Уходите, пока он не уснул

Оказывается, нельзя позволять ребенку засыпать у вас на руках, или укачивать его в кроватке, или петь ему колыбельную, или сидеть с ним, пока он не уснет. Сторонники этого мифа доходят даже до того, что настаивают: если вдруг ваш ребенок уснул не в своей кроватке (покажите мне родителей, ребенку которых не случалось засыпать в машине!), его необходимо разбудить и уложить на положенное место бодрствующим.

Миф о необходимости засыпать в одиночестве оправдывают поверьем, будто, засыпая, младенцы неким чудесным образом запоминают все, что их окружает. Так что если, проснувшись посреди ночи, ребенок вдруг не увидит все в точности таким же, как было, когда он засыпал, он запаникует и ударится в плач: Ребенок должен ассоциировать сон с набором окружающих предметов, остающихся рядом с ним на всем протяжении ночи: кроваткой, медвежонком и т. п.¹⁵

Иными словами, когда ваш ребенок ночью плачет и зовет маму, он делает это чисто автоматически, по привычке, просто потому что видел вас, засыпая. Роль матери может с успехом исполнять плюшевый медведь, и у него есть то преимущество, что он может оставаться с ребенком и утешать его в течение всей ночи, в отличие от вас. Почему – в отличие от вас? Потому что матерям не хочется всю ночь терпеть ребенка, а игрушечным медвежатам это без разницы. Но что если вам хочется его терпеть, хочется быть рядом? Это не имеет значения, извольте делать, что вам специалисты говорят, и точка.

Любопытно, что среди этих окружающих предметов исповедующие данную гипотезу часто упоминают мобиль, висящий над кроваткой, или картинку на стене. То незначительное обстоятельство, что, просыпаясь среди ночи, ребенок оказывается в кромешной темноте и потому ничего этого видеть не может (отчего, согласно этой теории, он должен тут же начать плакать, чтобы кто-нибудь включил ему свет), веры их ничуть не умаляет Что же тогда насчет детей, которые засыпают светлым летним вечером, а просыпаются темной ночью? Или тех, что засыпают под бормотание телевизора, долетающее из соседней комнаты или соседнего дома, а просыпаются в полной тишине? Почему исчезновение некоторых элементов окружающей обстановки ребенка, как видно, ничуть не беспокоит? Быть может, есть разные категории предметов обстановки, быть может, одни для ребенка важнее других?

Проведем эксперимент. Мамы, возьмите своего ребенка с его игрушкой сегодня вечером к себе в кровать. Попросите мужа на цыпочках прокрасться в комнату в первом часу ночи, взять игрушку и пойти спать на другой кровати. А завтра повторите то же самое наоборот: попросите мужа тихонько разбудить вас в час ночи и уходите вместе с ним спать в другую комнату, а ребенка оставьте одного с игрушкой. Думаете, в обеих ситуациях он отреагирует одинаково? Конечно, нет. Если муж заберет игрушку, ребенок даже не пикнет (если только это не Та Самая Игрушка, одна из тех, с которыми дети никогда не расстаются; то, что психологи называют переходным объектом. Такие игрушки всего лишь замещают мать; дети, которых часто обнимают и берут спать с собой, редко заводят себе переходные объекты, потому что в них не нуждаются).

Просыпаясь среди ночи, ребенок плачет и требует вовсе не последний предмет, что он видел, и вообще не предмет – он зовет живого человека. И вовсе даже не любого. Если ваш ребенок уснул на руках у постороннего человека, кого он позовет посреди ночи – его или вас, свою маму?

Есть ли хоть какое-то доказательство того, что дети, которые, засыпая, видят родителей, просыпаются чаще? Единственные исследования, проведенные с целью подтвердить эту гипотезу, – это работы американских ученых доктора Адэра и коллег. В первом своем исследовании66 они обнаружили, что каждый третий девятимесячный младенец засыпал в присутствии родителя. За неделю, предшествовавшую исследованию, дети, засыпавшие одни, за ночь пробуждались три раза, а те, кому необходимо было присутствие взрослого, шесть раз. Ученые предположили, что имеет место причинная взаимосвязь (присутствие взрослого при засыпании заставляет детей просыпаться), однако легко представить себе иные возможные объяснения. Например, учитывая, что педиатры и авторы книг по уходу за детьми, особенно в англоязычных странах, годами убеждали родителей оставлять детей засыпать в кроватках одних, можно предположить, что родители, не следовавшие их советам, наверняка поступали по-своему и в других аспектах воспитания детей. Или же родители чувствовали необходимость оставаться с ребенком именно потому, что тот плохо спал. Или, быть может, они были из тех родителей, что с большей готовностью откликаются на нужды своих детей, и потому ночью чаще прибегали на их плач (критерием пробуждения по ночам, по доктору Адэру, было то, что родителям приходилось вставать и идти успокаивать ребенка; количество пробуждений, на которые не обращали внимания, не подсчитывалось).

Во втором своем исследовании⁶⁷ те же ученые выдали родителям четырехмесячных младенцев письменную инструкцию оставлять тех засыпать в кроватках одних и даже будить, если те случайно уснут в их присутствии. Спустя девять месяцев родители должны были заполнить такой же, как и в первом исследовании, опросник. Дети из первого исследования выполняли роль контрольной группы. Процент родителей, остававшихся с детьми до того, как те уснут, упал с 33% до 21%. Среднее число ночных пробуждений в неделю сократилось с 3,9% до 2,5%, а процент детей, пробуждавшихся за неделю семь и более раз, снизился с 27% до 14%. Среди детей, участвовавших в этом эксперименте, те, что засыпали одни, просыпались лишь 1,6 раза в неделю, сравните с 6 разами в неделю у тех, кто засыпал в присутствии родителя. Авторы исследования пришли к выводу, что их метод чрезвычайно эффективно снижает количество пробуждений. Однако они никак не объяснили то, каким образом, изменив поведение лишь 12% родителей, они смогли чрезвычайно эффективно» заставить засыпать самостоятельно на 13% больше детей (это как если бы они сказали: «Наш антибиотик настолько эффективен, что из двенадцати пациентов выздоровели тринадцать!»).

Удивляет также то, что в первой группе дети, засыпавшие самостоятельно, просыпались 3 раза, а во второй – 1,6 раза, почти вдвое реже. Чем объяснить такое значительное расхождение, если и тех и других якобы укладывали одинаково? Либо число пробуждений колеблется случайно и потому не может считаться значимым показателем (в таком случае какой вообще смысл всего этого исследования?), либо во втором случае родители делали что-то, чего не делали прежде. Мне стало интересно, так что я написал авторам этого исследования и попросил копию инструкции, которую они выдавали участвовавшим в эксперименте родителям. Оказалось, что помимо рекомендации оставлять ребенка засыпать в кроватке одного, в ней также говорилось, что, если ребенок ночью проснется, родители «должны подождать несколько минут» и только затем подходить к нему – на тот случай, если ребенок заснет самостоятельно (Робин X. Адэр, личное письмо, 1992). Можно предположить, что часть родителей следовала обеим рекомендациям, а часть обе их проигнорировала. Родители, позволявшие ребенку засыпать в их присутствии, прибегали к нему, как только тог просыпался. А те, кто оставляли его засыпать самостоятельно, ночью делали вид, что не слышали плача, и не приходили. Учитывая, что за пробуждение считались только те случаи, когда родители приходили к ребенку, вторая рекомендация исследователей искажала результаты эксперимента и вносила ложную связку между оставлением ребенка засыпать в одиночестве и игнорированием плача.

Дети, кровати и секс

Говорят, что присутствие в спальне детей мешает интимной жизни их родителей. Но это неправда. Когда дети спят, они спят очень-очень крепко; и когда ребенок спит в постели родителей, его можно взять и ненадолго переложить в кроватку. Конечно, он может внезапно проснуться, но такое может случиться и в отдельной комнате, и если в течение двух минут к нему никто не подойдет, ребенок в любом случае примется кричать изо всех ил. К тому же день не ограничивается вечером, а дом – спальней. Если вы не можете придумать, как вам уединиться, пеняйте не на ребенка.

Экстремальная версия этого мифа гласит, что женщины могут класть детей в свою постель специально как преграду для мужа:

Если в отношениях родителей есть напряженность, совместный сон с ребенком может помочь им избежать конфронтации и интимной близости <...> вместо того чтобы помогать ребенку, вы пользуетесь им для того, чтобы избежать необходимости решать собственные проблемы¹⁷.

Мне подобные замечания кажутся просто оскорбительными. Конечно, у некоторых супружеских пар есть проблемы, но почему эти нехорошие люди, видя ребенка в родительской кровати, думают сразу об этом? Почему никому не приходит в голову утверждать противоположное: «Если в отношениях матери и ребенка есть напряженность, совместный сон с мужем может помочь им избежать конфронтации и близости кормления <.. > и вместо того чтобы помогать мужу, вы пользуетесь им для того, чтобы избежать необходимости решать собственные проблемы»?

Подобное замечание оскорбительно как для матери (автор обвиняет ее в том, что она не любит своего мужа, лишь за то, что она любит ребенка), так и для отца. Если у вас нормальный муж, для того чтобы избежать интимной близости хватает обычного «у меня болит голова». Если бы ваш муж был грубым животным, не принимающим отказа, думаете, его остановило бы присутствие младенца? А даже если бы это было единственным, что защищает женщину от насилия со стороны собственного мужа, кто дал бы нам право не позволять ей отчаянно цепляться за это, последнее средство?

Полезный плач

С большим удовлетворением он взирал на свою любезную супругу и поощрительным тоном просил ее хорошенько выплакаться, так как, по мнению врачей, это упражнение весьма полезно дм здоровья. «Слезы очищают легкие, умывают лицо, укрепляют зрение и успокаивают нервы, – сказал мистер Бамбл. – Так плачь же хорошенько>.

Чарлз Диккенс. «Оливер Твист»

Плач – очень полезное для здоровья занятие, он прекрасно вентилирует легкие.

Фриц Штирниман. «Ребенок»

Подумать только, и пульмонологи до сих пор не в курсе! Плач, вполне может статься, – лучшее лечение от хронических бронхитов и астмы! Но я здесь собираюсь говорить вовсе не о плаче и его воздействии на легкие – идее настолько избитой, что Диккенс высмеивал ее еще за сто лет до того, как Штирниман со всей серьезностью возродил эту концепцию. Нет, я хочу обсудить новую, намного более коварную теорию.

Доктор Алета Солтер рекомендует обращаться с детьми с любовью и уважением, почаще их обнимать, спать вместе с ними и кормить грудью. Многие матери, чьим идеям это созвучно, с удовольствием читают ее книги. Однако когда речь заходит о плаче, она позволяет себе несколько более чем спорных утверждений. Во-первых, она приписывает плачу странную выделительную функцию, словно он работает в тандеме с почками68:

Исследования показывают, что «хорошо поплакать» полезно в любом возрасте и что при стрессе слезы восстанавливают химический баланс в организме.

И конечно же, если плач полезен вам, нужно давать поплакать и детям.

Но если ребенок продолжает жаловаться и капризничать даже после того, как мы удовлетворили все его первичные потребности, его нужно взять на руки, обнять и с любовью дать выплакаться.

Я готов согласиться с фразой «удовлетворить все его первичные потребности» (да и не только первичные). Мы действительно не всегда можем сказать, что не так с нашим ребенком, можем перепробовать все, а тот все равно безутешен, и в такие моменты лучше всего обнять ребенка и дать почувствовать, что мы его любим, что мы рядом. Но проблема в том, что доктор Солтер, как представляется, вообще против того, чтобы плачущих детей утешали.

В детстве родители наверняка пытали утешить нас, когда мы плакали. Быть может, давали нам каждый раз игрушку или конфетку или укачивали, думая, что именно этого нам и не хватало.

Она думает, что укачивание, колыбельные, кормление по требованию, развлечения или игры – это все репрессивные меры по недопущению слез и потому – зло. Некоторые матери под влиянием ее теории прекращают утешать своих детей. И когда те – вполне предсказуемо! – начинают плакать еще сильнее, доктор Солтер пытается убедить их в том, что это – хороший знак: наконец-то ребенок выпускает накопившиеся слезы, которые мы своими нежностями подавляли.

Я не верю в эту теорию. Это все та же самая старая идея дать ребенку выплакаться, но только прикрывающаяся новой гипотезой, столь же абсурдной, сколь и та, что плач вентилирует легкие. Доктор Солтер лишает ребенка права слова: если мать думает, что ребенок голоден, она дает ему грудь, чтобы он поел. Но если она думает, что ребенок не голоден, она решает, что тому просто нужно поплакать. Но кто дал ей право решать, голоден ее ребенок или нет, хочет он грудь или хочет поплакать? Предвидя, что у матерей для этого нет объективного основания, доктор Солтер предлагает вернуться к жесткому распорядку кормлений: если ребенок плачет не по расписанию, очевидно, что он «не может» быть голодным. Часы лучше разбираются в потребностях ребенка, чем он сам! По сути она предлагает родителям сказать ребенку: «Если я тебя укачаю, обниму, дам грудь или игрушку, ты перестанешь плакать, но я ничего этого не сделаю, потому что хочу, чтобы ты плакал. Но я всегда готова просто взять тебя на руки, даже если просишь ты меня вовсе не об этом». Мне это кажется абсурдным и жестоким.

Я верю в то, что дети, как и взрослые, плачут, чтобы что-то выразить, чтобы попросить нас о помощи. В норме, когда рядом никого нет, мы плачем или улыбаемся молча. Во всеуслышание мы плачем или смеемся, когда мы в компании, когда нас кто-то может услышать. Дети плачут, чтобы мы что-то сделали, а не чтобы мы стояли и смотрели на них. Если после того, как мы хорошенько поплакали, мы и чувствуем себя лучше, так это не оттого, что мы вывели из организма вредные вещества, а оттого, что плач заставил других что-то предпринять, что нас кто-то утешил, позаботился о нас⁵.