Бихевиоризм и воспитание

Опираясь на эти и подобные им рассуждения, лилипуты полагают, что воспитание детей менее всего может быть доверено их родителям.

Джонатан Свифт. «Путешествия Гулливера»

Бихевиоризм – одна из многих психологических теорий, получивших в прошлом веке широкую популярность. Как у теории, у нее, несомненно, есть множество веских аргументов, и во многих проблемных случаях она может оказаться полезной Моя цель – оценить не бихевиоризм в целом, а только то, как его положения применяют к вопросам воспитания и обучения детей.

Одним из отцов-основателей бихевиоризма был Б. Ф. Скиннер, психолог, который сажал подопытных крыс в специальные клетки («скиннеровские ящики»). В каждой клетке был рычаг и небольшое отверстие. Каждый раз, когда крыса нажимала на рычаг, из отверстия подавалась порция пищи. Крысы быстро научались нажимать на рычаг, чтобы получить еду, и начинали делать это все чаще и чаще. Еда была «поощрением», а сам метод получил название «оперантного обусловливания». Если отсоединить рычаг от механизма подачи еды, первое время крыса будет отчаянно продолжать на него нажимать, но вскоре устанет, а через несколько дней вовсе перестанет это делать. Это назвали «угасанием» закрепленного поведения посредством устранения подкрепления. Если поведение требовалось обратить вспять быстрее, применялось негативное подкрепление: каждый раз, когда крыса нажимала на рычаг, она получала разряд тока.

Вооруженный своими ящиками и бесконечным запасом терпения, Скиннер очень многое узнал о поведении крыс в клетке. В естественной среде обитания он их никогда не изучал. Но даже несмотря на это, Скиннеру в голову пришла гениальная мысль, что его открытия можно применить к людям и что, верно подобрав позитивное и негативное подкрепление, можно сформировать у людей любое поведение. В 1948 году он написал научно-фантастический роман «Уолден-2». Уолден-2 было названием своего рода утопической общины, чьи обитатели добровольно обособились от мира с целью жить по заветам бихевиоризма. В основе их общества лежали методики подкрепления и обучения. В книге, написанной в жанре дидактического романа, довольно недалекий профессор философии по фамилии Касл постоянно засыпает вопросами Фрэйзера, основателя коммуны, давая тому возможность продемонстрировать собственные познания.

В книге в первый год жизни детей воспитывают практически без какого-либо контакта со взрослыми, держа их в индивидуальных кабинках-ящиках с большими окнами. Ящики эти находятся все в одной комнате, но никто за ними даже не приглядывает (по крайней мере, когда герои романа туда заходят, никого из взрослых там нет).

Сквозь окна мы могли видеть младенцев разного возраста. На всех них не было ничего, кроме подгузника, и никаких простыней на кроватках не было. В одной кабинке лежал на животе и спал красный новорожденный малыш. Несколько детей постарше бодрствовали и играли с игрушками. В ближайшей к двери кабинке младенец стоял на четвереньках, прижавшись носом к стеклу, и улыбался нам³⁴.

В романе человек, ухаживавший за младенцами, входит в комнату (которую полушутя прозывает «аквариумом») лишь для того, чтобы устроить гостям экскурсию. Само собой разумеется, что ни о каком грудном вскармливании и речи не идет, ведь матери – источник инфекции:

– А что же родители – тут же спросил Касл. – Разве они их не посещают?

– Ну да, конечно, при условии, что они не больны. Некоторые тут же, в яслях, работают. Другие заходят каждый день или около того, хотя бы на несколько минут. Выносят ребенка на свежий воздух или играют с ним в детской.

Эти дети, которые спят, играют, улыбаются и видят своих родителей каждый день по нескольку минут, никогда не плачут, потому что не испытывают никакого дискомфорта: влажность и температура воздуха в их ящиках идеально сбалансированы, так что им не приходится носить неудобную одежду. Фрейзер без колебания добавляет:

Когда ребенок покидает младшие ясли, ему незнакомы ни расстройство, ни беспокойство, ни страх. Он никогда не плачет, за исключением тех случаев, когда болен.

Любого разумного человека эти слова могут вывести из себя. Утверждение, что дети, почти всю свою жизнь проведшие в стеклянном ящике, ни разу не испытывали расстройства или страха, похоже на дурную шутку. В реальности скиннеровские аквариумы больше всего напоминают больничные отделения для недоношенных младенцев с рядами кювезов. И дети в них, без сомнения, плачут. А одним из наиболее важных достижений в выхаживании недоношенных младенцев стал «метод кенгуру», который заключается в том, чтобы вынимать младенцев из кювезов и давать матерям как можно дольше носить их на руках; доказано, что так дети быстрее набирают вес, меньше подвержены заболеваниям и их сердечный и дыхательный ритм становятся стабильнее (а это показывает, что они меньше страдают)³⁹.

Однако в романе недалекий Касл принимает на веру (естественно, без вопросов), что эти бедные брошенные дети в своих ящиках совершенно счастливы, и даже заявляет, что они испорчены.

– Но готов ли он к реальной жизни? – спросил Касл. – Не можете же вы и дальше вечно защищать их от расстройств и пугающих происшествий?

– Нет, конечно. Но мы можем их к ним подготовить. Можно развить у них невосприимчивость к расстройствам, постепенно вводя препятствия, по мере того как ребенок растет и набирается достаточно сил, чтобы с ними справляться.

Парой страниц дальше Фрэйзер объясняет, какими методами он приучает детей в возрасте от года до шести переносить расстройства.

– Но как вы создаете невосприимчивость к неприятным ситуациям? – спросил Касл.

– Ну, к примеру, приучая детей переносить все более и более болезненные удары током.

Это шокирующее заявление, признание того, что дети подвергаются систематическим пыткам, не вызывает ни у одного из персонажей романа – даже у тех двух, что, якобы, не верят в теории Фрэйзера, – ни малейшего возмущения. Позже он объясняет еще одну, чуть менее экстремальную, «образовательную» методику.

Вот вам такой пример: группа детей возвращается домой после долгой прогулки, они устали и проголодались. Они ожидают, что их покормят, но вместо этого обнаруживают, что пришло время урока самоконтроля: они должны пять минут стоять перед дымящимися мисками с супом.

Я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из педагогов, докторов или психологов предлагал бить детей электрическим током. Однако я встречал десятки советов, напоминающих вторую методику: намеренно заставлять плачущего младенца или ребенка, который чего-то хочет, ждать; тренировать его «откладывать удовлетворение его желаний», «бороться с фрустрацией», «заслужить свою порцию». Некоторым может показаться, что я перегибаю палку, называя подобные методики жестоким и постыдным издевательством над детьми. «Вы преувеличиваете, – скажут они. – Заставлять ребенка пять минут подождать своего ужина, и пытать его электрошоком – вовсе не одно и то же». Ну, по Скиннеру, это ровно одно и то же и есть, это два полностью взаимозаменяемых примера одной и той же методики.

Естественно, ребенку не вредно подождать ужина пять минут. В жизни ему десятки, сотни раз придется ждать чего-нибудь. Ему будет хотеться кушать, а обед еще не будет готов. Или он сядет за стол, а ему скажут, что нужно сначала вымыть руки. Он захочет посмотреть фильм по телевизору – и ему придется ждать его начала. Ему придется ждать рождественского утра, чтобы открыть свои подарки, хотя вот они уже – спрятаны у родителей в шкафу. Младенец может пробудиться и пять минут плакать, потому что мама никак не проснется, ушла в ванную или жарит картошку и не может оставить ее сгореть. Ничто из этого не на несет ребенку вреда. Равно как не нанесет ему (долгосрочного) вреда случайный удар током или если играя он случайно упадет и ушибет либо поцарапает коленку.

Реальный вред от этих «образовательных» методик заключается не в самих совершаемых действиях, а в том, что за ними стоит. Случайно дотронуться до оголенного провода и намеренно ударить ребенка током, дабы тот научился справляться с расстройствами – вовсе не одно и то же. Любой ребенок предпочтет сам случайно удариться во время игры затрещине отца, даже если затрещина менее болезненна. Сказать самому себе: «Я должен потерпеть, потому что ужин еще не готов» или «Нельзя есть, нужно подождать тетю Изабель» – не то же самое, что «Ужин готов, но я не должен есть, потому что родители хотят, чтобы я терпел». Не хотел бы я, чтобы мой ребенок именно таким меня потом вспоминал.

Если ребенок уже достаточно взрослый, чтобы понимать, что с ним делают, полагаю, он будет испытывать ту же злость и унижение, какую в сходных обстоятельствах испытал бы любой из нас. Или, возможно, Скиннер был прав: если подвергать ребенка подобному насилию с самого юного возраста, в конце концов он подчинится, признает, что у него нет никаких прав и что он отдан на милость желаний и прихотей взрослых.

Младенец же не в состоянии понять причины задержки; он никогда не узнает, опоздала его мама, потому что была очень занята или потому что ей этого захотелось. Стало быть, младенец не может отличить одно от другого – но вы-то можете. Агрессию нельзя оправдать тем, что жертва ее не замечает. Аморален сам акт намеренного причинения другому человеку неприятностей. Если сегодня вечером во всем районе отключат свет, вы никогда не узнаете, была ли это реальная авария на электростанции или же это энергетическая компания решила устроить веерные отключения, чтобы приучить людей переносить неприятности и обходиться без электричества. Вы не можете знать этого наверняка, но полагаете, что вариант номер два – из области фантастики. Как могут люди поступать так со взрослыми людьми, намеренно устраивать им неприятности «в образовательных целях»? Нет, так поступают только с детьми.

«Уолден-2» – всего лишь роман, но цель у него далеко не развлекательная. На обложке испанского издания значится:

«Уолден-2» – не для чтения на досуге, автор не пытается нас развлечь. Скиннер верит в описанный им вымышленный мир; во многих американских университетах на кафедрах социологии «Уолден-2» включен в список обязательной литературы³⁴.

Верит в описанный им вымышленный мир! Он сам подтверждает это в своем предисловии, добавленном к роману в 1976 году. В нем он с энтузиазмом рекомендует всем применить его идеи на практике. Сам он никогда не пытался воспитывать детей подобным образом (поговаривали, что он применял эти методы к своей младшей дочери, но на сайте Фонда Скиннера его старшая дочь это активно отрицает)⁴⁰. Ближе всего к реализации теорий Скиннера на практике подошли основатели израильских кибуцев. Дети и младенцы в них спали все вместе, отдельно от родителей. Эксперимент не удался, родителям от этого было так же беспокойно, как и самим детям, и сегодня в кибуцах дети до подросткового периода спят вместе с родителями⁴¹.

Опубликуй Скиннер фальсифицированную научную работу или проведи фальсифицированный эксперимент на вымышленных подопытных, рано или поздно его обман бы вскрылся. Репутации его пришел бы конец, его с позором выгнали бы из университета, а о книгах бы забыли. Но вместо этого он придумал фальсифицированный эксперимент на вымышленных подопытных и не выдал его за настоящий, а опубликовал в качестве научно-фантастического романа. Ирония в том, что многие читатели восприняли его как если бы он был настоящим или, по крайней мере, опирался на научные доказательства, потому что тысячи психологов и учителей прочли его роман и позволили этим домыслам проникнуть в свои убеждения и повлиять на их собственные жизни.

Идея систематически лишать детей заботы и внимания ради развития у них невосприимчивости к расстройствам, как и многие другие оригинальные приложения теорий бихевиоризма, пользуется сейчас популярностью. Но во времена Скиннера они уже были не новы, он лишь попытался придать им видимость научной новизны и веса.

Теперь давайте посмотрим, как упражнениями можно добиться полного подавления аффектов. <...> Одним из таких заданий будет обходиться без любимых вещей. <...> Дайте ребенку фруктов и, когда он протянет к ним свою руку, заставьте ответить на вопрос: «Можешь ли ты отложить этот фрукт на завтра? Можешь ли подарить его кому-то другому?» (Шребер, 1858, цит. по Миллер)³⁵.

Шребер в отличие от Скиннера применял свои теории к собственным детям. Один из них, Даниэль Поль Шребер, считается «одним из самых знаменитых пациентов в истории психоанализа» (он был пациентом Фрейда, написавшего о его случае целую книгу), и специалисты до сих пор спорят, повлияло ли на его последующую душевную болезнь то, как с ним обращались в детстве^42,43. Другой из сыновей Шребера, Даниэль Густав, застрелился в возрасте тридцати девяти лет.

Кьюбелс и Рикарт в своей чудесной книге «Почему ты плачешь?»⁴⁴ приводят другое оправдание теории перенесения расстройств:

Распространенной ошибкой является идея о том, что лучше всего научить ребенка справляться с неприятностями можно, стараясь как можно раньше подтолкнуть его к подобным переживаниям.

С их точки зрения, научиться переносить расстройства должны вовсе не дети, а их родители! То есть это мы должны понять, что определенные вещи расстраивают наших детей и что расстройство это они выражают плачем, криками, истериками и даже ударами и оскорблениями. Это нормальная реакция на фрустрацию, и мы должны научиться мириться с приступами агрессии, не ругать детей за них, не наказывать и не прибегать к абсурдным санкциям.

Несколько мифов о сне

За некоторые из обычаев последующие поколения, бесспорно, сочтут наш век варварским – быть может, за то, с каким упорством мы заставляем детей, и даже грудных младенцев, спать отдельно, а не с родителями.

Карл Саган. «Мир, полный демонов»

Сумерки всегда были хорошим временем для сказок; сказок, которые усыпляют, и сказок, которые не дают уснуть. Многие из них повествуют и о самом сне, и, к сожалению, некоторые из авторов выдают свои сказки за истину.

Сон всю ночь напролет

В аутентичной версии этого мифа ребенок спит девять-десять часов кряду; но в наше время в книгах встречаются еще более безумные пересказы:

Ребенок шести, максимум семи месяцев уже должен уметь засыпать самостоятельно, в отдельной комнате, в темноте и спать всю ночь, не просыпаясь (одиннадцать или двенадцать часов подряд)¹⁵.

Хольер и Смит⁴⁵, применяя подобный подход, утверждают, что спать по двенадцать часов подряд должен уметь любой ребенок в возрасте от трех месяцев.

Все эти эксперты не сообщают, откуда у них такие сведения. Хотелось бы верить, что они их не с потолка взяли, что идея о том, будто здоровые дети с 6 либо с 3 месяцев (а не с 2 или 10) должны спать именно 11–12 (а не 8 или 13) часов, не из пальца высосана.

Я долго искал и наконец нашел научную работу, возможно, положившую начало этому поверью. Это серьезное, добротное исследование, опубликованное в авторитетном медицинском журнале в 1979 г. Доктор Т. Ф. Андерс⁴⁶ наблюдал за двумя группами детей, двух и девяти месяцев от роду. Используя киносъемку, он обнаружил, что 44% двухмесячных младенцев и 78% девятимесячных спали всю ночь. Он не указывает, находились ли эти младенцы на грудном вскармливании, но судя по времени и месту проведения эксперимента (США), большинство этих детей, вероятно, кормились из бутылочки. Все они спали в отдельных кроватках.

Я легко могу представить, как те, кто читали об этом исследовании в 70-е и с тех пор больше в него не заглядывали или слышали о нем из вторых или третьих рук, в конце концов решили, что в норме все шестимесячные младенцы спят всю ночь. Ведь шесть – это же «почти» то же самое, что и девять (а может, они вообще журнал вверх ногами держали?), а 78% – это ведь почти 100%.

А вот и нет, не то же самое. Даже среди здоровых девятимесячных младенцев, кормившихся из бутылочки и спавших в отдельных кроватках, по-прежнему оставались 22% тех, что не спали всю ночь беспробудно.

Однако давайте изучим материалы этого исследования поподробнее: оказывается, под «спать всю ночь» доктор Андерс легкомысленно подразумевал то же, что и большинство его коллег-педиатров: «Ребенок остается в своей кроватке с полуночи до пяти утра». У этого определения есть два проблемных момента:

Если ребенок просыпается, но не плачет или плачет, но остается в кроватке (то есть если родители не берут его на руки – сам он выбраться не в состоянии), считается, что он спал всю ночь. На самом деле съемки показывают, что только 15% двухмесячных и 33% девятимесячных младенцев спали с полуночи до пяти, не просыпаясь.

• Если ребенок просыпается без четверти двенадцать или в 5:15, все равно считается, что он проспал всю ночь, пусть даже матери и пришлось взять его к себе в кровать и утешать с 5:15 до 6:30. Не знаю, как вы, но если мне нужно в семь уходить на работу, и ребенок меня ночью поднимает, между пробуждением в четыре ночи или в шесть утра я особой разницы не вижу. О чем я мечтаю (знаю, знаю: в норме так не бывает, я не вправе требовать или ожидать этого от своего ребенка – но помечтать-то можно!), так это о том, чтобы вообще не вставать ночью ни разу.

Так многие ли дети вообще крепко спят с момента укладывания и до того момента, как их утром вынимают из кроватки – те самые знаменитые 11–12 часов по Эстивилю? Ответ: мы не знаем, потому что родители детей, принимавших участие в том исследовании, оставляли их одних на час меньше, в среднем на 10,5 часа. И только 6% двухмесячных и 16% девятимесячных младенцев спали эти 10,5 часов, не просыпаясь. 84% этих кормившихся из бутылочки и спавших в отдельных кроватках малышей не получали того, что доктор Эстивиль считает «нормальным» 12-часовым сном. Как вы уже могли убедиться выше, при естественном вскармливании и совместном сне процент «нормально» спящих детей упадет еще ниже.

Кто же решает, что есть норма? Сначала нам навязывают произвольное, абсурдное определение нормального сна, противоречащее научным данным и столь непревзойденное в своей строгости, что ему удовлетворяют лишь 15% здоровых детей. Затем утверждают, что те дети, которые не соответствуют этим критериям, страдают от «расстройств сна» и, если не принять мер, «последствия будут весьма печальны»:

У младенцев и маленьких детей – плаксивость, капризы, плохое настроение, неспособность сосредоточиться, зависимость от взрослых, возможные проблемы с ростом. У детей школьного возраста – падение успеваемости, неуверенность в себе, застенчивость, приступы раздражения¹⁵.

Никаких научных работ, подтверждающих эти угрозы, также не приводится. Однако на угрозах весь этот метод и строится, ведь, выложи они родителям все начистоту, к примеру: «Если ваш ребенок несколько раз за ночь просыпается, это совершенно нормально и никак ему не навредит. Но вас это раздражает? Тогда вот вам простой метод, как сделать, чтобы ребенок перестал быть обузой», – скажи они родителям это, немногие решились бы применить прописанную ими «методику лечения». Нет, намного выгоднее заставить родителей думать, что это необходимо для блага их ребенка.

Ну и, наконец, этим 85% родителей внушают, что не прочитай они книгу г-на Эстивиля, их «ненормальные» дети никогда не смогут «исцелиться»:

...Придерживайтесь того, о чем написано в этой книге, не применяйте методов, смысл которых вам не объяснили.

С такой-то оговоркой коммерческий успех этой книге обеспечен!