Национальный музей Алеппо, который предназначался для размещения и хранения археологических находок, обнаруженных на территории Сирии, был основан в 1931 году. Сначала он располагался в небольшом оттоманском дворце, который быстро стал тесен для посетителей. И в 1966 году на месте старого здания возвели новое современное сооружение.
Рис. 66. Статуи на входе в музей Алеппо
Несмотря на весьма немалый (для таких музеев) срок своего существования, экспозиция музея в Алеппо на момент нашего посещения была весьма скудной. Хотя, с формальной точки зрения, там были представлены все известные периоды, основной акцент в экспозиции был сделан на более позднем времени – железном веке и исламском периоде. Интересующая же нас древняя история была представлена существенно скромнее, хотя находкам, например, в Эбле и Мари были посвящены отдельные залы.
Со скудостью местных музеев, увы, приходится сталкиваться очень часто. И дело даже не в том, что в любом музее имеются внушительные «закрома», недоступные рядовому посетителю, а на полки выставлена лишь небольшая часть коллекции. Главная причина, на мой взгляд в том, что огромнейшее количество находок совсем до недавнего времени уходило в страны, где была наиболее развита археологическая наука, представители которой (чуть ли не в обязательном порядке), как правило, не только принимали участие в раскопках, но и возглавляли археологические команды. Это – европейские страны (прежде всего Великобритания, Франция, Германия и Италия) и США. В музеи именно этих стран уходили и уходят многие (а порой и наиболее ценные) находки.
Неразвитость местной археологической науки, приводящая к отсутствию специалистов достаточного уровня подготовки, необходимого ныне для признания изысканий и последующих исследований находок отвечающими современным требованиям, усугубляется чаще всего отсутствием достаточного финансирования археологических работ, которые обходятся отнюдь не дешево. В результате местные археологи работают преимущественно «на подхвате» у иностранных специалистов и за иностранные деньги. А как известно, кто платит – тот и заказывает музыку.
|
|
Вдобавок, не надо забывать, что французский мандат в Сирии закончился только после Второй мировой войны. А до этого времени львиная доля археологических находок уходила в парижский Лувр. Впрочем, многое ушло за рубеж и после этого...
Рис. 67. Крылатые существа на барельефе во дворе музея Алеппо
Парадоксально, но если в европейских музеях с их богатейшими коллекциями посетители могут спокойно фотографировать экспонаты и снимать их на видеокамеры (пусть и любительские), то в местных музеях часто имеет место строжайший запрет на подобные съемки. И чтобы получить такую возможность, необходимо добиться специального разрешения на съемки – порой даже не у дирекции конкретного музея, а у высшего археологического органа страны. И так экспонатов мало, а тут еще и запрет!..
Между прочим, и в нашей стране это имеет место. Например, Пушкинский музей в Москве имеет очень небольшую коллекцию древностей, но фотографировать ее категорически запрещено. А вот в Эрмитаже в Санкт-Петербурге, где соответствующая коллекция значительно больше, и фотографировать, и снимать на камеру можно (пусть хотя бы и за дополнительную плату).
|
|
Где же логика?!.
Более того. Если археологические находки, как провозглашается, представляют собой национальное, а то и всемирное достояние, то почему доступ к нему имеет лишь крайне ограниченное количество «избранных»?.. В чем же тогда заключается «достояние» для всех остальных?.. И почему при таком подходе власти добиваются сочувствия простых граждан по поводу того, что какие-то древности становятся добычей «черных археологов» и уходят в частные коллекции?.. Порой в частных коллекциях доступ к находкам можно получить гораздо проще, чем в официальных учреждениях. По-моему, так либо обеспечивайте нормальный свободный доступ для всех, либо хотя бы прекратите кричать об «общем достоянии».
В музее Алеппо, как и во всех других музеях Сирии, мы столкнулись именно с этой неприятной ситуацией. Категорический запрет на съемки. Ну так и нам не привыкать – рука в экспедициях набита, и приемы отработаны. Пришлось снимать в обход запретов – «от бедра». Правда, качество результата при этом нередко оставляет желать лучшего…
Я, кстати, совершенно не жалею, что нам приходится нарушать установленные порядки. Вот чего сейчас добились в музее Алеппо своими запретами?.. И так-то немного людей видели его экспозицию. А еще неизвестно, что вообще останется от коллекции музея, когда (и если) закончатся современные беспорядки в стране. К сожалению, совершенно нельзя исключить и того неприятного варианта, что многое исчезнет в тех самых частных коллекциях либо вообще будет уничтожено. Сообщения о разграблении сирийских музеев и даже об уничтожении ценных экспонатов поступают сейчас с угнетающей регулярностью. Так пусть хоть фото находок останется, а среди немногочисленных доступных фотографий будут и наши…
|
|
Рис. 68. Гильгамеш с двумя рогатыми существами держит солнечный диск
(IX век до н.э.)
В зале, посвященном находкам в древней Эбле, наше внимание привлекли «накладные волосы», которые ранее были у различных статуэток. Сделаны они из кусочков темного камня, в которых на внутренней стороне имеются специальные углубления для крепления их на голове статуэтки. Поразили тонкие прорези, которые изображают волосы и локоны. Прорезанные изогнутые линии одинаковой глубины, как будто сделанные под копирку, идут с интервалом миллиметр и меньше и при этом сохраняют строгую параллельность друг другу!.. Вдобавок, по качеству прорезей складывается ощущение (возможно, и ошибочное), что мастер делал каждую прорезь чуть ли не за одно непрерывное движение!..
Допустим, камень может быть достаточно мягким (он похож на сланец), а резец довольно твердым – как-никак бронзовые инструменты во времена Эблаитского царства уже делать умели. Но ведь даже мягкий камень – это не дерево. А между тем и на дереве добиться подобного качества и «стандартизации» прорезей очень непросто. И мастерство автора этих «причесок» статуэток просто поражает…
Рис. 69. «Накладные волосы» статуэток из Эблы
Наше желание попасть в музей Алеппо подогревал тот факт, что именно здесь хранилась статуя богини Иштар (Инанны), найденная в древнем городе Мари (о нем позже). Дело в том, что в ряде книг с так называемым «альтернативным» взглядом на историю облачение богини, показанное на этой статуе, сравнивалось с космическим скафандром. Например, Ю.В.Конелес в своей книге «Сошедшие с небес и сотворившие людей» пишет:
«Помимо двух рогоподобных (шлемоподобных) деталей (главного внешнего признака божеств) можно усмотреть нагрудники и особой конструкции шлем. На шее со стороны спины расположен странный предмет в виде прямоугольной коробки, прикрепленной непосредственно к «шлему». На рисунке хорошо видна серия крестообразно расположенных полос или ремней. В руках Инанна держит необычный крупный цилиндрический предмет».
К сожалению, приводимая при этом иллюстрация была весьма плохого качества, и проверить соответствие описания реальным особенностям статуи не представлялось возможным. Требовалось осмотреть оригинал, а сделать это можно было, лишь посетив Сирию (фотографий статуи в сети в то время не было).
Рис. 70. Статуя Иштар/Инанны из Мари (вид спереди и сзади)
В соответствующем зале музея Алеппо – зале, посвященном находкам в Мари – статуя Иштар располагалась на самом видном и удобном месте. Она стояла прямо по центру, и осмотреть ее можно было со всех сторон.
Статуя из известняка изображает богиню, вероятно, в полный рост. Если это так, то богиня была довольно миниатюрной женщиной. Но как бы то ни было, размер статуи позволял рассмотреть все детали достаточно хорошо.
Ничего общего со скафандром ее одеяние не имеет.
То, что Конелес принял за «шлем», конечно, могло быть и каким-то головным убором. Но, на мой взгляд, скорее является всего лишь пышной прической. Так называемые «рогоподобные» или «шлемоподобные детали» – это два (явно завитых) симметричных локона, которые обрамляют верхнюю часть лица богини, загибаясь вверх над серединой лба и соприкасаясь друг с другом в вертикальном положении. Ныне и не такие прически можно увидеть…
«Странный предмет в виде прямоугольной коробки» расположен, во-первых, вовсе не на уровне шеи, а значительно выше. А во-вторых, это гораздо больше похоже на обычный широкий бант, прикрепленный к волосам, которые ниже спускаются почти до самых пят богини тугой косой (и это – именно коса, а не какой-нибудь шланг, подводящий воздух в «шлем»).
То, что Конелес принял за «крестообразные полосы или ремни», вполне может быть лишь декоративным узором на длинном (до земли) платье богини. «Нагрудники» – это всего лишь красивое ожерелье, аналоги которого встречаются на древних изображениях очень часто (женщины во все времена любили себя украшать, а уж богине и подавно это было положено). А «необычный крупный цилиндрический предмет» в руках Иштар оказался как раз совсем обычным кувшином или вазой.
В общем – очень миловидная женщина в изящном и, похоже, весьма богатом наряде, сидящем на ней что называется «с иголочки». Хотя и босая при этом почему-то…
Поражает и в этом случае качество исполнения статуи. Все очень гармонично. Подчеркнуты мельчайшие детали. И кажется, что мастер сделал буквально «3D-фотографию» богини.
Любопытно, что эта статуя Иштар, ранее располагавшаяся во дворце Мари, фактически представляла собой фонтан – вода, поступавшая по трубам из специального резервуара, выливалась из сосуда, находящегося в руках у богини.
Показательна в этом плане другая статуя, которая относится к уже существенно более позднему сиро-хеттскому периоду – статуя Иштар из Телль Халафа. Эта статуя сделана уже не известняка, а из базальта, и крупнее раза в два. Но качество даже сравнивать не приходится – полный примитив и в общем изображении фигуры, и в деталях. Как будто в данном случае работал даже не ученик мастера, а вообще случайный любитель…
Рис. 71. Статуя Иштар из Телль Халафа
На этом я закончу краткий обзор экспонатов из музея в Алеппо. Особо интересного (по нашей теме) нам в нем больше ничего не попалось. А некоторые дополнительные экспонаты представлены на иллюстрациях к этой книге в других главах…
Храм Симеона Столпника
Близ Алеппо и неподалеку от Айн-Дары, располагаются руины храма Симеона Столпника, христианского святого.
Симеон Столпник жил в V веке и знаменит тем, что в 423 году он уединился на горе на небольшой площадке на вершине каменного столба и проводил все свои дни в молитве и проповедях, которые произносил для многочисленных паломников. Утверждается, что он обладал даром исцелять душевные и телесные болезни, а также предвидеть будущее. Симеон провел на столбе в посте и молитве 37 лет. Советоваться с Симеоном Столпником приходили даже императоры Восточной Римской империи – Феодосий II Младший и Маркиан.
Можно встретить утверждение, что высота столба, на котором располагался Симеон, менялась. «Столп имел в высоту шесть локтей, и святой Симеон простоял на нем несколько лет. После высота столпа доведена была до двадцати локтей, а затем – и до тридцати шести» (около 15 метров). Так это или нет – ныне установить невозможно, поскольку от столба, на котором, согласно преданию, стоял Симеон, сохранилась лишь небольшая часть примерно двухметровой высоты.
Рис. 72. Остатки столба
Симеон оставался на столбе до конца своих дней.
Поступок Симеона вдохновил немало подвижников. Возникло даже новое направление христианской аскезы – столпничества (сидения на столбе). Первым его последователем стал преподобный Даниил, который по благословению Симеона повторил его подвижничество во Фракии. А первое житие преподобного Симеона Столпника составил уже его ученик Антоний.
Огромная слава Симеона привела к тому, что после его кончины был выстроен целый мемориальный комплекс, который здесь начали возводить при византийском императоре Зеноне в конце V века. Вокруг Симеонова столпа был создан восьмиугольный двор, из которого имелся вход в четыре, расположенные по сторонам света, базилики. Так был сооружен уникальный крестообразный собор, состоящий из четырех храмов. С юго-восточной стороны к собору был пристроен корпус с кельями монахов. Сооружение получилось очень большим, более 5000 квадратных метров – лишь собор Святой Софии, построенный в 537 году в Константинополе, смог превзойти его по размаху строительства.
В комплекс в поисках чуда стекались многочисленные христианские паломники, для приюта которых у подошвы горы выстроили позднее целое специальное поселение с гостиницами (ныне – деревня Дар Саман), откуда к храмовому комплексу вела церемониальная дорога.
Рис. 73. Реконструкция храма Симеона Столпника
Буквально менее, чем через полвека после завершения строительства, сильное землетрясение разрушило часть комплекса. Подвергался он и различным набегам. Но каждый раз его восстанавливали.
Однако свой окончательный вид монастырский комплекс получил в X веке, когда эти территории оказались в пограничной зоне с арабским миром и Византия начала его усиленно укреплять. Тогда собор был окружен крепостной стеной с 27 башнями, получив вид неприступной крепости, которая впоследствии стала военным и духовным щитом христианского мира и получила даже название «крепости Симеона».
В XI веке «крепость Симеона» была взята турками-сельджуками, но уже в начале XII века ею овладели крестоносцы. В 1146 году ее вновь захватили арабы под предводительством Нур-ад-Дина, которые разрушили не только крепостные стены, но и храмы. После этого монастырь постепенно приходит в запустение, и жизнь здесь окончательно угасает. Хотя еще многие десятилетия сюда приходили люди, чтобы взять кусочек от колонны преподобного Симеона, что, как считалось, помогало от различных болезней.
Не знаю, как насчет помощи от болезней, но такая традиция явно не помогала сохранению древнего памятника…
В середине XIX века француз граф де Вогюэ провел археологические исследования сохранившихся величественных развалин монастыря, где обнаружил фундамент великой христианской святыни – знаменитого столпа, который с тех пор вновь стал местом паломничества…
Рис. 74. Руины храма Симеона Столпника
Поскольку я являюсь убежденным атеистом (и чем больше мы исследуем период правления «богов» и последствия их деяний – тем большим атеистом становлюсь), меня никакие религиозные «святыни» совершенно не привлекают, если в них нет признаков более древних сооружений, которые могли бы иметь отношение к так называемым «языческим богам», то есть к представителям высоко развитой цивилизации. В комплексе же Симеона Столпника ничего подобного явно не просматривалось – все находилось в рамках возможностей того периода, каким и датируется.
Поэтому пока верующие участники нашей группы (сколь странным бы это ни казалось, но есть в составе наших экспедиций и такие) внимательно слушали гида и бродили по остаткам храмового комплекса, удовлетворяя какие-то свои потребности, далекие от круга моих интересов, я после беглого осмотра остатков сооружений (на всякий случай – вдруг что-то попадется) предпочел перейти к съемкам видов, открывавшихся с горы, на которой мы находились. Тем более, что виды отсюда открывались великолепные – внизу под нами расстилалась долина Африн, в которой помимо уже описанной ранее Айн-Дары располагались многочисленные руины заброшенных поселений, возраст которых примерно сопоставим с возрастом самого Симеона Столпника. К этим руинам нам предстояло двинуться дальше по нашему маршруту…
Мертвый город Серджилла
В Сирии очень много самых разных заброшенных поселений – в том числе и древних. Немало их и в окрестностях Алеппо. В частности, в долине Африн, рядом с Айн-Дарой и храмом Симеона Столпника, располагается так называемый мертвый город римско-византийского периода, который называется Серджилла (или Серджилья).
Рис. 75. На руинах Серджиллы
Мертвый город Серджилла находится неподалеку от современного города Маарат ан-Нуман. Кроме Серджиллы здесь разбросана целая сеть древних римско-византийских поселений и отдельных сооружений, по большей части хорошо сохранившихся. Строительство тут первых домов датируется III-IV веком нашей эры, а расцвет городов в этой местности приходится на IV-VI века.
Появление этих поселений связано с так называемым «оливковым бумом», когда масло из оливок резко пошло вверх в цене, и на пригодных для их выращивания землях начали расти городские поселения, виллы и различные центры переработки оливок в масло. Серджилла относится как раз к городам, возникшим именно благодаря «оливковому буму».
Она примечательна тем, что все ее сооружения сосредоточены на относительно компактной, открытой территории, благодаря чему их удобно осматривать. Вдобавок, Серджилла является своего рода «образцовым» поселением того периода, где относительно хорошо сохранилось немало зданий – у некоторых отсутствует только крыша.
Здесь есть даже своеобразный «культурный центр» – это термы (баня) постройки 473 года, которые легко определить по вырубленному по периметру здания водосточному желобу, и рядом небольшое «кафе» (или «таверна»), которое служило чем-то типа «мужского клуба». На веранде этого «кафе» по вечерам собирались горожане исключительно мужского пола для отдыха и обсуждения насущных проблем (традиция эта в Сирии жива до сих пор). Каменные плиты, покрывающие небольшую площадь между термами и античной «таверной», являются не просто мостовой, но и выполняют роль крыши большой подземной цистерны для сбора воды.
Рис. 76. «Таверна» Серджиллы
Вокруг «культурного центра» стоят несколько вилл и домов жителей с большими внутренними двориками и характерными фасадами, украшенными колоннами. Рядом располагается также несколько промышленных площадок, где перерабатывали сырье для оливкового масла. Недалеко от маслодельного «цеха» находится здание возведенной в 372 году базилики, которая считается одной из самых старых в этом регионе. Также здесь можно увидеть сторожевые башни.
Утверждается, что Серджилла привлекает туристов и исследователей со всего мира, и что здесь развернут масштабный археологический участок, раскопки на котором еще не завершены. Мы, правда, никого из археологов здесь не застали. И что бы они здесь могли бы так дотошно изучать – неясно, поскольку этот период весьма неплохо изучен и известен по многочисленным документам, а город действительно «образцовый», то есть довольно типичный для своего времени.
Каменная кладка тоже типичная. Дома сложены из небольших блоков – в полном соответствии с технологическими возможностями и предпочтениями в строительстве этого периода и региона. И для нас она представляла интерес лишь в качестве хорошего сравнительного материала. Ведь древних руин в регионе много, и для того, чтобы научиться быстро выделять среди них сооружения, которые могут представлять интерес в наших поисках следов цивилизации «богов», достаточно пару-тройку раз детально осмотреть подобные «образцовые» поселения (других хорошим «образцовым» примером является, скажем, описанная ранее Апамея).
Рис. 77. Дом зажиточного горожанина – пример типичной каменной кладки
Причина, по которой город покинули жители, до сих пор неизвестна. Хотя, по большому счету, вполне понятна – без оливкового бума тут просто нечего делать. Помимо скучающих смотрителей нам попалось всего два человека. Один из них в полусонном состоянии присматривал за небольшим смешанным стадом овец и коз (буквально два-три десятка голов) и отвлекся от благостной дремоты только ради того, чтобы стрельнуть у нас сигарету. Другой – в отдалении пытался распахать с помощью простейшего плуга, который тянула за собой лошадь, крошечный лоскуток земли между скалами, на которых располагался мертвый город. Здесь действительно было бы хорошо выращивать именно оливки, которым достаточно совсем небольшого клочка плодородной почвы. Но процесс этот тоже довольно трудоемкий, и без спроса на оливковое масло им просто нет смысла здесь заниматься.
Поэтому понятна в частности и сохранность руин – в отсутствии возможностей для какой-либо иной деятельности тут никто больше не селился, а потому и не использовал удобный строительный материал в виде каменных блоков древних зданий. Вот и стоят они до сих пор в качестве своеобразной иллюстрации к «апокалипсису местного масштаба», навевая легкую грусть и мысли о бренности бытия. Чему в немалой степени способствуют и древние некрополи с вырубленными в камнях саркофагами, расположенные тут же...
Пожалуй, единственное, что внесло какое-то разнообразие в эту мертвую атмосферу (хоть и не нарушило ее), это древняя византийская гробница, которая располагается неподалеку от Серджиллы и имеет нетрадиционную для Сирии пирамидальную форму верхней части.
Рис. 78. Гробница с пирамидальным верхом
Нории Хамы
Из Алеппо наша группа двинулась в знаменитую Пальмиру. Нам предстояло вернуться на приличное расстояние назад, на юг, в сторону Дамаска, и на середине пути (в городе Хомс) повернуть на восток, чтобы углубиться в сердце сирийской пустыни. Перегон предстоял долгий – практически на целый день, поэтому каких-то продолжительных остановок и осмотров мы на этот день не планировали. И из всех сколь-нибудь древних объектов бегло осмотрели по пути лишь так называемые нории в городе Хама.
Хама – это город на берегу реки Оронт в центральной части западной Сирии. Его история также уходит вглубь времен. Поселения в Хаме существовали как минимум с IV тысячелетия до нашей эры. Начиная с сиро-хеттского периода встречается древнее наименование города – Хамат, от которого происходит его современное название.
Сиро-хеттское (арамейское по языку) государство Хамат с центром в одноименном городе датируется периодом примерно с конца II тысячелетия до нашей эры по конец VIII века до нашей эры и упоминается в Библии, где сам город Хамат фигурирует в качестве столицы Ханаанского царства. Согласно библейским текстам, в начале X века до нашей эры Хамат находился под властью Давида, царя Израильского царства.
(Есть также версия, что в библейских текстах город Хама упоминается и под названием Емаф. Емаф был на границе Соломонова царства. Некоторые из его обитателей были отведены в Самарию царем Ассирийским. Они поклонялись языческому божеству Ашиму. Сеннахерим овладел Емафом. На это указывается в повествовании о вторжении фараона Нехао, при котором местность уже называется землею Емафскою, а также в описании вторжения Навуходоносора и других местах. О городе Емаф неоднократно упоминают пророки – Исаия, Иеремия, Захария и другие).
С начала IX века цари Хамата воевали против Ассирии. Расцвет Хамата как центра Южносирийского союза (наряду с Дамаском) приходится на конец IX века до нашей эры. А в VIII веке до нашей эры город был захвачен Ассирией и около 720 года до нашей эры становится ее провинцией. В ассирийских анналах город имеет название Хаматайя.
После завоевания Сирии Александром Македонским Хамат получил греческое название Эпифания (Епифания). Под этим названием город позднее перешел под контроль Византии. Во время арабских завоеваний VII века город был сильно разрушен и восстановлен уже при Омейядах. Тогда же появилось и современное название Хама.
Во время крестовых походов город восемьдесят лет находился под контролем крестоносцев – с 1108 по 1188 годы. В 1188 году Саладин отвоевал Хаму, которая далее повторяла историю других сирийских городов. С 1299 года Хама под контролем мамлюков, а с начала XVI века – в составе Османской империи.
Рис. 79. Улицы Хамы
Несмотря на весьма древнюю историю города, в Хаме ничего не сохранилось от самых ранних периодов. Фактически наиболее древние объекты – это так называемые нории. Город славится этими объектами – сегодня в хорошем состоянии находятся 22 нории, которые ранее использовались для полива садов, но ныне несут больше декоративную функцию. Бытует мнение, что раньше их было в Хаме около ста двадцати штук. Каждая нория имеет персональное имя.
Нория – это водоподъемное колесо, приводимое в движение течением воды. Оно стоит вертикально, лопасти по его окружности выполнены в форме лотков, которые при вращении колеса черпают воду, а в верхней точке выливают ее в отводящий желоб, откуда она под уклоном бежит на поля, к домам, баням, фонтанам и прочим местам потребления. Но простейшие нории обходятся вообще без лотков и имеют плоские лопатки. Считается, что нории изобретены более 5 тысяч лет назад, и что их родина – именно Хама.
Разные части норий сделаны из разных пород деревьев, поскольку не всякое дерево годится для изготовления нории. Обод, например, делается только из шелковицы или ореха, а трущиеся детали – из абрикоса.
В центре города отовсюду видны огромные колеса. Самое большое колесо – нория Мухаммадия – находится в центре старого города. Мухаммадия подавала воду по акведуку в Большую мечеть, стоящую в 150 метрах от нее. Нория построена в XIV веке и имеет диаметр колеса 21 метр.
Рис. 80. Нории в Хаме
Единственное, чем еще запомнилась Хама, это своей мрачной атмосферой. И дело было даже не в пасмурной погоде, а в общем настрое жителей, в поведении и даже взглядах которых буквально ощущалось какое-то сдавленное напряжение и скрытая агрессия. Это неприятно отличало Хаму от других городов Сирии в нашей поездке.
Наши субъективные ощущения, как выяснилось, имели вполне объективную основу. Город Хама всегда был основным оплотом консервативных и исламистских настроений. Он был в центре волнений в начале 1980-х годов, жестко подавленных правительством. Здесь же в 2011 году (через два года после нашего визита) вспыхнули столкновения современной гражданской войны…
Оазис среди пустыни
В Пальмиру мы приехали, когда было уже темно. Дорога в город к отелю проходила мимо входа в основной комплекс древних руин, часть из которых – главная колоннада и знаменитая Триумфальная арка – была специально подсвечена прожекторами, испускающими насыщенно желтый свет. Выхватывая из черноты ночного неба детали каменных конструкций, этот свет создавал настолько впечатляющую картину, что проехать просто так мимо, конечно же, было невозможно, и мы остановились для небольшой фото-сессии.
Увы, этой красоты (см. «Дополнительные фото ») на текущий момент уже нет – 5 октября 2015 года боевики ИГИЛ, захватившие Пальмиру, взорвали Триумфальную арку, невзирая на то, что она являлась не только «визитной карточкой» Пальмиры, но и частью Всемирного наследия (археологический парк Пальмиры включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО в 1980 году)…
Первое известное название города – Тадмор (или Тадмур) – в переводе с арамейского означает «Город пальм». Именно под этим именем город встречается в письменных источниках, восходящих к ХХ веку до нашей эры. Более известное ныне название возникло уже в античный период и является просто переводом с арамейского на греческий – Пальмира (тот же «Город пальм»).
И это не удивительно – даже ныне здесь раскинулся большой пальмовый лес (если так можно выразиться), а в античные времена растительности тут явно было значительно больше, и город полностью утопал в зелени пальм. В частности, знаменитые колоннады Пальмиры вряд ли возводились в пустыне – все занимаемое ими и другими античными постройками пространство ранее тоже располагалось в тени деревьев.
И это все буквально в сердце сирийской пустыни – во все стороны на сотню с лишним километров вокруг только выжженная земля. Конечно же, буйная зелень огромного оазиса не могла не произвести впечатление жителей античного времени, которые, наверное, поэтому-то и решили сохранить суть названия города.
Рис. 81. Современный пальмовый лес – лишь остатки былого буйства зелени
Обычно утверждается, что жизнь оазису, где расположилась Пальмира, дал местный источник Эфка, который с незапамятных времен считался священным. Однако это не совсем точно. И только этого источника явно не хватило бы на обеспечение влагой многие квадратные километры зелени. Особенность этого места в том, что здесь довольно близко к поверхности подходят грунтовые воды, которые, выходя на поверхность, образуют источники (Эфка – лишь самый крупный и известный среди них). И основная масса растительности питается именно грунтовыми водами, а не потребляет воду непосредственно из источников.
Подобное, кстати, не так уж и редко встречается в пустынях. Так, скажем, даже под песками Сахары относительно неглубоко имеются огромные запасы грунтовых вод. А в Египте, например, довольно далеко к западу от Нила, в глубине Ливийской пустыни (восточная часть Сахары), располагается Файюмский оазис, где грунтовые воды, выходя на поверхность, образуют не только довольно большое озеро (иногда называемое Файюмским морем), но и многочисленные мокрые пятна на песке, которые тут же покрываются зеленью. Жизнь пользуется любой предоставляемой ей возможностью…
Но вернемся в Пальмиру.
Если посмотреть на схему древнего города, то можно заметить, во-первых, что источник Эфка располагается несколько в стороне от основных районов древней застройки. Это подтверждает высказанную мысль о том, что значение источника явно неправомерно преувеличено. А во-вторых, вся планировка древней Пальмиры явно привязана к высохшему руслу реки, которая тут текла в незапамятные времена (ныне это пересохшее русло называется Вади аль-Кубур). Такая привязка не может быть случайным совпадением и указывает на то, что река играла важную роль в жизни города, который возник тут в то время, когда по высохшему руслу еще текла вода – как минимум тогда, когда началось ее пересыхание и речной поток имел сезонный характер, но возможно, и ранее, когда река имела постоянное течение.
И тут показательно, что часть некрополя с погребальными башнями, расположенная как раз в Вади аль-Кубур, датируется периодом I-III века нашей эры. Ясно, что никто бы не стал строить гробницы в месте, которое хотя бы периодически затапливается водой – особенно в таком городе, где эта живительная влага представляла огромную ценность. Так что к рубежу нашей эры река тут не только полностью пересохла, но и жители Пальмиры уже забыли о том, что тут когда-то текла вода.
Правда, в подобном рассуждении есть один «неудобный» момент. Дело в том, что основные сооружения, руины которых сохранились ныне, датируются преимущественно этим же периодом (плюс-минус какое-то время). Но это вполне объяснимо тем, что создатели этих сооружений могли просто ориентироваться на планировку более старого города, на месте разрушенных построек которого они возводили уже свои…
(Это рассуждение нам понадобится далее, и мы к нему еще вернемся.)
Рис. 82. Схема археологического комплекса Пальмиры
Местный оазис посреди пустыни оказался очень удачно расположенным – на пути древних торговых караванных путей, связывавших регион побережья Средиземного моря с цивилизациями Междуречья. Погонщики верблюдов и торговцы могли здесь передохнуть от палящего зноя и пополнить запасы живительной воды, так необходимые для дальнейшего перехода по пустыне.
Жители оазиса, которые некоторое время промышляли в том числе и грабежом заезжих купцов, довольно быстро сообразили, что гораздо выгоднее не заниматься вроде бы простым, но все-таки рисковым для жизни разбоем, а наоборот – обеспечивать безопасность путешественников, предоставлять им отдых и брать за это вполне официальную плату. Говоря другими словами, перешли от бандитизма к «крышеванию» – вместо грабежей караванов они стали заниматься их охраной. Это привело к значительному увеличению торгового потока через оазис, а следовательно – и к росту доходов местных жителей. Небольшое поселение превратилось в довольно большой город, ставший в некоторый момент столицей самостоятельного государства, посмевшего угрожать (хоть и очень недолго) даже великой Римской империи.
Но об этом – чуть поподробней…