спать, Сэм смотрел на звезды. Где-то неподалеку кричала сова: «оху-оху-оху!» Вдруг шагах в двадцати от мальчика бесшумно опустилась большая птица. — Ян! — прошептал Сэм. — Дай мне лук! Скорее! Здесь сова, та, что цыплят таскает! — Он хочет тебя надуть, — спросонья буркнул Гай из-под одеяла. — Я бы не пошел. Ян тут же выскочил из типи, захватив оружие. Сэм выстрелил, но, видно, промахнулся. Сова расправила крылья и улетела. — Пропала моя лучшая стрела! — крикнул Сэм. — Это была «Верная смерть». — Эх, ты! — огорчился Ян, заметив промах. — Совсем стрелять не умеешь! Неожиданно снова зашуршали крылья, и на «заколдованный столб» уселась сова. — Моя очередь! — шепнул Ян. Он натянул лук, но сова, как и в первый раз, улетела невредимой. — Стрелок! — с досадой сказал Сэм. — Такой удобный случай! Что ж ты промазал? — Если она вернется еще раз, позовите меня, — пропищал Гай. — Я вас поучу стрелять, ребята! Ночью мальчиков разбудил шорох, и Ян, выглянув наружу, сказал: — Никак, снова вернулась. — Конечно, тебя ей бояться нечего! — сказал Сэм. Утром мальчики пошли искать свои стрелы. Но не успели они отойти от типи, как Ян закричал с нескрываемым удивлением: — Смотри! Смотри! Вот одна! А вон — другая! На земле, шагах в десяти друг от друга, лежали две совы. Оба выстрела оказались настолько меткими, что мальчики только и могли сказать: — Доведись нам увидеть такое на картинке, не поверили бы. Великий совет племени наградил каждого охотника большим орлиным пером. Лишь один голос был против. XIX
Испытание характера
Мальчики, выслушав Калеба, сделали себе военные шапки совсем как у индейцев. Белые хвостовые перья индюка и гусиные, зачерненные на концах, заменили орлиные перья. Из старой упряжки вытащили несколько пучков окрашенного в красный цвет конского волоса. Все это было необходимо для настоящих индейских шапок. Калеб с большим интересом относился к новому увлечению ребят и помогал им решать, за какие подвиги какие присуждать награды. Сэм получил несколько перьев за меткую стрельбу, плавание и успешные «набеги на бледнолицых» и два великолепных пера с пучками конского волоса за поваленную сосну и убитую сову.
Яну присудили несколько «ку» за то, что он научился разбирать следы зверей; «гран ку» — за то, что попал оленю прямо в сердце; «гран ку» — за то, что проплыл двести ярдов в пять минут; за то, что прошел четыре мили в час; за то, что пробежал сто шагов за двенадцать секунд; за то, что хорошо знал названия многих растений, и, наконец, еще один «гран ку» — за то, что застрелил сову в темную ночь. Гай получил несколько «ку» за острое зрение. Он видел в созвездии Большой Медведицы «ребенка на спине у старухи». Но мальчика очень огорчало, что у него на счету не было «гран ку», и Калеб, который, хотя и хорошо относился к Гаю, все же не смог присудить ему высшую награду. — Скажи, Калеб, чт о индейцы ценят больше всего в человеке? — спросил однажды Гай, надеясь, что наконец его острое зрение будет награждено. — Храбрость, — ответил Калеб. — Самое важное для них — храбрость воина. Да это не только у индейцев. Смелых людей уважают все. — Я ничего не боюсь! — воскликнул Гай, вспыхнув от радости. — Ну, попробуй побороться с Яном. — Это нечестно! Он старше и больше меня. — Слушай, Ветка, что я тебе скажу. Сходи в сад и принеси ведро вишен; к девяти часам там уже никого не будет. — Ишь какой! Хочешь, чтобы Кэп загрыз меня? — Тебе же ничего не страшно! А испугался маленького пса, который меньше годовалого телка! — Я просто не люблю вишен. — Вот что, Гай, я устрою тебе настоящее испытание. Видишь этот камень? — И Калеб поднял маленький круглый булыжник с дыркой. — Теперь скажи: ты знаешь, где могила старого Гарни? Гарни, как утверждали его друзья, был беспутный солдат, который случайно, по своей собственной неосторожности, застрелился. Он был похоронен к северу от владений Рафтена, у перекрестка дорог. Люди говорили, что всякий раз, когда над его головой проезжает телега, Гарни стонет. Но среди стука колес эти стоны не слышны, поэтому Гарни дожидается полуночи и тогда уж кричит во всю глотку. Каждый, кто слышит его, должен немедленно выразить сочувствие, иначе его постигнет несчастье. — Так вот, — сказал старик, — я положу этот камень на могиле Гарни, а ты ночью сходи и принеси его. Согласен? — Да-а, — протянул Гай без особого энтузиазма. — Если он струсил сейчас, что же ночью будет? — насмешливо заметил Дятел. — Чтобы ты не перепутал камень, — сказал Калеб, — я продерну веревку в дырочку. Ночью мальчиков разбудил чей-то голос; кто-то стучал по покрышке. — Эй, Гай! — Кто там? — испуганно откликнулся Гай. — Это я, Калеб. Скоро полночь. Тебе пора идти на могилу Гарни. А если ты сразу не найдешь место, где я положил камень, прислушайся к стону. Это тебе поможет. Калеб говорил хриплым шепотом и, казалось, сам был порядочно напуган. — Я… я… — заикаясь, начал Гай, — я не увижу сейчас дороги. — Не упускай этого случая, мальчик, — сказал Калеб. — Если ты принесешь камень с могилы Гарни, мы присудим тебе «гран ку». Я подожду тебя здесь. — Я… я… не увижу этот булыжник в такую темень… Я… я… не пойду. — Ты трус! — прошептал Калеб. — Я не трус. Только зачем идти, если я все равно не найду? Вот когда будет луна, тогда пойду. — Так кто же из вас смелый? — Я пойду! — в один голос ответили Сэм и Ян, хотя каждый надеялся, что пойдет другой. — Ну, Бобр, я тебе уступаю эту честь, — поспешно заявил Дятел. — Я с удовольствием пойду, но… но… мне неудобно опережать тебя — ты — ведь Старший Вождь! Это нечестно, — ответил Ян. — Давай бросим жребий, — сказал Дятел. Ян раздул угли. Сэм отыскал соломинку, разломил на две неравные части и зажал их в кулаке, выставив Яну одни лишь кончики. — Кто вытянет длинную соломинку, тот и пойдет. Ян знал, что обычно короткую соломинку высовывают подальше, и принялся тащить другую. Он тащил медленно, и, казалось, этому не будет конца. Сэм разжал ладонь — у него осталась короткая соломинка. — Тебе идти. Вот счастливчик! — сказал он с явным облегчением. — Всегда получается по-твоему. Если бы нашлась какая-нибудь увертка, Ян непременно прибег бы к ней, но теперь делать было нечего. Не столько мужество, сколько гордость заставила его идти. Ян начал торопливо одеваться. Руки его дрожали, пока он шнуровал ботинки. Калеб сидел около типи; увидев, что это Ян собирается идти, он обнял его и сказал: — Молодец! Я провожу тебя до опушки — дальше нельзя — и подожду тебя. Найти нетрудно. Отсчитай четыре межи от маленького вяза и сразу через дорогу увидишь большую плиту. К северу от нее лежит камень. Веревку ты сразу нащупаешь. Вот, возьми с собой мел; если не дойдешь до могилы, отметь на изгороди, до какого места добрался. Ты не думай про стоны — это все выдумки! Главное — не трусь! — Я боюсь, но все-таки пойду. — Правильно! — подбодрил мальчика старый охотник. — Кто идет, побеждая свой страх, — храбрее храброго. Разговаривая, они вышли из леса. — Скоро полночь, — сказал Калеб, освещая часы спичкой. — Ступай смелее. Я подожду здесь. Ян остался один. Стояла темная ночь; Ян старался идти вдоль изгороди и скоро выбрался на дорогу, которая чуть белела среди черной травы. Мальчик прошел полпути. Сердце его отчаянно колотилось, а руки стали ледяными. Ночную тишь раз или два прорезал тонкий мышиный писк. Ян вздрогнул, но не остановился. Неожиданно справа от дороги он услышал шорох и заметил впереди что-то белое. Мальчик похолодел. Казалось, на него двигается человек без головы. Ян застыл на месте, потом дрогнувшим голосом крикнул: — Кто там? Ответа не последовало; белая фигура продолжала двигаться прямо на него. Ян схватил несколько камней и швырнул их в «привидение». Оно отскочило в сторону и с громким топотом понеслось по дороге. Тут Ян увидел, что принял за привидение белую корову бабушки Невилль.
Сначала у него дрожали колени, потом он стал спокойно размышлять. Если старая корова могла мирно лежать здесь всю ночь, чего же тогда ему бояться? Он неторопливо пошел дальше. Вяза все не было, и к Яну стал возвращаться страх. А что, если вернуться назад? Нет, так поступают трусы. Если он не отыщет вяза, то хоть сделает отметку, до какого места дошел. Ян осторожно пробрался к изгороди и тут неожиданно шагах в двадцати пяти заметил вяз. На запад от дерева он отсчитал четыре межи и сообразил, что стоит теперь как раз напротив могилы. Было, вероятно, около полуночи. Ему показалось, что он слышит поблизости какие-то звуки. Посреди дороги он увидел белый камень. Ян старался двигаться как можно тише. Почему? Он и сам не знал. Споткнувшись в грязной канавке, окружавшей могилу, он дотянулся до плиты и стал холодными, влажными руками шарить по ней, отыскивая веревку. Ее нигде не было. Ян взял мелок и написал на камне свое имя. Какой ужасный скрип! Ян ощупал землю вокруг. И тут он нашел веревку! Наверное, ветер сдул ее с камня. Маленький булыжник, к которому она была привязана, с громким стуком покатился по могильному камню. Вдруг что-то шлепнулось в грязь, послышались сдавленные стоны, будто кого-то душили. Яна охватил ужас. Но, вспомнив корову, он собрался с силами, вскочил и словно ветер помчался по дороге. Он ничего не видел на своем пути и чуть не сшиб с ног человека. Это был Калеб. — Ян! Ты? Ян не мог и слова вымолвить. Весь дрожа, он прижался к старому охотнику. — Что там, Ян? — Я… я не знаю, — еле выдавил мальчик. — Там что-то на могиле… — Вот как! Я тоже слышал, — сказал Калеб с некоторым беспокойством. — Ну, ничего. Через десять минут мы уже будем в лагере. Он взял Яна за руку и повел по дороге. Мальчик все еще не пришел в себя, но, дойдя до меченой тропы, почувствовал себя в безопасности. Тогда он услышал свой голос: — Я нашел камень и написал свое имя на плите. — Молодец! Ты смелый парень! — с восхищением отозвался старик. Они очень обрадовались, когда увидели огонь в типи. За несколько шагов они крикнули, подражая сове: «Оху-оху-оху!» Это был их условный клич: большинство индейцев ночью пользуются совиным криком. В ответ из типи донеслись такие же звуки. — Все в порядке! — крикнул Калеб. — Он принес камень и написал свое имя на могиле. Молодец! Ему мы присудим «гран ку». — Я могу пойти хоть сейчас, — сказал Гай. — Ну что ж, иди. — А как же я пойду, камня-то уже нет? — Так ты напиши свое имя на плите, — сказал Ян. — Подумаешь, это ничего не значит! — сказал Гай и поспешил заговорить о другом. Притихшие индейцы сидели вокруг костра и слушали Яна. А он рассказывал о своем походе, не преуменьшая страха, который довелось ему испытать. Кончив, он спросил: — Ну как, Гай, не хочешь ли сходить туда? — Отстань ты! — сказал Гай. — Заладил одно и то же! Калеб взглянул на часы, словно собираясь в дорогу; заметив это, Ян сказал: — Не переночуете ли с нами, мистер Калеб? Здесь много места. — И верно, а то уже поздно, — согласился старик. XX
Белый револьвер
После завтрака Великий Дятел высказал желание всего Совета Вождей осмотреть могилу. — Мне кажется, что Ян написал свое имя не на камне, а на какой-нибудь корове, которая ночевала там. Ей это не понравилось, вот она и завопила на весь свет! Через несколько минут они были уже около могилы. На шершавом грубом камне неровным почерком, но вполне четко было выведено: «Ян». — Ну и почерк! — заметил Гай. — Молодец! — радостно сказал Сэм. — Я б не смог этого сделать. — А я бы смог, — похвастался Гай. — Вот здесь я перескочил через канаву. Видишь мой след? А вот с этого места я услыхал крики. Давайте поглядим, оставляют ли духи свои следы… Смотрите! — вдруг крикнул Ян. В грязи, в канаве, все увидели следы взрослого человека. Очевидно, он упал на руки, потому что на земле остались отпечатки его пальцев. И вдруг зоркие глаза Гая увидели какой-то блестящий предмет. Он поднял его. Это был револьвер с белой рукояткой. — Ну-ка, дайте посмотреть, — сказал Калеб. Он обтер оружие, и в глазах его вспыхнул огонь. — Это мой револьвер! — закричал он. — У меня украли его вместе с деньгами и другими вещами! Калеб оглядел револьвер со всех сторон. — Не могу понять… — бормотал он время от времени. — Не могу понять, откуда он здесь… Больше ничего интересного они не нашли и двинулись в обратный путь. Калеб всю дорогу был погружен в собственные мысли. В молчании они дошли до хижины бабушки Невилль, расположенной неподалеку от могилы солдата. У дверей хижины Калеб обернулся к мальчикам и сказал: — Пожалуй, я зайду сюда. Скажи, Ян, прошлой ночью ты хоть слово обронил там, на белом камне? — Нет, ни звука. Только камешек стукнул по валуну. — Ну ладно, увидимся в лагере. — Доброе утро, Калеб! — приветствовала его старуха. — Заходи, садись… Как поживают Дик и Сарианна? — Похоже, они счастливы и процветают, — с горечью ответил Калеб. — Послушай, бабушка, ты слыхала когда-нибудь историю Гарни, который похоронен на дороге? — Что тебе вдруг понадобилось вспоминать об этом? Конечно, слыхала. И не раз. Вот и прошлой ночью какие-то вопли неслись оттуда. Я до сих пор дрожу. — А что ты слышала? — Ах, какие-то страшные крики! Мой пес и кошка до смерти перепугались. А старая корова даже плетень перескочила, убегая с дороги. — Ты не слыхала, бабушка, что будто на той неделе ограбили кого-то в Дауни? — Вот как? — удивленно воскликнула старуха, и глаза ее странно сверкнули. — А кого, не знаешь? — Говорят, Джона Ивенса. — Сама я его не знаю. Ну, он-то не обеднеет. И ко мне тоже негодяи приходили, когда в округе болтали, что мы продали корову. Всегда пронюхают, где деньги. — Это верно. Когда ж тебя ограбили, бабушка? — Да разве я говорила, что ограбили? — И она захихикала. — Они только собирались. Она рассказала Калебу, как среди ночи к ней ввалились двое: высокий был чернее тучи, а второй — маленький, широкоплечий и очень веселый. Старуха не позабыла и про черные бороды разбойников, и про то, что один был левша и у него недоставало среднего пальца на правой руке. — Когда это случилось, бабушка? — Да, наверное, года три назад. Узнав все, что ему было нужно, Калеб распростился со старухой и пошел к мальчикам. За последние четыре года, думал он, идя по дороге, стали слишком часты грабежи в округе. И каждый раз обкрадывали людей, у которых появлялись деньги. Похоже, что воры имели точные сведения. Когда Калеб скрылся в хижине старухи Невилль, Ян сказал приятелям: — Вы идите в лагерь. Я скоро приду. Мальчику хотелось срисовать отпечатки следов около могилы и постараться выследить этого человека. Ян внимательно рассматривал следы. Он заметил, что каблуки были подбиты тремя рядами мелких гвоздей, шляпки торчали вкривь и вкось, а на левом ботинке была дырка. Потом Ян пригляделся к отпечатку рук. В нем было что-то странное. Присмотревшись к нескольким четким следам, Ян понял: на правой руке недоставало среднего пальца. Ян шел по следам на дороге, пока они, свернув к югу, не затерялись в траве. По пути он нагнал Калеба, который тоже шел в лагерь. — Мистер Кларк, — сказал Ян, — я срисовал следы около могилы. Вы знаете, у того человека всего четыре пальца на правой руке. — Что?! — воскликнул Калеб. — Ты не ошибся? — Пойдемте посмотрим вместе. Да, Ян оказался прав. — Никому не говори об этом, Ян.
Старик распрощался с мальчиком и пошел к дому Дика Пога. Тут около двери Калеб увидел те же следы, что и у могилы Гарни. А на веревке сушились измазанные глиной штаны. С той ночи старик стал очень уважать Яна. К Гаю, который испугался пойти за камешком, он совсем охладел. Калеб пригласил к себе Яна, чтобы показать ему, какие он мастерил лыжи. На его приглашение явилось все племя. С тех пор как Ян познакомился с Калебом, он больше ни разу не был у него. Как и в тот день, в ответ на их стук за дверью раздался громкий собачий лай. Пока Ян рассматривал лыжи, острые глазки Гая разглядели на койке старика белый револьвер. Вычищенный, смазанный, он был в полном порядке. Калеб не мог нарадоваться своей находке: ведь новое оружие стоило очень дорого и было не по карману старику. — Давай, Калеб, постреляем, — сказал Гай. — Вот увидишь, я это делаю лучше других. Калеб достал несколько патронов и показал на пенек с белым пятнышком в сорока шагах от дома. Гай сделал три или четыре выстрела, и Ян столько же, но никто не попал в цель. — Смотрите, как надо, — сказал Калеб. Маленькая рукоятка револьвера, казалось, потонула в загрубевшей руке охотника. Быстро, почти не метясь, он выпустил все шесть зарядов. Один за другим они вошли в белое пятно, а два — в черный кружок, нарисованный в самом центре. Мальчики были в восторге. — Да, лет двадцать назад я хорошо стрелял, — добродушно проговорил Калеб. — Но это пустяки. Сейчас я вам покажу штуку посложнее! Он поставил три патрона на расстоянии двадцати пяти шагов и тремя выстрелами сбил их. Потом сунул револьвер в боковой карман куртки и, не вынимая его, без прицела, метко выстрелил в белое пятно на пеньке, тоже шагах в двадцати пяти. Найдя старую консервную банку, Калеб поставил ее на пальцы правой руки, а револьвер положил на ладонь. Одним рывком он подбросил все это вверх и, прежде чем револьвер упал, подхватил его и прострелил на лету дно жестянки. Мальчики просто онемели от удивления и восторга. А Калеб вошел в хижину, чтобы вытереть револьвер. — Теперь я точно знаю, что это не он стрелял в отца, — шепнул Сэм Яну, — он бы непременно убил его. Калеб случайно услышал слова Сэма и, выйдя на крыльцо, спокойно и ласково улыбнулся. С тех пор он стал разговаривать с Сэмом. В хижине Калеба воцарилось мирное, добродушное настроение, и Ян наконец высказал вслух то, о чем давно мечтал: — Мистер Кларк, пойдемте вместе с нами охотиться на енотов. Мы знаем, где они кормятся у реки. Там их много. Если бы Ян попросил его с месяц назад, то в ответ услыхал бы: «Не знаю. Времени нет», но теперь, после той ночи, когда Ян бесстрашно отправился на могилу Гарни, Калеб был целиком на стороне мальчика. — Ладно, — сказал старик, — только в прохладный вечерок. Тогда пес будет лучше идти по следу.
XXI
Гай торжествует
С того дня, как мальчики впервые заметили сурка на поле Бернса, они охотились за ним каждое утро. Это вошло у них в привычку, как еда или мытье рук. Обычно первым видел сурка Гай. Следовали три безобидных выстрела, сурок прятался в нору, и на этом охота кончалась. Однажды утром мальчики решили разойтись. Сэм подошел к полю с одной стороны, Ян и Гай — с другой. Сначала казалось, что зверя нигде нет. Но вдруг Гай шепнул: — Вижу! В густой траве, шагах в шестидесяти от мальчиков, Гай разглядел пятнышко серого меха. — Это он! Ян ничего не видел, а Сэм, хотя и заметил что-то, сомневался. В следующую минуту сурок (это действительно был он) встал на задние лапки. Тут уж все увидели его светло-коричневую спинку. — Ну и Ветка! — воскликнул Ян. — Тебя бы назвать Ястребиным Глазом! — Очень хорошо! — обрадовался Гай. — Зови меня так, ну пожалуйста! Очень тебя прошу! — добавил он умоляюще. — Я думаю, Дятел, он заслужил это имя, — сказал Ян. — Он — молодец и ведет себя, как настоящий индеец. — Мы созовем совет и тогда решим, — хладнокровно заявил Дятел. — Теперь за дело! — Послушай, Ветка, не можешь ли ты обойти поле с другой стороны и пробраться между сурком и его норкой? — спросил Великий Вождь. — Вот увидишь, я могу. И ставлю доллар, что… — Послушай, — вмешался Ян, — у индейцев нет денег. — Ну ладно, ставлю свой скальп — вот этот черный скальп против скальпа Сэма, что я первый убью сурка! — Ну, позволь мне убить его первым, а ты это сделаешь вторым, — насмешливо протянул Сэм. — Боишься за свой скальп? — Ты у меня получишь! — пригрозил Сэм.
У каждого мальчика был пучок черных конских волос, который они называли «своим» скальпом и привязывали к макушке веревочкой. — Бросьте ссориться, Великие Вожди, — сказал Бобр. — Давайте договоримся так: если Дятел убьет сурка, он берет скальп Ветки. Если Ветка добудет зверя, ему достанется скальп Дятла. И вдобавок победитель получит большое орлиное перо. Сэм и Ян с нетерпением ждали в лесу, пока Ветка рыскал по полю. В этот день сурок казался особенно дерзким. Он далеко уходил от своей норки и временами совсем терялся из виду. Мальчики уже видели, как Гай подобрался к норе, а сурок этого не заметил. Обычно враги появлялись с другой стороны. Гай, плотно прижавшись к земле, полз по клеверу. Шагов через тридцать он очутился как раз между сурком и его норкой. Зверек по-прежнему лакомился травой и посматривал иногда в другую сторону. Мальчики следили за ним из лесу с напряженным вниманием. А Гай сурка не видел. Мальчики всячески старались жестами показать ему, где сидит сурок. Наконец Гай понял: «Пора стрелять». Он осторожно приподнялся. Увидав его, сурок метнулся к норе, прямо навстречу Гаю. Гай впопыхах выстрелил, но мимо. И тут сурок, прыгнув на Гая, до смерти напугал его. Гай попятился, не зная толком, в какую сторону ему бежать. Сурок хотел проскочить мимо мальчика. Гай в ужасе кинулся в сторону и, споткнувшись, всем телом упал на сурка, оглушив его на какое-то мгновение. Вскочив на ноги, Гай хотел пуститься наутек и тут заметил, что зверек еле дышит. Гай собрал все свое мужество и стукнул сурка по носу. Радостные крики, донесшиеся из лесу, возвестили Гаю о его победе. Когда мальчики подбежали к нему, он стоял в картинной позе: в одной руке высоко держал лук, а в другой — за хвост пушистого зверя.
— Учитесь у меня, как надо стрелять сурков! Смотрите, какой огромный! Наверняка весит пятьдесят фунтов. (Сурок потянул бы на самом деле не больше десяти). — Ура! Да здравствует Третий Вождь Ветка! Теперь уж Гаю нельзя было пожаловаться, что друзья не оценили его победы. — Хорошо бы найти где-нибудь других сурков. Я-то знаю, как их надо ловить. — За это, Ветка, ты получишь «гран ку». — Да, и ты еще обещал звать меня «Ястребиный Глаз»! — напомнил Гай. — Ну, сначала мы созовем Великий совет и обсудим это, — важно сказал Великий Вождь Дятел. — Давайте устроим совет в полдень. Ладно? — Хорошо. — Нет, около четырех! — Да в любое время. — Вы дадите мне имя «Ястребиный Глаз» и еще большое орлиное перо за то, что я поймал сурка, да? И все это в четыре часа. — Можно. Только почему тебе обязательно хочется в четыре? Гай сделал вид, что не расслышал вопроса, и после обеда куда-то исчез. — Наверное, опять не хочет мыть посуду, — решил Дятел. — Да нет, — сказал Второй Вождь. — По-моему, он побежал за своими родными, чтобы те увидели, как его награждают. — Может быть, — согласился Дятел. — Давай тогда устроим такое торжество, будто это особый день в истории! Уж я постараюсь. — Ладно, — сказал Ян. — Ты позови своих. А я уговорю Калеба. — Боюсь, что моих родных еще нельзя свести с Калебом, — ответил Сэм. Было решено, что Сэм пойдет за своей матерью, а Ян тем временем приготовит большое орлиное перо и сдерет шкуру с сурка. Сурок попался крупный; конечно, не с медведя, но Ян все-таки завидовал, что это Гай убил зверька. Оставался еще час времени, и Ян постарался устроить настоящее индейское торжество. Он обрезал когти сурка и нанизал их на шнурок вперемежку с дюймовыми палочками бузины, из которых выдолбил сердцевину. Коготки были неровные — одни длинные, другие короче, — но в целом вышло совсем настоящее индейское ожерелье.
Гай мчался домой, словно на крыльях. Когда он бежал по саду, отец окликнул его, собираясь, наверное, загрузить работой, но Гай стрелой влетел в комнату. — Мама! — крикнул он с порога. — Ты должна меня видеть! Приходи к нам в лагерь к четырем часам. Меня сделают Главным Вождем! Я убил того старого сурка, который чуть не искалечил папу! Ребята ничего не могли сделать без меня. Они тысячу… нет, наверное, миллион раз пробовали поймать сурка. Совсем уж измучились, и тогда я его выследил. Эти мальчишки совсем ничего не видят. Они вообще и в лагере без меня обойтись не могут! Я их учил, как надо охотиться на оленя, потом я их учил и… и… в общем, очень многому. Поэтому они теперь сделают меня Главным Вождем и назовут «Ястребиный Глаз»! Сегодня в четыре часа состоится совет. Приходи и ты, мама! Отец Гая, который вошел в этот момент в комнату, велел сыну немедленно приняться за прополку картофеля, но миссис Бернс удалось уговорить мужа отпустить мальчика. Два часа потребовалось миссис Бернс, чтобы привести в приличный вид своих четырех загорелых дочек. Наконец все они отправились в путь: миссис Бернс одной рукой держала малыша, в другой у нее был кувшин с вареньем. Гай бежал впереди и показывал дорогу. Следом за матерью, держась за руки, вышагивали сестрички. У мальчиков все было готово к большому празднику. В одном углу на ковре из телячьей шкуры восседал совет. Гай еле уместился на шкурке убитого им сурка. Слева от победителя сидел Сэм, а справа — с барабаном — Ян. Посреди типи пылал костер; один край полотнища подняли, и часть гостей разместилась в палатке. Великий Вождь Дятел зажег трубку мира, затянулся, выпустил четыре клуба дыма во все стороны и передал ее Второму и Третьему Вождям, которые проделали то же самое. Маленький Бобр три раза ударил в барабан, требуя внимания, и Великий Вождь начал свою речь: — Старшие Вожди, Младшие Вожди, Храбрецы, Воины, Женщины и Дети сэнгерских индейцев! Когда наше племя воевало с этими… как их… с другими индейцами племени «березовая кора», мы взяли в плен одного воина и подвергли многим пыткам. Но он проявил такое мужество и смелость, что мы приняли его в свое племя… Тут Ян громко крикнул: — Хау! Хау! Хау! — Мы устроили в его честь солнечный танец, но он не загорел, потому что был слишком молод. Поэтому мы назвали его «Ветка». С того времени своими заслугами он добился звания Третьего Боевого Вождя. — Хау! Хау! Хау! — На днях все племя вышло охотиться на старого сурка и потерпело неудачу. Тогда Боевой Вождь Ветка вышел один на свой страх и риск и ударом прикончил старого зверя! Такие подвиги живут в веках! Хотя он и самый младший воин племени, но видит лучше всех и выслеживает зверя быстрее других! Он может видеть, что делается за углом и даже сквозь дерево. Только ночью у него не всегда так получается. Этот человек больше не будет называться Веткой. Совет решил дать ему имя «Ястребиный Глаз»! — Хау! Хау! Хау! Тут Маленький Бобр передал Великому Вождю дощечку, на которой большими буквами было написано «Ветка». — Вот его имя, которое носил он, прежде чем стал великим и знаменитым. Теперь оно будет навсегда забыто. — Сэм бросил в огонь дощечку и сказал: — Ну, посмотрим, молод-зелен ли ты, чтобы сжечь свое прошлое. Потом Маленький Бобр передал Дятлу красивое орлиное перо, украшенное хохолком, с изображением человека с головой ястреба и стрелой перед глазами. — Вот орлиное перо, которым мы награждаем его за славные подвиги и которое говорит всем о его новом имени! Под громкие крики «Хау! Хау!» и барабанный грохот перо торжественно воткнули Гаю в волосы, а на шею надели ожерелье из когтей сурка. — Тот, кто посмеет назвать его Веткой, получит хорошего пинка от Ястребиного Глаза. Снова все кричали: «Хау! Хау!» Гай изо всех сил старался казаться важным и не улыбаться, но у него это никак не получалось: рот его то и дело растягивался до самых ушей. А у миссис Бернс от радости даже слезы на глазах выступили. Все думали, что торжество кончилось, но тут поднялся Ян и начал свою речь: — Вожди, Женщины и Дети сэнгерских индейцев! Наш Великий Вождь Дятел забыл кое о чем. Когда мы шли охотиться на сурка, я был свидетелем спора, который произошел между двумя Вождями. По обычаю нашего племени, они поставили свои скальпы про заклад тому, кто убьет сурка. Спорили Великий Вождь Дятел и Ястребиный Глаз. Ястребиный Глаз, сними скальп у Дятла. Сэм позабыл об этом споре, но теперь он послушно нагнул голову. Гай разрезал веревку и, сняв скальп, издал торжествующий вопль.
