Работы Malia переведены на многие европейские языки – в русском переводе статья «К мавзолею Сталина» появилась в 1990 г. в № 2 журнала «Страна и мир» (Мюнхен). Привожу отзыв одного из русских читателей: «Статья действительно блестящая, пессимистическая по отношению к перестройке, предсказывающая углубление кризиса и попытку военного переворота». – Продолжено в 1991 г.
294 Вот отрывки из статьи Ираклия Андроникова, помещенной в «Литературной газете» 26 мая 1962 г. «Улыбка без причины (По поводу заметки В. Назаренко)»: «…Вы нарочно сдвинули смысловые акценты, объявили второстепенное главным, представили дело в заведомо искаженном виде… и статья Эммы Герштейн “Вокруг гибели Пушкина” превратилась в нечто бессмысленное, нелепое, пошлое. Если Вы ее не поняли, позвольте, я Вам разъясню.
“Пушкина рукой Дантеса убило великосветское общество…” Эта истина, давно известная каждому школьнику, обоснована только в общих чертах. А подробности исследователи продолжают уточнять с каждым годом. Догадки подкрепляются новыми данными, предположения становятся истиной. Эмма Герштейн – талантливый советский исследователь, сделавший много ценных открытий в биографии Лермонтова, – потратила годы, чтобы прочесть зашифрованные дневники императрицы – жены Николая I. Она разобрала записи, которые, как казалось императрице, никогда и никем не будут прочитаны – “Записи для себя”. И вот впервые мы узнаем, с какой поразительной наглостью и развязностью держался убийца Пушкина при дворе, с какой фривольностью позволял себе обращаться даже с самою императрицей. Мы узнаем имена тех, кто ему покровительствовал, кто направлял и ободрял его – это были ближайшие друзья жены императора, жесточайшие ненавистники Пушкина, жадная толпа палачей гения, окружавшая царский трон. И рассказ о том, как преследовали Пушкина придворные молодцы, знающие о своей безнаказанности, не возбуждает у меня, товарищ Назаренко, улыбки. Он возбуждает негодование и ужас. И я не пойму, что рассмешило Вас и что, собственно, составляет предмет Вашего фельетона?..»
295 Привожу это письмо полностью:
«В февральском номере вашего журнала опубликована статья Эммы Герштейн “Вокруг гибели Пушкина”. Из дневников и писем жены царя Николая I установлены некоторые обстоятельства, новые факты, характеризующие ту светскую чернь, “жадною толпой стоящую у трона”, которая так злобно и целеустремленно преследовала поэта. Разумеется, можно оспаривать те или иные оценки и выводы автора, но совершенно бесспорно, что статья в целом плод серьезной, добросовестной и компетентной научно‑исследовательской работы и что такие исследования полезны и необходимы для истории литературы.
Между тем в майском номере журнала “Октябрь” помещен фельетон “В покоях императрицы”, который в тоне чрезвычайно развязного, пошлого зубоскальства попросту отвергает и статью Э. Герштейн и вообще исследования такого рода.
Все, кому дороги честь и достоинство нашей словесности, должны решительно осудить такое злоупотребление страницами журнала, органа Союза Писателей.
Анна Ахматова, Вс. Иванов, С. Бонди, С. Маршак». (См. НМ, 1962, № 7.)
296 Аркадий Викторович Белинков (1921 – 1970) – публицист и литературный критик. Арестованный в 1943 году, на последнем курсе Литературного Института, Белинков провел в тюрьмах и лагерях 13 лет и возвратился в Москву в 1956 году тяжелобольным. В 1960 г. в издательстве «Советский писатель» вышла книга Белинкова «Юрий Тынянов», имевшая большой успех среди читателей и в прессе. В 1961 году Белинков был принят в Союз Писателей, а в 1965‑м книга о Тынянове была издана вторично. В 1967 г. Белинкову разрешено было, по приглашению друзей, съездить в Польшу; в 1968‑м, тоже по частному приглашению – в Югославию. Из Югославии Белинков поехал в Венгрию, а из Венгрии нелегально перебрался в ФРГ.
После книги о Тынянове Белинков начал работать над книгой об Олеше. В 1968 году, в журнале «Байкал» (№ 1 и № 2) были напечатаны отдельные главы из этой книги под общим названием «Поэт и толстяк».
Перебравшись на Запад, Белинков поселился в Америке. Он читал лекции в Йельском университете и был профессором в Индианском. Последние статьи А. Белинкова – «Страна рабов, страна господ» и «Победа Ахматовой» опубликованы посмертно в 1972 г. в Лондоне, в альманахе «Новый Колокол», им основанном.
Книга об Олеше под названием «Сдача и гибель советского интеллигента» издана в 1976 г. в Мадриде. Главы из этой книги в настоящее время напечатаны в России в сборнике «Возвращение» (М.: Сов. писатель, 1991). Публикация и послесловие Б. Сарнова.
297 …раньше он писал какие‑то мутные поэмы. – Одной из таких «мутных поэм» А. А. считала «Таньку», ходившую по рукам в пятидесятые годы. Как и многие другие читатели (например, С. Маршак), Ахматова впервые оценила дарование Манделя‑Коржавина, когда в 1961 году в сборнике «Тарусские страницы» появился цикл его лирических стихотворений: «Над книгой Некрасова», «Ни трудом и ни доблестью», «От дурачеств, от ума ли» и др.
В 1947 г. Наум Моисеевич Мандель (р. 1925) был арестован; вернулся в Москву в 1954‑м; первая книга стихов Н. Коржавина – «Годы» – вышла в свет в 1963 году, а первая публицистическая статья – «В защиту банальных истин» – появилась в 61‑м, в «Новом мире», № 3. Там же, в 1963‑м, в № 3 помещено эссе Коржавина «Лирика Маршака», а в «Вопросах литературы» № 4 – в 1967‑м – «Поэзия А. К. Толстого».
В 1973 году Коржавин эмигрировал и живет ныне в Соединенных Штатах.
Стихотворение о «рижском кладбище», поминаемое Анной Андреевной – это «Братское кладбище в Риге». Напечатано оно уже за границей.
Литературная деятельность Н. Коржавина с большой интенсивностью продолжалась на Западе; во Франкфурте‑на‑Майне вышли два его сборника: в 1976‑м – «Времена», куда включены стихи, написанные на родине и за границей, а в 1981‑м – «Сплетения». В 1974‑м и 1975 в журнале «Континент» в №№ 91 и 95 появились два литературных эссе Н. Коржавина, написанные еще на родине: «Судьба Ярослава Смелякова» и «Игра с дьяволом» (разбор стихотворения Александра Блока «К Музе»); в 1984‑м – послесловие к книге Булата Окуджавы «Проза и поэзия» (Франкфурт‑на‑Майне).
На Западе развернулось и публицистическое дарование Н. Коржавина. См., например, статьи: «Психология современного энтузиазма» («Континент», 1976, №№ 8 и 9); «А был ли Сталин‑то?» (там же, 1981, №№ 39 и 40); открытое письмо Генриху Беллю («Страна и мир», 1984, № 11).
Написал Коржавин и об Анне Ахматовой. Статья «Анна Ахматова и “Серебряный век”» вышла сначала на Западе, в 1987 году, в «Гранях» (№ 144), а затем и у нас в «Новом мире» (1989, № 7).
В 1992 году появились в «Новом мире», в № 7 и № 8, мемуары «В соблазнах кровавой эпохи». В том же году в Москве издан и сборник стихотворений Н. Коржавина «Время дано».
298 В это время К. Чуковский работал над статьями о русском языке, появившимися 6 и 13 октября 1962 г. в «Литературной газете» («О складе и ладе» и «Образ и слово»). Впоследствии обе эти статьи, в переработанном виде, вошли во второе издание книги «Живой как жизнь» (М., 1963).
299 Академик Михаил Павлович Алексеев (1896 – 1981) – знаток английской и французской литературы, автор многочисленных исследований о Шекспире, Чосере, Филдинге, Свифте, Байроне, Монтене, Вольтере, Дидро; автор «Очерка по истории англо‑русских литературных отношений XI – XVII вв.», а также работ о взаимодействии русской и западноевропейской культуры и о влиянии русской на европейскую. В 1959 году академик Алексеев сделался председателем Пушкинской комиссии АН СССР, членом которой была и Ахматова.
Банкет, о котором рассказывает мне Анна Андреевна, состоялся в Академическом городке в Комарове, где у Алексеева дача. («Будка», как и все дачи Литфонда, расположена близ Академического городка.)
После кончины Ахматовой М. П. Алексеев выступил с некрологом, напечатанном во «Временнике Пушкинской комиссии АН СССР…» (Л.: Наука, 1967). Он отмечал, что «весь строй ее поэзии неоднократно обнаруживал родственную связь с пушкинской лирикой – простотой и ясностью чеканного слова, подсказанного напряженностью и глубиной сердечных волнений». Значительным вкладом в пушкиноведенье признает Алексеев и три статьи Ахматовой, опубликованные к тому времени: «Последняя сказка Пушкина» (1933), «“Адольф” Бенжамена Констана в творчестве Пушкина» (1936) и «“Каменный гость” Пушкина» (1958).
300 В 1962 году Нобелевскую премию по литературе получил действительно американец: но не поэт Роберт Фрост (1874 – 1963), а прозаик Джон Стейнбек (1902 – 1968).
301 Митя Гумилев – Дмитрий Степанович Гумилев (1884 – 1922) – моряк, старший брат поэта. Никакие воспоминания его жены – посвященные специально Анне Ахматовой, мне неизвестны. Возмущение Анны Андреевны могли вызвать воспоминания о Николае Степановиче, где упоминается и она. Они опубликованы в 1956 году, в «Новом журнале», кн. 46. Не знаю, читала ли их Ахматова, но если прочла, ее должно было особо возмутить рассуждение мемуаристки об участии Николая Степановича в Таганцевском заговоре потому, что самое существование заговора Ахматова отрицала. Об этом см. «Записки», т. 3.
302 Борьбу за то, чтобы повесть об «одном дне з/к» дошла до читателей, вел в течение одиннадцати месяцев Твардовский, главный редактор журнала «Новый мир». Все перипетии сложной борьбы за напечатание «Ивана Денисовича» изложены А. Солженицыным в очерках литературной жизни «Бодался теленок с дубом». В книге поминается имя Корнея Чуковского. Привожу отрывок из записей Корнея Ивановича:
«9 апреля [1962]. Твардовский… принес мне рукопись некоего беллетриста о сталинских лагерях.
13 апреля. Я пришел в восторг и написал краткий отзыв о рукописи». («Дневник», с. 308 – 310.)
Я имею возможность привести этот отзыв целиком. (Говоря об авторе, К. Чуковский называет его «А. Рязанский» – под таким псевдонимом рукопись была представлена в «Новый мир».)
«ЛИТЕРАТУРНОЕ ЧУДО
Шухов – обобщенный характер русского простого человека: жизнестойкий, “злоупорный”, выносливый, мастер на все руки, лукавый – и добрый. Родной брат Василия Теркина. Хотя о нем говорится здесь в третьем лице, весь рассказ написан ЕГО языком, полным юмора, колоритным и метким. Автор не щеголяет языковыми причудами (как Даль, Мельников‑Печерский, Ал. Ремизов), не выпячивает отдельных аппетитных словечек (как безвкусный Лесков); речь его не стилизация, это живая органическая речь, свободная как дыхание. Великолепная народная речь с примесью лагерного жаргона. Только владея таким языком и можно было прикоснуться к той теме, которая поднята в этом рассказе. Тема эта – злое мучительство, ставшее нормой людских отношений, многолетние страдания ни в чем неповинных людей, оказавшихся во власти организованных и вооруженных мерзавцев. Шухов, как и его товарищи по каторге, не совершил никаких преступлений. При помощи лютых побоев и пыток следователи принудили его объявить себя изменником родины. Остальные “зэки” (за исключением одного) тоже не знают за собой ни малейшей вины: “шпионы деланные, с нарошки: по делам проходят как шпионы, а сами пленники просто”. Другой более слабый автор непременно ударился бы в публицистику, стал бы проклинать и вопить. Но А. Рязанский – и в этом его величайшая сила – ничем не выражает своего страстного гнева. Он не публицист, а летописец. Ровным голосом, неторопливо, спокойно он изображает час за часом все поступки и мысли Шухова, который, благодаря своему цепкому, гениально‑злоупорному характеру, чувствует себя даже счастливым среди ежеминутных беззаконий, насилий, глумлений над его человеческой личностью. В сущности, рассказ можно бы назвать “ Счастливый день Ивана Денисовича”. Впрочем, трагическая ирония автора и без того ощутима на каждой странице.
Словом: с этим рассказом в литературу вошел очень сильный, оригинальный и зрелый писатель. Уже одно описание работы Ивана Шухова, его упоения работой кажется мне классическим. В каждой сцене автор идет по линии наибольшего сопротивления и всюду одерживает победу. Конечно, было бы ужасно, если бы редакция вздумала “исправлять” его текст. Если в тексте встречаются такие, например, конструкции, как “Не угостит ли его Цезарь покурить?”, “Кружь пошла по телу” – здесь сила, а не слабость писателя. Мне даже страшно подумать, что такой чудесный рассказ может остаться под спудом. Ничего нецензурного в нем нет. Он осуждает прошлое, которого, к счастью, уже нет. И весь написан во славу русского человека. Очень жалко, что приходится выбрасывать такие слова, как “смехуечки”, “фуяслице”, “фуемник”. Здесь они хороши и уместны.
Украинские фразы Павла следует, мне кажется, проверить.
Корней Чуковский»
303 В настоящее время усилиями историков, архивистов и стариков‑свидетелей установлено множество мест в СССР, куда сотнями и тысячами свозили и где закапывали тела расстрелянных. Установлены также и места расстрелов, – впрочем, еще далеко не все. О месте расстрела Гумилева Анна Андреевна сообщила в ноябре 62 года и Ю. Г. Оксману. В своем дневнике Юлиан Григорьевич пересказывает ее слова не вполне точно: «недалеко от Сестрорецка, около станции Бернгардовка». (Сб. «Воспоминания», с. 442.) Бернгардовка – это одна из станций по Ириновской железной дороге, а не по Финляндской, где расположен Сестрорецк.
304 …ваша повесть. – «Софья Петровна». Отказ «Нового мира» был к тому времени Анне Андреевне уже, конечно, от меня известен; но в записях своих об Анне Ахматовой я никаких разговоров на эту тему не нахожу. Предложена была «Софья Петровна» «Новому миру» 6 ноября 1961 г.; отказ сообщили мне 5 января 1962 г.; ознакомилась я с «внутренней рецензией» Твардовского – резко отрицательной – в самом конце января 62‑го. Отметив, что моя героиня не чувствует «фона общенародной жизни», Твардовский оканчивал: «…скучно читать это литературное сочинение на острую тему (курсив мой. – Л. Ч.), потому что сочинительство здесь ничего не стоит. В повести никого не жалко, ничего не страшно, так как все пострадавшие (директор, парторг, сын героини, друг сына и др.) – все это не живые люди, чем‑то успевшие стать нам дорогими и близкими, а всего лишь условные литературные обозначения, персонажи. Подробнее говорить об идейно‑художественной несостоятельности повести нет необходимости. Автор не новичок, не начинающий, нуждающийся в литературной консультации, а многоопытный литератор и редактор, только взявшийся, по‑моему, не за свое дело. Для “Нового мира” повесть во всяком случае совершенно непригодна».
305 Вся пересказанная мною Анне Андреевне история изложена М. О. Гершензоном в его статье «П. Я. Чаадаев. Жизнь и мышление» (СПб., Типография М. М. Стасюлевича, 1908). В 1989 году та же работа опубликована в сб.: М. О. Гершензон. Грибоедовская Москва; П. Я. Чаадаев; Очерки прошлого. М.: Московский рабочий.
Книгу же Герцена «О развитии революционных идей в России» – см. Герцен, т. 7.
306 А. А. не вполне точно пересказала обстановку допросов Жанны д’Арк. В опубликованных протоколах процесса обстоятельства отречения запечатлены иначе. 24 мая 1431 года Жанну привели на кладбище, заставили взойти на помост, она увидела палача и тележку, в которой ее отправят на казнь и, главное, выслушала приговор: если она не признает себя виновной, – ее сожгут. Тогда она произнесла требуемые судьями слова отречения. Однако 27 мая 1431 года она снова надела мужское платье и, как указано в протоколе, взяла свое отречение обратно. В протоколе значится: «De peur du feu elle a dit ce qu’elle a dit» («Т, что она сказала, было сказано ею из страха перед огнем». – См.: В. И. Райцесс. Процесс Жанны д’Арк. М.; Л.: Наука, 1964, с. 117). Автор этой книги ссылается на подлинные документы процесса, опубликованные в 1960 г. во Франции: Procés de condamnation de Jeanne d’Arc, édite par la Société de l’histoire de France. Texte établi et publié par Pierre Tisset. Paris, 1960, v. 1, p. 397.
307 Стихи Марины Цветаевой в пятидесятые и шестидесятые годы ходили по рукам в списках; в печати они стали появляться лишь постепенно. Я запомнила «Куст» по одному из списков в том виде, в каком эти стихи впоследствии были опубликованы в «Новом мире» (1965, № 3). Я и не подозревала тогда, в 1962‑м, что в черновиках и вариантах этого стихотворения упоминается и Анна Ахматова:
…Что нужно кусту – от меня:
Меня – и Ахматовой Анны.
(Этот набросок опубликован в книге: Марина Цветаева. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1990, с. 683. [Библиотека поэта. Большая серия. 3‑е изд.]
…Я не видел, не увижу Ваших слез.
Не услышу я шуршания колес,
уносящих Вас к заливу, к деревам,
по Отечеству без памятника Вам.
Умирания, смертей и бытия
соучастник, никогда не судия,
опирая на ладонь свою висок,
Вы напишете о нас наискосок –
в теплой комнате, как помнится, без книг,
без поклонников, но также не для них,
без читателей, без критиков и без
всех людей – стихотворенье для небес.
Там, быть может, Вы промолвите: Господь,
этот воздух загустевший только плоть
душ, оставивших призвание свое,
а не новое творение Твое.
309 С Фридой Абрамовной Вигдоровой А. А. (как и я) познакомилась в эвакуации, в Ташкенте; там Ф. Вигдорова была корреспонденткой газеты «Правда» и не без ее инициативы стихотворение Ахматовой «Мужество» оказалось напечатанным в «Правде» 8 марта 1942 г.
«Имя педагога, журналистки и писательницы Фриды Абрамовны Вигдоровой (1915 – 1965) приобрело особую известность в конце пятидесятых – начале шестидесятых годов. Своими выступлениями в печати (“Известия”, “Комсомольская правда”, “Литературная газета” и др.) ей не раз удавалось способствовать восстановлению справедливости». См. Лидия Чуковская. Открытое слово (М.: ИМА‑Пресс, 1991, с. 4 – 7). Последним из подвигов Фриды Вигдоровой была художественно‑документальная запись двух судов над Иосифом Бродским (18 февраля и 13 марта 1964 года) и организация защиты осужденного. Об этом см. подробно в моих «Записках», т. 3.
Перу Ф. Вигдоровой принадлежат повести «Мой класс» (1949), «Дорога в жизнь», «Это мой дом» (1957), «Черниговка» (1959) и др. Многое осталось ненапечатанным, например, «Девочки» (дневник матери), о котором К. Чуковский отзывался как о лучшем из материнских дневников, а также «Из блокнотов журналиста» и «Из депутатского блокнота».
310 «Наташа», «Старик Державин», «Красная осень» – см. сб.: Д. Самойлов. Второй перевал. М.: Сов. писатель, 1963; «Я рано встал» – см. сб.: Д. Самойлов. Дни. М.: Сов. писатель, 1970. Все четыре стихотворения опубликованы также в «Двухтомнике‑С».
311 «Георгий Иванов – парижанин, эмигрант в буквальном смысле слова. Ахматова и Пастернак – эмигранты внутренние», – пишет С. Завалишин в предисловии к книге: Георгий Иванов. Петербургские зимы. Нью‑Йорк: Изд‑во им. Чехова, 1953.
312 К перечисленным в приведенном разговоре именам А. А. имела обыкновение прибавлять имя М. Петровых, а иногда еще три имени: Александр Гитович, Наум Коржавин и Вадим Шефнер. См., например, интервью, данное ею весною 1965 года критику Е. Осетрову («Грядущее, созревшее в прошедшем» – ВЛ, 1965, № 4). В списке, приводимом Е. Осетровым, не упоминается, правда, Иосиф Бродский; но единственная тому причина – запрещение упоминать имя этого поэта в советской печати. Имя М. Петровых названо также Анной Андреевной в беседе с корреспондентом газеты «Times» 11 июня 1965 г.
313 Мною цитируются строки из стихотворения Ахматовой «Не с теми я, кто бросил землю» (Anno Domini) и из стихотворения Пастернака «Душа», которое в конце пятидесятых ходило по рукам. Ни в одном сборнике, ни в одном журнале тогда его было не найти. Напечатано оно было впервые (с некоторыми заменами) лишь в партитуре музыкального произведения: см. Г. Свиридов. Кантата для солистов, хора и симфонического оркестра. Партитура. М.: Музыка, 1975, а также в клавире кантаты в переложении для пения и фортепьяно. М.: Музыка, 1976 (слова Пастернака приводятся в той части кантаты, которая названа «Снег идет»). – Написано в 1978 г.
В настоящее время «Душа» публикуется почти во всех сборниках Бориса Пастернака, см., например, т. 2 «Пятитомника‑П», с. 75. – Продолжено в 1991 г.
314 Речь идет о статье Глеба Струве «Н. С. Гумилев. Жизнь и личность», служащей предисловием к книге: Н. Гумилев. Собрание сочинений в четырех томах. Т. 1 / Под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. Вашингтон: Изд‑во книжного магазина Victor Kamkin, Inc., 1962.
Г. П. Струве вовсе не утверждает, будто Машенька Кузьмина‑Караваева была единственной любовью Гумилева; напротив, приводя это мнение на стр. VIII – IX, опровергает его. Строки же, цитируемые Анной Андреевной, хотя и не содержат в себе предложения умереть, действительно неловки и двусмысленны. «Об этой личной драме Гумилева, – пишет Г. П. Струве на стр. XXI, – не пришло еще время говорить иначе, как словами его собственных стихов: мы не знаем всех ее перипетий, и еще жива А. А. Ахматова, не сказавшая о ней в печати почти ничего». Почему Ахматова должна была рассказывать о перипетиях «личной драмы» в печати? И, если бы пожелала, то, при запрещении имени Гумилева, – как она могла бы свое намерение выполнить? Поэзия же Ахматовой воссоздает образ пережитого разрыва хоть и не полно, но, во всяком случае, с большой силой. (О предисловии Г. Струве к «Собранию сочинений» Н. Гумилева см. также «Записки», т. 3.)
Говоря о невестке Николая Степановича, на чью работу ссылается Г. П. Струве, А. А. имеет в виду воспоминания А. А. Гумилевой «Николай Степанович Гумилев» («Новый журнал», 1956, кн. 46). В своих заметках, посвященных Н. С. Гумилеву, Ахматова отзывается о воспоминаниях его невестки с еще большей резкостью, чем в разговоре со мной: «…Как можно придавать значение и вообще подпускать к священной тени мещанку и кретинку А. А. [Гумилеву], кот[орая] к тому же ничего не помнит не только про Н. Гумилева, но и про собственного мужа. Единственным близким человеком в доме для Н[иколая] С[тепановича] была мать. Об отце он вообще никогда не говорил, над Митей открыто смеялся и так же открыто презирал…» («Новый мир», 1990, № 5, с. 220.) Ныне мемуары Анны Гумилевой см. в сб.: Николай Гумилев в воспоминаниях современников. Париж–Нью‑Йорк, 1989; М., 1990.
Говоря об Одоевцевой, Ахматова указывает на следующие строки, приведенные Г. П. Струве в его предисловии на с. XXXVI:
«Так вот он какой, Гумилев! Трудно представить себе более некрасивого, более особенного человека… Все в нем особенное и особенно некрасивое. Продолговатая, словно вытянутая вверх голова, с непомерно высоким плоским лбом. Волосы, стриженные под машинку, неопределенного пегого цвета. Жидкие, будто молью траченные брови. Под тяжелыми веками совершенно плоские, косящие глаза. Пепельно‑серый цвет лица, узкие, бледные губы. Улыбается он тоже совсем особенно. В улыбке его было что‑то жалкое и в то же время лукавое. Что‑то азиатское».
315 «Капитаны» Н. Гумилева впервые опубликованы в № 1 журнала «Аполлон» за 1909 год; строки «Горе, горе! Страх, петля и яма / Для того, кто на земле родился» – это отрывок из поэмы «Звездный ужас» – см. «Цех поэтов», альманах второй, 1921. В настоящее время оба стихотворения см. в кн.: Николай Гумилев. Стихотворения и поэмы. Л.: Сов. писатель, 1988 (Б‑ка поэта. Большая серия).
На своей мысли о «непрочитанности», «неразгаданности» поэзии Гумилева, о том, что пути его творчества подверглись ложному истолкованию, Ахматова очень настаивала. См., например, записи Ахматовой о Гумилеве, опубликованные К. Н. Суворовой, которые так и озаглавлены: «Самый непрочитанный поэт» (НМ, 1990, № 5). Привожу выдержки:
«Разумеется: из этих… страниц, которые я написала сегодня, можно сделать не очень тонкую книжку, но это я предоставляю другим, напр[имер], авторам диссертаций о Гумилеве, кот[орые] до сих пор пробавляются разговорами об ученичестве у Брюсова и подражании Леконт де Лилю и Эредиа. И где это они видели, чтобы поэт с таким плачевным прошлым стал автором “Памяти”, “Шестого чувства” и “Заблудившегося трамвая”, тончайшим ценителем стихов (“Письма о русской поэзии”) и неизменным best‑seller’ом. По моему глубокому убеждению, Г[умилев] поэт еще не прочитанный и по какому‑то странному недоразумению оставшийся автором “Капитанов” (1909 г.), которых он сам, к слову сказать, – ненавидел». И еще: «Невнимание критиков (и читателей) безгранично. Что они вычитывают из молодого Гумилева, кроме озера Чад, жирафа, капитанов и прочей маскарадной рухляди? Ни одна его тема не прослежена, не угадана, не названа. Чем он жил, к чему шел? Как случилось, что из всего вышеназванного образовался большой замечательный поэт, творец “Памяти”, “Шестого чувства”, “Трамвая” и т[ому] п[одобных] стихотворений».
316 Пьеса Маяковского «Клоп», в которой поэт весьма оптимистически изображает наше светлое будущее, была поставлена в театре Мейерхольда в 1929 г., за год до самоубийства автора.
317 Статья Льва Озерова «Тайны ремесла» появилась 1 февраля 1963 г. в газете «Литературная Россия». Сравнение поэзии Цветаевой с ахматовской поэзией опущено, пушкинская же тема сохранена, но приглушенно. Указав, что Ахматова рано почувствовала «обаяние лирического стиля Батюшкова–Баратынского–Тютчева», Озеров продолжает: «Но самым животворящим был для Ахматовой пушкинский возвышенный строй души, опирающийся не на выспренность и патетику, а на правду чувств… Главным образом эту традицию надо искать в сути ахматовской поэзии, в ее философской лирике последних десятилетий».
Лев Адольфович Озеров (1914 – 1996) – поэт, переводчик, критик, мемуарист, исследователь русской поэзии, эссеист. Из сборников его собственных стихотворений в шестидесятые годы вышли: «Светотень» (1961), «Дороги новый поворот» (1965), «Лирика» (1966). Из поздних – назову «Стихотворения» (1978), «Думаю о тебе» (1981), «Гравюра на самшите» (1990).
Перу Льва Озерова принадлежат статьи о Батюшкове, Баратынском, Дельвиге, Тютчеве, Фете; из поэтов XX века – о Бальмонте, Пастернаке, Заболоцком, Марии Петровых. В 1993 году в сборнике «Воспоминания‑П» вышли мемуары Л. Озерова о Борисе Пастернаке.
При жизни Ахматовой Львом Озеровым опубликованы были две статьи о ее поэзии. Первая – о сборнике 1958 года. Эта статья – «Стихотворения Анны Ахматовой», напечатанная 23 июня 1959 года в «Литературной газете», – вообще представляет собою первый отзыв о ее поэзии после долгих лет молчания. (По словам Льва Адольфовича, А. А. называла ее «прорыв блокады».) Статья «Тайны ремесла», о которой у нее со мною зашла речь, явилась второю.
После смерти Ахматовой Озеровым опубликованы еще две статьи о ней: «Бег времени» и «Начала и концы» – см. его книгу «Необходимость прекрасного» (М., 1983). Л. Озеров – один из составителей сборника «Узнают…» и автор предисловия к сборнику. Написаны им и мемуары «Разрозненные записи» («Воспоминания», с. 595). В этих записях приведена, в частности, просьба Анны Андреевны (пересказанная мне), – не сопоставлять ее поэзию с поэзией Цветаевой и «пригасить» пушкинскую тему (с. 598).
318 Строки из стихотворения Пастернака «Когда я устаю от пустозвонства» – см. «Пятитомник‑П», т. 1, с. 413.
319 Статья К. Чуковского «Ахматова и Маяковский» была опубликована в 1921 году в № 1 журнала «Дом Искусств». Через много лет – в 1988‑м – в № 1 журнала «Вопросы литературы», а затем в двухтомнике: Корней Чуковский. Сочинения в 2‑х томах. Т. 2. М., 1990.
320 Любовь Дмитриевна Блок (1881 – 1939) вовсе не утверждала, что стихотворение Блока «Перед судом» посвящено ей. Существует свидетельство ее подруги, актрисы театра В. Э. Мейерхольда Валентины Петровны Веригиной (1882 – 1974): «Мы с Любой сидели у письменного стола. Мой взгляд упал на 238‑ю страницу открытого однотомника Блока. Я прочитала про себя: “Перед судом”, и мелькнула мысль: к кому это относится, уж не к Любе ли? Ведь тут в целом создается впечатление длительного союза, притом: “Эта прядь такая золотая / Разве не от старого огня? / Страстная, безбожная, пустая, / Незабвенная, – прости меня!” Блок не мог так сказать о Любови Дмитриевне, мы слышали от него: “Люба мудрая, Люба знает”, – и вдруг: “безбожная, пустая”! Все же я спросила: “Неужели это тебе?” Люба ответила почти сердито: “Нет, конечно… Мне такого никогда не бывает в стихах Саши”». («Звезда», 1980, № 10, с. 171.)
Стихотворение посвящено Любови Александровне Дельмас. Об этом прямо свидетельствует автор, Александр Блок. 28 июня 1916 года перед уходом на фронт он записал: «Цикл Кармен должен заканчиваться стихотворением “Что же ты потупилась…”» (т. е. «Перед судом» – Л. Ч.). – См. Владимир Енишерлов. Жизнь и поэзия // Простор, 1980, № 11, с. 121.
Почему, несмотря на эту запись, В. Н. Орлов, редактор «Собрания сочинений в 8‑ми томах» Александра Блока (М.; Л., 1960 – 1963) продолжал настаивать на своей ложной мысли (см. т. 3, с. 552) – непонятно. Кто передал Анне Андреевне, будто Любовь Дмитриевна утверждает, что стихи «Перед судом» посвящены ей – неизвестно.