ПРОЕКТ
(важная поправка)
Кузьмич внимательно наблюдал за поплавком. Вечерняя гладь озера отражала красный полудиск заходящего солнца. Из всех водоёмов Стародубского района, Кузмич предпочитал озеро Брус. И немудено. Тишина. Запахи разнотравья. Покой для души и тела. Кузьмич с улыбкой посмотрел на ведро, полное ладных карасиков.
«На жарёху хватит, – подумал он. – Благодать. Только вот мошкара..»
И Кузьмич махнул рукой, отгоняя назойливо жужжащего комара…
***
– Босс, проект к запуску готов. – Главный конструктор щелкнул тумблером и устало откинулся от рабочего стола. – Установка отлажена, системы надежности, саморегуляции, баланса, проверены. Программа функционирования и поэтапного развития заложена.
Босс задумчиво погладил бороду. Это был предмет его особой гордости: широкая, седая, гладко расчесанная. Все сотрудники бюро созидания относились к ней с почтением. Как и к самому босу, чей авторитет был непререкаем.
– А что нам скажут генетики? – он посмотрел на эффектную даму – начальника отдела эволюции и развития.
– Всё должно быть в порядке. Мы многократно просчитали и проверили. Человек должен появиться в запланированные сроки. Возможно небольшое отклонение плюс-минус миллиард лет. Но это несущественно, это мелочь, которую и в расчёт брать не стоит.
Биоэкологи, геотектоники и остальные руководители отделов и служб закивали головами знак согласия. Да и о чём тут было говорить? Проект прошёл все возможные проверки, был многократно просчитан до мелочей, согласован и одобрен на самом верху. И вот сейчас решался вопрос его запуска и реализации во времени и пространстве…
– Скажите, а как вы планируете контролировать их генетические изменения?
|
|
Все удивленно оглянулись. Кто это? В уголке на коробке с семенами звёздной пыли примостилась молоденькая практикантка из отдела технического анализа.
Все зашептались. Вопрос застал врасплох начальника отдела эволюции и развития:
– Ну, можно усыплять их время от времени и массово осуществлять забор крови.
– Да? – с изрядной доли ехидства спросила практикантка. – И как часто? Как это отразится на жизни планеты? Вы подумали?
Босс с улыбкой посмотрел на практикантку. Эх, молодо-зелено. Но она права.
– И что же вы предлагаете? – Он сделал ударение на слове «вы».
Практикантка не растерялась. Видимо ответ был у неё готов:
– Нет ничего проще. Нужно систему контроля биоматериала или обычной крови встроить в сам проект! К примеру, создав дополнительное звено живых существ.
Все молча смотрели на босса
Тот снова погладил бороду, вздохнув, поправил нимб и промолвил:
– ДА БУДЕТ ТАК!
Так на Земле появились комары…
Кравцова Наталья Николаевна
Сватовство
Сватовство
Как только Юрия сократили на заводе, он почти сразу в Стародуб и перебрался. Сосед давно хотел перевезти оттуда родителей, глубоких стариков, и поселить рядом с собой, в Брянске, поэтому предложил обменять родительский дом да еще с хорошей доплатой на Юркину двушку.
Кроме работы ничто Юру в большом городе не держало. К своим сорока пяти годам не обзавелся ни женой, ни детьми, не мог припомнить длительных отношений и сердечной привязанности к какой-то из бывших подруг. Знакомились, встречались, разбегались, потому как женщины не хотели терять время, разобравшись, что Юрка из тех, кто не женится никогда. По собственному желанию точно не женится, не тащить же его силком в ЗАГС.
|
|
Как-то раз, ранним субботним утром, сосед позвал в Стародуб, смотреть дом. Когда они с Юрой вышли из старенькой «Волги», красота неописуемая разлилась по небу, всходило солнце. Места кругом живописные - река, деревца зеленые. Дышится легко, и глазам праздник. Городок старинный, красивый, без небоскребов с квартирами-клетушками и апартаментами. Дом был срублен добротно, стоял крепкий, ухоженный, а вот старики, действительно, доживали последние годочки, нуждались в ежедневной сыновней поддержке, уходе и помощи. Юрию все понравилось, тем же днем сговорились об обмене и переезде.
Узнав, о холостяцком Юркином положении, бабка Зинаида покачала головой, как ни крути, а дому хозяйка нужна. Присоветовала:
- Ты, Юра, присмотрись к Лидии, что справа живет. Она на пенсии, но работает в магазине, бросать не собирается. По хозяйству все умеет, и сердце доброе, никогда молчком мимо не пройдет, заглянет, поинтересуется, как живы-здоровы. Чтобы с пустыми руками пришла, такого не было: то хлеб несет, то пряники, то молока бутылку или еще чего. И ей выручка, и нам подмога.
- Не, баб Зин, я ж молодой. Не годится в жены пенсионерка, мне еще детей нажить надо. Найду кого помоложе, глядишь, и посватаюсь. Только сначала с работой определюсь, обживусь маленько.
- Как знаешь. Тебе решать, - ответила бабушка.
Спустя месяц Юрка поселился в Стародубе, стал домовладельцем и домохозяином. Руки привычные к технике и станкам, устроился механиком в автосервис, зажил. Прежние хозяева собаку и несколько куриц оставили, чтоб двор не пустовал. С горем пополам засадил огород. Лидия приходила знакомиться, рассадой выручила. Ефимыч, сосед с другой стороны, крепкий еще дедок семидесяти годов, подладился звать с собой на рыбалку, баню топил, приглашал. Всех незамужних да разведенных молодиц от двадцати до сорока Юрию в красках обрисовал, потом от сорока до пятидесяти, лишь про Лидию промолчал, соседка и так на глазах.
|
|
Все бы хорошо на новом месте, если б не Юркина привычка холостяцкая. Потянулись было к нему одинокие бабенки, кто грибочков принесет, кто огурчиков малосольных или сала, вроде излишки, не пропадать же добру, а сами осматриваются в доме, женский след ищут. Не находят, и давай ворковать, пока не стемнеет, а он только улыбается да шутит, присматривается, а остаться никого не приглашает, чудак человек. Того не разумеют бабоньки, что мужику охота нужна, азарт, интрига, загадка в женщине, тогда самый интерес и просыпается, бери его голыми руками…
Однажды затеяла соседка чинить на баньке крышу. Мужичков покликала. Сговорились о цене. Отказать не могли, продавец – человек нужный, весь товар через руки проходит. Кто к Лидии обращается, она всегда что нужно на базе закажет, отложит, прибережет, каждому покупателю угодит.
Пару выходных в Лидином дворе стучали молотками, отремонтировали баню, как просила. Юра через забор поглядывал, советы давал. А Ефимыч, тот и вовсе по доброй воле оба дня на крыше просидел, контролировал работу, каждый гвоздь учитывал, как родной. Хозяйка деньги отдала, бутылочку поставила, уважила работников. Ну, и дедок с ними выпил. С того дня ходил к Лидии запросто, и строители иногда заглядывали, а она ко всем со вниманием. Стал Юрий замечать, что как у соседки гости, так ему неймется. Выйдет во двор покурить, к разговорам прислушивается, чуть не в окна заглядывает. Ладная женщина, моложавая, не скажешь, что пенсионерка.
В субботу после баньки вернулся от Ефимыча, еще и в дом не зашел, как вдруг слышит - переполох в соседском дворе. А дело поздним вечером, ничего не видно. Лидия причитает, всхлипывает, отчитывает кого-то:
- Ах ты, дармоед! Зачем я тебя, спрашивается, кормлю, наглая твоя морда… Полмагазина перетаскала, чтоб тебе угодить. Только есть горазд, а пользы никакой. Уйди с глаз долой, видеть тебя не хочу!
В ответ – тишина. Соседка зашла в дом, дверью хлопнула, вскорости свет погасила. Юрка вынес раскладушку, покурил, улегся в огороде, ближе к забору, прислушался, задремал.
Через час Лидия опять голос подала, в открытое окно хорошо слышно:
- Явился… Ночь-полночь. Все дворы прочесал? Надружился, теперь ко мне на белые простыни лезешь? Уйди, говорю, окаянный, совсем задавил, не продохнуть!
В ответ опять ни словечка, ни полсловечка…
Юрка разволновался, давай в голове перебирать, кто бы это мог быть, среди ночи заявиться к Лидке как к себе домой. Неожиданно в окнах загорелся свет, вновь послышался ее голос, сама она в легкой ночной сорочке, простоволосая, на мгновенье мелькнула в окне, шторки задернула.
- Ладно. Иди, ешь. Что хочешь: котлету, борща? На диване спи, меня не тревожь. Никакого покоя от тебя. Одно только расстройство. Бездельник! Лентяй! Лежебока! Навязался на мою голову…
«С кем же это у нее сладилось? И когда успели? Я и не заметил, - ломал голову Юра. Неожиданно такая злость навалилась, сам удивился. – Ты смотри, какая… На пенсии, а все туда же… Невеста…»
Свет погас также неожиданно, как и включился.
«В темноте они там едят, что ли?» – подумал Юрка и, выкурив папиросу, опять задремал. Еще дважды за эту беспокойную ночь Лида будила его возмущенными криками, скидывала наглеца со своей кровати, гнала спать на диван. Будь это днем, Юрий непременно бы вмешался, но ночью как в чужую жизнь лезть? Ведь пустила же Лидка мужчину в дом, значит, есть основания. Только что за радость у нее, одна только ругань. А наглый мужик молчит, дело свое знает, внимания не обращает, ни разу не наорал в ответ.
Ранним утром, когда Юра, натянув на голову одеяло, спал на своей раскладушке, в соседском доме раздался громкий, душераздирающий крик. «Убивают!» - пронеслась в Юркиной голове страшная мысль. В один миг он перемахнул через забор, ворвался в дом. Схватил на веранде подвернувшуюся под руку метелку, рывком распахнул дверь.
В углу кровати, закрывая руками лицо, стояла Лидия и истошно орала во все горло. Рядом никого не было.
- Лида! Жива? Где он? – прокричал Юрий, проверяя метлою комнаты, распахивая дверцы шифоньера и шкафов, заглядывая во все углы, под столы и кровати, диваны, раздвигая шторы.
- Там, - еле слышно указала Лида рукой на пол. – Они там…
- Где? Кто они? – Юрка сходу опустился на колени перед кроватью, прошуровал под нею метлой, никого не обнаружил. Встал, обернулся. И увидел, наконец, виновника Лидкиного кошмара.
Под столом сидел здоровенный увалень-кот. Рыжий разбойник пригнулся, прижав уши и не сводя глаз с метлы. У кровати, под Юркиными ногами, лежала добыча – четыре задушенные мыши, которых ночной охотник притащил в дом, предъявив ворчливой хозяйке доказательство, что не зря ест хлеб с котлетами, ой, не зря.
Неожиданно хлопнула дверь веранды. На пороге комнаты возник Ефимыч со штыковой лопатой в руках, в калошах на босу ногу и цветастых семейных трусах до колен. Старик еле дышал от быстрого бега. Ошалело глянул на Юрку, замахнулся лопатой:
- Ты чего это удумал, стервец? Отойди от нее!
- Уймись, дед! Собери лучше зверье на свою лопатку, - показал Юра на мышек и улыбнулся, обращаясь к Лидии, которая покраснела и, обмотавшись простыней, точно мумия, все еще стояла на кровати, не решаясь спуститься на пол. – Это ты кота ночью чехвостила?
- Да. Зашла в сарайку за яйцами, а там только скорлупа валяется. Мышь еще и прошмыгнула мне наперерез, словно она хозяйка, а кота в доме будто и нет. Вот я Ваську и наругала. А он всю ночь мне мышей таскал, будил, спать не давал. Я утром их на постели обнаружила, перепугалась.
Ефимыч собрал котовью добычу, вынес из дома, прикопал за двором, дело-то привычное.
- Ты это, Лид, оденься. Приди в себя. Мы с Ефимычем через часок вернемся.
- Ага, - заглянул в раскрытое окно дед, – обмоем спасательную операцию.
- Нет, Ефимыч, не угадал. Свататься! – неожиданно для всех поправил Юрка. - Будешь главным сватом. Нельзя женщине жить одной… Лид, ну, мы пошли. Ты подумай пока. Все хочу спросить, откуда у тебя пенсия? Вроде рано. Сколько тебе лет?
- Сорок пять. В школе досрочную пенсию заработала, - засмущалась та.
Через час Ефимыч, обряженный в лучшую рубаху и штаны, сосватал Лидию за Юру. Жених впервые этого захотел. Невеста против свадьбы не возражала.
Воскресным вечером, сидя на завалинке, дедок беседовал по душам с рыжим котом Васькой:
- Ну что, друг… Уж больно гладок, как я погляжу… Только засватали твою хозяйку. Начнется теперича новая жизнь, не забалуешь. Сам виноват, незачем было ее пугать.
Кот ничего не ответил, только вздохнул и вытянулся во всю длину, аккуратно положив лапки под усатую морду. Прикрыл глаза, замурчал…
- Я б и сам посватался, еще о-го-го мужик, - поделился потаенными думами Ефимыч. – Только вдруг дите народится, это ж весь городишко навеселю. А поднимать дитенка когда? Вышли мои года, хочь бы еще десяток пожить. А Юрке самое то… И второй домина имеется, опять-таки, для наследника. В одном сами заживут, в другой сын жену приведет. И я рядышком состарюся, не чужие ведь.
Кот согласно мяукнул, открыв один глаз.
- Ты, Васька приходи. Если вдруг обижать будут или мыши закончатся. Или заскучаешь… Приходи. Я завсегда рад, все живая душа, хоть и котовья.
Василий, муркнув Ефимычу на прощанье, легко спрыгнул на землю и неслышно пошел домой, к хозяйке под бок. Заслужил, не прогонит нынче… Понимал, наверное, рыжий, недолго ему барствовать, на перине полеживать, любимую хозяйку согревать. Недолго осталось. Только радость для него, кота Васьки, ночного разбойника и забияки, грозы крыс и мышей, желанном кавалере всех мурок с близлежащей округи, она в другом – чтобы Лидушка была счастлива, хозяюшка его драгоценная, баба-ягодка, самый сок.